Пудалов Б.М. Нижегородское Поволжье первой трети XV века (Новый источник)

            Первая треть XV века для Нижегородской земли ознаменовалась усилением борьбы потомков суздальско-нижегородских великих князей с правителями Московской Руси за «дедину и отчину». В попытках восстановить великое княжение участвовали обе ветви суздальского княжеского дома – Дмитриевичи (Василий «Кирдяпа» и Семен) и Борисовичи (Даниил и Иван «Тугой Лук»). Летописные своды XV века, основной источник по истории этой борьбы, излагают события с промосковских позиций, о многом умалчивая. Поэтому для изучения истории Нижегородского Поволжья в первой трети XV века необходим поиск дополнительных источников.

            Потребность в новых источниках возникает при изучении деятельности князя Даниила Борисовича – наиболее последовательного противника Москвы. В биографии этого – последнего с титулом «великий князь» суздальский, нижегородский и городецкий – особенно много неясностей. Сын вел.кн.Бориса Константиновича, Даниил родился приблизительно в 1370 г.; после присоединения Н.Новгорода к Московскому государству бежал в Орду; с помощью ордынцев вернул «отчину» к 1411 г., разгромив московское войско в битве у с.Лысково и совершив набег на Владимир; вновь утратил княжение в 1414 г. и бежал в Орду; в 1417 г. вместе с братом Иваном Борисовичем явился в Москву, примирившись с вел.кн.Василием Дмитриевичем, но через год вновь бежал в Орду. После этого Даниил в летописях не упоминается. Из актового материала известно, что к 1444 г. Даниила не было в живых: его жена Мария в данной Суздальскому Спасо-Евфимьеву монастырю именовалась вдвой, черницей Мариной1 Глухое молчание источников дало основание А.В.Экземплярскому считать, что в 1418 г. Даниил Борисович умер, так и не вернув великое княжение нижегородское и суздальское и оставаясь ордынским беглецом.2 Но этому противоречит жалованная грамота Даниила Борисовича архимандриту Благовещенского монастыря Малахии на село Мигино, Лысковские и Курмышские пустоши и пустынку на Столбищах, где сказано: «А дана грамота маиа в 8 того лета, коли князь великий Данило Борисович вышол на свою очину от Махметя царя в другий ряд».3 Следовательно, князь опять-таки с помощью ордынцев вторично вернул себе нижегородскую «отчину». По косвенному датирующему признаку – появлению Улу-Мухаммеда в Нижегородском Поволжье («от Махметя царя») – возвращение Даниила на великое княжение и выдачу им грамоты можно датировать либо 1426 г. (первое вмешательство Улу-Мухаммеда в русские дела)4 , либо 1440-ми годами (второе появление хана в регионе).5 В.А.Кучкин датирует грамоту 1442 г. и считает, что Даниил умер между 1442-1444 гг.6  В любом случае, однако, неясно, сохранял ли Даниил Борисович великое княжение до своей смерти и где и при каких обстоятельствах он умер.

            Прояснить судьбу кн.Даниила помогает рукописный сборник, хранящийся в Российской государственной библиотеке. Интересующая нас часть конволюта (л.1-114) надежно датируется по палеографическим признакам серединой XV в. Среди статей, предназначенных для монашеского чтения, переписаны два произведения, имеющих  нижегородское происхождение. Одно из них – «Правило Святыя горы» (послание Досифея, архимандрита Нижегородского Печерского монастыря, игумену Спасо-Прилуцкого монастыря Пахомию о монашеских обычаях на Афоне) – ранее уже публиковалось по другому списку.7 Второе произведение (л.53-55об.) вводится в научный оборот впервые. Это текст молитвы, произнесенной митрополитом Фотием над гробом кн.Даниила Борисовича. Дата и место похорон кн.Даниила в молитве не указаны, но анализ приводимого в приложении текста позволяет сделать следующие выводы:

1). Даниил Борисович умер не позднее 1431 г. (1 июня или 2 июля – дата смерти отпевавшего его Фотия). Датой между 1426-1431 гг. следует датировать его вторичное вокняжение с помощью Улу-Мухаммеда и грамоту Благовещенскому монастырю.

