Елена Безухова

Музыка души, отданной людям

9 декабря 2012 года собрание членов Общества происходило в одном из самых прекрасных залов Нижнего Новгорода, в концертном зале хорового колледжа им. Л.К.Сивухина. Кроме уважаемых членов нашего общества в зале присутствовало много молодых и поседевших мужчин и огромное количество цветов. Это были выпускники хоровой капеллы мальчиков за многие разные годы, ныне известные деятели музыкального искусства нашего города, профессора, доценты, композиторы, педагоги консерватории, музыкального училища и музыкальных школ, которые пришли на встречу со своим любимым учителем. Фактически это была монографическая встреча – концерт старейшего педагога хоровой капеллы мальчиков, теоретика, композитора, много лет продолжающего свое неустанное воспитательное служение.

Среди многих педагогов ГХК мальчиков Лии Леонидовне Ухоботовой принадлежит особое место. Жизненный путь Лии Леонидовны Ухоботовой изобилует многочисленными переездами, однако, это не было «охотой к перемене мест», а было связано с профессиональной деятельностью родителей: отца – Леонида Алексеевича и матери – Софии Павловны, которые были врачами. Отец – Леонид Алексеевич Ухоботов – родом из крестьян, окончил медицинский факультет университета в Нижнем Новгороде, где познакомился со своей будущей женой Софией Павловной, урожденной нижегородкой. В дружной любящей семье появилось двое детей: в 1931 году родилась дочь, а в1933 г. – сын. Семья проживала тогда в Марийской АССР. Дети этой семьи с красивыми именами: дочь – Лия и сын Лев росли в обстановке родительского тепла и на всю жизнь сохранили трогательную взаимную любовь, которую пронесли через годы учебы, были связаны общими художественными интересами и вкусами.

Первые художественные впечатления дети получили от родителей: в семье звучала музыка и приветствовалось увлечение живописью.

Начальное музыкальное и общее среднее образование Лия Леонидовна получила в столице Марийской АССР городе Йошкар-Ола, а в 1944 году семья по служебной необходимости отца переехала в освобожденный от врага Киев, а через короткое время – во Львов

Хорошо подготовленная по музыкальным предметам, девушка была зачислена, минуя музыкальное училище, на историко-теоретическое отделение Львовской консерватории им. Н.Лысенко

Годы учебы в консерватории (1949-1954) прошли под знаком глубокого и неустанного изучения истории и теории музыки и совершенствования фортепианного исполнительства. Диплом с отличием об окончании консерватории сопровождался направлением в аспирантуру НИИ театра, музыки и кинематографии Ленинграда. В это время в Ленинграде в Институте живописи, скульптуры и зодчества им. И.Е. Репина Академии художеств СССР учился брат Лии Леонидовны Лев Леонидович. Занимаясь в аспирантуре с упорством и интересом под руководством выдающегося ученого и музыканта Ю.В.Келдыша, девушка вела работу над диссертационной темой: «Опера С.С. Прокофьева «Война и мир». Неожиданная болезнь прервала любимую научную работу, что заставило ее вернуться в г. Горький к родителям, переехавшим из Львова в 1952 году. Болезнь оказалась очень серьезной, но нож замечательного хирурга Б.А. Королева спас жизнь талантливой девушке. Период выздоровления оказался длительным и продолжался до 1957 года, когда Лия Леонидовна была принята на работу в музыкальную школу №5 г. Горького, а в 1958 г. она перешла на педагогическую работу в хоровую капеллу мальчиков. Молодой, талантливый педагог, переступивший порог этого уникального учебного заведения, Лия Леонидовна оказалась окруженной чисто мальчишеским коллективом, вся жизнь которого была подчинена одной цели – служению музыке.

В те годы педагогический коллектив капеллы составляли грамотные опытные педагоги, любящие детей, всей душой преданные искусству. Для Лии Леонидовны капелла сразу стала родным домом, в котором она проводила все свое время. Ее (Лию Леонидовну) не пугали удручающие условия работы и жизни этого молодого учебного заведения, теснота, необустроенность классов, отсутствие элементарных удобств, сверхскромная зарплата и большая загруженность. Полные интереса к музыке и педагогу горящие глаза мальчишек, их участие в замечательных хоровых концертах с лихвой компенсировали все эти неудобства. Даже слабое здоровье Лии Леонидовны того времени не могло помешать ей в ее творческом поисковом, неустанном труде и горячем желании отдавать этим вихрастым мальчишкам неисчерпаемые сокровища своих знаний и душевную щедрость.

