Кордюков В.И. История рода Агафониковых в документах семейного архива

      Генеалогия православного духовенства в последние годы привлекает серьёзное внимание исследователей. “Колокольное дворянство”, как порой иронично его называли, по мере постепенного снижения в XIX в. межсословных  барьеров, давало для славы России все больше замечательных имен [1]. Век двадцатый, ввергнув Россию в череду небывалых трагедий, поставил духовенство на грань физического исчезновения, разрушил условия семейного преемства внутри него, но, в то же время, явил миру примеры великих подвигов священноисповедничества и священномученичества. Дети гонимых “служителей культа” нередко, если им удавалось правдами и неправдами пройти сквозь сито анкетного отбора и получить хорошее профессиональное образование (до 1936 г. это было возможно только путем обмана или публичного отречения от отца), становились видными учеными, художниками, музыкантами [2]. Пример такой трудной передачи накопленного духовного потенциала от поколения к поколению – история рода Агафониковых, продолжающаяся без малого три века.

      Фамилия “Агафоников”, образованная  от календарного имени Агафоник, в вятских дореволюционных источниках встречается довольно часто [3]. Впервые она появляется в списке учеников Вятской славяно-латинской школы – трудного детища известного просветителя епископа Лаврентия Горки, предшественницы Вятской духовной семинарии [4]. Речь идёт о Петре Андреевиче, родившемся в 1725 г., – сыне попа Николаевской церкви с. Юмы Котельничского уезда Андрея Савиновича [5] (фамилии священников в документах того времени часто не указывались, однако известно, что в молодости, живя у деда Сергея Скурихина, церковного сторожа с. Богородского (ныне – п. Ленинское, центр Шабалинского р-на), Андрей носил фамилию Судницын [6]; не исключено, что звучную фамилию его сын получил как награду за школьные успехи).   Впоследствии он был дьячком сёл Юма и Ацвеж. За свою долгую жизнь (умер в 1788(?) г.) Пётр был трижды женат и имел девятерых детей, в том числе семерых сыновей. Можно предположить, что все многочисленные носители этой фамилии, жившие на Вятке вплоть до середины прошлого века, – потомки образованного, но не совсем богопослушного в отношении брака Петра Андреевича, и его сыновей: Назара (р. 1745 или 1746 г.), Потапа (р. 1753), Андрея (р. 1764) и Максима (р. 1774) (Осип (р. 1751), Иван или Архип (р. 1776) и Димитрий (р. 1782), вероятно, умерли в детстве) [7].

      Его третий сын Потап служил, как и его отец, дьячком в с. Юма [8]. Дважды вступал в брак и имел пятерых детей. Умер до 1804 г.

      Единственный его сын Савин (его сестры: Дарья (р. 1776), Евдокия (р. 1777 или 1780), Марина (р. 1780 или 1781) и Марфа (р. 1786)) родился в 1778 или 1779 г. Как указано в клировой ведомости, “произведён Епископом Вятским Амвросием 31.12.1796 в с. Круглыжское, из оного по указу Духовной консистории 28.06.1801 в с. Юма, поведения нехудого и в должностях неисправным не замечен”. Его жена, Иулиания Ермиловна, по его смерти осталась жить в том же селе и с 1823 г. была определена там просвирней [9].

      Ранняя генеалогия в семейном архиве Агафониковых не представлена. Вот что пишет в начале 1930-х тогдашний глава рода священномученик Николай [10, с. 219-220]:

      «Мой покойный отец, Владимир Яковлевич Агафоников был сын тоже дьячка села Ильинского Яранского уезда (верстах в 5 (в 10 км – В.К.) от слободы Кукарки, ныне Советска) Иакова Савиновича Агафоникова. Немного что поведал мне родитель о своем рано умершем его отце, а моем дедушке.

      О дальнейшем роде Иакова Савиновича мне известно только, что он сам был сын тоже дьячка села Юмы, Котельнического уезда Савина (по отчеству не знаю) и супруги его Иулиании (отчества также не знаю), икону ангелов которых муч. Савина и Иулиании родители сохранили до наших дней».

      Младший из четырёх сыновей Савина Яков родился в 1813 г. (его старшие братья: Афанасий (р. 1799), Аврамий (р. 1801) и Андрей (р. 1811)) обучался высшем отделении Вятского уездного  духовного училища. C 21.09.1831 по указу Вятской Духовной Консистории – дьячок с. Красногорского Котельнической округи. 25.01.1835 переведён в с. Ильинское Яранского у. Посвящён в стихарь Преосвященным Нилом 07.06.1837. Был судим за пьянство и другие пороки (согласно клировой ведомости 1838 г.). За 1845 г. имеется запись: “Поведения хорошего”. Умер Яков Савинович около 1847 г. Его жена, Мария Кузьминична (урождённая Мотрохина), пережила мужа более чем на сорок лет. Воспитанник I класса Вятской духовной семинарии Николай Агафоников 9 декабря 1891 г., среди прочего, запишет в дневнике [11]:

      «Я получил из дома письмо, в котором было написано, что умерла у меня бабушка»

      Владимир, младший из детей супругов, родился летом 1843 г. Через несколько лет по смерти мужа, в 1851 г., его мать нашла себе место просвирни в с. Архангельском Котельничского  уезда, на границе с Костромской губернией. Конечно, ей было трудно дать образование всем детям. Две старшие дочери, Любовь и Августа, остались неграмотными, Всеволод по неизвестным причинам вышел из высшего отделения Вятского духовного училища (в 70-е годы он принял монашеский постриг под именем Виссарион, стал иеродиаконом Спаского монастыря г. Орлова, но в середине 80-х за пьянство был изгнан оттуда и лишен сана), а Владимир в 1858 г. был уволен из низшего отделения по болезни – у него сильно развился скрофулёз (золотуха), впоследствии отразившийся на слухе.

