Кузнецов А.А. Еще раз о биографии нижегородского архивиста А.К. Кабанова

Обнаружение и обнародование новых материалов к биографии Андрея Киприяновича Кабанова, нижегородского архивиста и культурного деятеля Нижегородчины начала XX в., позволило проследить его жизненный путь до трагического завершения в 1922 г., установить обстоятельства его загадочного и внезапного исчезновения из Нижнего Новгорода после 1918 г. В данном случае речь идет о публикации письма С.И. Архангельского, как сейчас выясняется, близкого коллеги по преподавательской работе в нижегородских гимназиях и Нижегородской губернской ученой архивной комиссии (НГУАК) С.Ф. Платонову[1]. Установленный таким образом факт гибели А.К. Кабанова в ходе репрессивных мероприятий Советской власти начала 1920-х гг. подтолкнул руководителя Комитета по делам архивов Администрации губернатора Нижегородской области А.П. Арефьева сделать запрос в госархив Пензенской области. Оттуда пришла Справка № 703 от 05.04.2006 из архива УФСБ России по Пензенской области. Ее содержание еще более увеличило объем информации, связанной с биографией А.К. Кабанова.

Само по себе восстановление цельных фрагментов этой биографии позволило более внимательно присмотреться к, казалось бы, уже изученным архивным фондам Центрального архива Нижегородской области и выявить новые обстоятельства жизни и архивной деятельности А.К. Кабанова в Нижнем Новгороде в 1917–1918 гг.[2]. Исследования в этом направлении были продолжены. Прежде всего, они коснулись тех аспектов деятельности Кабанова, которые были обозначены в письмах С.И. Архангельского к С.Ф. Платонову, которые вскрыли наличие товарищеских, более близких, чем просто коллегиальные, отношений С.И. Архангельского и А.К. Кабанова. Этим находкам и посвящена статья.

Кроме того, помещение текста опубликованной раннее статьи на сайте «Открытый текст» привело к тому, что обнаружился правнук А.К. Кабанова, который любезно предоставил сохранившуюся его фотографию в кругу семьи (см. приложение) и некоторые материалы, связанные с сыном архивиста, покончившим жизнь самоубийством в 1924 г.[3]

I

В письме к С.Ф. Платонову от 29 октября 1925 г. С.И. Архангельский писал (эти письма опубликованы[4]):

«Я сделал доклад о Бестужеве Рюмине, пользуясь не только печатными материалами, но и письмами Бестужева-Рюмина к Ешевскому и ответами последняго, упомянув, что еще в 1914–15 году Кабановым и мной была подготовлена к изданию обширная переписка Ешевского за 40 и 50 годы прошлого века. Собрание постановило издать эту переписку, как освещающую не только жизнь местного общества, но и отражающую общерусские течения.

Так как будут издаваться в том числе и письма Бестужева Рюмина, то мне и представляется возможным спросить Вас о том, не могла ли бы Академия наук притти на помощь предполагаемому изданию той или иной субсидией. Если это возможно сделать, то сделайте; разумеется, о подыскании местных средств на издание мы тоже хлопочем.

P.S. Переписка Ешевского была собрана к исполнившемуся в 1915 году пятидесятилетию его смерти».

В письме от 20 августа 1926 г. С.И. Архангельский писал:

«Переписка Ешевского и Бестужева-Рюмина, о которой я писал Вам в прошлом году, остается не напечатанной, как и ряд других докладов, уже заслушанных, за неимением или точнее крайней скудостью средств, которые теперь трудно доставать для издания, не имеющего прямого утилитарного характера».