Работая рука об руку со своими талантливыми коллегами, Лия Леонидовна Ухоботова тем не менее существенно отличалась от них. Богато одаренная природой в музыкальном отношении, основательно подготовленная теоретически, разносторонне эстетически воспитанная, артистическая натура Лии Леонидовны требовала постоянного выхода в педагогическую деятельность, и она с головой ушла в воспитательный процесс. Ее преданная погруженность в жизнь детей была моментально воспринята учениками, которые благодарно отвечали на усилия педагога. Лия Леонидовна изучала индивидуальность каждого ребенка, его способности, возможности и желания; она имела постоянную связь с родителями и всегда предлагала новые формы и виды не только урочной работы, но и разнообразную внеклассную занятость детей, которая не была предусмотрена учебными программами.

Её ученики писали рефераты на заданные темы по курсу музыки, сочинения с собственными размышлениями о жизни, учёбе, искусстве, вели дневники, издавали газеты, посвящённые композиторам и музыкальным датам. Внеклассная работа включала в себя также участие учеников в самодеятельном театре, где были поставлены костюмированные оперные спектакли: «Свадьба Фигаро» В.А. Моцарта, «Евгений Онегин» П.И. Чайковского и др.; работал музыкально-тетрально-литературный кружок «Алые паруса»; клуб юных музыкантов. Внеклассная работа была неоднократно отмечена заметками в газетах города музыковедом В.Г. Блиновой и композитором С.Я. Терхановым, бывшим воспитанником капеллы.

Лией Леонидовной в ГХКМ были организованы 2 университета культуры для родителей и учеников. Экскурсии, походы в театры, музеи, прогулки по родному городу проводились ею постоянно. Тесный контакт был установлен с коллективом воспитателей, с коллегами, с преподавателями хорового отделения и главным дирижёром капеллы Л.К. Сивухиным. Большая педагогическая работа Лии Леонидовны имела и другую сторону: она постоянно совершенствовала собственный теоретический уровень, а также была руководителем методических объединений преподавателей музыкальных школ. Была лектором, ездившим с коллективом ГХКМ и камерным хором по Горьковской области. Ею были разработаны новые программы по теории музыки и сольфеджио для музыкальных школ. Программа и учебное пособие по современной музыке для выпускников капеллы рекомендованы отделом культуры Москвы в качестве методического пособия для всех музыкальных школ города.

Наряду с работой в капелле Лия Леонидовна преподавала музыкальную литературу в музыкальном училище г. Дзержинска, а в Горьковском театральном училище преподавала фортепьяно. Её статьи о музыкальной культуре г. Горького публиковались в журнале «Советская музыка» и в местной печати. Эта просветительская работа Лии Леонидовны была высоко оценена и отмечена Почётными грамотами Министерства культуры РСФСР, Почётными грамотами Управления культуры г. Горького. Высокой наградой стала медаль «За доблестный труд. К 100-летию со дня рождения В.И. Ленина». И всё же наибольшую радость педагогу принесли безграничное уважение, верная, преданная, глубокая любовь всех её учеников, которых у Лии Леонидовны за годы работы в капелле (с 1958 г. по 1989 г.) было 232 человека. Её ученики через многие годы продолжают поддерживать с нею тесные человеческие и профессиональные контакты. Время оказалось невластным над этим замечательным человеком, и, уйдя на пенсию, Лия Леонидовна занялась ещё одной стороной своей творческой деятельности. 9-го декабря 2012 года на её концерте-встрече слушатели познакомились с произведениями Лии Леонидовны – композитора, автора фортепьянных и вокальных произведений.

В исполнении Лии Леонидовны и её сегодняшних учеников-друзей, участников концерта, прозвучали 23 сочинение в разных жанрах. Среди них – самые яркие: «Три детских песенки» (исполнитель Ваня Никитин, 9 лет, аккомпанировал ему отец – Василий Никитин, бывший ученик капеллы), романсы «Кармен», «Осень», «Молитва», вокализ «Памяти Л.К. Сивухина» (исполнитель А.А. Павлова, врач), фортепианные миниатюры «Улыбка Джоконды», «Колокола России», «Вальс-бриллиант», «Траурный марш», «Памяти М. Ростроповича» (исполнитель – пианистка И. Заречнева). Лия Леонидовна сыграла сама: «Осень в саду», Траурный марш из «Русского Реквиема», вальс «Галине Улановой» и «Грустную песенку», сочинённую в 10-летнем возрасте.

