Глава III. Статистико-экономические материалы. Пореформенная статистика.

[57]

Мы видели выше, как подготовка крестьянской и городской реформ повела к необходимости изучить соответствующий круг вопросов, а изучение вызвало возникновение новых статистико-экономических изданий. В дальнейшем, по мере роста изменений социально – экономического порядка и  усложнения возникавших перед административными органами вопросов, правительство поняло невозможность управлять и вести государственное хозяйство без учета происходящих в нем процессов.

Так, проблема хлебного экспорта, особенно важная с точки зрения государственного бюджета, и вопрос о развитии внутреннего рынка были побудительными причинами для перестройки сельскохозяйственной статистики. Под влиянием роста торгового оборота и железнодорожных перевозок вырастала транспортная статистика. Рост капиталистической промышленности вызвал к жизни статистику рабочего движения и перестроил промышленную статистику. По мере роста и углубления капиталистических отношений совершенствовались органы статистического   учета и изменялась его система.

[58]

И во второй половине века статистика в России была распылена; единого направления и однородных приемов собирания материала не было. Сведения однородные попадали в разные ведомства, где обработка полученного материала часто происходила в оперативных частях ведомства (министерские департаменты) и удовлетворяла не столько исследовательские запросы, сколько административные нужды. Постановка статистического дела явно не обеспечивала необходимого качества материала.

По возникновении земства, в силу невозможности для земских органов получить сколько-нибудь удовлетворительный

[59]

статистический материал от правительственной статистики, земства были вынуждены сами собирать нужные данные. Первоначально земства искали их в различных уездных и губернских учреждениях, обращались за сведениями к духовенству, полиции, сельским писарям. Результаты таких попыток были мало удачны. Бывали случаи, когда запрошенные о расходах лица отвечали: «Все это — дело наше, не могущее подлежать контролю, а собственному нашему благоразумию и усмотрению». Поступали отказы отвечать на вопрос о размерах посевов. Постепенно в земствах пришли к выводу о необходимости создавать свои статистические органы, самим собирать первоначальный материал, обрабатывать его. Почин этому положило Вятское губернское земство (до того приглашали отдельных статистиков некоторые земства, например, Тверское, но единоличных усилий было недостаточно). Постепенно стали возникать статистические учреждения и в других губерниях (в период с 1873 по 1886 г.). Уже в 1876 г. Московское и Черниговское губернские земства предприняли специальные экспедиции. Но приемы собирания сведений у этих земств были различны. Черниговские статистики ставили целью определить качество и количество земельных угодий для выработки системы обложения имуществ. Московские — стремились изучить положение земледелия и крестьянского населения, организацию и технику сельского хозяйства. В связи с этим черниговские статистики разбивали каждый уезд на почвенные полосы, а на основе данных об урожайности выводили среднюю урожайность в уезде. Эта погоня за средними величинами скрывала истинную картину. «Первоначально земская статистика, — говорил Ленин, — ограничивалась при переписях данными   пообщинными, не собирая данных о каждом крестьянском дворе. Скоро однако заметили различия в имущественном положении этих дворов и предприняли подворные переписи — это было первым шагом на пути к более глубокому изучению экономического положения крестьян» (Соч., т. I, стр. 7—8). Таким стремлением характеризуется прежде всего московская статистика, построенная на абсолютных цифрах. Московское земство в своих экспедициях действовало с подворными списками и начинало свои обследования с подворной переписи. Требовалось установить число и размер построек, состав семьи, количество надельной и купленной земли, количество скота, батраков, внеземледельческие заработки и т. д. Подворная перепись проводилась путем опроса на сельском сходе, что обеспечивало высокое качество полученного материала. Помимо крестьянских хозяйств, описывались и хозяйства частновладельческие: В результате получался богатый местный материал, покупавший в дальнейшую обработку и сводку.

Приемы черниговских статистиков полностью не распространялись  даже там, где принимали их методику; в чистом виде не осуществлялась нигде.

[60]

Кроме такого рода капитальных работ, основанных на подворных переписях, земства создали свою корреспондентскую сеть, при помощи которой получали текущие сведения о погоде, ходе сельскохозяйственных работ, ценах на рабочие руки, сельскохозяйственные продукты и т. д.

Наряду с земством специальные статистические работы вели и городские самоуправления, исследуя вопросы, касавшиеся их практической деятельности, а имение — вопросы о движении населения, продовольственном рынке города и ценах, несчастных случаях и т. д. Раньше всего статистическая работа была начата в Петербурге и Москве, где производились городские переписи населения и велся текущий учет. Итоги публиковались в специальных ежегодниках или в периодических изданиях соответствующей городской думы. Вслед за столицами статистическую работу и издание ее результатов организовали и некоторые другие города.

