Автобиография
Я, Нестеров Василий Васильевич, родился в 1902 году 1 января по старому стилю в селе Бахтызино, Вознесенского района, Горьковской области, в семье крестьянина-бедняка.
Родители занимались сельским хозяйством и одновременно отец, большую часть времени, работал на отхожих заработках в качестве лесоруба. Хозяйство наше состояло из ветхой избы с надворной постройкой, и из скота было 2 овцы и теленок.
В 1902 году отец уехал в Петербург на заработок, но до 1907 года он не мог поступить на постоянную работу. Поступление на работу осложнялось и тем, что он был совершенно неграмотный. За этот период времени отец помогал семье очень мало: 20–25 рублей в год.
В 1907 году он поступает чернорабочим в буфете при вокзале, где проработал до 1911 года. Потом поступил на Невский механический судостроительный завод, где и проработал до 1918 года. С 1918 года по 1925 год – перерыв (работал в сельском хозяйстве) и с 1925 года опять поступил на этот завод и больше в деревню не приезжал. В 1929 году мать переехала на постоянное жительство к отцу в Петербург.
В 1909 году осенью я поступил в сельскую церковно-приходскую школу учиться. В 1913 году окончил начальную школу. С ранних лет я стал помогать матери в сельском хозяйстве: ходил на прополку, жал, сено убирал и т.д., а с нарождением сестры исполнял обязанности няни.
В 1915 году мне покупают плохонькую лошаденку, на которой я стал убирать свою землю. В 1917 году наша лошадь пала (подохла). Помощь отца не обеспечивала существование семьи, а семья стала 4 человека, и мне пришлось идти на отхожие заработки в качестве лесоруба.
В 1919 году купили вторую лошадь, которая в 1920 году удавилась в лесу. С этого времени наше хозяйство стало буквально нищенским, т.е. кроме кур никакой скотины не было.
С 1917 года по 1925 год я и отец безвыходно работали на лесоразработках лесорубами. В 1923–24 годах проходил военную территориальную подготовку (всего проучился военному делу около 9 месяцев).
В начале августа месяца 1925 года, по совету коммунистов села Степанова и Абракова, я подал заявление в Вознесенский Волком ВКП(б) о направлении меня в Выксунскую совпартшколу 1-й ступени. Волком ВКП(б), как растущего активиста, направляет меня в СПШ.
В чем моя активность выражалась? Когда бывал дома, т.е. в деревне активно участвовал в общих собраниях и всегда поддерживал предложения коммунистов, участвовал в постановках. С 1919 года порвал с церковью, с религией. В детстве был очень религиозный.
В конце августа ездил держать испытание в Выксунскую СПШ. К испытанию я не был подготовлен совершенно; за 2 дня до поездки в Выксу пришел с работы из лесу. Испытание я выдержал с неудовлетворительной оценкой, но по просьбе коммунистов села (Степанов и Абраков учились в СПШ) я был зачислен в качестве курсанта. В начале учеба давалась очень тяжело и только усидчивость и огромное желание преодолели эту трудность. Находясь в коллективе товарищей, которые имели приличные костюмы (я приехал в домотканом костюме), я себя чувствовал исключительно угнетенно и только во втором полугодии я стал себя чувствовать равноправным членом коллектива, а хорошее отношение товарищей приблизило меня к общей жизни коллектива. До 14 партсъезда и особенно после 14 партсъезда политическая жизнь коллектива СПШ чувствовалась особенно оживленной. Решения 14 партсъезда изучались и на занятиях и открытых партбеседах. В этот период я особенно ощущал свое одиночество среди партийно-комсомольского коллектива. После 14 партсъезда из совпартшколы был снят преподаватель политэкономии заядлый троцкист Сотников (о том что он снят за троцкизм узнал гораздо позднее). Сотников тогда делал попытку по воспитанию своих сторонников, но внимание Укома ВКП(б) и крепость партийного коллектива обеспечили отпор проникновению контрреволюционного троцкизма.
Все это я оценил позднее, тогда когда стал жить полнокровной партийной жизнью. Если Сотникову не удалось разложить партийно-комсомольский коллектив, то отдельные личности оказались хорошими помощниками махрового троцкиста Сотникова (Гришуткин, Ларюшкин – Вознесенский район и 2 или 3 человека с Мордовщинского завода).
