[37]
ГЛАВА II
СТАТИСТИКО – ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ.
СТАТИСТИКА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ВЕКА
1. Статистика как исторический источник
Значение статистического
[1] материала для изучения общественного развития, в особенности социально – экономической его стороны, очень ярко выступает в работах Маркса и Ленина. В «Капитале» Маркс использует громадный статистический материал (т. I, гл. V; т. III, гл. V и др.); огромное количество статистических изданий было обработано Лениным в его «Развитии капитализма в России» и других работах.
Одной из особенностей новейшей статистической литературы является то, что хотя она и служит источником для последующих и в частности исторических работ, но сама представляет собой обработку некоторого сырого материала, каким являются бланки переписей, хозяйственных обследований и т. п. Вели для статистика источником является сам сырой материал, подлежащий определенной математической обработке, то для историка источником является продукт работы статистика, т. е. сведенные и обобщенные статистические данные, прошедшие через предварительную обработку статистика. Характер обработки имеет огромное значение. Чтобы правильно освещать вопросы, она должна отвечать известным методологическим требованиям.
«Статистика, — говорил Ленин, — должна давать не произвольные столбцы цифр, а цифровое освещение тех различных социальных типов изучаемого явления, которые вполне наметились или намечаются жизнью» (Соч., т. ХVI, стр. 101). Русская статистика ХIХ в. лишь в известной мере стала удовлетворять этому требованию к концу столетия. Статистика же начала века стояла на еще более низком уровне.
[38]
2. Западноевропейская статистика ХVIII—ХIХ вв.
Особенности статистических работ начала ХIХ в. в России находятся в теснейшей связи с тем уровнем, какого достигла эта наука в тогдашней Западной Европе. Принципиальные позиции и приемы западноевропейских статистиков налагали свою печать на первые опыты русских ученых. В первый период развития русской статистики она находилась под воздействием немецких теоретиков, из которых особенно существенное значение имели Конринг и Ахенваль.
Конринг — немецкий профессор, живший в ХVII в. Основные сочинения его были изданы в 1730 г. лишь спустя 50 лег после его смерти. Работы Конринга продолжали оказывать свое влияние в течение всей первой половины ХVIII в. Он первый привел в систему то описание государств («Notitia rerum publicarum»), которому его продолжателем Ахевалем было присвоено название статистики. Эту дисциплину основатель ее строил как изучение современного состояния государств. Конринг описывал страну и людей, государственное устройство и управление, а назначение своей науки понимал вполне практически. Как медику, говорил он, нельзя излечить человека или сохранить его здоровье, если он не знает устройства человеческого тела, так государственный деятель не может излечить государство без знания данной науки.
Мысли эти были углублены и развиты Ахенвалем (1719—1772). Он также считал предметом статистики государство. Статистика — это учение о государственном устройстве, где дается описание «действительных государственных достопримечательностей». Под ними Ахенваль понимал те явления государственной жизни, какие способствуют благосостоянию, которые объясняют силу и слабость государства. Они покрываются, по мнению Ахенваля, рубриками «страна» и «люди». В первой рубрике речь идет о географических факторах, влияющих на государственное устройство,— географическом положении страны, устройстве ее поверхности, границах, величине. После такого изучения страны статистик переходит к ознакомлению с жителями государства. Население может рассматриваться с двух точек зрения — по физическим признакам людей и в качестве граждан, членов государственного союза. В первом отношении статистику интересует количество жителей, особенности и характер их. В этом вопросе Ахенваль ограничивался общими описаниями: крупен или мелок данный народ, глуп или умен, слаб или силен. Лишь поздние работы Ахенваля, обработанные его учениками, ставили вопросы, сколько времени работают люди, много ли едят и т. д. При рассмотрении жителей как граждан задача статистики состоит в изображении государственного устройства и управления.
Ахенваль строил статистику как науку чисто описательную, без всякой попытки к выяснению причал рассматриваемых явлений, к установлению каких – либо закономерностей. Он ограничивался констатированием отдельных явлений и фактов, используя для этого наиболее достоверные и свежие данные.
Описательное направление в статистике, бывшее шагом вперед по сравнению с прежними абстрактными государствоведческими теориями, свидетельствовало все же о недостатке статистического наблюдения и учета. Ученый имел в своем распоряжении ограниченный запас разнородного материала. Недостаточность данных особенно подчеркнул знаменитый ученый Август Шлецер (1735—1809), автор ряда чрезвычайно важных исторических трудов и теоретических исследований по статистике. Он считал необходимым для разработки статистики троякую деятельность. Правительственный чиновник должен создавать, добывать статистический материал, частный писатель — собирать его, ученый теоретик — указывать способы и методы собирания. Подчеркивание значения официальной правительственной статистики — одна из очень существенных заслуг Шлецера. Кроме того,
[39]
Шлецер понимал значение больших чисел. Малая цифра — еще не достопримечательность; итог многих цифр может стать таковой.
Более чем за 100 лет статистическая наука в лицо немецкой государствоведческой описательной школы сделала очень мало шагов вперед. Развитие ее стало возможным в силу значение, какое получила английская статистическая школа (так называемая школа политической арифметики) представителями которой еще в ХVII в. был Граунт, исследовавший вопрос о смертности в Лондоне, а в особенности Петти (ум. в 1687 г.), которого Маркс называл: «… отец политической экономии и в некотором роде изобретатель статистики…»
Сущность английской статистики заключалась в стремлении установить определенные закономерности и вскрыть отношения между общественными явлениями. Найденные отношения представители этой школы старались облечь в математическую форму. Так, Граунт установил, что количество рождений мальчиков и девочек в Лондоне подчиняется отношению 14:13 (на 100 новорожденных девочек приходится 107 мальчиков). Петти так сформулировал задачи нового направления: «я буду выражать свои мысли — в числе, мере и весе; буду пользоваться только доказательствами, которые очевидно коренятся в самой природе вещей». Это было стремление обнаружить скрытые в общественной жизни законы и формулировать их математическими выражениями.
В ХVIII в. идеи политических арифметиков были перенесены во Францию и Германию. На почве этих идей в начале ХIХ в. началась разработка математико-теоретической стороны политической арифметики. Самым важным событием было появление разработанной французским математиком и физиком Лапласом (1749—1827) теории вероятности. Лаплас исходил из признания подчиненности всего существующего определенным закономерностям. Случаи не беспричинен; миром явлений управляет «закон причинности». Не ограничиваясь общей формулировкой, Лаплас приложил свои выводы к исследованию средней продолжительности жизни, брачности и т. д. Его соображения были дополнены и разработаны рядом последующих ученых и нашли дальнейшее развитие в работах бельгийского ученого Кетлэ, которого буржуазная наука считает «отцом современной статистики». Ученик Лапласа, астроном и физик по специальности, Кетлэ в то же время возглавлял бельгийское статистическое бюро. Он оказал огромное влияние на развитие статистики и своими теоретическими работами и практической деятельностью. Главные принципиальные положения Кетлэ сводятся к признанию закономерности всех общественных явлений и необходимости, для установления этих закономерностей, построения всякого исследования общественной жизни на основе вывода средних величин для каждого наблюдаемого явления. Средняя величина создается в силу действия одних и тех же постоянных причин; отклонения от средней являются результатом действия случайностей.