      К шестнадцати годам Владимир вполне окреп в трудах по хозяйству, и мать решила его куда-нибудь пристроить. В декабре 1859 г. епископом Вятским Преосвященным Елпидифором был определён на должность указного пономаря в Троицкий храм с. Медяна Вятского уезда (ныне – с. Медяны Юрьянского района) [12]. Туда же осенью 1863 г. был назначен и известный впоследствии пастырь-подвижник, законоучитель и проповедник Николай Михайлович Зубарев (1839 – 1901) (кстати, обладавший великолепным басом и до этого певший в архиерейском хоре под управлением вятского композитора Александра Андреевича Осокина), который оказывал большое и благотворное влияние на семью Агафониковых.

      «Но вот, волею судеб Божиих, настало видно для него раннее время и вступить уже в семейную жизнь. Родная матушка его, Мария Кузьмовна, живя от него вдали, за 150 верст, побоялась, как бы ее Володенька не опустился и не испортился нравственно, решилась поженить его и как говорили тогда «пристроить». Сказано – сделано. Видимо и Володенька ее не перечил ей и был сам не прочь от этого, да кстати, очевидно, ему уже и приглянулась бойкая, живая, симпатичная, трудолюбивая и энергичная девушка у его сослуживца – дьячка Андрея Яковлевича и Пелагии Ивановны Трониных. «Машенька», (как папаша и звал ее всю свою жизнь и как назвал ее после ее смерти в последние минуты своей жизни в бреду). хотя и была старше ее первая дочь у Андрея Яковлевича, Аннушка, но юноше Володиньке, видимо, более понравилась живая и миловидная Машенька и… свершилось, по воле Божией, согласно желанию Володиньки. Родители сошлись, по обычаю благословили парочку и поженили. Что-то не было разговора у меня ни с отцом, ни с матерью о всех деталях сватовства и самого брака и история о сем теперь сокрыта временем и могильной тайной [10, c. 226]».

      После рождения дочери Ольги в июне 1865 г. Владимир Яковлевич через год, по указу епископа Агафангела, был переведён в Троицкую церковь с. Лекмб Слободского уезда внештатным дьячком. Осенью следующего года в семье родилась Антонина (1867 – 1919). Ещё одна дочь и двое сыновей умерли в детском возрасте.

      «Если жилось сравнительно хорошо моим родителям в с. Лекме в материальном отношении, то, по отзыву сестер моих Ольги и Антонины, неважно жилось им в отношении нравственном, т.к. покойный родитель отчасти по молодости и легкомыслию своему часто попадал в компанию поклонников Бахусу и этим самым вносил дезорганизацию в свою семейную жизнь: обижал мать, ревновал ее к своему сослуживцу, псаломщику Помысову, (по словам сестер) доводил семью до больших лишений; в довершение всего много страдали мои  оба родителя и от произвола местного настоятеля, протоиерея Иоанна, кажется Кибардина, бывшего к тому же тогда еще и грозным на весь округ благочинным. Конечно, если попадало от него его сослуживцам-священникам, то что говорить о низших членах причта. Это были, в полном смысле слова, рабы, которыми владели подобные личности, в то помещичье время, как хотели. Посылал, например, этот благочинный моего отца в ночь, в полнучь с пакетами по благочинию и отец мой безропотно и рабски-послушно запрягал свою лошадку и ехал, куда прикажут бесплатно, из рабского послушания [10, c. 239-240]..»

      В 1876 г. родился сын Николай. Агафониковы к тому времени обзавелись хозяйством и собственным домиком. Однако в том же году определением Святейшего Синода № 897 было установлено новое расписание приходов и причтов в четырёх епархиях, включая и Вятскую (Высочайше утверждено 24.04.1876). Сверхштатным дьячкам было предложено подыскивать места псаломщиков. В 1880 г. такое место нашлось в с. Салтакъял Уржумского уезда, однако служил там Владимир Яковлевич лишь лето: представилась возможность поменяться местами с одним из псаломщиков    села Медяна, где еще жила мать Марии Андреевны Пелагия Ивановна (урожденная Замятина). В декабре 1881 г. родился сын Александр, а в 1885 – Василий. Их крёстным отцом согласился быть о. Николай Зубарев и в дальнейшем строго наблюдал за ними, благо вдовствующий бездетный священник и Агафониковы жили в одном двухэтажном доме: первый – наверху, вторые – внизу (дом сохранился и используется православной общиной как молитвенный).

      «Вследствие крайней нужды, при многочисленной семье (из 5-ти человек детей) и при скудных доходах (когда приходилось получать по 150 рублей в год), естественно мои родители так и не могли дать образование своим дочерям, а моим родным сестрам, Ольге и Антонине, почему последние часто р1етовали на них и, помню, с покойной мамашей часто вступали в конфликт, боясь в то же время сказать что-либо по этому вопросу строгому отцу, но во что бы то ни стало решили дать образование своему первенцу сыну, поставив на карту, что называется, все свое добро… И вот, тут-то и спасал их, бывало тот же незабвенный о. Николай, который ценя услуги и можно сказать рабское послушание своего любимого простеца-псаломщика, настолько привязан был к нашей семье, что при появлении на свет моих родных братьев Александра и Василия, согласился быть крестным отцом их при Святом крещении [10, c. 260-261]..»

  Священномученик Николай в детстве                         Владимир Яковлевич и Мария Андреевна Агафониковы с сыновьями Александром и Василием

      Уже  пяти – шести лет Николай  научился читать, а с семи, когда начал ходить в начальное народное училище, отлично читал не только по-русски, но и по-славянски, пономарил, пел и читал на клиросе. С третьего класса духовного училища пел в архиерейском хоре под управлением известнейшего вятского регента – Никанора Степановича Любимова

      Пению в семье обучала исключительно мать, т. к. у отца, с детства глуховатого, не было музыкального слуха и пел он благодаря привычке и тренировке всё того же Н.М. Зубарева. У Марии Андреевны, напротив, был удивительно тонкий слух, прекрасное сопрано и хорошая музыкальная память. Уже в зрелые годы священномученик Николай с теплотой вспоминает вечера в семейном кругу [10, c. 272-273]..

