Генкина Э.Б. Протоколы Совнаркома РСФСР как исторический источник для изучения государственной деятельности В.И. Ленина

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР

как исторический

источник

для изучения

государственной

деятельности

В. И. Ленина

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» МОСКВА 1982

[4]

Протоколы Совнаркома РСФСР за 1917—1922 гг.— первостепенный и основополагающий источник по истории советского общества и государства на первых этапах его развития. Они содержат огромный, разнообразный, исключительной важности и ценности материал, раскрывающий все стороны деятельности первого в мире государства пролетарской диктатуры. Можно без преувеличения сказать, что советская историческая литература, посвященная периоду первых лет Советской власти (особенно вышедшая в свет в 60-х — 70-х годах), всегда основывалась на широком использовании и изучении этого источника при исследовании как отдельных этапов истории советского общества за 1917— 1922гг., так и важнейших экономических, политических, военных, внешнеполитических проблем, вопросов советского, национального и культурного строительства.

Протоколы Совнаркома за те пять лет, когда Советское правительство непосредственно возглавлял В. И. Ленин,— ценнейший источник по истории государственной деятельности вождя, руководителя и первого Председателя СНК со дня его создания. Эти материалы раскрывают в полной мере, буквально день за днем, руководство В. И. Ленина всей работой Советского правительства, стиль, методы, принципы ленинского государственного управления. Поэтому монографические исследования по этой тематике всецело опирались также на изучение протоколов Совнаркома как при рассмотрении отдельных этапов государственной деятельности В. И. Ленина[1], так и некоторых важнейших ее сторон[2].

Однако при довольно широкой изученности материалов Совнаркома в исторических исследованиях его протоколы до последнего времени еще не стали предметом самостоятельного рассмот-

[5]

рения и анализа. Можно только отметить первую попытку в этом направлении, предпринятую в середине 30-х годов С. Пионтковским[3], который свою статью о государственной деятельности В. И. Ленина в период от II до III съездов Советов основывал на анализе протоколов СНК за этот период.

В современных условиях интерес к источниковедческому аспекту изучения, в частности протоколов Совнаркома, значительно возрос. Об этом свидетельствует статья А. С. Покровского[4], которая по существу впервые дала глубокий и скрупулезный анализ протоколов заседаний СНК как источника, ограничиваясь сравнительно узкими хронологическими рамками — «периодом Смольного» (ноябрь 1917 —март 1918 г.) [5].

Появились и отдельные статьи, посвященные прохождению и рассмотрению в Совнаркоме некоторых важных проблем на протяжении более длительного отрезка времени[6].

Все это подтверждает назревшую необходимость и актуальность источниковедческого анализа в различных направлениях и аспектах такого всеобъемлющего источника, как протоколы первого Советского правительства, и обобщения неоценимого опыта работы ленинского Совнаркома.

Предпринимая попытку такого обобщения и изучения протоколов Совнаркома за весь период 1917—1922 гг., автор сознает трудность и ответственность выполнения поставленной задачи. Проанализировать значение этого источника в широком плане, т. е. по всем направлениям поистине гигантской по своим масштабам, преобразующей деятельности Советского правительства, нашедшей такое полное и конкретное отражение в протоколах его заседаний, в одной работе, конечно, практически невозможно.

Приведем в этой связи лишь один пример, который позволит более убедительно проиллюстрировать этот вывод.

В протоколе заседания Совнаркома от 19 апреля 1918 г. (протокол № 99) сохранилась следующая записка, переданная в этот день В. И. Ленину: «Большевики, члены коллегии земледелия,

[6]

приветствуют товарища Ленина в годовщину его приезда в Россию. Харлов, Середа, Мещеряков, Петровский» [7].

Казалось бы, эта записка прямого отношения к поставленной задаче не имеет. Но когда читаешь и изучаешь протокол за протоколом заседаний Совнаркома и почти в сотом протоколе находишь эту записку, невольно сопоставляешь ее датировку с той огромной работой, которая была проделана Совнаркомом за короткий срок. Всего год назад В. И. Ленин вернулся в Россию. Всего только менее полугода прошло после победы Великой Октябрьской социалистической революции! А страна за это время вступила в совершенно новую эпоху. За эти полгода было так много сделано, достигнуто, коренным образом преобразовано, что понадобилась бы большая книга, чтобы рассказать о первых ста заседаниях Совнаркома, о принятых решениях, об огромном пройденном пути строительства нового социалистического общества.

Свершенное и завоеванное за пять лет умножилось и в своем величии и разнообразии получило отражение в практической деятельности Советского правительства, в тех 540 протоколах заседаний СНК и 376 — Совета Обороны и СТО, прошедших под председательством В. И. Ленина в 1917—1922 гг. Эти материалы и предстоит нам рассмотреть и проанализировать.

Понятна поэтому необходимость строгого ограничения задач данного исследования только отдельными проблемами, непосредственно связанными с анализом государственной деятельности

В. И. Ленина.

Это, во – первых, общая характеристика протоколов СНК за 1917—1922 гг., процесс их формирования, происхождение самого протокола и всех его составных частей (приложения к протоколу, повестка заседания, правила ее составления и т. д.), а также изучение протоколов в их совокупности, т. е. протоколов Совнаркома, Совета Обороны и СТО, а частично и протоколов Малого СНК, как единого комплекса источников, каждый из которых нельзя изучать в отрыве от другого.

Во – вторых, попытка анализа, также на основе протоколов и записи присутствующих на каждом заседании, персонального состава СНК, общая характеристика того поколения государственных деятелей, которые активно участвовали в деятельности Совнаркома под руководством В. И. Ленина на протяжении всего периода 1917-1922 гг.

Отсюда вытекает и третья, пожалуй, наиболее сложная и трудная задача: не анализируя содержания работы Советского правительства во всех областях социалистического строительства (это задача самостоятельных исследований), сосредоточить основное внимание на том, как происходило складывание, формирование, развитие и принципиально новой сущности, и новых мето-

[7]

дов и принципов деятельности ленинского Совнаркома, вытекающих из особенностей и преимуществ Советского социалистического государства в отличие от буржуазного.

Таким образом, в центре исследования остается и сохраняется основная проблема — обобщение опыта ленинского руководства и ленинских методов государственного управления, изучение государственной деятельности В. И. Ленина, но на основе преимущественно одного источника — протоколов Совнаркома.

Такая постановка темы потребовала не только сплошного и полного изучения протоколов заседаний СНК, Совета Обороны и СТО за весь рассматриваемый период, но и, само собой разумеется, основных ленинских трудов и всей совокупности опубликованных ленинских документов, характеризующих государственную деятельность В. И. Ленина в эти годы.

Особо следует выделить значение двух фундаментальных документальных изданий, подготовленных Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС,— Биографической хроники В. И. Ленина[8] и «Декретов Советской власти» [9].

Биографическая хроника В. И. Ленина содержит ценнейший материал, раскрывающий буквально день за днем многогранную и титаническую деятельность В. И. Ленина как вождя и руководителя Коммунистической партии и Советского государства.

В Биохронике (т. 5—9) впервые опубликовано (частично или полностью) свыше 3 тыс. новых ленинских документов. Конечно, речь идет преимущественно о ленинских записках, кратких письменных указаниях, предложениях, пометках, резолюциях на документах, просматриваемых ежедневно Председателем Совнаркома. Именно эти новые документы имеют огромное значение при изучении избранной темы исследования.

В томах Биохронике, по существу впервые, почти полностью представлена повестка дня (перечень обсуждаемых вопросов) каждого заседания Совнаркома, Совета Обороны и СТО под председательством В. И. Ленина [10].

Как правило, в Биохронике приведены (полностью или частично) пометки В. И. Ленина на повестках этих заседаний, запись выступавших, обмен записками с членами Совнаркома, а также выделены ленинские доклады, сообщения и заявления, которые он делал во время заседаний. Специально отмечено и подписание В. И. Лениным каждого протокола Совнаркома, Сове-

[8]

та Обороны, СТО и Малого Совнаркома [11], а часто указаны и поправки в протоколе, внесенные лично Владимиром Ильичей во время его подписания. При изложении повестки дня упоминаются ленинские поправки, вносимые им в то или иное постановление в ходе самого заседания.

Биохроника содержит также повестки дня заседаний Центрального Комитета Коммунистической партии, пленумов ЦК, а с марта 1919 г. — Политбюро, объединенных заседаний Политбюро и Оргбюро ЦК, на которых присутствовал В. И. Ленин[12]. Это позволяет, сопоставляя повестки дня заседаний ЦК и Совнаркома, выяснить, по каким вопросам давались предварительные директивы и принципиальные указания ЦК партии, и, следовательно, конкретно показать, как обеспечивалось руководство Центрального Комитета партии всей деятельностью Советского правительства.

Таким образом, в результате огромного труда редколлегий и составителей, а также привлеченных ими организаций и лиц выявлены новые источники, новые ленинские документы, новые факты, а Биохроника внесла неоценимый вклад в Лениниану, в несколько раз превысив количество фактов по сравнению с приложенными к томам Полного собрания сочинений В. И. Ленина (т. 35 – 45) «Датами жизни и деятельности В. И. Ленина»[13].

[9]

Поэтому главы и разделы настоящей монографии широко опираются на такой уникальный источник, как Биохроника.

В определенной мере то же самое можно сказать и о вышедших в свет «Декретах Советской власти» (т. 1—9). В Предисловии к первому тому этого издания специально подчеркивалось, что его основные цели и задачи заключаются не только в собирании воедино всех законодательных актов Советской власти за первые годы после Октябрьской революции, но и в том, чтобы представить в полном объеме законодательную деятельность В. И. Ленина, его непосредственное руководство и участие в подготовке и написании проектов декретов и постановлений. Поэтому наряду с официальными, утвержденными СНК текстами декретов и постановлений Советской власти, в «Декретах Советской власти» приведены также тезисы, наброски, проекты декретов, целиком написанные Лениным или с его поправками. Кроме того, в это издание входят «не только декреты, но и все остальные публиковавшиеся для всеобщего сведения акты Советского правительства» [14] (постановления, резолюции, обращения, официальные сообщения о принятых и предполагаемых декретах, а в отдельных случаях правительственные телеграммы и предписания). «Декреты Советской власти» обладают также ценным научно – справочным аппаратом, позволяющим проследить весь процесс рассмотрения и утверждения каждого отдельного законодательного акта в СНК, СО и СТО. При его подготовке широко использовались архивные материалы Совнаркома. Во втором разделе всех томов опубликованы постановления и декреты с пометкой «печатается впервые» (по девяти томам — свыше 800) [15]. В первом и втором приложениях изложены неопубликованные постановления об ассигнованиях (около 850 постановлений) и о назначениях (часть которых также ранее не публиковалась) — свыше 200 документов. Всего, следовательно, по периоду с октября 1917 по июль 1920 г. в «Декретах» опубликовано свыше 1800 новых документов, взятых непосредственно из архивных материалов СНК, СО и СТО. Это означает дальнейшее расширение круга опубликованных документов этих органов [16]. Однако для исследовательской работы, как показано в последующем изложении, сам ар-

[10]

хивный источник полностью, конечно, сохраняет свое значение.

 Помимо названных основополагающих источников (фонд Совнаркома, Биохроника и «Декреты Советской власти») в настоящем издании использованы и некоторые другие документальные материалы, ставшие доступными исследователям после их опубликования в советских исторических журналах[17].

Большую ценность для данной темы представляет и обширная мемуарная литература, посвященная вопросам работы ленинского Совнаркома (особенно воспоминания работников аппарата

СНК) [18].

Анализ большого комплекса проблем, связанных с протоколами Совнаркома, необходимо начать с характеристики состава протоколов, их происхождения, приложений к протоколам, формирования повестки дня заседаний СНК и других важных вопросов.

[11]

Документальные материалы Совнаркома, отложившиеся в результате его деятельности за те пять лет, когда в СНК председательствовал В. И. Ленин, хранятся в Центральном партархиве Института марксизма- ленинизма при ЦК КПСС (ЦПА НМЛ, ф. 19). В ЦПА ИМЛ сосредоточены и другие важнейшие материалы, связанные с деятельностью В. И. Ленина,— подлинники ленинских рукописей, документов, в частности и подлинники протоколов СНК с подписью Ленина и другие ленинские документы, сохранившиеся в протоколе (ф. 2), а также фонд Секретариата Председателя Совнаркома и СТО В. И. Ленина (Ф. 5)[19].

Рассматривая только протокольную часть всего обширного фонда СНК в целом[20], попытаемся сначала дать общую характеристику фонда Совнаркома, включая протоколы Большого Совнаркома (БСНК[21], ф. 19, он. 1), Малого СНК (МСНК, ф. 19, оп. 2), а также Совета Обороны (СО) и Совета Труда и Обороны (СТО, ф. 19, оп. 3).

История создания и состава МСНК, Совета Обороны и СТО требует самостоятельного рассмотрения. Ограничимся пока только напоминанием, что МСНК, созданный как комиссия БСНК для решения мелких, так называемых «вермишельных» вопросов, начал фактически свою работу с декабря 1917 г., а первый протокол заседания МСНК помечен датой 9 января 1918 г. В. И. Ленин на заседаниях МСНК не председательствовал, состав

[12]

МСНК и его председатель назначался БСНК, а протоколы и решения МСНК, как правило, утверждались БСНК и подписывались В. И. Лениным.

Совет Рабочей и Крестьянской Обороны был образован постановлением ВЦИК и СНК от 30 ноября 1918 г.[22], а первое его заседание состоялось на следующий день (1 декабря) под председательством В. И. Ленина (этот протокол СО полностью опубликован)[23]. Весной 1920 г., в условиях временной передышки в ходе гражданской войны, Совету Обороны были приданы новые функции и он стал называться Советом Труда и Обороны. Первый протокол СТО помечен датой 14 апреля 1920 г. Отметим также, что нумерация протоколов является единой как для Совета Обороны, так и для СТО.

Общая количественная характеристика всего протокольного фонда Совнаркома, включая весь комплекс протоколов БСНК, МСНК, СО и СТО, представлена в табл. 1.

Как видим, только протоколы СНК и его комиссий составляют за пять с лишним лет 1889 ед. хр.[24], которые вместе с приложениями к протоколам содержат важнейшие материалы по всем вопросам повестки дня, характеризующие деятельность Советского правительства в 1917—1922 гг.

В литературе уже было отмечено, что некоторые заседания Совнаркома, особенно в первые месяцы Советской власти, не были запротоколированы[25].

Выход в свет в 1974 г. 5 тома Биографической хроники В. И. Ленина (октябрь 1917 —июль 1918 г.) позволил установить еще несколько заседаний СНК в марте и июле 1918 г., протоколы которых также не велись. Такое заседание под председательством В. И. Ленина происходило в воскресенье днем 10 марта, перед отъездом, вечером того же дня, Советского правительства из Петрограда в Москву. То же самое имело место и в первые дни работы Советского правительства в Москве, когда

[13]

Таблица 1. Протоколы Совнаркома (1917-1922 гг.) *

*Составлена автором.

12 марта было проведено совещание членов СНК[26], а первый протокол заседания СНК в Москве помечен датой 18 марта.

В 5 томе Биохроники названы еще два заседания или совещания членов СНК 7 июля 1918 г., во время левоэсеровского мятежа [27]. Первое заседание В. И. Ленин провел около 7—8 час. вечера в Кремле, и на нем были одобрены чрезвычайные меры, предпринятые правительством в связи с убийством германского посла Мирбаха и мятежом левых эсеров. Второе заседание СНК под председательством В. И. Ленина происходило, очевидно, ночью 7 июля, и на этом заседании Ф. Э. Дзержинский рассказал об обстоятельствах своего ареста [28].

В последующих томах Биохроники (т. 6—9) незапротоколированные заседания СНК не отмечаются. Очевидно, после 7 июля 1918 г. протоколы велись на каждом заседании и сохранились в ЦПА ИМЛ полностью.

Как показывают данные табл. 1, заседания Совнаркома в 1917—1918 гг. происходили почти ежедневно и поэтому сначала не было установлено специальных дней заседаний, они назначались на любой день недели, очень часто в субботние и воскресные дни[29]. Начинались заседания, как

 правило, в 8—9 часов

[14]

вечера (иногда и в утренние часы), а вечерние длились до поздней ночи[30]. Правда, 11 июня 1918 г. Совнарком рассматривал предложение П. И. Стучки назначать заседания правительства через день и начинать их в 6 часов вечера[31]. Несколько последующих заседаний СНК действительно открывались в 6 час. вечера (12, 14, 15 июня), но потом опять вернулись к более поздним часам заседаний[32] и все же нередко чаще, чем три раза в неделю.

Почти ежедневные заседания СНК в 1918 г., а затем и Совета Обороны в первые месяцы его организации объяснялись действительно настоятельной необходимостью, буквально огромным потоком как важнейших по своему значению, так и мелких вопросов, которые требовали срочного решения в условиях, когда вся жизнь страны перестраивалась на новых началах и проводились коренные социалистические преобразования.

Создание Малого СНК, конечно, разгрузило повестку БСНК от мелких, «вермишельных» вопросов, но показательно, что в 1918 г. БСНК заседал все же чаще, чем МСНК (203 заседания БСНК и 178 — МСНК). Только с 1919 г. это количественное соотношение резко меняется (в 1919 г. 97 заседаний БСНК и 218 — МСНК и т. д.) и постепенно работа Совнаркома, Совета Обороны и СТО все больше нормализуется. Количество заседаний СНК уменьшается сначала до трех, а затем и до двух раз в неделю. С 1921 г. был установлен строгий и точный регламент работы — один раз в неделю: заседания Совнаркома по вторникам, а СТО — по пятницам (пленарные) и по средам (распорядительные)[33]. На последних В. И. Ленин не председательствовал. С этого времени заседания Совнаркома начинались ровно в 6 час. вечера.

[15]

Таблица 2. Количество заседаний СНК, СО и СТО, на которых председательствовал В. И. Ленин в 1917-1922 гг. *

*Составлена автором.

²* В 1917 г. В. И. Ленин не председательствовал на вечернем заседании СНК 21 ноября, а также 24 и 27 декабря, так как 23 декабря получил отпуск на 3—5 дней.

³* В 1918 г. В. И. Ленин не председательствовал на заседаниях СНК 11 января, 27 марта и 7 мая, а также после ранения — 30 августа 1918 г. (3, 4, 9, 10, 11, 14 сентября, причем 4 сентября СНК заседал дважды и было два протокола), а также во время кратковременного отпуска после ранения (27 и 28 сентября, 1, 5, 8, 10 и 12 октября).

⁴* С 1 декабря 1918 г.

⁵* В. И. Ленин не председательствовал на заседании Совета Обороны 3 марта 1919 г.

 ⁶* В 1021 г. из 105 заседаний СТО 55 пленарных и 50 распорядительных, следовательно, В. И. Ленин председательствовал почти на всех пленарных заседаниях СТО. В Совнаркоме Ленин отсутствовал в 1921 г. только частично во время кратковременного отпуска в июле-августе (он не председательствовал на заседаниях 5 и 19 июля, 9, 16, 23 августа и 6 сентября, а также 6, 13 и 29 декабря).

                В 1922 г. В. И. Ленин находился до начала октября в длительном отпуске по болезни и поэтому в октябре — ноябре председательствовал только на семи (с 3 октября) заседаниях СНК и пяти заседаниях СТО — до нового приступа болезни в декабре 1922 г.

До конца 1921 г. не была еще установлена должность заместителя председателя СНК и СТО и В. И. Ленин неизменно председательствовал почти на всех заседаниях Совнаркома, Совета Обороны и Совета Труда и Обороны (см. табл. 2).

Таким образом, В. И. Ленин лично и бессменно руководил заседаниями СНК, СО и СТО, а в 1919 и 1920 гг. председательствовал на всех без исключения заседаниях СНК и Совета Обороны. Поэтому протоколы являются подлинно ленинскими документами, что нагляднее всего можно проследить при анализе самих протоколов как исторического источника.

Ленинское руководство сказывалось непосредственно в самом процессе формирования и оформления протоколов СНК. Начиная с 3 (16) ноября 1917 г. (протокол № 1) их вел Н. П. Горбунов,

[16]

молодой коммунист (член партии с июля 1917 г.), назначенный по рекомендации В. Д. Бонч – Бруевича 30 октября (12 ноября) секретарем Совнаркома.

В своих воспоминаниях, опубликованных впервые в «Правде» 6 — 7 ноября 1927 г., Н. П. Горбунов подробно рассказал, об истории записи им первого протокола СНК и опубликовал полностью этот протокол[34]. «Не имея представления, как нужно вести протоколы,— вспоминал десять лет спустя Н. П. Горбунов,— я попытался записывать содержание доклада, но, конечно, не поспевал, так как стенографией я не владею. Кто присутствовал на заседании, не зафиксировал; председательствовал Ленин. На заседании слушался доклад приехавшего из Москвы т. Ногина о московских событиях». Далее приводился весь текст протокола от 3 ноября «полностью и с орфографической точностью» и в заключение указывалось, что «конец заседания я уже вообще не мог записывать, так как говорили вразброд»[35].

Ознакомление с этим важнейшим документом — первым протоколом заседания СНК — показывает, что он был оформлен без учета элементарных правил ведения протокола (без стандартного разделения на две части: «слушали», «постановили»), без записи присутствующих и председательствовавшего на заседании. Заголовок протокола гласил: «Заседание Народных Комиссаров». За этим следовала подробная (более чем на две страницы) запись доклада В. П. Ногина о положении в Москве, а затем кратко записано выступление В. И. Ленина.

Сохранилась только машинописная копия протокола заседания СНК от

3 ноября 1917 т., а подлинник с правкой Ленина хранится в ф. 2[36]. Ленинское выступление 3 ноября 1917 г. опубликовано[37] и можно предполагать, что Владимир Ильич сам его написал или отредактировал.

Следующий протокол заседания Совнаркома, от 15 ноября 1917 г.[38], написан Н. П. Горбуновым уже в основном по существующим правилам, с разделением на две части («слушали», «постановили»), без записи содержания выступлений, имеется список присутствующих (11 человек включая В. И. Ленина), однако председатель заседания еще не выделен, заголовок протокола не уточнен, но впервые даны приложения к протоколу (проекты

[17]

некоторых декретов — о страховании рабочих, о введении государственной монополии на объявления). В протоколе указаны также дата и час начала следующего заседания (16 ноября в 7 час. вечера), что с этого времени стало правилом и фиксировалось почти в каждом протоколе. За время с 3 по 15 ноября, как вспоминал Н. П. Горбунов, «один из наркомов, кажется т. Глебов – Авилов, научил меня вести протокол, так что я справился с этой работой на этот раз уже без особых затруднений»[39].

В последующих протоколах (№ 2 и 3 от 16 и 18 ноября 1917 г.), написанных рукой Н. П. Горбунова, не было внесено никаких изменений по сравнению с протоколом от 15 ноября, но в протоколе № 4 (от 19 ноября) впервые дан полный заголовок: «Протокол заседания Совета Народных Комиссаров», а в протоколе № 5 (от 20 ноября) помечен час начала и конца заседания (9 час. 40 мин.— очевидно, вечера — начало заседания, 12 часов ночи — окончание) и, что особенно важно, впервые приложена повестка дня заседания с пометками В. И. Ленина[40].

Только начиная с протокола № 10 (от 24 ноября), кроме списка присутствующих, выделяется Председатель заседания, что также с этого времени стало обязательным правилом.

Очевидно с конца ноября 1917 г.[41] в оформлении протокола Н. П. Горбунову начали помогать и другие секретари[42], но преобладающее большинство протоколов написано его рукой и скреплено только его подписью, так как В. И. Ленин в течение всего «периода Смольного» (ноябрь 1917 — март 1918 г.) сам не подписывал протоколы СНК (первый протокол, подписанный В. И. Лениным, протокол № 77 от 18 марта 1918 г.). А начиная с протокола № 77 подлинники, подписанные В. И. Лениным, находятся в ф. 2 ЦПА НМЛ. Черновики протоколов, написанные рукой секретарей, в делах ф. 19 сохранились за весь период 1917—1922 гг., так же как и машинописный текст этих протоколов[43], причем важно напомнить, что все делопроизводство в СНК вплоть до начала 1919 г. велось по старой орфографии[44].

[18]

Таким образом, к концу «периода Смольного» протоколы Совнаркома приняли уже вполне сложившуюся форму, каковая подлостью и сохранилась сначала в архиве СНК, а потом в ЦПА ИМЛ. Каждый протокол, или каждая единица хранения в партархиве ИМЛ, содержали, как правило, следующие документы:

1) подлинник протокола, написанный от руки секретарем СНК;

2) машинописный текст или машинописная копия протокола;

3) приложения к протоколу по каждому пункту повестки дня;

4) повестка заседания (на отдельном листке), большей частью с пометками В. И. Ленина, а нередко и с записью его рукой фамилий выступавших или просивших слово; 5) с декабря 1917 протокол пополнился еще одним документом — появился лист исполнения — сведения о рассылке выписок из постановлений СНК в соответствующие ведомства и отдельным лицам для

исполнения.

Просмотр и изучение всего комплекса протоколов СНК за период 1917—1922 гг. убедительно показывают, что существенных изменений в оформлении протоколов примерно с марта – апреля 1918 г. и до конца 1922 г. уже не происходило[45]. Что же касается присутствия стенографисток на заседаниях, то вопрос «О необходимости стенографирования прений» обсуждался на заседании СНК уже 28 февраля 1918 г., и секретарю было поручено найти стенографистку. Единственный опыт стенографирования был осуществлен только на заседании Совнаркома 4 марта 1918 г., и ленинские выступления на этом заседании были впоследствии расшифрованы и опубликованы[46]. В дальнейшем полная стенографическая запись прений на заседаниях не велась[47]. Но с мая 1919 г. начали регулярно присутствовать стенографистки, которые записывали лишь формулировки предложений по отдельным вопросам повестки дня, что облегчало оформление

[19]

протокола. Поэтому с 15 мая 1919 г. (протокол № 287) в деле постоянно сохраняться еще один документ — стенографическая запись (как правило, нерасшифрованный подлинник) предложений по повестке дня.

В упомянутой уже во введении статье А. С. Покровского дольно подробно рассмотрена сама «техника» ведения протоколов и участие в их составлении В. И. Ленина. Справедливо отмечая некоторые неточности в воспоминаниях Е. К. Кокшаровой, автор статьи приводит следующую выдержку из воспоминаний ответственного работника ВСНХ А. 3. Гольцмана: «Можно безошибочно сказать, что именно Владимир Ильич выучил своих секретарей вести протоколы заседаний (подчеркнуто нами— Э. Г.), требовал упоминания имени каждого докладчика. Он был решительным противником того, чтобы, не вынося никаких решений по обсуждении вопроса ограничиваться только тем, что, дескать, все поняли друг друга и вопрос будет урегулирован. Он требовал точной и окончательной записи решений по каждому вопросу, с упоминанием того, кто, когда и что именно должен сделать»[48].

Вспоминая о первых днях работы Совнаркома, этот же факт подтверждает и А. М. Коллонтай. Она пишет, что когда после одного из заседаний СНК ей пришлось вернуться в кабинет Владимира Ильича, то она увидела, что Ленин «вместе с Горбуновым правил протокол (Ленин всегда так делал: этой исключительной тщательности и точности в работе мы учились у него повседневно)»[49].

В. И. Ленин действительно учил своих секретарей вести протоколы Совнаркома, помогая им ив ходе заседаний СНК и при подписании протоколов в окончательной формулировке отдельных постановлений. С этой точки зрения очень характерен следующий факт. На заседании СНК в ночь с 14 на 15 января 1918 г. В. И. Ленин несколько раз спрашивает ведущую протокол М. Н. Скрыпник о том, «успевает ли она вести протокол, и посылает ей записки с формулировками принятых решений»[50].

В Биохронике В. И. Ленина послеоктябрьского периода, как правило, помечена дата подписания Лениным протоколов СНК (обычно на следующий день после заседания) и особо выделены примеры ленинской правки протокола во время подписания. Так, 20 марта 1918 г., подписывая протокол СНК от 19 марта (протокол № 78), написанный Е. К. Кокшаровой, Ленин внес исправления в постановление по п. 2 повестки дня — «Об организации Комиссариата социального обеспечения»[51].

24 марта 1918 г. В. И. Ленин читал протокол № 80 заседания СНК от 23 марта. В списке присутствующих он исправил

неправильно написанные фамилии. Он внес также уточнения в постановление о постройке узкоколейных железных дорог для обеспечения Москвы хлебом и подписал протокол[52]. Правка В. И. Ленина отмечена и в протоколах № 96, 101, 106 от 16 22 и 30 апреля, № 129 от 31 мая, № 131 от 3 июня 1918 г[53].

В дальнейшем, по мере накопления опыта ведения протоколов, необходимость в систематической ленинской правке, очевидно, отпала, однако отдельные факты все же имели место. Например, подписывая 27 апреля 1919 г. протокол СНК от 26 апреля, Ленин, просматривая черновик протокола, обнаруживает ошибку, допущенную секретарем при ведении этого протокола в решении по п. 5, и пишет на выписке из протокола этого пункта распоряжение секретарю: «Исправьте протокол, записанный неверно»[54]. Возможно, такие указания давались и устно и выполнялись самими секретарями, поэтому учесть полностью всю ленинскую правку протоколов, конечно, невозможно. Можно только с уверенностью утверждать, что Ленин никогда не ставил свою подпись под протоколом, не просмотрев его и не сверив; он требовал абсолютной точности в записи постановлений, а во время заседаний СНК нередко диктовал секретарям формулировки принимаемых решений.

Обе части протокола, как часть, фиксирующая повестку дня и обсуждаемые на ней вопросы, так и часть постановляющая (подробнее это будет показано в последующем изложении), определялись Лениным, его инициативой как Председателя СНК. Остановимся еще на одном вопросе, связанном не столько с характеристикой самого протокола, сколько с правилами его хранения и использования. Протоколы Совнаркома по понятным причинам в те годы не подлежали публикации. Отдельные наркоматы и ВСНХ довольно широко использовали такую форму информации, как сообщения в печати и ведомственных изданиях кратких выдержек из протоколов своих коллегий (например, ВСНХ — в журнале «Народное хозяйство» и т. д.). Но применительно к высшим органам власти такая форма публикации не применялась. Поэтому большое значение приобретал вопрос о методах и формах информации населения о работе Совнаркома, а также об определении круга лиц и ведомств, которым разрешалось ознакомление с этими протоколами, порядке их рассылки

по отдельным инстанциям.

Уже 23 декабря 1917 г. на заседании Совнаркома по вопросу об информации печати о его заседаниях было сначала поручено секретарю Совета «составлять небольшие exposee о заседаниях Совета и после утверждения их председателем Совета сдавать и опубликовать». Но на следующий день — 24 декабря — принимается новое решение о допуске на заседания СНК заведующего Бюро печати и о поручении ему обязанности составления отчетов

[21]

о заседаниях СНК с представлением этих отчетов на рассмотрение секретарю и на утверждение председателю СНК, после чего только возможно их опубликование.

Вскоре (18 февраля 1918 г.) по докладу Я. М. Свердлова было впервые установлено, что копии всех протоколов СНК и всех проектов декретов, как разработанных отдельными комиссариатами, так и вносимых в СНК, обязательно направляются во ВЦИК.

В отношении же наркоматов сначала были определены очень строгие правила даже для рассылки выписок из протоколов. Эти правила были регламентированы в специальной «Инструкции о порядке выдачи справок», подписанной В. И. Лениным 26 апреля 1918 г. «Справки по тем или иным вопросам, обсуждавшимся в Совете Народных Комиссаров, выписки из протоколов и проч.,— говорилось в инструкции,— могут быть выдаваемы только по устным или письменным требованиям народных комиссаров и членов их коллегий, а также, конечно, управляющему делами Совета Народных Комиссаров и правителю канцелярии Управления. Всем, прочим лицам справки могут выдаваться только по разрешению Председателя Совета Народных Комиссаров»[55]. Далее указывалось, что справки об обсуждении того или иного вопроса или о внесении его на обсуждение в СНК и о дальнейшем его направлении могут выдаваться Секретариатом определенным лицам; те же, кто такого права не имеют, направляются Секретариатом в соответствующие народные комиссариаты или учреждения, от имени которых данный вопрос вносился в Совнарком. «Инструкция эта должна быть принята Секретариатом к неуклонному исполнению»[56],— говорилось в заключение.

Инструкция разрешала выдачу копий протоколов СНК центральным наркоматам.

Таким образом, копии протоколов СНК с этого времени начали посылать не только в Президиум ВЦИК, но и выдавать под расписку народным комиссарам центральных народных комиссариатов.

Интерес представляет и тот факт, что именно в тот же день (16 мая) П. И. Стучка внес в повестку СНК и другой вопрос: «Об опубликовании протоколов СНК», и было поручено Комиссариату юстиции согласно его предложению внести разработанный проект публикации протоколов[57], но никакие новые проекты от Наркомюста в дальнейшем не поступали, и по существу все закончилось предложением, принятым СНК по докладу В. И. Ленина 7 декабря 1918 г. о назначении специально-

[22]

го корреспондента для освещения деятельности СНК в газетах. На наркома юстиции Д. И. Курского была возложена обязанность постоянного освещения деятельности Совета Народных Комиссаров для прессы[58].

Такой порядок информации о работе СНК[59] и строгого ограничения рассылки копий протоколов его заседаний действовал довольно длительный период. Только после перехода к мирному строительству потребовалась более точная регламентация этих правил в связи со значительным расширением круга лиц, учреждений и ведомств, которым разрешалось ознакомление с протоколами СНК.

Новые правила получили свое полное оформление в постановлении СНК от 29 августа 1922 г. о порядке рассылки протоколов СНК и СТО. С целью наиболее полной и систематической информации о работе БСНК, СТО и МСНК центральных наркоматов, правительств договорных и автономных республик, входящих в состав федерации, автономных областей, областных и губернских исполкомов протоколы заседаний СНК и СТО подлежали размножению и рассылке по одному экземпляру всем наркомам, заведующему ЦСУ, председателю Госплана, председателю Главного концессионного комитета и председателю Комвнуторга, председателям Совнаркомов договорных и автономных республик, входящих в федерацию, председателям исполкомов автономных областей и трудовых коммун, областных и губернских исполкомов, областных экономических совещаний, секретарю ВЦСПС, председателю Центросоюза[60].

Размножение и рассылка протоколов возлагались на Управление делами СНК и лишь после того, как все протокольные постановления были подписаны председателем СНК и СТО или его заместителями. К этому было сделано дополнение, что те постановления, которые подлежат утверждению Президиумом ВЦИК, могут опубликовываться и рассылаться лишь после их утверждения ВЦИК. Специально было зафиксировано, что размножению и рассылке подлежали только те пункты, которые имели на то разрешительную визу, а ответственность за помещение разрешительной к печати визы возлагалась на председателя СНК и СТО.