По этому поводу было высказано мнение, что подготовленная к изданию переписка К.Н. Бестужева-Рюмина и С.В. Ешевского так и не была издана, и местонахождение ее на данный момент неизвестно. Была поставлена задача по ее поиску[5]. Внимание было сосредоточено на фонде С.В. Ешевского, хранящемся в Центральном архиве Нижегородской области (ЦАНО)[6]. Фонд оказался очень неоднородным. Большинство дел его представляют копии документов, отражающие биографию С.В. Ешевского (родословная Ешевских, матрикулы студента II-го и III-го курсов Московского университета Ешевского, копии материалов к биографии С.В. Ешевского из архива Московского университета, формулярный список о службе С.В. Ешевского, копии его бумаг по подготовке к научным трудам и лекциям; копии большинства материалов, имеющихся в данном фонде, и ряд документов, которых в них нет – собраны в сшитый журнал[7]). Есть в фонде и подлинники, в частности, писем нескольких писем Бестужева-Рюмина Ешевскому. Они не могут претендовать на весь комплекс, который С.И. Архангельский называл то перепиской С.В. Ешевского, то перепиской Ешевского и Бестужева-Рюмина. С.И. Архангельский в статье «Бестужев-Рюмин» использует цитаты из писем С.В. Ешевского и К.Н. Бестужева-Рюмина[8], отсутствующие в упомянутом фонде ЦАНО. Кстати, статья «Бестужев-Рюмин» перекликается с другой статьей С.И. Архангельского, вышедшей в 1916 г., о другом адресате переписки – С.В. Ешевском[9]. Подготовленная в 1915 г. переписка потребовала напоминания публике о той роли в общественном сознании и исторической науке России XIX в. двух славных нижегородских имен – С.В. Ешевского и К.Н. Бестужева-Рюмина. Статьей о С.В. Ешевском, опубликованной в 1916 г., С.И. Архангельский  начал решать эту задачу, но, видимо, из-за отсутствия средств цель – публикация переписки – оказалась недосягаемой. В очередной раз поразить ее С.И. Архангельский пытался один в середине 1920-х гг. В этом заключался долг С.И. Архангельского перед памятью старшего товарища и коллеги. Поводом для этой попытки стал 200-летний юбилей Российской Академии Наук.

Председатель правления Нижегородского научного общества по изучению местного края С.И. Архангельский принял участие в разработке проекта, который можно условно назвать «Нижегородцы-академики». Его доклад прозвучал на общем собрании 18 октября 1925 г. и был посвящен К.Н. Бестужеву-Рюмину (вместе с докладом А.Н. Свободова об академиках-словесниках, с докладом И.Р. Брайцева об академиках-математиках)[10], его характеристике через анализ связи с местным родовым гнездом и определение его места среди историков, отношения к краеведению. Примечательно, что одним из источников исследования С.И. Архангельского стала переписка К.Н. Бестужева-Рюмина с С.В. Ешевским[11]. То есть, данный доклад стал следствием совместной работы С.И. Архангельского и А.К. Кабанова в 1915 г. Доклад С.И. Архангельского о К.Н. Бестужеве-Рюмине оказался созвучным еще двум докладам, звучавшим на общих собраниях Нижегородского научного общества по изучению местного края (ННОИМК): о нижегородцах-математиках, ставших академиками, Б.М. Ляпунове и В.А. Стеклове (докладчик И.Р. Брайцев), о нижегородцах словесниках-академиках (докладчик А.Н. Свободов)[12]. В письме С.Ф. Платонову от 29 октября 1925 г. С.И. Архангельский писал, что на последнем заседании ННОИМК были сделаны доклады о нижегородцах-академиках[13]. Понимая под «последним заседанием» общее собрание ННОИМК, его можно датировать 18-м октября 1925 г. Прямым подтверждением этого является примечание в начале статьи С.И. Архангельского о Бестужеве-Рюмине. В нем говорится, что на общем собрании ННОИМК 18 октября говорилось о нижегородцах-академиках[14]. Тогда-то и прозвучали доклады С.И. Архангельского, И.Р. Брайцева, А.Н. Свободова о нижегородцах-академиках. В этом же письме С.И. Архангельский просил С.Ф. Платонова о том, чтобы Академия наук оказала материальное содействие в публикации переписки С.В. Ешевского. Видимо, С.И. Архангельский, заинтересовывая С.Ф. Платонова, уменьшал масштабы проекта до публикации переписки С.В. Ешевского. Для такого суждения есть основания.