Статистика народонаселения в пореформенное время велась до самого конца ХIХ в. почти теми же приемами, что и раньше. Прекращение ревизий оставило в распоряжения правительства в качестве основных два источника сведений — полицейский учет и метрические книги. На основании этих двух источников вел статистику населения Центральный статистический комитет, публиковавший данные в своих изданиях. Этим же административным путем добытые сведения были положены в основу разработки демографических данных по Закавказью, не освещавшемуся обычно в общих данных. Учетной единицей являлось отдельное селение. Для всякого селения были составлены посемейные списки, и на основании их обработки были получены материалы, характеризующие национальный, вероисповедный и социальный состав населения.

Но неудовлетворительность этих данных уже в 70-х годах родила мысль о необходимости всеобщей переписи населения. В 1884 г., публикуя данные о населении, Центральный статистический комитет говорил, что «много раз имел случаи убеждаться в ненадежности находящихся в настоящую минуту в обращении цифр населения» и что «этими цифрами можно пользоваться только в ожидании всеобщей переписи». Однако осуществление этой всеми признававшейся идеи затянулось, и первая всероссийская перепись населения была проведена лишь в 1897г.: «Первая всеобщая перепись населения Российской Империи, приуроченная к 28 января 1897 года, дала впервые на земном шаре возможность собрать одновременно на пространстве одной шестой части земной поверхности, по одной общей программе и при однородных приемах и требованиях, громадный и ценный материал, относящийся к географическому распределению, возрастному, вероисповедному и

[61]

этнографическому составу населения, его занятиям, бытовым особенностям и так далее», — говорит предисловие к итогам переписи.

Материал, собранный переписью, значителен, весьма ценен и важен, но обработка его часто оставляет желать лучшего. Остановимся на одном примере. Перепись наряду с прочими вопросами ставит вопрос о занятиях жителей. В этих целях даются различные таблицы — поуездные итоги для разных профессиональных категорий, занятия в связи с национальностью и т. п. В основе всех этих таблиц лежит классификация занятий, содержащая 65 различных групп. Составлена она достаточно подробно; в ней перечислены различные виды промышленности, торговли и т. д. Но социальное содержание каждой категории остается неясным. Профессиональный признак формулирован так: «Обработка волокнистых веществ», «Обработка дерева» и т. д. Но в условиях капиталистической промышленности «обработку дерева» и пр. в качестве своего занятия указывали и предприниматели, и рабочие, и служащие. Наряду с этим, специально для нетрудовых элементов, классификация давала лишь одну графу — «Доходы с капиталов и недвижимых имуществ». Эта графа в свою очередь была испорчена тем, что сюда же включались лица, живущие на средства родителей и родственников.

Таким образом, профессиональная характеристика населения, даваемая переписью, скрадывает его социальную природу. Изучать классовый состав населения по этим данным трудно. Ленин был вынужден для получения выводов переработать эти группировки переписи (см. Соч., т. III, стр. 390—392). Что касается национального состава населения, то перепись 1897 г. дает богатый материал по этому вопросу. Она содержит ряд таблиц, в основу которых положен как классификационный признак родной язык. Благодаря им возможно изучать национальный состав в связи с возрастом, грамотностью, профессией, сословной принадлежностью. Такое богатство данных позволяет на основании материалов переписи строить специальные работы о национальном составе населения. Примером таких работ является указываемая книга Патканова, дающая подробную разработку сведений переписи о национальном составе Сибири. Из всех имеющихся для ХIХ в. сведений о народонаселении данные переписи 1897 г. — единственные по богатству и качеству материала.

Сельскохозяйственная статистика не имела единого центра. Не было в России и тех правильно и однотипно организованных сельскохозяйственных переписей, какие составляли основу этого рода статистики в Западной Европе. Данные в этой области со –

[62]

бирали и Министерство внутренних дел и Министерство государственных имуществ.

Одной из наиболее крупных работ Центрального статистического комитета в области статистики землевладения является обработка результатов специального обследования про веденного в 1877—1878 гг., обнародованная в двух изданиях(«Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России» и «Волости и важнейшие селения Европейской России»).

Обследованию были подвергнуты все крестьянские поселения и частновладельческие земли. Относительно крестьянских земель и поселений сведения давались волостными правлениями о частных — владельцами.