Гришуткин и особенно Ларюшкин в общежитии мало вступали в споры и споры носили осторожный характер.
Мои политические ошибки того времени. Первая ошибка. Во время одной партбеседы Гришуткин попросил слово, ему слова (sic!) дали, но предупредили во времени (5 минут), он попросил 10 минут. Преподаватель не разрешает 10 минут за неимением времени. Гришуткин стал настаивать, и в это время я внес предложение дать 10 минут за счет выступления Нестерова. Преподаватель спросил меня: согласен ли я с выступлением Гришуткина? Я ответил, что послушаю содержание выступления. Выступление тогда еще «молодого» троцкиста Гришуткина было путанное, но троцкизмом веяло сильно.
После этого выступления я попросил слово для выступления. В своем выступлении я возражал Гришуткину, но чувствовал, что к такому ответственному выступлению я не был подготовлен.
В заключение выступил преподаватель, который так разоблачил Гришуткина, что он сидел как пришибленный.
Вторая политическая (хотя и не сознательная) ошибка.
В начале мая месяца 1926 года в один из выходных дней (я в комнате был один, остальные товарищи ушли гулять в город) ко мне зашел Гришуткин и пригласил меня в свое общежитие (второе общежитие). Когда мы подошли к этому общежитию, курсанты этого общежития сидели под окнами на травке и среди них сидел Сотников (Сотников в это время работал зав. УОНО), когда началась беседа, было трудно определить. В моем присутствии Сотников объяснял один вопрос: есть ли у нас рента или нет и отвечал: юридически у нас ренты нет, но фактически рента в скрытой форме существует, так как решением 14 партконференции разрешен наем рабочей силы в сельском хозяйстве. Потом стал приводить формулы из области политэкономии. Вопросы ему никто не задавал и не высказывал свое согласие или несогласие. Беседа мне не понравилась по своей кучности и трудности и я в скором времени ушел. В этот период у меня и мысли не было, что это попытка раскольнической деятельности контрреволюционного троцкизма и поэтому в то время я эту беседу оценил, как обыватель.
В мае месяце 1926 года я подаю заявление о приеме меня кандидатом в члены ВКП(б). Двадцать восьмого мая общим собранием я был принят кандидатом, а 10 июня все разъехались по своим районам.
Первая ступень дала только толчок к учебе, но практически я себя чувствовал политически не окрепшим. По приезде в деревню Волком ВКП(б) намерен был использовать меня в качестве секретаря Нарсуда, но после ознакомления с этой работой я отказался от нее.
В августе месяце 1926 года мне сообщили, что первая ступень СПШ реорганизована во II ступень и что я зачислен курсантом.
Отъезд на учебу был связан с большими трудностями. Отец, живя в Ленинграде, прекратил оказывать материальную помощь семье и уходя на учебу я чувствовал на себе всю ответственность за содержание семьи. Из своей стипендии (7 р. 50 к.) я ежемесячно посылал 5 рублей.
В зимние и летние каникулы работал на культработе.
С октября месяца 1926 г. меня утвердили пропагандистом комсомольской сети.
В 1927 году я использовался и на антирелигиозной работе.
В мае месяце 1928 года меня перевели в члены ВКП(б). В июне 1928 года я окончил II ступень и был направлен на политпросветработу в Н.Дмитриевскую волость в качестве зав. волизбой-читальней.
Проработав на этой работе до сентября месяца 1928 г. решением секретариата Укома переброшен зав. общеобразовательными курсами и обществоведом на этих курсах. На курсах я отработал до 25 января 1929 года и был взят инспектором УОНО, а через месяц переброшен председателем Уездного Совета воинствующих безбожников и пропагандистом Укома. На этой работе проработал до сентября месяца 1929 года, а с сентября меня отпустили на учебу в Нижегородский пединститут на политпросветотделение.
В 1930 году в январе месяце мобилизуюсь по пропаганде первого пятилетнего плана в МАО, где пробыл целый месяц.
В марте месяце этого года я посылаюсь бригадиром (бригада состояла из 6 человек) культбригады в Даровской район, в районе работали до июня месяца.
