Дугаров Р.Н. «Дэбтэр-чжамцо» — источник по истории монголов Куку-нора

АКАДЕМИЯ НАУК СССР СИБИРСКОЕ   ОТДЕЛЕНИЕ БУРЯТСКИЙ   ФИЛИАЛ

БУРЯТСКИЙ  ИНСТИТУТ  ОБЩЕСТВЕННЫХ  НАУК

Р. Н. ДУГАРОВ

«ДЭБТЭР-ЧЖАМЦО»—

ИСТОЧНИК

по истории монголов Куку-нора

Ответственный редактор

д-р ист. наук Ш. Б. Чимитдоржиев

ИЗДАТЕЛЬСТВО  «НАУКА»

СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Новосибирск • 1983

[2]

Дугаров Р. Н. «Дэбтэр-чжамцо» — источник по истории монголов Куку-нора.— Новосибирск: Наука, 1983. –– 95 с.

В работе представлена тибетская хроника «Дэбтэр-чжамцо», материалы которой освещают разносторонние монголо-тибетские отношения в XIV—XVIII вв. и характеризуют взаимоотношения монголов Куку-нора и ламаистской иерархии. В научный оборот вводятся новые материалы с комментариями и в переводе автора с тибетского на русский язык.

Книга рассчитана на ученых-востоковедов.

[3]

ВВЕДЕНИЕ

«Дэбтэр-чжамцо» представляет собой крупнейший памятник тибетской историографии XIX в., свод сведений по истории родо-племенных групп Амдо, Куку-нора и Шарай-гола, по истории буддизма, составленный на основе данных тибетских сочинений¹. Он принадлежит перу тибетского ученого Браггон-Шабдрун-Гончок-Дамба-Рабчжая (род. в 1801 г.) — 49-го настоятеля монастыря Лавран. Его учителем был амдоский ученый Балман-Гончок-Чжалцан (1764—1853), написавший по заказу потомков ойратского (хошутского) Гуши-хана «Краткую летопись Индии, Китая, Тибета и Монголии».

В 1833 г. Браггон-Шабдрун-Гончок-Дамба-Рабчжай «по заказу Гончок-Чжалпана написал сочинение по истории буддизма в Амдо. Но оно было признано слишком кратким, и потому автор расширил его и дополнил новейшими сведениями. Свой труд — в его настоящем виде — автор закончил в конце 1865 г., доведя до этой примерно даты и изложение исторических событий» [Востриков, 1962, с. 105].

Первоначально все три тома «Дэбтэр-чжамцо» были изданы в амдоских монастырях Амчог-гонба и Лавран.

Изложение событий в этом произведении начинается с истории куку-норских княжеских родов, так как по монгольской и тибетской традиции древней историко-

_________________________

¹ Амдо — название северо-восточной части Тибета, охватывающей бассейн верхнего течения Желтой реки (Хуанхэ). Река делит Амдо на две части (северную и южную), часть Северного Амдо принято называть Куку-нором. Область Куку-нор — это обширный регион бассейна оз. Куку-нор, который в древности назывался страной Аши, а в XVI—XVIII вв.— Сок (тибетское название монголов).

[4]

культурной области Куку-нор отдается предпочтение в историографии двух народов. Более того, историю Куку-нора, т. е. монгольских феодальных владений (XVI—XVIII вв.), в тибетской историографии принято было излагать отдельно; поэтому и в «Дэбтэр-чжамцо» история Куку-нора составляет самостоятельную главу (первая глава 1-го тома).

Написанная на основе тибетских источников, глава содержит малоизвестные сведения о монголах этого региона, политике монгольских правителей Куку-нора (туметских феодалов, Холочи-нойона, Лигдэн-хана, Цогт-тайджи, Гуши-хана и его наследников) в отношении тибетцев Амдо.

В этой главе и в ряде других 1-го тома содержатся отрывочные сведения по истории монголо-тибетских взаимоотношений в древности и средние века, прежде всего данные по истории отношений иерархов тибетских монастырей с монгольскими нойонами Куку-нора, которые часто выступали в роли покровителей и защитников монастырей. Многие иерархи буддийских монастырей Амдо XVI—XVIII вв. вели свое происхождение из родов и семей князей Куку-нора; кроме того, из монголоязычной части монашества Амдо вербовались проповедники для монгольских монастырей. Глава по истории Куку-нора заканчивается изложением генеалогии нойонов и тайджей [Бира, 1960, с. 78], т. е. потомков десяти сыновей Гуши-хана.