В 1925 г. на расширенном заседании правления ННОИМК была образовано редакционная комиссия, куда вошел и С.И. Архангельский. На заседании редакционной комиссии 30 декабря 1925 г. были подготовлены проспекты изданий ННОИМК. Среди них привлекает одно – «А.Н. Свободов и С.И. Архангельский – Нижегородцы-академики»[15]. То есть, переписка С.В. Ешевского была частью нижегородского «академического проекта». В другом письме С.Ф. Платонову от 20 августа 1926 г. С.И. Архангельский пишет: «…посылаю Вам заказной бандеролью первый выпуск трудов Нижегородского научного общества по изучению местного края, где я состою председателем исторической секции. В нем Вы найдете между прочим и те доклады, которые были заслушаны у нас в прошлом году в связи с юбилеем Академии наук. Переписка Ешевского и Бестужева-Рюмина, о которой я писал Вам в прошлом году, остается не напечатанной, как и ряд других докладов, уже заслушанных, за неимением или точнее крайней скудостью средств, которые теперь трудно доставать для издания, не имеющего прямого утилитарного характера». Юбилейный (в честь 200-летия образования в России Академии Наук) характер общего собрания ННОИМК 18 октября 1925 г., и последующей подготовки  материалов подтверждается и Предисловием к I-му тому Трудов ННОИМК[16].

К сожалению, эта публикация исследований А.Н. Свободова и С.И. Архангельского поставила крест на идее издания переписки С.В. Ешевского. Сравнение писем С.В. Ешевского к К.Н. Бестужеву-Рюмину, хранящихся в ЦАНО, с цитируемыми в статье С.И. Архангельского о К.Н. Бестужеве-Рюмине эпистолярными текстами[17] показывает, что в архивном фонде С.В. Ешевского последние не отложились или отложились не все. Материалы переписки С.В. Ешевского, которые были подготовлены к изданию С.И. Архангельским и А.К. Кабановым, пока не обнаружены. Кроме двух упомянутых статей о С.В. Ешевском и К.Н. Бестужеве-Рюмине, С.И. Архангельский выступил с докладом «Историк-нижегородец Ешевский за границей в 1859–1860 гг.» на заседании Исторической секции ННОИМК 2 ноября 1925 г.[18]. Это позволяет считать, что С.И. Архангельский возобновил решение своей и умершего к тому времени А.К. Кабанова задачи публикации переписки С.В. Ешевского.

С.И. Архангельский вернулся к этой теме значительно позже. В 1955 г. вышла его статья «Исторические взгляды С.В. Ешевского». Почти совпадающая по названию со статьей 1916 г. она отличается по содержанию в сторону ценностей классовой борьбы и раскрытия фактографического богатства исследований С.В. Ешевского.

Интересно другое. В статье 1955 г. С.И. Архангельский указывает источник, откуда материалы для комплекса переписки С.В. Ешевского – фонды Исторического музея в Москве[19]. В указанном выше фонде С.В. Ешевского в ЦАНО есть указания, что многие материалы, легшие в основу копий, взяты из Исторического музея архитектора Щукина[20]. Видимо, из него, ставшего потом Историческим музеем, извлекались материалы по переписке С.В. Ешевского. Другим источником стали неопубликованные документы, собранные учеником С.В. Ешевского А. Трачевским[21]. Кто же сконцентрировал весьма разные материалы в фонде С.В. Ешевского в ЦАНО? На документе дела № 11 этого фонда есть приписка А.К. Кабанова, что письмо может быть иллюстрацией дружеских связей С.В. Ешевского. Приписки, сделанные таким же почерком, имеются в других делах этого фонда. Все это позволяет считать, что фонд С.В. Ешевского в ЦАНО стал делом рук А.К. Кабанова. Его научное реноме – поисковик-архивист, публикатор, а С.И. Архангельский более тяготел к концептуальному сопровождению архивных материалов. Вспомним, что такую же роль он сыграл в подготовке издания «Нижний Новгород в XVII веке», когда Н.И Привалова собирала материалы, а он проводил их научный отбор. В дальнейшем, как следует из письма С.Ф. Платонова, С.И. Архангельский публикацию переписки С.В. Ешевского не мыслил без «соавторства» с А.К. Кабановым, позволяя себе в статьях, посвященных С.В. Ешевскому и К.Н. Бестужеву-Рюмину, цитировать лишь отрывки из их писем.