В сентябре 1930 года партколлектив выносит мне выговор за бестактную постановку вопроса об улучшении работы политпросветотделения. В начале 1931 года контрольная комиссия Свердловского района на основе просьбы партколлектива комполитпросвет (sic!) института выговор сняла. В 1931 году в мае месяце Бюро Свердловского РК ВКП(б) направляет меня агитатором в порт с освобождением от учебы. В Нижегородском порту я проработал до января месяца 1932 года. С сентября месяца работал секретарем участковой партячейки. 1 января 1932 года с разрешением районного комитета я вернулся на учебу и в марте месяце этого года был выпуск нашего курса. После института я был послан зам. директора краевой библиотеки, а через месяц меня утвердили директором библиотеки.
В библиотеке я проработал 2 года. После работы в библиотеке я был послан редактором заводской многотиражки на мельнице № 2–3.
В апреле 1934 года с редакторской работы взят в аппарат РК ВКП(б) в качестве зав. парткабинетом (парткабинеты тогда только начинали организовываться). В июне месяце этого года решением бюро Крайкома послан зав. Работкинским РОНО. В РОНО я проработал до июля 1935 года. 30 июня этого года бюро Работкинского РК ВКП(б) за троцкизм исключает меня из партии. В августе месяце Краевая партколлегия восстанавливает меня в партии и после восстановления Обком направил меня инструктором Обкома Союза учителей. В обкоме я проработал до 1 апреля 1936 года. 28 марта Обком ВКП(б) рассматривал мое дело (партколлегия разбирала мое дело неправильно), и решение Работкинского РКП(б) о моем исключении подтвердил.
28 апреля этого года мое дело рассматривала выездная тройка Партийного Контроля, которая вынесла следующее решение: «Установлено, что факты участия т. Нестерова в троцкистской группе не подтвердились».
Постановили:
«Во изменение решения Горьковского Крайкома ВКП(б) от 20/III-1936 г. восстановить тов. Нестерова В. В. в правах члена партии».
Председатель выездной тройки – Сорокин
Члены – Гусев, Соколов.
После подтверждения о моем исключении Крайкомом Обком Союза освободил меня от работы и по согласованию с Обкомом я был взят инспектором ОблОНО по средним школам взрослых с 1 апреля 1936 года, где и работаю до настоящего времени.
Партийные чистки проходил: в 1929 году в г. Выксе, в 1934 году в Работках.
Начиная с 1927 года я непрерывно вел пропагандистскую работу.
Примечание: Выговор, вынесенный Свердловским РК ВКП(б), бюро Работкинского РК ВКП(б) снят.
По тем же мотивам (участие в троцкистской группе) первичная парторганизация ОблОНО исключает меня из партии. В конце января или в первых числах февраля (1939 г. – Н. И.) Свердловским РК ВКП(б) восстановлен в рядах партии.
Член ВКП(б) с 1928 года: Нестеров.
Военная часть архива семьи Нестеровых
Семейный архив Нестеровых хронологически охватывает весь 20 век. Наиболее интересная часть его – документы 1941–1943 годов, связанные с участием в боевых действиях главы этой семьи – Нестерова Василия Васильевича.
В. В. Нестеров – поколения ровесников века (1902 года рождения), из крестьян Выксунского уезда Нижегородской губернии. Пройдя как студент совпартшколу в Выксе и пединститут в Нижнем Новгороде, он пополнил ряды молодых советских управленцев, занимая до войны ряд руководящих постов в нижегородских учреждениях культуры и народного образования. Будучи человеком открытым и эмоциональным, большой карьеры не сделал (наиболее заметная должность – директор областной библиотеки в 1932–1934 годах).
Но нет худа без добра – возможно, скромные административные продвижения позволили ему выйти живым из мясорубки конца 30-х, когда крокодильскими методами утверждался принцип равенства граждан.