В итоге статистического исследования по методу Кетлэ получается ряд средних величин, относящихся к различным областям человеческой жизни и к самому человеку; это и есть «средний человек». «Средний человек, — говорил Кетлэ, — … есть в обществе то же, что центр тяжести в телах, он есть средняя, около которой колеблются все социальные элементы». «Средний человек» имеет средний рост и вес, среднюю быстроту бега, среднюю смертность и рождаемость и т. д. «Средний человек» — это фикция, но на ней базируются все выводы Кетлэ. Сущность его метода заключается, главным образом, в отыскании средней величины, в измерении отклонений от нее и в изучении причин, производящих отклонение.
Мысли Кетлэ легли в основу всей дальнейшей буржуазной статистики ХIХ в.
3. Первые русские статистические работы начала ХIХ в.
Условия социально – экономического развития России в начале ХIХ в. были гораздо ближе к условиям экономически отсталой Германии, чем к условиям Англии. Неудивительно поэтому, что
[40]
идеи немецких статистиков – государствоведов нашли в России благодарную почву для развития. В течение первых десятилетий ХIХ в. эти идеи господствуют среди русских статистиков, и только в 30—40 – х годах, в связи с начинавшимся развитием капиталистических отношений в стране, постепенно стали пролагать себе дорогу более прогрессивные идеи математической статистики Лапласа и Кетиэ.
Первые шаги статистическая наука в России делала еще в конце ХVIII в., когда профессор истории Московского университета Рейхе ль читал в 1773 г. курс «познания государства», Этот первый в России курс статистики был выдержан вполне в духе ахенвалевской описательной школы.
Только с начала ХIХ в. правительство делает статистику предметом своей заботы. В 1804 г. в Академии наук учреждается факультет статистики и политической экономии; в следующем году кафедры статистики было предписано иметь в университетах и гимназиях. В 1803 г. появился учебник теории статистики акад. Германа, а затем и ряд статистических работ.
Недостаток официальных данных вынуждал русских статистиков начала ХIХ в. идти теми же путями, какими в конце ХVIII — начале ХIХ в. шли на Западе. Статистик собирал свои сведения там, где их мог найти. В силу недостатка государственной статистики мимо этих работ пройти невозможно, хотя источниками они являются не в собственном смысле.
В 1808 г. вышла первым изданием книга проф. Е. Зябловского «Статистическое описание России», повторенная с дополнениями в 1815 г. В ней автор ясно заявляет себя представителем и сторонником описательной школы, хвалебно отзывается о работах Ахенваля и в соответствии с правилами этой школы свою книгу строит так: первая часть содержит общие понятия о статистике и краткий обзор Европы, вторая посвящена изображению земли и жителей России, в третьей части характеризуется образ правления и государственные учреждения, четвертая обрисовывает сельское хозяйство, скотоводство, горные заводы, пятая – прочие виды промышленности и торговлю.
Положительной особенностью работы Зябловского является использование некоторого доступного ему неопубликованного ведомственного материала, привлеченного наряду со всевозможными печатными источниками.
Наиболее существенны две последние части книги — четвертая и пятая. Здесь дают себя знать источники работы Зябловского. Он использует ведомственные материалы, в частности губернаторские отчеты, на основании которых изображает производительность сельского хозяйства, размеры скотоводства. Зябловский дает также сведения, заимствованные из Министерства внутренних дел. Данные, которыми он оперирует, относятся к периоду 1802—1811 гг.
Сведения о промышленности Зябловский приводит те, какие имел возможность получить от соответствующих ведомств. Материалы о горных и металлургических заводах концентрировались в Министерстве финансов.
[41]
Но оттуда Зябловский получает лишь перечень заводов с указанием их суммарной продукции в период 1808—1813 гг. или за один 1811 г. По такого же рода данным рисует Зябловский соляной промысел. Министерство внутренних дел имело нерегулярные сведения о ярмарочной торговле. Эти сведения Зябловский сумел использовать. Как они ни отрывочны, но все же представляют интерес и сохраняют свое значение.
Таким образом, работа добросовестного исследователя, каким был Зябловский, при всей ее методологической и отчасти фактической устарелости в некоторых своих частях представляет интерес и может быть использована историком.
В 1818 г. появилась в свет первая часть (а в следующем году — вторая) книги К. Арсеньева «Начертание статистики российского государства». Эта была вторая уже работа русского статистика. Автор ее всецело примыкает к своим предшественникам, следуя описательной школе. Он приводит данные об общем количестве населения по семи первым ревизиям, о распределении населения по территории страны, дает характеристику его национального и вероисповедного состава, касается соотношения между производящими и непроизводящими слоями населения. Характеристика населения у Арсеньева гораздо полнее и интереснее, чем у Зябловского.
Вслед за тем автор переходит к «народному богатству». В этом разделе он использует некоторые новые данные — отчеты Министерства внутренних дел, его статистические сводки.
Давая очерк состояния сельского хозяйства и дохода от него страны, Арсеньев останавливается на обстоятельствах, препятствующих развитию хозяйства. Такими обстоятельствами он считает «обыкновение высших сословий граждан содержать великое число служителей как в городе, так и в деревне. Множество крестьян — будучи отторгнуты от самого полезнейшего занятия, обращаются на работы вовсе бесплодные». Возражает Арсеньев, с этой точки зрения, и против отхода оброчных крестьян. «Люди здоровые, крепкие и в полных летах разносят плоды, песок, конфекты и прочие мелочи, тогда как лучшие земли остаются или вовсе невозделанными, или не так, как должно быть». Главная причина хозяйственной отсталости, однако, не в этом, гораздо важнее «крепостность земледельцев»: «человек не уверенный в полном возмездии за труд свой, в половину не произведет того, что в состоянии сделать человек, свободный от всяких уз принуждения». Наконец, как на обстоятельство, понижающее сельскохозяйственный Доход страны, Арсеньев указывает на отсутствие земледелия на юге страны и в Сибири.
В дальнейшем дается очерк лесоводства, скотоводства, охоты и т. д., а затем автор переходит к обзору промышленности. Данные, какими располагал Арсеньев, небогаты. Поэтому в ряде случаев автор оказывался вынужденным отказаться от освещения того или иного вопроса.
Вслед за тем Арсеньев обращается к обзору торговли и излагает этот вопрос на основе таможенных данных. Поэтому очерк внешней торговли значительно полнее обзора внутренней торговли. Автор бессилен дать сколько-нибудь ясное представление даже о ярмарках — и таких, как Нижегородская: «Весь торговый оборот на сей ярмарке определить с точностью трудно по причине беспредельной свободы, впрочем, безошибочно можно сложить оный до 80000000 рублей». Кто и чем торгует, остается совершенно неизвестным.