В самом же начале статьи 1955 г. С.И. Архангельский указывает, что в основу статьи положена, кроме прочего, неопубликованная переписка С.В. Ешевского[22]. Возможно, речь шла о комплексе материалов, подготовленных А.К. Кабановым и С.И. Архангельским в 1915 г. к изданию. То есть, С.И. Архангельский к 1955 г. имел под руками переписку С.В. Ешевского и К.Н. Бестужева-Рюмина. После смерти С.И. Архангельского в Горьковский архив поступили материалы его личного собрания. Надо отметить, что, по мнению специалистов, они пришли изрядно обедненными. Судьба, состав «ушедших на сторону» материалов неизвестны. Возможно, среди них оказалась переписка С.В. Ешевского, собранная А.К. Кабановым. Если так, то проблема поиска этого источникового массива или его воссоздания является насущной для нижегородских историков и архивистов.

Пока что приходится констатировать следующее: статьей С.И. Архангельского в 1955 г. закончилась творческая линия «С.В. Ешевский – К.Н. Бестужев-Рюмин» в научных биографиях А.К. Кабанова и С.И. Архангельского, начатая в 1915 г., пережившая пик в 1925–1926 гг.

Все вышеприведенные соображения призваны обосновать еще одну веху в научном творчестве А.К. Кабанова – несостоявшийся вклад в исследование отечественной историографии, связанной с нижегородским «историческим кустом» XIX в.

II

Фонд С.И. Архангельского приоткрывает еще одну страницу биографии А.К. Кабанова, связанную с его педагогической деятельностью. Известно, что А.К. Кабанов в 1903 г. по 1918 г. преподавал в I-й мужской гимназии Нижнего Новгорода историю и географию[23]. Как деятель губернского образования Кабанов включился после февраля 1917 г. в движение по реформе школы, которая, удайся она, должна была привести к ее автономии. Среди прочих документов фонда Архангельского имеются материалы, относящиеся к работе I-го Всероссийского съезда Деятелей средней школы в марте 1917 г. и в губернском совещании по вопросам «административно-хозяйственного строя средней школы в свободной России»[24]. А.К. Кабанов на последнем совещании отстаивал права преподавателя школы перед лицом увольнения по жалобам со стороны учащихся. Он считал, что вопрос об увольнении должен переноситься на собрании педколлектива и решаться на основе отзыва коллег[25]. Вообще, Кабанову было свойственно упор в функционировании среднего образовательного учреждения переносить именно на учителей. Например, он настаивал на ужесточении образовательного ценза учителей гимназии и контроле за этим со стороны государства[26]. Видимо, эта позиция достаточно опытного педагогического работника была вызвана духом вольности в революционной России, когда в разные сферы, в том числе и в образование, пошли некомпетентные люди-неспециалисты.

III

Выяснение ряда обстоятельств последних лет жизни А.К. Кабанова стимулировало внимание к ранее изучаемым документам. Примером является исследование П.В. Зюзиной. Изучение фонда С.И. Архангельского, ранее просмотренного многими исследователями, выявило еще один документ, касающийся биографии А.К. Кабанова. Это письмо А.К. Кабанова из Вьясса октября 1919 г., адресованное С.И. Архангельскому. Его содержание позволяет понять от чего уезжала семья А.К. Кабанова в мордовские земли – от голода, бытовых неустройств. Переезд был достаточно стихийным и быстрым (подвернувшееся предложение занять вакантное место – ?): Кабановы оставили неполученными соль, лук, а Андрей Киприанович – книги.

По луку и соли в письме возникает вопрос: в каком огороде (так в письме) их надо было получить? А в целом, перед нами проявляется смутная картина устройства А.К. Кабанова в населенном пункте  Вьясс.

       Устроились мы во Вьяссе прилично. Мука, пшено имеется, можно купить картошку, капусту, плохо дело с молоком; трудно купить и корову. Дровяной вопрос обстоит хорошо. Квартиру и обстановку выдали.
Очень просил-бы я Вас, уважаемый Сергей Иванович, написать мне какие книги у Вас [неразборчиво –А.К.]: Вера Николаевна просила Вас получить в огороде соль и лук. Лук я просил бы Вас выслать на мое имя почтовой посылкой по адресу: Почт[овая] ст[анция] Большой Вьясс Пенз[енской] губ[ернии] Саран[ского]  у[езда] Школе 2ой ступени А. Кабанову, а соль сохранить у себя до попутчика.
Передайте мой поклон всем Вашим. Игорь говорит, что рубанок остался у Золотницких на нашей бывшей квартире. Всем сослуживцам поклон. А. Кабанов.