      «Живо помню эти длинные, зимние, вечерние сумерки. Отца дома нет: он уехал в приход “за ругой” (т.е. по сбору хлеба – ржи, овса; шерсти, льна и т.п.). Тихо потрескивает наша голландская печка. Около нее собрались мы всей своей семьей – три брата и две сестры около матери и вот она родимая наша вдруг затягивает: “Помощник и покровитель”, подхватывает тотчас же старшая, тоже музыкальная, милая наша сестра Олинька, за ней тянется и сестра Антонина (а у ней не было слуха – она в отца) – затем “Богородице Дево”, “Отче наш”, “Достойно”, что впоследствии распевали с ними и мы, подросшие братья, а там – после церковного пения – запевает наша неутомимая, бывало, родная певица “Стонет сизый голубочек”, “Среди долины ровныя”, “Буря мглою небо кроет”, “Небо чисто, небо ясно”, “Скажи мне, ветка Палестины”, “Лучина, лучинушка”, “Под вечер осенью ненастной” и прочее прочее… Какая это была семейная идиллия, когда забывались всякие дневные дрязги, ссоры, брани, неприятности из-за меня, постоянно надоедавшего сестрам своими мальчишескими выходками, какое это для нас детей было блаженство, когда мы и сами научились в конце концов подтягивать своему родному хору своими детскими голосишками.

      Как сейчас помню, как брат Александр, будучи лет 5-ти усвоил мотив песни-стихотворения: “Скажи мне, ветка Палестины”, но не понимал и не знал слов этой песни, курьезно распевал: “Скажи мне, ветка болести”…»

      Все три сына, к радости стареющих родителей, стали священниками. В годы гонений они твердо придерживались канонов православия, подвергались притеснениям и арестам и, наконец, на исходе страшного 1937-го, приняли мученическую кончину за забором подмосковного полигона НКВД в Бутове.

      Николай окончил курс семинарии в 1897 г., после чего был псаломщиком Николаевской церкви г. Слободского, став первым регентом знаменитого впоследствии хора [13]. Одновременно он был назначен законоучителем Слободской начальной школы известного на Вятке благотворителя, старосты все той же Николаевской церкви М.П. Ончукова. В феврале  1899 г. женился на дочери диакона с. Волкова Нине Васильевне Федоровой (1878 – 1956) и был рукоположен в священника к Вознесенской церкви с.Загарье Вятского уезда, где и прослужил   17 лет. Тогда же о. Николай был   назначен законоучителем Загарской земской (в ведении Министерства народного просвещения) школы. Первую половину 900-х молодой пастырь длительными периодами вёл дневник, в котором достаточно полно отразилась его повседневная жизнь: служебные поездки, разнообразные встречи, семейные события, досуг [14]. В отдельной тетрадке карманного формата имеется описание паломнической поездки к мощам Феодосия Черниговского в 1902 г. (опубликовано в № 1 приходского журнала “Двери” (п. Ерино) за 2002 г.) [15]. С конца 1910 г. он – заведующий  Загарской церковно-приходской школы, с марта того же года – духовный следователь по первому благочинническому округу. С 1909 по 1912 год участвовал в съездах депутатов духовенства Вятского училищного округа, избирался на них делопроизводителем. В апреле 1909 г., ко дню Святой Пасхи, Преосвященный Филарет преподал о. Николаю архипастырское благословение  за руководство церковным хором. В том же году он состоял членом-соревнователем Братства для вспомоществования бедным воспитанницам  Вятского епархиального женского училища.

      В 1916 г. хор загарской Вознесенской церкви получает высокую оценку в епархиальной печати. Отмечается, что “для спевок в доме отца настоятеля имеется скрипка и фисгармония” [16].  Надо сказать, что о. Николай не только регентовал в своей церкви, но и работал с другими хорами. Так, в 1915 г. в приюте Бобина на благотворительном концерте “пели с о. Николаем певцы из г. Вятки” [17].

       Как “наиболее выдающееся событие из церковно-школьной жизни” о. благочинный в рапорте за 1916 г. отмечает майскую двухдневную экскурсию девочек, окончивших курс в Загарской церковно-приходской школе, в г. Вятку “во главе со своим законоучителем – священником Н. Агафонниковым (так в тексте – В.К.) и местными учительницами” [18]. После обширной экскурсионной программы в Спасском народном доме, где они останавливались, для них было устроено “чтение со световыми картинками” “Жизнь за царя”, а после чтения экскурсантки “пели изученные ими духовные стишки под аккомпанимент фисгармонии”.

      В том же году о. Николай был назначен уездным наблюдателем церковно-приходских школ Вятского уезда и определён на священническое место к Вятскому Спасскому собору без права получения доходов [19]: тогда же он был утверждён в должности законоучителя Вятского 4-го начального училища [20].

      15 декабря 1917 г., в связи с отделением школы от церкви, о. Николай перемещён на священническую вакансию Вятского Преображенского женского монастыря [21]. Об этом времени Лидия Николаевна Агафонникова вспоминала в конце жизни:

       «В 1917 г. вся наша семья подвергалась обыскам, ночным посещениям: искали золото, которого у нас не было. Семья была 10 чел., работал только один папа и они с мамой еле-еле сводили концы с концами [22]».

      Чтобы семья могла выжить в условиях военного коммунизма, отец семейства 8 ноября 1918 г. устроился во вновь образованный Вятский народный университет заведующим хозяйственной частью. В семейном архиве сохранился именной список подлежащих призыву рабочих и служащих этого учреждения, который для о. Николая был удостоверением личности вплоть до выдачи паспорта в 1933 г.