Наконец, последние разделы первой части посвящены монетной системе народному образованию.
[42]
В полном соответствии с правилами описательной школы в статистике вторую часть работы Арсеньев посвящает изображению государственного устройства России. Здесь интересен лишь вкрапленный в текст пункт о правах различных групп населения. Автор касается и вопроса о положении крепостных – крестьян, подчеркивая желательность наделения правами зажиточных крестьян, обладающих капиталами, рвущихся в купцы. Но Арсеньев старается в то же время защитить крепостное право от нападок тех иностранцев, которые считают его прямым рабством, утверждая, что существуют помещики, которые «пекутся подобно чадолюбивым отцам о благоденствии подвластных им крестьян». Для истории общественной мысли, для истории вопроса о крестьянском освобождении эти высказывания Арсеньева представляют свой интерес.
Некоторые разделы книги до сих пор сохраняют известное значение (население, отчасти сельское хозяйство). Однако в целом, в силу того что Арсеньев опирался по преимуществу на печатный материал, книга его представляет меньшую ценность, чем работа Зябловского.
4. Демографическая статистика
Первые русские статистические работы возникали не только под влиянием теоретических взглядов западноевропейских статистиков, но и в условиях, чрезвычайно похожих на те, в каких создавались эти воззрения. В России первых десятилетий ХIХ в. статистический учет был очень слабо налажен. Основной статистический материал о народонаселении давали ревизии, т. е. периодические переписи податного населения, возникшие еще в ХVIII в. в связи с финансовыми реформами Петра I. До начала ХIХ в. было проведено пять ревизий, в ХIХ в. — еще пять.
До самого конца существования ревизского учета ревизия не была переписью всего населения. Из нее изымалось неподатное население, по определению позднейших статистиков доходившее до 10 млн. человек. Кроме того, ревизии не охватывали всей территории страны. Так, ревизия 1811 г. исключала из счета население Белостокской и Тарнопольской областей, также Грузии, а ревизия 1833 г. не охватывала Грузии, Армении и прочих частей Закавказья и т. д.
В силу фискального характера ревизии она интересовалась по преимуществу мужчинами. Мужское население, его счисление подвергались тщательной проверке, хотя с 1833 г. в сказки вносились и женщины. Ревизия фактически учитывала не наличное население, а приписное.
Переписной бланк, т. е. форма ревизской сказки, со статистической точки зрения, был неудовлетворителен. Ревизская сказка была мало содержательна, предусматривала очень малое количество сведений. Не выясняла сказка ни имущественного положения, ни профессии подлежащего переписи лица, ни его национальности, отмечая лишь его принадлежность к крестьянам или дворовым (для некрепостного податного населения — к купцам и т. п.).
[43]
На основе сказок в казенных палатах составлялись погубернские сводки по сословному признаку, а затем из этих сводок выводились итоги для всей страны.
Шестая ревизия 1811 г. не изменяла существовавшего до того порядка проведения ревизий. В сказки заносились сведения о купцах и мещанах, дававшиеся магистратами и ратушами; о дворовых и крепостных — помещиками или их управляющими; об удельных крестьянах — сельским началтвом под надзором местного удельного управления; о казенных крестьянах — сотскими. В сказки вносились лишь мужчины («вносить в оные всех наличных людей всякого возраста, поколения и закона по городам, селениям и семействам»). Сказки при шестой ревизии принимали специальные, впервые учрежденные для этого чиновничьи комиссии, с участием уездных предводителей дворянства. Впервые во время этой ревизии была введена проверка сказок на сельских сходах. Ревизия ввиду угрозы войны с Францией была прервана.
Следующая (седьмая) ревизия была проведена вскоре за шестой, в 1815 г., ввиду необходимости в фискальных целях учесть убыль населения во время войны с Наполеоном. Проверка, начатая лишь спустя два года, затянулась до 1825 г.
Манифест о восьмой ревизии (1833) впервые после указа Петра I возвращается к мысли о распространении переписи на более широкий круг населения. Было поставлено целью охватить ревизией «всех наличных людей податного состояния, подданных России, всякого возраста, пола, поколения или племени и закона, не исключая и тех, кои состоят на; льготе, или, вместо подушного оклада, отбывают другие государственные повинности». Таким образом, переписи подлежали податные (включая и женщин) не только в целях собственно фискальных, но отчасти и статистических. В ревизские сказки подлежали внесению крестьяне всех видов и наименований (частновладельческие, казенные, удельные и т. д.), дворовые, купцы, «малороссийские казаки», вольные люди, живущие в деревнях, однодворцы, вольноотпущенные, магометанское духовенство, поселенцы в Сибири и ссыльнокаторжные, все «инородцы» (нерусские), кроме живущих в Сибири. Перечисленные группы заносились в ревизию для платежа податей и отбытия повинностей. Кроме того, для счета в перепись включались солдатские дети, крестившиеся магометане и «язычники», не платившие раньше податей, и некоторые другие, в том числе и православное духовенство (на основе особого порядка, установленного Синодом и Министерством внутренних дел).
Девятая ревизия была проведена в 1850 г. Тогда впервые точно были указаны все не подлежащие ревизии категории населения. По тому же порядку была проведена и последняя, десятая, ревизия 1856 г.
По уставу о ее производстве изъяты от переписи были: дворяне — потомственные и личные; все состоящие на государственной службе; все солдаты, казаки, башкиры, мещеряки, тептяри и бобыли губерний Самарской, Оренбургской, Пермской, Вятской, составляющие регулярное башкирское войско, почетные граждане, отставные канцелярские служители и придворнослужители, киргизы Внутренней Орды, лица, имеющие ученые, медицинские, академические степени, приходские учителя и т. д.
Сроки подачи ревизских сказок были крайне продолжительны. Устав о ревизии 1833 г. Устанавливал 111/2 – месячный срок. Кроме того, назначался Дополнительный проверочный срок в 3—4 месяца, в течение которого могли представляться сказки и производилась их проверка. Нормальный срок проведения ревизии был, таким образом, равен примерно полутора годам (иногда, он бывал и длительнее). Так как при подаче сказок из них исключались все умершие и вносились родившиеся, а сказки подавались не одновременно, то действительная картина состава и численности населения искажалась.
В проведении ревизии участвовали различные ведомства, так как сказки для ряда категорий населения составлялись его ближайшим начальством (например, для удельных крестьян и некоторых других см. выше). Ревизские комиссии проверяли сказки лишь формально, затем передавали в казен –
[44]
ные палаты. Здесь начиналась проверка сказок по существу, сличение с документами предыдущей ревизии. Всякие расхождения вызывали переписку. Из губернского города для проверки сказок высылались чиновники но проверка давала мало результатов.
