Алексей Пережогин (10 кл.) Судьба семьи в истории страны (16.83 Kb)
Я тетю Настю в поле встретил, С почтовой сумкой шла она. И доносил прохладный ветер: «Война окончилась… Война».
С тех пор прошло 60 лет. Столько же лет наш народ помнит об этом событии. Несмотря на такой большой промежуток времени между первым Днем Победы и шестидесятым, воспоминания очевидцев живы, они трогают душу и вызывают слезы. Самые дорогие из воспоминаний – рассказы близких.
Участником войны был мой прадед, Большаков Алексей Дмитриевич. Он погиб, защищая Родину, веря в победу. Единственным документом, подтверждающим место и дату его гибели ;является извещение из райвоенкомата Сосновского района Горьковской области.
Победа ковалась не только на фронтах, но и в тылу – женщинами, стариками и подростками.
Моя бабушка Бесчастнова Римма Алексеевна не была участницей войны, эти годы ей пришлось пережить ребенком, но многое о них она помнит по рассказам своей мамы Большаковой Анастасии Филипповны, а кое-что сохранилось и в ее памяти. К счастью, я стал свидетелем ее разговора с мамой, которая дотошно расспрашивала бабушку о своих предках. Вряд ли их беседа могла бы оставить кого-то равнодушным. Я – не исключение. Случайно услышанное заставило меня задуматься о многом: о «корнях» своих, о силе и слабости духа, о любви, о верности, о патриотизме… Мне захотелось все больше и больше узнавать об истоках моей семьи, о том месте, которое она занимает в истории моей страны, моего государства.
Возможно, работа над темой «История моей семьи в Великой Отечественной войне» позволит мне лучше узнать самого себя и положит начало в изучении моего рода.
В основу моей работы, главным образом, легли воспоминания моей бабушки Бесчастновой Риммы Алексеевны, ее сестры Бубновой Евгении Алексеевны и рассказы моей мамы, которые она когда-то слышала от своей бабушки Большаковой Анастасии Филипповны.
Еще одним источником информации при написании работы стала книга С.Н.Перевезенцева «Леонтьево» (Леонтьево – деревня в Сосновском районе Нижегородской области, место рождения моего прадеда и моей бабушки).
«Береги себя и детей».
«Разве погибнуть ты нам завещала, Родина?»
Этот вопрос из «Реквиема» Роберта Рождественского вспомнился мне, когда я обнаружил список жителей деревни Леонтьево Сосновского района Нижегородской области, погибших в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. Не вернулись с фронта в родной леонтьевский дом тридцать человек (а домов-то в ту пору в деревне было чуть более сорока!). Среди тех, кто ушёл и не вернулся, мой прадед – Большаков Алексей Дмитриевич.
Коренастый, широкоплечий, с рыжиной в волосах – таким он запомнился леонтьевцам. А вот моя бабушка Римма Алексеевна его не помнит вовсе, потому что в день их расставания ей не было еще пяти лет.
На место деревенского сбора, откуда провожали на фронт каждого леонтьевца, Алексей Большаков пришёл со всей семьёй: с женой и тремя дочерьми (старшей только что исполнилось восемь, а младшей не было года). «Береги себя и детей,- сказал он на прощанье своей любимой Настюше,- даст бог – свидимся».
Встреча произошла лишь однажды. Прадеда на короткое время отправили «куда-то под Горький поучиться военному делу», а прабабушка к нему приезжала, чтобы увидеть ещё раз перед тревожной разлукой и дать слово верности.
Путь на самое последнее в её жизни свидание был долгим и трудным: добираться приходилось пешком, на перекладных, на поезде «зайцем». «Денег на дорогу не было, вот и прятались под скамейками», – вспоминала Анастасия Филипповна Большакова. В качестве гостинца везла домашние лепёшки. Второе свидание могло состояться, но помешало всё то же безденежье. Первое военное свидание оказалось последним. А он ждал, даже к поезду, на котором должна была приехать прабабушка, прибежал раньше всех…
А дальше – фронт, одно или два письма с прежней просьбой – «беречь себя и детей» – и с той же надеждой на встречу.
Похоронка пришла в 42-ом: «Красноармеец Большаков Алексей Дмитриевич, уроженец Горьковской области, Сосновского района, Мслединского с/совета, д. Леонтьева.
В бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 12.02.1942 г…»
Почтальонша объявила: «Сейчас петь будешь». «Что петь? О чем петь? Как петь? Печаль или радость?» – промелькнуло в голове Анастасии Филипповны, а когда она увидела вдвое сложенный лист, а не солдатский треугольник, то поняла, и «что», и «о чем», и «как». Это был тихий плач, казалось, смертельно раненной души: «Его нет. Нет его. Нет». Вдруг, как наказ, она услышала ЕГО слова: «Береги себя и детей». Надо было жить, потому что с ней осталось самое главное: три дочки, военное свидание, обещанная верность и «Береги себя и детей».Из Леонтьева ушли на фронт 54 человека, не вернулись – 30.
Башмуров Иван Михайлович, 1912 года рождения – рядовой, пропал без вести, декабрь 1943 года.
Белов Венедикт Иванович, 1924 года рождения – рядовой, пропал без вести, декабрь 1943 года.
Белов Евгений Петрович, 1924 года рождения – ефрейтор, погиб в бою 11 марта 1944 года.
Белов Николай Михайлович, 1918 года рождения – рядовой, пропал без вести, декабрь 1942 года.
Большаков Алексей Дмитриевич, 1907 года рождения – рядовой, погиб в бою 12 февраля 1942 года, похоронен в с. Сажное Курской области… Это отец моей бабушки, мамин дед и мой прадед.
Бытовые трудности военного времени в деревне Леонтьево.
Наказ любимого мужа Анастасия Филипповна Большакова выполнила, но чего это стоило — только ей одной да Богу известно. На трудности, правда, никогда не жаловалась. «А кому в ту пору легко было? Главное – в Победу верить и детей с этой верой поднимать, иначе жить-то ради чего?» -рассказывала прабабушка моей маме. «Понапрасну говорят, что деревенским проще жилось. Может, кому-то, да не нам, – продолжала она о своем военном бытие. – Хлеба нет, муки нет, скотина перевелась, а детей кормить надо. Схожу на картофельное поле, наберу перемерзшей картошки, перетру в крахмал, напеку лепешек. Крахмальными лепешками всю весну и питались. Бывало, за трудодни рожь или пшеницу давали, так экономно с ними обращались. А однажды мешок с рожью загорелся, потому что у печи стоял (боялись, украдет кто, или еще что случится, вот у печи и хранили). В доме, запертом снаружи на замок, дети были, на печи грелись, а я по воду пошла, колодец-то не близко был, под гору приходилось спускаться, а скользко, зима ведь. В гору еще хуже. Дай, думаю, закрою дом-то, чтоб ничего не случилось с дочками, – долго ведь не вернусь. А беда-то рядом с ними ходила. Хорошо, старшенькая Женюшка увидела, как мешок-то горит. Ей Боженька пожар потушить помог. Взглянула Женюшка на икону, что в углу висела, а Богородица руками указывает, что делать надо. Хошь верь, хошь не верь, а видение тете Жене твоей было, потому все они и спаслись. Как я себя ругала за закрытый дом и мешок с рожью у печи. До сих пор Матушке Богородице за детей спасибо говорю. Ведь я не уберегла бы».
В годы войны прабабушка работала на скотном дворе – сторожила лошадей, овец, кур. Лошадям полагались отруби. Конюх знал, как трудно живется семье погибшего Большакова Алексея, иногда делился с Настасьей отрубями, которые тщательно просеивались, а из скопившейся отрубной муки выпекались белые лепёшки, отличавшиеся особым, необыкновенным по тем временам вкусом.
Из рассказов бабушки я знаю, что лепешки пеклись не только из крахмала, отрубной муки и редкой ржаной муки, но и в летнюю пору из лебеды. Её каким-то образом выпаривали, а после лепили и выпекали лепешки, которые сытными были, но невкусными, и тело после них становилось отечным. А главным блюдом в ту пору была картошка, к которой относились уважительно, потому что только она позволяла разнообразить обед. О ней даже частушки и загадки сочиняли. Не очень ласковый леонтьевский фольклор военной поры свидетельствует: «И трут меня, и мнут меня – хочу я удавиться».