Впрочем, попасть в теплые руки «правосудия» В. В. Нестерову все же пришлось: три исключения из партии в 1935–1939 гг. по недоказанному обвинению в троцкизме и арест его, как «сомнительного элемента» в 1941-м (аресты проводились органами НКВД во всесоюзном масштабе, в связи с началом войны). Война, как это ни парадоксально, обернулась для него на первых порах не только несчастьем, но и удачей: фронту требовались люди, и В. В. Нестеров из тюрьмы отправился на фронт. «Везло» два года: в должности политработника В. В. Нестеров дослужился до майора, но «штабной крысой» так и не стал: в августе 43-го под Смоленском, прикрывая огнем пулемета наступающую часть, получил пулю немецкого снайпера.
Письма В. В. Нестерова домой, а также присланные однополчанами фотографии и документы – основа нынешней публикации.
Письма 1941 г. публикуются с сохранением орфографии оригинала, остальные – с частичной редакторской правкой.
Довоенные документы.
1. Автобиография Нестерова В. В. Машинопись. Нач. 1939 г.
2. Фото: Нестеров В. В. с сыном Владиславом. 1938 г.
3. Выписка из приказа о назначении Нестерова В. В. завучем средней школы взрослых № 3. Машинопись. 1940 г.
4. Фото: Нестеров В. В. среди учеников. 1940 или 1941 г.
Военные документы 1941 г.
1. Фото: Горький. Военный сбор на площади Минина. 1940-е гг.
2–9. Письма к жене и детям с военных курсов партийных кадров из Ардатова (юг Горьковской области). Ноябрь-декабрь 1941 г.
1. Письмо семье. Ардатов, 13 ноября 1941 года.
Ардатов.
Здравствуй Таничка!
12 ноября утром прибыли на место. Ардатов – серенький уголок, где нет даже городского совета, советская власть осуществляется через сельский совет.
Несколько слов о своем пути. 10 ноября военный комендант с утра и до вечера обещал отправить состав из теплушек и только в 10 часов вечера теплушки отправились в Арзамас. Дорога оказалась тяжелой: холод, страшная теснота и длинные стоянки. В Арзамас прибыли в 6 часов вечера 11 ноября. В 9 час. вечера пересел на поезд, идущий на Муром, а в 11 час. был в Мухтолове.
С группой ребят отправились в путь; в 1 ½ часа прошли 10 км и в селе Сакино остановились ночевать. Попросили бабушки поставить самовар и с большим аппетитом поужинали. Утром 12 ноября отправились в путь и в 2 часа прошли 15 км. В 3 км от Ардатова в деревне попили чаю, закусили основательно и в 11 дня были на месте. Командование курсов только приехало, а потому ни помещение, ни столовая еще не готовы. Обед был скудный: 400 гр. хлеба, суп из вермишели без мяса, пшеничная каша.
Ночевал в доме колхозника, к крестьянам не захотелось итти.
Спал крепко. Сапожки овчинные спасали уже 2 ночи.
На улице мороз крепчает. Всё больше и больше дает себя чувствовать. Сегодня разбили по ротам и взводам. Я оказался во II роте I взвода. О программе наших занятий еще не говорили, но видимо 70–80% тактических и строевых занятий на открытом воздухе и 20–25% теоретических занятий. Комиссар обещает организовать дело лучше чем на сегодня. О дальнейшем житье бытье напишу.
Настроение хорошее, здоров.
Привет Матвеевичу, Лизе (соседи по квартире – Н. И.).
(на обороте этого листа – помечено как 4 страница).
Здравствуйте ребята!
Владя, Лева и Женя.
Папа прибыл в часть, где будет обучаться тому, чтобы лучше бить фашистских зверей и как только разобьем Гитлера-собаку, так я с мамой устрою вам хорошую елку.
Владя и Лева! Смотрите в садике не шалите, будьте дисциплинированными и маму слушайте. Если будете хорошо себя вести, то я привезу вам красноармейские звездочки, головки от снарядов и патронов, и еще кое каких гастинцев.
Как у Влади на носу волки ели колбасу. Владя, как твой нос?
Лева, как у тебя соплюшки, текут вероятно?
Женя, как твой аппетит и сходятся ли твои штанишки. Напишите мне ответ.
Дорогие, целую вас крепко, крепко.
Таничка, до свидания. Целую твою головку и светлые волосы; в губки целовать нельзя – больны. А, пожалуй, следовало бы сходить тебе к врачу.
13/XI 41. Василий.
1 б. По-видимому, окончание предыдущего. После 11/XI 1941 г.