Что касается протоколов МСНК, то рассылке подлежали: только те их части, которые являлись постановлениями БСНК и сооветствующим образом были подписаны[61].

Таким образом, копии протоколов СНК и СТО рассылались не только руководителям центральных наркоматов и ведомств, но и национальных республик и местных областных и губернских

[23]

исполкомов, однако лишь для их информации, а не для более широкого использования или опубликования[62].

Постановление от 29 августа 1922 г. подробно обсуждалось на заседании Совнаркома, отдельные его пункты редактировались, уточнялись и окончательно оно было утверждено 1 сентября 1922 г. При довольно массовой рассылке копий протоколов секретность их, как видим, сохранялась, а в полном комплекте как подлинники, так и копии протоколов БСНК, МСНК, СО и СТО находились сначала в Архиве Управления делами СНК, а затем в таком же составе за 1917—1922 гг. они вошли в ф. 19 ЦПА ИМЛ и в ф. 130 ЦГАОР СССР.

Однако в связи с быстрым развитием научных работ в этой области, в частности, по изучению протоколов высших органов Советской власти многими исследователями остро ставится вопрос о необходимости начать их систематическую публикацию. М. П. Ирошников в своей монографии обращал внимание «на настоятельную необходимость практического решения, наконец, давно уже назревшего вопроса о научной публикации этого уникального источника для изучения внутренней и внешней политики Советского правительства»[63]. К этому предложению можно полностью присоединиться, но нельзя не отметить трудность и сложность решения этой задачи. Сам протокол заседания СНК, Совета Обороны или СТО был очень краток и лаконичен (максимум 10—15 стр. на машинке), и опубликование этих протоколов за 1917—1922 гг. уместилось бы в нескольких томах. Но изучение этого важнейшего источника возможно лишь при условии рассмотрения всего комплекса документов, с ним связанных, и прежде всего приложений к протоколам, которые являлись органической составной их частью, давали материалы по всем вопросам повестки дня и сохранились в каждом протоколе БСНК, МСНК, СО и СТО и соответственно в каждой единице хранения ЦПА ИМЛ (ф. 19) за 1917—1922 гг. Эта часть комплекса протоколов чрезвычайно велика по объему (достигая нередко от 100 до 300 и более листов в каждом протоколе) и дает исключительно ценный и важный по своему содержанию материал. Краткая

[24]

и выборочная характеристика значения этих приложений к протоколам, к которой мы переходим, целиком подтверждает этот вывод.

Приложения к протоколам впервые появились, как уже упоминалось, начиная со второго заседания СНК 15 ноября 1917 г. Первоначально они были очень невелики по объему и содержали только проекты декретов и постановлений, обсуждавшихся и принятых на заседаниях СНК. В дальнейшем приложения все больше расширяются, включая ценнейшие материалы по повестке дня — доклады и докладные записки ведомств, материалы с мест и переписку, протоколы заседаний комиссий, созданных решением СНК по отдельным вопросам, и т. д.

Располагались приложения в строгом соответствии с повесткой дня, к каждому пункту протокола заседания в отдельности. Об объеме приложений можно судить по примерному листажу каждого протокола или каждой ед. хр. в ЦПА ИМЛ (ф. 19). Поскольку сам протокол, как уже указывалось, был весьма краток, то все остальные листы дела содержали приложения к протоколам. Если в ноябре и декабре 1917 г. объем протоколов СНК (с приложениями) составлял в среднем от 5 до 50 листов (страниц), то в 1918 г. – от 50 до 100 листов, в 1919-1920 гг. – свыше 50—100 листов, в 1921—1922 гг. нормой стало более 150—200 листов, а протоколы СТО в 1922 г. нередко превышали 300, а иногда и 400 листов. Такой огромный рост листажа происходил исключительно за счет роста приложений к протоколам, которые становились все полнее, разнообразнее по содержанию, охватывая историю подготовки и обсуждения, наличие различных точек зрения, их согласование и принятие соответствующего постановления. Без изучения приложений нельзя исследовать и понять по существу скупые строки самой протокольной записи.

 При таком большом объеме приложений закономерна попытка известной их классификации по характеру, содержанию и происхождению и условное их разделение на три основные группы:

Первая группа — проекты декретов и постановлений, проходивших через СНК, СО и СТО[64]. Как правило, в приложениях к протоколам сохранились черновики и варианты декретов, нередко с правкой, и окончательные тексты, утвержденные СНК и подписанные В. И. Лениным. Эта часть приложений позволяет провести сопоставление первоначальной формулировки постановления в протоколе, затем его редактирование и уточнение вплоть до утвержденного и опубликованного текста.

[25]

К этой же группе документов примыкают все постановлении назначениях, перемещениях и увольнениях, входящие в номенклатуру СНК, СО и СТО, а также утвержденные СНК персональные мандаты лицам, командируемым на места и на фронт.

Вторая группа — переписка членов СНК, СО и СТО на самих заседаниях, во время и в связи с обсуждением того или иного /опроса. Обмен записками по ходу обсуждения широко практиковался В. И. Лениным, и в приложениях к протоколам сохранилось множество записок самого Владимира Ильича (подлинники находятся в ф. 2 ЦПА ИМЛ), адресованных разным лицам, а также ответов на записки. Здесь сохранились и автографы ф. Э. Дзержинского, Я. М. Свердлова, А. Д. Цюрупы, Н. П. Брюханова, С. П. Середы, М. К. Владимирова и многих других. Эти записки написаны на маленьких, сейчас уже пожелтевших клочках бумаги, и те, которые сохранились[65], тщательно подшиты к делу по соответствующему пункту повестки дня. Эта группа документов ярко раскрывает взаимоотношения Председателя СНК с его членами и нередко дает очень ценный фактический материал.

Наконец, третья группа, составляющая основную часть приложений,— это непосредственные материалы наркоматов и ведомств, доклады и докладные записки по разным вопросам, отчетные данные, ответы на запросы не только центральных учреждений, но и местных по всем экономическим, оборонным, политическим вопросам, а также вопросам советского и культурного строительства, обсуждавшимся на заседаниях СНК.

Дать сколько-нибудь полную и исчерпывающую характеристику всех этих основных групп документов и материалов, составляющих в своей совокупности приложения к протоколам, не только трудно, но и практически невозможно. Поэтому ограничимся (особенно по третьей группе документов) отдельными примерами и выводами.

Если начать с той группы материалов, в которых отражена законодательная деятельность Советского правительства, то можно отметить, что сейчас они уже в значительной мере опубликованы. Речь идет о вышедших в свет томах «Декретов Советской власти», общая характеристика которых уже дана в предисловии к работе. Издание последующих томов «Декретов» существенно расширит опубликование этой части приложений к протоколам.

Что касается переписки В. И. Ленина с членами СНК, СО и СТО, представителями коллегий наркоматов и ведомств, присутствовавшими на заседаниях Советского правительства, то происхождение этой группы документов и ее включение в приложения

[26]

к протоколам объяснялось тем, что эта переписка непосредственно связана с повесткой заседаний, составляет ее органическую часть.

Требуя всегда строжайшей дисциплины и полной тишины на заседаниях, не терпя и категорически запрещая всякие разговоры, Ленин вместе с тем допускал и даже считал правомерным и целесообразным обмен записками во время обсуждения того или иного вопроса. Сохранилось несколько четких и прямых ленинских указаний по этому поводу. Одно из первых таких указаний датировано, правда, в довольно широких хронологических рамках — «не ранее марта 1918 — не позднее сентября 1919 г.»

 Речь идет о записке, адресованной секретарю СНК Л. А. Фотиевой, в которой В. И. Ленин писал: «1) Возьмите подписку со всех секретарей, что во время заседаний СНК только записки подавать, а разговаривать запрещено.

2) Повесьте такое же объявление в секретарской»[66]. Этот же совет Ленин повторял довольно часто, иногда и в такой полушутливой, но ясной форме, как это было сделано в записке Л. А. Фотиевой 3 июня 1918 г. на заседании Совнаркома: «Если вы и Горбунов будете болтать на заседании, я вас поставлю в угол обоих»[67]. 16 июля 1918 г. В. И. Ленин в записке опять делает следующее замечание Н. П. Горбунову: «Во время заседания не разговаривать, а только записками обмениваться»[68], a 4 сентября 1919 г. вновь повторяется ленинское напоминание секретарю: «Ей – ей, я наскандалю, если Вы еще будете так болтать вместо записок»[69].

На протяжении всего периода 1917—1922 гг. Ленин сам пользовался установленным им правом обмена записками во время заседаний. Очень любопытна с этой точки зрения его записка секретарям, посланная в октябре 1922 г., вскоре после его возвращения к работе после болезни и длительного отпуска: «Вы, кажись, интригуете против меня?

Где ответы на мои записки?»[70], Объясняя смысл этих ленинских слов, Л. А. Фотиева писала: «Свою привычку обмениваться записками во время заседания Владимир Ильич сохранил и после болезни. Узнав от врачей, что такое занятие одновременно несколькими делами утомляет во много раз больше, чем нормальная работа, мы однажды попытались воспрепятствовать ему в этом, сговорившись с товарищами, что ответы на записки Владимира Ильича они будут передавать не ему лично, а секретарю, который отдаст их Владимиру Ильичу после заседания.

 [27]

 Не получая ответов, Владимир Ильич написал мне эту записку».[71]

 Так Ленин ввел в практику работы Совнаркома обмен записками на заседаниях, не мешая никому ни репликами, ни разговорами, умея, как никто, внимательно слушать и вникать в сказанное.

Поэтому в протоколах Совнаркома, Совета Обороны и СТО, приложениях к ним сохранилась довольно значительная переписка В. И. Ленина с наркомами и другими лицами, которая в своей преобладающей части опубликована в Полном собрании сочинений В. И. Ленина (т. 50—54) и в отдельных Ленинских сборниках[72].

Наиболее полное представление о переписке В. И. Ленина на заседаниях СНК за период с ноября 1917 по ноябрь 1919 г. дает Биографическая хроника, где подробно описано каждое заседание Совнаркома, включая и те записки, которые писались на заседаниях и сохранились в протоколах.

С апреля 1918[73] и по март 1919 г. в Биохронике отмечен обмен записками В. И. Ленина с членами СНК почти на каждом заседании. Особенно большой в это время была переписка с наркомами А. Д. Цурюпой, Г. В. Чичериным, И. Э. Гуковским, А. В. Луначарским, В. И. Невским, а также с работниками аппарата СНК — В. Д. Бонч-Бруевичем, Н. П. Горбуновым, Л. А. Фотиевой. Ленинские записки (иногда нескольким лицам на одном заседании) адресовались и многим другим наркомам — Ф. Э. Дзержинскому, М. Т. Елизарову, Д. И. Курскому, К. И. Ландеру, В. Н. Подбельскому, Н. А. Семашко, С. П. Середе, И. В. Сталину, а также заместителям наркомов и членам коллегий наркоматов.

Выход в свет последующих томов Биохроники В. И. Ленина даст, несомненно, возможность восстановить более, полную и цельную картину переписки Ленина на заседаниях Совнаркома за весь период 1917-1922 гг.[74]

[28]

Ленинские записки и ответы на них были в основном краткими и касались отдельных вопросов, обсуждавшихся на заседания СНК. Нередко Ленин запрашивал ту или иную справку, требовал проведения ускоренных мер, проверял исполнение, а часто и просто, по-человечески проявлял заботу о товарищах по работе. Характерна, например, записка В. И. Ленина А. Д. Цюрупе на заседании СНК в ночь с 20 на 21 июня 1918 г., которая гласила: «Смотрю я на Вас и жалею Вас: надо бы Вам заменять себя Свидерским и отдыхать (в случае крайности он бы Вас вызывал)».[75]

Такую же заботу В. И. Ленин проявлял не только по отношению к своим ближайшим соратникам, но и к рядовым работникам, с которыми иногда впервые знакомился на заседаниях Совнаркома. Так, 4 июня 1920 г. на заседании СТО произошел следующий обмен записками между В. И. Лениным и руководящим работником Комитета государственных сооружений К. А. Алферовым об инженере Тахтамышеве, присутствовавших на этом заседании: «т. Алферов! У вас служит Тахтамышев? Плохо кормите его? Отчего он так худ и бледен?». Получив ответ, Ленин посоветовал обязательно добиться для Тахтамышева увеличения пайка[76].

Обмениваясь записками с М. Н. Покровским на заседании СНК 25 июля 1918 г., Ленин, в частности, писал ему: «И. К. (Надежда Константиновна.— Э. Г.) просила Вас зайти к ней»[77]. А иногда Председатель Совнаркома запрашивал у своих секретарей и такие справки: «Как его фамилия?

Его стаж?

Кто сидит рядом с Альским?»[78] и получал соответствующие ответы.

Переписка на заседаниях СНК составляла, конечно, только небольшую часть всей огромной государственной переписки В. И. Ленина, но ценность ее заключается в том, что, находясь в протоколах заседаний, она восстанавливает живую картину работы, обмен мнениями, взаимоотношения членов СНК и во многом дополняет протокольную запись.

Эти приложения в настоящее время тоже в своей значительной части опубликованы, но разрозненно, без связи с теми вопросами повестки дня, к которым переписка имела прямое отношение. Хранясь в протоколах СНК, СО и СТО, эта часть приложений дает важный по значению материал для анализа государственной деятельности В. И. Ленина, методов его руководства, а также для характеристики деятельности отдельных членов Совнаркома.

[29]

Характеристика третьей группы приложений, самой большой по объему и чрезвычайно ценной по содержанию, может быть усмотрена, разумеется, сугубо выборочно.

Если начать с анализа приложении к протоколам СНК за 1918 г., то следует отметить наличие и здесь значительного количества материалов, связанных с законодательной деятельностью Советского правительства. Речь идет в данном случае не о проектах декретов и постановлений, которые отнесены нами в первую группу, а именно о материалах, представленных ведомствами в процессе их подготовки и рассмотрения.

Когда 23 марта 1918 г. на заседании СНК был заслушан доклад т. Елизарова «Об учреждении государственного контроля над всеми видами страхования, кроме социального» и в этот же день принят соответствующий декрет с поправками В. И. Ленина[79], к протоколу был приложен большой материал, в частности докладная записка по этому вопросу и документы комиссии, созданной СНК 9 марта для подготовки декрета[80].

25 марта 1918 г. в СНК обсуждался вопрос «О товарообмене с деревней для притока хлебных грузов», имевший большое значение в свете выработки основ экономической политики, намеченной В. И. Лениным весной 1918 г. Проект декрета был представлен коллегией Наркомпрода вместе с докладными записками за подписью А. Д. Цюрупы: «Об ассигнованиях необходимых средств для товарообмена в деревне»; «Справка о денежной потребности на готовые сельскохозяйственные машины, орудия и металлы для сельского хозяйства на 1 месяц»[81].

Длительное обсуждение предшествовало подготовке и принятию «Декрета ВЦИК и СНК о потребительских кооперативных организациях» от 11 апреля 1918 г.[82] В протоколах СНК от 9 и 10 апреля сохранились документы, связанные с историей этого Декрета (проект ВСНХ, материалы о переговорах с буржуазными кооператорами, проекты кооперативных организаций и т. д.)[83].

[30]

         Следует отметить также значение отдельных документов, сохранившихся в приложениях в связи с обсуждением «Положения о Социалистической академии общественных наук» на заседании СНК 15 июня 1918 г.[84], утверждением декрета о создании Наркомздрава от 11 июля 1918 г. (докладные записки, особые мнения, различные точки зрения и т. д.), первой росписи государственных доходов и расходов Российской республики на январь – июнь 1918 г. (утв. СНК 11 июля 1918 г.)[85], «Положения о государственной статистике», принятого СНК 25 июля 1918 г.[86], и т. д.

Одновременно в приложениях к протоколам хранится и важнейший информационный материал по вопросам промышленности, сельского хозяйства, транспорта, первым строительным планам Республики и т. д. Приведем в качестве примера только отдельные факты.

10 и 14 мая 1918 г. СНК обсуждал смету Комитета государственных сооружений о новых работах на водных путях, в частности в Саратове, Н. Новгороде, Рыбинске, шлюзовании по рекам Туре, Тоболу и Томи для создания углевозного пути, а также о работах по строительству Волго-Донского канала. Доклад по последнему вопросу на заседании СНК 14 мая делал инженер А. С. Аксамитный, а к протоколу приложен его подробный письменный доклад с планами и схемами Волго-Донского водного пути и подробно разработанной сметой строительства.[87]

[31]

В. И. Ленин выступил по этому вопросу на заседании СНК, отстаивая необходимость отпуска средств на подготовительные работы по строительству[88]. Постановлением СНК от 14 мая из 14 млн. руб., ассигнованных на все строительные работы по водным путям, 6,5 млн. руб. было выделено специально для Волго – Дона[89].

Строительство Волго-Донского канала было осуществлено и закончено много лет спустя (Постановление Совета Министров СССР «Об открытии Волго – Донского судоходного канала» было опубликовано 10 июля 1952 г.)[90]. Но знаменателен сам факт постановки и обсуждения этого вопроса в СНК уже в первые месяцы пролетарской диктатуры, а материалы этого обсуждения могли быть использованы через несколько десятилетий как первый вариант, первый набросок плана этой важнейшей стройки[91].

Чрезвычайно ценные сведения содержались в приложениях к протоколам о состоянии и задачах развития отдельных отраслей промышленности — химической и горно – металлургической[92], резиновой[93], текстильной[94], сельскохозяйственного машиностроения[95] и др.

[32]

         К тому, что здесь перечислено, можно добавить доклад о деятельности комитетов бедноты (в связи с постановкой в СНК 15 октября 1918 г. вопроса об ассигновании Наркомпроду средств на содержание комитетов бедноты), а также отчет о деятельности продовольственно-реквизиционной армии за период июнь-октябрь 1918 г., адресованный В. И. Ленину и приложенный к протоколу СНК от 14 ноября 1918 г.[96] Таковы только отдельные примеры содержания и значимости приложений к протоколам СНК, притом пока только за один 1918 г.[97]

С декабря 1918 г. начал свою деятельность Совет Обороны под председательством В. И. Ленина, значительно разгрузивший повестку дня СНК от ряда вопросов, связанных непосредственно с обороной страны. Повестки дня СНК и СО особенно резко не различались, иногда дополняли друг друга, хотя компетенция Совета Обороны имела и некоторые особенности[98].

Эти особенности сказывались в содержании самих приложений к протоколам СО, в которых преобладали документы и материалы преимущественно по военно-хозяйственным вопросам, продовольственным, мобилизационным и вопросам снабжения армии. Однако иногда они имели и несколько иной, по существу отчетный характер.

Приведем в этой связи один пример. Речь идет о приложениях к протоколу № 30 заседания СО от 21 апреля 1919 г., на

[33]

котором обсуждался доклад В. И. Ленина «Об усилении работы в области военной обороны». В одном из пунктов принятого по этому докладу постановления все органы Советской власти сверху донизу (от центральных до местных, вплоть до волисполкомов) обязывались систематически представлять сведения в СО о принятых ими мерах «в области военной обороны и содействия Красной Армии». В приложениях к этому протоколу и отложился огромный по объему (свыше 400 листов)[99] материал, содержащий не только отдельные отчеты центральных ведомств, но и отчеты волостных комитетов, непосредственно адресованные в Совет Обороны на имя В. И. Ленина и объединявшие весь отчетный материал за период с мая по декабрь 1919 г.

Поскольку эти материалы представляют большую ценность и, насколько известно, в полной мере еще не использовались исследователями, остановимся на них подробнее.

В кратких, написанных чаще всего от руки справках волисполкомы отчитывались перед СО о проделанной работе в области обороны. В материалах представлены волисполкомы, преимущественно центральных губерний (Архангельской, Владимирской, Гомельской, Костромской, Московской, Могилевской, Орловской, Рязанской, Смоленской, Северо-Двинской, Тверской, Тамбовской, Тульской, Уфимской и Ярославской). Наиболее полная отчетность всех волостных комитетов была дана Костромской губернией.

Веркольский волостной Совет деревенской бедноты (Архангельская губерния) сообщал в Совет Обороны 24 мая 1919 г. об оказании помощи Красной Армии мясом и фуражом, а также нарядом лошадей для передвижения военных грузов[100], Алексинский волисполком (Тульская губерния) — о помощи семьям красноармейцев в обработке полей, Дубровский волисполком — о мерах борьбы с дезертирством (Владимирская губерния). В отчете Савского волисполкома Гомельской губернии в июне 1919 г. сообщалось, что от Савской ячейки ушло на фронт 12 бойцов-добровольцев, а для поддержки армии собрано и отправлено «хлеба 191 пуд, 28 фунтов и 66 п. 10 ф. картофеля» и создана комиссия по борьбе с дезертирством. Все волисполкомы Костромской губернии (каждый в отдельности) давали сведения о ходе мобилизации в армию, борьбе с дезертирством, обработке полей красноармейцев, проведенной агитационной работе среди населения. Васильевский и Ильинский волисполкомы Богородского уезда Московской губернии отчитывались о выполнении нарядов на подвозку дров к железным дорогам, о пошиве кожаной обуви, шапок, фуражек и белья для красноармейцев.

Гнездиловский уисполком Орловской губернии в июле 1919 г. сообщал в СО о сборе пожертвований на фронт, помощи семьям

[34]

красноармейцев и принятии мер с тем, «чтобы вся земля по волости была обработана и засеяна». Волисполкомы Северо-Двинской губернии оказывали помощь преимущественно заготовкой обмундирования для Красной Армии и давали полный отчет о количестве пошитых рубах, гимнастерок, шаровар, дождевиков и т. д.

Волисполкомы других губерний (Тамбовская, Тверская, Тульская, Ярославская и др.) отчитывались также и в проведении всеобщего военного обучения, снабжении Красной Армии хлебом, мобилизации лошадей и т. д.

20 июня 1919 г. сводный отчет по всей губернии в Совет Обороны представил президиум Рязанского губисполкома. В отчете приводились данные о ходе мобилизации коммунистов на фронт: «До 10 мая отправлено во вторую стрелковую дивизию 30 чел., 5 запасный батальон — 29 чел., в штаб южной группы Восточного фронта — 524, в Самару —188, в Казань —196, во 2-ой запасный батальон —150… Итого мобилизовано 1670 коммунистов»[101].

Так, по ленинскому призыву вся страна, вплоть до волости, отчитывалась перед Советом Обороны о проделанной работе, а отчеты, направляемые волостью прямо в центр, на имя В. И. Ленина, повышали ответственность, имели сами по себе огромное мобилизующее значение.

Примерно год спустя (30 апреля 1920 г.) Совет Труда и Обороны по указанию В. И. Ленина обсуждал вопрос о предоставлении всеми наркомами еженедельно в СТО кратких письменных отчетов о принятых мерах в отношении содействия Западному фронту[102] и вновь в приложениях к протоколу сохранились многие из этих отчетных материалов[103].

Совет Обороны принимал множество конкретных решений по вопросам обеспечения Красной Армии оружием, боеприпасами, обмундированием, улучшения работы оборонной промышленности, формирования новых воинских частей, снабжения их продовольствием, фуражом и т. д. В приложениях к протоколам СО и СТО сохранились материалы по всем этим вопросам (многие из них опубликованы), а также доклады и докладные записки ВСНХ в СО о работе Совета военной промышленности по усилению производства военного снаряжения (21 мая 1920 г.), «О поднятии производительности Главкоавиа» для усиления боевой авиации с данными о работающих авиационных заводах (11 и 16 июня 1920 г.), о милитаризации предприятий и списками милитаризованных заводов (7 июля 1920 г.), о степени изношенности оборудования патронных заводов (14 июня 1920 г.), о ме –

[35]

pax по поднятию электротехнической промышленности (1 октября 1920 г.) и т. д.

Начиная с 1920 г. в протоколах СНК и СТО все более широким становится круг материалов, связанных с перспективами и задачами восстановления народного хозяйства страны первыми шагами реализации плана ГОЭЛРО (Каширская, Шатурская, Волховская, Иваново-Вознесенская ГЭС), восстановления Донбасса и т. д.

11 августа 1920 г. на заседании СТО был поставлен вопрос «О признании срочными работ по глубокому бурению Курской магнитной аномалии»[104], 30 октября и 11 декабря 1920 г СНК обсудил доклады о применении гидравлического способа торфодобывания и о ходе работ Гидроторфа[105]. По инициативе В. И. Ленина в ноябре 1920 г. на заседании СНК обсуждался декрет об объединении тракторного хозяйства[106], а 30 ноября к протоколу СНК была приложена справка Наркомзема о мероприятиях принятых во исполнение этого декрета (об организации первых курсов для трактористов, выпуске курсантов, о заявках для закупки тракторов за границей в количестве 2900 шт., создании тракторных бюро в Сибири, Доно – Кавказском районе, Иваново – Вознесенске, Владимире, Рязани и Туле). Одновременно все больше внимания уделялось выпуску первых Комплексов электроплугов и в протоколах СНК за 1921-1922 гг. сохранился огромный материал по этому вопросу[107].

Приложения к протоколам СНК и СТО в первые годы мирного строительства особенно расширяются за счет сводных и обзорных документов, главным образом Президиума ВСНХ, Госплана и ЦСУ. Объем этих материалов так велик, что даже простое их перечисление становится фактически невозможным. Можно назвать только отдельные, наиболее важные, на наш взгляд документы: информационный доклад ВСНХ о ближайших перспективах промышленности, который был заслушан СТО 7 июня 1922 г., и приложения к нему, где содержался большой материал по всем отраслям промышленности, доклады Госплана о государственном снабжении потребителей и план распределения хлебных ресурсов (СТО – 31 августа 1921 г.), о плане распределения продовольственного фонда промышленности и транспорта на 1922/ 23 г. И списки предприятий, оставшихся на государственном снабжении (СТО- 4 октября 1922 г.) и т. д.

Угольная промышленность, нефтяная и химическая, текстильная и машиностроение, электротехническая промышленность –

[36]

 все эти отрасли и многие другие, процесс борьбы за их восстановление находят конкретное отражение в приложениях к протоколам СHK и СТО.

Можно выделить и отдельные проблемы, по которым в протоколах отложился наиболее полный и ценный документальный материал. Во – первых, по вопросу о концессиях, уже начиная с 1918 г., а затем в 1919 г.[108] и в течение всего 1920-1922 гг.[109] Во-вторых, важное значение имеет комплекс документов, связанных с историей создания 24 марта 1920 г. специальной комиссии «По исследованию и учету влияния на русское народное хозяйство войны и блокады Советской России Антантой»[110]. После организации комиссии вопрос о ее деятельности и составе, первых результатах работы неоднократно рассматривался на заседаниях СНК (24 августа, 7 и 30 сентября, 19 октября 1920 г.), и в приложениях сохранились некоторые материалы комиссии (докладные записки и т. д.), а с конца 1921 г. вновь было принято решение о создании комиссии для разработки практических вопросов, связанных с переговорами о долгах (доклад М. М. Литвинова в СНК 1 октября 1921 г.), был утвержден ее новый состав, а 6 декабря 1921 г. заслушан доклад комиссии.

Первый этап работы комиссии (еще с марта 1920 г.) был вызван изменением международной обстановки весной 1920 г., снятием блокады и началом переговоров с капиталистическими странами. Однако этот начальный этап деятельности комиссии до сих пор почти не изучен в советской исторической литературе, хотя протоколы СНК дают довольно ценный материал и по этому вопросу[111].

Наконец, в – третьих, протоколы СНК и СТО за 1920—1921 гг. являются важнейшим источником по вопросам так называемой промышленной и сельскохозяйственной иммиграции в Советскую страну, необычайно ярко характеризуют подлинно интернациональную политику Советского государства по отношению к иностранным рабочим, желающим переселиться в Советскую Россию и своим трудом помочь делу восстановления народного хозяйства.

Все эти вопросы неоднократно обсуждались Совнаркомом уже в 1920 г.[112], а начиная с 1921 г. буквально не сходили с повестки

[37]

для СНК и СТО. Можно только с удовлетворением добавить, что эти материалы уже давно привлекли внимание историков-исследователей, довольно широко ими изучены, а значительная часть документов опубликована[113].

Названы и перечислены здесь те проблемы, по которым в протоколах СНК и СТО отложились наиболее ценные по значению материалы, притом, главным образом, в области экономической.

Конечно, в приложениях сохранились и документы по вопросам советского, национально-государственного, культурного строительства и многим другим, но все же в меньшей степени, чем по экономическим. Преобладание хозяйственно-экономических вопросов в деятельности Советского правительства (недаром В. И. Ленин в Отчетном докладе ВЦИК и СНК на VIII Всероссийском съезде Советов говорил, что эти вопросы составляли более половины всей работы СНК и примерно 9/10 в работе Совета Труда и Обороны)[114] соответствовало самой природе и новой сущности пролетарского государства, которое, в отличие от буржуазного, занимается в первую очередь делом, т. е. хозяйством. Этот вывод был подтвержден несколько месяцев спустя на майской партийной конференции 1921 г. хорошо известными ленинскими словами: «В буржуазном строе делом занимались хозяева, а не государственные органы, а у нас хозяйственное дело — наше общее дело. Это самая для нас интересная политика»[115].

Однако эта ведущая линия в работе СНК никогда не приводила к умалению, а тем более к забвению или уменьшению внимания к другим, важнейшим сторонам деятельности Советского государства. Мы ограничимся здесь только отдельными примерами в области советского национально-государственного и культурного строительства.

16 марта 1920 г. Совнарком заслушал доклад В. И. Ленина «Об определении границ Донецкой губернии». Поводом для ленинского выступления послужила докладная записка старого большевика В. П. Антонова – Саратовского на имя Ленина «О состоянии Донецкой губернии», в которой содержался важный фактический материал, карты, статистические данные и т. д. В.И. Ленин предложил передать этот вопрос на окончательное

[38]

 рассмотрение административной комиссии ВЦИК и внес предложение: «Составить план образования Донской губернии так, чтобы она включала „всю горную промышленность и достаточное для полного обеспечения местного населения количество продовольственных уездов и волостей соседних губерний”»[116].

При обсуждении в СНК 1 июня 1920 г. вопроса «Об организации Советской власти на Северном Кавказе» в основу была положена докладная записка С. М. Кирова, а 14 сентября 1920 г. в протоколе СНК содержался большой материал по докладу о выработке основных положений государственного счетоводства и отчетности (тезисы комиссии, формы отчетности советских учреждений и т. д.).

Интересные документы сохранились и в связи с рассмотрением вопросов экономического районирования РСФСР, в частности в протоколе СТО от 10 февраля 1922 г. (протоколы заседаний комиссии ВЦИК и др.).

Проблемы национально-государственного строительства часто стояли в повестке дня СНК, особенно с 1920 г., когда началось создание автономных республик и областей (Карельская Трудовая Коммуна, Туркестанская Советская Республика, Татарская АССР, Калмыцкая, Марийская автономные области и др.), а затем в период подготовки образования СССР в 1922 г., но надо сказать, что в приложениях к протоколам эти материалы полностью не отложились.

Читая и изучая протоколы Совнаркома спустя много лет, невольно испытываешь чувство глубокого волнения, знакомясь, например, с постановлением СНК от 17 января 1920 г. «Об увековечении памяти А. И. Герцена» в связи с 50-летием со дня; его смерти. Это постановление (в том числе и письмо СНК дочерям А. И. Герцена) полностью опубликовано[117], и каждый читатель может убедиться, как твердо и последовательно ставились | Совнаркомом в те далекие и трудные годы вопросы преемственности революционных традиций и бережного сохранения культурного наследия прошлого. Это сказалось и в разработке планов монументальной пропаганды, в заботе об охране памятников искусства и старины[118], в решениях об издании «Всемирной

[39]

литературы» под редакцией А. М. Горького, в переписке с Академией наук, материалах по истории отдельных экспедиций (в частности Карская экспедиция[119]) и многих других. В протоколах СНК сохранились и материалы по вопросам библиотечного дела, школьного строительства[120], организации науки и высшей школы, массовой пропаганды политических знаний[121] — всего не перечесть.

Подводя итоги, следует отметить, что анализ приложений к протоколам и приведенные нами факты и примеры в основном не затрагивают некоторых магистральных направлений деятельности Советского правительства в эти годы, связанных с коренными социалистическими преобразованиями и основополагающими государственными актами, утверждающими новый общественный строй. Это объясняется двумя обстоятельствами. Во-первых, эти магистральные направления широко изучены в советской исторической литературе и, во-вторых, в приложениях к протоколам СНК в полном объеме не отложились, поскольку их решение определялось прежде всего документами Коммунистической партии, соответствующими постановлениями съездов и конференций партии и пленумов ЦК РКП (б) (особенно в области внешнеполитической, при определении основ экономической политики и т. д.).

Поэтому наше внимание было сосредоточено преимущественно на характеристике повседневной, текущей деятельности СНК, как она представлена в приложениях к протоколам, а для иллюстрации отобраны только некоторые группы документов, представляющие несомненный интерес для историка-исследователя.

Основная задача краткого обзора приложений к протоколам в том и заключалась, чтобы еще раз показать богатство и значимость протокольного фонда Совнаркома, материалы которого,

[40]

несмотря на широкую изученность и наличие многочисленных публикаций документов этого фонда, далеко еще не исчерпаны и долгие годы будут служить неоценимым источником для дальнейшего всестороннего исследования истории советского общества и государства.

Основные вопросы повестки дня заседаний Совнаркома содержались прежде всего в самом протоколе (раздел «Слушали»), Однако к каждому протоколу (начиная с протокола № 5 от 20 ноября 1917 г.) особо прилагалась повестка дня (как правило, напечатанная на машинке, на отдельном листе), которая нередко отличалась от повестки, зафиксированной в самом протоколе. Эти различия объяснялись тем, что перед началом заседаний принимались решения — какие вопросы (по тем или иным причинам) снимаются, а какие включаются.

В протоколах обычно сохранялась (в конце протокола, после приложений) повестка, находившаяся в руках у В. И. Ленина во время заседаний. Именно на повестке Председатель СНК делал записи о снятии или дополнительном включении отдельных пунктов. Эти ленинские пометки на повестке имеются в большинстве протоколов как СНК, так и СО и СТО. Об этом убедительно свидетельствуют сведения, приведенные в пятом, шестом и седьмом томах Биографической хроники В. И. Ленина. В них изложено подробное и почти полное содержание всех основных вопросов повестки каждого заседания СНК, а с декабря 1918 г.— и Совета Обороны, конечно, только тех заседаний, на которых председательствовал В. И. Ленин[122]. Поэтому за указанный период (октябрь 1917 —ноябрь 1919 г., т. е. за два первых года деятельности Советского правительства) повестка СНК и СО по существу уже полностью опубликована[123].

Исходя из этого, мы и попытаемся дать сначала общую характеристику ленинских пометок на повестке, основываясь на Биохронике (т. 5—7).

