[43]
В Автозаводской районе г. Горького есть улица Политбойцов. На дом № I установлена мемориальная доска с надписью: “Улица Политбойцов названа в память о боевом подвиге 5685 первых добровольцев-горьковчан, ушедших политбойцамн на фронт в первые дня Отечественной войны. Более пяти тысяч из них отдали жизнь за честь и свободу нашей Родины»”
В это далекое тревожное время лета 1941 года мы были студентами Горьковского медицинского института им. С.М. Кирова. Ребят тогда училось в институте довольно много. В нашей группе, например, из 18 [студентов] санитарно-гигиенического факультета было 9 девчат и 9 ребят.
О война мы узнали в день, когда готовились к экзаменам по фармакологии за Ш курс. По сдаче его стали уже четверокурсниками.
24 июня 194I года студентов – коммунистов и комсомольцев пригласили в партком института. Секретарь парторганизации Степан Юшин сформировал первый отряд добровольцев. 1 июля 1941 года около главного здания мед. института собралась группа уезжающих на фронт студентов, около 30 человек, в т. ч. мои друзья: Борис Суслов, Паша Новиков, Вася Борисов, Вася Калинин, Миша Ципперштейн, Миша Чепаров, Андрей Тюряев, Вася Казаков, а также студенты 3-го курса Володя Вишневский, Сергей Куханович и другие.
[44]
Был среди них и Степан Юшин.
Провожали добровольцев ректор института профессор Никулин Константин Георгиевич, профессор Цимхес и ещё несколько преподавателей. Мы, девчата, были в числе провожающих.
Пред зданием Свердловского РК ВКП (б), расположенного в одноэтажном здании за драмтеатром, был короткий митинг, на котором присутствовала масса народу: кроме студентов всех вузов, добровольцы из других организаций и молодые коммунисты, и участники Гражданской войны. Затем колонны добровольцев, а за ними и многие провожающие двинулись по съезду, через мост к Московскому вокзалу. Там на площади Революции уже собрались добровольцы из других районов города и районов области. Проводы были теплые, бодрые, без слез, т. к. мы были уверены, что все наши мальчики в ближайшее время вернутся с победой и вновь будут учиться с нами. Однако все оказалось далеко не так.
20 дней они учились в Гороховецких лагерях военному делу: стрельбе, метанию гранат, приемам ближнего боя, борьбе с танками. Получили обмундирование, винтовки, патроны, были сформированы маршевые роты.
Политуправление РККА присвоило им звание “политбоец” и разъяснило, что звание это обязывает комсомольцев-добровольцев быть впереди и своим личным примером увлекать вперед в бою других бойцов.
В ночь на 20 июля, поднятые по тревоге, они поездом отправились в Москву, а оттуда на Смоленск.
[45]
Миша Ципперштейн рассказывал, что командиром их роты был Яков Григорьевич Шпицер, старший лейтенант – танкист, он был добровольцем из г. Выксы. На его груди блестел орден Боевого Красного Знамени за героический подвиг в боях на Халкинголе.
Первый немецкий самолет с черными крестами на желтых крыльях ребята увидели на станции Бородино. В районе д. Сафоново Смоленской области эшелон остановился. Предстоял трудный переход к фронту. На этом пути попадались только разрушенные и сгоревшие деревни, когда на пепелищах в ряд стояли русские печи. Кое-где в них стояли горшки, на одном шестке сидела кошка.
– Было страшно, – вспоминали они. Продвигались, в основном, ночью, т. к. днем фашистские самолеты группами и в одиночку обстреливали колонну.
В лесу около Смоленска перед бойцами выступил командующий 16 армией генерал-лейтенант М.Ф.Лукин, он сказал, что в Смоленске идут ожесточенные бои с фашистами, с переменным успехом, и что добровольцы пополнят “потрепанные” дивизии этой армии. Бои за Смоленск, а позднее за Ельню, Ярцево, Дрогобуж были беспрерывными, жестокими и очень кровавыми. На этих рубежах многие из наших студентов погибли. Когда в ротах не хватало санитаров и санинструкторов, студентов-медиков направляли оказывать медицинскую помощь раненым.
[46]
Сильно пересеченная местность Смоленской области осложняла наступательные маневры немцев, но и наши войска ставила в трудное положение. Днем чаще немцы теснили наших, а ночью, когда им не помогала авиация, наши воины активно били немцев, вклиниваясь в их позиции и нарушая “европейский режим и порядок”. На немецкое нахальство и наглость наши отвечали упрямым русским, ничем не сгибаемым упорством.