Позднейшие данные о поземельной собственности были собраны Центральным статистическим комитетом во время переписи 1887 г. Перепись дает сведения о поземельной собственности в уезде — о числе владений, количестве земель, распределении их на пахотную, лесную и т. д., о принадлежности земель отдельным владельцам (по сословиям). Материал представляет значительный интерес, позволяя изучать землевладение, использование земель; недостатком же является прежде всего то, что перепись оперирует средними цифрами. Поэтому выяснить, каковы размеры землевладения у различных учтенных переписью

[63]

групп населения, нельзя. Мы имеем лишь общую Цифру для частновладельческих, крестьянских и т. д. земель и количество владельцев. Зато мы в состоянии установить, какая часть земли как эксплоатируется, — ведет ли владелец самостоятельное хозяйство, сдает ли в аренду; мы можем выяснить, какие виды культур находят место в том или ином уезде (губернии), у владельцев определенной группы.

[64]

Серьезное изучение урожайности началось лишь с 70 х годов.

Центральный статистический комитет пришел к выводу, что учет урожая должен производиться следующим путем: надо со –

[65]

бирать сведения об урожае на десятину посева каждого хлеба по такому количеству хозяйств, чтобы принять эти данные за массовые. Помножением  средней цифры урожая с десятины на количество десятин посева получалась искомая примерная цифра урожая. Но такой способ требовал наличия данных о землях под посевами, каких в распоряжении Комитета не было. Поэтому Комитету пришлось потратить значительное количество времени на подготовку и организацию правильного учета урожая.

С начала 80-х годов Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел начал выпускать (с 1883 г.) ежегодные обзоры «Урожай… года в Европейской России». Данные этих обзоров были построены на ответах, получаемых от владельцев земель о состоянии урожая по отдельным видам хлебов.

Распределение вопросных листков производилось с таким расчетом, чтобы ответы получались из каждой волости. Разработка этих сведений была впервые произведена в 1880 г., но итоги ее не печатались, так как в распоряжении Комитета еще не было сведений о распределении земель по  угодиям и площади посевов. В целях получения этих данных, независимо от прежней переписи 1377—1878 гг., осенью 1881 г. было предпринято спе –

[66]

циальное обследование, результаты которого позволили поставить статистику урожаев более основательно (см. «Статистический временник Российской империи», серия III, вып. 4).

Независимо от этих ежегодных сводок данных об урожаях, Центральный статистический комитет издавал материалы сводной статистики. Образцом такого издания является вышедший в 1888 г. сборник «Средний урожай в Европейской России за пятилетие 1833—1887 гг.».

В 1880 г. департамент земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ предпринял новую работу в целях улучшения статистического освещения сельского хозяйства, используя опыт Соединенных штатов. Он обратился через предводителей дворянства, председателей земских управ, через сельскохозяйственные общества, газеты, отчасти непосредственно к отдельным лицам с просьбой о периодической присылке сведений относительно состояния погоды, условий роста хлебов и трав, степени урожая разных культурных растений, ценах на продукты сельского хозяйства, рабочие руки, размерах арендной платы, состоянии скотоводства и т. п. Призыв этот нашел сочувственный отклик, и с 1881 г. ежегодно стало появляться издание «… – й год в сельскохозяйственном отношении по ответам, полученным от хозяев», выходившее в течение всего конца ХIХ и в ХХ в. Корреспондентская сеть, на которую опиралось это издание, была достаточно широка. В 1887 г. доставили ответы 1933 человека, к самому концу столетия количество корреспондентов приближалось к 8 тыс. Территориально они распределялись не только по губерниям Европейской России, но частично по Сибири и Кавказу. По социальному положению в числе корреспондентов преобладали частные землевладельцы и помещичьи управляющие. Так, в 1887 г. в числе 105 корреспондентов по Воронежской губернии было: 50 землевладельцев, 24 управляющих имениями, 9 арендаторов, 5 волостных писарей, 5 священников и только 5 крестьян.

[67]

Статистика скотоводства поставлена была еще хуже, чем земледельческая. До начала 80 – х годов никаких переписей скота в России не производилось. Сведения о скоте помещались в губернаторских отчетах, но точность их оставалась под большим сомнением. С 1875 г. начались военно – конские переписи, давшие интересный материал[1]. Что касается прочего скота, он оставался вне всяких переписей до самого конца столетия. Только в 1900 г. Центральный статистический комитет предпринял собирание сведений о скоте от волостных правлений и уездной полиции. До того мы имеем лишь сделанную департаментом земледелия попытку свести те данные, какие он смог добыть за 1851—1876 гг., но они дают лишь суммарные для губернии цифры основных видов скота (см. «Сборник сведений по департаменту земледелия и сельской промышленности», вып. II, Спб. 1880, стр. 52 и сл.).

