[8. Ноябрь-декабрь 1943 г. БРУСИЛОВ]
//[119]
18.11. [1] [1943г.] [2] М. Брусилов
Ночью прибыли. Заняли оборону. Хоть и далеко был пр[отивни]к, а сейчас, стремясь отрезать Житомирское шоссе, подошел к городу вплотную. Беспрерывные атаки. Приходится отбивать. И главным образом танки. Ранен в руку Флейшман. Алексеевым подбит танк.
19.11. Пока все спокойно. Ночь тоже была почти спокойная. Вчера ждал нападения танков на 2 бат. Очень хотелось самому пережить это. Не подошли. Пока так: где я, там нет нападения, где я стою или сижу, не падают снаряды. А сколько раз до или после на этом самом месте и ранило и убивало. Пока мне везет. А % потерь уже большой: 15 убитых, 31 – ранен. Для нас за время с 29.9 [1943г.] – много.
Написал Гитусе письмо. Даже 2. Одно короткое, другое длинное. Описал немного о наших встречах с населением, о чувствах, когда в наши села заходят немцы. Очень хотелось хоть намекнуть о награждении, но
//[120] приходится воздержаться. Вчера вечером, по пути с батарей на квартиру тоже мечтал об этом. Вообще у меня такая натура. Пока факт не совершился, есть какое-то сомнение.
Да разве я ожидал, что так скоро могу быть представлен к награде, да еще орденом «Красного знамени»[3]? Ведь это мечта! Да пока и остается мечтой, т.к. приказа еще нет. А приказ должен быть по армии, или даже по фронту. [4]
Это не так скоро, да и берут сомнения, а вдруг не утвердят или вдруг затеряется дело, как это бывает у многих! Но если так, то это не шутка. Если тут орден не имеет большого значения, то в тылу я знаю, что такое орден, да еще Красного Знамени. Как ни много награждают, но в тылу орденоносцев не такой уж большой процент. А гордость, а самолюбие. Резко меняется к орденоносцам и людские отношения. Куда легче самому награждать людей, чем дожидаться своей награды.
//[121]
21.11.43г. Продолжаем стоять в обороне. Вчера ничего существенного не произошло. Провел партбюро. Сделал доклад о документах Сталина и приняли в партию 4 чел. Нагоняй Миронюк за дело с медалью.
Сегодня немцы собирались наступать в 7.00 (в 10.30). Уже 11-30. Ничего нет. Сейчас рвутся снаряды у наших домиков на Ю[го]-З[ападной] окраине Брусилов.
Да сегодня жаркий денек. Наступление немцев совершилось. Продвинулись хоть и мало, но «Иваном»[5] разбита наша пушка, убито 3 человека: Евстафьев, Бадиков и Кондрашенок и ранено 5 чел. Ну и наши подбили 7 танков (6 – 3 бат., 1 – 2-я). На участке 3 бат. положение напряженное. 3-я подбила не 6, а 7 танков. Сейчас (11-30) положение там исключительно тяжелое. Автоматчики забрасывают наших гранатами. А пехоты впереди почти нет.
Да и в домике не сладко. Снаряды ложаться рядом, вокруг. Того и гляди угодит осколком в окно. Прохоров нервничает. Апанасенко не уверен в
//[122] завтрашнем дне. Объявили о представлении к награде 14 чел.
Получил письма. От Гитуси 2.
Да, кольцо сжимается! [6]
Что скажет завтрашний день.
22.11 [7] [1943г.] Ночь прошла спокойно, не считая методического обстрела. Разбит соседний домик. Сыпались стекла.
Утром тоже пока спокойно. Действует авиация.
Да, поистине жизнь играет человеком. Только пришел на 3 бат. – налет. Снаряды рвутся кругом. Походил немного по обстреливаемой опушке и решил: шутки в сторону, надоело падать. Вскоре убит к[оманди]р орудия Королев, а перед этим сообщили о смерти старшины Семенова, которого убило в штабе – в доме. Только уехал с 3-й сообщают: убит вновь назначенный вместо Королева, оставшийся вчера один из расчета к[оманди]р орудия Алексеев. Ранен в голову Сухов. А мне пока везет. Убивают там, где я бывал до или после.
