В Нижнем прошла акция «Блокадный хлеб». Волонтеры раздавали в торговых центрах 125-граммовые четвертинки, если верить анонсу – по блокадному рецепту.
Для меня пропустить такое было нереально – родственная память.
Пришел. Получил свой паёк, упакованный в бумажный пакет. Попросил ещё, для приятеля – отказали. Правило – по одному в одни руки. Но в жизни всё проще – столкнулся в фойе со знакомой художницей. Ей – наверно, за красивые глаза – дали сразу два. Унося пайки на троих, я чувствовал себя каким-то блокадным спекулянтом.
Потом мы сидели с Юрой в его театре, ели блокадный хлеб и вспоминали семейные истории. Правда, насчет хлеба – организаторы пощадили участников акции. Это, конечно, был не тот хлеб, более чем на четверть состоявший из пищевой целлюлозы, жмыха, обойной пыли и хвои. Куда нам такой съесть! Наше черная четвертушка на вкус оказалась вполне современной и больше всего напоминала «Бородинский».
А вот семейные истории были настоящие – с драмами и трагедиями в виде безвозвратных потерь. У Юры блокадников не имелось, у меня есть – родная сестра деда войну встретила в Питере. Её с двумя детьми успели эвакуировать, муж – геодезист-полярник по гражданской специальности – остался. Служил корректировщиком огня: засекал по выстрелу местоположение вражеских орудий и передавал данные для подавления огневых точек. Служба продолжалась, пока его, опухшего от голода, не вывезли на Большую Землю. Тут просто повезло: помог брат, бывший в больших чинах.
Много позже, когда я гостил у Савельевых, дядя Саша, кстати, получивший за Блокаду орден Красной Звезды, как-то за ужином бросил фразу о былом. Я, будучи историком, навострил уши – такого ни в одном учебнике не прочтешь. Но рано радовался – дальнейшие расспросы не дали ничего! Дядя Саша не сказал больше ни слова. Говорят, это признак настоящего фронтовика. О войне любят вспоминать только те, кто там не был.
Молодые. О войне и не думали
Семья Савельевых. 1952 год. Выжили все!
Четверть века после Блокады. Их уже пятеро