Военно – конские переписи охватывали Европейскую Россию (без Финляндии) и Кавказ. Не вся территория страны бывала сразу охвачена переписью. Так, 41 губерния была переписана в 1888 г., остальные — в 1891 г., так что материал переписей не всегда одновременен; к тому же не во всех губерниях Европейской России прошло одинаковое количество переписей. Это, конечно, существенный дефект. Но при пользовании данными русской статистики приходится мириться и не с такими.

Что касается содержания, переписи эти дают весьма ценный материал. Учет лошадей у крестьян, землевладельцев, горожан велся отдельно. Переписи давали таблицы распределения лошадей у владельцев (отдельно у крестьян, землевладельцев, горожан), имеющих 1, 2, 3 и т. д. лошадей, показывали и безлошадных крестьян, приводили сравнительные данные по предыдущей переписи. Все это дает возможность использовать данные военно – конских переписей не только в узких целях изучения коневодства, но и изучать при их помощи положение крестьянства, его диференциацию и т. д. Данные военно – конских переписей — это «…единственные имеющиеся в литературе итоговые данные по всей Европейской России, позволяющие судить о различных группах внутри крестьянства за различные периоды» (Ленин, Соч., т. ХII, стр. 259).

[68]

Обзор важнейших произведений правительственной сельскохозяйственной статистики показывает, что и во второй половине столетия она осталась на очень низком уровне, «в самом жалком положении» (Ленин). Единых, сравнимых между собой данных нет. Исследователю необходимо преодолевать «лживую, неряшливую, канцелярски – путанную статистику разных „ведомств»«. Только таким путем возможно исследование пореформенной сельскохозяйственной экономики России.

Иными чертами отличается другой вид сельскохозяйственной статистики этого времени — земская статистика.

«Русские земские статистики, особенно „доброго старого», дореволюционного времени, — писал Ленин во время империалистической войны, — снискали себе право на уважение тем, что относились к предмету своих занятий не рутинно, не с одним фискальным или казенно – административным, а с известным научным интересом» (Соч., т. ХVII, стр. 610).

Ведшаяся независимо от правительственной земская статистика охватила почти половину Европейской России (27 губерний), за исключением Крайнего Севера и западной окраины.

И по хронологическому захвату, и по широте изученных вопросов, и по характеру обработки земские работы неоднородны. Пестроты и в приемах собирания материалов и в их обработке достаточно. Но за всем тем остается нечто общее, характерное для земской статистики в целом. Состав семьи, рабочая сила, землевладение, скотоводство, промыслы, аренда земли, техника земледелия, урожай, бюджет, жилищные условия, платежи, грамотность — все это в той или иной степени отражалось в земской статистике.

То обстоятельство, что земская статистика в своей деятельности интересовалась всем кругом вопросов сельского хозяйства и землевладения, делает ее одним из важнейших исторических источников. Земства в то же время производили наблюдение изменчивых, сезонных и т. п., явлений, вели текущую (конъюнктурную) статистику. Колебания сельскохозяйственных цен, зимние заработки крестьян, прогнозы или оценка урожая — все это входило в круг задач наблюдения, ведшегося обычно путем суммирования и обработки корреспондентских сведений. Было бы неверно полагать, что земская статистика концентрировала материал, касающийся только крестьянского хозяйства. Описание частновладельческих хозяйств, фабрик и заводов (правда, последними земства занимались в меньшей степени), изучение ремесла и мануфактуры, школьного дела, обследование санитарного положения населения — эти вопросы также входили в круг внимания и интереса земских статистиков. Таким образом, сфера вопросов, освещаемых земской статистикой, достаточно широка.

[69]

Пользуясь данными земской статистики, следует всегда учитывать особенности ее методологии. Земская статистика находилась по преимуществу в руках статистиков народнического направления. Это отражалось на организации и приемах статистического обследования, а в еще большей степени — на методологии разработки статистических данных. Задачи статистики Ленин определял так: «Статистика должна иллюстрировать установленные всесторонним анализом общественно – экономические отношения, а не превращаться в самоцель, как у нас это слишком часто бывает» (Соч., т. III. стр. 394). Требование это касается прежде всего обработки статистического материала, в процессе которой статистик должен правильно группировать Цифровой материал. Между тем в значительной части земских статистических изданий применялась группировка крестьянских хозяйств по величине их земельного надела. Земским статистикам казалось, что для изучения земледельческого хозяйства и быта крестьянства — это вполне естественная группировка. А между тем такое мнение «…игнорирует существенную особенность русской жизни, именно: несвободный характер надельного землевладения, которое носит, в силу закона, уравнительный характер и мобилизация которого до последней степени втеснена. Весь процесс разложения земледельческого крестьянства в том и состоит, что жизнь обходит эти юридические рамки.