Эти произведения обнаруживают чуткое отношение автора к происходящим в мире событиям, её преемственность русской классической музыкальной культуры XIX века, оригинальное музыкальное мышление, владение композиторской техникой, тонкое изображение образов и высокий художественный вкус.

Слушатели благодарно воспринимали рассказ Лии Леонидовны о её жизни. Невзирая на солидный возраст, творческая деятельность Л.Л. Ухоботовой продолжается, и пусть так будет еще долгие годы.

Татьяна Деньгина,

учитель русского языка и литературы, г.Васильсурск

 ЛЮДИ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ, НИЗКО ВАМ ПОКЛОНИТЬСЯ ХОЧУ…

Статья Т.В. Деньгиной впервые увидела свет в журнале «Лики провинции» №4 за 2012 год. Авторы – создатели этого журнала наши единомышленники – краеведы с нижегородчины. Этот журнал необычный – электронный. Начал он выходить в середине 2011 года, и вот вышел уже 6-й номер журнала. 

Чем же он примечателен? А тем, что издают его люди, влюбленные в свой родной поселок. Встречали ли вы таких энтузиастов? Наверняка встречали. Есть они и в Воротынском районе Нижегородской области, а точнее в Васильсурске, бывшем уездном городке, а теперь просто рабочем поселке.

 « И дым Отечества нам сладок и приятен» писал когда-то Г.Р.Державин. Как тепло становится на душе, когда мы слышим о дорогих сердцу местах. Так вот, этот журнал для тех, кому дорог Васильсурск.

Дорога его история, его люди, события, интересен день сегодняшний.

Предлагаем Вашему вниманию рассказ о тех, кто волею судеб оказался однажды в этом небольшом городке и на всю жизнь сохранил в своем сердце добрые чувства об этом удивительном по красоте месте, о его замечательных людях.

Очень долго никак не могла начать писать о человеке, о котором задумала рассказать на страницах нашего журнала. Давно решила, что буду о нём писать, что васильчане и все, кто читает наш журнал, должны знать о Дмитрии Ионовиче Попове, враче Васильсурского детского костного туберкулёзного санатория. Бал такой санаторий в нашем посёлке, где спасали от смерти детей, заболевших этой, тогда трудно излечимой болезнью. Санаторий открылся сразу после войны, в 1946 году. Вероятно, тогда и приехал Дмитрий Ионович с женой и дочерью в посёлок. Других сведений мне не удалось раздобыть. Многие свидетели тех лет и событий уже умерли, родных у Поповых здесь не было, а те из сотрудников, кто когда-то работал с Дмитрием Ионовичем и кто ныне здравствует, затрудняются сказать, откуда и когда точно появился в санатории этот необыкновенный доктор.

Мне было года четыре, когда мы с мамой вернулись в Васильсурск из Гагина, где жила тогда наша семья. Мама устроилась на работу в санаторий учителем русского языка и литературы. Коллектив был очень дружный, работоспособный – коллектив единомышленников. А ведь очень разные специалисты трудились тогда в санатории: врачи, медсёстры, учителя, воспитатели, нянечки (слово-то какое доброе), повара, работники хозблока. Что же так сплотило таких разных по образованию, по социальному положению людей? Думаю – любовь к детям, понимание своей задачи спасти им жизнь, окружить заботой, вниманием, чтобы не выпали они из этой жизни ни на год, ни на день, чтобы были полноправными гражданами своей страны.