Монгольский академик Ш. Бира отмечает, что «…из всех этих данных большой интерес представляют именно те, которые относятся к истории куку-норских монголов и джунгарских ойратов. Этих данных представлено в «Истории буддизма в Амдо» (т. е. «Дэбтэр-чжамцо».— Р. Д.) значительно больше, чем в какой-либо другой известной нам работе тибетского автора» [Там же].

Таким образом, 1-й том «Дэбтэр-чжамцо», в особенности первая глава тома, является ценнейшим историческим источником по истории Куку-нора и монгольских владетельных ханских династий XVII—XVIII вв., а также по истории взаимоотношений монголов Куку-нора и соседних народов.

У истоков изучения тибетских источников по истории монголов стояли русские и советские ученые-востоковеды [Владимирцов, 1934, с. 19; Востриков, 1962, с. 150].

[5]

В европейской литературе впервые о существовании «Дэбтэр-чжамцо» сообщил Б. Барадийн [Барадийн, 1924, с. 10]. А. И. Востриков еще в 1933 г. в статье «К библиографии тибетской литературы» подчеркивал важность изучения тибетской исторической литературы и указывал па крупные письменные источники, в том числе на «Дэбтэр-чжамцо» [Библиография Востока, 1934, № 2—4]. По его словам, библиографический список этого произведения послужил ему «руководящим пособием при розысках тибетских исторических сочинений» [Востриков, 1962, с. 57]. В книге А. И. Вострикова «Тибетская историческая литература» широко использованы сведения «Дэбтэр-чжамцо» и дана высокая оценка этому сочинению как важнейшему источнику по истории Тибета и буддизма. Большое значение «Дэбтэр-чжамцо» отмечали также Ш. Вира, Д. Туччи и др. В Индии Л. Чандра издал 1, 2 и 3-й тома «Дэбтэр-чжамцо» (см.: Серия шатапитака, т. 225, 226 и 227) [Sata-pitaka, 1977, 1975].

На протяжении многих лет исследованием монгольских и тибетских исторических памятников занимается Ш. Вира [Вира, 1960, 1964, 1978]. Характеризуя «Дэбтэр-чжамцо», он писал, что данные 1-го тома этого памятника «относятся главным образом к истории великих монгольских ханов и монголо-тибетских отношений в период их правления, к периоду первоначального распространения желтошапочной религии среди монголов, к истории куку-норских монголов… и, наконец, касаются административного деления и краткого историко-географического описания аймаков и хошунов куку-норских монголов» [Вира, 1964, с. 78].

В настоящее время «Дэбтэр-чжамцо» занимается ряд ученых-востоковедов, в частности Ленинграда и Улан-Удэ.

Предлагаемая работа содержит историю Куку-нора в древности и средние века, освоения монголами этого региона Центральной Азии, взаимоотношений монголов и тибетских племен, историю куку-норских монголов в XVI—XVIII вв. — в период правления туметских князей, халхаского Цогт-тайджи, ойратского Гуши-хана и его потомков и их взаимоотношений с тибетскими иерархами и Цинской династией. Вторая часть книги представлена публикацией перевода части 1-го тома «Дэбтэр-чжамцо».

[6]

1. К ВОПРОСУ

О ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ КУКУ-НОРА

Всемирно известный эпос «Лин-Гэсэр» содержит богатые иллюстративные материалы об историческом прошлом Амдо и Куку-нора, об образе жизни местных жителей.

Страна Лин, откуда «происходил» Гэсэр, — это, по мнению тибетских авторов, район к югу от оз. Куку-нор, охватывающий верхнее течение р. Хуанхэ (Желтой реки). Из «Дэбтэр-чжамцо» явствует, что «весь район правобережья верховья реки Ма-чу… входил в состав владения Лин-Чже Гэсэр-чжалпо» [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 2,73^б5]². Так начинается историческое повествование о прошлом «страны Желтой реки». Возможно, Гэсэр монгольских преданий «правил» жителями долины истока Ма-чу (тибетское название Желтой реки), называемой местными монголами Алтан-гол (по-монгольски эта долина называется еще Ходун-нуур, т. е. Звездное озеро) [Дамдинсурэн, 1962, с. 217]. Один из правых притоков Желтой реки в верховьях называется по-тибетски Сэр-чу (Желтая, или Золотая речка), в его долине живет племя Сэр-та (Золотая лошадь) неизвестного происхождения, входившее в состав голоков [Козлов, 1906, с. 592].