Описание заседания СНК от 20 ноября 1917 г. начинается в Биохронике следующими словами: «Ленин председательствует (с 21 часа 40 мин. до 24 час.) на заседании СНК; просматри-

[41]

вает и дополняет повестку дня рядом вопросов, делает на ней пометки и записи»[124]. Такая общая оценка (без раскрытия конкретного содержания записей) дается в Биохронике и по отношению ко многим другим заседаниям СНК (например, В. И. Ленин «просматривает повестку дня, делает на ней отчеркивания и зачеркивания», или Ленин «зачеркивает отдельные пункты повестки дня по мере их обсуждения» и т. д.)[125]. Но в большинстве случаев приводится и текст ленинских пометок. Так, при снятии или перенесении отдельных вопросов Ленин обычно писал на повестке: «Отложить», «отложить за неявкой» (13 и 18 декабря 1917 г.)[126]. Часто снятый пункт повестки просто перечеркивался, а иногда добавлялось — на какое число или на какой день перенесено его рассмотрение («отложить до завтра»; «отложено до понедельника»; «отложено на 3 дня»)[127] или «отложено по просьбе Оболенского»[128], «отложить до возвращения Красина…»[129] Бывали и такие ленинские пометки: пункт 4-й повестки дня СНК от 7 января 1918 г. (Санаторий «Халила») Ленин перечеркнул и написал: «Внесет, коли надо, Коллонтай»[130].

Начиная с января 1918 г., все чаще при снятии вопросов Ленин давал указание о направлении их на предварительное рассмотрение в «Малый Совет» (7, 9, 23, 28 января 1918 г. и т. д.), а иногда отмечал «Это перешло в ЦИК» или «В комиссию»[131]. Откладывая обсуждение отдельных пунктов повестки дня, Ленин делал и такие добавления: «Чичерину для ознакомления» или: «поручить ознакомиться»[132], а позднее имелись и следующие записи: «спросить у Боголепова», «спросить у Невского», «снестись с Покровским», «снестись с Ландером».

Нередко в Биохронике не только отмечено, какие вопросы и почему снимались с повестки, но и какие дополнительно включались. Например, 23 ноября 1917 г. ленинской рукой были вписаны три новых пункта в повестку дня СНК: «16) Доклад о Красной гвардии. 17) Воззвание (или декрет) против саботажников. 18) Выдача денег для ЦИК»[133]. 24 ноября Ленин дополняет повестку вопросами: «О положении дел на Кавказе (Сталин)», «Учреждение Польского комиссариата», «Телеграфирование декретов» (о передаче декретов по телеграфу.— Э, Г.) и

[42]

рядом других[134]. Существенные дополнения сделаны В. И. Лениным и на повестках многих других заседаний СНК[135].

Часто дополнительные вопросы включались в повестку по просьбе наркомов, они же и выступали докладчиками, а иногда докладчиком выступал В. И. Ленин. Так, 18 декабря 1917 г. он дал указание внести в повестку дня вопрос «О финансировании Вятского губернского комиссариата». На заседании Совнаркома в ночь с 18 на 19 декабря этот вопрос был включен в повестку и помечена фамилия Ленина в качестве докладчика. Но на самом заседании Владимир Ильич вычеркнул свою фамилию и вместо нее написал: «Матрос», а в дополнениях к повестке — «Матрос из Вятки»[136]. Очевидно, Ленин не знал фамилии присутствовавшего на заседании представителя Вятского губернского комитета.

Повестка дня СНК на большинстве заседаний пополнялась разными вопросами, например: «Эстляндская республика» (о признании независимости Эстляндской Советской Республики (7 декабря 1918 г.), «.Два вопроса Красина» (10 декабря 1918 г.), «Сообщение ВСНХ о военном имуществе» (СО — 8 января 1919 г.), «Заявление о Печорском крае» (СО —12 января 1919 г.), «О бюджете» (СНК-16 января 1919 г.), «Декрет о заготовке продовольственных продуктов» (СНК — 21 января 1919 г.), «Об овсе» (СО – 27 января 1919 г.)[137] и т. д.

В дальнейшем в течение 1919 г. повестка дня СНК и Совета Обороны пополнялась вопросами, требующими срочного решения, преимущественно оборонного значения. Так, в повестку СНК 15 мая 1919 г. В. И. Ленин внес дополнительно следующие вопросы: Шатурская электростанция, об авансе украинским ж.-д., о выпуске кредитных билетов образца 1918 г., о ссуде Латвии, Литве и Белоруссии[138]. 2 июня в повестку дня СО были включены новые пункты: «Сведения о профсоюзной мобилизации», «вывоз рыбы из Астрахани»[139], а 26 июня (также на заседании СО) — пункты 36—45: «Падение Вильны (Аванесов)… Проверка советских служащих, воинская повинность (Аванесов)… Разгрузка Петрограда (Красин)… Патронные заводы (Орлов)… Расследование о патронах Южфронта… Замки для пушек… Очищение от мин» и т. д.[140]

Существенные дополнения в повестку, кроме уже названных, были сделаны и на заседаниях Совнаркома 5, 10, 24 апреля, 17 июня, 11 июля 1919 г., и в повестку Совета Обороны 29 апреля, 13 июня, 16 июля, 1 августа (доставка рабочих на патронные заводы), 15 августа (об уполномоченных на сибирский фронт),

[43]

20 августа, 24 октября (мобилизация студентов)[141] и многие другие.

Кроме пометок о снятии или дополнении по отдельным вопросам на повестке сохранились и другие ленинские записи, представляющие большой интерес. Речь идет о записи выступавших на заседаниях, которые Председатель СНК вел, как правило, тоже на повестке, только изредка на отдельном листе или на случайно находившейся под рукой бумажке[142]. Все эти записи отмечены в Биохронике, конечно, без перечисления фамилий выступавших, но с указанием, сколько раз на заседании выступал В. И. Ленин, ибо обычно он включал себя в список в порядке очереди. Первая такая запись появилась на повестке заседания СНК 27 ноября (10 декабря) 1917 г. (протокол № 12) при обсуждении вопроса «О проведении в жизнь социалистической политики в области финансов и экономики», внесенного В. И. Лениным. Эта запись полностью опубликована[143] и из нее явствует, что Ленин выступал на этом заседании пять раз и, кроме него, в обсуждении участвовали Ф. Э. Дзержинский, И. В. Сталин, М. Т. Елизаров, Г. И. Петровский, П. А. Козьмин, В. Р. Менжинский, Т. Л. Аксельрод и др. Из 20 присутствовавших на заседании членов СНК в обсуждении участвовали 12 человек, причем многие выступали по 2—4 раза.

Судя по данным Биохроники, В. И. Ленин выступал на отдельных заседаниях по 2—5 раз, а иногда и значительно чаще. Так, на заседании СНК 30 декабря 1917 г. Ленин выступил 7 раз, 10 и 19 апреля 1918 г.—8, 14 мая—9, 5 июня—10, 23 июля — 12, 3 августа — 10, 21 ноября — 16, 8 июля 1919 г.— 12 раз и т. д.[144] Конечно, эти выступления были очень краткими — три, максимум 5 минут — согласно регламенту, принятому в СНК.

Поскольку некоторые ленинские записи выступавших опубликованы в Ленинских сборниках, постольку подробнее лучше остановиться на их значении.

Очень широкий обмен мнений, судя по ленинским записям ораторов, произошел на заседании СНК в ночь с 5 на 6 (с 18 на 19) января 1918 г. при рассмотрении тезисов ленинского декрета о роспуске Учредительного собрания[145]. На этом заседании присутствовало около 30 человек (в том числе все левые эсеры, входившие тогда в состав правительства), а выступило 19 человек. В. И. Ленин выступил 5 раз.

О большом количестве выступавших на заседании СНК свидетельствует и ленинская запись ораторов во время рассмотре-

[44]

ния в СНК продовольственных декретов 3 августа 1918 г.[146], где В. И. Ленин выступал 9 раз, а в обсуждении участвовали Я. М. Свердлов, А. Д. Цюрупа, Н. А. Семашко, С. П. Середа, В. П. Милютин, В. И. Невский и др.[147]

Интересна с этой точки зрения и ленинская запись ораторов на заседании СНК 16 марта 1919 г., когда рассматривался декрет «О потребительских коммунах». На заседании выступили 11 человек и каждый по 3—4, а иногда и более 5 раз (например, член коллегии Наркомпрода О. Ю. Шмидт был записан в порядке очереди 8 раз)[148].

Такие же записи выступавших В. И. Ленин вел с первого же заседания Совета Обороны (1 декабря 1918 г.). Всего на этом заседании “присутствовало “””6 человек— В. И. Ленин (председатель), В. И. Невский, Л. Б. Красин, И. В. Сталин, Н. П. Брюханов, Э. М. Склянский, и все они активно участвовали в обсуждении. Судя по записи, В. И. Ленин выступил на этом заседании 8 раз, В. И. Невский — 10, Л. Б. Красин — 10, И. В. Сталин — 7, Н. П. Брюханов — 3, Э. М. Склянский — 10 раз[149]. Об этом же свидетельствует ленинская запись ораторов на втором заседании Совета Обороны 4 декабря 1918 г.[150]

2 февраля 1920 г. на повестке дня Совета Обороны стоял один вопрос — «О положении транспорта» (доклад В. И. Ленина). В обсуждении приняли участие некоторые новые члены СО: С. Д. Марков — от Наркомпути, А. Б. Халатов — от Наркомпрода, В. А. Аванесов — от Наркомата РКИ[151].

         Систематическая запись Лениным выступавших и просивших слова на протяжении всего периода 1917—1921 гг. подтверждается и последней по времени записью (из числа опубликованных), которая велась на заседании СТО 18 февраля 1921 г. при обсуждении ленинского доклада о проекте Положения о Государственной общеплановой комиссии, где из 17 присутствовавших выступило 11 человек, и среди них В. И. Ленин —3 раза. Дискуссия на этом заседании, судя по ленинской записи прений, была довольно острой, особенно с В. П. Милютиным, Ю. Лариным, Осинским[152].

Записи выступавших В. И. Ленин вел обычно в верхней части повестки (в левом ее углу), а поправки и дополнения к по-

[45]

вестке — или против отдельных ее пунктов, или в самом конце повестки. Все эти пометки написаны рукой Ленина (карандашом или чернилами), являются ленинскими документами (автографами) и поэтому в подлинниках хранятся в ЦПА ИМЛ (ф. 2). Поскольку эти ленинские пометки сохранились почти во всех протоколах СНК, СО и СТО на протяжении всех тех лет, когда на заседаниях председательствовал В. И. Ленин, их обобщение и анализ заслуживали бы специального и самостоятельного изучения и исследования. Можно только выразить уверенность в том, что выход в свет всей Биохроники В. И. Ленина обеспечит возможность решения до конца и этой важной задачи Ленинианы.

Однако и то, что имеется сейчас в нашем распоряжении, убедительно раскрывает значение ленинских пометок на повестке, в частности связанных с ее уточнением. Конечно, некоторые вопросы снимались с обсуждения, другие дополнительно включались не только на самом заседании (что и фиксировалось в ленинских пометках), но заранее готовились, намечались в многих письменных указаниях В. И. Ленина, в переписке его с наркомами и членами СНК, СО и СТО. В качестве Председателя Совнаркома В. И. Ленин проявлял широкую инициативу в постановке вопросов на повестку, обеспечивал их подготовку и принятие необходимого решения. Большое количество ленинских распоряжений о включении тех или иных вопросов в повестку опубликовано в Полном собрании сочинений В. И. Ленина (т. 50—54) и в Ленинских сборниках, особенно в XXXVIII. На примере документов только одного этого сборника можно представить ленинское руководство формированием повестки и включение по его инициативе вопросов в повестку дня в период 1918—1921 гг.:

24 декабря 1918 г. Резолюция В. И. Ленина на докладе В. И. Невского — «Склянскому для доклада завтра (25) на Совете Обороны» (об урегулировании взаимоотношений Военного ведомства и железнодорожных учреждений).

25 декабря 1918 г. Резолюция на телеграмме В. И. Невского — «Красину для доклада в Совете Обороны» (об использовании нефтяного топлива на Рязано – Уральской железной дороге).

2 января 1919 г. «На отзыв Брюханова и на повестку в СНК» (о снабжении рабочих национализированных фабрик Морозовых продовольствием, топливом и фуражом).

24 января 1919 г. Записка Э. М. Склянскому: «Для передачи в „комиссию Сталина” и для доклада в Совете Обороны» (о помещениях для Красной Армии и о занятии здания Воронежского университета под лазарет).

27 января 1919 г. Резолюция на письме С. И. Гусева: «В Совет Обороны на 27/1» (о перевозке в центр хлеба с Бугульминской дороги).

28 января 1919 г. Записка Э. М. Склянскому: «Склянскому для немедленных мер, для сговора с Невским и для доклада в Совете Обороны».

18 февраля 1919 г. Записка С. Д. Маркову, Л. Б. Краси-

[46]

ну и Э. М. Склянскому: «для доклада в Совете Обороны» (о состоянии железных дорог Южного фронта).

21 февраля 1919 г. Записка С. Д. Маркову: «Маркову для доклада в Совете Обороны» (о восстановлении железнодорожной линии Поворино — Царицын).

7 апреля 1919 г. Резолюция на телеграмме уполномоченного Петрокомпрода Тамбовской губернии о подаче вагонов для погрузки хлеба. «Сегодня 7/IV в Совете Обороны».

12 апреля 1919 г. Резолюция на телеграмме С. А. Гецова: «Сегодня в повестку Совета Народных Комиссаров» (телеграмма нач. Главугля о тяжелом положении Донецкого бассейна).

27 апреля 1919 г. «Красину в Совет Обороны» (в связи с телеграммой X. Г. Раковского из Киева о запасах нефти и мануфактуры в Одессе и об обмене с Турцией).

15 ноября 1919 г. Записка А. И. Рыкову: «Перенесите (тотчас) в Совет Обороны» (о постройке узкоколейной железной дороги Ново – Бежица — Чернигов).

18 ноября 1919 г. «Сегодня же в СНК» (резолюция В. И. Ленина на телеграмме из Екатеринбурга о катастрофическом положении горнозаводской промышленности Урала из-за отсутствия продовольствия).

27 ноября 1919 г. «Склянскому для доклада в Совете Обороны: нельзя ли везде так?» (о политработе среди красноармейцев во время заготовки леса).

9 декабря 1919 г. «На повестку Совета Обороны завтра в 12 ч.» (о снабжении рабочих Урала продовольствием).

23 декабря 1919 г. Резолюция на телефонограмме председателя Московского Совета о том, что хлеб из Казани в Москву не поступал: «Сегодня в СНК».

26 февраля 1920 г. Резолюция В. И. Ленина на телеграмме из Саратова и поручение Склянскому и Красину доложить 27 февраля в СО (о строительстве железной дороги Александров – Гай – Эмба).

19 апреля 1920 г. Резолюция на телеграмме из Екатеринбурга «На повестку СНК» (о новом административном делении Урала).

9 февраля 1921 г. «Прошу тт. Рыкова и Брюханова приготовить эти вопросы полностью для решения сегодня в СТО» (проект решения об усилении работы Наркомзема и изъятии имущества военных учреждений для использования в сельском хозяйстве).

27 апреля 1921 г. Распоряжение В. И. Ленина секретарю: «Внести в СТО сегодня, а копию тотчас снять и отправить Брюханову» (о снабжении крестьян яровыми семенами).

24 мая 1921 г. Резолюция на докладной записке П. А. Богданова об отношении к специалистам: «Внести в СНК» (тут же – В. И. Лениным предложен состав комиссии по этому вопросу)..

22 июля 1921 г. «Внести сегодня в СТО» (о переводе рабочих и служащих на коллективное снабжение).

[47]

26 июля 1921 г. «Надо решить сегодня (вторник) в СНК» (о дополнительном налоге для удовлетворения населения голодающих губерний).

13 августа 1921 г. Распоряжение В. И. Ленина: «Для проверки поставить на Большой СНК» (перенесено из МСНК — проект постановления о предоставлении Государственному издательству права на издание и переиздание учебных руководств и пособий)[153].

Этот перечень можно было бы значительно расширить за счет материалов других Ленинских сборников, томов Полного собрания сочинений и Биохроники. Но и приведенная хроника является достаточно показательной.

Постоянно следя за тем, чтобы важные, требовавшие скорейшего решения вопросы без промедления включались в повестку дня, В. И. Ленин в то же время уделял большое внимание строгой регламентации, установлению точного порядка и правил составления повестки заседаний Совнаркома. Уже в декабре 1917 г. он подготовил специальную «Инструкцию о порядке внесения вопросов в повестку дня заседаний Совнаркома», которая требовала от каждого народного комиссара, вносившего какой-либо вопрос в порядок дня СНК, «предварительного письменно г о заявления с указанием:

а) в чем состоит вопрос (кратко) [это указание не может ограничиться одной ссылкой („о том-то”), а должно состоять в изложении содержания вопроса]

б) что именно предлагается Совету Народных Комиссаров? (дать деньги; принять такую-то резолюцию и т. п. точные указания, чего хочет вносящий вопрос)

в) затрагивает ли данный вопрос ведомства других комиссаров? каких именно? есть ли от них письменные заключения?»[154].

Ленинская инструкция обсуждалась 18 (31) декабря 1917 г. на заседании СНК, и было принято следующее постановление: «Утвердить инструкцию Ленина и предложение Горбунова о закрытии повестки за полчаса до начала заседания (назначенного) и обязать народных комиссаров исполнять это, взяв с них подписку» [155].

В дальнейшем, после переезда Советского правительства в Москву (в апреле 1918 г.) В. И. Ленин вновь указал секретарям СНК на необходимость руководствоваться инструкцией, принятой ранее, требовал, чтобы составители повестки подписывались следующим образом: «Составил секретарь такой-то», напо-

[48]

минал всем секретарям порядок постановки вопросов на повестку и согласования с другими ведомствами, а в заключение писал: «Все секретари должны подписаться здесь, что читали это»[156].

Через несколько месяцев (7 августа 1918 г.) Совнарком опять принял «Постановление о порядке составления повестки к заседанию…», которое прежде всего значительно увеличивало сроки закрытия повестки (не за полчаса до начала заседания, как было определено постановлением от 18 декабря 1917 г., а за сутки до его назначения), с добавлением, что по истечении этого срока «никаких, даже экстренных вопросов на нее не принимать». Далее, правда, следовало разъяснение, в каких случаях эти срочные вопросы все же включаются в повестку и как заблаговременно необходимо готовить материалы для их обсуждения. Предлагалось также рассылать повестку во все народные комиссариаты утром того дня, на который назначено заседание, и обеспечить явку докладчиков (специалистов и экспертов) точно ко времени, когда этот вопрос слушается «во избежание потери времени на „ожидание”[157].

К этому времени порядок составления повестки СНК был окончательно узаконен и оформлен. Однако последующие годы потребовали внесения некоторых существенных дополнений и изменений. Прежде всего 11 мая 1921 г. Совет Труда и Обороны принял специальное постановление «О порядке составления повестки СТО», в котором, в частности, уделялось особое внимание правилам опубликования постановлений СТО, поскольку многие из них публикации тогда не подлежали[158]. 11 ноября 1921 г. по докладу В. И. Ленина «О порядке внесения дополнений и изменений в повестку СТО» было принято следующее постановление: «Установить впредь, что дополнения и изменения в повестке, а равно ходатайство о перенесении вопроса с одного места на другое повестки могут быть принимаемы к рассмотрению лишь в том случае, если они доставлены в Секретариат СТО до 17 час. в день заседания в письменном виде или в виде телефонограммы»[159].

В дальнейшем постановления о повестке регламентировали порядок ее составления одновременно применительно к СНК и СТО. 11 апреля и 25 июля 1922 г. по этому вопросу были приняты два важных постановления (июльское в порядке про-

[49]

верки апрельского) — «О порядке внесения вопросов на рассмотрение Совета Народных Комиссаров и Совета Труда и Обороны». Этими постановлениями сроки закрытия повестки и внесения на нее вопросов увеличивались — главы ведомств обязывались вносить вопросы на повестку за 72 часа (т. е. уже не за сутки, а за трое суток) до начала заседания. Более строгие требования предъявлялись к качеству подготовки документов и особенно” декретов, в связи с чем предлагалось, чтобы проекты постановлений и директив, вносимых ведомствами в СНК и СТО, одновременно посылались в копии специальному редактору-консультанту.

В 1922 г., когда шла подготовка к образованию СССР, важное значение приобретало указание о том, что те декреты и постановления, которые имеют общефедеративное значение, должны одновременно с внесением в СНК посылаться в копии полномочным представителям национальных республик (пока указывался только полномочный представитель СНК УССР).

Все вносимые в СНК и СТО и содержащие общие нормы проекты декретов должны были обязательно рассылаться в копии всем членам СНК (СТО), а вопросы общегосударственного планового характера согласовываться с Госпланом.

В заключение во всех наркоматах (по указанию наркома) предлагалось возложить персональную ответственность на определенное лицо за проверку исполнения этого постановления[160].

Наконец, 3 октября 1922 г. на первом заседании СНК, когда Ленин вновь председательствовал после длительного отсутствия (в связи с болезнью), он выступил докладчиком по вопросу «О порядке внесения вопросов на повестку». В принятом по докладу постановлении подтверждалось к исполнению постановление СНК о внесении вопросов на повестку за 72 часа до начала заседания, определялись возможные изъятия из этого правила, в частности для вопросов, вносимых в МСНК и Финкомитет, где указанный срок считалось возможным сократить до 24 час[161].

Порядок, правила, система составления повестки СНК, СО и СТО, как видим, постоянно были в центре внимания В. И. Ленина на протяжении всего периода 1917—1922 гг.

Известно также, что Владимир Ильич, особенно в последние годы государственной деятельности, в частности в письмах к А. Д. Цюрупе «О перестройке работы СНК, СТО и Малого СНК» (январь – февраль 1922 г.), постоянно добивался всемерной разгрузки СНК и СТО от мелких вопросов, перенесения их в МСНК и на распорядительные заседания СТО, требовал проведения минимума заседаний и установления нормы — один раз в неделю заседания СНК, а один раз — СТО.

[50]

Однако, отмечая эту исключительную требовательность Б. И. Ленина в отношении так называемых «вермишельных» вопросов, нельзя не обратить внимания и на другую сторону вопроса — о соотношении принципиальных и по видимости «мелких» дел в работе Совнаркома. В. И. Ленин подробно останавливался на этом вопросе в своей речи на фракции РКП (б) VIII Всероссийского съезда Советов 22 декабря 1920 г., когда отвечал на критику по отчетному докладу СНК и ВЦИК некоторых оппозиционно настроенных делегатов. «Очень может быть,— говорил Владимир Ильич,— что у нас в Совнаркоме масса дел „вермишельных”, это правда. Если Максимовский сделал из этого предмет, чтобы проявить свою оппозиционность и специально это подчеркнул, то я должен сказать, что нет и не может быть государственного учреждения, в котором не было бы вермишельных дел… Разве не бывает повестки, по окончании которой, прогнав несколько десятков вопросов, не только скажешь, что я рад утопиться[162], а и похуже что-нибудь. Я повторяю, что поймать меня на такого рода заявлении очень не трудно, но выступать здесь и делать из этого предмета оппозицию и говорить против вермишельности — это несерьезно.

Если бы мы попытались в органе, вообще устанавливающем только принципы, выделить орган, решающий мелкие практические, вермишельные дела, то мы испортили бы дело. Потому что оторвали бы обобщение от фактов, а отрыв обобщения от фактов будет фантазерством и делом несерьезным»[163].

В. И. Ленин указывал далее, что этот вывод относится не только к СНК, но и к ЦК партии и к ВЦИК. «Нельзя в Центральном Комитете,— говорил он,— делить вопросы на принципиальные и мелочные, потому что в каждой мелочи может проявиться принципиальная сторона»[164].

Особенно решительно отвел В. И. Ленин обвинение по адресу Президиума ВЦИК в том, что они завалены делами чисто «вермишельными». «Я должен сказать,— указывал по этому поводу Ленин,— что всякий член нашей партии и всякий гражданин Республики вправе довести самый пустячный вопрос, самое пустячное обстоятельство до ВЦИК….И так будет до полнейшего коммунистического перевоспитания трудящихся»[165].

Речь шла о том, что в пролетарском государстве возникают совершенно новые формы общения высших органов государственной власти с массами, а также новые взаимоотношения центра с местами. Отсюда и следовал ленинский вывод о том, что «проводить деление вопросов на мелочные и принципиальные — значит всякую основу демократического централизма подорвать» [166].

[51]

В повестках Совнаркома можно найти много подтверждений этого ленинского вывода. Когда в Москву приезжали путиловские рабочие и решительно требовали срочного решения вопроса о снабжении завода углем, чтобы предотвратить остановку его работы, В. И. Ленин не только сам принял делегатов, но в тот же день (16 июля 1918 г.) включил этот вопрос в повестку дня СНК,. ; и уголь путиловцам из запасов морского ведомства был отпущен. Совнарком обсуждал и вопросы о введении нового календаря, о рождественских подарках служащим советских учреждений в декабре 1918 г. (этой давно установившейся традицией нельзя было сразу пренебречь), о разрешении крестного хода в воскресенье 21 июля 1918 г. в Москве[167], о детском питании и детских домах и многие другие вопросы. Совнарком всегда внимательно и быстро реагировал на письма, заявления и жалобы трудящихся — рабочих, крестьян, интеллигенции, а иногда и вносил рассмотрение этих заявлений в повестку дня своих заседаний[168].

Конечно, по-настоящему мелкие и действительно «вермишельные» дела все решительнее снимались с повестки и передавались, в другие инстанции, сокращалось количество заседаний, все более четкие и строгие правила определяли повестку дня.

Общий анализ 19 фонда ЦПА ИМЛ на основе характеристики самого протокола, приложений к нему и повестки заседаний вплотную подводит к рассмотрению некоторых других вопросов, раскрывающих хотя бы отчасти содержание и значение этого важнейшего источника по истории Советского государства. Комплекс протоколов Совнаркома дает огромный и ценный материал по всем этим вопросам, но в данной работе, как уже оговаривалось во введении, мы остановимся (основываясь на анализе того же источника) лишь на некоторых из них: состав Совнаркома, организация его работы, основные принципы и методы руководства и управления. Этим вопросам и посвящены последующие главы.

[52]

Протоколы заседаний Совнаркома, Совета Обороны и Совета Труда и Обороны за 1917—1922 гг. дают исчерпывающие сведения, во-первых, о составе присутствовавших на каждом заседании (список присутствовавших, как это уже было отмечено, фиксировался и всегда предпосылался протоколу), и, во-вторых, о всех назначениях и перемещениях, утверждавшихся Совнаркомом[169].

Этот источник позволяет наиболее полно восстановить общую картину персонального состава СНК, СО и СТО, последовательно проследить, как складывался этот состав, как он изменялся, пополнялся на протяжении первых пяти лет Советской власти и какова роль во всем этом процессе В. И. Ленина как Председателя СНК. Важно также рассказать и о людях, о тех членах СНК, которые вместе с В. И. Лениным несли бремя огромной работы по строительству нового социалистического общества и государства.

Конечно, круг этих ближайших соратников Ленина по Совнаркому не так велик и хорошо известен. Достаточно напомнить имена ведущих наркомов ленинского Совнаркома — А. В. Луначарского и Л. Б. Красина, А. Д. Цюрупы и Н. П. Брюханова, Ф. Э. Дзержинского и Г. В. Чичерина, Г. И. Петровского и И. В. Сталина, П. И. Стучки и Д. И. Курского, Н. А. Семашко и В. Н. Подбельского, М. Ф. Владимирского и Н. В. Винокурова, председателей ВЦИК — Я. М. Свердлова и М. И. Калинина, которые (особенно Я. М. Свердлов) принимали непосредственное участие в работе Совнаркома. Биографии большинства этих ведущих деятелей партии и государства изданы, в частности, в известной серии «Жизнь замечательных людей»[170]. Все эти биогра-

[53]

фические данные имеют существенное, но вспомогательное значение при анализе состава СНК, ибо сами по себе они не раскрывают и не могут раскрыть полностью характер и содержание деятельности этих руководителей именно как наркомов и их роль в Совнаркоме на том или ином отрезке времени. К тому же большую работу в СНК вели многие заместители наркомов и члены коллегий наркоматов — М. М. Литвинов по НКИД, Н. К. Крупская и М. Н. Покровский по Наркомпросу, П. А. Красиков и М. Ю. Козловский по Наркомюсту, В. П. Милютин по ВСНХ, В. А. Аванесов по НКРКИ и многие другие, чьи имена менее известны, но о которых важно напомнить и рассказать, чтобы восстановить цельную картину состава ленинского Совнаркома.

В советской исторической литературе наиболее подробно изучен и проанализирован состав Совнаркома в первые месяцы Советской власти, в так называемый «период Смольного» (ноябрь 1917 — март 1918 г.)[171], а также в 1918 г.[172] Что касается последующих лет и всего периода 1917—1922 гг. в целом, то такая попытка анализа персонального состава СНК в полном объеме пока еще в литературе не была предпринята[173].

Известно, что из утвержденного II Всероссийским съездом Советов первого Советского правительства[174] (12 наркоматов, 14 наркомов, из них трое по военному ведомству) оставались на своих постах в течение 1917—1922 гг. и в последующие годы только два наркома — А. В. Луначарский — нарком просвещения (до 1928 г.) и И. В. Сталин — нарком по делам национальностей (до 1924 г.). Некоторые наркомы фактически к работе в СНК не приступали (например, нарком финансов И. И. Скворцов-Степанов, не приехавший из Москвы), а часть других — вышла из состава СНК 3 ноября 1917 г. вследствие поддержки капитулянтской позиции Каменева и Зиновьева и несогласия с линией партии[175].

Приходилось срочно подыскивать взамен ушедших новые кандидатуры, проводить назначения в те ведомства, в которых, согласно постановлению II съезда Советов, посты наркомов временно оставались незамещенными (Наркомпуть и Наркомат призрения). Кроме того, с первых же шагов работы Советского правительства стояла задача создания совершенно новых наркоматов и учреждений, которых не было и не могло быть в составе бывших министерств буржуазно-помещичьего правительства. Это создание Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ) для руко-

[54]

водства экономикой страны, наркомата Государственного контроля с совершенно новыми функциями, преобразованного затем в НК РКИ, и ВЧК, а также Народного Комиссариата здравоохранения, который окончательно оформился лишь летом 1918 г.

 В ноябре — первой половине декабря 1917 г. на все эти посты были назначены новые наркомы: В. Р. Менжинский — временный заместитель наркома финансов, М. Т. Елизаров — временный заместитель наркома путей сообщения, А. Г. Шлихтер — нарком земледелия и одновременно нарком продовольствия, П. И. Стучка — по Наркомату юстиции, Г. И. Петровский — нарком внутренних дел, Э. Э. Эссен — заместитель наркома по госконтролю,

A. М. Коллонтай — народный комиссар Государственного призрения. После декрета ВЦИК и СНК о создании ВСНХ от 2 (15) декабря 1917 г.[176] первым его председателем был утвержден B. В. Оболенский (Осинский), а председателем ВЧК Ф. Э. Дзержинский (7 (20) XII).

В период с декабря 1917 по март 1918 г. состав СНК дважды значительно менялся и пополнялся. В первый раз — в связи с вхождением в СНК левых эсеров (в декабре 1917 г.), занявших посты наркома земледелия — А. Л. Колегаев, наркома юстиции — И. 3. Штейнберг, наркома почт и телеграфов — П. П. Прошьян, и вторично — после их отставки, выхода из СНК вместе с левыми эсерами и «левых коммунистов» — В. В. Оболенского (Осинского), А. М. Коллонтай, П. Е. Дыбенко, В. М. Смирнова и других ввиду несогласия с заключением Брестского мирного договора (в марте 1918 г.).

Таким образом, процесс стабилизации состава Совнаркома продолжался несколько месяцев и в основном завершился лишь к марту 1918 г.— ко времени переезда Советского правительства из Петрограда в Москву, хотя персональные изменения в его составе неизбежно происходили по разным причинам и в последующие годы.

Некоторые наркомы, активно участвовавшие в работе СНК в период с ноября 1917 по март 1918 г., в дальнейшем фактически уже никогда не возвращались на прежние посты и не присутствовали более на заседаниях СНК, хотя и продолжали вести большую государственную, партийную и военную работу (А. М. Коллонтай[177], П. Е. Дыбенко, Н. П. Глебов – Авилов[178]).

Некоторые наркомы и заместители наркомов, ушедшие со своих постов в ноябре 1917 г. и марте 1918 г., потом постепенно вновь вернулись к работе в СНК, но совсем в других ведомствах. Г. И. Оппоков (Ломов), хотя и закончил до революции юридиче-

[55]

ский факультет, но все последующие годы (1918—1922) работал не в Наркомюсте, а в качестве члена Президиума ВСНХ, а затем в 1921—1922 гг. вел большую хозяйственную работу в Сибири и на Урале (член Сибревкома, председатель Уральского эконом – совещания и т. д.). В. П. Милютин, утвержденный первым наркомом земледелия, в дальнейшем всегда представлял в СНК Высший Совет Народного Хозяйства, являясь в 1918—1922 гг. заместителем председателя президиума ВСНХ. В. В. Оболенский (Осинский), наоборот, на работу в ВСНХ не возвращался, был председателем Тульского губисполкома, а в 1920—1922 гг. был сначала членом коллегии Наркомпрода, а затем заместителем наркома земледелия.

При выдвижении на тот или иной пост кандидатур неизбежны были иногда и длительные поиски. Приведем отдельные примеры.

На заседании СНК 19.ХI (2.ХП) 1917 г. В. И. Ленин предложил кандидатуру Э. Э. Эссена (члена партии с 1898 г.) в качестве временного заместителя наркома Госконтроля, но не прошло и месяца, как последний (в конце декабря 1917 г.) вынужден был сложить свои полномочия, так как не справился с работой[179].

На пост исполняющего обязанности наркома путей сообщения была намечена сначала кандидатура М. Т. Елизарова, одного из старейших членов партии (с 1894 г.), имевшего опыт работы среди железнодорожников еще в дореволюционные годы. Н. М. Анцелович в своих воспоминаниях о встрече с В. И. Лениным в ноябре 1917 г. после возвращения из Вологодской губернии, куда он был послан для отправки в Петроград хлебных эшелонов, рассказывал, что во время приема Владимир Ильич его спросил, не работал ли он среди железнодорожников. Анцелович ответил утвердительно. «В таком случае,— сказал Ленин,— Вы, вероятно, знаете тов. Елизарова.

Я знал Елизарова.

Как Вы думаете,— спросил Владимир Ильич,— справится ли Елизаров с обязанностями народного комиссара путей сообщения?

[56]

Я сказал, что по-моему справится. Елизаров хороший большевик и с транспортом знаком.

— Я тоже думаю, что справится,— продолжал Владимир Ильич.— Да вот он сам не хочет быть наркомом, и мне, понимаете, неудобно его уговаривать: он муж моей сестры, Анны Ильиничны, близкий мне человек. Прошу, убедите его.

