Степанова Т.М. Увлечённый археологией (Валентин Дмитриевич Лунев)

 Ко Дню археолога-2017

Степанова Т.М. (пгт. Павловский, Пермский край)

Увлечённый археологией (Валентин Дмитриевич Лунев)

Различными путями люди приходят в науку. Кто-то наследует занятие родителей, иные увлекаются своей темой со школьной скамьи, а иные, как Ломоносов, просто идут к знаниям, потому что не могут не идти.

Мой дядя, брат моего отца, Валентин Дмитриевич Лунёв, ни в детстве, ни в подростковом возрасте, разумеется, и не помышлял о научной деятельности. Мог ли о чём-то таком высоком думать мальчишка из маленького заводского посёлка, седьмой ребёнок в большой семье рабочего Павловского косного завода. Но влёк его ветер странствий, манило неизведанное. В возрасте 13-16 лет он совершает необъяснимые, ни на чём не основанные побеги из дома. Почему?

Возможно, много читал, слишком увлекался Майн Ридом, Фенимором Купером, Дерсу Узала, Джеком Лондоном, и властно пробудилась в нём тяга к путешествиям, к неизвестному Может быть… Как бы то не было, с 1942 по 1947 г. его удел – скитания по стране – Москва, Джанкой, Севастополь, Мелитополь, Одесса. Потом – Молдавия. Типичная жизнь беспризорника со всеми её прелестями. Затем – Донбасс, ФЗУ, работа на шахте. Далее – Вильнюс, Львов, Ужгород, Харьков – всего не перечислишь. Об одном из этапов этих странствий в своей книге-автобиографии «Хроника моей жизни» он вспоминает: «Продержали нас в приемнике – распределителе дней 10, одели в стандартную форму учащихся ФЗО – х.б. штаны и гимнастерка, ремень, шапка, ботинки, ватник и развезли по ближайшим колхозам, разъяснив, что там мы можем, по желанию, работать или учиться. Подумал, подумал – не сбежать ли мне по дороге, благо одет, обут, но решил не сбегать и пойти учиться. Что заставило сделать такой выбор, определивший всю дальнейшую жизнь? Скорее всего, то, что много читал в детстве и, стало быть, сформировалась некая смутная тяга к чему-то высокому, большему, чем просто сытое брюхо. А еще: в голове прочно отпечаталась картинка – однажды, когда подъезжал к Москве, возвращаясь домой из очередного «вояжа», и только-только вылез из под скамейки, где спал, в вагон вошли два парня, явно студенты, судя по тому о чем и как они говорили. Господи! – они показались мне БОГАМИ! Абсолютно недостижимым идеалом. Я им даже не завидовал – настолько они были в другом измерении. Быть может, это все и решило» [Лунев, 2014, с. 47]. В 1947 г. он возвращается домой. В этом же году, вместе с братом Мишей поступает в пермский авиационный техникум. В 1949 г. заканчивает учёбу  в техникуме и принимает решение поступать в университет на физико-математический факультет. Это был результат общения со студентом физмата Раковщиком. Тот много рассказывал о необычной современной физике, о парадоксальной квантовой механике, теории относительности. «Истинная элита – это люди, занимающиеся фундаментальной наукой, а что может быть фундаментальнее теоретической физики? – размышляет Валентин Дмитриевич в своей «Хронике…» – Высшее предназначение человека все-таки – познание. Все остальное – отнюдь не от лукавого, и тоже очень важно, но лишь  постольку, поскольку способствует этому. До этих длинных разговоров с Раковщиком хотел пойти на философский факультет МГУ с тем, чтобы потом вступить в партию, стать  крупным боссом и заняться кардинальным облегчением жизни крестьян – очень уж впечатлили картины нищей, рабской жизни в деревнях наших российских, которые довелось наблюдать» [Лунев, 2014, с. 54].