[70]

Пользуясь группировкой по наделу, мы складываем вместе бедняка, который сдает землю, и богача, который арендует или покупает землю;… бедняка, который ведет самое плохое хозяйство с ничтожным количеством скота, и богача, который имеет много скота, удобряет землю, вводит улучшения и пр. и пр. Мы складываем, другими словами, сельского пролетария с представителями сельской буржуазии. Получаемые от такого сложения „средние» затушевывают разложение и являются потому чисто фиктивными» (Ленин, Соч., т. III, стр. 68).

Правда, не во всех земских изданиях применялся исключительно этот прием. Одним из наиболее удачных приемов некоторых земских изданий была группировка по величине посева. В частности так поступали статистики Таврического земства. Удачные приемы группировки по рабочему скоту, по работникам, по батракам и др. применяли в Воронежском земстве. В Нижегородской губернии выделяли группировки по рабочему скоту.

Вторым не менее существенным вопросом в земской статистике является вопрос относительно неземледельческих занятий населения. Выше мы видели, как дореформенная статистика все эти занятия безразлично покрывала одним понятием промысла. Эту традицию наследовало земство.  «…В земской статистике придается непомерно „широкое» значение термину „промысел» (или „заработки»). В самом деле, к „промыслам» относят все и всяческие занятия крестьян вне надела; и фабриканты и рабочие, и владельцы мельниц, бахчей и поденщики, батраки; и скупщики, торговцы и чернорабочие; и лесопромышленники и лесорубы; и подрядчики и строительные рабочие; и представители свободных профессий, служащие и нищие и т. д. — все это „промышленники»» (Ленин, Соч., т. III, стр. 61—62).

Характерно, что этот пережиток земская статистика сохранила до самого конца ХТХ в., и еще в 90 – х годах он был в ней распространен.

Используя земско-статистические работы, часто приходится пересчитывать и заново выводить итоги, как это делал Ленин. «Нельзя себе представить экономиста, изучающего экономическую действительность России, который бы мог обойтись без данных земской статистики…», — писал Ленин (Соч., т. III, стр. 498). Но не может без этих данных обойтись и историк. И то, что говорил Ленин экономистам и статистикам о приемах и ошибках земской статистики, твердо должен усвоить историк, который хочет работать с этим материалом.

В книге «Развитие капитализма в России» (1899) Ленин писал: «Основным источником фабрично – заводской статистики в России служат ведомости, доставляемые ежегодно фабрикантами и заводчиками в департамент торговли и мануфактур,

[71]

согласно требованиям закона, издание которого относится к самому началу текущего столетия. Подробнейшие предписания закона о доставлении сведений фабрикантами являются лишь добрым пожеланием, и ф. – з. статистика остается до сих пор в своей старой чисто – дореформенной организации, будучи простым придатком губернаторских отчетов, Нет никакого точного определения понятия „фабрика и завод», и потому органы губернской, и даже уездной, администрации применяют этот термин самым различным образом. Нет никакого центрального органа, который бы руководил правильным единообразным собиранием сведений и проверкой их. Распределение промышленных заведений между различными ведомствами (горным, д – том торговли и мануфактур, д – том неокладных сборов и т. д.) еще более усиливает путаницу» (Соч., т. III, стр. 354—355).

Фабрично – заводская статистика, как и в первой половине века, получала свои сведения от предпринимателей. Последние через посредство полиции были обязаны представлять справки о числе рабочих, выработке в натуральном и денежном выражении, числе станков и некоторые другие. Но сведения эти поступали плохо, и хотя Центральный статистический комитет сознавал, что «удовлетворительными представляются только сведения, собираемые о заводах и фабриках, обложенных акцизом или податью», хотя он в 1870 г. возбуждал вопрос о необходимости изменения существующего порядка учета, но порядок этот сохранился. Отсутствие достоверных сведений заставляло Комитет обрабатывать и издавать то, что было в его руках. В. 1872 г. он издал «Материал для статистики заводско-фабричной промышленности в Европейской России за 1868 год».

Свои недостоверные данные Комитет издал довольно небрежно. Наряду со сведениями о числе предприятий той или иной отрасли промышленности указывается их общее количество, но не всегда приводится распределение по губерниям. Совершенно не учтены этим изданием предприятия пищевой промышленности и строительных материалов. Наконец, в учет не вошли производства, обложенные акцизом (сахарное, винокуренное, табачное и т. д.), так как они учитывались не Министерством внутренних дел, а Министерством финансов.

[72]

В 1889 г. впервые появляется «Свод данных о фабрично – заводской промышленности в России», составленный департаментом торговли и мануфактур Министерства финансов. Первый свод охватывал период 1885—1887 гг. Затем «своды» стали выходить ежегодно.