Что же я могла помнить о докторе Попове тогда, в 1959 году?.. Смутно помню его облик. Тогда он казался мне очень высоким (да и каким может показаться четырёхлетней “кнопке” взрослый человек), очень худым и очень строгим. Я много слышала о семье Дмитрия Ионовича добрых, хороших слов. В первую очередь от мамы. Она называла их интеллигентными, порядочными людьми. Слова, мне совершенно непонятные, но почему-то вызывавшие у меня уважение к ним. Однажды я попала к ним в гости. Разумеется, с мамой, я всегда ходила с ней, как хвостик. И там я получила свой первый урок этикета. Первое, что меня поразило, это то, что вся мебель была под белыми чехлами. Я осторожно присела на краешек дивана. Ия Дмитриевна, дочка Дмитрия Ионовича, протянула мне коробку с шоколадными конфетами: “Угощайся”. В те годы шоколадные конфеты наша мама могла позволить себе купить только в зарплату и то граммов 200, а в коробках, да ещё несколько конфет в середине коробки были в “золотых” обёртках, это было что-то волшебное.

“Спасибо”, – пролепетала я и обеими руками потянула коробку к себе. “Нет, ты возьми одну или две, ведь и мы все будем пить чай с конфетами”, – сказала Ия Дмитриевна. Я покраснела до слёз, так мне было стыдно, что я о других не подумала. Я скромно взяла одну, что была с краю. А Ия Дмитриевна дала мне ещё одну в “золотой” обёртке. Вот и всё, что я помню об этой семье. Всю жизнь помню, что их очень уважала мама, а когда собралась писать о Дмитрии Ионовиче, растерялась: да ведь я о нём ничего и не знаю!

Помог случай. В 2009 году, летом, в Васильсурске появился пожилой мужчина, который разыскивал тех, кто помог бы ему отыскать на кладбище могилу доктора Попова. Это был бывший пациент, которому он спас ногу. Меня поразил этот факт. Согласитесь, не часто в наши дни приезжают бывшие пациенты на могилы своих врачей, даже если они когда-то спасли им жизнь. Помнить – да, но приехать издалека, спустя многие годы…

Могилу нашли. Юрий Борисович Стукачёв, так звали благодарного пациента, убрал полуистлевшие остатки ограды и памятника, очистил место от травы и сухостоя, а через некоторое время появился на могиле памятник доктору, его жене и дочери. Спустя год он снова приехал в Васильсурск, покрасил новую оградку, навёл порядок вокруг. В этот его приезд мне удалось встретиться с ним и поговорить. Вот что он рассказал о своём любимом докторе.

“…В санаторий я попал в 1957 году, когда все врачи от меня отказались. Отправили в Васильсурск, где делали операции по ампутации конечностей у больных костным туберкулёзом. А именно такой диагноз поставили мне врачи в Горьком. Нога болела у меня давно, ещё с 1953 года. Я понимал, что меня готовят к операции. Один из врачей, Макаров Игорь Александрович, предлагал заключить ногу в гипс и начать лечение спецпрепаратами. Дмитрий Ионович, настоял, чтобы на ногу наложили лангет. Я часто замечал, как доктор наблюдает за мной со стороны. О чём он думал? Я с ужасом ждал своего “приговора”, а для себя решил, что если ногу ампутируют, я жить не буду. Мне всего 16 лет, что буду делать я без ноги? У меня началась жесточайшая депрессия: лежал, отвернувшись к стене, отказывался от еды. Думаю, не без участия Дмитрия Ионовича, приходил ко мне в палату музыкальный работник Морозов Иван Фёдорович. Он, молча, садился и начинал играть на аккордеоне полонез Огинского. Он играл, а я лежал и думал о своей жизни. Наконец, Дмитрий Ионович сказал мне, что решили не ампутировать ногу, попробовать её спасти, сделать операцию чистки кости. Из Горького был приглашён профессор Николаев.