В  университет Валентин попал не сразу. Не прошел по конкурсу. И снова из «Хроники…»: «Проректор – проф. Мерцлин – предложил пойти на геологический факультет – там и стипендия в два раза больше и форму дают красивую и вообще, факультет очень сильный. Не соблазнился, а зря. Явно зря, как теперь вижу. Тогда он предложил – Иди в пединститут на физмат – баллов твоих достаточно, если зимнюю сессию сдашь на одни пятерки – приходи. Так и сделал, пошел в пед. – взяли. Семестр учился в пединституте» [Лунев, 2014, с. 55]. Зимнюю сессию он сдал, как и задумывалось, на одни пятёрки и был зачислен на физическое отделение физмата, стал студентом университета!

Летом 1950 г., после экзаменов, присоединился к археологам и поехал с ними на раскопки – рабочим. Экспедицией руководил профессор О.Н. Бадер.

Из «Хроники…»: «Раскапывали неолитическое поселение на берегу реки Чусовой, почти в устье. Там, на берегу небольшого озера, и было это уникальное поселение 6-го  тысячелетия до н. э. Было невероятно интересно раскапывать это неолитическое поселение. Масса кремневых орудий – сотни одних только кремневых наконечников стрел, скребки, кремневые ножи, наконечники копий листовидные, нефритовые топоры и нефритовые тесла для изготовления челнов, поразительно современной формы – я даже глазам своим не поверил – как фабричные, мотыги, разнообразные подвески – амулеты и т.д. А сосуды! В основном большие, яйцевидной формы, слепленные еще не целиком, а спирально накрученной лентой из глины с примесью крапивы и талька, они с самого низа и до венчика украшены различным орнаментом, имеющим явно символический смысл. Встречались и детские сосудики, и глиняные игрушки. И были мастерские – тоже полуземлянки, в которых большие кучи осколков кремня, недоделанные и сломанные наконечники стрел и копий и т.д. … За каждую особо ценную находку присваивали чин – я неоднократно бывал генералиссимусом» [Лунев, 2014, с. 61-62].

Здесь, во время раскопок Валентин встретил свою будущую жену, Эльвину Медникову, и стал постоянным обитателем кафедры археологии.

Лето следующего, 1951 года вновь было  чисто «археологическим» как, впрочем, и все последующие годы. Был лодочный разведочный маршрут по реке Каме, под началом Татьяны Фёдоровой (Медведевой), археолога, она окончила тогда 3-й курс.

Вновь обратимся к автобиографии: «Купили в пригороде Перми большую лодку (от борта до борта укладывалось нас четверо), поставили на корме и на носу большие ящики с продуктами, натянули тент и отправились вниз по матушке по Каме, приставая то к одному берегу, то к другому в поисках древних поселений и, надо сказать, отнюдь не без успеха. Городища отыскивали частенько просто по лоции – мысы, ограниченные двумя оврагами, служащими естественным укреплением, так чтобы, насыпав со стороны поля вал, можно было успешно защищаться от набегов. А селища – неукрепленные поселения, находили, тщательно осматривая обнажения и поля в поисках фрагментов керамики или орудий труда, наконечников стрел и т.д. Стоянки же эпохи неолита или бронзы, располагающиеся обычно в сосновом бору, на второй пойменной террасе, находили по характерным углублениям в грунте от полуземлянок, в которых жили люди тех эпох. Как правило, в центре углубления закладывается шурф – метр на метр – саперной лопаткой. Грунт, песок обычно, буквально скоблится очень тоненькими слоями – никакой, даже самый маленький осколочек не ускользнет – он, даже если не виден, выдает себя скрипом по лопатке. Однако не нужно думать, что все так просто – в лесу множество углублений и надо выбрать нужное. Боюсь показаться нескромным, но скажу – числился лучшим разведчиком почти во всех экспедициях.

Наш лодочный маршрут закончился в средине июля, и я присоединился к экспедиции О.Н. Бадера, который продолжал раскопки неолитического поселения на Чусовой и, заодно, знаменитой палеолитической стоянки Талицкого, расположенной поблизости. …18 м глины! Из орудий труда одни лопаты и ломы, но зато землю можно было скидывать прямо вниз. Раскопали площадку 4 на 6 м. Кострище, кости носорога, бивни и кости мамонта, кремневые рубила классические и, кажется, грубые скребки. Впрочем, я, в основном, работал на раскопках уже в качестве старшего рабочего» [Лунев, 2014, с. 67].