      23 января 1923 г. на общем благочинническом собрании г. Вятки, уже протоиерей, о.. Николай был избран в состав Епархиального управления, независимого от обновленческого Высшего церковного управления [23]. В конце февраля был арестован как член группы из 6 человек, будто бы препятствующей деятельности обновленцев [24]. Нейтрализуя наиболее активных последователей Патриарха Тихона, безбожная власть расчитывала максимально углубить внутрицерковный раскол накануне намечавшегося обновленцами “всероссийского съезда”  (со слов Ерминингельда Александровича Агафоникова известно, что примерно тогда же подвергался аресту и его отец). Группа была этапирована в Москву. В заключении о. Николая часто навещает дочь Варвара, “ходатайствует где только можно” (из сохранившегося письма семье в Вятку). После освобождения в июле из Бутырской тюрьмы священномученик  вернулся в Вятку и осенью от епископа Авраамия (Дернова) получил назначение в Знаменскую (Царёво-Константиновскую) церковь. Через 3 года, осенью же о. Николай встречается в г. Глазове с временным управляющим Вятской епархией Епископом Глазовским священноисповедником владыкой Виктором (Островидовым) (†2.05.1934). Владыка, видимо, пользуясь непроверенной информацией, обвинил прот. о. Николая в связях с обновленцами и незаконном получении  замещаемого им места. С горечью и болью пишет священномученик в письмах духовным чадам и членам семьи о невозможности для себя дальнейшего служения в Вятке [25]. Вероятно, в ноябре, он уезжает к сыну Герману в г. Подольск. В конце декабря находит свободное место в с. Ворсине Подольского р-на и едет “на утверждение” в г. Богородск (ныне Ногинск). В 1928 г. о. Николай получает назначение к Покровской церкви с. Ерино того же района.

      “Папа имел все награды, являлся митрофорным протоиереем и имел палицу, был благочинным Подольского района… И где бы он ни служил,  всегда пользовался заслуженным уважением и любовью,”- писала в последние годы жизни Лидия Николаевна [22].

      16 октября 1937 г. подольский благочинный был арестован и содержался, как чуть раньше его брат о. Александр, в Серпуховской тюрьме. На основании свидетельских показаний был обвинен в “антисоветской деятельности среди населения”, проводимой им якобы совместно с “контрреволюционно настроенной группой лиц”. 5 ноября по постановлению тройки при УНКВД СССР по Московской области священномученик был расстрелян [26].

      Сщмч. Николай имел разносторонние интеллектуальные интересы, читал как  духовную, так и светскую литературу, любил русских классиков XIX в., ценил за правдивость “Очерки бурсы” Н.Г. Помяловского; не принимал поэзии В.В. Маяковского, из-за чего у него бывали горячие споры с сыном Владимиром [27]. Пытаясь понять истоки коммунистической идеологии, по воспоминаниям младшей дочери, читал марксов “Капитал”. Сохранился тематический указатель статей из церковной периодики начала ХХ века по самым разным вопросам общественной и духовной жизни. К примеру, на букву “П” отмечены крестиками темы: партийная борьба (Церковные ведомости, 1907 г., № 44), право и правда (Там же, № 50), пост с медицинской точки зрения (Воскресный день, 1908 г., № 33), почитание святых (Там же, 1912 г., № 27) [14].

      Александр по увольнении из V класса семинарии    был oпределён на должность учителя Сычёвской церкви-школы родного медянского прихода, но через полгода согласно прошению был определён на дьяконскую вакансию к церкви с. Кырчан Нолинского уезда (ныне – с. Кырчаны) и рукоположен в сан диакона. 7 октября 1904 г. о. Александр женился на дочери умершего диакона с. Макарье Надежде Николаевне Лупповой (1881 – 1933), а осенью 1906 г. был определён на священническую вакансию к церкви с. Тойкин Сарапульского уезда и рукоположен в иерея. Через год – перемещен к церкви с. Монастырщина Орловского уезда (ныне – Оричевского р-на). Летом 1915 г. перемещён на вторую священническую вакансию к Рождественской (Спасской) церкви с. Спас-Талицы. По избранию духовенства благочиннического округа был  депутатом на епархиальном съезде 1911 года и на Вятском окружном училищном съезде 1913 г. С начала 1910-х состоял действительным членом новообразованного Вятского церковно-певческого общества [28]. Весной 1912 г. был награждён набедренником, а осенью 1914 г. получил архипастырское благословение “за труды по церковно-школьному делу” [29].

      В 1916 г. в сёлах Истобенском и Спас-Талице и некоторых других, согласно рапорту благочинного I округа Орловского уезда, при содействии духовенства были образованы общества потребителей, которые немало помогали крестьянам переносить тяготы военного времени. Были открыты просветительские кружки, которые устраивали чтения на религиозно-нравственные, исторические и сельскохозяйственные темы с “туманными картинками” [30].

      В 1917 г. ко дню Святой Пасхи резолюцией епископа Вятского и Слободского Преосвященного Никандра “за отлично-усердную службу” о. Александр был награждён скуфьёй, а вскоре после этого был избран и утверждён в должности благочинного по I округу Орловского уезда; с 1915 по 1917 год снова избирался депутатом на епархиальные съезды [31].

      С 19 июля 1919 года о. Александр служил в Троицком соборе г. Котельнича [32]; дважды исполнял обязанности благочинного – с октября 1921 г.. по март 1922 [33] и в 1925 г., а после ареста епископа Флавиана (Сорокина) в конце года по его благословению принял на себя некоторые функции по управлению новообразованной Котельничской епархией [34].  В январе 1927 г. был арестован одновременно с сосланным в Котельнич митрополитом Кириллом (Смирновым) и осуждён особым совещанием при Коллегии ОГПУ СССР по ст. 58⁶ [35]. Приговор – 3 года ссылки “в Сибирь”, которую отбывал в Кузнецком крае. После освобождения некоторое время служил, как ранее его брат, в Знаменской церкви, а с лета 1931 г. по март 1933 – в Троицкой церкви с. Макарье Вятского уезда [36] – последнем месте службы своего тестя – и, со слов его сына Ерминингельда недолго, – в Преображенском соборе г. Глазова.

