Кагаров Е.Г. Культ фетишей, растений и животных в древней Греции. Глава III (2) Основные формы культа фетишей в древней Греции (продолжение)

[300]

Однако, прежде чем совершенно закончить эту главу, мне хотелось бы, в виду частого смешения фетишей с некоторыми другими, родственными им, но не тождественными явлениями, остановиться несколько на этих последних. Они возникают и развиваются в большинстве случаев на почве иных форм религиозного сознания язычества: культа предков, первобытной магии и т.п.

         Сюда нужно отнести, например, так называемые hermaia (…), то есть сброшенные в кучу камни, имевшие, несомненно, сакральное значение2. Вопрос о сущности hermaia вызывал и продолжает вызывать до сих пор самые различные предположения со стороны новых исследователей. Preller видел в них древнейшие изображения Гермеса (3*). Welcker приписывал этим грудам камней чисто практическое значение дорожных знаков для путешественников (4*). На эту точку зрения стал в самое последнее время Farnell, также видящий в них way-marks set up by the

[301]

travellers bevore there was any well-defined road, just like our heaps of chalk-stones along the coast-guads’ track round our coasts; эти груды камней считались «табу» вследствие того, что были посвящены богу путей (by consecration to the way-god) (1*). Liebrecht усматривает в них старинные надгробия (alte Grabesdenkmäler) (2*). По мнению Hartland’a, все аналогичные обычаи были лишь актами церемониального соединения с духом, живущим в данном объекте: источнике, дереве, палке или куче (…) (3*). За это предположение высказываются de Visser (4*), A.C. Haddon (5*) и др. Остроумная гипотеза выставлена была B. Schmidt’oм: hermaioi lophoi возникли, по его мнению, из обычая символического проклятия по адресу преступника или врага (6*). Ритуальная эволюция прошла, по B. Schmidt’y, в Греции следующие стадии: бросание камней в кучу играло первоначально роль символического проклятия, предающего преступника подземным силам; отсюда развиваются: 1) hermaia, как святыни бога путей, ибо Гермес искони был хтоническим божеством и 2) надгробные памятники в виде каменных груд; в обоих этих случаях первобытный обычай камнеметания, как символа ужасной казни через побиение камнями, превратился в церемониальную жертву или форму поклонения божеству и покойникам (7*). С результатами исследований B. Schmidt’a соглашаются, в общем,

[302]

H.v. Prott (1*), P. Stengel (2*), O. Gruppe (3*) и др.; возражения против этой гипотезы выставлены были de Visser’oм (4*), M. Nilsson’oм (5*), L.Curtius’oм (6*), J.H. Lipsius’oм (7*), K. ’A. ‘Rōmaios’oм (8*) и др. В.П. Клингер высказал предположение, что камню в данном случае приписывалось значение apotropaion’a, т.е. средства, отвращающего злые силы и сглаз, и что интересующий нас обычай ведёт своё начало ещё со времени каменного века, являясь отголоском той поры, когда камень служил главнейшим естественным орудием доисторического человека; впоследствии камни эти долго ещё употреблялись в качестве оберегов (apotropaiа), будучи пережитком каменного века в сфере духовной культуры, подобно тому как каменные ножи и молоты были такими пережитками в области культуры материальной (9*).

Данные сравнительной этнографии побуждают меня высказаться за тo предположение, которое усматривает в hermaioi lophoi остаток универсального примивного обычая забрасывать могилы покойников (особенно самоубийц, преступников, врагов и т.п.) камнями в виду повсеместно распространённой веры в пагубное влияние душ таких лиц; символика в этом комплексе обычаев – явление, несомненно, вторичное. Бросание камней на могилы, главным образом, ненавистных народу покойников широко практиковалось не только у греков и римлян, но и у германцев и славян, у евреев и арабов и у множества других народностей, сохранив-

[303]

ших этот обычай, в виде переживания, и до наших дней (1*). Он упоминается уже в Ветхом Завете2. Целый ряд паломников первых веков христианства описывает каменные груды подобного происхождения в Палестине (3*). Как долго обычай этот жил в Англии, видно из одного места шекспировского «Гамлета» (акт V, сцена 1), где священник заявляет Лаэрту, что труп его несчастной сестры должен был бы вечно покоиться в неосвящённой могиле, под грудою «черепков, кремней и голышей» (shards, flints and pebbles) (4*).