Таничка! Я тебе забыл прописать о своем жалованьи. Пока мы находимся на курсах нам будут платить 550 руб. В настоящее время и последующее время мы будем питаться и питаемся за свой счет. В ближайщее (sic!) время устроимся с общежитием и тогда деньги мне нужны будут только на питание.
Рублей 250–300 я сумею тебе выкраить (sic!) из своего бюджета.
Родная, пиши ответ.
На конверте вверху напиши: «красноармейское». До свиданье.
Мой адрес: г. Ардатов, Горьковской области, Парткурсы МВО. Мне.
МВО – Московского военного округа.
В адрес указываете только 3 буквы МВО.
К нам проникает слух о том, что Ждановский р-н подвергся бомбежке 11 ноября утром. Напиши мне, так это или нет.
2. Письмо жене. 22/XI 1941 г.
Ардатов. 22 ноября 1941 г.
Здравствуйте родная семья!
10 дней исполнилось моего пребывания в Ардатове, а значит и в армии. Командование курсов намечает пройти с нами огромную программу военно-патриотической подготовки и особенно военной. Сейчас усиленно изучаем автоматическое оружие, но и не забывают строевую подготовку. Ходим по улицам Ардатова и распеваем песни, – как настоящие бойцы Красн. Армии.
Основательно свыкаюсь с новой обстановкой. Побаиваюсь военного обмундирования, т-е когда выдатут (sic!) шинель, гимнастерку и всё прочее, тогда своё брахлишко придется снять, а ведь оно значительно теплее военного обмундирования.
Часть курсантов приехали почти во всем военном и, кажется, чувствительно переносят морозец ардатовский.
В своих сапогах и теплых носках я хожу героем и даже легко перенес суточное дневальство – дежурство на улице.
Всё еще живу на частной квартире (из Дома колх[озника] я ушел на третий день, – оставаться дольше в Д.К. карман не выдержит, т-к платить приходилось 6 руб. за сутки). На квартиру устроился через зав. РОНО к одному из работников аппарата РОНО; живу не плохо.
К 1 декабря вероятно перейдем на казарменное положение.
С питанием в столовой пока еще не урегулировали; столовая с большим трудом успевает покармить 2 раза, а про ужин пока не заикаемся; совершенно не готовят чай – нет котлов.
Надо отдать должное повару в том, что он иногда готовит первое из фасоля прекрасно; на второе часто готовят рисовую или гречневую кашу, – жаль что маловато.
Настроение хорошее, здоров. Большое желание – побыть с вами вместе несколько часов.
После окончания курсов по всей вероятности нам придется заехать в Горький в Политуправление Московского Воен. округа.
Надеюсь, что вы получили мое письмо, посланное 14 ноября.
Таничка! Я узнал о том, что разрешена частичная эвакуация с детьми из Горького, но ты не уезжай из города. Если бы был один ребенок, то пожалуй можно было бы рискнуть, но с троими… Тяжело.
Сходи в Военкомат и узнай у них насчет прикрепления к магазину.
С Горьким по телефону хорошо разговаривать, но вызов не принимают, в только вызывают № телефона.
Жалованье пока не получили.
Поцелуй за меня Владю, Леву и Женю, да напомни им, что это их папа целует.
Привет Степану Матв(еевичу) и Лизе.
До свидания.
Целую. Вася.
Адрес старый.
3. Письмо семье. 29/XI 1941 г.
Ардатов 29/XI.
Здравствуйте родная семья!
19 дней как я из дома, от вас, но никакого сообщения пока не получил.
Видимо, ардатовская почта так работает, а может быть и совсем не получили моих писем.
Вам послано 2 письма, это третье.
Таничка! Я получил телеграмму от Шевлягина и выслать сапоги смогу после обмундирования, а это будет числа 3–5 декабря. До сих пор живем на квартирах, но в ближайшее время перейдем на казарменное положение.
Сдаем усиленно зачеты по строевому обучению и по разному виду (обучения) оружия.
По трем видам оружия сдавал и сдал на 5, а строевое обучение (приветствие и подход к начальнику) на 4.
Из 30 чел. нашего взвода сдали на 4 пять или шесть человек, а остальные на 3 и 2.