Появление этого нового издания, однако, не давало никакого улучшения промышленной статистики. Способы учета оставались прежними. Органы, осуществлявшие его, были те же. И результаты такого учета были такие же, как и раньше.

[73]

Еще позже, в конце 90 – х годов, после того как создал был институт фабричных инспекторов, Министерство финансов решило реорганизовать статистику промышленности, поручив собирание сведений вместо полиции чинам фабричной инспекции. Мероприятие это вызывалось прежде всего практическими нуждами администрации. Сами представители фабричной инспекции жаловались на «слабый пункт у нас всякой административной и общественной деятельности — неудовлетворительность и даже просто недостаточность наших статистических сведений» и указывали на невозможность получить точный перечень фабрик и ремесленных заведений. Предполагалось, что фабричная инспекция, в силу такой заинтересованности, сумеет дать проверенные цифры и что, наконец, русская промышленная статистика станет на твердую почву. В 1895 г. всем фабрикантам была разослана анкета, легшая в основу изданного через два года «Перечня фабрик и заводов». Здесь сообщалось наименование владельца, местонахождение заведения, год его основания, род производства, число дней работы, данные о двигателях, расходе топлива, числе рабочих, размере выработки. Однако однородности в данных достигнуть не удалось, так как в учете оставались прежняя путаница и разнобой.

Все же при составлении этого издания были установлены некоторые общие положения, хотя и не внесшие ясности в составление «Перечня», но несколько облегчающие пользование помещенными в нем сведениями. Сводятся они к некоторым ограничениям. Регистрации подлежали все промышленные заведения, подчиненные фабричной инспекции, которые имели не менее 15 рабочих, паровой котел или другие двигатели и машины, или «фабричные устройства». Для промышленной статистики положение не улучшилось, так как инспекции была подчинена лишь часть фабрик и заводов. В «Перечень» попадали и такие предприятия, рабочие которых работали на стороне, вне заведения, на дому. Требование наличия механизмов и «фабричных Устройств» было крайне неясно. Поскольку учитывались предприятия с числом рабочих выше 15, — это давало известную Целостность материалу. Однако классификационный признак (указанное число рабочих) не отражал существа фабрично – заводского предприятия. К таким предприятиям примешивалось значительное количество мелких мастерских. Наиболее достоверен раздел, посвященный учету рабочих: общие числа рабочих в нашей фабрично – заводской статистике гораздо достовернее, чем числа фабрик. Путаницы, конеч –

[74]

но, и здесь немало, а также пропусков и уменьшений действительного числа. Но здесь нет такой разнокалиберности данных, а непомерные колебания в числе мелких заведений, то включаемых в число фабрик, то исключаемых, отражаются очень мало на итоге рабочих по той простой причине, что даже очень значительный процент самых мелких заведений дает очень небольшой процент общего числа рабочих» (Ленин, Соч., т. II, стр. 357).

До самого конца ХIХ в. промышленная статистика оставалась в положении крайне жалком, ее сведения были, как и раньше, весьма невысокой степени достоверности. Эти данные всегда требуют проверки: «…всякие сравнения данных нашей ф. – заводской статистики, за разное время и по разным губерниям, должны считаться недостоверными, пока не доказано противное» (Ленин, Соч., т. III, стр. 376). Однако использование и разработка этих материалов возможны. «Главной и основной целью этой разработки, — говорит Ленин, — должно быть отделение плевелов от пшеницы, отделение сравнительно годного материала от негодного» (Соч., т.. II, стр. 365).

Хотя в статистике ремесло и мануфактура часто смешивались и присоединялись к фабрично – заводской промышленности, так что статистических данных о них мы, собственно говоря, не имеем, все же, независимо от статистических материалов, мы располагаем здесь некоторыми материалами экономического порядка, которые заслуживают внимания.

Для первой половины века в нашем распоряжении есть лишь отрывочные данные. Только в 70 – е годы было положено начало изучению «кустарной» промышленности. Волей – неволей приходится употреблять этот термин, обычный для терминологии ХIХ в., но лишенный определенного содержания. Это — «…абсолютно непригодное для научного исследования понятие, под которое подводят обыкновенно все и всяческие формы промышленности, начиная от домашних промыслов и ремесла и кончая наемной работой в очень крупных мануфактурах» (Ленин, Соч., т. III, стр. 351). Именно конгломератом разнородных данных и являются посвященные кустарной промышленности материалы.