      После освобождения некоторое время служил в с. Макарье Вятского уезда – последнем месте службы своего тестя – и, недолго, – в Преображенском соборе г. Глазова. С  осени 1933 года служил в Ильинском храме с. Лемешова Подольского района Московской области. В 1937 г. протоиерей Александр осуждён тройкой при УНКВД СССР по стандартному обвинению “в проведении активной контрреволюционной деятельности… против существующего строя” и приговорён к расстрелу [37].

      Младший из братьев, Василий, шести с половиной лет (за компанию с братом Сашей) начал ходить в церковно-приходскую школу [10, с. 265]. Как и брат Николай, во время учёбы в духовном училище начал петь в архиерейском хоре [38]. В семинарии Василий серьёзно обучался музыке, что было отмечено в свидетельстве об окончании [39]. По окончании курса Вятской духовной семинарии летом 1906 г. женился на дочери умершего дьячка с. Даровского Клавдии Ивановне Кошурниковой (1889 – 1960) и был рукоположен в сан иерея к деревянной церкви  с. Высокая  Мелянда Уржумского уезда (своим названием село обязано расположением на высоком правом берегу р. Вятки; сейчас это с. Мелянда Лебяжского р-на Кировской обл.). Через год по прошению был перемещён на третью священническую вакансию к Введенской церкви с. Нема Нолинского уезда – второй по числу прихожан в благочинническом округе. Одновременно был утверждён заведующим и законоучителем Власовской школы Вятского братства святителя и чудотворца Николая, а также законоучителем Немской земской школы.

      Летом 1910 г. о. Василий был переведён в родное село Медяну. Незадолго до этого, в марте того же года, отец братьев священномучеников, уволенный за штат диаконом в 1905 г., 1910 был рукоположен в иерея, и в последующие годы, по распоряжениям епархиального начальства, временами заменял отсутствующих или болеющих священников епархии (от одной такой командировки 1916 г. сохранилось письмо в Загарье старшему сыну и супруге, Марии Андреевне). Здесь молодой священник продолжал работу и на педагогических должностях; в частности, был законоучителем Чураковского и Высоковского земских училищ. В 1912 г.,  одновременно с братом о. Александром был награждён набедренником “за отлично-уседную службу”.

      6 января 1913 г. был перемещён  к Покровской церкви с. Ситьмы  Нолинского уезда. Был законоучителем в Ерёминском начальном народном училище. В 1915 г. был награждён скуфьёй [40].

      Весной 1920 г. о. Василий получил назначение в Благовещенскую церковь с. Бобино Вятского уезда [41] (с 1914 по 1926 г. там жила и семья диакона-псаломщика о. Валентина Семёновича и Надежды Васильевны Костровых – свойственников сщмч. Николая – дети которых до старости жили в г. Дзержинске Нижегородской обл.). Летними порами о. Василий с м. Клавдией часто принимали уже городских старших братьев с многочисленными семействами. Ходили в лес, начинающийся прямо за околицей, пели, музицировали: до середины 20-х в доме была фисгармония…

      В 1929 г. священник был награжден саном протоиерея, а в конце следующего года о. Василия арестовали по обвинению в организации группы (всего – шесть человек) по ведению антисоветской агитации и саботажу колхозного строительства: статьи 58¹⁰, 58¹¹ и 58¹⁴. Постановление особой тройки ОГПУ гласило: заключить в концлагерь сроком на пять лет [42]. После освобождения в 1934 г. (по решению правительства с 1932 г. в лагерях треста “Дальстрой” для заключённых день считался за два) Василий Владимирович служил священником с. Сущёво Спасского района Горьковской  области (с ноября по февраль), а затем несколько месяцев в храме с. Понюково Шаховского р-на Московской области [43]. Последние два года священномученик пастырствовал в Николаевском храме с. Губино Можайского района.

      9 декабря 1937 г. по постановлению особой тройки о. Василий  был расстрелян [44].

      Место казни и захоронения братьев Агафониковых – так называемый Бутовский полигон (26-й километр Варшавского шоссе), известное теперь не только в России место массовых захоронений жертв сталинских репрессий [45]. 8 мая 1994 г. здесь освящён поклонный крест, с 1996 г. действует деревянный храм Новомучеников и Исповедников Российских, по благословению Патриарха Алексия II действует научно-просветительский центр.

      Потомки братьев Агафониковых живут в Москве и Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде и Рязани, Вологде и Томске [46].

      Все дети отца Николая стали музыкантами.

      Варвара (1900 – 1981) в 1917 г. окончила Вятское епархиальное женское училище. Осенью 1921 г. уехала из Вятки в Москву, перед отъездом передав отцу короткую и маловразумительную записку:

              «Папа, милый папа!

      Судя по тону записки, её отъезд-побег был связан со сложным социальным положением дочери известного в городе священника. На новом месте работала машинисткой в органах прокуратуры (что, очевидно, помогло ей грамотно ходатайствовать за отца в период его заключения в “бутырке”), с сентября 1928 г. – переписчиком в центральном аппарате военного ведомства. Впоследствии окончила музыкальный техникум при Московской консерватории, пела в Республиканской русской хоровой капелле (будучи замужем, она уже носила  фамилию Миронова), в церковных хорах.

      Герман (1901 – 1964), как и его отец, еще в учась духовном училище, пел в архиерейском хоре. Закончил один класс Вятской духовной семинарии. Его брат Владимир незадолго до своей смерти кратко изложил биографию Германа Николаевича:

      Как звёздный час, свой и брата, автор упоминает один замечательный концерт:

      «При Патриархе Алексии Герман Николаевич со своим хором с Пресни и братом Владимиром (у него был хор в Преображенской церкви) дал концерт в Загорске, присутствовал Патриарх и в то время митрополит Пимен. Это было в 1963 году, это был концерт-лекция, знакомство с духовными композиторами исполняемых произведений. Лекцию проводил Герман Николаевич, дирижировали Герман Николаевич и Владимир Николаевич. Сохранились фотографии этого концерта, в зрительном зале Патриарх Алексий, митрополит Пимен [47]».