2). Участие митрополита в отпевании и произнесение им надгробной молитвы – бесспорное свидетельство высокого статуса Даниила в глазах московских властей (Фотий в этот период был регентом при малолетнем вел.кн.Василии Васильевиче). Следовательно, Даниил умер великим князем суздальско-нижегородским, а не ордынским беглецом. Хотя интересно отметить, что Фотий все же воздержался от именования Даниила великим князем.

3) Можно предполагать, что похороны происходили в Суздале, так как «Нижегородский Чиновник», восходящий к Синодику Спасо-Преображенского собора, не упоминает Даниила Борисовича.8

            Привлечение дополнительного, внелетописного источника позволяет выстроить цепочку событий. После смерти великого князя московского Василия Дмитриевича (27.02.1425) начинается междоусобица: князь звенигородский и галицкий Юрий Дмитриевич бежит через Галич в Нижний Новгород, а при наступлении московской рати кн.Константина Дмитриевича уходит за Суру. Видимо, укрепления Н.Новгорода были ненадежны или повреждены за годы предыдущих усобиц (Кремлю Юрий предпочел реку), а сами события происходили летом – ранней осенью (река не подо льдом). Противостояние закончилось ничем, князья «гнезда Калиты» отбыли восвояси, в Поволжье появляется Улу-Мухаммед и… Видимо, зимой 1425/26 г., традиционным маршрутом по льду Волги, с ярлыком «от Махметя царя» и союзными ордынцами на суздальско-нижегородскую «отчину» возвращается Даниил Борисович. Москве, занятой внутренними усобицами, оставалось «не заметить» его вокняжение и промолчать о нем в летописях. У самого же Даниила Борисовича явно не хватало сил для более активного натиска на Москву: край был сильно разорен за 1392-1425 гг. (Городец был уничтожен полностью, а Нижний, который разоряли по меньшей мере четырежды, наверняка лежал в руинах). Даниилу оставалось лишь засесть в Суздале, организовав управление краем (в грамоте упомянуты чины великокняжеской администрации) и не вмешиваясь в общерусские дела. В выигрыше, как всегда, оказалась Орда: в конце 1428-начале 1429 гг. татары впервые совершили набег на Галич, «изгоном» взяли Кострому, Лух, Плесо и с полоном отошли Волгой на Низ. Ордынцы явно не опасались удара с тыла – вероятно, благодаря Даниилу Борисовичу, обеспечивавшему этот тыл. Можно предполагать, что смерть князя наступила к 1429 г.: поездка Фотия в Суздаль в 1430-31 гг. маловероятна в силу личных обстоятельств жизни митрополита. Не исключено, что причиной смерти Даниила Борисовича могла стать эпидемия черной оспы, прокатившаяся по Северо-Восточной Руси во второй половине 1420-ых годов: судя по тексту надгробной молитвы, князь умер не в схиме (то есть внезапно?).

Прибытие митрополита Фотия на похороны положило начало примирению московских правителей с династией Борисовичей. Объективным условием примирения стало, по-видимому, отсутствие потомства у Даниила: сыновья-наследники не упоминаются в тексте надгробного слова. По другим источникам известно, что сын Даниила, княжич Василий (видимо, первенец), умер в 1390 г. («ун бе»)9; судьба другого сына, Ивана-Довлата (странное двойное имя!), единожды упомянутого в Ермолинской летописи в связи с набегом хана Талыча на Владимир10 , неизвестна. Отсутствие прямых наследников привело к какому-то компромиссу, в результате которого отпрыск младшей ветви суздальского княжеского дома Александр «Взметень» (сын Ивана Борисовича и племянник Даниила) становится служилым князем Московского государства.