[75]

[76]

Материалы по государственному хозяйству первоначально обрабатывал и издавал Центральный статистический комитет. Так, еще в 1866 г. он выпустил ряд сведений о государственных доходах и расходах за 1862—1866 гг., свод государственных доходов и расходов за 1832—1861 гг., а также данные по поступлению отдельных доходов. Здесь впервые появились в печати цифровые сведения о государственном бюджете. Затем, несколько позже, Центральным статистическим комитетом была выпущена специальная работа для следующего периода — 1860— 1872 гг.

Когда в 1869 г. Министерство финансов начало издавать свои «Ежегодники», оно включило в их программу и основные показатели по государственным финансам и кредиту. Здесь мы имеем данные о поступлении разных видов государственных доходов, о государственном бюджете (роспись) и исполнении его, о государственном долго, оборотах государственного и других банков, данные о курсах бумаг и векселей. «Ежегодники» министерства являются единственным изданием, где можно черпать этого рода данные. Для ближайших двух десятилетий после реформы мы находим в этом издании цифры о

[77]

движении поступления выкупных платежей — источник, от которого историк не может отказаться. Данные эти приводятся по губерниям и отдельно для помещичьих, удельных и государственных крестьян. Не пройдет историк мимо материалов о государственном бюджете, деятельности банков и др.

Источники сведений очень сильно отличаются здесь от того, к чему мы привыкли в других видах правительственной статистики. Показатели, вошедшие в сводки об исполнении бюджета, о поступлении налогов и т. д., были отчетными данными Министерства финансов и государственного контроля. Поэтому они отличались точностью, какой не может похвастаться ни один другой вид статистики. Что касается круга вопросов, какие они освещают, то здесь открывается безрадостная картина состояния финансов царской России. Данные об исполнении бюджета — это прежде всего сведения о ежегодных дефицитах и средствах к их покрытию. Интерес этих данных для историка чрезвычайно значителен.

7. Статистика по рабочему вопросу и рабочему движению

Позже других видов статистики возникла статистика рабочего движения. До самого конца столетия этот вопрос интересовал только органы сыска и репрессий — полицию и жандармерию. Но эти органы интересовались фактами и ходом конфликтов в промышленности не в целях изучения, а в целях ликвидации и подавления. Поэтому собирание сведений о забастовках и т. д. не приводило ни к каким гласным статистическим разработкам этого материала.

В кругах демократической интеллигенции, однако, рабочий класс привлекал к себе внимание. Н положение рабочих сделалось объектом специального исследования. Оно было составлено Берви – Флеровским в 1869 г. Его книга «Положение рабочего класса в России» была высоко оценена Марксом и представляет собой работу, –  построенную на значительном цифровом материале и богатых наблюдениях автора. Флеровский рабочим называет не только промышленного рабочего, но и крестьянина. В книге его мы находим характеристику положения в 60 – е годы и промышленного пролетариата и крестьянства. Автор характеризует условия жизни и труда, смертность и рождаемость, формы брачных отношений и т. д. Богатство материала делает эту книгу очень важным памятником первого пореформенного десятилетия.

[78]

Но материал, даваемый Флеровским, имеет в основном описательный характер в силу отсутствия специальной статистики по рабочему вопросу.

Когда в 1882 г. была создана фабричная инспекция, только тогда учет стачечного движения был поставлен более основательно. Местные фабричные инспектора были обязаны о фактах стачечной борьбы ставить в известность главное управление инспекции и сообщения свои представлять на определенной формы статистических бланках. Материал этот для последнего пятилетия ХIХ в. был обработан, и это — единственный настоящий статистический источник по данному вопросу.

Круг деятельности фабричной инспекции не распространялся на горные заводы, рудники, казенные предприятия. Территориально она касалась только Европейской России и незначительной части Кавказа. Не весь сплошь рабочий класс страны был подведомствен инспекции, так как она не ведала маленькими мастерскими с 10—15 рабочими. Все эти изъятия и исключения оставляли все же в сфере статистического наблюдения инспекции до 70% всех рабочих страны. Таким образом, основная масса рабочего класса, сосредоточенная в крупной фабрично – заводской промышленности, была объектом статистического изучения фабричной инспекции.

«Известные издания министерства торговли и промышленности „Статистика стачек рабочих на фабриках и заводах» за десятилетие 1895—1904 и за 1905—8 годы, — писал Ленин, — были уже неоднократно отмечены нашей литературой. Материал, собранный в этих изданиях, так богат и так ценен, что полное изучение и всесторонняя разработка его потребует еще очень много времени. Разработка, сделанная в названном издании, есть только первый приступ к делу, далеко и далеко недостаточный» (Соч., т. ХV, стр. 29. Подчеркнуто нами. — Ред.). Действительно, издание это дает распределение стачек по производствам, движение их во времени, повторяемость стачек, освещает вопрос о их продолжительности, причинах и результатах. Характер цифрового материала позволяет, как это показал Ленин на основании тех же данных, получать ответы и на ряд других вопросов. Размер стачек по числу участников, волнообразность стачек, свидетельствующая о поворотных пунктах «всей социально – политической эволюции страны» (Ленин), взаимоотношение политических и экономических стачек и некоторые другие вопросы были разработаны Лениным по данным этого издания. Но оно способно удовлетворять и дальнейшие запросы.