Нащупываю почву на предмет командировки в Горький, но хотелось бы приурочить её к тому моменту, когда получим обмундирование.
Брахло свое по почте посылать тяжело и если я не попаду в Горький, то видимо придется с кем-то другим послать, но надежным человеком.
Несколько слов об ардатовском рынке; молоко 12 р. литр, хлеб 350 руб. 1 пуд.; пшено 550 руб. 1 пуд., новые валенки пара 1000 руб. и т.д.
Таничка! Ты наверное сильно нуждаешься в деньгах, но извини родная, ничего не могу поделать – всё еще не получили, но кажется дня через 2–3 получим.
Основательно перетрусил из-за болезни своего желудка, но легко отделался своим способом лечение (3 таблетки салола (?), густой грузинский чай и горячая печь).
Очень хочется узнать, как вы живете, как вы топитесь и зябните и как выходите из положения с питанием? Что есть нового на школьном фронте?
Напишите мне куда направили Ваню (брата – Н. И.), или он еще в Горьком; напишите его адрес.
Таничка! Напиши, как себя чувствуют малыши и здоровье твоё.
Поцелуй их покрепче за меня, да прикажи им, чтобы папу не забывали.
Как дышит Степ. Матвеевич и как себя чувствует «качегар» Елкина Елизов(-ета).
Таничка! Пиши чаще письма.
Владя и Лева!
Нарисуйте мне что либо.
Женя! А ты начеркай карандашом что умеешь.
До свидания дорогие. Всех крепко целую.
Ваш папа.
Мой адрес: Ардатов, Горьковской области, курсы партактива МВО. Мне.
4. Письмо жене. 3/XII 1941 г.
Таничка, здравствуй!
На улице крепчает мороз -26°, а мы проходим тактику.
Приятно быть на воле в такое морозное утро только пальцы на руках чувствительно ощущают этот морозец, но ничего, надо привыкать. Привычка, … (1 слово неразб.) – необходимые качества человека. Этому человек должен воспитываться при любых обстоятельствах, при любых условиях.
Учеба идет своим чередом; проявляю большую напряженность и ответственность. При сдаче зачета по одному виду оружия со мной случился непредвиденный момент, который поставил меня в критическое положение: командир роты принял зачет у нашего взвода, в том числе и у меня и предложил мне принимать зачет от слушателей соседнего взвода, это меня страшно обескуражило, но в армейской обстановке не положено отказываться и я вынужден принимать зачет от своих же товарищей по учебе и ставить им отметки. Приказ командира выполнил добросовестно.
Выдали нам часть обмундирования: шапки ушанки со звездочкой, брюки галифе – темносиние дегоналевые (?), пару теплого белья и легонькие руковички, сапоги.
Руковички я отдал обшить тем серым материалом из которого ты мне сшила подобие сапог.
Очень хватился о своих шубных рукавичках, которые оставил на спецстройке.
Свои перчатки я крепко потрепал. Из одеяльца я сделал 3 портянки и они меня очень крепко спасают.
Получил деньги в сумме 370 руб., из которых пошлю тебе, вернее посылаю 4 декабря 180 рублей. На декабрь и январ(ь) пришлю тебе (если удастся) аттестат на 300 рублей в месяц. Здоровье пока не подкачивает.
Что особенно плохо у меня, это то, что я ни одного письма от вас не получил и не знаю как вы живете. Я вам послал три письма, – это четвертое.
Так и хочется сказать, что же это вы меня забыли?
Таничка! Передай Владику и Леве, что папе дали шапку с красноармейской звездочкой.
Крепко поцелуй их всех троих.
До сих пор не придумаю как мне быть с сапогами Шевлягина, по почте послать у меня не(т) такой тряпочки в которую можно было бы завернуть, попутчика надежного пока нет.
Большое желание побыть с вами хотя бы несколько часов.
Привет Ст. Матвеевичу и Лизе.
Таничка! Крепко целую.
До свидания. Вася.
Вечер 3 декабря 1941 г., опущу письмо 4 утром.
Адрес. (повторение старого – Н. И.).
P.S. Записал письмо в козарме, а закончил на квартире – В. Н.
Посылаю справку.