Накануне операции мне приснился сон: большое красное солнце и люди вокруг радуются. Операцию сделали в январе, а в апреле я начал ходить. Боль адская. Но я никому не говорил. Только доктора не обманешь. Однажды стою во дворе на костылях и чувствую на себе чей-то взгляд, оборачиваюсь и вижу: из окна своего кабинета на втором этаже наблюдает за мной Дмитрий Ионович. Он понимал, что операция не дала положительного результата, а я изо всех сил стараюсь скрыть боль. Было решено делать повторную чистку кости. И хоть я после этой операции опять хромал и чувствовал боль, но дело хоть и медленно, а пошло на поправку. 8 мая 1960 года меня выписали, а в сентябре я приехал в Горький показаться врачам. Там не поверили, что удалось обойтись без ампутации. Рентгеновские снимки были в порядке. Спросили: “Кто тебя лечил?” И когда я назвал имя доктора, услышал в ответ: “А он накануне умер”. Как гром среди ясного неба прозвучали эти слова. И тогда я сказал сам себе: “Надо торопиться жить”. Всю свою дальнейшую жизнь я строил сам, преодолевая боль и препятствия, с ней связанные. Я поступил и закончил железнодорожное училище с отличием, три года отслужил в армии на Чукотке, в строительных войсках, имею правительственную награду. Женился, испытал радость отцовства. 35 лет работал на Автозаводе, в областной типографии и на ОКБМ до пенсии. Все эти годы я в сердце своём хранил образ своего доктора, и он ассоциировался у меня с образом Николая Островского и Павки Корчагина (А ведь доктор действительно похож на писателя Островского. Примечание автора статьи). Спустя многие годы приснился мне сон, содержание которого я не помню, но помню, что видел во сне Дмитрия Ионовича и тот почему-то жаловался мне. После этого меня парализовало. Как только я поправился, дал себе слово поехать на могилу доктора Попова. Обещание это я выполнил”.

От себя хочу добавить к рассказу Юрия Борисовича Стукачёва, что памятник и оградку заказал и поставил он на свои сбережения от более чем скромной пенсии. Ю.Б. Стукачёву 69 лет. В эти зимние дни 2013 года он мысленно уже в апреле. Прикидывает будущие дела по благоустройству могилы Поповых, откладывает деньги из пенсии на поездку в Васильсурск. А ещё он отказывается от какой-либо помощи, даже цветы на могилке он хочет посадить сам…

Может, и стоило на этом поставить точку, но несправедливо было бы не рассказать о других бывших пациентах санатория тех лет, которые до сих пор шлют слова благодарности живущим ныне сотрудникам санатория и вспоминают тех, кого уже нет.

Галина Александровна Машенкова работала в те годы воспитателем в санатории. До сих пор пишут, звонят и приезжают в гости её “воспитанники”. Узнав, что я собираю материал о Д.И. Попове, она попросила их прислать свои воспоминания о том далёком времени. И хотя в письмах много грустного, но всё же печаль их светла. Светла оттого, что пережив столько мучений и страданий, они прожили каждый свою жизнь, состоялись как личности, многого добились, благодаря таким людям как Дмитрий Ионович Попов.

– Здравствуйте. Пишет вам Демидова-Корнеева Мария Александровна. Я находилась в Васильсурском санатории с 1953 по июль 1955 года с диагнозом: туберкулёз тазобедренного сустава. Здесь нас лечили и учили, здесь я закончила 5-й, 6-й и 7-й классы. Здесь нас окружали образованные, сердечные, отзывчивые, внимательные и заботливые люди: врачи, медсёстры, воспитатели, нянечки-санитарки, учителя. Мы были детьми, и они всё делали, чтобы мы не чувствовали свой недуг и оторванность от жизни. Мы были всегда окружены заботой врачей: Деньгина Дмитрия Дмитриевича, Попова Дмитрия Ионовича, Макарова Игоря Александровича, Клавдии Ивановны и Александры Ефимовны (не помню их фамилий). И.А. Макаров делал мне операцию спустя 5 лет, в 1960 году, потому что когда я лежала, тогда ещё таких операций не делали.

Чуткие и добрые медсёстры: Валентина Ивановна Кузнецова, Антонина Ивановна Червякова, Александра Александровна Морозова, Каткова Александра Павловна, Поройковы Лида и Фая. Эти совсем ещё молоденькие девушки, только после медучилища, носили нас на носилках на процедуры, выносили на свежий воздух и зимой и летом.