//[123] У Якутина настроение скверное. Опасно уже спать в доме. Очевидно есть корректировщики. Ночью опять приходится ждать обстрела наших домов. Якутин ушел в подвал.
Хоть и война, но для нас это большие потери. 21 уб[итых] и 38 ран[еных].
24.11. [8] [1943г.] Надолго запомнится 23 ноября. [9]
Вчера писать было некогда. Были шансы остаться у немцев. 10-15 минут задержки, и крышка. Первый раз пришлось пережить и совершать «драп». Но все-таки удачно. И,кажется, у нас лучше всех. Если не считать 3 потерянных машин и кухню со складом, то все в порядке. Но по порядку.
В 6.00 приказ – сниматься. Снялись все батареи и приехали к штабу в Брусилов, а расположены в 3 км были. Уже собрались ехать, вдруг, в девятом часу, новый приказ – стать обратно на свои старые места. И пехоту вернули. Заняли опять оборону. Вроде успокоились. А в одиннадцатом часу опять – выезжать. И довольно срочно. Но пока без паники.
//[124] Иду на кухню подогнать ее и решил ехать с ней. Мосты взорваны, приходится ехать по над лесом, в объезд.
При выезде из огорода, засела машина в болото. Вижу, дело безнадежное, можно остаться. Да и первая батарея что-то возится. Решаю идти на первую и с нею ехать. Кухню приказал старшине вытащить. А что немецкие танки были уже на окраине около нашего штаба, я не знал. Поэтому на первую шел спокойно. А мог остаться на мели. Первая возится. Пришлось прикрикнуть и быстро выезжать. Тут уже узнали о танках. Беспокойство о кухне. Неужели останется. Мер же никаких принять не мог. Старшина просил машину с первой. Хорошо, что не дал. Иначе бы потеряли еще одну лишнюю машину, пушку и людей.
А машины, отходящие от штаба с Якутиным, чуть было не отрезали танками. Выехав на дорогу, к лесу, заметил огонек, вроде кухня загорелась. Кухня – черт с ней, а вот беспокоился о людях. Неужели остануться. И я их оставил. Но что я мог сделать. Не пойди я на первую батарею, осталась бы
//[125] она целиком и вместе со мною. Из двух зол выбрал меньшее. Все это молниеносно. Подъезжая к мостику (сижу в кабине), смотрю люди с моей машины в сторону как мыши. В чем дело? Оказывается слева обстреливают нас автоматчики. Уже у самого мостика. Выскочил было из кабины узнать в чем дело. Поняв, крикнул шоферу – гони. Сел и решил машины с пушкой не бросать. Людей на машине никого. Все дернули (с оружием) вправо через огороды. А грязь, ухабы страшные. Шофер гнал через эту гать и мостик как только мог. Выскочили на дорогу. Кое-кого подобрали, но расчет ушел в сторону. Ожидать нельзя. Ведь неизвестно, что сзади, можно остаться. До Дубровки доехали, а тут уже шла линия нашей обороны. Приехали в Лазаревку, тут остался один шевроле – поплавились подшипники. За Лазаревкой начали выбирать обороны. А немцы следом.
Посмотрел драп и со стороны. Масса пехоты, машин, танков. Беспорядочное бегство. Но дивизион вывели.
//[126] Где-то отстали Андреев – повар, Соснин –шофер и повар[10] Клинков. Да остался спать на печке Грудецкий[11] – не смогли добудиться.
Вечером и утром сегодня искали место для КП. Батареи заняли боевой порядок еще с вечера.
Вспоминаю еще раз – да, могли остаться. А это была бы смерть. А жить хочется как никогда.[12]
Сегодня занята уже прочно оборона на линии: Старицкая – Ястребня[13] (в 4 км от Марьяновки). [14]
Жаль кухню и 3-х машин. Одна осталась 1 бат. Засадили в яму (укрытие) и не смогли вытащить. Испортили, бросили. А кухню Первиль сначала поджог, а потом немецкие танки разбили ее четырьмя снарядами.
Но у нас все-таки лучше. Хуже в 69.
Впечатление о руководстве отходом – после.