Часть этнотопонимики Верхнего мдо (Амдо), или Map-Кама, образовавшаяся на основе языков местных племен, содержит тайны многих исторических событий древности. Тогда сюжетами многих преданий становились реальные события. По историческим преданиям трудно установить начало исчисления событий в хронологии «времен Лин-Гэсэра». Но упоминания о начале деятельности Лян-гэсэр-чжалпа в Известной  степени дают ос-

____________________________

² При ссылке на работу Браггон-Шабдрун-Гончок-Дамба-Рабчжая «Дэбтэр-чжамцо» (т. I–III) указывается название труда, том, лист.

[7]

нование соотнести его со временем «нашествия войск хоров» в район истоков Желтой реки. Это пока что наиболее раннее свидетельство исторических памятников тибетской историографии.

Согласно преданиям, в древности с Ляодунского полуострова в долину Желтой реки перекочевала часть племени муюн, названная позднее тогонами, или монголо-язычными хорами. В 312 г. из долины Желтой реки вслед за своими полудикими табунами пегих и гнедых скакунов направились в Куку-нор тогоны во главе со старейшиной Тогоном. Орда Тогона облюбовала горные долины Куку-нора и верхнего течения Желтой реки. Об этом сообщает предание местных племен, зафиксированное в «Дэбтэр-чжамцо»: «…Во времена Гэсэра стояло столь [много] хорских войск, что они сплошь покрывали и горы, и долины» страны Абчи-дугтанг, вблизи которой в «небесной» долине Лха-лун Юмдо — родина Гэсэра^3.. Здесь не отмечен его титул «чжалпо», это немаловажный факт. По местному преданию племен Амдо, Гэсэр якобы в малолетстве был сослан в район Желтой реки [Дамдинсурэн, 1962, с. 193] своим дядей Цотоном, коварным изменником и преследователем героя⁴.

По устной традиции почти невозможно установить этническое происхождение местных кланов, которые оби­тали в верхнем течении Желтой реки «во времена Лин-Гэсэра», ибо не сохранились летописи тех времен. По данным этнотопонимики этого района, называемого иногда долиной Ма-янг-чугмо («Богатая долина с обрывистыми берегами»). Монгольское слово янг (анг?) обозначает обрывистость, крутизну склонов, берегов, там обитали му-шан-шунги. Позднее эту местность называли Байлан, там жили племена, «которых туфаньцы называют динлинами» [Бичурин, 1833, с. 242]. В Амдо есть реки с этническими названиями, к примеру, Дин-чу, Ца-чу и др. [Дэбтэр-чжамцо, т. III, л. 248б, 4, 256а2, 258б5].

__________________________

³ По-видимому, эти сведения автор «Дэбтэр-чжамцо» переписал из предания племени цзо (хайныков), которые позднее вошли в состав племенной группы цзо-гэ-лин. См.: «Дэбтэр-чжамцо», т. I, л. 33^а 3–4.

⁴ В «Сокровенном сказании» приводится имя монголки Цо-тан, матери невесты Темучина Борте. См.: С. А. Козин. Сокровенное сказание. М., 1941, с. 95.

[8]

Исторические предания не могут заменить исторического летописания. Предания «времен Лин-Гэсэра» лишь сопутствуют историческим хроникам и летописям, дополняя сведения о древних ханствах монголоязычных народов Центральной Азии.

Господство сяньбийцев муюн в Куку-норе было значительной вехой в истории края. Они «сумели создать прочное государство, которое долгое время играло значительную роль в политической истории Центральной Азии» [Викторова, 1980, с. 136]. Тибетская хроника приводит название этого государства — Тулухун [Кузнецов, Зайцев, 1969, с. 194], более близкое к принятому этническому названию — тугухунь, что значит «подданные Тогона». Ханство Тогона стало продолжателем местных традиций государственности, прежде всего племен сэ-аши, в состав которых входили бра, белые чжуны, черные чжуны и желтые чжуны и лин. Более близкие к муюнам по культуре племена Куку-нора вошли в состав тогонов-тулухунов.