      Серафим (1903 – 1942) обучался (вместе с братом Владимиром) в Вятском духовном училище; окончил всё тот же музыкальный техникум при консерватории по композиторскому классу в 1929 г. Был композитором, певцом и регентом. Расстрелян по приговору военного трибунала IV Ударной армии, в которой он служил солистом-певцом армейского ансамбля (печально знаменитая статья 58¹⁰, часть вторая); реабилитирован в 90-х [48]. Его дети Маргарита и Всеволод (1929 и 1931 г.р.) и  их потомки в настоящее время проживают в Нижнем Новгороде. М.С. Агафонникова бережно хранит сделанные её матерью из общих тетрадей большого формата семейные фотоальбомы.

      Владимир (1904 – 1979) также окончил окончил техникум, где учились и все старшие дети, был регентом и духовным композитором. В юности пел в Троицком кафедральном соборе, а в 1923 г. был назначен псаломщиком церкви с. Загарья [49] (о. Николай узнал об этом в заключении и послал в письме благословение), где служил, видимо, около года, после чего вместе с братьями уехал в Москву на учёбу. В годы войны был в эвакуации в Ижевске, где работал в театре музакальной комедии, театре кукол, пел в хоре. В последние годы жизни управлял хором в церкви Нечаянной Радости, что в Марьиной Роще г. Москвы [47]. Как и другие дети священномученика, не забывал и родную Вятку, где в 60-70-е годы навещал родственников (по матери), знакомых, интересовался церковно-певческими делами [50]. Помимо биографии брата, о которой говорилось выше, Владимир Николаевич оставил очень короткие, но ценные воспоминания, поясняющие, как передавались музыкальные традиции уже в семье о. Николая:

      «Надо сказать кратко, от кого [мы] получили любовь к музыке и пению. Жила в селе Мария Яковлевна [правильно: Андреевна – В.К..], она была матерью нашего отца, наша бабушка. Она знала до 300 русских народных песен, обладала хорошим голосом и музыкальным слухом. Привила любовь [к музыке] трём своим сыновьям, старший из них Николай был наш отец, он собственно и был продолжатель рода Агафонниковых. Мать немножко играла на фисгармонии, отец самоучкой играл на скрипке. Вечером, нас было 6 человек, 2 девочки и 4 мальчика, заслушивались, когда родители устраивали семейный самодеятельный концерт. Часто отец заставлял нас петь, поставит около себя, сядет за  фисгармонию, даст в руки ноты, хотя их мы знали плохо, и заставлял нас петь, сам воодушевлялся, очень хорошо пел, как он говорил, партитурой, то басом, то тенором, словом, всеми голосами. Помню песни “Соловьем залетным”, “Мчатся тучи”, “Сидел рыбак веселый” [51]»

      Лидия (1910 – 1998) в годы войны окончила Московскую консерваторию по специальности “Сольное пение” и блестяще выдержала экзамен [52].  В студеческие годы исполняла партии  в спектаклях Оперной студии им. С.Т. Шацкого Московской консерватории. В 40-е годы была артисткой хора радио (в первый период войны привлекалась на оборонные работы), в дальнейшем работала в учреждениях культуры подольских заводов: с 1953 г. вела вокал, а с 1963 по 1978 преподавала фортепиано. Выйдя на пенсию, давала уроки музыки на дому. Была солисткой Патриаршего хора (в этом качестве была награждена орденами Русской Православной церкви: преп. Сергия Радонежского III степени в 1985 г. и св. равноапостольной великой кн. Ольги III степени в 1990). Кроме того, в последние годы жизни она была хранительницей основной части семейного архива – фотографий, писем, воспоминаний, дневников, вырезок из газет и отрывных календарей, программ, афиш, родословных, справок о реабилитации родственников и т.п. Почитая отца как святого задолго до его канонизации, Лидия Николаевна много сделала для популяризации его жизни и мученичества.

      Владимир вспоминает, что у  младшего брата Николая (1918 – 1982) был абсолютный слух. Трёхлетним ребёнком он уже свободно подбирал аккорды по любой ноте, с четырёх лет сочинял музыку. Как-то пианист В.В. Софроницкий был в Вятке и ему рассказали о чудо-ребёнке. Шести лет Коля был принят в детскую группу Московской консерватории [51]. В 1950 г. он окончил Ленинградскую консерваторию по классу композиции, был доцентом, а затем и профессором той же консерватории. Н.Н. Агафонников – автор дважды издававшейся книги ”Cимфоническая партитура”, музыкальных произведений различных жанров, в т.ч. и песен. Ввиду того, что с юности Николай Николаевич жил вдали от родственников, в семейном архиве сохранилось несколько сотен его подробных, эмоционально открытых писем.

      Музыкальную династию продолжили внуки и правнуки митрофорного протоиерея, пресвитера Подольского  Николая (Агафоникова).

      Из потомков сщмчч. Александра и Василия, без сомнения, имевших музыкальные и вокальные способности (есть фотография молодого Александра со скрипкой, по ненадежному семейному преданию, работы Страдивари) никто не стал профессиональным музыкантом. Дети младших братьев священномучeнников, по сравнению с  детьми сщмч. Николая, росли в гораздо более суровых условиях, в годы постоянной эскалации административно-экономической войны против Церкви и духовенства, развязанной коммунистической тиранией. Их старшие дети  – Геннадий (р. 1913 г.) у о. Александра, Валерий (1909) и Екатерина (1910) у о. Василия умерли от болезней в первые годы советской власти. Семья о. Александра в начале 30-х жила в Вятке с тремя сыновьями в нищете (ОГПУ не дало ему разрешения проживать в с. Макарье, где он служил) и весной 1933 г. Надежда Николаевна скончалась от тифа.