Фискальный характер ревизии вызывал стремление не попасть в ревизию. Данные сказок не были точными: в них встречались и пропуски и двойные записки. Учет женского населения был особенно неточен. В итоге совокупного действия всех этих обстоятельств цифровые данные ревизий о количестве податного населения надо считать несколько преуменьшенными. О этим связаны разногласия, какие имеют место при попытках определения всего населения империи. Так, используя данные десятой переписи и других источников, Министерство финансов определило население России в 62,6 млн. человек обоего пола, а Тройницкий, работавший в Статистическом комитете Министерства внутренних дел, принял цифру 67,1 млн.
Кроме ревизий, учет населения велся церковью в ее метрических книгах.
Введенные впервые в Москве в 1702 г., они с 1722 г. стали распространяться повсеместно на православное население. Но правильное ведение этой регистрации установилось нескоро. Еще в течение первых четырех десятилетий ХIХ в. Синод, в руках которого находилось это дело, не раз давал новые распоряжения о необходимости правильного ведения метрических книг, а архиереям предписывал контролировать их.
Метрические книги велись приходскими священниками. В них записывалось рождение, брак и смерть. С 1806 г. были введены печатные формы книг, обеспечивавшие однородность их ведения. Но эта однородность существовала только для метрических книг православной церкви. Постепенно, кроме православного населения, метрическому учету были подвергнуты и лица других верований; происходило это разновременно. В 1826 г. метрические книги введены для католиков, в 1828 г.— для магометан, в 1832 г.— для лютеран, в 1835 г. — для евреев, в 1872 г. — для мусульман Закавказья. Исключение составляли раскольники и баптисты. Они также были подвергнуты учету, но это была гражданская регистрация в полиции, а не церковная, как у других (законы 1874 и 1879 гг.). Кроме того, продолжали оставаться группы населения, все же находившиеся вне сколько – нибудь точного статистического учета. Это были «язычники», кочевые народы. В качестве характерного примера можно указать помещенную в «Материалах для статистики Российской империи» (Спб. 1839) ведомость «о числе калмыцкого народа в 1837 году». В ней приводятся точные сведения о калмыцких феодалах, а в отношении прочего народа цифра его помещается под такой рубрикой: «простолюдинов обоего пола во всех улусах, примерно…»
Метрические книги у неправославных были построены иначе, и сведения, заносившиеся в них, оказывались по своему содержанию отличными от записей православных метрических книг.
Самый характер метрических записей вел к некоторым неточностям этого учета. Записи о рождении были на самом деле записями о крещении. Поэтому в метрический учет не попадали сведения о мертворожденных и умерших до крещения. В ряде местностей, где население было разбросано на большом пространстве, записи проводились спустя значительное время после рождения. В учет смертности: не входили умершие в армии и флоте. Таким образом, учет населения страдал на протяже –
[45]
нии почти всего столетия неполнотой и всегда некоторой неточностью. Первый дефект значительно существеннее, и при пользовании данными метрического учета следует всегда иметь в виду, на какую часть населения он распространялся в данное время. Общая неточность данных метрических книг имеет меньшее значение, так как она существует на протяжении всего времени и если влияет на точность цифр, то ни в коем случае не лишает нас возможности их использовать как данные не абсолютного, а относительного значения.
5. Организация ведомственной статистики
Наряду со специальным учетом, проводившимся правительством в виде ревизий и записи населения в метрические книги, отдельные учреждения и ведомства занимались собиранием статистических сведений, необходимых в их оперативной работе. Больше всего этих сведений, в силу разнообразия и широты его функций, концентрировало Министерство внутренних дел.
В первое же время после его создания, в 1802 г., было дано распоряжение, чтобы в министерстве находились сведения:1) о количестве населения с посословной его разбивкой; 2) о податях каждого сословия; 3) о ежегодном урожае хлебов с данными о его расходе на потребление в данной губернии, на винокурение, о количестве хлеба, вывозимого из губернии; 4) о фабриках, мануфактурах, заводах, числе рабочих на них, доходах владельцев; 5) о городском бюджете; 6) о хлебных ценах и некоторые, другие.
Для собирания и обработки этих данных министерство не имело специального аппарата ни на местах, ни в центре. Обязанности добывания сведений ложились на местные органы — городские думы, губернаторов, а главным образом, на полицию, которая никаких систематических и правильных обследований производить не могла и в силу своей неподготовленности к этому и в силу занятости другими обязанностями.
В итоге сведения, поступавшие в Министерство внутренних дел (а эхо был главный центр сосредоточения статистических сведений), характеризуются неполнотой, приблизительностью, происхождением из не всегда ясных, а иногда довольно сомнительных источников.
Существовал свой статистический учет и в других учреждениях. Министерство финансов получало большое количество данных относительно казенных земель и угодий, казенных и частных фабрик, о привозе и вывозе за границу товаров, касательно ярмарок. Кроме того, здесь же сосредоточивались данные о податях и сборах, их поступлении и т. д.
Министерство народного просвещения получало данные относительно Учебных заведений, числа учащих и учащихся, Синод собирал сведения о православном населении и т. д.
Вся эта статистическая деятельность была распылена. Связи между отдельными ведомствами не было. Каждое действовало по собственному усмотрению и собирало сведения там, где могло их найти. Неудивительно, что данные разных ведомств часто не годились. Печаталось из собираемых данных далеко не все, и ишь сравнительно небольшая часть материала становилась доступна лицам, не причастным к данному ведомству.
Недостаток сведений, необходимых для административных целей возраставшие в связи с началом развития капиталистиче –
[46]
ских отношений в России и с успехами статистики на Западе требования, предъявлявшиеся к статистическим данным, послужили толчком для некоторых реформ в организации статистики в России.
В 1832 г. к Министерству внутренних дел отошли те виды статистики, какие раньше находились в руках Министерства полиции. Это — сведения о посевах и урожае, свод губернаторских отчетов, свод данных о движении населения, о происшествиях, цепах на фураж и рабочую силу. Министерство путей сообщения и публичных зданий, созданное в 1832 г., должно было составлять ведомости о судоходстве. Министерство государственных имуществ, учрежденное в 1837 г., должно было вести перешедшую к нему от Министерства финансов статистику государственных имуществ. Кроме того, Главный штаб получил задание систематически составлять (каждые три года обновляя данные) «Военно-статистические обозрения губерний и областей Российской империи», предназначавшиеся для внутреннего употребления в военном ведомстве.
В Министерстве внутренних дел, для выполнения его обязанностей в отношении собирания и обработки статистических данных, было в 1834 г. создано статистическое отделение. Деятельность отделения должна была исчерпываться разработкой сведений, получаемых из департаментов министерства и от губернаторов. Отделение могло вырабатывать формы для губернаторской отчетности; кроме того, оно могло иметь своих корреспондентов, для которых также разрабатывало формы.