Помимо того, фабричная инспекция дала ряд других изданий, богатых материалом по рабочему вопросу. На первое место следует поставить отчеты фабричных инспекторов. С 1882 г. инспектора предприняли исследование фабричного быта и положения рабочих. В дальнейшем, в связи с обязанностью надзора за проведением в жизнь законодательства о сокращенном рабо –

[79]

чем дне ДЛЯ малолетних, нормировании женского труда и т. д., фабричные инспектора составляли подробные отчеты по своим округам. Эти «Отчеты фабричных инспекторов» дают характеристику рабочего состава обследованных ими предприятий, условий труда, жилищных условий, заработной платы и т. д.

Помимо фабричной инспекции, также и ряд земств предпринял изучение санитарного положения фабрик и быта рабочих. Ограничиться задачами чисто санитарной статистики, не выясняя социальных условий жизни рабочих, было невозможно. Поэтому некоторые земские работы охватили более широкий круг вопросов и сыграли большую роль в деле исследования положения и истории формирования рабочего класса в России. Лучшим образцом таких монографий является книга Б. М. Дементьева: «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет». В ней мы находим богатый материал, собранный в результате обследования промышленных уездов Московской губернии, проведенного в 1884—1885 гг.

Автор поставил себе задачу ответить на вопрос о связи рабочих с землей. По этому важнейшему в истории рабочего класса вопросу он пришел к важному выводу, подкрепленному большим цифровым материалом: «Механическое фабричное производство имеет явную тенденцию отрывать крестьянское население от земледелия. В настоящее время лишь по очень немногим производствам фабрики сохраняют свой прежний, обычный когда – то для наших фабрик характер заведений, где население работало лишь в течение того времени в году, которое остается от главного их занятия — земледелия».

Дементьев исследовал вопрос о продолжительности рабочего Дня и установил, что средняя его длительность составляет 13 часов. Он выяснил размер заработной платы, жилищные и бытовые условия и т. д.

Народник по своей общей тенденции, Дементьев утверждал: «Променяв убогую, покривившуюся, но свою, избенку на мону –

[80]

ментальную фабрику… что получил рабочий? Физическую и нравственную гибель». Но непонимание автором прогрессивности для России конца ХIХ в. капиталистического развития и образования рабочего класса в процессе разложения крестьянства не уменьшает важности собранного им материала.

[81]

Подводя итоги предшествующему обзору русских статистико-экономических материалов ХIХ в., следует сказать, что состояние этих материалов не позволяет историку использовать их без специальной каждый раз проверки возможности такого использования. То ли дают материалы, что нужно с точки зрения типа явления и его содержания, его территориального распространения, значимости относящихся к нему цифровых данных и их источников, — эти и подобные вопросы должны быть поставлены до того, как будут взяты какие – то статистические показатели. И всякий раз заново надо ставить те же вопросы, когда понадобится новая, сравнимая с предыдущей цифра. Нужно убедиться и доказать, что цифры действительно сравнимы и что следующие цифровые данные не относятся к качественно и количественно отличному кругу явлений. Только при таких предосторожностях — при сознательном и трезвом отношении ко всякому показателю статистических изданий и сообщению экономических материалов — возможно плодотворное их применение и использование, которое поведет к правильным выводам, а не заведет в те тупики, куда заводило не одного исследователя отсутствие должного критицизма при оперировании со статистическим материалом ХIХ в. Образ едко высмеянного Лениным народника проф. Карышева, — который «невнимательно отнесшись к материалу и не обработав его статистически сколько – нибудь „обстоятельно»… поспешил делать „выводы», при чем и впал, естественно, в целый ряд самых курьезных ошибок» (Соч., т. II, стр. 344), — должен служить предостережением и постоянным напоминанием об опасностях.

За всем тем не следует, однако, пугаться этих источников и избегать их только в силу трудностей в обработке, какие они сулят. При правильном использовании материалы старой статистики способны дать огромное количество ценных сведений, которые вознаградят исследователя за труд и позволят сделать Ценные и важные выводы. Пример классического исследования, каким является «Развитие капитализма в России» В. И. Ленина, — лучший показатель возможностей, какие таят в себе статистико-экономические источники России ХIХ в.

[82]

ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВАМ II и III

[83]