Учителя проводили уроки прямо в палатах, так как почти все мы были “лежачие”. Учили нас учителя: Лидия Георгиевна Машенкова, Нина Ивановна Зыкова, Ия Дмитриевна Попова, Анна Андреевна Лаптева. А сколько с нами занимались воспитатели! Они учили нас вышивать, плести соломенные шляпы. Мы участвовали в художественной самодеятельности, к праздникам готовили концерты, хотя, повторю: все мы лежали в гипсе, прикованные к постелям. Нам много читали вслух. До сих пор помню книги Макаренко “Педагогическая поэма” и “Флаги на башнях”. У нас был музыкальный работник Анатолий Эдуардович Мерцлин. Он играл нам на баяне и пел песни, и мы вместе с ним пели. Он ходил по палатам по очереди и всегда приносил букетик цветов. Он был прекрасный рассказчик. Он пересказывал нам книгу “Собор Парижской Богоматери”, как будто читал по книге. Мы удивлялись его памяти. И воспитатели играли нам на гитаре и пели вместе с нами. Это Галина Александровна Машенкова, Марианна Зиновьевна Богданова, Маргарита Николаевна Морозова. Нянечки-санитарки: две тёти Шуры, тётя Настя и другие – нас обслуживали целый день: умывали, кормили, судно подавали шесть раз в день. Нас было по 28-30 человек на медсестру и санитарку. В банный день всех носили в ванную, мыли на щите. Зимой вывозили на кроватях на открытую веранду, а летом даже выносили на улицу, на лужайку, под берёзку, туда и обед приносили. Помогали медсёстрам и нянечкам и воспитатели, так как трудно было со всеми управиться вовремя. Один раз в месяц приезжали к нам показывать кино. Всех свозили и привозили в одну большую палату. Я всю жизнь вспоминаю этих людей с благодарностью. Какие это были ЛЮДИ! Кого нет в живых, вечная им память. А кто жив – крепкого им здоровья”.

А вот отрывки из воспоминаний Юрия Брагина – ветерана-журналиста, ветерана труда Нижегородской области. Он лечился в санатории с августа 1951 г. по май 1955 г. Воспоминания “Василь навеки в сердце” были опубликованы в “Воротынской газете” от 20 января 2012 г.

“ХОЧУ В ВАСИЛЬ”

 Отправьте меня опять в Васильсурск, там лучше, я не хочу у вас лежать, – плаксиво канючил я, 14-летний мальчишка, на общем обходе врачей в областном противотуберкулёзном диспансере на ул. Краснофлотской. Главврач Г.Н. Ситникова, высокая и могучая женщина, поворачивается к лечащему врачу:

– Не подтвердилось у него с почками? Дайте-ка анализы… Ну и верните его в Василь, пока пароходы плавают.

…Шёл ноябрь 1951 года. С августа лежал я сначала на вытяжении, а затем в сплошном гипсе от груди и всей правой ноги до кончиков пальцев. И вдруг на обходе зав. отделением Дмитрий Ионович Попов заподозрил у меня ещё туберкулёз почек. И в сопровождении медсестры Клавы на телеге меня доставили к пароходу “Спартак” на пристань Васильсурска, а там – в Горький и облтубдиспансер.

К счастью, худшее не подтвердилось, и через неделю я вернулся в 14-ю палату Васильсурского санатория.

…А здесь – будто дом родной. Нас 12 человек. Койки в два ряда, а несколько – по две, впритык одна к другой. Моя койка все эти месяцы была рядом с Толей Шебалиным. Он потом закончил мединститут и работал главврачом в больнице своего Наруксова, да рано умер. И к нему придвинули койку Юры Батурина, милого, улыбчивого парня, работавшего потом завхозом в ПТУ своего Бутурлина – разыскал я его лет 10 назад, но не успел навестить, умер он на работе.

Поскольку моё место было занято, а я просился только в свою 14-ю палату, меня разместили у стены под электровыключателем и радиорепродуктором, которые я включал и выключал крючком-палкой.

– Доброе утро! Все просыпаемся, пальцами рук и ног вращательные движения, делаем гимнастику, – медсестра Шурочка иных сонуль и пощекочет, совсем по-матерински, за подбородок.

Потом санитарка тётя Нина с разнокалиберными банками – нищее послевоенное время и здесь сказывалось: фирменных, для лежачих больных уток, чтоб из аптеки, не было. Умываемся из кувшина над тазом. Доброжелательно, но и строго няня оговаривает кого-то расшалившегося: не плещите лишнего воду – её в бочке из колодца привозят.

Перед завтраком за анализом крови пришла лаборантка.

– Лидия Александровна, – наперебой мы к ней, – а Дмитрий Ионыч придёт к нам на обход? Мы все очень его ждём.

– Ну, раз ждёте, то обязательно придёт, я ему скажу, – улыбается Лидия Александровна, жена доктора Попова.