Одновременно с тем были созданы местные статистические органы. Это были губернские статистические комитеты, возникшие на основе закона 20 декабря 1834 г. Губернские комитеты возглавлялись губернаторами (в качестве председателей), членами их являлись предводитель дворянства, прокурор, попечитель гимназии и т. п. Члены комитета, заведующие какими – либо частями управления, должны были доставлять точные сведения по своей части; кроме того, комитеты запрашивали сведения от городского головы, могли требовать содействия других официальных лиц и учреждений. Губернские комитеты готовили цифровой материал для губернаторских отчетов, охватывающих следующий круг вопросов: движение народонаселения в губернии, состояние урожая, народное здоровье, преступность, городское хозяйство, поступление налогов и податей и ряд других (наказ губернаторам 1837 г.).
В 1852 г. статистическое отделение Министерства внутренних дел было превращено в Статистический комитет; спустя пять лет, в 1857 г., было утверждено новое положение, по которому он был сделан Центральным статистическим комитетом. Комитет должен был собирать, подвергать критической проверке и обрабатывать все статистические сведения,
[47]
необходимые правительству. Поэтому Комитет мог требовать статистические материалы от всех ведомств, а последние были обязаны сообщать ему сведения, если они не являлись секретными. Губернские статистические комитеты в отношении доставления сведений были подчинены Центральному комитету. Так, лишь к моменту реформы 60 – х годов закончилось построение сети правительственных статистических органов и сформировался центр, который должен был направлять и объединять правительственную статистику.
Однако в практической работе результаты этой централизации полностью сказались лишь во второй половине века. Гораздо важнее был другой результат этих организационных мероприятий. В итоге создания губернских статистических комитетов и деятельности Главного штаба была положена основа создания погубернских статистических описаний, и в этом направлении был, как мы увидим, создан ряд ценных памятников но социально – экономической, главным образом, истории.
6. Сельскохозяйственная статистика
Сводной сельскохозяйственной статистики дореформенная Россия не знала, так как отсутствовали прежде всего сведения о частновладельческом, помещичьем хозяйстве. В имениях, особенно крупных, производился учет, но он преследовал практические нужды данного хозяйства. Никакой сводки этих данных не делалось. Материалы этого учета, находящиеся в вотчинных архивах, представляют существенный интерес, но сохранились весьма неполно. Значительное количество таких архивов пропало при переходах имений из рук в руки, от небрежного отношения к документам и по другим причинам. Сохранившиеся вотчинные архивы представляют огромный интерес, но, главным образом, для экономической характеристики отдельных хозяйств и районов.
Лишь до некоторой степени эти отсутствующие в нашем распоряжении данные могут быть восполнены сведениями, собиравшимися Министерством внутренних дел и публиковавшимися в его изданиях. До некоторой степени потому, что они были весьма неточны, как это признавалось и министерством: «…сведения, на коих исчисление сие (урожая, потребности на продовольствие и посев остатка хлеба. — С. Н.) основано, не могут быть верны. Правительство не может входить в подробности частной экономии, не допустив стеснения или недоверчивости,
двух следствий, всегда опасных для хозяйства; а потому, необходимо долженствует оно ограничить себя в сем роде познаний исчислениями примерными и сведениями, на некоторой общей вероятности основанными». Не всегда министерство получало данные с мест. Правда, поступление сведений постепенно улучшалось, но качество их продолжало оставаться низким, да и
[48]
не могло быть иным, так как собирание сведений по – прежнему производилось совершенно неудовлетворительными приемами.
Не имелось точных сведений и относительно посевной площади, как не существовало удовлетворительных данных и о площади отдельных губерний. Расхождения в данных, приводившихся различными статистиками, были обычны.
Наконец, данные о хлебных ценах, поступавшие в министерство, также оказывались крайне неудовлетворительными. Факторы ценообразования оставались неизвестными, их никто не учитывал. Неудивительно, что и эти данные получали невысокую оценку. «На сведениях сих, — говорил министерский отчет, — нельзя еще ныне основать никаких дальнейших соображений».
Только в самом конце первой половины ХIХ в., в связи с подготовкой крестьянской реформы, появилось крайне важное издание, которое, хотя и не дает исчерпывающей характеристики крепостного сельского хозяйства, но все же содержит большой и ценный материал. Это «Приложения к трудам редакционных комиссий для составления положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях». Эта шеститомная публикация захватывает имения, насчитывающие не менее чем по 100 душ крепостных. Более мелкие она не включает. Она касается лишь имений, расположенных в губерниях Европейской России. Все это ограничивает возможности использования названного издания. Но в тех пределах, к каким оно относится, значение его весьма велико. О каждом имении, приведенном здесь, сообщается, кто является его владельцем, указывается количество крепостных мужского пола, число дворов, число тягол с подразделением на оброчные и барщинные («издельные»). Сведения о земле даются не только общим количеством, но и раздельно для усадебной земли, пашни, сенокоса, выгона. Приводится размер оброка и других повинностей. Кроме того, сообщаются дополнительные данные о собственных землях крестьян, их пользовании дровами и т. п. Данные по отдельным имениям затем суммированы в поуездные сводки; для ряда губерний материал обобщен в специальных выводах.
Сведения эти более описательного, чем аналитического, характера. Основная их задача — дать представление о способе ведения хозяйства, о размере повинностей крепостных крестьян, обеспечении их землей. Что касается данных о распределении земель, то не исключена возможность известных неточностей, обусловленных способами собирания сведений.
Несколько лучше была поставлена сельскохозяйственная статистика по отношению к государственным крестьянам, разработанная Министерством государственных имуществ. Но и эти данные относятся к сравнительно позднему времени. Министерство посылало своих чиновников для обследования отдельных районов.
В 1846 г. в Министерстве государственных имуществ было решено составлять описания губерний, попутно с работой по
[49]
оценке земель и промыслов, ведшейся в целях уравнения денежных сборов, а затем и перевода податей государственных крестьян с подушной раскладки в подоходное обложение. Этим цепочным работам мы обязаны появлению статистико – экономических материалов, относящихся к государственным крестьянам.
Рассматриваемые материалы содержат погубернские сведения о землях государственных крестьян, но не охватывают полностью всех губерний и представляют монографические описания, относящиеся к отдельным губерниям. Для составления сводной статистики министерство не располагало достаточным материалом. Распределение земель по видам угодий, качество и количество земли у государственных крестьян, скотоводство, цены на хлеб, неземледельческие доходы крестьян — вот основные вопросы, освещаемые материалами. Нечего говорить, что все данные о земельной обеспеченности, посевах, доходах представляют огромный интерес. Но собирались они в целях фискальных. Поэтому с особенной силой сказалось на этих материалах распространенное в то время увлечение средними цифрами. В целях обложения было особенно важно установить средние данные. Но историк может об этом лишь сожалеть. Данные о земле, о владении скотом и другие даются в среднем на двор, на душу; средние эти выведены для отдельных уездов, и хорошо, когда они сопровождаются указанием пределов колебаний данной величины, но это бывает не всегда. Поэтому отдельного реального хозяйства, действительных групп, на какие эти хозяйства распадались, мы не видим.