Я взялся выполнить это „дипломатическое поручение”. Поехал к Елизарову не один, а с группой железнодорожных рабочих, и мы убедили его согласиться пойти работать на транспорт. Он был назначен первым наркомом путей сообщения»[180].

Однако в январе 1918 г. Совнарком принял к сведению и исполнению заявление М. Т. Елизарова о сложении с себя полномочий и обязанностей наркома путей сообщения[181]. М. Т. Елизаров до конца дней своих (март 1919 г.)[182] продолжал принимать активное участие в работе Совнаркома, но в качестве главного комиссара по делам страхования и члена коллегии Наркомата торговли и промышленности.

Особое внимание В. И. Ленин уделял подысканию кандидатуры на пост наркома внутренних дел. В своих воспоминаниях М. И. Лацис — член коллегии НКВД с первых дней его организации — следующим образом объяснял важность этого назначения. «Народный комиссариат внутренних дел,— писал он,— должен был стать наследником самого ненавистного народу аппарата прежней власти — министерства внутренних дел»[183] царского правительства. Поэтому здесь не могло быть и речи о каком-либо использовании старого аппарата, который надо было полностью сломать и заменить новым. Известно, что последним министром внутренних дел царского правительства был А. Д. Протопопов — ярый реакционер, октябрист, ставленник Распутина. После Октябрьской революции по приговору ВЧК (в 1918 г.)

[57]

он был расстрелян за контрреволюционную деятельность. Поэтому на пост наркома внутренних дел необходима была кандидатура человека, известного всем трудящимся России своей революционной борьбой против царизма. В. И. Ленин настаивал, как рассказывал М. И. Лацис, чтобы наркомом внутренних дел был обязательно рабочий по своему социальному происхождению. Обсуждались три кандидатуры, соответствующие этому требованию: А. С. Киселев — председатель Иваново-Вознесенского Совета, М. К. Муранов и Г. И. Петровский — депутаты-большевики IV Государственной Думы. На заседании Совнаркома 16 ноября 1917 г. Г. И. Петровский (член партии с 1897 г.) был утвержден наркомом, а в первый состав Коллегии НКВД вошли М. К. Муранов, М. И. Лацис, Ф. Э. Дзержинский, И. С. Уншлихт, М. С. Урицкий. В течение 1917 г., всего 1918 г., и до апреля 1919 г., Г. И. Петровский провел огромную работу на посту наркома внутренних дел и активно участвовал в работе Совнаркома. После освобождения Украины он был утвержден председателем Всеукраинского ЦИК,[184] а на пост наркома 30 марта 1919 г. был назначен Ф. Э. Дзержинский.

Утвержденный II Всероссийским съездом Советов нарком продовольствия И. А. Теодорович фактически к работе почти не приступал, так как уехал в Сибирь на продработу. Он участвовал там в партизанском движении и находился в Сибири вплоть до начала 1920 г. В феврале 1920 г. В. И. Ленин вызвал его телеграммой в Москву[185], а вскоре он был утвержден членом коллегии Наркомзема, а затем и заместителем наркома земледелия. На пост временного заместителя наркома продовольствия, а в дальнейшем наркома был утвержден вместо И. А. Теодоровича А. Г. Шлихтер[186], который был одновременно и наркомом земледелия. Но уже в протоколе СНК от 28 ноября 1917 г., в приложенной к протоколу повестке, рукой Ленина было записано: «Назначение Цюрупы», а на следующий день 29 ноября в повестку дня был включен этот же вопрос в следующей формулировке: «Ходатайство А. Г. Шлихтера о назначении товарищем комиссара по продовольствию — Александра Дмитриевича Цюрупы». В деле сохранилась и записка А. Г. Шлихтера к

[58]

В. И. Ленину с просьбой об утверждении Цюрупы и с резолюцией Ленина: «Утверждено 29.XI.1917. Ленин[187].

Кандидатура А. Д. Цюрупы не нуждалась в особых рекомендациях. В. И. Ленин познакомился с ним еще в 1900 г., в Уфе, когда возвращался из сибирской ссылки. Н. К. Крупская писала о Цюрупе: «Ильич, очень хорошо умевший разбираться в людях, очень ценил Александра Дмитриевича. Это был очень скромный человек, не оратор, не писатель, но был он прекрасным организатором, не боявшимся трудностей, отдававшим всего себя работе, борьбе за дело, значение которого он до конца понимал. Он работал под руководством Ильича, который ценил его, заботился о его здоровье, его отдыхе. Любил Ильич Александра Дмитриевича и как товарища»[188].

После Октябрьской революции А. Д. Цюрупа становится во главе продовольственных органов Уфимской губернии, и когда в ноябре 1917 г. приезжает в Москву на Всероссийский продовольственный съезд, утверждается товарищем народного комиссара по продовольствию (29 ноября 1917 г.).[189]

Народным комиссаром продовольствия в это время еще был А. Г. Шлихтер. На Всероссийском продовольственном съезде была избрана так называемая «девятка», преимущественно из старых продовольственных деятелей, которая претендовала на руководство продовольственным делом во всероссийском масштабе. Желая сохранить налаженный продовольственный аппарат, Совнарком при переговорах с «девяткой» согласился временно оставить за ней продовольственную работу, подчинив ее комиссару, назначенному Советским правительством. С этим решением А. Г. Шлихтер не был согласен, и поэтому на заседании ЦК партии 19 января (1 февраля) 1918 г. было решено освободить его от работы в Наркомпроде[190], а 25 февраля наркомом продовольствия был утвержден А. Д. Цюрупа, который пробыл на этом посту до конца 1921 г., до его назначения заместителем председателя СНК и СТО. В самые трудные годы революции и

[59]

гражданской войны, когда вопрос о хлебе, о продовольственном снабжении был одним из решающих для судеб Советской республики боевой орган пролетарской диктатуры — Наркомпрод возглавлял А. Д. Цюрупа[191].

Смена не только членов коллегий наркоматов, а в отдельных случаях и народных комиссаров за пятилетие 1917—1922 гг. происходила почти во всех наркоматах. Причины этой смены были, конечно, различны, но сам процесс известного обновления и перестановки кадров являлся закономерным, особенно если учесть обмен работниками между центром и местами, переход с партийной работы на советскую и наоборот[192].

Правомочными членами Совнаркома (с решающим голосом), как было установлено с самого начала, а затем законодательно закреплено в специальных постановлениях, являлись только народные комиссары, возглавлявшие соответствующие народные комиссариаты. Если в первом составе СНК было представлено, как уже указывалось, только 12 наркоматов, то согласно советской Конституции, принятой V съездом Советов РСФСР 10 июля 1918 г., Совнарком состоял из руководителей 18 народных комиссариатов[193] во главе с председателем СНК В. И. Лениным.

Вскоре (27 июля 1918 г.) за подписью Я. М. Свердлова было принято «Постановление ВЦИК о звании народного комиссара», которым устанавливалось: «Согласно принятой V съездом Конституции все народные комиссариаты организуются таким образом, что во главе комиссариата стоит народный комиссар с коллегией при нем. Звание народного комиссара принадлежит

[60]

лишь одному лицу, утвержденному Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом и являющемуся членом Совета Народных Комиссаров, и никому другому не может быть присвоено звание народного комиссара»[194].

Однако на практике в связи с огромной перегруженностью наркомов и их частыми командировками отдельные заместители наркомов и члены коллегий получали иногда право решающего голоса в Совнаркоме, но такое право строго регламентировалось и подтверждалось специальными постановлениями. Так, 23 января (5 февраля) 1918 г. СНК по предложению В. И. Ленина принял «Постановление об условиях предоставления заместителям народных комиссаров прав решающего голоса в СНК при отсутствии народных комиссаров». «На заседаниях Совета Народных Комиссаров,— отмечалось в этом постановлении,— могут участвовать заместители отсутствующих народных комиссаров с решающим голосом при том только условии, если эти заместители назначены постановлением Совета Народных Комиссаров из состава членов коллегий соответственных комиссариатов»[195]. В протоколах Совнаркома сохранился ряд постановлений, вытекавших из этого решения[196].

Окончательно этот порядок был зафиксирован в утвержденном Совнаркомом 5 апреля 1919 г. «Регламенте Совета Народных Комиссаров», пункт 8 которого гласил: «Право решающего голоса в Совете Народных Комиссаров по всем вопросам имеют только народные комиссары, а в их отсутствие утвержденные Советом Народных Комиссаров заместители их»[197].

Всеми этими законодательными и конституционными актами и определялся состав Совнаркома, членами которого с правом решающего голоса являлись только наркомы, а в случае необходимости — заместители наркомов и ведущие члены коллегий (при наличии соответствующего

постановления)[198].

[61]

Поэтому весь процесс формирования Совнаркома и изменений его состава лучше всего проследить на примере отдельных народных комиссариатов, чтобы на этой основе сделать общие выводы, характеризующие важнейшие принципы, формы и методы складывания и развития этого высшего органа Советского государства, возглавляемого В. И. Лениным.

***

Переходя к рассмотрению вопроса об изменениях в составе наркоматов и их коллегий, следует, прежде всего, выделить те народные комиссариаты, руководство которыми оставалось в основном стабильным на протяжении всего периода 1917—1922 гг. Это относилось в первую очередь к четырем наркоматам — Наркомпросу, Наркомнацу, Наркоминделу и Наркомздраву. Понятно также, что именно в тех областях государственной деятельности, которыми руководили эти наркоматы, в рядах правящей большевистской партии быстрее и легче, чем в других областях, могли быть найдены необходимые и наиболее подготовленные кадры.

Когда в декабре 1917 г. по просьбе наркома А. В. Луначарского была утверждена первая коллегия Наркомпроса, в ее состав, вошли Н. К. Ульянова (Крупская), П. И. Лебедев – Полянский, В. М. Познер, Л. Р. Менжинская и И. Б. Рогальский[199]. Состав коллегии Наркомпроса в дальнейшем, конечно, менялся и пополнялся, но Н. К. Крупская всегда была связана с работой в Наркомпросе, а 9 марта 1918 г., накануне переезда Советского правительства в Москву, она была назначена заместителем наркома просвещения[200] в связи с тем, что сам нарком временно остался в Петрограде[201]. С этого времени Н. К. Крупская начала участвовать в работе Совнаркома, посещая его заседания (в 1918 г. 12 посещений, а в 1919 г.— 3). Вскоре Н. К. Крупская по собственной просьбе ушла с поста заместителя наркома (оставаясь всегда членом коллегии), и поэтому в мае 1918 г. заместителем наркома просвещения был утвержден М. Н. Покровский [202], кото-

[62]

 рый в дальнейшем и представлял Наркомпрос в Совнаркоме во время отсутствия наркома. После переезда в Москву А. В. Луначарский, как известно, довольно часто выезжал по поручению ЦК партии и Совнаркома на места и на фронт.

Так с самого начала сложилось руководящее ядро Наркомпроса — А. В. Луначарский, М. Н. Покровский, Н. К. Крупская, а с конца 1920 — начала 1921 г. для налаживания организационной работы заместителем наркома был назначен Е. А. Литкенс. На этом посту он был немногим более года (весной 1922 г. во время отдыха в Крыму был убит бандитами).

Наркомом по делам национальностей, как уже указывалось, с самого начала и до конца деятельности Наркомнаца был И. В. Сталин. Состав коллегии Наркомнаца на протяжении пяти лет, конечно, значительно менялся. И. В. Сталин в 1918—1920 гг. довольно часто выезжал на фронт, а после избрания его Генеральным секретарем ЦК на XI съезде РКП (б) в работе Совнаркома уже прямого участия не принимал.

Наркомздрав был создан и законодательно оформлен декретом СНК только в июле 1918 г.[203], и с самого начала, вплоть до 1930 г., этот наркомат возглавлял Н. А. Семашко — член партии с 1893 г., заведовавший с октября 1917 г. по июль 1918 г. отделом здравоохранения Московского Совета. Заместителем наркома все эти годы (до дня смерти в 1928 г.) был 3. П. Соловьев — член партии с 1898 г.— крупный организатор советского здравоохранения, председатель Исполкома Красного Креста и начальник Главного военно-санитарного управления Красной Армии в 1919-1920 гг.

Исследователи этого периода (М. П. Ирошников и др.) уже обратили внимание на тот факт, что в русских блокнотах Джона Рида, в записи, относящейся к 26 октября 1917 г., упоминалось, что «Чичерина, интернированного в Англии, думают назначить министром иностранных дел»[204]. Как только Г. В. Чичерин вернулся в Россию из Англии, он был назначен товарищем народного комиссара по иностранным делам (постановление СНК от 8 (21) января 1918 г.)[205], а через несколько недель — 29 января (11 февраля) был утвержден заместителем наркома с предоставлением ему права решающего голоса в СНК в случае отсутствия наркома. С мая 1918 по 1930 г. Г. В. Чичерин — нарком иностранных дел РСФСР и СССР. С мая 1918 г. его заместителями стали Л. М. Карахан, а с апреля 1919 г. (вскоре после возвращения из Англии) — М. М. Литвинов. В ноябре 1922 г. Совнарком утвердил М. М. Литвинова первым заместителем наркома, а Л. М. Карахана — вторым заместителем наркома иностранных

[63]

дел. Будучи заместителем наркома, М. М. Литвинов выполнял большую дипломатическую работу за границей. Уже в ноябре 1919 г. он возглавлял переговоры в Копенгагене с английским представителем О” Грэди об обмене военнопленными и гражданскими лицами, а затем в течение почти всего 1920 г. он вместе с Л. Б. Красиным, В. П. Ногиным и другими входил в состав советской делегации для переговоров с представителями Верховного совета Антанты о возобновлении торговых и дипломатических отношений[206]. Этим и объяснялось довольно редкое присутствие М. М. Литвинова на заседаниях СНК в 1920 г., а затем в связи с Генуей и Гаагой в 1922 г.

В этих условиях вся тяжесть работы падала на наркома иностранных дел Г. В. Чичерина. Исключительно бережно относясь к людям, учитывая и их загруженность, и их индивидуальные особенности, высоко ценя самого Г. В. Чичерина[207], В. И. Ленин, очевидно, считал возможным освободить Г. В. Чичерина от обязательного присутствия на всех заседаниях СНК. Можно предполагать, что этим объясняется тот факт, что, систематически участвуя в заседаниях Совнаркома в 1918 г., Г. В. Чичерин вовсе последующие годы лишь в отдельных, редких случаях посещал эти заседания, и Наркомат иностранных дел, как правило, представляли заместители наркома.

С созданием ВЧК (декабрь 1917 г.) была найдена та кандидатура на пост ее председателя, которая больше всего соответствовала задачам и функциям «карающего меча революции», каким должен был стать этот орган пролетарской диктатуры. Г. И. Петровский в своих воспоминаниях передавал слова В. И. Ленина, что во главе ВЧК надо поставить «хорошего якобинца»[208]. В период 1917—1922 гг. и позднее Ф. Э. Дзержинский возглавлял сначала ВЧК, потом ГПУ и ОГПУ. Поскольку, как уже указывалось, ВЧК действовала на правах комиссии, ее председатель в 1918 г. формально не являлся членом СНК и присутствовал на его заседаниях лишь изредка, по мере необходимости. Только в 1921—1922 гг., когда Ф. Э. Дзержинский стал наркомом путей сообщения, он чаще участвовал в работе Совнаркома.

Смена отдельных наркомов — сначала в ноябре 1917 г., а затем в марте 1918 г., о причинах которой говорилось, в большин-

[64]

 стве случаев помогла дальнейшему укреплению руководства наркоматами. Это можно проследить на примере НКВД (назначение Г. И. Петровского)[209], Наркомпрода (назначение А. Д. Цюрупы)[210], а также Наркомзема, Наркомюста и Наркомпочтеля, где в марте 1918 г. происходила замена наркомов — левых эсеров большевиками.

На первом же заседании Совнаркома в Москве 18 марта 1918 г. в связи с отставкой А. Л. Колегаева было поручено Я. М. Свердлову «вступить в переговоры с т. Середой, членом ВЦИК о возможности его назначения зам. наркома земледелия». С. П. Середа (член партии с 1903 г.), агроном по образованию, работал в это время членом Рязанского губисполкома, срочно был вызван в Москву и уже 3 апреля был назначен наркомом земледелия[211]. Почти три года (до начала 1921 г.) пробыл С. П. Середа на этом посту и все это время активно участвовал в работе СНК[212]. Но при переходе к новой экономической политике возникли иные обстоятельства, предъявлявшие к наркому земледелия и несколько другие требования. Об одном из этих обстоятельств говорил В. И. Ленин в выступлении на фракции РКП (б) VIII съезда Советов 27 декабря 1920 г. Рассказывая о подготовке принятого съездом законопроекта «О мерах укрепления и развития крестьянского сельского хозяйства» и о подготовляемых сначала в ЦК партии тезисах по аграрному вопросу, В. И. Ленин прямо сказал о том, что тезисы С. П. Середы пленумом ЦК 9 декабря не были приняты. Объясняя причины этого, В. И. Ленин указал, что в тезисах, которые исходили от Компрода, «была поставлена, вообще говоря, ставка на старательного хозяина». В тех же предложениях, которые выдвинул тов. Середа, гвоздем было то, что «неверно ставить ставку на старательного хозяина,

[65]

а надо поставить ставку на сельское общество, на коллективность»[213].

В преддверии перехода к нэпу такая линия Наркомзема не была поддержана ни ЦК партии, ни Совнаркомом. Кроме того, именно в это же время, в начале 1921 г., В. И. Ленин поставил задачу ввести в состав коллегии Наркомзема нескольких практиков-крестьян и одного из них провести в наркомы[214].

В течение почти всего 1921 г. новый нарком земледелия не был подыскан и назначен. Обязанности наркома выполнял Н. Осинский. В ноябре 1921 г. Политбюро ЦК вновь подтвердило, что «в качестве наркома должен быть крестьянин, практически работающий в земледелии». В конце декабря 1921 г. Политбюро ЦК по предложению В. И. Ленина рекомендовало на этот пост В. Г. Яковенко, и 9 января 1922 г. он был утвержден наркомом земледелия[215].

На том же заседании Совнаркома 18 марта 1918 г., о котором уже упоминалось выше, встал и вопрос о назначении наркома юстиции и наркома почт и телеграфов. Вопрос о наркоме юстиции был решен быстро, вновь был утвержден П. И. Стучка, а заместителем наркома П. А. Красиков. На этом же заседании СНК было поручено Я. М. Свердлову вступить в переговоры с Московским областным Комитетом о возможности назначения на правительственные посты московских работников. Первым из этой группы москвичей[216] в работу Совнаркома был вовлечен Д. И. Курский, утвержденный уже 26 марта 1918 г. членом коллегии, а 9 апреля заместителем наркома юстиции. В августе 1918 г., после ухода П. И. Стучки (возглавлявшего с конца 1918 г. Советское правительство Латвии), Д. И. Курский назначается наркомом юстиции, оставаясь на этом посту до конца 1927 г., когда он перешел на дипломатическую работу (полпред СССР в Италии).

В Наркомюсте уже с первых лет Советской власти сложился коллектив выдающихся советских юристов – коммунистов, сыгравших большую роль в деятельности Советского правительства, в становлении нового советского законодательства и новых правовых норм Советского государства — П. И. Стучка (член партии с 1903 г.), который летом 1919 г. вновь вернулся на работу в Наркомюст уже в качестве заместителя наркома, Д. И. Курский (член партии с 1904 г.), П. А. Красиков (член партии с 1892 г.),

[66]

революционер – профессионал, проработавший в Наркомюсте с 1917 по 1923 г., а потом прокурор Верховного суда СССР М. Ю. Козловский — друг Ф. Э. Дзержинского, польский социал – демократ (член партии с 1900 г.)[217], Н. В. Крыленко (член партии с 1904 г.), вернувшийся в 1918 г. на работу в Наркомюст, а в дальнейшем прокурор республики и нарком юстиции. В 1918 г. систематически участвовал в работе Совнаркома в качестве кодификатора видный юрист-коммунист А. И. Хмельницкий. Постоянным членом коллегии Наркомюста в 1918—1922 гг. являлся: Н. А. Черлюнчакевич (член партии с 1907 г.), а также А. Г. Гойхбарг (член коллегии Наркомюста и член Малого СНК в 1921— 1922 гг.).

В это время наркомом почт и телеграфов становится В. Н. Подбельский, член партии с 1905 г., участник революционной борьбы в Москве в октябре 1917 г. После его ранней смерти в феврале 1920 г. (ему было всего 33 года) новым наркомом в начале 1921 г. утверждается В. С. Довгалевский — по образованию инженер – электрик, член партии с 1908 г[218]. Членами коллегии Наркомпочтеля были также В. И. Залежский, Н. М. Николаев, А. М. Любович и др.

8 октября 1918 г. Совнарком постановил назначить наркомом труда В. В. Шмидта, и это постановление было передано на утверждение ВЦИК. В. В. Шмидт — член партии с 1905 г., в прошлом видный профсоюзный работник, начал работать в Наркомате труда с конца 1917 г. и входил в коллегию еще до назначения его наркомом[219]. Членами коллегии Наркомтруда были известные партийные и профсоюзные работники — сначала В. П. Ногин, потом В. А. Радус – Зенькович (заместитель Наркомтруда), Г. Н. Мельничанский, А. М. Стопани, Н. А. Милютин, А. М. Аникст, И. И. Ходоровский и др.[220]

С историей Наркомтруда в известной мере связана и история Народного комиссариата социального обеспечения. Если руководство Наркомсобесом оставалось в основном стабильным (после ухода А. М. Коллонтай наркомом в течение 1918—1920 гг. был А. Н. Винокуров[221] (член партии с 1893 г.), а с 1921 г. Н. А. Милютин (член партии с 1908 г.), то именно этот Наркомат в конце 1919 г., а затем в 1922 г. подвергался реорганизации.

[67]

Остановимся на этом вопросе несколько подробнее, поскольку он представляет несомненный интерес для характеристики позиции В. И. Ленина и оценки им роли Наркомсобеса.

Уже в октябре 1919 г., т. е. в момент наступления Деникина, в Совнаркоме начал обсуждаться и готовиться «Декрет об упрощении гражданского аппарата Советской власти». В преамбуле к проекту этого декрета прямо указывалось: «В целях наибольшего использования всех пригодных сил для обороны Республики и сосредоточения всей работы гражданского аппарата Советской власти на укреплении фронта и тыла» необходимо немедленно провести ряд мероприятий «в качестве временных»[222]. Первым пунктом среди этих мероприятий было выдвинуто предложение: «Слить Народный комиссариат социального обеспечения с Народным комиссариатом труда в один народный комиссариат»[223].

Первоначально намечались и некоторые другие меры, например: «Образовать при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете вместо Народного комиссариата по национальным делам Отдел по национальным делам», «Слить Главный лесной комитет Высшего Совета Народного Хозяйства (Главлеском) с Лесным отделом Народного комиссариата земледелия» и т. д. Однако В. И. Ленин при правке декрета решительно зачеркнул эти последние, как и некоторые другие пункты[224], хотя предложения о слиянии Наркомсобеса с Наркомтрудом, о сокращении числа членов коллегий Народных комиссариатов, а также главков и центров ВСНХ и закрытии при наркоматах и губисполко-мах отделов и учреждений, работа которых является не безусловно необходимой, и вообще о сокращении местного аппарата Советской власти в проекте декрета были сохранены полностью.

 21 октября 1919 г. в Совнаркоме началось обсуждение проекта декрета по докладу М. Ф. Владимирского, была создана специальная комиссия, в состав которой вошел В. И.. Ленин. Рассмотрение декрета по отдельным пунктам продолжалось и на заседаниях СНК 4, 21, 25 ноября и 15 декабря 1919 г., причем вопрос о слиянии Наркомсобеса с Наркомтрудом подвергался и специальному рассмотрению[225]. Так, на заседании СНК 4 ноября зопрос о слиянии двух наркоматов, очевидно, не был окончательно решен. В протоколе записано: «признать в принципе желательным» такое слияние и добавлено, что утверждение решения следует перенести сначала во ВЦИК, а потом на съезд Советов, поскольку оно связано с внесением изменений в Конституцию. В то же время было записано, что новый наркомат следует назвать Наркоматом труда и социального обеспечения[226].

[68]

8 ноября 1919 г. на заседании Политбюро ЦК также обсуждался вопрос о назначении коллегии для объединения Наркоматов труда и социального обеспечения, и хотя В. И. Ленин, посетив в ноябре заседание комиссии по упрощению советского аппарата, высказал сомнение в целесообразности такого объединения наркоматов[227], все же это объединение, правда, на очень короткий срок (2—3 месяца), было реализовано[228].

Уже 28 февраля 1920 г. на заседании Политбюро ЦК обсуждался вопрос о разделении Наркоматов труда и социального обеспечения, а 2 марта в повестку дня Политбюро был включен особый пункт о составе коллегии нового наркомата социального обеспечения[229]. Вскоре, 9 марта 1920 г., Московским Советом был внесен в СНК проект декрета о разделении этих народных комиссариатов, но Совнарком отложил принятие проекта с учетом указаний В. И. Ленина о передаче из Наркомсобеса в Наркомздрав контрольных комиссий, экспертизы установления процента утраты трудоспособности, домов отдыха и охраны материнства и младенчества[230]. Не позднее 15 апреля 1920 г. В. И. Ленин знакомится с новым проектом декрета о разделении Наркоматов труда и социального обеспечения на два наркомата и о передаче медицинских учреждений Наркомсобеса в Наркомздрав[231], 15 апреля Политбюро ЦК поручает В. И. Ленину окончательно решить этот вопрос в СНК[232], и в тот же день на заседании Совнаркома декрет «О разделении Народного комиссариата труда и социального обеспечения на Народный комиссариат труда и Народный комиссариат социального обеспечения» был принят и направлен во ВЦИК на утверждение[233].

На этом, однако, история реорганизации Наркомсобеса не закончилась. Более чем два года спустя, в сентябре 1922 г., когда

[69]

В. И. Ленин находился еще в отпуске но болезни, в Совнаркоме вновь был поставлен вопрос, на этот раз уже о ликвидации Наркомсобеса. По докладу штатной комиссии при Наркомтруде о сокращении штатов советских учреждений Совнарком 28 сентября принял следующее постановление: «Поручить Наркомтруду, ВЦСПС, Наркомсобесу, НКРКИ, с привлечением Наркомздрава, НКВД, Наркомзема и Реввоенсовета Республики согласовать вопрос о ликвидации Наркомсобеса и о распределении выполняемых им функций между указанными ведомствами»[234].

На заседании СНК 26 октября 1922 г., на котором В. И. Ленин не председательствовал, было принято решение о ликвидации Наркомсобеса и передаче его функций другим наркоматам, а к протоколу заседания СНК 9 ноября был приложен проект постановления ВЦИК и СНК «Об упразднении Народного комиссариата социального обеспечения как самостоятельного органа государственного управления»[235]. Но на этой стадии вмешался В. И. Ленин. Н. А. Милютин, бывший нарком социального обеспечения, вспоминал: «Когда во время отсутствия Ленина по болезни Каменев провел в Совнаркоме постановление о ликвидации Наркомсобеса, ему здорово попало от Владимира Ильича, и постановление было отменено»[236].

В соответствии с ленинскими указаниями Совнарком заслушал 26 декабря 1922 г. сообщение об утверждении Президиумом ВЦИК постановления о передаче из Наркомсобеса в Наркомтруд только дела социального страхования[237].

Функции Наркомсобеса были, таким образом, несколько ограничены, но сам этот орган, служащий удовлетворению важных нужд трудящихся (пенсионное обеспечение, забота об инвалидах труда и войны), благодаря вмешательству В. И. Ленина был сохранен и существует в настоящее время.

После этого небольшого отступления, связанного с историей Наркомсобеса, чрезвычайно, на наш взгляд, характерной для ленинского стиля руководства, следует вновь вернуться к рассмотрению процесса формирования других народных комиссариатов, в данном случае преимущественно экономических. Речь идет о ВСНХ, Наркомфине, Наркомате торговли и промышленности, а затем Наркомвнешторге и о Наркомате путей сообщения (о Наркомпроде и Наркомземе было рассказано выше). Понятно, что именно в этих областях экономики подбор кадров был делом более сложным, ибо в рядах старой большевистской гвардии трудно было сразу подыскать специалистов в области промышленности, финансов, торговли, транспорта и т. д.

[70]

До марта 1918 г. председателем ВСНХ был В. В. Оболенский (Н. Осинский)[238]. С апреля 1918 г. до начала 1921 г. ВСНХ возглавлял А. И. Рыков[239]. В мае 1921 г. председателем ВСНХ утверждается П. А. Богданов, инженер – механик по специальности (закончил до революции МВТУ). Еще в июне 1918 г. Ленин в заметках о политических и деловых качествах интересующих его инженеров-специалистов по поводу П. А. Богданова, в частности, писал: «Петр Алексеевич Богданов (председатель Гомельского Совета) [инженер] [практик, хозяин], абсолютно честный человек…».[240]

Очевидно сразу же после этой ленинской оценки П. А. Богданов (с лета 1918 г.) начал работать в ВСНХ, в коллегии отдела химической промышленности, который возглавлял Л. Я. Карпов, а с конца 1919 и в 1920 г. фактически руководил Советом военной промышленности при ВСНХ. П. А. Богданов работал в качестве председателя ВСНХ РСФСР с 1921 по 1925 г[241].

В качестве заместителя председателя ВСНХ все эти годы неизменно оставался В. П. Милютин. Среди членов президиума ВСНХ постепенно формируется группа крупнейших хозяйственных работников партии — Г. И. Оппоков (Ломов), А. В. Шотман,

[70]

В. П. Ногин, Л. Я. Карпов, В. В. Куйбышев, Ф. Ф. Сыромолотов, В. Я. Чубарь, Я. Э. Рудзутак и другие.

Первым наркомом финансов был, как известно, В. Р. Менжинский, член партии с 1902 г. Джон Рид в своих русских блокнотах 26 октября записал о нем: «Менжинский — министр финансов (над словом министр Рид вписывает сверху: комиссар); в бурке, какие носят в Дикой дивизии; небритый, кусает карандаш, что-то пишет; служил когда-то банковским клерком во Франции»[242]. Весь «период Смольного» Менжинский руководил работой Наркомфина, сосредоточив главное внимание на борьбе с саботажем чиновничества в финансовых органах, но после переезда Советского правительства в Москву остался в Петрограде, в Наркомфин не вернулся; последующие годы работал преимущественно в ВЧК.

Вопрос об утверждении нового наркома финансов встал уже в марте 1918 г. и решался в условиях начала осуществления ленинского плана социалистического строительства, изложенного в развернутом виде в ленинских работах весны 1918 г. («Очередные задачи Советской власти», «О „левом” ребячестве и мелкобуржуазности» и др.). В этой обстановке В. И. Ленин отнюдь не случайно остановил свой выбор на кандидатуре И. Э. Гуковского, который уже 9 марта был назначен заместителем наркома финансов, но не приехал еще из Петрограда. 7 апреля 1918 г. В. И. Ленин телеграфировал в Петроград, в Госбанк, Гуковскому: «Крайне возмущен оттяжкой Вашего приезда. Финансовые дела, банковая политика страдают неимоверно. Ответственность будет на Вас.

Настаиваю на скорейшем приезде и на немедленном упорядочении финансов и банков»[243].

Именно в это время (апрель 1918 г.) В. И. Ленин сам готовил документ «Основные положения хозяйственной и в особенности банковой политики»[244] и тезисы специально по этой политике. Была создана финансовая комиссия ВЦИК для разработки этого вопроса, которому Ленин, входивший в состав комиссии, придавал большое значение[245].

Вспоминая впоследствии, в 1925 г., о работе Наркомфина в первые годы Советской власти, Д. П. Боголепов[246] следующим образом оценивал назначение И. Э. Гуковского: «Народным ко-

[72]

миссаром по финансам вместо тов. Менжинского был назначен тов. Гуковский. Этот период деятельности Наркомфина совпал с некоторым поворотом в экономической политике вообще. Чрезмерное увлечение национализацией к этому времени прошло и было нечто вроде «новой экономической политики». Назначение тов. Гуковского было одним из ярких выражений этого нового курса»[247].

Далее Д. П. Боголепов приводит тезисы И. Э. Гуковского, зачитанные им на заседании ВЦИК, которые действительно представляли в этом плане большой интерес. Кроме требования строжайшей сметной дисциплины, сокращения расходов, увеличения налогового обложения и построения правильной налоговой системы (при отмене всякого рода контрибуций) в тезисах также указывалось, что «поскольку частное капиталистическое производство и торговля имеют еще место в общехозяйственной жизни страны, необходимо установить точные и ясные нормы, регулирующие деятельность этих предприятий». Наконец, в заключение было подчеркнуто, что «должны быть приняты в экстренном порядке меры к восстановлению в стране кредитного аппарата, к оздоровлению и укреплению денежного обращения и к возвращению в кассы банка денежных знаков»[248]. «Эти тезисы,— рассказывал далее Д. П. Боголепов,— подверглись горячему обсуждению в Центральном Исполнительном Комитете, причем оппозиция против них была настолько велика, что шла речь о необходимости немедленного смещения тов. Гуковского. Мно приходилось говорить по этому поводу с тов. Я. М. Свердловым, и мне было поручено выступить на заседании ЦИК для защиты тов. Гуковского»[249]. Д. П. Боголепов был в это время «левым коммунистом» и поэтому, возможно, он особо акцентирует внимание на «глухом противодействии» Гуковскому за его «якобы правую политику».

Как показывают документы и переписка с И. Э. Гуковским, В. И. Ленин полностью поддерживал линию нового наркома и стремился привлечь в Наркомфин новых и притом «деловых» людей. Весной 1918 г. был несколько изменен и состав коллегии Наркомфина. В нее были введены А. Л. Шейнман, С. Е. Чуцкаев и Ф. А. Земит[250].

[73]

И. Э. Гуковский пробыл на посту наркома финансов сравнительно недолго. Уже 16 августа 1918 г. он был освобожден по болезни от должности народного комиссара финансов[251], а его пост занял Н. Н. Крестинский (последний входил в состав коллегии еще с февраля 1918 г.). Назначение Н. Н. Крестинского наркомом финансов означало, как писал в своих воспоминаниях Д. Б. Боголепов, начало новой полосы в работе Наркомата финансов, связанной с политикой «военного коммунизма». В 1921 г. вновь произошла смена наркомов, когда Н. Н. Крестинский перешел на дипломатическую работу (полпред РСФСР в Германии).

Длительный процесс формирования руководящего состава характерен и для Наркомата торговли и промышленности (НКТиП). После ухода 3 ноября 1917 г. В. П. Ногина с поста наркома начались поиски подходящей кандидатуры. На заседании Совнаркома 16 ноября 1917 г. сразу же был поставлен вопрос о необходимости переговоров с «Никитичем» (Красиным) и получении его согласия занять этот пост. Но Л. Б. Красин в это время такого согласия не дал. Вспоминая о своей беседе с В. И. Лениным по этому поводу в ноябре 1917 г., И. И. Радченко писал: «В разговоре с Владимиром Ильичей я задал ему вопрос о некоторых товарищах, между прочим о Л. Б. Красине, встречается ли он с ним и почему Красин не втягивается в работу. Владимир Ильич ответил: — Встречаюсь… Ухаживаю за ним, как за барышней… Не хочет… Все равно — придет к нам со временем»[252].