      Правда, Ерминингельд Александрович (1917 – 2002), еще до ареста отца в 1927 г., пономарил в соборе. Впоследствии ему удалось поступить в Московский механико-машиностроительный институт (МММИ) им. Н.Э. Баумана, по окончании трех курсов которого он работал по специальности на московском “Фрезерe”, затем – в  Подольске. С начала 40-х был эвакуирован вместе с предприятием в Томск. По образованию технолог-машиностроитель (в 50-е годы он закончил высшее образование на вечернем отделении Томского политехнического института), много лет проработал начальником отдела инструментального завода, а в свободное время любил музицировать: неплохо играл на рояле (позднее для экономии места он был заменен хорошим фортепиано); уже в старости осваивал новые для себя музыкальные инструменты. Его дочери, Надежда и Ирина, обучались игре на фортепиано в детстве, а сын Олег Ерминингельдович Агафоников, не имея музыкального образования, поет в самодеятельном хоре ветеранов УВД. Внучка Елена Борисовна Полуэктова окончила музыкально-хоровую школу-студию “Мелодия” Дома творчества детей и молодежи; поступив в 2004 г. на филологическую специальность Томского государственного педагогического университета, продолжает петь в хоре, успешно участвующем в национальных и европейских фестивалях.

      По воспоминаниям Валентина (Валериана) Васильевича Агафонникова (1919 – 1979) в передаче его сестры Ольги Васильевны Кордюковой (р. 1926 г.), отец обучал игре на фисгармонии их старшего брата Николая (р. 1915 г.), но тот занимался очень не охотно; матушка Клавдия не была религиозна и даже склоняла мужа к снятию сана (что в 20-е годы имело массовый характер: многие тогдашние работники интеллектуального труда – бывшие клирики) поэтому дети бывали в церкви от случая к случаю. В конце 20-х семье из обширного дома клира бобинской Благовещенской церкви, испытывая запредельный налоговый гнет, пришлось перебраться в более чем скромное жилище во дворе прихожанина Лалетина, фисгармонии там уже не было. Спустя некоторое время после ареста отца Николай  уехал работать на золотые прииски, позднее получил специальность  и некоторое время работал фельдшером в Рыбинске. В августе 1941 г. он пропал без вести на фронте.

      Отец священномучеников Владимир Яковлевич на склоне лет был обожаем своими внуками (особенно Германом) за добродушие и мягкий юмор. Скончался он, как сказано в архивной справке, “от старости”, 8 июня  1921 г. в Вятке и был похоронен на Богословском кладбище, позднее варварски уничтоженном. Его супруга Мария Андреевна, по словам ее внучки Лидии Николаевны, была похоронена в с. Спас-Талица, и, следовательно, умерла в конце 1910-х, до переезда весной 1919 г. сына, о. Александра, в Вятку, где он четыре месяца прослужил псаломщиком Покровской церкви до назначения на вторую священническую вакансию к котельничскому Троицкому собору [53]. Их старшие дочери вышли замуж по тем временам довольно поздно: Ольга – в 1889 или 1890 г.., а Антонина – в конце 90-х. Мужья, Алексей Евгеньевич Анисимов и Михаил Иванович Кривошеин соответственно, – выходцы из зажиточных крестьянских семей, занимались торговлей и предпринимательством (Анисимовы имели в Глазове пекарню). Антонина умерла в 1919 г. в г. Шадринске “от нервных потрясений” [10, с. 239], а Ольга в середине 30-х здравствовала в г. Казани.

      Продолжавшийся два столетия род иереев и церковнослужителей Агафониковых в своем прежнем качестве прекратился, повинуясь непреодолимой, тотальной мощи военно-бюрократического режима “советской власти” [54]. В то же время род композиторов и музыкантов Агафонниковых продолжается.

1 Лушин А. Н. Родословие православного духовенства в контексте истории русской культуры / А. Н. Лушин // Учен. зап. / Волго-Вят. отд-ние Междунар. Славян. Акад. науки, образования, искусства и культуры. – Н. Новгород, 1998. – Вып. 2.

2  Бигуаа В. Потомки духовного сословия: семья Вороновых / В. Бигуаа // Судьбы людей : Россия ХХ века: Биографии семей как объект социологического исследования. – М., 1996. – Гл. 2. – (Проект “Социодинамика поколений”)

3 Само имя бытовало на Вятке вплоть до ХХ в. В повествовании о проводах в Москву в 1614 г. вятской святыни  – образа Николая Великорецкого – говорится об исцелении “некоторого человека, по имени Агафоник, Анисимов сын” (см.: Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса Св. Николая Чудотворца, Архиепископа Мирликийского, и слава его в России. – М.: ПСТБИ, 2001. – С.. 263, 275), что могло вызвать и впоследствии поддерживать популярность имени среди вятчан. Однако, автор не имеет сведений, что вятский род Агафониковых произошёл от носителя имени Агафоник..

4 Вятская епархия в XVIII в. : (Данные для истории). III. Епархия в 1733 – 1742 гг. // Вят. епарх. ведомости. Отд. лит.-художеств. – 1884. – № 12. – С. 274 – 287. В сноске на с. 284-286 приведен список фамилий учеников за 1739 г., среди которых и Агафоников. Однако, в рукописных источниках того времени, как правило, приводится руссифицированная форма фамилии: Агафонников. К середине XIX, в связи с повышением грамотности делопроизводителей, форма Агафоников становится преобладающей. Через столетие у большей части носителей произошёл возврат к прежней форме. В данном тексте приводятся наиболее поздние документальные формы фамилий представителей рода.       

5 Государственный архив Кировской области, ф. 237, оп. 70, д. 1, л. 137.

6 Российский государственный архив древних актов, ф. 350, оп. 2: д. 3825, л. 263 об. и д. 3829, л.. 438 об.

7 ГАКО, ф. 237, оп. 70, д. 14,  л. 123.

8, Там же, д. 18, л. 269 об.

9 Письмо Е.Н. Мышкина автору от 10.06.1998.