В архиве МО СССР хранится донесение политотдела 16 армии политуправлению Западного фронта о боях на улицах Смоленска, от 28 июля 1941 года. Начальник политотдела 16 армии бригадный комиссар Сорокин сообщал, что в боях за Смоленск проявляют мужество и отвагу бойцы, командиры и политработники и что особенно хорошо действуют коммунистические роты, прибывшие из Московской, Ивановской и Горьковской областей.
Действительно, наши добровольцы участвовали в боях в самый ответственный период Отечественной войны, помогая задержать продвижение фашистов, рвущихся к Москве.
Мы из Горького писали своим друзьям на фронт письма, которые они иногда получали и тогда присылали ответы, бодрые с описанием отдельных эпизодов из своей фронтовой жизни, сообщали о погибших.
Со 2 августа начались занятия в медицинском институте всех факультетов, по единой, вновь разработанной ускоренной программе лечебного факультета с практическими занятиями в госпиталях.
[47]
Все ребята, не ушедшие добровольцами на фронт, были переведены на военно-медицинский факультет в г. Саратов. Они уезжали на пароходе, занимая места Ш класса, мы провожали их. В институте остались одни девчата.
В конце сентября 1941 года по приказу Наркомата Обороны все студенты медики были откомандированы из рядов Красной армии для продолжения образования: фронту нужны были врачи. Стало ясно, что для победы врага понадобится еще много и сил, и времени.
Таким образом с октября 1941 года в Горьковском ГМИ организовалась группа из добровольцев, прибывших с фронта. Всего возвратилось доучиваться 8 человек, в т. ч. Василий Калинин, Борис Суслов, Михаил Ципперштейн, Михаил Чепаров.
Закончили медицинское образование они вместе с нами 14 июня 1942 года. После сдачи трех государственных экзаменов – по хирургии, терапии и инфекционным болезням с эпидемиологией всех нас Облвоенкомат г. Горького направил в Москву на распределение по частям действующей армии. Таким образом пополнение военных медиков составило 450 человек. С этого времени у каждого из нас своя фронтовая судьба.
День Победы все мы, кто остался жив, встречали врозь, но позднее, когда вернулись к мирной жизни, чувство студенческого товарищества и фронтового братства вновь соединило нас. Мы встречаемся регулярно, вспоминаем свою молодость, боевые эпизоды и погибших товарищей.
[48]
Нужно сказать, что в первые дни и месяцы войны комсомольцы-политбойцы с честью выполняли поставленную перед ними задачу, а в 1942-1945 г.г. вновь служили в действующей армии и продолжали выполнять свой гражданский долг уже в качестве врачей. Многим из выпускников ГМИ им. С.М. Кирова 1942 года не суждено было пережить эти годы великого лихолетья Родины. Когда наш выпуск через 20 лет, в 1962 году, впервые решил встретиться, то мы с трудом «наскребли» 250 человек. Однако, есть среди нас и такие, которым судьба улыбалась. Например, Миша Ципперштейн воевал с 20/УП-41 и до победы над Японией, и был лишь однажды легко ранен, а Суслов Борис был участником Парада Победы в Москве. К юбилею дня Победы полковником медицинской службы в отставке Сусловым Борисом Ивановичем написаны стихи, посвященные добровольцам – политбойцам. Приводим их ниже.
Суслов Б.И.
добровольцы – политбойцы
С эшелонов сойдя, по избитой дороге,
Поднимая пылищу в ночной тишине,
Добровольцы – бойцы плотным строем не в ногу
Шли и слушали гул среди звезд в вышине.
Гул неровный, чужой, смерть несущий далеко
В те места, из которых недавно ушли.
Сердце жало тоской, и себя одиноко
Каждый чувствовал дома от дома вдали.
[49]
Раздвоенное чувство гражданского парня,
Что еще не солдат, побывавший в бою.
Но уже не один – плотной силой ударной
Он намерен сражаться в едином строю.
С комсомольским достоинством, искренним жаром
Выбрал он добровольно дорогу на фронт
И шагает туда, где бескрайним пожаром,
Искрометным вулканом ревет горизонт.
Где торчат вдалеке почерневшие трубы
Пепелищ и развалин сгоревших домов,
И кругом, как огромной мохнатою шубой,
Даже днем все укрыто удушьем дымов.
Вот он, город Смоленск – гордость воинской славы,
Из легенды минувших времен богатырь,
Весь сожженный дотла, как потоками лавы,
Злобной волей врагов превращенный в пустырь.
В хаос рухнувших стен, что легли как циклопы,
Преградили дороги, закрыв их собой,
Здесь средь мертвых камней мы и рыли окопы,
Чтоб принять неизбежный, неведомый бой.
И с рассветом, с остатком тумана над долом
В те окопы, траншеи, ячейки бойцов
С воем ринулась смерть, начиненная толом
Сверху, спереди, сбоку и с разных сторон.