К сожалению, картошкой нельзя было наесться вдоволь, так как приходилось экономить, чтобы на весну для посадки хватило. Об этом заботились в первую очередь.
Чуть меньшей популярностью пользовались свекла и морковь; их ели и в пареном, и в сыром, и в сушеном виде. Они — главная сладость к чаю, который заваривался из собранных летом трав, всё тех же моркови и свеклы.
Вообще, о кухне деревенского военного и послевоенного периода можно,
наверное, написать целую книгу и порекомендовать тем, кому приходится
выживать. Вот, например, рецепты некоторых из «военных» блюд.
«Картофельные пирожки».
Вместо картофельной муки использовали сам картофель. Его очищали от кожуры, очень долго толкли пестом в ступе. Когда толчёная картошка становилась клейкой, вязкой, похожей на тесто, раскатывали, обваливали в отрубной муке, начиняли картофельным пюре и пекли пироги.
«Сластушки».
Парили хлеб, замешивали любой имеющейся дома мукой, сахарным песком (если был). Это месиво делили на две части: меньшую оставляли в квашне для следующего замеса, а большую выкладывали в плошки, которые ставили в жаркую печь (жар – в стороны, плошки – в центр). Достаточно было одного или двух часов, чтобы сластушки испеклись.
«Сластушки вкусные».
Для приготовления этих сластушек сначала готовилась солодиха (муку растворяли в воде, перемешивали до однородного жидкого, как сметана, теста). Солодиху выливали в чугун, который ставили в вольную печь на ночь. На следующий день в эту массу добавляли муку, песок и снова в печь на ночь. После мастерили «калабышки» (пышки), клали рядами в чугуне, между каждым рядом – солома и так доверху; снова на ночь в печь. Наутро из печи доставали тёмные сладкие сластушки. Сластушки считались самым главным лакомством.
Тем, в основном, и жили леонтьевцы.
Когда моей прабабушке стало совсем трудно, она обменяла большой дом прадеда на маленький в другой деревне и сколько-то пудов хлеба, которого хватило не более, чем на полгода. Подобный обмен ей пришлось сделать еще раз, но уже после войны.
Отголоски фронта в тылу.
Шла война, которая не позволяла расслабляться и заставляла думать, как это ни странно, о будущем детей: Женюшки, Риммушки, Верушки. Прабабушке удалось научить их премудростям ведения деревенского хозяйства (самой-то приходилось работать), но вот образование, о котором сама когда-то мечтала, дать так и не удалось.
Старшая пошла в школу в первый год войны. Образования, к сожалению, не получила даже начального, так как плохое зрение и плохая память не позволили.
Средняя (моя бабушка) смогла проучиться только четыре года, 2 из них пришлись на последние годы войны. Виной тому всё то же плохое зрение. Нам, нынешним ученикам, эта причина кажется странной и непонятной. Но что можно было сделать в далёкой деревне Сосновского района, да ещё в те трудные годы? Другая причина, по которой моя бабушка не стала учиться, -голод. Сейчас она об этом вспоминает со слезами на глазах и болью в сердце. А ещё она очень стыдится, что так и «не стала грамотной». Книги, по её мнению, – большая ценность.
Удивительно, что у детей войны особая память на прошлое. И в этом, наверное, виновата она – война.
Моя бабушка помнит, как страшно было, когда по вечерам над деревней кружили самолёты, как занавешивали в это время окна одеялами, чтобы спрятать тусклый свет (электричества тогда не было, вместо него использовались лампочки-коптюшки, похожие на церковные лампады, или жгли на сковородках лучину). А ещё она помнит, как в деревне было видно страшное зарево – это бомбили Горьковский автозавод.
Другое воспоминание связано с пожарами «на задах» (так называли земельный участок сзади дома) – горел советский самолёт. Погибло три лётчика. Вся деревня собралась на месте падения самолёта: кто-то надеялся спасти лётчиков, кто-то из любопытства, а некоторые ради выгоды. Вряд ли можно осуждать обедневший народ за снятые с лётчика сапоги и забранные домой обгоревшие белые парашюты, из которых позднее были сшиты платья.
Не может забыть Римма Алексеевна и сброшенную на Перелаз бомбу. Воронка, образовавшаяся от разорвавшейся бомбы, была размером с погреб: около 5 метров в диаметре и 2 – 2,5 метра глубиной.