10 Николай (Агафоников), священномученик. Мемуары. Семейная хроника // Династия Агафонниковых: Статьи, воспоминания, дневники / Сост. Н. Ржевская – М.; Подольск: Глобус, 2005. – С. 215–345. – (Сер. Культурно-историческое наследие Подольска, вып. 3),

11 Дневник ученика Вятской Духовной Семинарии 1 класса и 1 отделения Николая Агафоникова. [Начат]    1891 г. августа 20 дня : [Рукоп.].

12 ГАКО, ф. 237, оп. 70, д. 349.

13 Игнатьев А. Церковно-певческое дело в г. Вятке и Вятской епархии / А. Игнатьев // Вят. епарх. ведомости. Отд. неофиц.  – 1916. – № 24. – С. 594–599.

14 Николай (Агафоников), сщмч. Мои записки и дневник: [Рукоп.].

15 Стоит сказать, что и матушка Нина во время поездки в Москву в марте – апреле 1925 г. с сыном Колей в течение трех недель вела дневниковые записи, которые, между прочим, как и упоминавшийся дневник путешествия 1902 г., содержат оценки церковного пения в  некоторых храмах Москвы.

16 Там же, № 8. – С. 183–184.

17 Там же, № 26-27. – С. 632–638.

18 Из жизни епархии // Вят. епарх. ведомости. Отд. неофиц. – 1916. – № 36-37. – С. 749–751.

19 Там же.  Отд. офиц. – 1916. – № 38-39. – С. 660–661.

20  Там же, № 40-41. – С. 683–684.

21 Офиц. изв. по Вят. епархии. – 1918. – № 1-2.

22 Записи Л.Н. Агафонниковой: [Машинопись].

23 Слово жизни. – Вятка, 1923. – № 2.

24 Чудиновских Е.  “Со стороны населения симпатии… не находят” / Е.  Чудиновских // Вят. епарх. вестн. – 2000. – № 6.

25  Письмо прихожанкам Знаменской церкви от 20/I (2/II) 1927 г.

26 Священномученик Николай (Агафоников) // Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии : Сент. – окт. – Тверь, 2003. – С. 184-190.

27  О последнем факте вспоминала незадолго до смерти бывшая невестка священномученика Лидия Константиновна Синегубова (1911 – 2002).

28 Списки членов общества ежегодно публиковались в “Вятских епархиальных ведомостях”. О самом обществе см. также: Брандобовская Л.В. Музыкальная культура города Вятки конца XIX – первых десятилетий ХХ века (на примере деятельности Вятского музыкального и церковно-певческого обществ). Киров, 2003. – 148 с. Сведения о членстве, приведённые в приложении I, к сожалению, неточны.

29 ГАКО, ф. 237, оп. 70, д. 1075.

30 Из жизни епархии // Вят. епарх. ведомости. Отд. неофиц. – 1916. – № 40-41.

31 ГАКО, ф. 252, оп. 1, д. 16, л. 8 об., 9.

32 Там же, л. 10 об.

33 Там же, д. 18, л. 2, 3.

34 Жития новомучеников Подольских: Николая и Александра (Агафонниковых), Петра (Вороны), Сергия (Фелицына) // Моск. епарх. ведомости. – 2001. – № 9-10. – С. 57-60.

35 Государственный архив социально-политической истории Кировской области, ф. 6799, оп. 9, д. СУ-11404, т.1, л.. 135.

36 ГАКО, ф. 237, оп. 77, д. 114

37 Государственный архив Российской Федерации, ф. 10035, оп. 1, д. П-34901.

38 ГАКО, ф. 215, оп.1, д. 1609, л. 46 об.

39 Там же, оп. 1, т. 2, д. 1884, л. 109.

40 Там же, ф. 237, оп. 70, д. 956, л. 275.

41 Распоряжения высш. церков. власти по Вят. епархии. – 1920. – № 7-8.

42 ГАСПИКО, ф. 6799, оп.7, д. СУ-8648, т. 1.

43 Дамаскин (Орловский). Новопрославленные святые: Жития новомучеников Российских, подвизавшихся на Можайской земле. [6] Священномученик Василий (Агафоников) [Элетронный ресурс] / Дамаскин (Орловский), игумен // Электрон. версия журн. «Моск. епарх. ведомости». – 2002. – № 9-10. – Режим доступа: http: //www.meparh.ru/publications/periodicals/mev/2002_9_10/5.htm.

44 ГАРФ, ф. 10035, оп. 2,  д. 19540.

45 Каледа К. Священнослужители и миряне, за веру и Церковь в Бутово пострадовшие / К. Каледа, Л. Головкова // Бутовский полигон : 1937 – 1938 гг.. : Книга памяти жертв политических репрессий. – М., 1998. – Кн. 2. – С. 16-31; Журинская М. Земля святая / М. Журинская // Альфа и омега. – 1997. – № 2. – С. 178 – 189 (на с. 183-185 воспроизведено с сохранением орфографии оригинала обвинительное заключение по делу № 4320 “по обвинению Агафонникова Николая Владимировича”).

46  Внук сщмч. Василия Владимир Валентинович родился в г.. Саратове в первой половине 50-х, в архиве О.В. Кордюковой хранятся его детские фотографии, однако о судьбе его нам ничего не известно.

47 Агафоников В.Н. Герман Николаевич Агафоников : [Машинопись] / 24.10.1977.

48 ГАРФ, ф. 10035, оп. 2, д. 45845.

59 Вят. епарх. управление. – 1923. – № 3.

50 Брандобовская Л. Судьба архирейского хора // Вят. епарх. вестн. – 2006. – № 11. – С. 14-15.

51 Агафоников В.Н. [Воспоминания] : [Рукоп.].

52 Протокол заседания государственной экзаменационной комиссии от 29 января 1943 г. по вокальному факультету.

53 ГАКО, ф. 252, оп. 1, д. 16, л. 9 об.

54 О представителях другой ветви рода – потомках старшего брата Потапа Петровича Назара см: Мышкин Е. Н. Родные и близкие: хроника праотцов из Вятской губернии за три века. М., 2001