Шевелилась земля, поражали осколки,
И за шквалом огня, прижимаясь плотней,
С автоматной стрельбой, словно хищные волки,
Шли фашисты к желанной победе своей
Непроломной стеной, в полный рост по привычке
Покорившие страны Европы шутя,
Открывая ворота столиц, как отмычкой,
Надругаясь, горланя и дико свистя.
По надменным мишеням стреляя, чем было,
Мы встречали их плотным, прицельным огнем,
И закорчилось там, заорало, завыло
Неудачным для них неожиданным днем.
[50]
Изумленные этим упрямым отпором
На упрямой и залитой кровью земле,
«Победители» падали с гаснущим взором,
“Погостив” перед смертью в Смоленском кремле,
И опять навалилось на нас все, что было
Из запасов для штурма далекой Москвы,
В клочья рвало и ранило, столько убило,
Если честно сказать – содрогнетесь и вы.
Кто не ведал побоища армий, военной дороги,
Вряд ли сможет представить, что было в то время у нас,
Как лежали в конвульсиях руки и ноги,
И тела баз голов, и глазницы без глаз.
И в тротиловой мгле, в ядовитом вертепе
Убивая врагов, и срывая им срок,
Отходили с боями защитников цепи
По приказам начальников в лес, на восток
К Соловьевской, под жуткий обстрел, переправе,
Чтобы там за Днепром оборону занять,
Вырыв горы земли, все наладить, направить,
И два месяца заново насмерть стоять.
И нарыли, заставили рыться впервые
И фашистов, что было в диковинку им,
Так привыкшим ломиться в пределы чужие,
На гармошках играя, по странам иным.
Небольшой перерыв, промежуток недельный…
И опять все солдаты в жестоком бою
Каждый день наступают под городом Ельней,
Чтоб не дать наступать на столицу свою.
Дорогою ценой там победу добыли,
Чтоб нарушить плацдарм для броска на Москву
Сорок тысяч фашистов при штурме убили,
Сами падали, кровью окрасив траву.
Так исполнив свой долг, чтобы выиграть время
Для грядущих боев, с Красной Армией всей
Зашагало вперед комсомольское племя
До великой и славной Победы своей.
[51]
Победителей тех, одолевших все беды,
Гордый взгляд, твердый шаг, их гвардейскую стать
Я увидел потом на Параде Победы,
На котором и мне довелось побывать.
Поздравляю с Победой душевно, сердечно
Всех живых, что ликуют сегодняшним днем.
В пояс кланяюсь тем, кто покоится вечно,
Не дойдя до Победы под Вечным огнем…
Шлю горячий привет я соратникам старым,
Что сейчас разлетелись по разным концам,
В грозной битве тех дней рядовым, комиссарам,
Ветеранам Победы, комсомольцам – бойцам!
[52]
ПЕРЕД БОЕМ
У крепостной стены Смоленского кремля
Я рыл себе окоп для завтрашнего боя
И в мыслях разговаривал с тобою,
Священная смоленская земля,
Израненная, вскопанная нами.
Кто не топтал тебя прошедшими веками!
Кто здесь лежит, где роюсь я сердитый:
Надменный шляхтич ли из Речи Посполитой,
Иль выбитый дубиной меч ливонский,
Или с костьми владельца Плащ Тевтонский?
Иль ратник на коне, прославленный и гордый,
Разил на сем холме врагов десницей твердой,
И сам погиб в бою, в леса твои густые,
Не допустив поганых из Орды Батыя,
А колокол Успенского собора
опять гудел для воинского сбора:
На сотни верст грабителей французских
Рассеян был погост в твоих теснинах узких.
Как ласково твои залечивали раны
Душистая трава да теплые туманы.
И снова в грудь твою стучится лихолетья
Военный тяжкий гром двадцатого столетья.
Стоит здесь город твой величественный, строгий.
Израненный герой! К нему пылят дороги.
По ним, гремя броней, пришельцы лезут снова,
Забыв былой урок у озера Чудского.
И коль пришла беда в тяжелую годину –
С тобою, как всегда, мы встанем воедино!
И будем биться здесь, покуда живы, целы,
Прищурясь на фашистов в прорези прицелов!
И не увидит враг ни Родины, ни дома,
И на земле его заполыхают громы.
[53]
Ты мирной станешь вновь, древнейшая святыня –
Смоленская земля, российская твердыня!
Чтоб крепче заслонить и мне тебя собою,
И рою я окоп для завтрашнего боя.
Б. СУСЛОВ
Доброволец – политбоец 129 дивизии 16-й армии июля-августа 1941 года.
Памятные записки Общества старых нижегородцев-горьковчан. Рукописный журнал. [Государственный музей А.М. Горького] № 20. Горький, 1990. С.43 – 53.
размещено 13.08.2010