Наряду с такими недостатками в области сведений о чисто земельных отношениях статистика Министерства государственных имуществ отличается и другими особенностями. Материалы учитывают крестьянские несельскохозяйственные заработки. Все они покрываются общим названием «промыслов», а крестьяне, имеющие такие заработки, — термином «промышленников». Термин «промысел» покрывает одинаково и крестьянина, и фабричного рабочего, и ремесленника, и кулака, и городского буржуа.
Все эти особенности заставляют историка быть осторожным при пользовании рассмотренными материалами, однако, перерабатывая их данные в плане марксистско – ленинской методологии, мы получим возможность использовать их. Это тем желательнее, что до сих пор сведения «Материалов» крайне редко привлекаются в научный оборот, а между тем они содержат много Ценного. Относясь непосредственно к государственным крестьянам, данные эти представляют и общий интерес при изучении экономического развития страны.
7. Статистика промышленности
Сведения о фабричной промышленности собирались Министерством внутренних дел. Самые ранние данные о фабрично – за –
[50]
водской промышленности находятся в Отчетах министра внутренних дел, где приводится цифровой материал о количестве предприятий и размерах продукции их. Точность его, однако, весьма невысока.
Газета министерства «Северная почта» сообщала, например, что Воронежский губернатор доставил ведомость о состоянии и числе мануфактур в губернии за 1813 и 1814 гг. При сличении с данными 1812 г. было обнаружено увеличение количества предприятий на 91. «Однакож, — говорит газета, — не должно заключать, чтобы все эти фабрики заведены были вновь; ибо известно, что некоторые из них давно уже существовали, а не вошли в помянутую за 1812 год ведомость оттого, что содержатели оных не доставили местному начальству требуемых от них сведений». Оказывается, что недоставление фабрикантами сведений часто бывало сознательным. В другом номере той же газеты читаем: «некоторые из фабрикантов имеют несправедливое понятие о причине, для коей эти сведения собираются, и… опасаются, чтобы правительство не употребило оных для определения каких – либо на них новых повинностей или же каких – либо вообще отяготительных для них распоряжений».
В итоге министерство полагало, что составляемые им ведомости о мануфактурах не включают больше трети числа заведений.
Наиболее полная сводная статистика фабрично – заводской промышленности была опубликована за десятилетие 1815—1825 г.г. под названием «Статистические ведомости о состоянии российских мануфактур». Ведомости эти представляют погубернский перечень предприятий с указанием их специальности и основных производственных данных — числа станов, годовой выработки отдельных товаров, количества рабочих — приписных, помещичьих, вольнонаемных. Эти последние сведения делают их важным источником по истории формирования рабочего класса в России.
Классификация предприятий отличается крайней дробностью, составители стремятся учесть всевозможные мануфактуры, вплоть до самых незначительных — салотопенных, табакерочных или лакировальных. Это является положительной чертой данной статистики. Но точностью таблицы не отличаются — в них есть пропуски, не всегда имеются все нужные данные. Но все же это сравнительно наиболее полные статистические сведения относительно дореформенной промышленности, которые, к сожалению, ограничиваются пределами первой четверти века. Позднее таких сводных изданий уже не выпускалось, и исследователи (например, Туган – Барановский — «Русская фабрика») были вынуждены для получения цифрового материала обращаться к архивным документам.
Эти неизданные документы в последнее время начинают привлекать к себе внимание в частности историков в отдельных национальных республиках СССР. Так, промышленность Белоруссии наиболее полно освещена специальной публикацией, изданной Белорусской Академией наук. Издание отображает время с 1796 по 1840 г. и дает статистические сведения по отдельным фабрикам, сводные по фабрикам отдельных губерний, общие таблицы по всей Белоруссии, извлеченные из сводок Министерства внутренних дел. Кроме того, приводятся сведения о населении, городах, заимствованные яз печатных источников. Сравнительно небольшое место занимает переписка,
[51]
священная вопросу о разрешении новых фабрик, содержащая различные прошения фабрикантов, распоряжения администрации и т. п.
Источниками данной публикации были архивы Мануфактур – коллегии, Министерства внутренних дел, канцелярий витебского и могилевского губернаторов и др. Наряду с архивным материалом использованы и некоторые статистические издания, извлечения откуда введены в текст. Составители «оставили себе задачу собрать все, что можно, по данному вопросу и обнажили, что часть документов уничтожена. То, что удалось собрать, было включено в издание. Поэтому документация является отрывочной, сведения часто отличаются неполнотой, по таково состояние архивного материала, бывшего в распоряжении издателей. В основной массе опубликованные документы являются официальным статистическим материалом первой половины столетия.
8. Статистика торговли
Статистика внешней торговли была по чисто финансовым причинам (взимание таможенных пошлин) организована хорошо, и уже с 1802 г. издавались годовые отчеты о внешней торговле России. Через короткий срок выпуск отчетов прекратился (отчеты не выходили за 1808—1811 гг.), а затем возобновлен был опять под названием «Государственная внешняя торговля… года в разных ее видах». Между ранними отчетами и позднейшими «Видами» есть довольно существенное различие, заключающееся в том, что отчеты 1802— 1807 гг. сообщали лишь ценность экспортных и импортных товаров, но не содержали количественных показателей. Позднее стали указывать и количество товара. Постепенно улучшались сведения и увеличивалось количество данных. Не ограничиваясь сообщениями о ввозе и вывозе отдельных товаров, «Виды» помещали сведения о ценах на товары в Москве и портовых городах, данные о транзитной торговле, сведения о денежном и вексельном курсе, данные о мореплавании. Небезынтересны и списки купцов, торгующих с заграницей. С 1826 г. стали включать данные о таможенном доходе. В промежуток 1822—1850 гг. отдельно регистрировалась торговля с Польшей, в период 1825—1831 гг.— с Бессарабией.
Обилие материалов, ежегодно публикуемых в «Видах», и трудность их использования, естественно, вызывали стремление к какому – то обобщению и сводке. Историкам, интересующимся вопросами внешней торговли, чаще всего приходится иметь Дело с двумя такими работами — «Статистическим обозрением внешней торговли России» Г. Неболсина и новейшей обработкой внешнеторговых данных за весь ХIХ в. — «Сборником сведений по истории и статистике внешней торговли России».
Характер и приемы обеих обработок различны. Неболсин дает монографическое исследование вопроса. Он привлекает значительный дополнительный материал, черпая его из русских газет, различных иностранных изданий, в первую очередь таможенных отчетов — Англии, Франции, Германии и других стран. Вопрос о русской внешней торговле автор рассматривает с точки зрения мировых торговых связей и общеевропейской рыночной конъюнктуры. Он старается определить влияние политических событий и
[52]
фактов экономической политики отдельных государств, явлений стихийного порядка — неурожаев и т. д. — на развитие русской внешней торговли.