5. Письмо семье. 19/XII 1941 г.
Ардатов 19 декабря.
Горячий привет родной семье!
Дорогие мои, получил я от вас два письма, которым был очень рад. Я, как маленький, ходил по городу и сидел в классе полный радости. Особенно радостно любовался рисунком Владислава, каракулями Жени; их мы рассматривали за столом в столовой всем коллективом. Сегодня, т-е как пришел так и начал писать письмо. Прибыл из деревни Миякуши (?), куда был направлен для проведения доклада о начавшемся разгроме фашистских полчищ.
После доклада развернулась оживленная беседа, затянувшаяся до 10 ½ час. вечера; в этой деревне пришлось переночевать. А сегодня утром пришлось сделать приятную 11 километровую прогулку в Ардатов.
От беседы с колхозниками осталось хорошее впечатление.
С военной подготовкой дело подвигается успешно: растут отличные оценки, но и увеличилась одна 4 (получил её за то, что поднял задницу выше положенного по уставу при пластунском передвижении).
Настроение хорошее. С большим желанием ждем назначение в действующую армию – на фронт громить фашистскую нечисть.
Сапоги Шевлягина всё еще не отослал, откровенно говоря побоялся. Выдали нам гимнастерки суконные, на вид приличные и сшитые хорошо. Постепенно обмундировывают нас.
Отвечаю на поставленные вопросы. Обстановка на фронте складывается так, что без ответа можно делать вывод.
На счет вывозки дров обратись еще к Звереву Ив. Никифоровичу, я думаю, что он не откажет.
Сейчас иду на почту и сдам перевод на 250 руб. в ваш адрес.
Очень рад, что Владя ведет себя хорошо.
Владя! Не забывай, что ты сын красного комиссара, а сыну комиссара не приличествует шалить и грубить.
Лева! По твоей просьбе постараюсь привести тебе танк или мотоцикл, но а Владиславу и Жене что нибудь еще привезу.
Вероятно это письмо придет к 1 января 1941 г. (ошибка: 1942 – Н. И.), так я в этом письме поздравляю вас всех мои дорогие с Новым годом, с новыми успехами; будем будем надееться вместе на то, что фашизм будет уничтожен и папа вновь будет с вами, в своей родной семье.
До свидания. Крепко всех целую! Таничку, Владюшу, Леву и Женю.
Привет Ст. Мат. и Лизе.
В. Нестеров.
6. Письмо жене. 21/XII 1941 г.
Ардатов. 21./XII.
Интересный период мы, слушатели, переживаем. Часто бывают такие новости, о которых и не думаешь.
20 декабря в обеденный перерыв вызвали 54 человека в штаб. Многие из нас думали, что отправляют на фронт, но оказалось наоборот; часть из вызванных направлена в Алатырь на курсы совершенствования политсостава (политруков), часть отправили в распоряжение тех военкоматов откуда они прибыли, а о нас говорят так: оставшиеся слушатели должны быть подготовлены для работы комиссарами баталионов и полков.
Сколько времени нас проучат, понятие не имею.
Сегодня ходили на стрельбище, где бросали боевые гранаты; красиво рвутся, интересное зрелище. В обеденный перерыв получил твое третье письмо, третью письменную весточку.
Приятно получать письма. Сегодня же вечером переходим в общежитие, которое будет напоминать фронтовую обстановку (я имею ввиду комнатную температуру); умываться видимо придется снежком.
Такая обстановка, пожалуй, нам и необходима. Ведь на фронте не придется надеяться на теплый уголок – и мягкую, теплую кровать.
Я разделяю фантазии Левы о том, что было бы очень хорошо, если бы вернулась к нам теплая весна, да поскорее.
Мы стремимся освоить тактику, научиться метко стрелять, а дедушка мороз в свою очередь показывает свою силу, права. Нередко, видимо, улыбается над нами и ехидно поглядывает на что мы способны, хорошо ли приспосабливаемся к морозной обстановке; мастерски проверяет наши слабые стороны и требует ликвидации прорывных мест.
Пока выношу морозное время без следов (sic!), но а дальше будет видно.
Посылаю тебе это письмо с Дулецким Иваном Павл., который был в одном взводе и с ним же посылаю сапоги Шевлягина. О нашей жизни в Ардатове Ив. Пав. может рассказать подробнее.