Как предвидел В. И. Ленин, Л. Б. Красин уже с 1918 г. начал участвовать в работе ВСНХ, летом того же года вошел в состав советской делегации, которая вела экономические переговоры с Германией. Но в Совнаркоме он появился впервые только 4 сентября, т. е. в те тяжелые для страны дни, когда жизнь Ленина была в опасности после покушения на него 30 августа 1918 г. Вскоре, 13 ноября 1918 г., Красин был назначен нарко-

[74]

 мом торговли и промышленности[253] и оставался на этом посту все последующие годы.

До этого назначения в течение всего 1918 г. в Наркомате торговли и промышленности происходили постоянные изменения и перемещения. Сложность положения заключалась в том, что функции и задачи именно этого наркомата нуждались в уточнении в связи с созданием ВСНХ, в ведение которого перешло руководство промышленностью.

Сначала, видимо, встал общий вопрос о возможности ликвидации этого наркомата. Во всяком случае, в повестке дня заседания СНК в ночь с 20 на 21 января 1918 г. был поставлен вопрос «Об упразднении Комиссариата торговли и промышленности» и против этого пункта В. И. Ленин записал: «Отложено по просьбе Оболенского». Та же формулировка была повторена в повестке заседания СНК 23 января 1918 г[254]. Но вскоре, очевидно, проект ликвидации Наркомата отпал, поскольку в течение всего 1918 г. вопросы внутренней торговли и ее регулирования еще сохраняли свое значение, а внешнеэкономические связи не были прерваны, продолжались экономические переговоры не только с Германией, но и с США, Англией, скандинавскими странами, где находились в это время советские представители (в Англии — М. М. Литвинов, в Швеции — В. В. Боровский, в Швейцарии —Я. Берзин, в Дании — Я. 3. Суриц). НКТиП фактически стал наркоматом внешней и внутренней торговли и при нем были созданы соответствующие отделы[255].

22 апреля 1918 г. был принят декрет о национализации внешней торговли[256], а затем создан Совет внешней торговли при НКТиП. Поэтому на заседании СНК 12 ноября 1918 г., когда по предложению Я. М. Свердлова был решен вопрос о назначении наркомом торговли и промышленности Л. Б. Красина и утверждена коллегия наркомата, предполагалось поставить на обсуждение одновременно вопрос о переименовании НКТиП в Наркомат внешней торговли, а отделы внутренней торговли передать в Комиссариат снабжения (так предполагалось назвать Наркомпрод). Но ни на этом заседании, ни позднее этот вопрос решен не был, хотя проект декрета о переименовании Наркомата был приложен к проекту СНК от 12 ноября. В 1919 г., с развертыванием интервенции и установлением экономической блокады, проблема внешнеторговых экономических связей потеряла актуальное значение и задача создания специального Наркомата внешней торговли вновь была поставлена лишь в 1920 г., после снятия блокады. Декрет «Об организации внешней торговли и товарообмена

[75]

РСФСР» был принят только 11 июня 1920 г.[257], и согласно этому декрету Наркомат торговли и промышленности был переименован в Наркомат внешней торговли с предоставлением ему исключительного права ведения торговых операций. Однако весьма показательно, что еще за полгода до этого решения, в декабре 1919 г., в проекте декрета ВЦИК и СНК «Об упрощении гражданского аппарата Советской власти», о котором подробно уже говорилось выше, содержалось следующее прямое указание: «Преобразовать Народный комиссариат торговли и промышленности в Народный комиссариат внешней торговли, упразднив при нем коллегию».

Но если в декабре 1919 г. создание Наркомата внешней торговли было в какой-то мере еще преждевременным, то уже в марте 1920 г., сразу после снятия блокады, в некоторых постановлениях СНК и Совета Обороны давались прямые поручения именно Наркомату внешней торговли, а Наркомат торговли и промышленности в законодательных актах больше не упоминался. Непосредственно о задачах НКВТ говорилось, например, в постановлении СНК от 16 марта 1920 г. «О забронировании 300 миллионов рублей золотом для приобретения за границей паровозов и запасных частей для ремонта железнодорожного транспорта»[258]. 20 марта 1920 г. было принято постановление СНК «О сосредоточении запасов золота, забронированного за Народным комиссариатом внешней торговли, в Москве, Нижнем Новгороде и Перми»[259]. Наконец, в постановлении Совета Обороны от 24 марта 1920 г. «Об образовании комиссии по исследованию и учету влияния на русское народное хозяйство войны и блокады Советской России Антантой» специально указывалось, что эта комиссия считается состоящей при Народном Комиссариате внешней торговли и все расходы комиссии проводятся по смете НКВТ и для этой цели наркомату открывается особый кредит[260]. Следовательно, вопрос фактически был предрешен еще с начала 1920 г., и декрет от 11 июня лишь законодательно закреплял уже проведенную реорганизацию НКТиП в Наркомат внешней торговли. В это время (в июне 1920 г.) в связи с отъездом Л. Б. Красина за границу для переговоров с капиталистическими странами о восстановлении торговых отношений, членом коллегии НКВТ, а затем и заместителем наркома был назначен А. М. Лежава, а в октябре 1920 г.— П. Л. Бойков.

Поскольку в 1919 г. функции НКТиП как в области внутренней, так и внешней торговли были сведены по существу к минимуму, стало возможным одновременное назначение Л. Б. Красина (в марте 1919 г.) также и наркомом путей сообщения. Но и до этого И позднее вопрос о формировании коллегии НКПС прошел ряд ступеней и этапов. В декабре 1917 г. после освобождения М. Т. Елизарова была утверждена коллегия в составе В. И. Нев-

[76]

 ского, А. С. Бубнова и Н. И. Нейманта[261]. В январе 1918 г. состоялся Всероссийский железнодорожный съезд, который принял решение, что управление железными дорогами должно принадлежать коллегии, избранной съездом, так называемому Викжедору, а во главе этой коллегии был поставлен большевик рабочий – железнодорожник А. Г. Рогов[262]. В. И. Невский в своих воспоминаниях рассказал о следующем разговоре с В. И. Лениным, состоявшемся примерно в конце января, по поводу результатов работы железнодорожного съезда.

«Когда доклад об этом был сделан Владимиру Ильичу, он позвал меня и спросил: „Все ли Вам равно, в каком „чине” работать на железных дорогах?” Получив ответ, что не только все равно, но что было бы еще лучше, если бы меня совсем отозвали с железных дорог (уже назначенный в ноябре Центральным Комитетом на железные дороги, я упорно в течение недели отказывался идти туда и только по приказанию Владимира Ильича вступил в исполнение обязанностей), Владимир Ильич указал, что народным комиссаром должен быть хотя и получивший меньшее число голосов рабочий Рогов, я же должен быть его заместителем. Владимир Ильич при этом добавил, что я, как и все, должен помогать новому комиссару, и набросал план предстоящей работы»[263].

В феврале и марте 1918 г. А. Г. Рогов[264] действительно исполнял обязанности наркома, но вскоре на этот пост был назначен В. И. Невский и по его же представлению Викжедор — А. Г. Рогов (так записано в повестке СНК от 20 августа 1918 г.) был утвержден “заместителем наркома путей сооЬщения. Назначение В. И. Невского предварительно обсуждалось в ЦК партии. Об этом свидетельствует записка Я. М. Свердлова В. И. Ленину. приложенная к протоколу Совнаркома от 25 июля 1918 г.: «В К-ате Путей сообщения некоторые неурядицы. Пора закончить назначением наркомом Невского. Напоминаю, однажды в ЦК вопрос уже был решен в положительном смысле. Предлагаю

[76]

сегодня же его назначить и представить на утверждение ЦИК».[265]

В тот же день вопрос был включен в повестку заседания СНК. Докладывал лично В. И. Ленин. В протоколе было записана: «Предложение Президиума ЦиК утвердить Владимира Ивановича Невского народным комиссаром путей сообщения (Ленин) утвердить»[266].

В декабре 1918 г. при наркоме В. И. Невском была утверждена новая коллегия НКПС в составе: Н. К. Белякова, П. Н. Кирсанова, А. Ф. Заикина, С. Д. Маркова, В. Н. Ксандрова, А. Н. Волковского и др.

Остановимся подробнее на одном из членов этой коллегии — С. Д. Маркове, поскольку на этом примере можно наглядно убедиться в ленинском умении находить новые кадры и проявлять заботу о них. Еще в конце 1917 г. или начале 1918 г. на записке с фактическими сведениями о С. Д. Маркове Ленин записал: « (Председатель союзов служащих Мурманской дороги)»…« (Был ответственным техником ПК в 1903 г.)»; « (Огромный, по уверению Ксандрова[267], администраторский талант)»[268].

Во время назначения С. Д. Маркова[269] членом коллегии НКПС он находился, очевидно, еще в Петрограде, и В. И. Ленин телеграфировал ему о срочном выезде в Москву[270], в дальнейшем давал ему ряд ответственных поручений, заботился о его здоровье и отдыхе[271].

В феврале 1919 г. С. Д. Марков был назначен заместителем наркома путей сообщения[272]. Он активно участвовал в работе Совнаркома. К этому времени В. И. Невский вошел в состав Реввоенсовета Республики (с ноября 1918 г.) и был освобожден от работы в НКПС, а наркомом утвержден Л. Б. Красин.[273] В письме к С. Д. Маркову от 23 марта 1920 г., передавая постановление Политбюро о предоставлении ему двухмесячного отпуска по болезни, В. И. Ленин писал: «Отдохнуть и архисеръезно Вам необходимо. Опытные и знающие рабочие силы должны мы

[78]

беречь сугубо». И тут же добавлял: «А по окончании „временного” управления в НКПС и по возвращении Красина вопрос пересмотрится в ЦеКа о всем НКПС.

С товарищеским приветом и пожеланием отдохнуть как следует.

В. Ульянов (Ленин)»[274].

11 декабря 1920 г. СНК вновь утверждал коллегию НКПС. В это время стало ясно, что Л. Б. Красин не сможет вернуться к исполнению обязанностей наркома путей сообщения в связи с длительным пребыванием за границей, а главное потому, что Наркомат внешней торговли требовал от него все больше внимания и сил. Поэтому наркомом был утвержден А. И. Емшанов, заместителем наркома — В. В. Фомин. Но вскоре (в апреле 1921 г.) наркомом путей сообщения был назначен Ф. Э. Дзержинский[275].

Представительство отдельных наркоматов в Совнаркоме (Наркомат Госконтроля) было сначала несколько ограничено. Согласно декрету от 5 (18) декабря 1917 г. «О правах народного комиссара по Государственному контролю в Совете Народных Комиссаров»[276] его представители имели в СНК право решающего голоса по политическим вопросам и совещательного — по вопросам финансово-экономического характера.

После ухода Э. Э. Эссена в конце 1917 г. с поста наркома Госконтроля новый нарком в течение всего 1918 г. официальна не был назначен. С самого начала шли длительные поиски путей реорганизации Госконтроля. Этот вопрос обсуждался на заседаниях СНК, была создана специальная комиссия. В. И. Ленин уделял огромное внимание организации подлинных органов социалистического государственного контроля. Совет Обороны, созданный

[79]

30 ноября 1918 г., обсуждал вопрос об организации и задачах рабочей инспекции, 3 декабря 1918 г. Ленин написал «Проект постановления об использовании Государственного контроля»[277]. 16 марта 1919 г. В. И. Ленин выступал на заседании ЦК РКП (б) в связи с обсуждением вопроса о реорганизации наркомата Госконтроля и предлагал назначить наркомом И. В. Сталина[278]. 3 апреля 1919 г. заместителем народного комиссара Госконтроля был назначен К. И. Ландер (член партии с 1905 г.)[279]. 18 сентября 1919 г. заместителем наркома Госконтроля стал В. А. Аванесов[280], который оставался на этом посту все последующие годы, принимал активное участие в работе СНК, председательствовал на распорядительных заседаниях СТО с мая-июня 1920 г. по апрель 1922 г. как представитель Наркомата РКИ.

Задача преобразования Государственного контроля в наркомат Рабочее – Крестьянской Инспекции была поставлена еще в конце 1919 г., обсуждалась на VII Всероссийском съезде Советов (декабрь 1919 г.). Для разработки проекта положения об РКИ была создана комиссия ВЦИК, в состав которой входили представители Госконтроля, ВЦСПС и ВЦИК. Было подготовлено несколько вариантов этого положения, но в основу реорганизации были положены ленинские указания, которые были оформлены в качестве «Директивы Политбюро ЦК РКП (б) по вопросу о рабочей инспекции»[281], принятой 23 января 1920 г. Важное значение имели также замечания и добавления В. И. Ленина к проектам положения о рабочей и крестьянской инспекции от 24 января того же года[282]. В результате 7 февраля 1920 г. сессия ВЦИК приняла Положение об РКИ, по которому Государственный контроль реорганизовывался «в единый орган социалистического контроля на основе привлечения в органы бывшего Государственного контроля рабочих и крестьян»[283] НК РКИ стал важнейшим органом Советского государства; в состав коллегии наркомата вошли: нарком — И. В. Сталин, заместитель наркома — В. А. Аванесов, члены коллегии — А. С. Киселев, А. К. Пайкес, А. В. Галкин и др. После избрания И. В. Сталина Генеральным секретарем ЦК РКП (б) он был освобожден от работы в НК РКИ. На этот пост назначается А. Д. Цюрупа с оставлением его в занимаемой должности заместителя председателя СНК и СТО. После реорганизации НК РКИ согласно ленинскому плану, начертанному в его последних статьях, объединенный орган ЦКК — РКИ возглавил В. В. Куйбышев.

[80]

25 июля 1918 г. Совнарком детально обсуждал вопрос об организации советской государственной статистики, заслушал доклад специальной комиссии и окончательно утвердил положение по этому вопросу[284].

В повестке заседания СНК от 25 июля стоял также внесенный В. И. Лениным вопрос «О назначении управляющим Центральным статистическим управлением Попова Павла Ильича». Но утверждение было отложено на несколько дней — до 30 июля. Дело в том, что во время обсуждения кандидатуры П. И. Попова В. И. Ленину была передана следующая записка: «Против кандидатуры Попова Свердлов не возражает, но, по его мнению, «совещательного» голоса (а, следовательно, и присутствия на всех заседаниях СНК) надо его лишить, просто опустив этот пункт или заменив его «по статистическим вопросам по мере надобности»[285]. Записка, хотя и не подписана, представляет несомненный интерес по ряду причин. Во-первых, она показывает, с какой требовательностью подходили к предоставлению не только права решающего, но и совещательного голоса в СНК. Во-вторых, в связи с этими новыми предложениями были внесены довольно существенные изменения в опубликованное 30 июля постановление о государственной статистике по сравнению с постановлением, принятым СНК 25 июля. ЦСУ являлось комиссией при СНК, а не при ВСНХ, как намечалось ранее одним из членов комиссии по подготовке проекта Положения — В. П. Милютиным, но в опубликованном тексте это было сформулировано не так категорически[286], и ЦСУ послало по этому поводу специальный запрос от 9 августа 1918 г. на имя Председателя СНК.

В. И. Ленин рекомендовал П. И. Попова на пост управляющего ЦСУ, всегда оказывал ЦСУ огромную помощь, направлял всю его работу, в своих многочисленных письмах и записках давал конкретные советы и указания П. И. Попову.

Что касается созданного в феврале 1921 г., по инициативе В. И. Ленина, Госплана, то с самого начала во главе Общеплановой комиссии при СНК был поставлен Г. М. Кржижановский[287].

В заключение сказанного кратко остановимся на характеристике состава еще одного Народного Комиссариата, имевшего, ко-

[81]

нечно, большое значение, особенно в условиях гражданской войны и иностранной военной интервенции. Речь идет о Наркомвоене, а затем (после ликвидации самостоятельного Наркомата по морским делам) — Наркомвоенморе.

Созданный II съездом Советов Комитет по военным и морским делам действовал очень короткий срок. В. А. Антонов – Овсеенко вскоре возглавил советские войска на калединском фронте, Н. В. Крыленко был назначен 15 декабря 1917 г. Верховным главнокомандующим, а П. Е. Дыбенко вышел из состава СНК в марте 1918 г. Большую роль в организации Наркомвоена сыграли в 1918 г. Н. И. Подвойский, М. С. Кедров и Э. М. Склянский (заместитель наркома с 1918 по 1924 г.).

На протяжении всего периода гражданской войны фактически руководство обороной страны и организацией Красной Армии осуществлялось Центральным Комитетом Коммунистической партии и лично В. И. Лениным. В ряде ленинских директив и писем резко критиковались действия наркома Троцкого и исправлялись допущенные им ошибки. Так, вновь избранный на VIII съезде РКП (б) ЦК партии и Политбюро ЦК в постановлении, принятом по вопросу об итогах работы военной секции и проведения в жизнь решения съезда по военному вопросу, позиция Троцкого и его отношение к коммунистам в армии были решительно осуждены и ему специально было указано «на необходимость как можно более внимательного отношения к работникам – коммунистам на фронте, без полной товарищеской солидарности с которыми невозможно проведение политики ЦК в военном деле»[288].

17 июня 1919 г. В. И. Ленин вновь написал письмо в ЦК РКП (б) с резкой критикой Троцкого, выступившего против решения ЦК об укреплении ставки главного командования и принятия необходимых мер для серьезного улучшения и коренного изменения работы ставки[289].

Особой остроты эта борьба достигла в период профсоюзной дискуссии 1921 г. и дискуссии 1923 г. Открытая борьба, которую повел Троцкий против ленинского курса в области внутренней и внешней политики Советского государства, привела к тому, что он был снят с поста наркома.

Анализ изменений руководящего состава наркоматов на протяжении 1918—1922 гг. является основой для понимания всего процесса формирования персонального состава Совнаркома. Однако для более всестороннего рассмотрения этого процесса необходимо остановиться на некоторых дополнительных, имевших важное значение моментах.

Во-первых, в работе СНК участвовали не только представители наркоматов и ведомств, но и профсоюзов в лице ВЦСПС. В Совете Обороны, а затем в СТО представитель ВЦСПС, по

[82]

 предложению В. И. Ленина, обязательно входил в число его постоянных членов[290]. С декабря 1918 г. и почти весь 1919 г. это был Г. Н. Мельничанский, а с мая 1921 г.— А. А. Андреев, работавший после Октябрьской революции на профсоюзной работе сначала на Урале и на Украине, а в 1920 г. избранный IV съездом профсоюзов секретарем ВЦСПС. В сентябре 1922 г. заместителем А. А. Андреева в СТО был утвержден А. И. Догадов.

Во-вторых, чрезвычайно показательно расширявшееся с каждым годом участие беспартийных специалистов в работе СНК, СО и СТО. Некоторые из них — П. А. Козьмин (член коллегии Наркомпрода в 1918 г.) и П. И. Попов вступили впоследствии (в 1924 г.) в Коммунистическую партию, а в прошлом они были участниками революционного движения в России. Но были и люди другого жизненного пути, включившиеся после революции в активную советскую и военную работу. Одной из наиболее ярких фигур в этом отношении был В. М. Альтфатер, дворянин, контрадмирал, во время первой мировой войны — начальник Военно – морского управления при главнокомандующем Северным фронтом. Уже в апреле 1918 г. по предложению Я. М. Свердлова он был утвержден СНК членом коллегии Народного комиссариата по морским делам, а в октябре того же года назначен командующим всеми морскими силами Республики и членом Реввоенсовета Республики[291]. В 1918 г. В. М. Альтфатер активно участвовал в работе Совнаркома, и Советское правительство высоко оценило роль этого крупного беспартийного специалиста в организации обороны молодой Советской Республики.

Уже в 1918—1920 гг. на заседаниях Совнаркома, а затем Совета Обороны начали присутствовать по вызову или в качестве докладчиков такие видные военные специалисты, как полковник И. И. Вацетис, генерал старой армии И. И. Раттель, перешедший на сторону Советской власти в 1917 г., А. В. Немитц[292], а также многие крупнейшие специалисты в области науки и техники — А. В. Винтер, Р. Э. Классон, В. Д. Кирпичников, И. Г. Александров, И. М. Губкин, статистик А. И., Хрящева и многие другие. Количество беспартийных специалистов особенно увеличилось на заседаниях СТО в 1921—1922 гг. после создания Госплана, когда докладчиками в СНК и СТО нередко выступали С. Г. Струмилин, Р. Э. Классон, Г. О. Графтио, М. Я. Лапиров – Скобло, П. С. Осадчий, К. А. Круг, Н. Я. Долгов, В. Н. Ипатьев

[83]

и др., причем некоторые из них являлись не только членами Президиума Госплана, но и членами коллегий отдельных наркоматов (ВСНХ, НКПС и т. д.).

Несомненный интерес представляет и присутствие на заседаниях СНК и СТО в 1921 г. трех крестьян — М. И. Козырева, М. В. Чесунова и С. С. Одинцова, утвержденных членами коллегии Наркомзема. Конечно, они посещали заседания лишь эпизодически (М. В. Чесунов и С. С. Одинцов — только в 1921 г._г М. И. Козырев — в 1922 г., последний присутствовал на 57 заседаниях СНК и СТО, а С. С. Одинцов – на 11, М. В. Чесунов – на 9 заседаниях).

Можно предполагать, что включение трех представителей крестьян в коллегию Наркомзема, а также их присутствие на отдельных заседаниях СНК и СТО, являясь реализацией ленинского замысла, было для них школой обучения управлению государством, так как Совнарком и СТО под председательством В. И. Ленина были высшей школой государственного руководства.

На заседаниях Совнаркома нередко присутствовали крупнейшие деятели партии и государства, работавшие в эти годы в местных партийных, советских и хозяйственных органах,— Г. К. Орджоникидзе, С. М. Киров, Ф. А. Артем (Сергеев) _г Е. М. Ярославский, М. В. Фрунзе, О. А. Пятницкий и др. Некоторые заседания СНК посещала Е. Д. Стасова (5.VIII, 28.Х, 4.XI и 24.ХII1919 г.), Инесса Арманд (5.VIII1918 г.); в качестве члена коллегии Наркомсобеса иногда присутствовала А. И. Елизарова.

Такова общая картина становления, складывания, развития того выдающегося коллектива государственных деятелей, который под руководством В. И. Ленина представлял правительство пролетарской диктатуры в России.

При подборе кадров во все звенья партийного и советского государственного аппарата В. И. Ленин всегда руководствовался основным принципом — оценка этих кадров по их деловым и политическим качествам. Запрашивая сведения о В. Г. Яковенко в связи с выдвижением его на пост наркома земледелия, В. И. Ленин в письме к Е. М. Ярославскому от 24 декабря 1921 г. интересовался прежде всего следующими вопросами, характеризующими черты и качества будущего наркома: «Опыт?», «Уважение крестьянства?», «Знание хозяйства?», «Твердость?», «Ум?», «Преданность Соввласти?»[293].

Именно эти качества — наличие опыта работы, знание дела, уважение масс, твердость в проведении намеченной линии, ум и

[84]

 преданность партии и Советской власти — В. И. Ленин считал важнейшими условиями при выдвижении на тот или иной руководящий пост. Он требовал воспитания кадров в духе соблюдения строжайшей дисциплины и самой высокой ответственности за порученное дело. В декабре 1921 г. Ленин писал также о необходимости «ценить самостоятельных людей»[294], т. е. людей, способных к самостоятельным действиям и решениям.

На примере отдельных наркоматов уже было показано значение ленинской инициативы, ленинских методов подбора руководящих кадров. Об этом свидетельствуют и факты, связанные с назначением Г. И. Петровского на пост наркома внутренних дел, А. Д. Цюрупы — наркомом продовольствия, Л. Б. Красина — наркомом торговли и промышленности, И. Э. Гуковского — наркомом финансов, С. П. Середы, а затем В. Г. Яковенко — наркомами земледелия, и др. В. И. Ленин постоянно и настойчиво искал новых людей, вдумчиво и всесторонне оценивал их деловые и политические качества, нередко, как мы видели, вел специальные записи, где давались краткие характеристики намечаемых кадров. Поэтому несомненный интерес представляют вышеприведенные ленинские записи о С. Д. Маркове, об инженере П. А. Богданове и др.

Знатоком кадров партии был, как известно, Я. М. Свердлов. Его помощь партии и В. И. Ленину в подборе руководящих работников советского государственного аппарата была поистине неоценима, а все наркомы, как правило, после решения СНК утверждались ВЦИК.

К протоколам тех заседаний Совнаркома, на которых обсуждались персональные вопросы, нередко прилагались краткие характеристики выдвигаемых на тот или иной пост людей. Так, на заседании СНК 10 июня 1918 г., когда утверждался состав Комитета государственных сооружений (Комгосоор), на имя Ленина была представлена докладная записка председателя комитета М. П. Павловича с краткими характеристиками привлеченных к работе специалистов — профессора Политехнического института Н. С. Верещагина, инженеров А. С. Аксамитного, Г. О. Графтио и др.[295]

На заседании СНК 13 июля 1918 г. В. И. Ленин по просьбе А. Д. Цюрупы докладывал об утверждении членами коллегии Наркомпрода А. А. Юрьева, Л. Н. Скорнякова, М. И. Фрумкина. К протоколу была приложена записка по этому вопросу А. Д. Цюрупы, в которой против всех трех фамилий в скобках было написано: «коммунист-большевик» и добавлено, что «все три товарища уже давно работают в области снабжения».

Такая же краткая справка за подписью наркома А. Н. Винокурова была представлена при утверждении СНК 4 сентября

[85]

1918 г. членов коллегии Наркомсобеса — Н. Е. Пауфлера и В. Лебедевой-Полянской[296].

Инициатива В. И. Ленина и Я. М. Свердлова в подборе и выдвижении руководящих кадров никогда не являлась единоличным решением, кандидатуры предварительно обсуждались и рассматривались сначала в ЦК партии, особенно после создания Политбюро ЦК в начале 1919 г. Лишь после обсуждения в ЦК намечаемая кандидатура утверждалась СНК, а затем, когда речь шла о наркомах, ВЦИКом.

Одним из наглядных примеров прохождения персональных вопросов в СНК являются материалы, приложенные к протоколу от 7 августа 1918 г., где первым пунктом повестки дня стоял вопрос об утверждении (по просьбе С. П. Середы) трех членов коллегии Наркомзема — Д. М. Соловья, Н. И. Фалеева, А. X. Митрофанова. За неделю до рассмотрения этого вопроса в СНК (31 июля 1918 г.) С. П. Середа направил на имя Я. М. Свердлова записку, в которой спрашивал нет ли возражений против Д. М. Соловья со стороны ЦК РКП (б). Я. М. Свердлов ответил, что возражений против назначения этих товарищей нет. В. И. Ленин направил эту переписку в Секретариат ЦК, уточнил имя и отчество Соловья, добавив краткие биографические сведения о нем. На заседании СНК 7 августа Ленин написал на повестке дня об утверждении Д. М. Соловья и А. X. Митрофанова: «Утверждено 7. VIII 1918. Ленин»[297].

Обеспечение руководящей роли ЦК партии и Политбюро ЦК в подборе и расстановке руководящих кадров советского государственного аппарата соблюдалось В. И. Лениным как председателем СНК неукоснительно и с особой щепетильностью.

Почти на каждом заседании ЦК партии, Политбюро, а иногда и пленумов ЦК обсуждались кадровые вопросы и предварительно рассматривались и утверждались основные должностные назначения. Поскольку протоколы ЦК за весь 1918 г. сохранились не полностью, а за последующие годы, не были опубликованы, мы приведем отдельные примеры по Биохронике В. И. Ленина, где даны краткие сведения о повестках дня заседаний ЦК, Политбюро и пленумов ЦК.

16 сентября 1918 г. (В. И. Ленин впервые участвовал на этом заседании ЦК после ранения) ЦК утвердил Л. Б. Красина председателем Чрезвычайной комиссии по изготовлению предметов военного снаряжения и обсудил вопрос о назначении В. В. Шмидта наркомом труда. 17 декабря 1918 г. в повестке дня заседания бюро ЦК стояли, в частности, вопросы: об обра-

[86]

зовании Сиббюро ЦК, о назначении А. М. Любовича заместителем наркома почт и телеграфов и о введении А. Б. Халатова и Я. В. Файнштейна в состав коллегии Наркомпрода[298]. 16 марта 1919 г. ЦК рассмотрел вопрос о составе коллегии Наркомпути и в связи с реорганизацией Наркомата Госконтроля предложение о назначении И. В. Сталина наркомом[299]. 29 апреля 1919 г. на объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК С. Е. Чуцкаев утверждается заместителем наркома финансов. 4 мая на пленуме ЦК решается вопрос о составе коллегии Наркомзема, о пополнении коллегий НКВД, Наркомпрода, Госконтроля и Наркомтруда. 11 июня на заседании ЦК вновь выносится вопрос о составе коллегии Наркомтруда, 3 сентября — о составе коллегий НКПиТ и Госконтроля, 6 сентября — о назначении: В. А. Аванесова заместителем наркома Госконтроля, 11 октября—о перемещениях в руководящем составе Наркомнаца. В повестках заседаний Политбюро ЦК (например, 30 и 31 октября 1919 г.) иногда просто указывалось — «должностные назначения»[300].

Бывали случаи, когда кадровые вопросы выносились и на пленумы ЦК. С этой точки зрения большой интерес представляет история утверждения коллегии Наркомпрода в декабре 1920 г.

30 ноября 1920 г. по просьбе и предложению А. Д. Цюрупы Совнарком утвердил коллегию Наркомпрода в следующем составе: нарком А. Д. Цюрупа, заместитель наркома — Н. П. Брюханов, члены коллегии — М. И. Фрумкин, Л. М. Хинчук, А. П. Смирнов, А. И. Свидерский, И. С. Лобачев, В. В. Оболенский (Осинский). Но сразу же после утверждения этого состава стало известно, что представители ВЦСПС и коммунистической ячейки: Наркомпрода возражают против кандидатур А. И. Свидерского и М. И. Фрумкина и настаивают на сохранении в коллегии: А. Б. Халатова. Вопрос был Перенесен на пленум ЦК 3 декабря[301] и решением пленума А. Б. Халатов был введен в коллегию. А. Д. Цюрупа не согласился с этим решением, и на следующий день, 9 декабря по просьбе А. Д. Цюрупы в повестку дня Пленума был включен вопрос о пересмотре постановления: об А. Б. Халатове и А. И. Свидерском[302]. Пленум ЦК подтвердил свое решение, приняв постановление, предлагавшее, во-первых, довести число членов коллегии Компрода, согласно постановлению сессии ВЦИК, до 7 человек, включая и нарко-

[87]

ма[303]. В число освобождаемых от звания члена коллегии, вследствие указанного выше сокращения, включить т. Свидерского; во-вторых, т. Халатова оставить членом коллегии Наркомпрода, поручив Оргбюро разъяснить ему подробно неправильность его поведения, выразившуюся в прекращении работы в Компроде без сдачи дел, немедленно после невключения в коллегию, и, в-третьих, объявить т. Цюрупе, что ЦК единогласно постановил не принимать его отставки.

В. И. Ленин всегда считался с мнением А. Д. Цюрупы[304], •был огорчен его заявлением об отставке и, очевидно, сразу же после пленума писал секретарю ЦК Н. Н. Крестинскому: «Для смягчения болезненности операции скажите Цюрупе, если найдете полезным,— что я хотел бы поговорить с ним»[305].

14 декабря 1920 г. Совнарком вновь утвердил коллегию Наркомпрода и в соответствии с решением пленума ЦК ввел в нее А. Б. Халатова, а А. И. Свидерский и М. И. Фрумкин не были включены. В тот же день В. И. Ленин написал по этому поводу письмо А. Д. Цюрупе, которое является еще одним образцом ленинского стиля руководства, и поэтому мы приведем его почти полностью: «Решение пленума,— говорилось в этом письме,— итог давних и долгих недовольств Свидерским.

[88]

Заявление рабочих и, главное, поддержка его профсоюзами переполнило чашу.

Я лично не мог не признать желание рабочих правильным и удовлетворение их желания политически абсолютно необходимым.

Я понимаю, что Вам это болезненно. Но политический интерес (как и решение партии) безусловно требует подчинения. Свидерского используете прекрасно и не как члена коллегии. За орабочение надо взяться; я понимаю, что при заваленности работой Вы не могли уделить все внимание вопросу об орабочении. Я понимаю, что за всякими делами и болезнью Вам нельзя было и за партийно-политической стороной следить внимательно.

Что тут удивительного?

Не надо нервничать. Болезненное надо перенести. Решению Цека подчиниться и провести его»[306].

Дружески мягкий, очень заботливый тон письма и советы о задачах дальнейшей работы, о политической важности и обязательности учета мнения рабочих и профсоюзов при решении кадровых вопросов сочетаются здесь с твердой и прямой директивой о безусловной необходимости безоговорочного выполнения: решений ЦК партии. В. И. Ленин сам неоднократно давал примеры такого выполнения решений ЦК как коллективного органа руководства партией и государством, и это еще раз подтверждается самим фактом изменения постановления СНК от 30 ноября о составе коллегии Наркомпрода и принятии нового постановления от 14 декабря в соответствии с указаниями декабрьского пленума ЦК 1920 г.

Очевидно не сразу, а постепенно, по мере накопления опыта, незыблемым правилом становится предварительное обсуждение кандидатур наркомов и членов коллегий наркоматов сначала в Политбюро ЦК, а затем окончательное их утверждение Совнаркомом и ВЦИКом. Приведем дополнительно еще несколько примеров.

В марте 1919 г. в записке Н. Н. Крестинскому В. И. Ленин; писал по поводу утверждения коллегии Наркомпути и назначения Л. Б. Красина наркомом: «В ЦК придется решать и быстро»[307]. Два года спустя, 18 июня 1921 г., в ленинской записке в ЦК вновь указывалось: «По-моему, надо поспешить с назначением коллегии: НКВТ»[308]. В соответствии с предложением В. И. Ленина Политбюро ЦК 15 июля обсудило вопрос о коллегии НКВТ.

[89]

В. И. Ленин иногда просил согласия ЦК партии в случае отдельных назначений и в самом аппарате Совнаркома. Так, в конце 1920 г. возникла очевидно необходимость замены В. Д. Бонч-Бруевича на посту управляющего делами СНК и назначения на эту должность другого работника (речь шла о Н. П. Горбунове). Глубоко уважая и ценя старого товарища и старого большевика В. Д. Бонч – Бруевича, В. И. Ленин, однако, внимательно учитывал отдельные сигналы о недостатках в его работе. Еще 5 марта 1919 г. на заседании бюро ЦК РКП (б) при рассмотрении вопроса о кооперативе «Коммунист» было принято решение поручить В. И. Ленину объявить В. Д. Бонч – Бруевичу «строгий выговор с предупреждением, что в случае малейшего использования им впредь звания или должности или учреждения Управления делами СНК или кого-либо из служащих для дел, не относящихся исключительно к Управлению делами СНК, он будет удален от должности»[309].