25.11. [15] [1943г.] [16] Сегодня пока все спокойно. [17] Идет артперестрелка. Наши пушки на открытой позиции.
//[127]
26.11.43г. [18]
Все то же. Опять приходится жить в песчаных блиндажах. А это было только на букринском плацдарме. Ген[ерал]-майор Малыгин[19] – герой Сов[етского] союза, полк[овник] Сиянин[20] – тоже.
Бабанин – убит. А вообще бригада уже совсем не та. Много, много убито.
Что же это у меня ни слова об ординарце Солдатове.
Он у меня с 1 октября [1943г]. Заботлив, честен. Он у меня как нянька. Надо будет наградить медалью. Многие невзгоды переносим вместе.
[…] Ну, кажется, наградили.[21] Но не Кр[асным] Зн[аменем], а Звездочкой. Ну что же, и то хорошо. Через 2 месяца после выезда на фронт, не плохо. Не знаю, кто же срезал? Ведь представлялся на Кр[асное] Зн[амя]. Значит недостаточно было изложено в наградном листе. А возможно Як[утин]? Ладно, как узнаю точно или получу, напишу Гитусе.
//[128]
27.11.43г. [22] Вечер. Все тоже. Изредка перестрелка.[23] К нам на КП ничего не долетает. Отвратительная погода. Целый день снег с дождем. Лучше сидеть в блиндаже, хоть он и хреновый. Но хоть в стене, а топится печь. А фрицы-сволочи в Брусилове занимают наши квартиры. Тут же ни воды, ни дров. Скорее бы наступать, гораздо интереснее. А на переформировку все-равно не скоро, хоть и нужно.
29.11. [24] [1943г.][25] Вчера выведены из строя 2 последние пушки 1 бат. Убит Великодн* [26]. А 27 убит в разведке Карташев. Первая вышла «на отдых». Сегодня со второй меня провожал фриц минами. Еле ушел в сторону. Очевидно стрелял по машине в направлении моего пути. Прошел по всему переднему краю бригады.
01.12.[27] [1943г.][28] Вчера и сегодня никаких событий. Вспомнил декабрьскую встречу с Гитусей. Написал длинное письмо.
Публикуется впервые
[1] подчеркнуто в дневнике
[3] На самом деле Хорошунова А.Д. наградили орденом «Красной звезды»
[4] Довольно долго Александру Дмитриевичу пришлось ждать желанного ордена: приказ о награждении по 3-й танковой армии был от 14.02.44. Наградной лист подписан командиром артдивизиона Якутиным – 16.11.1943, последняя подпись на наградном листе – командующего артилерией 3 ГТА Скоробова – 09.02.1944. (Данные взяты из базы о награжденных «Подвиг народа»)
[5] в дневнике без кавычек. «Иван» – «Ванюша» – «Небельверфер» – «Туманомёт» – скопированное нацистами оружие, ответ немецкой промышленности на советские реактивные миномёты залпового огня «Катюша».
[6] подчеркнуто в дневнике
[7] подчеркнуто в дневнике
[8] в дневнике подчеркнуто, ошибочно записано «24.10»
[9] подчеркнуто в дневнике
[10] зачеркнуто «рабочий кухни», над строкой надписано «повар»
[11] фамилия написана неразборчиво
[12] из мемуаров Малыгина К.А.: «[…]Советское информбюро 23 ноября сообщало, что в районах Черняхов и Брусилов наши войска отбивали атаки крупных сил пехоты и танков противника и нанесли ему большие потери в живой силе и технике и что под давлением противника наши войска оставили несколько населенных пунктов (23 ноября противник занял город Брусилов.)
Вот как это было.
Утром 23 ноября после получасового огневого удара по нашей обороне фашисты атаковали силами 7-й танковой и 20-й моторизованной дивизий с запада, из района Кочерово, нас и наших правых соседей — 147-ю и 211-ю стрелковые дивизии, оборонявшиеся северо-западнее Брусилова на рубеже Осовцы, Озеряны.
Под натиском превосходящих сил противника стрелковые соединения отходили на восток. Создавалась угроза с тыла для 70-й мехбригады полковника М. Д. Сиянина, оборонявшей Брусилов фронтом на юг.