Этим же летом начинающий археолог участвовал в раскопках Усть-Туйского селища на берегу Камы и грунтового могильника неподалеку под началом Генинга. Володя Генинг – студент 4-го курса, археолог, из поволжских немцев, сосланных во время войны в Казахстан. Валентин в этой экспедиции выполнял обязанности завхоза, а в свободное время участвовал в раскопках, в основном на тонкой работе, на расчистке, как полевик высокой уже квалификации. «Летом 1952 г. вновь лодочный маршрут, но на сей раз вдвоем с Володей Денисовым – молодым археологом, по Чусовой. Начали с истока. Чусовая вытекает из большого пруда Ревдинского завода, принадлежащего когда-то Демидовым – почти копия нашего Павловского. Купили там по случаю (кто-то утонул, катаясь в бурю по Ревдинскому пруду), отличную лодку – почти пирогу и, волоча ее по многочисленным, мелким в верхнем течении, перекатам, отправились вниз.

Находили, конечно, и селища, и городища, а однажды увидели высоко в скалах пещеру и загорелось нам ее исследовать – а вдруг там палеолитическая стоянка? Высоко, скала почти отвесная – срубили сосну, прислонили к скале. Вначале, с помощью сосны, преодолел отвесную гладкую плиту, а потом, цепляясь за почти незаметные с земли выступы, полез уже и дальше. Добрался до пещеры – перед ней полка. Влез, но в пещеру попасть невозможно – скала от полки до пола пещеры высока – около 1,5 м и имеет отрицательный наклон. Жаль – проникнуть в саму пещеру можно, только спускаясь на веревке с вершины утеса. Говорят, пробовал кто-то, но неудачно – разбился. А пещера в древности была явно обитаема – на полке лежали ножевидные кремневые пластинки, похоже мезолитические (это время между палеолитом и неолитом). С большим трудом спустился вниз, напевая для храбрости. В ногах легкая дрожь, спускаться всегда труднее, да и боюсь я высоты. Чусовая – очень красивая река, недаром Мамин-Сибиряк так много писал о ней – это была его родная река. Проплыли около 200 км.

Вернувшись из лодочного маршрута по Чусовой, принял участие в раскопках Неволинского грунтового могильника вблизи г. Кунгура, вел их проф. О.Н. Бадер. Роскошный могильник, примерно, 5-6-го веков, классические бронзовые зверовидные украшения и, вообще, все. Многие вещи из этого могильника видел впоследствии в Эрмитаже. Работали увлеченно и даже спали рядом с недочищенными костяками, дабы ночью не украли что-либо любопытствующие местные мальчишки.

О.Н. любил иногда с серьезным видом пошутить: расчищаю это я одно из погребений, поднимаю, как всегда, череп и обнаруживаю под ним ГРЕБЕНЬ! – сенсация! Кто-то подошел, взял его в руки, внимательно рассмотрел: – А на гребне штамп Пермской фабрики, – О.Н. тихонечко хихикает. Когда я отлучался, он и подложил. Долго смеялись» [Лунев, 2014, с. 74-75].

Летнюю сессию 1953 г. Валентин сдал на пятерки и с легким сердцем отправился на раскопки Опутятского городища с В. Генингом. «Большая была экспедиция, человек 60. Городище (6-7 век) было замечательное, защищенное 6-ю валами, долго на нем жили, выплавляли губчатое железо в виде лепешек – «криц» в примитивных «домницах» – квадратная яма, глубиной порядка метра, которая загружалась чередующимися слоями древесного угля и болотной руды (благо ее было в изобилии вокруг). Прорывался воздуходувный ход, уголь поджигался, и при температуре порядка 800-900 градусов железо в руде восстанавливалось – получалось губчатое железо в виде криц, которые затем проковывались, чтоб освободиться от примесей и получить сравнительно чистое уже железо. Так подробно об этом потому, что сам расчищал домницы, хотя, вообще-то, был и на сей раз, завхозом экспедиции» [Лунев, 2014, с. 79-80].