Я почему то был уверен, что новый год буду встречать с вами мои дорогие, но оказывается это мечта.
Таничка! Я думаю, что в субботу 27 декабря, часов в 9 ½ – 10 ½ вечера можно встретиться по телефону Н. В.; хорошо было бы и ребят задержать (хотя бы Леву и Владю).
Я постараюсь в это время связаться с вами.
19/XII послал вам письмо и деньги 250 руб. До свидания.
Крепко целую вас. Вася-папа.
Пишите ответ.
7. Письмо семье. 23/XII 1941 г.
Ардатов. 23/XII. Сегодня дежурный по штабу. Есть свободное время, которое использовал для того, чтобы написать вам весточку.
Мы, вместе с нашим народом переживаем огромный подъем в связи с начавшимся разгромом фашистских орд. У слушателей курсов одно желание: скорее на фронт но, командование правильно поступает, что прежде чем отправляться на фронт, надо подготовиться к фронту.
Подготовленный боец, командир и политработник – золотое пополнение фронтовых рядов нашей Кр(-асной) Ар(-мии); неподготовленное пополнение – обуза для фронта, да ещё в такое ответственное время. В воскресение ходили на стрельбище, где стреляли из винтовок и бросали гранаты. День был морозный. Но как бы в ответ на этот мороз, красиво рвались боевые гранаты; со свистом пролетали осколки.
Второй день живем в общежитии. Постельная принадлежность хорошая: хороший матрац, простынь, пододеяльник, байковое одеяло и натуральная подушка.
Вместо кроватей служат нары в два яруса по два человека внизу и вверху.
Одно плоховато – нет дров. Видимо, частенько придется жить на «газовом» отоплении. Питание значительно улучшилось, но и аппетит увеличился. По сравнению с домашней обстановкой я съедаю в два раза больше и частенько хочется покушать дополнительно.
Состояние здоровья хорошее. Настроение отличное. Оно еще лучше будет, когда буду получать чаще письма от вас.
Таничка! Сапоги Шевлягина отослал с курсантом Дулецким Ив. Пав., который живет на Киевской ул. (около I проезда).
Таничка! Ходила ли к врачу со своим кашлем и как вывертываешься с дровами? Уменьшилась ли квартплата? Надеюсь, что к 1 января получите мои деньги 250 руб. и основные расходы покроите.
За свое пребывание на квартире я уплатил 135 руб., правда, частенько я со своими хозяевами ужинал и каждый вечер пил чай; спал на отдельной кровате.
До свидания. Целую вас крепко, крепко.
Вася-папа.
8. Письмо семье. 31/XII 1941 г.
Здравствуй Таничка!
Здравствуйте дорогие мои карапузы: Владя, Лева и Женя.
Получил я ваше новогоднее поздравление, ваши открыточки 29 декабря вечером и был очень рад тому, что вы своего папу не забываете.
Надеюсь, что мама вам организует елку, а гостинец я привезу несколько позднее.
Вступая уверенно в новый 1942 год, я желаю вам, мои дорогие дети, здоровья и полных сил в вашем развитии. Растите, развивайтесь, любите и слушайте маму, слушайте своих руководителей и не нарушайте порядка в д/саде.
Владя и Лева! Помогайте маме убирать комнату, носить дрова, убирайте свои постельки.
Просите маму и своих руководительниц почаще читать рассказы про Кр(асную) Ар(мию); про ее борьбу с фашистскими убийцами; читать рассказы про тов. В. И. Ленина, тов. Сталина и про коммунистическую партию большевиков. Владя, учись строить модели танков, самолетов и старательно, красиво рисуй; Активно готовь себя в школу. Лева, учись рисовать, рассказывать стихотворения и считать до 20. Женя, но, а ты не теряйся при получении 2 тарелок супу и 2 тарелок каши.
Папа ваш здоров. Получил военный пиджак и ходит теперь настоящим военным человеком; усиленно изучает оружие и готовится на фронт бить фашистов. До свидания мои дорогие. Крепко целую вас всех. Ваш папа.
31/XII 1941 года.
© Открытый текст
размещено 24.02.2011