17 или 18 июня 1919 г. В. И. Ленин принял председателя Малого СНК А. В. Галкина и члена МСНК С. И. Канатчикова, посетивших его в связи с постановлением МСНК от 16 июня о неправильных действиях Управделами СНК В. Д. Бонч-Бруевича[310]. Вместе с членами МСНК Ленин обсудил проект постановления по этому вопросу[311].

Возможно, все это и привело в результате к освобождению В. Д. Бонч-Бруевича и назначению Н. П. Горбунова управляющим делами СНК. В. И. Ленин счел необходимым внести вопрос об этом назначении на утверждение пленума ЦК 8 декабря 1920 г., который удовлетворил его просьбу[312], и только после этого —11 декабря — состоялось решение СНК о назначении Н. П. Горбунова.

«Пока управлять будет правящая партия,— твердо и убежденно говорил Ленин в речи на фракции РКП (б) VIII съезда Советов 22 декабря 1920 г.,— пока эта партия должна решать все вопросы о разных назначениях, вы не допустите, чтобы важнейшие государственные назначения делала не руководящая партия»[313].

Этот основной принцип — обеспечение руководящей роли партии и ее Центрального Комитета В. И. Ленин всегда и неуклонно осуществлял во всей работе Совнаркома и не только

[90]

при определении политической линии, но и при решении персональных вопросов, связанных как с составом Советского правительства, так и всех важнейших звеньев советского государственного аппарата.

* * *

Предшествующий анализ позволяет в заключение подвести: некоторые общие итоги и прокомментировать более детально и конкретно некоторые сводные данные о составе ленинского Совнаркома за все пятилетие 1917—1922 гг.

Число участвовавших в заседаниях постоянно менялось. Сначала оно было сравнительно невелико, составляя в ноябре – декабре 1917 г. в среднем от 10 до 20 человек на каждом заседании; в 1918 г. количество присутствовавших несколько увеличилось, достигая 15—25, а иногда и 30 человек (только 5—6 pas на заседаниях СНК присутствовало в 1918 г. свыше 30 человек). Такое же количество присутствовавших сохранилось в СНК и в 1919 и 1920 г. (от 20 до 35 человек на каждом заседании). На первых заседаниях Совета Обороны в декабре 1918 и в январе 1919 г. присутствовало сначала не более 8 человек, а в последующие месяцы 1919 и начала 1920 г. число присутствовавших: увеличилось до 15 (максимум 20 человек). В Совете Труда и Обороны функции которого значительно расширились, посещаемость заседаний и участие в них представителей разных ведомств стали значительно большими. Особенно много докладчиков вызывалось на распорядительные заседания СТО, которые проводились наряду с пленарными заседаниями. В 1921 и 1922 гг. в СНК и в СТО число участвующих в заседаниях значительно возросло, достигая в среднем 30—35 человек.

В СТО в 1921—1922 гг. число докладчиков, в частности с мест, особенно представителей областных экономических совещаний, нередко достигало 15—20 человек на отдельных заседаниях. Поэтому, если в Совнаркоме в 1918—1922 гг. в среднем присутствовало от 150 до 200 человек в год, то в СТО это число увеличилось до 300—350 человек в год[314].

Достаточно наглядно иллюстрируется участие в работе Совнаркома отдельных наркомов, заместителей наркомов и членов коллегий хотя бы по количеству посещений. На первое место здесь можно поставить Н. П. Брюханова, Л. Б. Красина, Д. И. Курского, Н. А. Семашко, И. В. Сталина (особенно в 1917 —начале 1918 г., до отъезда в Царицын), А. Д. Цюрупу, В. В. Шмидта, а из заместителей наркомов и членов коллегий — В. А. Аванесова, А. М. Аникста, Л. М. Карахана, П. А. Красикова, В. П. Милютина, М. Н. Покровского, А. И. Свидерского, Э. М. Склянского, В. В. Фомина, А. Б. Халатова. Конечно, количество посещений заседаний СНК само по себе, как это уже было показано на примере Г. В. Чичерина, являлось важным, но

[91]

далеко не единственным показателем роли и места каждого отдельного члена СНК во всей работе Советского правительства.

При анализе состава присутствовавших возникают и некоторые другие вопросы, имеющие существенное значение. Нередко можно заметить, что даже у постоянных членов Совнаркома бывали иногда довольно длительные перерывы и пропуски в посещениях. Участие во всех без исключения заседаниях не являлось обязательным. Наркомы или их заместители должны были присутствовать преимущественно в тех случаях, когда в повестке дня стояли вопросы их ведомств. Это правило проводилось очень твердо и В. И. Ленин всегда требовал соблюдения строжайшей дисциплины. Наличие же довольно длительных перерывов у самых активных членов Совнаркома объяснялось большей частью двумя причинами.

Во-первых, частые командировки и поездки на места и на фронт. В делах СНК сохранилось множество мандатов, приложенных к протоколу. Так, в апреле 1919 г. М. К. Владимиров был назначен уполномоченным Совета Обороны на Юго – Восточный фронт, в октябре того же года Я. Э. Рудзутак вошел в состав Туркестанской комиссии ВЦИК, Н. П. Брюханов до начала 1920 г. являлся председателем Особой продовольственной комиссии Восточного фронта, Д. И. Курский как член РВСР был некоторое время комиссаром полевого штаба РККА и лишь в сентябре 1920 г. был освобожден (по его просьбе) от этих обязанностей. СТО командировал Н. А. Семашко в район Юго-Западного фронта для принятия необходимых мер к улучшению санитарного положения на фронте. В этот же район был послан в августе 1920 г. заместитель наркома здравоохранения 3. П. Соловьев и одновременно А. И. Свидерский получил мандат СТО для поездки в Смоленскую, Могилевскую, Гомельскую и другие губернии Западного фронта, а также в Харьков для ознакомления с деятельностью местных продорганов и принятия всех необходимых мер для улучшения их работы. В ноябре 1920 г. А. Д. Цюрупа знакомился с деятельностью различных гражданских и военных продовольственных органов РСФСР.

Во-вторых, была и другая причина временных перерывов в работе у отдельных членов Совнаркома. В первые годы революции понадобилась отдача всех сил (без всякого отдыха, отпуска), а в прошлом у большинства членов СНК — царская ссылка, каторга, тюрьма и огромная революционная работа. А после революции беспрерывное напряжение, исключительное чувство ответственности, плохое питание или даже недоедание, отсутствие отпусков и т. д. Неудивительно, что особенно к концу гражданской войны начало сказываться сильнейшее переутомление, требовавшее обязательного отдыха и лечения. К этому времени и относится довольно значительное количество постановлений, которые обязывали отдельных руководящих работников пройти необходимый курс лечения и беречь, как образно говорил Ленин, «казенное имущество». Среди писем Владимира Ильича к отдель-

[92]

ным членам Совнаркома многие написаны с целью заставить того или иного товарища как можно скорее выполнить указание и уйти в отпуск для лечения. Такие письма и записки получали Я. Э. Рудзутак, И. И. Радченко, А. С. Киселев, А. М. Лежава, Д. 3. Мануильский, В. А. Аванесов, Г. В. Чичерин, М. Ю. Козловский, Г. М. Кржижановский и многие другие.

Особенно заботило В. И. Ленина с лета 1918 г. Здоровье A. Д. Цюрупы. 23 августа 1918 г. Ленин получил на заседании СНК следующую записку Л. А. Фотиевой: «Я спрашивала разрешение у Цюрупы донести Вам, что у него сегодня был 2 раза припадок (голодный обморок.— Э. Г.) и что он доклад делать не может. Он не разрешил, а потому меня не выдавайте». Владимир Ильич ответил, что неразумно было брать у Цюрупы такое разрешение, и предложил вызвать Свидерского или Брюханова[315].

Еще в июле 1918 г. В. И. Ленин писал: «Тов. Цюрупа! Вид больной.— Не теряя времени,— на двухмесячный отдых. Если не обещаете точно, буду жаловаться в ЦК»[316]. Но А. Д. Цюрупа, очевидно, сразу не послушался, продолжал работать, и Ленин пишет ему новое распоряжение: «Три недели лечиться!… Ей – ей, непростительно зря швыряться слабым здоровьем. Надо выправиться!»[317]. В конце 1918 г. А. Д. Цюрупа вынужден был подчиниться и уйти в отпуск, а когда он вернулся к работе, B. И. Ленин послал ему 19 февраля 1919 г. знаменитое «Предписание»: «Ввиду приступа… к работе и необходимости охраны казенного имущества строго соблюдать предосторожности»[318]. Далее следовали советы о соблюдении режима дня.

В 1919—1920 гг. и в начале 1921 г., в условиях перехода к новой экономической политике, продолжалась непрерывная и напряженная работа наркома продовольствия, связанная с отдельными его командировками на места. Но примерно с лета 1921 г. А. Д. Цюрупа получает довольно длительный отпуск[319] и проходит курс лечения в Германии[320]. Только в конце 1921 г. он вновь приступает к работе в качестве заместителя председателя СНК и СТО и с декабря 1921 г. по март 1922 г. председательствует в СНК, ибо второй заместитель председателя СНК тоже находился в это время на лечении[321].

Заботясь о людях, об их здоровье и лечении, Ленин как бы начисто забывал о себе, о своем собственном здоровье. В августе – сентябре 1921 г., а затем с конца 1921 г. и до марта 1922 г.

[93]

 (до XI съезда партии) он находился в отпуске, хотя, как всегда, продолжал непрерывно работать, временно отказавшись только от председательствования в Совнаркоме.

Заседания Совнаркома были замечательной школой государственного управления, подлинными образцами коллективного руководства. Протоколы СНК, как уже указывалось, не фиксировали ни прений, ни хода обсуждения. Только изредка в протоколе отмечалось: «Произошел обмен мнений», «Обмен мнений по поводу доклада мирной делегации» (17 декабря 1917 г.)[322], а по докладу Н. В. Крыленко и В. М. Альтфатера о положении на фронте (20 февраля 1918 г.) записано: «Общая дискуссия»[323].

Широкий обмен мнений и обсуждение происходили на каждом заседании СНК, об этом, в частности, свидетельствуют воспоминания участников этих заседаний. Поскольку заседания СНК не стенографировались и не велась даже подробная секретарская запись прений, восстановить характер, содержание этого обмена мнений в большинстве случаев невозможно. Однако сохранился один источник: ленинская запись выступлений на заседаниях, которая наглядно подтверждает участие членов Совнаркома в обсуждении вопросов повестки дня[324].

Очень ярко и образно о взаимоотношениях всего коллектива СНК с В. И. Лениным рассказал А. М. Горький в своих воспоминаниях о Владимире Ильиче. Он подчеркивал прежде всего отличительную черту руководства В. И. Ленина — исключительное внимание, человеческую заботу, огромное уважение к своим товарищам по работе. «Но в этом его чувстве, —писал А. М. Горький,— я никогда не мог уловить своекорыстной заботливости, которая иногда свойственна умному хозяину в его отношении к честным и умелым работникам.

Нет, это было именно сердечное внимание истинного товарища, чувство любви равного к равным. Я знаю, что между Владимиром Лениным и даже крупнейшими людьми его партии невозможно поставить знака равенства, но сам он этого как бы не знал, а вернее — не хотел знать»[325].

Отмечая и тот факт, что В. И. Ленин часто бывал резким с людьми, требовательным, а нередко суровым, «разносил» их за отдельные недостатки и ошибки, А. М. Горький тут же добавлял, что в суждениях Ленина об окружавших его людях он много раз «совершенно ясно слышал ноты искреннего удивления перед талантами и моральной стойкостью этих людей, перед их упорной и тяжелой работой в адовых условиях 1918—1921 годов, работой в окружении шпионов всех стран и партий, среди

[94]

заговоров, которые гнилыми нарывами вздувались на истощенном войною теле страны. Работали — без отдыха, ели мало и плохо, жили в непрерывной тревоге».[326]

Заканчивая свой рассказ о взаимоотношениях В. И. Ленина с товарищами по работе, о его огромном уважении к руководящим кадрам партии и государства, А. М. Горький привел еще один характерный и наглядный пример. Провожая как-то из своего кабинета одного видного «хозяйственника», В. И. Ленин спросил А. М. Горького:

— «Вы давно знаете его? Он был бы во главе кабинета министров любой европейской страны.

И, потирая руки, посмеиваясь, добавил:

— Европа беднее нас талантливыми людьми»[327].

Можно предполагать, что в данном случае речь могла идти о Л. Б. Красине[328], но подобная оценка вполне подходила и к многим другим членам ленинского Совнаркома.

Сплоченный и воспитанный В. И. Лениным коллектив первого в жире правительства Советского государства во главе со своим вождем и руководителем исторически закономерно и оправданно оказался полностью на высоте тех великих задач, которые предстояло решить пролетарскому государству, открывшему новую эпоху во всемирной истории.

Ниже приводятся, в частности, данные, характеризующие состав участников заседаний Совнаркома по образованию.

 Большинство руководящих деятелей Советского правительства еще до революции получили высшее образование. Высшее юридическое образование, закончив преимущественно Петербургский и Московский университеты, имели: П. А. Красиков, Н. Н. Крестинский, М. Ю. Козловский, Д. И. Курский, Н. В. Крыленко, П. И. Стучка, Л. М. Карахан, В. Р. Менжинский, Г. И. Оппоков (Ломов) и др. Высшее медицинское — М. Ф. Владимирский, А. Н. Винокуров, Н. А. Семашко, В. А. Аванесов, Э. М. Склянский, А. Г. Шлихтер (последний учился также на физико – математическом факультете). Г. В. Чичерин закончил историко – филологический факультет Петербургского университета, М. Н. Покровский и Н. П. Брюханов — историко-филологический факультет Московского университета, А. В. Луначарский — факультет философии и естествознания Цюрихского университета, Л. Б. Красин и Г. М. Кржижановский — Петербургский технологический институт, СП. А. Богданов — МВТУ, В. С. Довгалевский получил диплом инженера-электрика в Тулузе (Франция) и т. д. Большинство училось с перерывами, участвовало в революционном студенческом движении, некоторые исключались из университетов, вновь восстанавливались или заканчивали высшее образование за гра-

[95]

ницей. Но дело было, конечно, не только и не столько в законченном высшем образовании, сколько в подлинно высокой и разносторонней образованности и в действительном овладении научным мировоззрением — марксистской теорией.

Многие проходили свои «университеты» в ходе революционной борьбы, в ссылке, тюрьмах, эмиграции, а такие передовые представители русского рабочего класса, как Г. И. Петровский, В. П. Ногин, А. С. Киселев, М. И. Калинин, А. А. Андреев и другие, в огне этой же борьбы получили свое настоящее «высшее образование». Все это и давало возможность в составе Советского правительства с самого начала обеспечить редчайший сплав лучших людей русской интеллигенции и рабочего класса России и отдельных его национальных отрядов (украинцы, белорусы, латыши, представители народов Закавказья).

Анализ состава Совнаркома в 1917—1922 гг. неразрывно связан с общей характеристикой ближайшего окружения В. И. Ленина. Поэтому в этой связи важно напомнить совет Н. К. Крупской, высказанный ею в 1934 г. в замечаниях на биографию В. И. Ленина, написанную П. М. Керженцевым: «Чтобы биография была живой,— писала она,— надо давать в ней живого человека и живое его окружение… Нельзя обезличивать окружение, надо уметь дать его»[329].

Это относится не только к биографии В. И. Ленина, но и к изучению всей его государственной деятельности. Облик Ленина становится более ярким, более человечным и особенно величественным, когда он предстает перед нами во главе сплоченного им коллектива ведущих кадров большевистской партии и Советского государства. Ленинское окружение в Совнаркоме — ближайшие соратники Ленина и его ученики, прошедшие ленинскую школу государственного руководства,— замечательная когорта государственных деятелей нового типа, лучших людей партии и государства, которые передали эстафету последующим поколениям.

В кадровом составе руководителей Коммунистической партии и Советского государства в процессе социалистического строительства неизбежно происходили изменения в силу естественной смены поколений. Были и отдельные случаи тяжелой измены, и невосполнимые людские потери. Но партия в целом, ее лучшие кадры приняли эстафету, сохранили преемственность и продолжили ленинские традиции, ленинские принципы государственного и партийного руководства.

[96]

В протоколах Совнаркома и его комиссий (СО и СТО), как этого требовал В. И. Ленин, всегда указывались фамилии докладчиков по каждому вопросу повестки дня, в том числе и фамилия Председателя СНК, когда он сам выступал в качестве докладчика.

Сплошной просмотр и изучение протоколов СНК, СО и СТО за 1917—1922 гг. показывают, что, хотя Ленин выступал на заседаниях Советского правительства с различного рода докладами и сообщениями сравнительно редко, общее число таких ленинских выступлений за пять лет в целом является довольно значительным даже в чисто количественном отношении (см. табл. 3).

* Таблица составлена автором по протоколам СНК, каталогу (ЦПА ИМЛ, ф. 19) и Биохронике В. И. Ленина.

Ленинские доклады на заседаниях СНК, СО и СТО, несомненно, являлись одной из форм его руководства работой Советского правительства и поэтому заслуживают самостоятельного рассмотрения и анализа[330].

Начнем прежде всего с общей характеристики тех основных вопросов, по которым В. И. Ленин выступал в качестве докладчика в Совнаркоме. Наибольшее количество докладов Ленина (свыше 80 из 128) было посвящено общим вопросам международного и внутреннего положения Советского государства. Важнейшие внешнеполитические акты, как правило, принимались СНК (особенно в 1918 г.) по докладам В. И. Ленина.

10 июня 1918 г. в повестке дня СНК стоял вопрос: «Обращение к населению по поводу чехословацкого восстания (Ленин)»[331].

[97]

и утверждено обращение[332], в комиссию по составлению которого входил В. И. Ленин.

31 июля 1918 г. Ленин вновь поставил на обсуждение Совнаркома «Проект обращения к рабочим стран „Согласия” в связи с враждебными Советской власти действиями их правительств», и это обращение было принято[333]. 2 ноября 1918 г. СНК заслушал внеочередное заявление В. И. Ленина о воззвании к австрийским рабочим от имени ВЦИК и СНК[334].

Сразу же после начала революции в Германии СНК дважды (11 и 14 ноября 1918 г.) обсуждал революционные события в Германии. В протоколе заседания СНК от 11 ноября рассмотрение этого вопроса не было зафиксировано, но в «Известиях» и в «Правде» 12 ноября было опубликовано специальное сообщение, в котором указывалось, что 11 ноября 1918 г. «поздно вечером в Кремле состоялось заседание Совета Народных Комиссаров, посвященное обсуждению событий в Германии». Далее подчеркивалось, что СНК «считает необходимым сохранить максимальную осторожность в оценке происходящего в Германии революционного движения», и давалась прямая ссылка на выступление В. И. Ленина, который, «анализируя последние полученные сведения, выразился так: в основном, по-видимому, у немцев все-таки Февраль, а не Октябрь»[335].

14 ноября СНК вновь заслушал информационное сообщение В. И. Ленина о международном положении и принял его к сведению[336]. 27 января 1920 г. Ленин докладывал в СНК о проекте обращения к польскому правительству и был избран в комиссию для редактирования проекта этого обращения[337].

Огромное количество докладов и сообщений В. И. Ленина было посвящено, конечно, вопросам внутренней политики Советского государства. Некоторые из этих докладов уже упоминались нами в связи с анализом протоколов СНК (см. гл. 1). Напомним только общий перечень этих докладов и темы, которым они были посвящены. 25 ноября (8 декабря) 1917 г. в повестке дня СНК стоял вопрос: «Доклад т. Ленина о посещении его делегацией от союза казачьих войск, оглашение резолюции, переданной делегацией Ленину». На этом же заседании было утверждено воззвание к казачеству от СНК с призывом к борьбе с калединщиной и дутовщиной, принято решение совместно с казачьим комитетом составить листовку для казаков и оказывать всяческое со-

[98]

действие казачьему комитету при ВЦИК в отправке агитаторов в казачьи округа[338].

27 ноября (10 декабря) Ленин внес предложение в СНК об организации особой комиссии для проведения в жизнь социалистической политики в области финансов и экономики и сам написал проект постановления по этому вопросу[339]. 28 ноября в протоколе СНК было записано: «п. 2. Проект декрета (вносит Ленин) „Об аресте вождей гражданской войны против революции”»[340].

29 декабря 1917 г. Ленин докладывал в СНК «О централизации правительственных газет», а 6 (19) января 1918 г. СНК по пунктам обсудил тезисы В. И. Ленина о роспуске Учредительного собрания и принял ленинский проект декрета по этому вопросу[341]. В 1918 г. были заслушаны также доклады Ленина «Об ускорении финансовых мероприятий» (29 января), «О стрельбе 20.VI на Александровской железной дороге» и о заявлении в связи с этим Всероссийского совета профессиональных железнодорожных союзов (20 и 22 июня)[342], об ассигновании аванса Наркомпросу на производство работ по постройке временных памятников деятелям русской революции (23 июня), «Внеочередное заявление В. И. Ленина о необходимости пойти навстречу крестьянам в их нужде в сельскохозяйственном инвентаре» (2 июля), «Тезисы о национализации всех имеющихся в РСФСР тканей» (16 июля)[343], «Постановление о борьбе с антисемитизмом и еврейскими погромами» (25 июля)[344], проект обращения СНК ко всем железнодорожным рабочим (26 июля)[345].

На заседании СНК 2 августа 1918 г. В. И. Ленин сделал сообщение «О продовольственных тезисах им выработанных». СНК принял к сведению сообщение В. И. Ленина и постановил: «Поставить завтра 3 августа слушанием в СНК проекты, выработанные Компродом, согласно этим тезисам»[346]. 29 августа 1918 г, (накануне ранения) Ленин включил в повестку дня СНК свое сообщение о составлении наркомами отчетов о своей деятельности, а 23 сентября после возвращения к работе он вновь поставил вопрос об отчетах комиссаров. 7 декабря 1918 г. СНК заслушал предложение Ленина о назначении специального корреспондента от СНК для освещения деятельности СНК в газетах, и, наконец, последним в 1918 г. стояло сообщение В. И. Ленина о докладной записке Иваново-Вознесенского губисполкома (10 декабря).[347]

[99]

В 1919 г. количество докладов В. И. Ленина в СНК значительно сокращается. Он выступил с сообщением о библиотечном деле (2 января), с докладом о кооперации (25 января)[348], об организации советских хозяйств учреждениями промышленного пролетариата (15 февраля), о ставках специалистам (22 мая)[349], о созыве совещания по туркестанским делам (2 сентября)[350].

В 1920 г. В. И. Ленин лично поддержал предложение Реввоенсовета 3-й армии о преобразовании Красной армии Восточного фронта в первую революционную армию труда (13 января), он докладывал в СНК по вопросу об определении границ Донецкой губернии (16 марта), о деятельности Малого СНК (11 мая), о неисполнении наркомами постановления СТО от 30 апреля о еженедельных докладах о помощи Западному фронту (25 мая), о порядке созыва совещаний и обязательности посещения их (15 июня), об организации кодификационных работ (5 октября), о концессиях в Сибири (26 октября), о применении гидравлического способа торфодобывания (30 октября). 11 декабря 1920 г. В. И. Ленин внес в повестку дня Совнаркома дополнительный вопрос «Об уничтожении Сухаревки» и выступил на заседании с сообщением о ходатайстве председателя Московского потребительского общества А. Е. Бадаева по этому вопросу[351].

Первый доклад В. И. Ленина в СНК в 1921 г. был посвящен вопросу о создании Государственной общеплановой комиссии (22 февраля), по которому было принято подготовленное им Положение о Госплане. 26 апреля Ленин выступил с сообщением «О концессиях на завод по изготовлению шарикоподшипников», 24 мая — с проектом постановления об отношении к специалистам и условиях их работы и о контроле за распределением продовольствия, а 3 октября 1922 г. сделал свой последний доклад в СНК «О порядке внесения вопросов на повестку»[352].

[100]

Значительное уменьшение количества докладов В. И. Ленина в СНК начиная с 1919 г. в известней мере объяснялось также и тем, что по важнейшим оборонным и хозяйственным вопросам он выступал непосредственно в Совете Обороны, а затем в СТО. Табл. 3, приведенная нами, показывает, что в Совете Обороны с конца 1918 и до апреля 1920 г. Ленин сделал свыше 20 докладов, а в СТО (1920-1921 гг.) – 16 докладов.

Напомним только выборочно, поскольку о них уже частично упоминалось в первой главе, следующие темы ленинских выступлений: о формах и подписях мандатов для членов контрольно – ревизионных групп и об экстренных мерах по улучшению снабжения продовольствием (11 декабря 1918 г.), об усилении работы в области военной обороны (21 апреля 1919 г.), о назначении особой ревизии органов Военного ведомства и Вооруженных сил Республики (13 мая), о патронах (13 мая), о производстве и запасах орудийных замков (26 июня), о мерах борьбы с контрреволюционными элементами в армии (11 июля), о продармии (23 июля), об обеспечении патронных заводов рабочими (1 августа), о переброске башкирской дивизии из Белебея в Петроград и об эвакуации Петрограда (27 августа), о пересмотре нарядов и назначений на военное имущество, выданных в занятые неприятелем области, для передачи имущества в близкие к центру базы (17 октября), об использовании новых членов партии для снабжения армии (24 октября), о военной отчетности по ведомству Наркомпочтеля (2 января 1920 г.) (см. первую главу).

2 февраля 1920 г. на повестке дня Совета Обороны стоял один вопрос: «О положении транспорта». Доклад по этому вопросу делал В. И. Ленин[353]. В 1920 г. СТО заслушал следующие доклады В. И. Ленина: о постройке узкоколейных лесовозных железнодорожных линий (14 мая), о реорганизации ВОХР (войск внутренней охраны) — 23 июля, о радиосвязи в Красной Армии (3 сентября), о снабжении топливом и продовольствием возобновляемых заводов Иваново – Вознесенской губернии, причисленных к ударной группе текстильных предприятий (1 октября), о порядке внесения в СТО и СНК соглашения разногласий и заявок ведомств (29 октября).

В 1921 г. на заседаниях СТО были заслушаны следующие доклады В. И. Ленина: о взаимоотношениях между СТО и Малым СНК (4 января), об организации тройки для вывоза топлива и продовольствия с Юго – Восточной и Владикавказской железной дороги (9 февраля), Проект Положения о Государственной общеплановой комиссии (18 февраля), о 30 миллионах рублей для Москоммуны для закупки хлеба (8 апреля), Проект постановления о местных экономических совещаниях, их отчетности и руководстве Наказом СТО (20 мая), о посылке приветственной телеграммы обществу технической помощи Советской России в США

[101]

 (3 августа), о порядке внесения изменений и дополнений в повестку СТО (11 ноября).

Весь этот перечень докладов и сообщений В. И. Ленина в Совнаркоме, Совете Обороны и СТО за 1917—1922 гг. дает, конечно, общее представление о широком и самом разнообразном круге вопросов, по которым Ленин выступал лично в качестве докладчика. Однако сам по себе этот перечень не объясняет ни содержания и значения ленинских докладов, ни, тем более, поводов, причин, которыми они были вызваны. Эту сторону вопроса о происхождении и значении ленинских докладов помогают раскрыть те же протоколы СНК и приложенные к ним материалы по повестке дня.

Ленинский доклад — чаще всего почин, инициатива, своего рода заряд большой силы для постановки отдельных важных вопросов и принятия на этой основе конкретных мер и необходимых законодательных актов. Мы ограничимся в данном случае только отдельными примерами, сохраняя при этом хронологическую последовательность при рассмотрении содержания и значения ленинских докладов.

16 июля 1918 г. в повестке дня СНК одним из пунктов значился вопрос: «О способах проведения национализации всех имеющихся в РСФСР тканей (Ленин)». Одновременно был заслушан также доклад Центротекстиля (Рудзутак) и представителя закупочного бюро. Сама постановка вопроса была вызвана тем, что именно летом 1918 г. особое значение приобретала организация товарообмена с крестьянством и принимались все меры для создания необходимого товарного фонда для обмена на хлеб. Концентрация текстильных товаров в руках государства являлась одним из важнейших условий комплектования этого товарного фонда. На основе доклада В. И. Ленина и его предложений на следующем заседании СНК 18 июля был утвержден «Декрет о монополии на ткани».[354] Совнарком и в августе 1918 г. несколько раз возвращался к обсуждению этого вопроса.

2 августа 1918 г., как уже указывалось, СНК заслушал сообщение В. И. Ленина «о продовольственных тезисах им выработанных». Это был, как он сам говорил, «план борьбы за хлеб на ближайшие три месяца» особенно трудного продовольственного положения страны. На основе тезисов Ленина в последующие дни (3, 4, 5 и 6 августа) по докладам Наркомпрода были приняты важные декреты Советского правительства, опубликованные 4—8 августа[355].

[102]

Доклады ставились Председателем Совнаркома иногда и в порядке проверки выполнения принятых решений. 7 июня 1918 г. Совнарком принял написанный В. И. Лениным проект постановления «О постановке библиотечного дела», в котором Наркомпросу была поставлена на вид «недостаточность его забот о правильной постановке библиотечного дела в России» и поручено «немедленно принять самые энергичные меры, во – 1-х, для централизации библиотечного дела в России, во – 2-х, для введения швейцарско-американской системы». Наркомпросу предлагалось также «2 раза в месяц давать отчет в СНК о том, что практически сделано им в этой области»[356].

Именно в порядке выполнения этого постановления В. И. Ленин вновь включает в повестку дня СНК 2 января 1919 г. свой доклад «О библиотечном деле»[357], по которому принимается решение назначить на 11 января доклад Наркомпроса о фактическом выполнении постановления СНК от 7 июня. Доклад М. Н. Покровского по этому вопросу был заслушан 14 января, и СНК опять поставил на вид Комиссариату просвещения «недостаточность забот о правильной постановке библиотечного дела в России»[358], а 30 января по докладу заведующего Петроградским библиотечным отделом было принято написанное В. И. Лениным постановление, поручавшее библиотечному отделу Наркомпроса «публиковать ежемесячно и доставлять в Совет Народных Комиссаров краткие фактические данные о действительном проведении в жизнь постановлений Совета Народных Комиссаров от 7.VI.1918 и от 14.1.1919 и о действительном расширении числа библиотек и читален… и о росте распространения книг в населении»[359].

Спустя три месяца (24 апреля) СНК вновь заслушал доклад М. Н. Покровского о библиотечном деле и создал специальную авторитетную комиссию «для выработки мер к более энергичному проведению в жизнь декретов СНК о библиотечном деле».[360]

В центре внимания В. И. Ленина постоянно стоял вопрос о кооперации и о ее новой роли в условиях Советского государства. Первый проект декрета о потребительских коммунах был написан Лениным еще 24—27 декабря 1917 г. (6—9 января 1918 г.)[361]. Когда в конце 1918 г. с особой остротой встал вопрос о создании единого аппарата распределения и роли в нем кооперации, СНК поручил Наркомпроду выработать практические меры в этом направлении. Началась подготовка нового декрета и именно в связи с этим на заседании СНК 25 января 1919 г. был поставлен доклад В. И; Ленина «О кооперации». В постановлении, принятом по ленинскому докладу, было записано: «Потре-

[103]

бовать от Компрода и ВСНХ доклад в СНК о том, насколько использован аппарат кооперации и о мерах слияния с ней». 28 января СНК заслушал этот доклад и принял постановление, написанное В. И. Лениным[362]. В течение всего февраля продолжалась подготовка декрета, а к заседанию СНК 7 марта 1919 г. Ленин подготовил тезисы и проект постановления, которые и легли в

основу декрета СНК от 16 марта 1919 г. о потребительских коммунах[363].

Ряд важных законодательных актов был принят и по другим докладам В. И. Ленина[364]. 17 апреля 1919 г. Ленин внес в повестку дня свой доклад «О помощи кустарям». Наркомпроду совместно с Наркомземом было поручено подготовить проект постановления. 22 апреля этот проект был обсужден, а на заседании СНК 24 апреля был принят «Декрет ВЦИК и СНК о мерах содействия кустарной промышленности», а 25 апреля — утвержден ВЦИК[365].

Нередко доклад В. И. Ленина завершал длительную подготовку и обсуждение в СНК отдельных сложных и спорных вопросов. Начиная с января 1919 г. многие ведомства ставили вопрос об оплате специалистов особо высокой квалификации и повышении их зарплаты выше максимума, установленного тарифными ставками (не свыше 3 тыс. руб. в месяц в ценах того времени). Специальная штатная комиссия, исходя из принципиальной установки строгого ограничения высоких ставок, длительное время не рассматривала заявки наркоматов и не утверждала представленные ими списки на повышенную оплату отдельных специалистов.

[104]

В мае 1919 г. в СНК была направлена докладная записка председателя ВСНХ и наркома торговли и промышленности с просьбой срочного решения этого вопроса[366]. 22 мая СНК заслушал доклад штатной комиссии и создал особую комиссию для определения основ тарифной политики и оплаты труда специалистов под председательством В. И. Ленина. Заседание комиссии было назначено на 23 мая в 8 час. 30 мин. вечера[367], и к этому заседанию Ленин подготовил проект постановления[368], в котором, в частности, указывалось, что докладчиками в СНК по этому вопросу выступят В. И. Ленин и Л. Б. Красин. 24 мая доклад был поставлен, решение комиссии с поправками Ленина утверждено[369]. 5 июня 1919 г. было принято дополнительное «Постановление СНК о порядке утверждения окладов служащих советских учреждений, получающих свыше 3000 рублей»[370].

Большое значение имели доклады В. И. Ленина в Совете Обороны, которые преимущественно были посвящены вопросам обороны страны, снабжения армии оружием, боеприпасами, продовольствием[371].

Важно выделить прежде всего те доклады Председателя Совета Обороны, которые определяли основные задачи и направления всей работы по укреплению оборонной мощи Советской республики. С этой точки зрения особый интерес представляет доклад В. И. Ленина 21 апреля 1919 г. «Об усилении работы в области военной обороны», о котором уже ранее говорилось в первой главе. В связи с наступлением Колчака создалась очень трудная и опасная обстановка на фронте, и в проекте резолюции (около 3 апреля 1919 г.) по докладу на чрезвычайном заседании пленума Моссовета «О внешнем и внутреннем положении Советской республики» Ленин отмечал, что «Советская республика вступила в особенно тяжелый месяц»[372]. 11 апреля 1919 г. Ленин подготовил тезисы ЦК РКП (б) в связи с положением Восточного фронта, в которых от имени ЦК партии содержался призыв к всесторонней поддержке мобилизации в армию и отношению к работе по-революционному[373].