Силы 19-й и 25-й танковых, дивизий врага атаковали с юга, на Хомутец, 69-ю мехбригаду полковника Л. X. Дарбиняна, а 20 «тигров» и батальон пехоты — 47-й гвардейский танковый полк подполковника А. И. Лаптева — на Вильшку.
Бои начались жесточайшие.
Немцы не считались с потерями.
Я дал указание полковнику М. Д. Сиянину выставить боевые заслоны по восточному берегу реки Здвиж в Брусилове и северо-восточнее, до Лазоревки, а полковнику Л. X. Дарбиняну — во что бы то ни стало удерживать Дубровку.
Доложив по телефону обстановку генералу П. С. Рыбалко, я попросил у него разрешения отвести корпус на восток от Брусилова. Командарм, ни в чем меня не упрекая, сказал коротко, чеканя каждую фразу:
– Отведите корпус на рубеж Старицкая, Бандуровка, Ястребня. Вам поможет Панфилов контратакой в районе Костовцы.
– Вас понял.
По радио тут же были переданы распоряжения: Сиянину — отходить на Дубровку, Старицкую и занять рубеж обороны Старицкая, Бандуровка; Луппову — обороняться на рубеже Бандуровка, Ястребня.»
[14] Сообщения Совинформбюро: В течение 24 ноября 1943 г. в районах Черняхов и Брусилов наши войска успешно отбивали атаки противника и улучшили свои позиции.
[15] подчеркнуто в дневнике
[16] Киевская оборонительная операция: К 25 ноября 1943 г. противнику удалось продвинуться на 35—40 километров. Войска центра и левого крыла 1-го Украинского фронта отошли на рубеж городов Черняхов, Радомышль, Великие Голяки.
[17] Киевская оборонительная операция: В целом к 25 ноября 1943г. немецкие контратаки прекратились
С 25 ноября у города Брусилов войска фронта наносят контрудар тремя стрелковыми корпусами по северному флангу ударной группировки противника. Важную роль в сдерживании немецкого наступления сыграла и 3-я гвардейская танковая армия, ведя бои северо-восточнее Брусилова.
После тяжелых боев фронт стабилизировался к 30 ноября на рубеже Черняхов — Радомышль —Ставище — Юровка.
[18] подчеркнуто в дневнике
[20] командир 70 мехбригады
[21] В мемуарах Малыгина К.А. есть упоминание о Хорошунове А.Д.: «Какими бы тяжелыми ни были бои, партийно-политическая работа среди личного состава корпуса не прекращалась ни на минуту. Словом и делом политработники, коммунисты, комсомольские активисты звали бойцов вперед, на врага.
Члены партии были истинной опорой командиров, подлинными вожаками воинов. За период боев партийная организация значительно выросла в своем составе. В ряды ВКП(б) пришли лучшие, отличившиеся в боях люди.
В подразделении, которым командовал капитан Якутин, например, образцы мужества и отваги в боях показывали коммунисты Тузиков, Хорошунов, Майкин, Масляков, Мироненко, Прохоров, Гавриленко, Флейшман, Радионов. Многие воины были удостоены высоких государственных наград. »
[22] подчеркнуто в дневнике
[23] из мемуаров Малыгина К.А.: «В ходе боевых действий под Житомиром, Фастовом и Брусиловом вражеские войска были настолько измотаны и обескровлены, что не могли больше наступать. Они перешли к обороне. Оборонялись и мы, готовясь к новому большому наступлению.»
[24] подчеркнуто в дневнике
[25] Сообщения Совинформбюро: В течение 29 ноября в районе Коростень, Черняхов и Брусилов наши войска отбивали атаки пехоты и танков противника.
[26] фамилия написана неразборчиво
[27] подчеркнуто в дневнике
[28] из мемуаров Малыгина К.А.: «В ночь на 1 декабря наши оборонявшиеся, бригады были сменены войсками 38-й армии, а на следующую ночь корпус сосредоточился севернее Киевско-Житомирского шоссе в районе Раевка, Комаровка, Спорное. Именно там и была развернута в частях и подразделениях боевая учеба и партийно-политическая работа, мобилизовавшая личный состав на подвиги за полное освобождение Украины от захватчиков. »