Не забыть и первое послевоенное время, когда вся деревня переживала за молодого пастуха Мишку, потерявшего два пальца из-за разорвавшейся в руках гранаты.
Ещё одно воспоминание хранит Евгения Алексеевна: «К нам как-то зимой раненых на постой привезли. Обморожения у них были ужасные. Мамочка наша их выхаживала: лечила, кормила, добрым словом поддерживала. А ведь самим есть нечего было, изба маленькая. «В тесноте, да не в обиде», – говорила она, вытирая слёзы».
Память о них вечна.
Через деревню Леонтьево Сосновского района линия фронта не проходила, но жители видели и раненых, и сбитый русский самолет, и разорвавшийся снаряд и многое другое, с чем фронтовики встречались чаще, чем оставшиеся в тылу.
Но чувства боли, страха, ужаса, горя вторые, я думаю, испытали в полной мере, потому что увиденное заставляло, страдая, думать о тех, кто воевал.
Как радовались все, когда в конце 1943 вернулся после лечения в госпитале города Баку Александр Лаврентьевич Колосов. «Отвоевался». Краткая запись в свидетельстве сообщала: «Признан негодным. Ранение получил в бою при защите СССР на Белгородском участке фронта». Моя прабабушка и радовалась, и страдала, пряча слезы, потому что именно с « Сашкой Колосовым» уходил на фронт ее муж Алексей, которому не суждено было вернуться. Именно «Сашка Колосов» рассказывал, как ждал Алексей Дмитриевич свою любимую Настюшу на самое последнее несостоявшееся свидание…
В конце 1941 года в Леонтьево из мужчин осталось всего шесть стариков, не считая подростков. Все ушли на фронт. В избах почти не зажигали свет. Первые солдатские треугольники пришли в деревню в августе сорок первого. Читать их собирались по 15-20 человек. Так, Павел Наместников и Иван Белов писали: «Едем на передовую, но бомбят гады страшно. Может быть, погибнем, не добравшись до передовой». Они просили своих жен любым способом сберечь коров, без них с детьми не выжить. Вскоре стали приходить похоронки; погибших леонтьевцев оплакивали всей деревней… Наверное, и моего прадеда тоже.
«Пусть память о них будет вечна, пусть земля, политая их кровью, будет им пухом!».
История войны – это история жизни и смерти всего народа, потому что в борьбе за Победу в этой войне принимали участие все, невзирая на возраст, пол, социальное положение и даже на здоровье.
Когда грянула Великая Отечественная война 1941-1945г.г., деревня Леонтьево встала на защиту Родины: мужчины ушли на фронт, женщины, старики, дети остались в колхозе, чтобы «ковать Победу в тылу». Непомерную тяжесть крестьянского труда несли на своих плечах, конечно, женщины и подростки. В их числе моя прабабушка Большакова Анастасия Филипповна и моя бабушка Бесчастнова Римма Алексеевна. Так же, как и во всей стране, из д.Леонтьево в первую военную осень обозы с зерном шли под лозунгом «Все для фронта, все для Победы!» Тогда еще мой прадед был жив, а прабабушка твердо верила, что она помогает мужу и всем мужчинам-воинам своей деревни. С этой же верой несли бремя крестьянских забот и другие женщины, оставшиеся в тылу.
Каждая из женщин получила мужнин наказ, подобный прадедушкиному: «Береги себя и детей».
Каждая из них, в чей дом не вернулся сын, муж, брат, испытывала непроходящую душевную боль.
Каждая женщина деревни Леонтьево плакала от радости, когда с фронта возвращались мужчины-леонтьевцы.
Судьба семьи Большакова Алексея Дмитриевича схожа с судьбами многих других семей, но в ней есть и свое, индивидуальное, очень нужное мне, его правнуку Алексею.
История семьи Большаковых в военные годы (1941-45) – лишь одна страница в маленькой летописи моей семьи. Бесчастновы, Власовы, Пережогины… Пока я ничего не знаю об их военных годах. Думаю, надо торопиться.
материал размещен 12.04.06
(0.5 печатных листов в этом тексте)
Размещено: 01.01.2000
Автор: Пережогин А.
Размер: 16.83 Kb
© Пережогин А.
© Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
Копирование материала – только с разрешения редакции