Очевидно, в день своего доклада в Совете Обороны (21 апреля) Ленин написал «Проект директивы Центральным и местным Комиссариатам»: «Приостановить на 3 месяца, — говорилось в этой директиве,— или очень значительно сократить те отделы в

[105]

центральных и местных комиссариатах, кои не абсолютно необходимы и могут дать полезных работников в армии и в тылу для войны, на снабжение, агитацию и т. п.»[374].

В соответствии с этой директивой Совет Обороны 21 апреля по докладу В. И. Ленина принял специальное постановление[375], состоящее из трех пунктов. Первый пункт требовал от учреждений и отделов ВСНХ и Наркомпрода, которые обслуживали Военное ведомство, организовать работу так, чтобы «в те часы и дни, когда работает Военное ведомство, удовлетворять всем его требованиям, имея для этого дежурства и соответствующий аппарат». Второй пункт обязывал народных комиссаров принять все меры для замены мужчин призывного возраста женщинами и каждые две недели представлять доклад о выполнении. Наконец, третий пункт гласил: «Каждая группа служащих на местах и каждый волостной исполком обязаны представить сведения о том, какие меры приняты ими для усиления работы в области военной обороны и содействия Красной Армии».

Об отчетных материалах, отложившихся в протоколе в связи с докладом В. И. Ленина, было уже подробно рассказано ранее в первой главе. Эти материалы ярко иллюстрируют, как дошел этот декрет до самых низовых органов Советской власти (волисполкомов) и какие это дало результаты. Совет Обороны по сравнению с СНК являлся более узкой коллегией, его решения, как правило, не публиковались, но стиль ленинского руководства обеспечивал важнейшим решениям поддержку всего народа, позволял опираться на широкие массы трудящихся при укреплении обороны страны.

В докладах В. И. Ленина, в частности в Совете Обороны, сказывались и другие черты ленинского руководства — деловитость, конкретность, постоянная проверка исполнения. Большой интерес с этой точки зрения представлял доклад В. И. Ленина в СО 13 мая 1919 г. «О назначении особой ревизии органов Военного ведомства и вооруженных сил республики». Проект постановления по этому вопросу был на этом же заседании СО утвержден. В постановлении прежде всего указывалось, что развитие вооруженных сил Советской республики совершалось не по определенному плану, а под непосредственным давлением быстро меняющейся международной и внутренней обстановки. Поэтому крайне необходимо оценить это развитие в целом и соответствие формирования и снабжения вооруженных сил военным задачам, стоящим перед Республикой. Для этой цели была образована временная комиссия по обследованию органов Военведа и вооруженных сил под общим руководством М. Д. Бонч-Бруевича. Поста-

[106]

новление СО ставило перед комиссией следующие задачи:

1) установить и проверить подлинную численность вооруженных сил Республики, соотношение между бойцами и нестроевыми;

2) проверить методы, какие служат сейчас для установления численности армии в тылу и на фронте; 3) обследовать ход мобилизации и формирования в тылу и работу снабжения; 4) в частности и в особенности рассмотреть постановку запасных батальонов, соответствие их работы потребностям действующей армии.

В заключение указывалось, что результаты обследования комиссия доводит в специальных докладах до сведения Председателя Советы Обороны и Председателя РВСР с таким расчетом, чтобы меры к устранению недостатков могли быть приняты немедленно, уже во время работы комиссии. Общие итоги обследования и основные выводы должны быть представлены в заключительном докладе[376].

Примерно два месяца спустя, И июля 1919 г., В. И. Ленин докладывал в Совете Обороны «Проект постановления о мерах борьбы с контрреволюционными элементами в армии». В проекте подчеркивалась опасность проникновения в ряды Красной Армии деклассированных элементов, буржуазных и мелкобуржуазных слоев, ведущих в армии контрреволюционную агитацию. Ф. Э. Дзержинскому было поручено ознакомиться с проектом, подготовленным Военным ведомством, и дать свое заключение. 18 июля Совет Обороны заслушал заключение Ф. Э. Дзержинского и Э. М. Склянского по проекту и созвал для его доработки специальное совещание, а 1 августа этот проект был отклонен и принято следующее краткое постановление: поручить Склянскому созвать совещание для срочного проведения в жизнь «переучета мужского населения призывного возраста с точки зрения классового состава и принадлежности к контрреволюционным слоям»[377].

Приведем еще один пример. 24 октября 1919 г. Ленин выступил в Совете Обороны с докладом «Об использовании новых членов партии для снабжения армии»[378]. После проведения партийной недели в Москве с 8 по 15 октября 1919 г. В. И. Ленин в своих статьях в «Правде» (11 и 21 октября) — «Государство рабочих и партийная неделя», «Итоги партийной недели в Москве и наши задачи»[379] — особое внимание уделил вопросу о воспитании и использовании новых членов партии на практической работе.

Проанализированные здесь доклады В. И. Ленина в Совете Обороны показывают его умение выделить и сосредоточить внимание на главном направлении — укрепление обороны страны, руководство всем процессом строительства армии, ее организации, борьба за действительное утверждение классового принципа

[107]

ее формирования, усиление ведущей роли коммунистического авангарда как на фронте, так и в тылу, в частности в обеспечении снабжения армии.

Постановка ленинских докладов в Совете Народных Комиссаров, Совете Обороны и Совете Труда и Обороны нередко имела своим непосредственным поводом также письма, заявления, сигналы, поступавшие на имя В. И. Ленина от центральных, местных организаций и отдельных лиц, требующих немедленного вмешательства и срочного принятия необходимых мер. В таких случаях В. И. Ленин сам вносил эти вопросы в повестку дня и выступал по ним в качестве докладчика.

Когда 20 июня 1918 г. стало известно о провокационной стрельбе на Александровской железной дороге, а буржуазные газеты открыли клеветническую кампанию по этому поводу, В. И. Ленин в тот же день поставил этот вопрос в СНК и в принятом решении НКПС и НКЮсту было предложено принять немедленные меры для опровержения ложных слухов и наказания виновных. Через два дня — 22 июня, получив заявление Центрального комитета профессиональных союзов железнодорожников с жалобами на неправильные действия отдельных агентов центральной и местной власти, Ленин вновь поставил этот вопрос в СНК, предложив принять специальное воззвание «Ко всем железнодорожникам» и опубликовать его в печати[380].

Ровно через месяц (26 июля 1918 г.) в связи с повторным сообщением профсоюза железнодорожников, что указания СНК от 22 июня продолжают еще нарушаться, вопрос вновь включается в повестку заседания СНК и по докладу В. И. Ленина принимается новое обращение ко всем железнодорожникам[381].

Исключительное внимание к заявлениям и письмам рабочих ярко проявилось в решении СНК от 16 июля 1918 г. «О предоставлении Путиловскому заводу топлива из запасов Главморхоза». Хотя В. И. Ленин и не выступал докладчиком в СНК по этому вопросу, но включение его в повестку дня и постановление СНК о выдаче Путиловскому заводу 200 тыс. пудов угля из петроградских или кронштадтских складов морского ведомства было принято по прямой инициативе Ленина после приема им 16 июля 1918 г. путиловских делегатов — рабочего П. А. Данилова[382] и инженера Г. Зайченко. За день до этого (15 июля)

[108]

путиловские делегаты обратились сначала с письмом к секретарю СНК Н. П. Горбунову, а затем и к В. И. Ленину. В письме к Н. П. Горбунову они писали: «Ввиду того, что как мы Вам лично заявили, мы в течение 5 дней не могли добиться никаких результатов во всех советских учреждениях по нашему делу, просим Вас допустить нас завтра в 12 часов дня к В. И. Ленину. Категорически заявляем, что если завтра в 12 часов мы не будем приняты Владимиром Ильичей, мы снимаем с себя ответственность за последствия, с которыми уже придется считаться Вам.

Так относиться к представителям крупнейшего в России завода, как отнеслись к нам, по меньшей мере недальновидно для советских организаций»[383].

«Сегодня, 15 июля, наш завод останавливается за отсутствием угля,— писали путиловские делегаты в письме к В. И. Ленину.— Мы в Москве уже 5 дней и никаких результатов… Мы уехали с завода в среду, оставив рабочие массы волнующимися. Их 13000 человек и они требуют получить определенный ответ о дальнейшей судьбе завода»[384]. Письмо заканчивалось просьбой о приеме и отпуске заводу угля за счет морского ведомства.

 16 июля В. И. Ленин принял делегатов[385], в тот же день вопрос был поставлен в СНК и просьба путиловцев удовлетворена. В этих документах ярко раскрывается новая роль рабочего класса — подлинного хозяина производства, класса, стоящего у власти, сознающего свою ответственность за судьбу предприятия и твердо уверенного в том, что рабоче-крестьянское правительство обязательно пойдет навстречу справедливым требованиям рабочих. Так оно и было. В конце января 1919 г. Ленин получил сведения о том, что поступившие на его имя 33 вагона угля были еще не разгружены. 26 января он сразу же ставит этот вопрос в СНК, требует проведения срочного расследования и принятия экстренных мер для разгрузки вагонов с топливом[386], а 30 января[387] заслушивается доклад Председателя ВСИХ о результатах проверки и принятых мерах. Госконтролю и Наркомюсту поручается назначить специальную комиссию для рассмотрения беспорядков и волокиты с разгрузкой угля.

1 августа 1919 г. в повестке дня Совета Обороны стоял доклад В. И. Ленина «О снабжении патронных заводов рабочими». И в данном случае речь шла о немедленной реакции на письмо чрезвычайного политвоенкомиссара патронных заводов Республики и тульских оружейных заводов К. Орлова от 29 июля 1919 г., в котором он, отвечая на запрос В. И. Ленина о потребности для патронных заводов в рабочей силе и откуда могут быть взяты рабочие без ущерба для производства, сообщал точные сведения о предприятиях, которые могут обеспечить пере-

[109]

броску рабочих. В постановлении Совета Обороны от 1 августа (т. е. через два дня после получения письма Орлова) ЦК металлистов и Отделу учета и распределения рабочей силы Наркомтруда было дано срочное распоряжение доставить немедленно необходимое число рабочих на заводы Симбирска, Коврова и Подольска и на них же возлагалась личная ответственность за выполнение постановления[388].

21 января 1920 г. Ленин включил в повестку дня Совета Обороны свой доклад «О военной отчетности по ведомству Народного комиссариата почт и телеграфа и НКПС»[389]^г. В это время положение со снабжением Москвы хлебом было тяжелым. В СНК л СО ежедневно тщательно прослеживалось движение каждого маршрутного поезда с хлебом, и обеспечение непрерывной связи с местами по прямому проводу и по телеграфу приобретало первостепенное значение. 23 декабря 1919 г. СНК принял постановление «О неисполнении губпродкомиссарами Казанской, Симбирской и Самарской губ. приказа Наркомпрода о направлении маршрутных поездов с хлебом». В этом постановлении Наркомпрод был признан виновным «в чрезвычайном нерадении, проявленном при исполнении крайне важного поручения о направлении в Москву маршрутных поездов с хлебом». Среди намечаемых мер особое внимание уделялось установлению непрерывной связи по прямому проводу с местами отправления и следования маршрутных поездов. «Во всех случаях неполучения прямого провода,— подчеркивалось в протоколе заседания СНК от 23 декабря 1919 г.,— признать виновным тот комиссариат, который, не получив этого провода в течение часа для выполнения важного поручения, не обжалует этого немедленно председателю СНК». В субботу 26 декабря было решено созвать экстренное заседание СНК для рассмотрения выполнения этого решения. Военному ведомству и Наркомпочтелю поручалось «обязательно предоставить в течение сегодняшней ночи и следующих за этим суток Компроду прямой провод для переговоров с губпродкомиссарами Казанским, Симбирским, Самарским и Пензенским».[390]

Примерно через неделю после принятия этих постановлений, 1 января 1920 г. в 16 час. 25 мин. секретариат СНК получил телефонограмму от члена коллегии Наркомпрода В. Н. Яковлевой, в которой сообщалось о количестве погруженных в Москву продовольственных маршрутов, о невыполнении НКПС нарядов на подачу вагонов, о разговорах по прямому проводу 30 и 31 декабря с жалобой, что «с Казанью и Симбирском ни один провод не работал» в эти дни[391].

После (ознакомления с этой телефонограммой Ленин сразу же написал следующее распоряжение секретарю СНК:

[110]

«Послать копии

1) НКпочтель

2) НКПС и передать им по телефону, что сегодня в Совете Обороны (2/1 1920) поставим вопрос о военной отчетности: пусть приготовятся»[392].

По докладу В. И. Ленина 2 января Совет Обороны наметил меры организации строжайшей военной отчетности как НКПС_Г так и Наркомпочтеля.

Непосредственным поводом для постановки в СНК 16 марта 1920 г. доклада В. И. Ленина «Об определении границ Донецкой губернии», как уже указывалось, послужила докладная записка старого большевика Антонова – Саратовского на имя Ленина «О состоянии Донецкой губернии».

Так же быстро и, как всегда, необычайно оперативно В. И. Ленин реагировал на докладные записки Иваново-Вознесенского губкома партии и губисполкома с просьбой о помощи продовольствием текстильным предприятиям города, подготовленным к пуску. Первую докладную записку за подписью председателя губисполкома Г. К. Королева, члена бюро губкома А. К. Воронского и секретаря губкома О. А. Варенцовой докладывали в СТО уполномоченные губисполкома М. 3. Мануильский и И. Н. Сердцев. В записке сообщались подробные сведения о продовольственном положении губернии за 1918—1920 гг.[393]

29 сентября 1920 г. в СТО была направлена вторая записка за подписью А. Воронского и Г. Королева как члена ВЦИК. До сведения СТО доводилось, что в первых числах октября в Иваново-Вознесенской губернии пускается в ход ударная группа текстильных предприятий в количестве 19 фабрик, которые смогут выпустить до 200 млн. аршин мануфактуры. Для пуска этих фабрик необходима доставка маршрутных поездов с хлебом, разрешение провести трудовые мобилизации, выполнение нарядов на нефть и т. д.[394] На доклад от 29 сентября Ленин ответил сообщением 1 октября в СТО «О снабжении топливом и: продовольствием возобновляемых заводов Иваново-Вознесенской губернии, причисленных к ударной группе текстильных предприятий». В решении СТО по этому вопросу было принято к сведению сообщение Наркомпрода о посланных в Иваново – Вознесенск 40 вагонах продовольствия и утверждено соглашение между Иваново – Вознесенским губпродкомом и Наркомпродом, а также намечен ряд других мер помощи текстильным предприятиям, пускаемым в ход.

Такие же меры В. И. Ленин принял после получения 11 ноября 1920 г. письма от группы особоуполномоченных СТО по топливу с критикой политики Главлескома. Кроме письма, особоуполномоченные представили подробную резолюцию, в которой излагался план перестройки всей работы топливных главков.

[111]

17 ноября Ленин включает этот вопрос в повестку дня СТО, по его докладу создается специальная комиссия для рассмотрения предложений, поставленных в письме[395]. 26 ноября СТО слушает доклад комиссии по вопросу о предложениях особоуполномоченных по топливу (доклад Аванесова) и поручает ей продолжить работу и принять меры для улучшения деятельности Главлескома[396].

Можно назвать еще ряд вопросов, по которым В. И. Ленин б отдельных случаях выступал в качестве докладчика в СНК, Совете Обороны и СТО. Речь идет, во – первых, о вопросах, связанных с организацией работы СНК и его комиссий, и, во-вторых, о персональных вопросах (наиболее важные назначения, перемещения и т. д.). Большинство ленинских докладов по первой группе вопросов нами уже названы: о порядке подготовки заседаний СНК, о деятельности Малого СНК, об организации кодификационных работ, о порядке внесения вопросов на повестку, о взаимоотношениях между СТО и Малым СНК и др.

Нередко В. И. Ленин выступал в СНК с сообщениями по вопросам персональных назначений и перемещений. Так было, например, с назначением А. Д. Цюрупы наркомом продовольствия, В. И. Невского — наркомом путей сообщения, П. И. Попова — председателем ЦСУ, И. В. Сталина — членом Реввоенсовета Республики, введения Я. С. Ганецкого в состав Центросоюза, при утверждении коллегий наркоматов и т. д. Иногда персональные вопросы ставились Председателем СНК и в такой формулировке: «Конфликт между Комиссариатом внутренних дел и ВСНХ из-за Варвары Николаевны Яковлевой». Это был ответ на просьбу ВСНХ оставить В. Н. Яковлеву полностью на работе в ВСНХ, освободив ее от работы в Наркомвнуделе. Просьба была удовлетворена[397].

Некоторые назначения сопровождались и принятием соответствующих постановлений. Так, после назначения 19 марта 1918 г. А. Г. Шлихтера Чрезвычайным комиссаром по продовольствию в Сибири[398] Ленин вновь поставил этот вопрос в СНК 16 мая 1918 г. и подписал декрет «О новых полномочиях Чрезвычайному комиссару по продовольствию в Сибири А. Г. Шлихтеру»[399]. За два дня до постановки этого вопроса в СНК (14 мая) Ленин послал телеграмму председателю Западно-Сибирского комитета Советов (в ответ на запрос последнего) с объяснением оснований назначения А. Г. Шлихтера. Это назначение, говорилось в телеграмме, «должно считаться не проявлением недоверия к местной Советской власти, а лишь приближением центральной власти к местам в целях усиления местной власти авторитетом центра

[112]

в случаях, требующих быстрого и ответственного решения вопросов, связанных с продовольствием всей страны». Далее говорилось лично об А. Г. Шлихтере, его авторитете, доверии к нему Совнаркома, предоставившего ему чрезвычайные полномочия и об избрании его председателем Краевого совета Продовольственно-экономического комитета (Крайсовета) Западной Сибири[400]. Поэтому и понадобился новый декрет от 16 мая, подтверждавший и расширявший полномочия А. Г. Шлихтера.

Владимир Ильич включал в повестку СНК свои сообщения по персональным делам и в порядке взыскания за невыполнение принятых постановлений. Например, в повестке СНК от 8 июля 1918 г. был поставлен вопрос о причинах неисполнения декрета «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проекта памятников Российской социалистической революции». «Совет Народных Комиссаров, — говорилось в проекте постановления по этому вопросу,— ставит на вид Комиссариатам Народного Просвещения и Государственных Имуществ, а равно Президиуму Московского Городского Совдепа их совершенно недопустимую бездеятельность по проведению в жизнь декрета от 14.IV.1918… и предписывает им завтра, 9.VII.1918 выбрать, по соглашению, одно ответственное лицо для энергичного надзора за выполнением декрета и проведения его в жизнь немедленно, с обязательством два раза в неделю делать доклад об этом председателю СНК»[401]. В заключение указывалось, что Московскому Совету выделяется для этих целей аванс в 150 тыс. руб. для проведения декрета в Москве.

Суровая ленинская требовательность всегда сочеталась с большой заботой о людях и огромным вниманием к ним. Мы уже приводили немало примеров этой ленинской заботы и внимания к людям, они довольно часто встречаются в протоколах заседания СНК[402].

Для ленинского стиля руководства характерно также и то, что он ставил свои сообщения и доклады в повестку дня не обязательно в порядке первоочередности, а нередко в середине или даже в конце повестки.

[113]

Попытка общего анализа докладов и сообщений В. И. Ленина в СНК, СО и СТО позволяет шире раскрыть их значение как одной из важных форм его руководства. Протоколы Совнаркома являются неоценимым источником и для изучения других сторон государственной деятельности В. И. Ленина, в том числе особенно его огромной роли в создании, становлении и укреплении нового советского социалистического законодательства.

Для изучаемого периода в истории Совнаркома (1917—1922 гг.) чрезвычайно характерна его огромная по своим масштабам и значению законодательная деятельность. Это вытекало из потребностей обстановки первых лет Советской власти и соответствовало основным положениям марксистско-ленинской теории, особенно применительно к начальному этапу пролетарской диктатуры.

Еще в работе «Государство и революция», подготовленной и написанной в канун Октябрьской революции, В. И. Ленин подчеркивал значение вывода К. Маркса, сделанного на основе опыта Парижской Коммуны, о том, что «коммуна должна была быть не парламентским учреждением, а работающим, в одно и то же время законодательствующим и исполняющим законы»[403].

Разбить старую государственную машину буржуазного общества и создать новый тип государства — государства пролетарской диктатуры означало, в том числе, и создание такого аппарата власти, который стал бы подлинно работающим, т. е. не только исполнительным, но и законодательным органом. В этом и состояло, как считал В. И. Ленин, коренное отличие пролетарской демократии от буржуазного парламентаризма.

После победы Великой Октябрьской революции В. И. Ленин неоднократно повторял этот важнейший вывод и четко формулировал его в ряде программных документов партии. Так, «Черновой набросок проекта программы» РКП (б), подготовленный Лениным к VII съезду партии, включал следующий пункт: «Уничтожение парламентаризма (как отделение законодательной работы от исполнительной)… Слияние управления с законодательством»[404].

В ленинских тезисах «О буржуазной демократии и диктатуре пролетариата» к I Конгрессу Коминтерна вновь было записано: «Старая, т. е. буржуазная, демократия и парламентаризм были организованы так, что именно массы трудящихся всего более были отчуждены от аппарата управления. Советская власть, т. е. диктатура пролетариата, напротив, построена так, чтобы сблизить массы трудящихся с аппаратом управления. Той же цели служит соединение законодательной и исполнительной власти при советской организации государства»[405].

[114]

Наконец, в Проекте программы партии, принятой VIII съездом РКП (б) в марте 1919 г., вывод о соединении исполнительной и законодательной власти был зафиксирован в качестве одного из принципиально важных программных положений[406].

Сразу же после завоевания власти и создания первого Советского правительства — Совета Народных Комиссаров во главе с В. И. Лениным, эти основные теоретические марксистско-ленинские положения начали реализовываться в практической деятельности Совнаркома, который с первых же дней работы дал подлинные образцы «слияния управления с законодательством».

Проведение в жизнь этой принципиальной линии советской организации государства проходило в острой борьбе с мелкобуржуазными партиями (в том числе и с левыми эсерами), входившими в состав многопартийного ВЦИК 2-го созыва. Когда на заседании ВЦИК 4 (17) ноября 1917 г. фракция левых эсеров предъявила председателю СНК официальный запрос по поводу издания Совнаркомом ряда декретов без санкции ВЦИК, В. И. Ленин, отвечая на этот запрос, указывал, что новая власть в силу серьезности момента должна была действовать без промедления, «издавая законы, идущие навстречу чаяниям и надеждам широких народных масс». Это выступление Ленин и закончил призывом: «видоизменять, расширять и дополнять те основные положения, которые создаются правительством. Живое творчество масс — вот основной фактор новой общественности»[407].

После выступления В. И. Ленина ВЦИК большинством голосов принял в тот же день резолюцию, в которой подчеркивалось коренное отличие ВЦИК от буржуазного парламента, и поэтому «Советский парламент не может отказать Совету Народных Комиссаров в праве издавать без предварительного обсуждения Центральным Исполнительным Комитетом неотложные декреты в рамках общей программы Всероссийского съезда Советов». Одновременно в резолюции указывалось, что контроль над всей деятельностью Совнаркома сосредоточен в руках ВЦИК[408].

Примерно через две недели, 17 (30) ноября 1917 г., был утвержден специальный «Наказ о взаимоотношениях ВЦИК и СНК». Подтверждая ответственность Совета Народных Комиссаров, согласно решению II съезда Советов, перед ВЦИК и необходимость представлять «все законодательные акты, а равно и распоряжения крупного политического значения» на рассмотрение и утверждение ВЦИК, наказ вместе с тем устанавливал, что «мероприятия по борьбе с контрреволюцией могут быть проводимы Совнаркомом непосредственно, под условием ответственности перед Центральным Исполнительным Комитетом»[409].

[115]

Этот порядок был впоследствии закреплен первой Советской Конституцией, принятой V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г. В главе VIII этой Конституции (ст. 38 и 39) указывалось, что Совнарком «издает декреты, распоряжения, инструкции и вообще принимает все меры, необходимые для правильного и быстрого течения государственной жизни», но «о всех своих постановлениях и решениях Совет Народных Комиссаров немедленно сообщает Всероссийскому Центральному Исполнительному Комитету»[410].

Вопрос о широкой законодательной инициативе Совнаркома встал перед Советским правительством, особенно в первые месяцы Советской власти, с большой остротой и по той причине, что исключительно срочной и неотложной была необходимость в создании новых законов взамен старых законов буржуазного общества и в выработке правовых основ социалистического государства. Это нашло свое яркое проявление уже при обсуждении в Совнаркоме декрета о суде (15, 16 и 22 ноября) и в формулировках самого декрета, принятого СНК 22 ноября (5 декабря) 1917 г.[411] Поскольку все «доныне существующие общие судебные установления, как – то: окружные суды, судебные палаты и Правительствующий Сенат со всеми его департаментами» этим декретом упразднялись, а институт мировых судей заменялся выборными местными судами под руководством уездных, городских и губернских Советов— возникла неотложная задача дать четкие указания, на основании каких законов будут действовать новые судебные учреждения. П. И. Стучка — нарком юстиции и автор проекта первого декрета о суде — вспоминая об обсуждении этого декрета в СНК, пишет о разных точках зрения, которые имелись по этому поводу. «Одни высказывались за то, чтобы сперва изменить законы и лишь потом — суды, для которых эти законы были бы мерилом». Но пересмотреть сразу же, в один прием все 16 томов старого свода законов было невозможно, конечно, а оставить их все в силе также нельзя. «Отбросить всю кучу законов и жить вообще без них, как рассуждают анархисты? — писал П. И. Стучка. — Это было бы иллюзией[412].

Первоначально было найдено следующее решение этого вопроса, сформулированное в пункте 5 декрета о суде: «Местные суды решают дела именем Российской Республики и руководятся в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и: не противоречат революционной совести и революционному правосознанию». Однако к этому пункту было сделано одно чрезвычайно важное примечание: «Отмененными признаются все законы, противоречащие декретам Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и Рабочего и Крестьянского правительства, а также программам-

[116]

минимум Российской социал-демократической партии и партии социалистов-революционеров »[413].

Эта последняя формулировка, как впоследствии, в 1925 г., рассказал П. И. Стучка, была внесена в закон о суде лично В. И. Лениным, который еще в своих заметках о названии, программе и структуре Советского правительства от 25 октября (7 ноября) 1917 г. писал: «Введение немедленно программы – минимум социалистов-революционеров и социал-демократов»[414], а при принятии декрета о суде им же было предложено сделать для суда обязательными пункты программ победивших в революции партий вместо отмененных законов свергнутых правительств.

Таким образом, начавшаяся после революции коренная перестройка всей жизни страны на социалистической основе потребовала развертывания огромной по своим масштабам и значению законодательной деятельности ВЦИК и особенно Совнаркома. Недаром В. И. Ленин в отчете ЦК партии на VIII съезде РКП (б) 18 марта 1919 г. говорил: «Мы помним, как в Смольном мы проводили зараз по 10 и 12 декретов. То было проявлением нашей решимости и желания пробудить опыт и самодеятельность пролетарских масс»[415].

В докладе «О работе в деревне» на том же съезде Ленин особенно ярко сформулировал мысль о значении особой полосы пропаганды декретами, характерной для начального периода деятельности Советского государства. «Есть люди, которые говорят: „Не нужно было писать такого количества декретов”,— и упрекают Советское правительство за то, что оно взялось за писание декретов, не зная, как их провести в жизнь,— указывал Владимир Ильич и тут же добавлял, что в условиях Советской власти декрет это прежде всего —…призыв к массам, призыв к практическому делу. Декреты, это — инструкции, зовущие к массовому практическому делу. Вот что важно»[416].

Полоса пропаганды декретами требовала не только повседневной и напряженной законодательной деятельности, чтобы обеспечить участие широких масс в перестройке всей жизни страны на новых социалистических началах, но и быстрого, своевременного доведения декретов до трудящихся, т. е. установления строгого порядка и правил их скорейшего опубликования.

На протяжении ноября-декабря 1917 г., а затем и почти всего 1918 г. было принято свыше 10 декретов СНК, строго регламенрующих и все более уточнявших эти правила. Де позднее 29 октября (11 ноября) датирован первый «Декрет о порядке утверждения и опубликования законов». Пункт 1 этого декрета гласил: «Впредь до созыва Учредительного собрания составление

[117]

и опубликование законов производится в порядке настоящего постановления Временным рабочим и крестьянским правительством, избранным Всероссийским съездом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»[417].

Далее следовали пункты о порядке подготовки и поступления – законопроектов из соответствующих наркоматов на рассмотрение Советского правительства, их утверждения в СНК, подписания председателем СНК и только после этого опубликования во всеобщее сведение. «Днем вступления постановления в законную силу,— говорилось в декрете,— считается день распубликования его в официальной «Газете Рабочего и Крестьянского Правительства». Этим же декретом предусматривалась возможность введения в действие законодательных актов по телеграфу, и они считались в каждой местности вступившими «в законную силу по опубликовании там соответственной телеграммы». Декрет отменял распубликование законодательных постановлений через Правительствующий Сенат[418], предлагая отделу законодательных предположений при СНК издавать периодически Сборники Узаконений и Распоряжений Правительства, имеющих силу закола, а в заключение вновь указывалось, что «Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов во всякое время имеет право приостановить, изменить или отменить всякое постановление Правительства»[419].

Это первое по времени постановление об опубликовании декретов в дальнейшем значительно конкретизируется и дополняется, Так, 17 (30) ноября 1917 г. вновь принимается «Декрет о времени вступления в силу узаконений и распоряжений Правительства» и опять устанавливается, что законную силу они получают «с момента опубликования их в „Газете Временного Рабочего и Крестьянского Правительства”»[420].

24 ноября 1917 г.[421] Совнарком принял специальное решение: «Все декреты опубликовывать по всей России через телеграф», а 25 ноября заслушал «внеочередное заявление Менжинского о том, что декреты правительства не опубликовываются по всей России телеграфом и таким образом являются опубликованными только Петроградской прессой». Совнарком принял по этому заявлению следующее решение: «Напомнить комиссарам и управлению делами правительства о постановлении Совета На-

[118]

родных Комиссаров от 24 ноября и вменить в обязанность комиссарам наблюдение за исполнением этого постановления»[422].

1 декабря 1917 г. вышел в свет первый номер сборника «Собрания Узаконений», в который были включены постановления II Всероссийского съезда Советов (декреты о мире, о земле, об образовании Рабочего и Крестьянского Правительства и др.), и в том числе декрет «О порядке опубликования и утверждения: законов» от 29.Х (11.ХI) 1917 г.

30 января 1918 г. Совнарком заслушал сообщение члена коллегии НКВД М. И. Лациса «О бесплатной рассылке всем правительственным учреждениям Собрания Узаконений (в том числе Советам)», а за день до этого — 29 января (11 февраля) был принят подробный и детальный «Декрет о редактировании и печатании законодательных и правительственных актов». Особое внимание уделялось редактированию декретов, их предварительному рассмотрению в отдельных ведомствах и в отделе законодательных предположений Наркомюста[423]. Предполагалась также тщательная проверка декретов со стороны их подлинности и точности текста и только после этого их опубликование. Подлинники актов препровождались для хранения в Государственном архиве.

Особым пунктом в этом постановлении устанавливалось: «Представитель Отдела законодательных предположений присутствует с совещательным голосом на заседаниях Совета Народных Комиссаров»[424], а в заключительном пункте указывалось, что «текст законодательного или правительственного акта, напечатанного в „Собрании Узаконений и Распоряжений…”, почитается аутентичным»[425].

Наряду с «Собранием Узаконений» декреты и законодательные акты Советской власти продолжали публиковаться также в центральной («Известия ВЦИК») и местной печати. 3 апреля 1918 г. постановлением Президиума ВЦИК за подписью Я. М. Свердлова всем газетам предписывалось «печатать на первой странице все декреты и распоряжения» ВЦИК, СНК, а также распоряжения и приказы местных Советов, а всем Советам неуклонно следить за точным исполнением этого закона[426].

При всей строгости этих правил публикации в первые месяцы деятельности Советского правительства бывали иногда, редкие, конечно, случаи, когда декрет своевременно не публиковался.

[119]

Такой «казус» произошел, например, с одним из первых декретов о национализации отдельных предприятий — «Постановлением о национализации фабрики товарищества Ликинской мануфактуры», принятым СНК 17 (30) ноября 1917 г.[427] Этот декрет своевременно был опубликован лишь в «Известиях Московского Совета», 24.ХI (7.XII) 1917 г., но ни в центральные газеты, ни в «Собрание Узаконений» он не попал. 16 мая 1918 г. Совнаркомом было заслушано по этому поводу заявление Наркомата труда с просьбой дать распоряжение о выдаче копии этого декрета, поскольку в томе «Собрания Узаконений» этого постановления не имеется и у рабочих на этой почве возникло много юридических недоразумений[428]. Совнарком 16 мая постановил разыскать декрет и опубликовать с разъяснением, что он не был напечатан в петроградских газетах в силу случайных обстоятельств и что его следует считать действительным со дня его подписания[429].

 5 июня 1918 г. Совнарком заслушал сообщение П. И. Стучки о необходимости побудить печатников ускорить печатание «Собрания узаконений», а 15 июня В. И. Ленин подписал специальное предписание Управлению делами, Секретариату, канцелярии и Бюро печати СНК «принять меры, чтобы при опубликовании указывалась дата утверждения всех декретов СНК»[430].

5 ноября 1918 г. в повестку дня СНК был включен вопрос «О неаккуратном печатании декретов и постановлений Совнаркома в „Известиях ВЦИК”» и принято следующее постановление: «Вменить в обязанность редакции газеты „Известия Центрального Исполнительного Комитета” печатать все постановления и декреты Совета Народных Комиссаров и Центрального Исполнительного Комитета не позднее следующего за их получением дня без каких бы то ни было пропусков и изменений»[431].

Однако в связи с нехваткой газетной (рольной) бумаги, в целях ее экономии, пришлось пойти на известное сокращение не только тиража, но и объема (количества полос) центральных и местных газет[432], в связи с чем в тот же день (19 ноября 1918 г.) СНК предложил, чтобы «Известия ВЦИК» публиковали только декреты ВЦИК и СНК, а постановления Московского Совета, отдельных народных комиссариатов и ВСНХ — в соответствующих ведомственных изданиях с указанием, что последние входят в силу на тех же основаниях, как если бы они были напечатаны в «Известиях ВЦИК»[433].

[120]

23 ноября 1918 г. Президиум ВЦИК, очевидно, в порядке подтверждения декрета СНК от 19 ноября 1918 г., вновь установил, что декреты и постановления ВЦИК и СНК вступают в силу со дня опубликования их в «Известиях ВЦИК» или в «Собрании Узаконений»[434], а 7 декабря 1918 г. постановлением СНК всем народным комиссариатам предписывалось при ссылке на изданные законодательные акты указывать на соответствующие номера и статьи «Собрания Узаконений»[435].