ДУША-ВРАЧ

Заведующего отделением Д.И. Попова мы все боготворили. С бородкой клинышком, в очках и очень худой (знать, болел сам – недаром прожил всего-навсего 59 лет), Дмитрий Ионович казался нам стариком. Любили мы, как он своими тонкими и чуткими пальцами совсем не брезгливо (больной это чувствует) ощупывал наши гнойные натёчники на суставах или позвоночнике, расспрашивал, где и как болит.

Видя книгу в моих руках, врач смотрел на её название и, не стесняясь, сознавался, что не читал, – я тут же с восторгом рассказывал про автора и его книгу и предлагал прочесть. С милой улыбкой Дмитрий Ионович ссылался на занятость, советовал делать перерывы при чтении лёжа и назначал новые уколы и процедуры. И нестерпимая до того боль явно отступала.

После обхода, уколов и необходимых процедур наступало самое радостное для всех – прогулка.

…………………

– Саша! Командуй своими, под берёзы на улицу всех, раз врачи разрешили, – санитарки распахивают обычно закрытые двери наружу. А там – май, клейкие веточки деревьев, буйная зелень травы, пьянящий запах земли. К весне полпалаты в гипсе и на костылях стали учиться ходить – эти сами выползли под деревья. А нас, тяжёлых, вынесли на носилках под ласковое солнышко.

………………..

В ИЗОЛЯТОР ТЕБЯ…

– Брагина переводим в изолятор, так что отдохнёте от него, – объяснили всем новеньким в 14-й палате. – И потом, вы все учитесь в 7-м классе, а он семилетку закончил ещё до санатория.

Главную же причину я нечаянно узнал потом. Уколы стрептомицина, пенициллина, хлористого и другие мне делали через 2-4-8 часов – и, значит, по ночам будили из-за меня всю палату. под гипсом у меня завелись черви. заживо евшие меня. Кроме тазобедренного у меня заболел и коленный сустав, локоть левой руки – повсюду гнойные натёчники, открытые свищи, запах невыносимый.

А сам-то свою гниль не чуешь. Сосед мой по палате Петя Цыганов гнил ещё больше, но и этого я не чувствовал.

День и ночь я взахлёб читал книги. Обе воспитательницы, Галина Александровна Машенкова и Маргарита Николаевна Морозова в сетках десятки книг носили мне из поселковой библиотеки – санаторский шкаф книг я давно весь прочёл.

– Юрка, отложи книгу, пусть глаза отдохнут. Послушай меня. Вчера мне дом родной приснился, вишни в цвету. У нас большой вишнёвый сад. И потом будто поспели вишни, рву я их и ем – так вкусно. Приедешь ко мне в гости?.. – Петя Цыганов, он на два года был старше меня, и впервые так задушевно разговорился…

Ночью нам с ним делали уколы, давали какие-то таблетки. Под утро, устав от болей, я крепко уснул. Просыпаюсь – койки Пети нет, я один в палате. Мне все говорят, что его увезли на перевязку. К вечеру из разговора медработников в коридоре я услышал, что Петя ночью умер, и мать приехала хоронить его. Следующим умереть должен был я…

……………………..

“ДЫШИ И СЧИТАЙ…”

Делай глубокий вдох и считай: раз, два… – голос Дмитрия Ионыча доносился глухо, а грудь жгло-распирало. Я затаился: почти не дышу, а считаю шёпотом. “Он обманывает, помимо маски дышит, а сам ещё не спит”, – говорит кто-то. Маску поправляют и плотно закрывают нос и рот, льют эфир. Жгуче-неприятно распирает всю грудь – но деваться некуда, считаю: тридцать три, тридцать пять… Путаюсь, но сам же и поправляюсь. Язык не слушается, но чую: ещё чем-то (йодом?) смазывают бедро, лежать холодно, жёстко. И всё лечу, вращаясь, в какую-то воронку. И – беспамятство.

…Более 4-х часов длилась та мучительная операция на бедре, из которой я так же долго не приходил в сознание. И в дальнейшей жизни какими бы недугами я ни страдал – никаких операций мне больше не предлагали, мол, сердце больше не выдержит.

Полгода потом были мучительные перевязки на опоясывающей бедро ране.

……………………..

СПАСИБО, ГАЛИНА АЛЕКСАНДРОВНА

Всю душу вкладывала в устройство наших судеб любимая воспитательница Галина Александровна Машенкова, свою личную жизнь так и не устроившая.