В этом же, 1953 г., в середине июля Валентин отправляется в археологический разведочный маршрут по просторам Удмуртии, по реке Иж, вдвоем с Эльвиной Медниковой. Вспоминает, что нашли приличный  могильник. Могильник с одноногим воином. «Располагался он классически – на холме за речкой и, как полагается, к западу от найденного нами древнего селища. Мы просто «чуяли», что тут должен быть могильник, заложили разведочную траншею метров на 15 длиной и сразу обнаружили три темных  могильных пятна. Одно из погребений и было погребение с одноногим воином. Когда его расчистил – оказалось, что у него только одно стремя у левой ноги, а второго нет и нет. Чищу дальше – нет и правой ноги до колена! Одноногий и явно храбрый воин – все при нем: и полный колчан стрел с костяными наконечниками, и меч, и ножик, и роскошный пояс, ну и сосуды с едой и питьем, конечно,- все, что пригодится в загробном мире. Под конец маршрута, когда вышли уже к Ижевску, случился еще один казус. Внизу глинистого обрыва реки Иж, почти у уреза воды, нашли нижнюю челюсть человека. Странную, без подбородочного выступа, окаменевшую – ни дать ни взять – челюсть неандертальца. Так это ж тогда мировая сенсация! Тщательно запаковали и вместе с другими находками, а их было много – два рюкзака, отправили в университет. О.Н. Бадер только головой покачал и язычком даже поцокал, глядя на эту челюсть, но просил никому не трепаться, дабы не оконфузиться в случае чего, и отправил эту челюсть своему другу  всемирно известному антропологу проф. Герасимову, тому самому, который впервые в мире научился восстанавливать лицо по черепу. Проф. Герасимов, недолго думая, взял срез с этой «ультра драгоценной» челюсти и быстренько обнаружил, что она принадлежала дегенерату и что возраст ее не более 100 лет. А то, что окаменела, объясняется очень просто – сильноминерализованная почва – знаменитые ижевские мин. воды. Вот так бесславно закончилась эта история» [Лунев, 2014, с. 82-83].

Летом 1954 г. Лунёв отправился в разведочный маршрут по родному Очеру, получив, по представлению проф.О.Н. Бадера, открытый лист Академии Наук. Ему было интересно пройти маршрутом, по которому он когда-то, 13 лет назад, брёл, убегая из отчего дома. Из отчёта ясно, что в ходе почти месячного пешего маршрута, им было открыто одиннадцать археологических памятников по берегам Очера от г. Оханска до г. Очер [Лунев, 1954].

Профессор О.Н. Бадер предлагал студенту Лунёву всерьёз заняться археологией. И свою дипломную, отчасти по просьбе Бадера, он сделал на археологическую тему «Применение особо чувствительных счетчиков Гейгера для определения возраста археологических находок». «Дело в том, – объясняет Валентин Дмитриевич, – что в эти годы английский археолог Лики вел в Африке раскопки уникального Олдовайского ущелья, глубиной метров 150. По слоям, на крутых склонах этого ущелья, можно было проследить жизнь непрерывно сменяющих друг друга поколений, на протяжении порядка 100 тысяч лет. Им впервые была практически применена методика определения возраста археологических находок (одна из главных проблем археологии) по содержанию в них радиоактивного изотопа углерода. Для этого надо уметь четко обнаруживать и считать буквально единичные распады ядер этого изотопа. Был сконструирован специальный высокочувствительный счетчик Гейгера. По тем временам это было новинкой в Союзе» [Лунев, 2014, с.86]. Лунёв сконструировал счетчик и радиоэлектронную схему, но до конца это дело не довел – слишком уж чужда для него была экспериментальная физика. Но защитился на отлично.

Летом 1955 г. Валентин вел самостоятельные раскопки грунтового могильника Красный Бор по поручению Генинга (4-5 век до н.э). Вспоминает, что «Одно из погребений было особенно роскошным. Парное. Воин в колоде, с набитыми по краям бронзовыми пластинками, при нем все, что полагается – горшки с едой и питьем в ногах и голове, меч, богато украшенный пояс и т. д. и… раковина каури из Бискайского залива, и статуэтка слона из бивня, родом явно из Африки. А рядом мощный скелет раба, совершенно без украшений, только с железным кольцом на ноге» [Лунев, 2014, с. 88].