Таким образом, мы имеем здесь дело с очень подробным и ценным исследованием русской внешней торговли, представляющим интерес как обработка громоздкого статистического материала (в этом отношении это не источник) и как памятник экономической мысли середины ХIХ в.
Второе издание — «Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России» — является систематизированным сводом данных о русской внешней торговле. Первая его часть представляет текстовой материал — исследование о вывозе и ввозе главнейших товаров, где на основе статистических данных — русских и иностранных — дается характеристика динамики внешней торговли и тех колебаний, какие она испытывала. Вторая часть содержит табличный материал о количестве и ценности главнейших привезенных и вывезенных товаров, о таможенном обложении. В силу некоторой неоднородности принципов учета на протяжении всего столетия номенклатура учитываемых товаров несколько варьирует, иногда делая сравнение невозможным, но это — результат прошлого состояния статистики внешней торговли, а не вина составителей сборника. Названное издание не пошло дальше первого тома; поэтому торговля с отдельными странами, ввоз и вывоз по отдельным таможням, торговое мореплавание, контрабанда остались в нем неотраженными. Для этих вопросов приходится обращаться к сырому материалу «Видов» или старым сводкам.
Что касается внутренней торговли, то данных в нашем распоряжении очень мало. Статистические работы и правительственная статистика не могли дать ничего больше, чем весьма приблизительные цифры о ярмарочных оборотах. Недостаток этих сведений побудил Географическое общество заняться изучением данного вопроса. В 1848 г. это общество, получив специальную дотацию от петербургского купечества, начало работу.
Анкетный способ изучения этого вопроса оказался неудачным. Полученный материал не позволил сделать какую – либо общую сводку, а оказался достаточным лишь для отдельных монографий — о торговле солью, о ярмарочных оборотах и некоторых других, помещенных в изданиях общества. После двух неудач общество решило отказаться от анкетного метода и перейти к экспедиционному — командировать для изучения торговли специальных лиц, чтобы они на месте изучили вопрос.
В 1853—1854 гг. с этой целью 11 украинских ярмарок были обследованы И. О. Аксаковым, в результате этого ознакомления написавшим свой замечательный труд «Исследование о торговле на украинских ярмарках».
Работа эта является результатом тщательного личного знакомства с ярмарочной торговлей Украины, изучения большого количества официальных данных о привозе товаров, ярмарочных оборотах и т. д. В ней Аксаков дал общий очерк каждой отдельной ярмарки, торговли каждым видом товара.
Он критически относится к официальным данным, которые составляются так: «В иной год, полицейский чиновник, забежав в лавку, мог получить сведения от самого хозяина, на ту пору случившегося в лавке; но в другой год — ему пришлось отбирать показания не от хозяина, а от приказчика, считающего себя обязанным не выдавать хозяйских секретов и искажать истину; от этого происходит нередко разница в цифрах, которая подает повод к ошибочным выводам и соображениям». Официальные данные Акса –
[53]
ков старается проверять, хотя бывают случаи, когда это ему не удается в силу их противоречивости источников. Однако опросы фабрикантов, личные разговоры с торговцами, дополненные собственными впечатлениями, как правило, значительно обогащают сведения Аксакова, позволяют делать крайне интересные выводы.
Экспедиционный характер исследования позволил Аксакову дать чрезвычайно ценную работу, разносторонне освещающую вопросы ярмарочной торговли. Кто торгует на украинских ярмарках, чем, откуда и каким: путем привозит, сколько товара продается, по какой цене и т. д. — все это прекрасно показано в «Исследовании» Аксакова.
9. Прочие виды статистики
Поскольку Министерству внутренних дел было подчинено городское хозяйство и управление, оно следило и интересовалось их состоянием. Такой административный интерес обусловил появление целого ряда изданий, посвященных этому вопросу. Первый опыт публикации сведений о городах министерство предприняло в 1840 г., когда появились «Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи», а затем издание это в переработанном виде выходило в 1842 и 1852 гг.
Первоначально это были таблицы, содержавшие перечень всех городов, расположенный в алфавитном порядке губерний. Относительно каждого города указывалось количество жителей в нем, сословный состав населения, количество домов, учебных заведений и учащихся, фабрик и рабочих на них, лавок, трактиров, размер городских доходов.
Сведения о городах отличаются некоторой неполнотой и смешением сведении о разнохарактерных объектах (например, фабрики и ремесленные мастерские показываются вместе).
Позже это издание изменилось. Последней из работ этого рода в дореформенное время было анкетное обследование городов, произведенное Министерством внутренних дел в 1862 г. в связи с подготовкой реформы городского самоуправления.
Данные обследования гораздо полнее тех, какие публиковались раньше, сведения разносторонни. В рассматриваемой сводке сообщаются данные о торговле, объявленных купеческих капиталах, ярмарках, фабриках и заводах. Особенно интересны сведения о сельском хозяйстве горожан, без чего мы не получили бы верного представления о характере целого ряда дореформенных городов.
Однако издание имеет ряд дефектов. Прежде всего оно распространяется только на города Европейской России, но не касается городов Прибалтики, Петербурга, Москвы, Одессы и т. д. Что же касается качества сведений, то они далеко не однородны. Данные, сообщаемые об одном городе, отсутствуют для другого. Частично эти пробелы восполнены редакцией, но заимствованы из весьма различных источников (заимствования оговорены).
Отдельные недостатки и неточности не уничтожают значения экономических описаний городов; издание это является чрезвычайно важным для изучения истории экономического развития страны.
Выше мы говорили, что в 30 – е годы начал статистическую работу Главный штаб, составлявший для своих надобностей «Военно-статистические обозрения губерний и областей». Обновляемые свежими данными, работы эти оставались секретными. Только после Восточной войны 1853—1855 гг. было признано возможным их рассекретить, выпуская общую статистику для публики. С 1857 г. была начата большая работа по изучению нескольких десятков губерний, а через год появились в печати первые из подготовленных описаний под названием: «Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба».
[54]
Составленные разными лицами, эти описания следуют одной общей схеме. В них дается физико-географическое описание данной губернии, обзор сухопутных и водных путей сообщения; специальный раздел посвящен демографии, где, кроме данных о количестве и движении населения, можно найти этнографические и иные сведения. Наибольший интерес, с точки зрения изучения экономического развития, представляет раздел о промышленности. Следует иметь в виду, что этим термином в «Обозрениях» покрываются и собственно промышленность, и сельское хозяйство, и торговля, составляющие части этого раздела. Значение этих описаний — не только узко статистическое. Составители описаний отдельных губерний – использовали печатный материал, официальную переписку местных органов, получая доступ к делопроизводству учреждений, к архивным документам. Это значительно обогащало и расширяло круг вопросов, освещаемых описаниями, увеличивая ценность собранного в них материала.