Помню, я писал ей о своих школьных стенгазетах или об агитбригаде в сельском клубе, где я работал заведующим до университета, – на всё я получал её дельные советы. А однажды она, специально приехавшая из Васильсурска в Горький, пригласила меня на встречу с бывшими санаторцами. Помню ослепшего музыканта Женю Разумкова, активиста общества слепых. Вся наша молодая компания была как её дети, и она в чужой квартире по-матерински накормила нас обедом. И недаром её навещали из Горького, как родную, художник Аркадий Абрамов, с Волги – речник Лёня Свиягин и даже с Дальнего Востока – Гена Царёв, все бывшие санаторцы.

………………………

“ЭХ, В ВАСИЛЬ БЫ…”

Мальчишки, а давайте такси возьмём да, как бывало, хоть на денёк все вместе съездим в Васильсурск, санаторий вспомним, – не раз говорит нам Мария Алексеевна Корнеева, обучившая швейному делу десятки инвалидов в Рекшинском профтехучилище. А мы, 70-летние мальчишки, пасуем перед энергией женщины и дивимся, как вообще до таких лет дожили с ворохом недугов.

Вот Герман Сергеевич Клепцов (я его всегда звал Гераклом), невролог и фтизиатр, с тяжёлым заболеванием крови лежит сейчас на Бору беспомощный. А ведь он на десятки лет унаследовал благородное дело врачей Васильсурского санатория. Или бухгалтер по образованию Анатолий Павлович Трянин. Более 20-ти последних лет он возглавлял соцзащиту и общество инвалидов в Починках, везде мотался по командировкам, а ныне боится не доехать и до Н. Новгорода. Не отстал от них и я, пересев из автомобиля “Ока” в инвалидную коляску.

Лишь вместе сможем мы отныне съездить в навеки родной Васильсурск. Дети горьких военных и послевоенных лет, серьёзно заболевшие, мы были поставлены на ноги чуткими работниками здешнего тубсанатория.

Мы всех вас помним, врачи и медсёстры, воспитатели и учителя, нянечки и повара. Наш земной поклон вам всем, живые и мёртвые”.

Воспоминания Анатолия Павловича Трянина, который лечился в Васильсурском санатории с 1953 по 1957 г., тоже наполнены добрыми словами в адрес персонала. Его болезнь тоже была приостановлена, нога спасена. Как говорит Анатолий Павлович, “не уходя из палаты”, он получил свидетельство об окончании семилетней школы. Выйдя из стен санатория, продолжил образование, заочно окончил Всесоюзный финансово-экономический институт. Работал на крайнем севере, в Нижегородской области, 18 лет заведовал отделом социального обеспечения, выпустил сборник стихов “Край родной” в 1991 г. Свои воспоминания он заканчивает словами: “Вообще-то мне повезло с учёбой и с работой. И я благодарен коллективу Васильсурского санатория за всё хорошее, что было сделано для меня, за внимание к нам – больным, за длительное лечение, нам не дали пропасть. А то, что остались отметины на теле, так это уже в далёком прошлом”. Стихотворением А.П. Трянина “Санаторий” хочется завершить этот рассказ о судьбах людей в белых халатах и тех, кому они не просто спасали жизнь, но и дали путёвку в жизнь, о судьбах, которые переплелись на этом маленьком клочке земли под названием Васильсурский областной детский костно-туберкулёзный санаторий Горьковского облздравотдела.

Там, где Волга с Сурой обнимается,

Васильсурск утопает в садах.

Мой рассказ – это быль вспоминается

О друзьях, о любви, о цветах.

В санаторий судьбою заброшены,

Мы лечились по нескольку лет.

В наших душах, бедой запорошенных,

Навсегда сохранится тот след.

След заботы о нас, искалеченных,

Нашей жизнью, убийцей-войной.

Помню, в детстве мечтал я быть лётчиком,

Здесь за годы расстался с мечтой.

Пеленали в оковы гипсовые

Наше тело от шеи до пят.

Не сдавались ребята бедовые

И “косили” глаза на девчат.

Годы детские с тёмными пятнами:

На кроватях вся юность прошла.

Ребятишки дружили палатами,

Здесь впервые любовь к нам пришла.

• Размещено: 02.09.2013