Август он провел дома, в Павловске. Затем уехал в Челябинск, где уже работала в музее жена Эльвина. Преподавал в политехническом институте.

Свое юношеское увлечение археологией Валентин Дмитриевич пронес через всю свою жизнь. Где бы ни жил впоследствии, он всегда находил возможность заняться любимым делом. В челябинский период участвовал в раскопках огромного кургана под Ишимом (Западная Сибирь), под началом Генинга, который был в то время зам. директора Института Истории Материальной Культуры в Свердловске. Вспоминает, что «Огромный был курган – метров 17-20 в диаметре и метра 2,5 высотой. Земляной. На берегу небольшого озера. Генинг применил для раскопок даже бульдозер, что казалось кощунством – все «приличные» люди орудовали только лопатами, скребками и кисточками. Как выяснилось впоследствии, теперешний курган 6-го – 7-го века насыпан был на месте восьмиугольного кургана эпохи бронзы» [Лунев, 2014, с. 100-101]. Было ещё несколько совместных экспедиций с Генингом в Западной Сибири.

В 1965 г., после аспирантуры, Лунев был распределен в Барнаульский пединститут старшим преподавателем кафедры общей физики. Археологическая работа с не меньшей увлеченностью и результативностью продолжалась и на Алтае – как самостоятельные разведки (с открытым листом), так и в составе экспедиций Алтайского краеведческого музея и московского Института археологии АН СССР. На Валентине Дмитриевиче в значительной мере лежала организация всех этих работ. Особенно – экспедиций Алтайского краеведческого музея, где супруга Эльвина Михайловна работала зав. отделом досоветской истории.  Сын Борис отмечает  «удивительную смелость отца брать на себя хлопоты и ответственность за пацанов – школьников – моих друзей, которых он часто брал, вместе со мной, в экспедиции. Мы приучались (как бы само собой) и к работе, и к экспедиционному быту, и всему, что с ним связано – от понятных трудностей, хлопот по обустройству лагеря, изготовлению пищи и т.п., до радостей жизни на природе – охоте, рыбалке, кострам и т.п.». Катунь, Чарыш, Салаирский кряж, ледники Ак-Тру, Северо-Чуйский хребет. По этим и другим маршрутам Алтая Валентин Дмитриевич прошёл вместе с сыном.

Шли годы, изменились обстоятельства жизни, стало подводить здоровье. Своей последней археологической экспедицией Лунёв называет раскопки на Мерзлотных курганах Укока в 1989 г., когда в вечной мерзлоте были обнаружены великолепно сохранившиеся захоронения.

В свои не очень частые приезды в родной Павловск Валентин Дмитриевич рассказывал об археологии, вспоминал яркие моменты своей необычной жизни. Любимыми занятиями была рыбалка, походы в лес за грибами и просто – посидеть у костра, поговорить…

Он скончался 6 мая 2014 года в г. Санкт- Петербург.

В феврале 2014 года, незадолго до смерти В.Д. Лунёва, вышла в свет его книга – автобиография «Хроника моей жизни». Строки воспоминаний помогают заинтересованному читателю проследить его непростой жизненный путь, через который красной нитью прошло увлечение археологией.

Литература

Лунев В.Д. Отчет об археологической разведке по р. Очер, проведенной в августе 1954 года студентом Молотовского государственного университета Луневым Валентином Дмитриевичем на основании открытого листа № 77 формы № 3 ИИМК, выданного 12 июля 1954 г. // Архив Камской археологической экспедиции ПГНИУ.

Лунев В.Д. Хроника моей жизни. – Санкт-Петербург: ИД Петрополис, 2014. – 220 с.

Опубл.: XV Бадеровские чтения по археологии Урала и Поволжья: материалы всерос. науч.-практ. конф. (г. Пермь 9-12 февр.2016г.)  / Перм. гос. нац. исслед. ун-т. Пермь, 2016. С.30-33.

• Размещено: 13.08.2017
• Автор: Степанова Т.М.
• Размер: 22.11 Kb
• © Степанова Т.М.