27 марта 1919 г. было принято постановление Совнаркома, уточняющее и регламентирующее порядок вступления на местах в законную силу распоряжений и циркуляров органов центральной власти[436]. Наконец, 20 декабря 1920 г. декретом СНК «О порядке рассмотрения и опубликования законодательных и правительственных актов» устанавливались правила предварительного визирования Наркомюстом всех декретов и постановлений до их опубликования в официальных изданиях[437].

Так постепенно складывался, уточнялся и регламентировался строжайший порядок подготовки и публикации законов и декретов Советского государства.

Наиболее полным для своего времени изданием, где печатались все декреты и постановления ВЦИК, Совнаркома, Совета Обороны и СТО, а также отдельных центральных ведомств (наркоматов), являлись сборники «Собрания Узаконений», выходившие регулярно с 1 декабря 1917 г. (сначала 2—3, а позднее 1—2 раза в неделю). Поэтому общая количественная характеристика законодательной деятельности Советской власти за весь изучаемый период (1917—1922 гг.) может быть нагляднее всего проиллюстрирована и обобщена на материалах этих сборников.

За 1917—1921 гг. такая сводная работа была уже проделана сотрудниками Института советского права. В начале 1922 г. ими: была составлена таблица и в это же примерно время опубликована[438].

Для полноты картины мы добавили к этой таблице подсчитанные нами данные по «Собранию Узаконений» за 1922 г.[439], несколько видоизменив также ее структуру (табл. 4).

[121]

* Таблица составлена автором.

** Постановления VIII Всероссийского съезда Советов вошли в первые сборники за 1921 г., а IX съезда Советов — за 1922 г.

*** Декреты ВЦИК включают постановления Президиума ВЦИК, а с 1920—1922 г.— сессий ВЦИК. К этой же рубрике отнесены и договоры РСФСР (преимущественно с иностранными государствами), хотя они и не подписывались, как правило, Председателем ВЦИК, а специально уполномоченными на то лицами.

**** Рубрика — декреты ВЦИК и СНК — включает также совместные постановления ВЦИК и Совета Обороны, а также СТО (в 1918 г.— 1, в 1920 — 2, в 1921 — 5, в 1922 — 9, а всего, следовательно, 17 из общего числа 231 совместных постановлений ВЦИК и СНК).

Таким образом, за пять с лишним лет было принято и опубликовано около 4 тыс. декретов, постановлений, решений высших органов государственной власти, причем наибольшее их число приходилось на 1917—1918 гг., в 1919—1920 гг. их количество значительно уменьшилось, а в 1921—1922 гг. вновь несколько возросло, что, возможно, объяснялось необходимостью законодательно оформить ряд мер как организационных, так и экономических, связанных с переходом к новой экономической политике.

Во-вторых, за все это пятилетие явно преобладала законодательная деятельность Совнаркома. Она была наиболее обширной по сравнению с законодательной деятельностью ВЦИК. В то же время совершенно наглядно наметилась тенденция к повышению роли ВЦИК в советском законодательстве, особенно в 1921— 1922 гг. в результате специальных решений по этим вопросам VIII и IX Всероссийских съездов Советов[440].

[122]

Наконец, в-третьих, резко сокращается уже начиная с 1919 г. число публикуемых в «Собрании Узаконений» постановлений отдельных наркоматов, а в 1921—1922 гг. ведомственные решения: фактически были сведены к минимуму.

Указывая, что сборники «Собрания Узаконений» являлись для; своего времени наиболее полным изданием всех законодательных актов Советского государства, мы имели в виду сравнение с современными публикациями и прежде всего с подготовленным Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и Институтом истории СССР АН СССР фундаментальным научным изданием «Декретов Советской власти».

Между этими изданиями имеются существенные, прежде всего чисто количественные различия в опубликованных за определенный период документах. Так, если в «Собрании Узаконений» за 1917—1919 гг. опубликовано всего 1625 документов, то в «Декретах Советской власти» (т. 1—7) — 2332 документа, из них в разделе 2—661. Однако в «Декретах Советской власти», как правило, не публиковались ведомственные постановления, хотя во всем, остальном законодательные акты (и особенно ленинские тексты) в «Декретах Советской власти» представлены намного полнее ж шире, чем в сборниках «Собрания».

Поэтому «Декреты Советской власти» действительно стали одним из важнейших и ценных источников для изучения законодательной деятельности В. И. Ленина как Председателя Совнаркома. Этот источник довольно широко используется в советской исторической литературе, в частности в упомянутой уже выше монографии М. П. Ирошникова, в которой специальный раздел посвящен вопросу «О роли В. И. Ленина в правотворческой деятельности Совнаркома»[441], охватывающий период 1918 г.

Давно уже назрела необходимость, а в настоящее время создалась и возможность освещения этого вопроса в полном объеме и в более широких хронологических рамках[442]. Попытка ориентировочного подсчета декретов и постановлений СНК, СО и СТО, написанных В. И. Лениным или с его поправками и дополнения-

[123]

ми, дает, хотя и далеко не исчерпывающую, но все же довольно наглядную картину поистине огромной деятельности Председателя – СНК в этой области (см. табл. 5).

Следовательно, из общего числа около 4 тыс. декретов, постановлений и других законодательных актов, принятых и опубликованных в «Собрании Узаконений» за 1917—1922 гг., более 3 тыс. было подписано В. И. Лениным, а свыше 680 (если учесть и 1922 г.) написано им лично или в них имеются его поправки и дополнения. Можно с уверенностью сказать, что значительная часть основополагающих актов Советского государства и важнейших решений Совнаркома была написана председателем СНК или им редактировалась и правилась. М. П. Ирошников в своей монографии подробно перечислил те декреты и постановления, инициатором и автором которых был В. И. Ленин в первые месяцы Советской власти, начиная с исторических декретов II съезда Советов «О мире» и «О земле», а затем «О праве отзыва делегатов», «Об аресте вождей гражданской войны против революции», «Положение о рабочем контроле», «О роспуске Учредительного собрания», «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», декрета-воззвания «Социалистическое отечество в опасности» и т. д. Подробно проанализирован на отдельных примерах и характер ленинской редакции многих декретов, принципиальное значение той правки, которую он вносил в декреты в период 1917-1918 гг.[443]

Если продолжить этот анализ применительно к последующим годам, то можно убедиться (как и показывает табл. 5), что тща-

[124]

В. И. Лениным или с его поправками и дополнениями *

* Первый вариант этой таблицы был уже опубликован автором (см.: История СССР, 1973, № 4, с. 71), а затем с большими уточнениями в «Археографическом ежегоднике» за 1977 г. Уточнения внесены в связи с выходом в свет последующих томов «Декретов Советской власти» и библиографии «Ленинские декреты» (1917—1922). При составлении таблицы широко использованы все относящиеся к этому вопросу материалы и документы 5 издания Сочинений В. И. Ленина и Ленинских сборников. Трудность точного подсчета (особенно по периоду с июня 1920 г., поскольку в распоряжении автора не имелось последующих: после VIII томов ДОВ) заключалась также и в том, что в отдельных Ленинских сборниках (XXXIV—XXXV) публиковалось большое количество постановлений СО и СТО без достаточного отбора, нередко только подписанных В. И. Лениным.. Они частично включены в таблицу, но не в качестве написанных Лениным документов.

** В число документов СНК включены и совместные постановления ВЦИК и СНК, а также отдельные постановления ВЦИК и съездов Советов, написанные; В. И. Лениным или с его поправками.

*** 1922 г. не включен в таблицу, поскольку В. И. Ленин не председательствовал; до октября 1922 г. на заседаниях СНК и не подписывал, как правило, декретов. В СУ за 1922 г. опубликовано 8 постановлений за подписью В. И. Ленина, относящихся еще к 1921 г. (преимущественно положения о народных комиссариатах: Наркомпроде, НКфине, НКПС и НКВД) — См.: СУ, 1922, № 6, ст. 68, 69; № 31, ст. 378, 380, 381; Л5 32, ст. 382, 384; Л5 33, ст. 386 — и 6 постановлений СНК, относящихся к периоду от 6 до 31 октября 1922 г. Перечислим эти постановления: 1) Декрет от 6 октября «Об отклонении предварительного договора, подписанного в Берлине гр. Л. Уркартом и Л. Б. Красиным» (СУ, 1922, ст. 806); 2) Постановление от З.Х.22 г. о дополнении к п. 5 декрета СНК от 4.IV.22 г. «Об обращении золота, серебра, платины, драгоценных камней и иностранной валюты» (СУ, 1922, № 64, ст. 823); 3) Декрет СНК от 24.Х.22 г. «О выпуске в обращение денежных знаков образца 1923 г.» (СУ, 1922, № 66, ст. 867); 4) Пост, от 24.Х.22 г. «Об установлении 10% добавочного сбора со всех сборов взимаемых органами: НКИД за границей» (СУ, 1922, № 66, ст. 870); 5) Пост, от 24.Х.22 г. «О ликвидации Высшего тарифного совета и об образовании при НК труде тарифной камеры» (СУ, 1922, N5 66, ст. 871); 6) Пост. СНК от 31.Х.22 г. «О выпуске государственного выигрышного займа» (СУ, 1922, № 67, ст. 887). Особенно важно отметить, что, кроме подписания текущих декретов, В. И. Лениным в 1922 г. был подписан такой важный документ как «Постановление о работе замов» (заместителей Председателя СНК и СТО) от 11 апреля 1922 г. (в СУ не публиковался) и сделаны очень ценные ленинские замечания по подготовке уголовного, гражданского, земельного кодексов, кодекса законов о труде, а также Положения о прокурорском надзоре, нового положения о НКРКИ и т. д. (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 189—191, 197—201, 246—248 и т. д.).

[125]

тельная правка декретов и постановлений СНК, а нередко и написание полностью или частично текста этих декретов оставались всегда неизменным правилом в работе Председателя Совнаркома.

В феврале 1919 г. В. И. Ленин внимательно изучал проект положения ВЦИК «О социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию», подготовленный Наркомземом, и дал ряд важных указаний по переработке проекта[444]. Проекты основных декретов о кооперации и кооперативном строительстве в марте 1919 г.[445] и в январе 1920 г.[446] были подготовлены и написаны Лениным. Важнейшие ленинские замечания и предложения сделаны и при принятии декрета ВЦИК и СНК от 9 апреля 1919 г. «О реорганизации государственного контроля»[447] и при утверждении Положения ВЦИК от 7 февраля 1920 г. «О Рабочее – Крестьянской инспекции»[448].

В. И. Ленин был автором известного постановления Совета Обороны «О мерах по улучшению работы железнодорожного транспорта», принятого по его докладу 2 февраля 1920 г.[449] К этому постановлению была сделана следующая ленинская приписка: «Обращаю сугубое внимание всех руководящих советских работников на эти решения. Положение с транспортом отчаянное. Для спасения нужны меры поистине героические и революционные»[450].

В «Заметках по поводу проекта положения о премировании рабочих и служащих» от 1 февраля 1920 г. В. И. Ленин в заключение писал: «Проект грешит размашистостью, абстрактностью, неделовитостью, все обещает, ничего не проверяет»[451]. Толька после тщательной и длительной переработки в соответствии с указаниями В. И. Ленина было принято в новой редакции 23 марта 1920 г. «Общее положение СНК о премировании»[452].

Подробные критические замечания, имевшие принципиальное значение, В. И. Ленин написал 28 августа 1919 г. на проект инструкции Наркомзема «Об управлении советскими хозяйствами»[453], а 9 марта 1920 г. подготовил проект постановления СНК «О мерах улучшения организации советских хозяйств»[454], окончательно утвержденный СНК 15 апреля 1920 г.

[126]

В. И. Ленину принадлежало авторство «Постановления VII Всероссийского съезда Советов о мире»[455], «Об устранении волокиты в советских учреждениях» от 30 декабря 1919 г., им же были написаны «Заметки по поводу декрета о трудовом продовольственном пайке»[456], а также он участвовал в подготовке постановлений, связанных с задачами снабжения населения «О заготовке картофеля» (22 ноября 1919 г.), «О заготовке сырья»[457] и многих других.

Нельзя не отметить особого внимания В. И. Ленина к декретам по вопросам культурного строительства, в частности библиотечного дела, тексты которых он нередко подготавливал сам или писал к ним подробные замечания[458], а также к постановлениям, связанным с заботой о детях. Так, при обсуждении в СНК 19 ноября 1918 г. вопроса «О детских домах», Ленин отклонил предложение Наркомсобеса и внес свой проект о передаче детских домов (приютов) в ведение Комиссариата просвещения, постановление по которому и было принято СНК[459]. В декрете Совнаркома от 4 февраля 1919 г. «об учреждении Совета защиты детей» Ленин, подписывая его, изменил только название (вместо Совета «обороны» детей написал слово «защиты» детей)[460], а также внес свои поправки в декрет СНК от 17 мая 1919 г. «О бесплатном детском питании»[461].

Глубокая заинтересованность, вдумчивость и принципиальный подход к вопросу сказались и в ленинских поправках и замечаниях к декрету о суде над несовершеннолетними, который был принят СНК 4 марта 1920 г.[462] В. И. Ленин обратил особое внимание на усиление деятельности Наркомпроса и Наркомздрава по организации лечебно-воспитательных учреждений для дефективных несовершеннолетних, а Наркомюсту поручался более строгий надзор за личным составом комиссий по делам несовершеннолетних[463] и в то же время несколько расширялись возрастные границы несовершеннолетних с 14 до 18 лет, а не с 16 до 18, как намечалось в проекте Наркомюста.

Чрезвычайно внимательно В. И. Ленин отнесся и к формулировкам постановления СНК от 4 января 1919 г. «Об освобожде-

[127]

нии от воинской повинности по религиозным убеждениям» и сам написал проект пункта 3 этого декрета[464].

В заключение приведем только отдельные примеры ленинской правки декретов и тех, иногда очень кратких, но чрезвычайно важных дополнений, которые он в них вносил. Так, постановление СНК от 8 марта 1919 г. «О распределении бумаги», принятие которого было вызвано острым бумажным кризисом и необходимостью установления строгих норм расходования бумаги, В. И. Ленин дополнил следующим заключительным пунктом: «Особым постановлением в связи с этим Совет Народных Комиссаров постановил рассматривать установленные здесь нормы не как право, а как обязанность»[465].

В постановление Совета Обороны от 24 сентября 1919 г. «06 изъятии шинелей у населения» В. И. Ленин внес только одно, но довольно существенное дополнение. Он предложил добавить, что шинели изымаются у населения с таким расчетом, чтобы от означенной меры не пострадали «рабочие и беднейшее, а равно среднее крестьянство» (заменив этим слова проекта «беднейшие слои населения»)[466].

В принятом Советом Обороны 17 октября 1919 г. Положении и постановлении «О повышении производительности труда в фабрично-заводских предприятиях, работающих исключительно на оборону республики» к словам о том, что Положение «вызвано исключительными условиями переживаемого страной момента», Ленин добавил: «Именно момента самой тяжелой военной опасности от нашествия войск, нанимаемых международной империалистической буржуазией»[467].

В. И. Ленин вносил свои поправки и в декрет СНК от 21 октября 1919 г. о борьбе со спекуляцией[468], а через неделю — 28 октября в постановление «О мерах борьбы со спекуляцией» сделал специальное добавление: «Сие постановление не публикуется»[469].

Нередко правка Председателя Совнаркома носила чисто редакционный характер, значительно улучшая и уточняя формулировки декретов. Очень наглядно это можно проиллюстрировать на примере ленинских поправок и замечаний к проекту нового положения о Малом СНК в феврале 1922 г. В пункте 10 этого проекта говорилось: «Все решительные постановления Малого Совнаркома, т. е. разрешающие вопрос по существу, кроме указанных в ст. 5 направляются в Совнарком. Все же частные по» становления инцидентального характера, как-то: различные расследования, собирание необходимых материалов, направление дел по подведомственности, всякого рода ответы на запросы

[128]

ведомств, обращенные в Малый Совет, а также дела управления и хозяйственные дела СНК, разрешаются Малым Советом от своего имени окончательно и не передаются в Большой Совет». На полях этого проекта, против двух подчеркнутых Лениным слов, ленинской рукой было написано: против слова «решительные» — «нельзя по-русски сказать», а против слова «инцидентальные» — «нельзя так сказать, делопроизводственного или относящиеся к делопроизводству — это лучше»[470]. В заключение В. И. Ленин добавил два предложения: «Советую вставить: обязательный вызов представителя Московского Совдепа по всем вопросам, его касающимся.

+ обязательность вызова всех заинтересованных наркоматов»[471].

Были случаи, когда Ленин исправлял в декретах отдельные орфографические ошибки и опечатки[472].

Очень характерны также краткие ленинские дополнения к некоторым предписаниям и распоряжениям Совета Обороны и СНК: «Предупреждаю, что никакая волокита, никакие отговорки нетерпимы»[473], «Исполнение донесите»[474], «Мобилизуйте крестьян для подвоза дров. Исполнение аккуратно телеграфируйте[475], «О принятых решениях и мерах сообщите»[476] и т. д.

Нередко В. И. Ленин редактировал декреты и постановления, вносил в них отдельные поправки в ходе самих заседаний СНК, СО и СТО. В Биохронике В. И. Ленина (т. 5—8) такие факты, как правило, всегда выделены и отмечены.

Приведем только отдельные примеры:

29 ноября 1917 г. на заседании СНК Ленин пишет проект постановления по вопросу о переводе заводов, исполнявших заказы Морского ведомства, на производство мирной продукции. В ночь с 14 на 15 января 1918 г. Ленин на заседании СНК пишет проект постановления «О мерах по улучшению продовольственного положения».

[129]

18 января 1918 г. на заседании СНК Ленин составляет тезисы по проекту декрета о национализации торгового флота, перерабатывает свои тезисы в проект декрета и пишет добавления к проекту.

15 февраля 1918 г. во время обсуждения на заседании СНК вопроса о зернохранилищах, Ленин дополняет и редактирует проект декрета о национализации всех зернохранилищ, затем делает пометки: «Утверждено. Ленин» — на проекте декрета.

24 апреля 1918 г. во время обсуждения в СНК проекта «Декрета об отмене наследования» редактирует проект, вносит в него исправления. После утверждения подписывает проект.

 8 июня 1918 г. во время обсуждения проекта «Декрета об организации и снабжении деревенской бедноты» Ленин пишет поправки к проекту, в которых предусматривается предоставление права избирать и быть избранными в комитеты бедноты не только беднейшему крестьянству, но и середнякам, редактирует проект.

14 июня 1918 г. на заседании СНК Ленин пишет проект постановления «Об оздоровлении железнодорожного транспорта» (проект принимается)[477].

21 сентября 1918 г. при обсуждении в СНК вопроса об обложении сельских хозяев натуральным налогом Ленин пишет замечания к проекту декрета и основные положения декрета, предлагает переработать проект с учетом замечаний.

 28 января 1919 г. Ленин вносит поправки в проект «Декрета Совета Народных Комиссаров о мероприятиях по сыпному тифу», делает пометку об утверждении и подписывает проект, а 31 января в процессе обсуждения доклада Главода о подготовке к весенней навигации и о ремонте судов пишет проект постановления по этому вопросу[478].

1 апреля 1919 г. в ходе заседания СНК Ленин вносит дополнение в проект постановления об отпуске 15 млн. руб. ВСНХ на организацию промышленных предприятий во Владимирской, Костромской, Петроградской и других губерниях.

10 апреля 1919 г. В ходе заседания СНК Ленин вносит поправки в проект постановления о выдаче премий рабочим и служащим, работающим на сплавах, делает пометку относительно публикации и подписывает этот проект.

15 июля 1919 г. на заседании СНК Ленин вносит поправку в проект постановления «О порядке изменения границ уездов и волостей», датирует, делает пометку об утверждении и подписывает проект[479].

Таких примеров в Биохронике очень много — всего не перечесть. Мы привели здесь только те, которые не были нами до сих пор упомянуты.

[130]

Так, по выражению П. И. Стучки, В. И. Ленин «тщательно и мастерски» правил декреты, внося огромный и неоценимый вклад во все советское законодательство, в становление основ нового советского права[480].

Конечно, те примеры, которые нами приведены, составляют только часть огромной работы, проведенной Председателем Совнаркома в этой области. Сколько имеется фактов, когда текст того или иного декрета формально не писался Лениным и в нем не имелось его поправок, а фактически идея, сущность, содержание декрета основывались на прямых ленинских указаниях! Бывали случаи, когда важнейшие законодательные акты проходили предварительно через Политбюро ЦК, а иногда и через съезды партии. Так было и с известным подлинно ленинским декретом, утвержденным Президиумом ВЦИК 21 марта 1921 г. «О замене разверстки натуральным налогом», начало которому положил известный ленинский «Предварительный, черновой набросок тезисов насчет крестьян» от 8 февраля 1921 г.[481] Проект этого исторического постановления длительно обсуждался в ЦК партии[482], а затем по докладу В. И. Ленина был принят в качестве резолюции X съезда РКП (б). Эта ленинская резолюция и была положена в основу декрета ВЦИК.

Ленинское руководство законодательной деятельностью Советского правительства нашло свое проявление не только в написании или редактировании постановлений СНК, СО и СТО. Большинство декретов, как правило, готовилось в соответствующих ведомствах и необходимо было научить наркоматы тщательно редактировать их тексты, при обязательном контроле Наркомюста для обеспечения правильности, в частности, юридических формулировок декретов.

15 апреля 1918 г. В. И. Ленин направил следующее письмо «В Комиссариат юстиции»: «Прошу членов коллегии (желательно всех) посетить меня (о дне и часе сговоримся) для беседы о том,

1) что именно сделано для издания Собраний Узаконений и Распоряжений,

2) для кодификации,

3) для получения суда более скорого и более беспощадного к буржуазии и к казнокрадам и пр.,

4) для юридической пропаганды в населении, среди рабочих и беднейших крестьян

 (a) печатной;

 (b) лекционной (или курсы и т. п.),

5) для привлечения бедноты к делу судебному (присяжные заседатели) и следственному»[483].

[131]

О требовательности В. И. Ленина к изданию сборников законов свидетельствовала и его записка Д. И. Курскому в августе

1920 г., резко критикующая плохое издание одного из сборников действующих декретов за 1919 г., с тем, чтобы добиться исправления недостатков и выпуска нового издания[484].

 В ряде ленинских писем и записок содержались советы и замечания по поводу подготовки отдельных декретов. По инициативе В. И. Ленина и по его указаниям, высказанным в письме к Д. И. Курскому от 4 мая 1918 г.[485], 8 мая был принят «Декрет о взяточничестве» и мерах наказания за взятки[486].

Наиболее наглядно и убедительно ленинские критические замечания по поводу подготовки декретов можно проиллюстрировать на примере двух его писем, относящихся к августу 1921 г.

«Прочел ваш проект декрета о соли[487],— писал В. И. Ленин М. И. Фрумкину, В. А. Аванесову и И. В. Сталину 17 августа 1921 г.— Удивлен громадной численностью пунктов, которые, по моему мнению, имеются уже в действующем законодательстве, являются ненужным повторением и не входят в компетенцию СТО. Если я не ошибаюсь, единственно новым и практически полезным пунктом является запрещение премирования солью. По-моему, проект нуждается в точном сличении с действующими законами Наркомюста и переработке… Но, по-моему, самым главным является то, чего в проекте нет, а именно ряд немедленных практических мер для более строгой охраны соли в руках государства и для уменьшения в максимальных размерах всех и всяческих выдач соли рабочим, служащим, городским обывателям и всему населению вообще». Объясняя в заключение, что такие суровые меры необходимы «по крайней мере на текущую осень и начало зимы», Ленин указывал, что «иначе мы не получим хлеба от крестьян за соль»[488].

Во втором письме, написанном 10 дней спустя (27 августа 1921 г.) и адресованном в Малый Совнарком, Ленин просил председателя и всех членов МСНК и «особенно тов. Гойхбарга как юриста, обратить сугубое внимание на необходимость более осторожной, тщательной и обдуманной подготовки текста декретов.

Бесконечные поправки нетерпимы.

Мое впечатление тоже, что ряд декретов Малого Совнаркома в последнее время тороплив.

Надо принять серьезнейшие меры против этого непорядка, чтобы не вызвать худших протестов населения и постановки в Цека вопроса против Малого Совнаркома»[489].

[132]

А спустя несколько месяцев, в феврале 1922 г. можно прочитать лаконичное, но ясное по смыслу ленинское предостережение Д. И. Курскому: «А законодательствовать надо с тройной оглядкой. Семь раз примерь!»[490].

Особое внимание В. И. Ленина к вопросам законодательной практики в 1921—1922 гг. объяснялось и новым этапом, в который вступила страна в эти годы, а в известной мере и новым этапом перехода к устойчивой, плановой законодательной деятельности Советского правительства, подготовкой и принятием кодексов законов. Полоса пропаганды декретами, необходимая в первые месяцы Советской власти, давно уже прошла и примерно с середины 1918 г. в центре внимания встала задача борьбы за строжайшую революционную законность, за выполнение законов на практике. В постановлении VI Всероссийского съезда Советов «О революционной законности», принятом 8 ноября 1918 г., прямо указывалось, что «за год революционной борьбы рабочий класс России выработал основы законов Российской Социалистической Федеративной Республики, точное соблюдение которых необходимо для дальнейшего развития и укрепления власти рабочих и крестьян в России»[491].

Набросок тезисов этого постановления «О точном соблюдении законов» был написан В. И. Лениным за несколько дней до принятия его съездом (2 ноября)[492], а после утверждения особое внимание было обращено на исполнение и пропаганду этого декрета. Поэтому так заботился Ленин об издании специальной брошюры «Исполняйте законы Советской Республики», а после ее выхода в свет направил 6 сентября 1919 г. «Всем членам коллегий и наркомам всех комиссариатов» следующее предписание: «Препровождая при сем брошюру „Исполняйте законы Советской Республики”, обращаю внимание на перепечатанный в ней закон, изданный VI Всероссийским съездом Советов.

Напоминаю о безусловной необходимости строгого исполнения этого закона»[493].

В 1921 и особенно в 1922 гг. вопрос встал по-новому, когда основное звено в цепи и суть дела заключалась уже не столько в новых декретах, а тем более в увеличении их количества, а именно в проведении законов на практике и в проверке их выполнения. В докладе на II Всероссийском съезде политпросветов 17 октября 1921 г. в разделе «Устаревшие приемы», В. И. Ленин говорил: «В свое время были нужны эти декларации, заявления, манифесты, декреты. Этого у нас достаточно. В свое время эти вещи были необходимы, чтобы народу показать, как и что мы хотим строить, какие новые и невиданные вещи». И далее: «Пора, когда надо было политически рисовать великие задачи,

[133]

прошла, и наступила пора, когда их надо проводить практически»[494].

В письме для членов Политбюро ЦК было сказано кратко, но достаточно ясно и категорично: «Бросить игру в декреты (была необходимая полоса пропаганды декретами; это было нужно для успеха революции. Это прошло)»[495].

Эта же мысль красной нитью проходила и во всех последующих выступлениях В. И. Ленина, особенно в политотчете на XI съезде партии. В докладе о международном и внутреннем положении Советской республики на заседании коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов 6 марта 1922 г. Ленин вновь напомнил о первоочередной необходимости выполнения декретов, «которых у нас больше чем достаточно и которые мы печем с той торопливостью, которую изобразил Маяковский…»[496].

Характерно в этих словах довольно частое ленинское недовольство большим количеством декретов в 1922 г., которые Ленин, в связи с болезнью и отпуском, уже сам не подписывал, не редактировал и не писал их текстов.

В плане политотчета к XI съезду РКП (б) опять было повторено то же ленинское предупреждение: «Не злоупотреблять декретами („полоса пропаганды декретами” прошла)»[497] и вновь настойчиво подчеркивалось: «Не в учреждениях, не в переорганизациях, не в новых декретах гвоздь, а в людях и в проверке исполнения»[498]. Эту же мысль Ленин раскрыл и развил и в самом докладе на съезде, опять повторяя, что полоса пропаганды декретами прошла, «а мы этого не хотим понять»[499].

Показательно также, что в этом же отчетном докладе он специально остановился на вопросе не только о задачах улучшения работы Совнаркома, но и о повышении роли ВЦИК и расширении именно его законодательной деятельности. «Надо добиться,— говорил Владимир Ильич,— чтобы ВЦИК работал более энергично и правильно собирался на сессиях, которые должны быть более длительными. Сессии должны обсуждать проекты законов, которые иногда наспех вносятся в Совнарком без обязательной надобности»[500].

В дальнейшем основная линия на усиление роли ВЦИК, в частности в определении основ советского законодательства, получила свое закрепление в Конституции СССР 1924 г.

[188]

В монографии рассмотрено значение комплекса источников, в центре которых находятся протоколы Совнаркома РСФСР по трем основным направлениям.

Во-первых, общая характеристика всего комплекса протоколов СНК в его совокупности (протоколы БСНК, МСНК, Совета Обороны и СТО) за весь изучаемый период.

Во-вторых, анализ состава Совнаркома и его деятельности в эти же годы.

Наконец, в-третьих, отражение в этом комплексе источников особенностей деятельности Советского государства — государства нового типа, складывание на этой основе принципов и методов организации работы Совнаркома под руководством В. И. Ленина.

Протоколы СНК за 1917—1922 гг. дают возможность раскрыть историческую значимость опыта работы Советского правительства под непосредственным руководством В. И. Ленина, формирование принципов государственного управления, которые вытекают из единства теории и практики, из познания и использования законов общественного развития в интересах построения социалистического общества.

В системе источников, отражающих государственную деятельность В. И. Ленина, протоколы СНК, Совета Обороны и СТО являются центральными. В них содержится огромная информация для характеристики ленинского стиля государственного управления, таких его черт, как деловитость, высокий уровень организованности и дисциплины, персональная ответственность, проверка исполнения, подбор кадров, учет их практического опыта, творческая инициатива.

Изученные источники раскрывают процесс формирования и развития принципа систематической постоянной и широкой отчетности государственных органов сверху донизу и снизу доверху. Составленный В. И. Лениным план отчета ВСНХ ориентирован на обобщение опыта борьбы с синдикализмом, на необходимость освещения новой роли профсоюзов в управлении производством[501].

В работе прослеживается, как на протяжении 1917—1922 гг. постоянно совершенствовались эти принципы отчетности, какие огромные богатства фактов содержатся в опубликованных и оставшихся в архивах отчетах центральных и местных органов власти. Вместе с тем выяснилась и другая сторона ленинского требования постановки отчетности — она должна быть гласной, обращен-

[189]

ной к самым широким массам, в доступной для рядового рабочего и крестьянина форме, изложена ясным и простым языком. Эти ленинские требования особенно тщательно разработаны в группе документов, связанных с подготовкой «Хрестоматии для широких масс по вопросу о Конституции и законодательстве РСФСР».

Важный вывод, сформулированный В. И. Лениным, вытекает из всего опыта постановки отчетности. Отчетность должна была обеспечивать подлинный взаимоконтроль «распоряжений центра практикой мест и практики мест руководством центра»[502].

Из проведенного анализа видно, что протоколы СНК, СО и СТО необходимо рассматривать в единстве с приложениями к протоколам, повестками дня заседаний, списками присутствующих. В то же время каждый из этих структурных элементов представляет самостоятельный интерес, имеет свои особенности. На следующей ступени анализа выявляется необходимость изучения протоколов в единстве с такими комплексами источников, как Декреты Советской власти, принятые в 1917—1922 гг., отчетные документы наркоматов и ведомств, мемуары соратников В. И. Ленина — государственных и партийных деятелей, а также воспоминания работников центрального государственного аппарата.

Изучение состава Совета Народных Комиссаров показывает, что советское правительство, возглавляемое В. И. Лениным, состояло из людей, прошедших замечательную школу революционной борьбы. Подавляющее большинство членов СНК вступили в партию до революции 1917 г., две трети этого состава начали свою революционную деятельность еще в конце прошлого века или до первой российской революции. Большая часть членов Совнаркома — люди всесторонне образованные, воспитанники Петербургского, Московского и других университетов, высших школ: России и зарубежных школ. Они прошли и другие «университеты» — царские тюрьмы, каторгу, ссылку. Биография этих людей — это вместе с тем часть биографии самого В. И. Ленина.

Через весь комплекс изученных источников проходит ленинская идея создания максимально экономичного, гибкого, тесно связанного с массами, четко организованного, строго дисциплинированного государственного аппарата. Как видно из использованных источников, В. И. Ленин считал реализацию этих принципов условием успешной борьбы с бюрократизмом.

Государственную деятельность В. И. Ленина пронизывала подлинная большевистская партийность. Невозможно отделить Ленина как государственного руководителя от Ленина — вождя Коммунистической партии. Вся его работа в качестве главы советского правительства была образцом партийности, примером последовательного и неуклонного осуществления линии партии как руководящей и направляющей силы общества. Он всегда опирался на коллективный разум партии и ее боевого штаба —

[190]

 Центрального Комитета. Партийность в работе определяла также суровую непреклонность, твердость, решительность и непримиримость в борьбе со всеми, кто мешал победному движению страны к социализму.

Советским людям чрезвычайно дороги каждая строка, каждая черта, каждая деталь многогранной государственной деятельности В. И. Ленина, проявившиеся и в вопросах организации работы аппарата СНК, и в истории его основных комиссий — Малого СНК, Совета Обороны и СТО.

С тех пор минуло несколько десятилетий, в течение которых наша страна прошла огромный славный, хотя и трудный путь исторического развития.

Конечно, с развитием и укреплением Советского государства формы его организации и структура государственных органов, их функций неизбежно и закономерно претерпевали известные изменения, что нашло отражение в Основном Законе нашего общества. Советские Конституции 1918 и 1924 гг. являлись конституциями переходного периода от капитализма к социализму. Конституция СССР 1936 г.— Конституция победившего социализма, а Конституция СССР 1977 г.— Конституция зрелого, развитого социалистического общества. Каждый из этих исторических этапов знаменовал новые крупные достижения в совершенствовании всей политической системы советского общества. Но ленинские принципы партийного и государственного руководства, кардинальные положения марксистско-ленинской теории, на которой они основывались, оставались всегда и останутся впредь незыблемыми и непреходящими.

Как подчеркивает Л. И. Брежнев, важное условие успеха партийного и государственного руководства заключается в ленинском стиле работы. «Ленинский стиль — это стиль творческий, чуждый субъективизму, проникнутый научным подходом ко всем общественным процессам. Он предполагает высокую требовательность к себе и другим, исключает самодовольство, противостоит любым проявлениям бюрократизма и формализма»[503].

Жизнеспособность и плодотворность ленинских принципов государственного управления подтверждена всей практикой социалистического и коммунистического строительства, и поэтому они полностью сохраняют свое значение на современном этапе развитого социалистического общества в СССР.

Бесценный опыт работы ленинского Совнаркома всегда будет служить немеркнущим образцом и вдохновляющим примером во всей деятельности Коммунистической партии, в ее борьбе за постоянное улучшение и совершенствование советского государственного аппарата, за а достижение основной цели — построения коммунистического общества.