Существенные при различных исторических работах, материалы эти имеют особое значение для местной истории; подспорье, оказываемое ими в этих случаях, особенно велико.
Некоторые из статистических комитетов быстро наладили работу и направили внимание на составление всесторонних описаний своей губернии. Такова работа, вышедшая под фамилией киевского губернатора Фундуклея, хотя он как председатель комитета был лишь организатором ее. Помимо официальных документов, составители располагали документами «из частных письменных дел», т. е. из хозяйственной переписки помещиков и помещичьих контор, фабрик и т. д. Производились даже особые местные исследования для проверки официальных материалов, для уточнения частных источников показаниями сведущих лиц и для личного изучения вопроса. Привлекая разнохарактерный материал, составители сверяют, сопоставляют его, стараясь выяснить размер и причины расхождений и отклонений. Все это обеспечивает хорошее качество итоговому материалу. С другой стороны, составители не переоценивают результатов своей работы там, где они не уверены в точности отражения действительности их статистическим материалом.
Данные из частных источников служат материалом для конкретного изучения типов, форм, особенностей хозяйства, результатов применения новых методов.
«Описание» дает весьма широкую картину хозяйственного состояния Киевской губернии. Первый том представляет изображение природы губернии; характеризует население, с точки зрения его численности и движения, национального, социального, вероисповедного состава; в нем мы имеем обзор населенных мест, где сообщаются исторические сведения, данные о состоянии города или местечка в 40 – х годах — числе населения, зданий, промышленности и т. д. Том заканчивается описанием путей сообщения.
Второй том посвящен обзору сельского хозяйства губернии, причем, помимо общих сведений по всей губернии, отдельно дается характеристика помещичьих имений, государственных земель и военных поселений. Меньше внимания уделено другим группам населения — колонистам, оседлым цыганам и т. д., что объясняется незначительным удельным их весом в общем количестве земледельцев и землевладельцев. Использование здесь данных частных источников делает материал тома весьма важным.
Наконец, третий том дает описание фабрично – заводской промышленности, ремесла и торговли. Так же как в предыдущем томе, здесь включены данные, почерпнутые от заводчиков. Поэтому характер каждого описанного предприятия, его экономическая сущность, организация производства вполне ясны. Очень ценны своей подробностью сведения о ремесле.
Однако все сказанное выше об особенностях статистики первой половины века сохраняет и здесь свою силу. Поэтому к выводам «Описания» следует относиться со всей необходимой осторожностью.
Нельзя не отметить, кроме того, изданной в 1850 г. работы А. Скальковского «Опыт статистического описания Новороссийского края». Автор ее, известный статистик своего времени, был редактором Статистического комитета Новороссийского края. Использовав материалы Комитета и различные
[55]
печатные источники, он составил названную работу. Для изучения Херсонской, Екатеринославской, Таврической губерний и Бессарабской области эта работа имеет существенное значение, хотя она неизмеримо ниже по своему уровню, чем книга Фундуклея. Сравнительно более узкий материал, главным образом официального происхождения позволяет автору говорить лишь об общих явлениях хозяйственной жизни края. Тематически работа посвящена характеристике населения, — здесь интересны исторические справки об образовании отдельных групп населения: времени появления иностранных колонистов и т. Д., — и описанию земледелия, садоводства, скотоводства, рыболовства и добычи полезных ископаемых. Книга носит на себе все черты, характерные для дореформенной статистики. Аналогичное описание Полтавской губернии сделано начальником Управления государственными имуществами этой губернии — Арандаренко.
Для некоторых вопросов известный материал могут дать издания епархиальных историко-статистических комитетов, где, помимо чисто церковных сведений, печатались интересные данные о церковных имуществах и в первую очередь о землевладении, а также помещались иногда материалы этнографического характера.
Недостаток статистических первоисточников заставляет упомянуть еще об одном, представляющем значительный интерес, современном экономическом исследование. Это книга Тенгоборгского «О производительных силах России».
Так как статистико-экономические материалы общего характера обычно не распространялись на Сибирь, то для изучения сибирской экономики приходится обращаться к специальным источникам. Очень полезным в этом отношении пособием является работа чиновника Министерства финансов Гагемейстера («Статистическое обозрение Сибири»), имевшего в своем распоряжении недоступные другим материалы. Она дает самое полное, основанное на разносторонних официальных источниках, экономическое описание Сибири. Автор характеризует национальный состав населения, его сельское хозяйство, неземледельческие промыслы, состояние торговли и промышленности, управление. Работа основывалась на том материале, какой был в руках автора. Никакого специального обследования территории и населения он не производил.
10. Значение дореформенной статистики
Хотя мероприятия 30-х и последующих годов дали значительное улучшение в области статистики, все же положение ее оставалось мало удовлетворительным. Это сознавалось специалистами – современниками. Некоторые из них приходили даже к выводу о невозможности использовать данные русской статистики. Но это не так.
При историческом изучении возможны различные случаи и положения. При одних задачах необходимо иметь возможно более точные данные, при других — и более частых — существенно не абсолютное значение цифрового материала, а его относительная величина, точнее — различие ряда сравнимых, но хотя бы и не имеющих абсолютной точности показателей. Как ни неудовлетворительны цифры статистики первой половины ХIХ в., как ни ошибочны они, но характер этих ошибок повторяется в данной цепи статистических величин и потому не лишает историка возможности оперировать с этими данными. В самом деле, сведения метрических книг неточны; итоги, даваемые ими, не вполне соответствуют действительному количеству рождений, раков, смертей, но это несоответствие повторяется из года в год. Поэтому отношение между итогами весьма близко к реальному
[56]
отношению между фактической прибылью и убылью населения. Раз это так, то пользование этими итогами вполне законно и принципиальной ошибки не представляет. Но историк должен принять все необходимые предосторожности, проверить данные с точки зрения совпадения территории, принципов учета, одним словом, убедиться в их однородности. То же самое мы можем сказать и относительно ряда других материалов.
Другое дело — пользование величинами, заимствованными из разных источников. Всякий, привлекающий такого рода данные, должен прежде всего убедиться в их сравнимости, во внутренней однородности структуры показателей или определить степень, величину неоднородности и тогда судить, в какой мере возможно использование этих показателей. Наконец, как не раз отмечалось выше, часто оказывается необходимым брать не готовые итоги статистических изданий, а перерабатывать их, чтобы избежать бессодержательности средних величин и элиминировать иные особенности методологии дореформенной статистики. В значительной части случаев такая переработка возможна.
размещено 19.09.2006
[1] Возникновение термина «статистика» относится к эпохе Возрождения, когда в Италии народилась в качестве особой науки практическая политика. Эту отрасль знания называли на латинском языке: ratio status, по-итальянски — ragione di stato. Слово «status» употреблялось здесь в общем значении государства. Человек, опытный в этой науке и практической политической деятельности, обозначался словом «statista». Это слово перешло в другие языки, и от него немецкие ученые в середине ХVIII в. образовали термин «статистика».