Потомки Тогона, как сказано в «Дэбтэр-чжамцо») правили «своей прекрасной страной и подданными» [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 34^а4—5]. Привилегированным сословием ханства стали старейшины и приближенные ханов. Сяньбийцы муюны были опорой хана, который эксплуатировал местные племена, вел частые войны с племенами дон-миняг, обитавшими в горных районах правобережья Желтой реки. В период своего могущества тогоны-тулухуны «совершали походы на север; в Восточном Туркестане захватили и разграбили Хотан, вели борьбу с Китаем» [Викторова, 1980, с 136].

Тогоны большей частью жили полуоседло и имели укрепленные поселения. За свою историю тогоны имели несколько столиц, ибо им приходилось восстанавливать их или строить новые после частых разрушительных войн. В городах дома в основном были глиняные, а крыши часто куполообразные. Развалины городов и укрепленных пунктов сохранились до сих пор. В городах были улицы ремесленников и купцов, к которым приезжали, как мы сейчас сказали бы, коллеги из различных стран. «Тогоны запили ключевые позиции на торговых путях, ведущих из Китая и Тибета в Восточный Туркестан, что дало им на некоторое время возможность контролировать торговлю между Востоком и Западом» [Там же].

[9]

Торговля для тогонов была прибыльным делом и ставила хана на равную ступень с правителями сопредельных государств. Купцы-тогоны не только посредничали в торговле, но и вывозили на рынок продукцию ремесленников и скотоводов. «Основным занятием населения было скотоводство с ярко выраженным коневодческим направлением…» Разводили яков и метисных пегих лошадей для торговли с соседними народами [Викторова, 1980, с. 135]. Разведение яков тогоны заимствовали у местного населения и распространили среди населения горно-степных районов Центральной Азии, с которым поддерживали широкие этнокультурные связи.

Ко времени выхода тибетской империи на мировую арену (VII—IX вв.) Тогонский каганат переживал период упадка. Тибетцы искали выхода к просторам Центральной Азии и флангового обхвата территории Танской империи через область Куку-нор. И тогоны оказали тибетцам кратковременное, но отчаянное сопротивление. Они были опытными, закаленными воинами и большей частью сражались в конном строю. У них были настоящие боевые кони, по данным «Дэбтэр-чжамцо», в основном гнедые, как у Гэсэра [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 33^а5]. В 663 г. тогоны стали федератами. Правитель их получил тибетский титул гьэ-трэн — «малый владыка», что в «Дэбтэр-чжамцо» приравнивается к социальному положению местных правителей. «Малый владыка» называется в «Дэбтэр-чжамцо» тибетским пон Аши, «восседающим» на седалище гнедого скакуна [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 34^а5]. Однако в конце VIII в. тогоны-аши были окончательно покорены.

Китайские источники, использованные Н. Я. Бичуриным в труде «История Тибета и Хухунора…», свидетельствуют об экономическом, политическом и военном значении владений аша. Воины-аши использовались на различных должностях, выполняли разные поручения и миссии. Знание ими местных обычаев и традиций, военного и производственного потенциалов и языка как союзников, так и противников было нужно тибетцам-горцам.

После распада единого Тибетского государства в IX в. аши-тогоны вновь обрели самостоятельность. К этому времени они расселились от Ордоса и Алашани до верховий Желтой реки и входили в состав владений тангутов и тибетцев Цзюесыло [Викторова, 1980, с. 138]. Роль и зна-

[10]

чение монголоязычных аши в X—XII вв. слабо изучены.

Касаясь истории тогонов-аши этого периода, следует отметить, что во главе их мелких самостоятельных владений, которые в основном были расположены вблизи оз. Куку-нор, стояли наследники-князья из каганской фамилии. Со временем сильнейший из них стал править княжеством Аши. В «Дэбтэр-чжамцо» отмечено, что во время гонений Лан-дармы, когда утвердилось правление пон Та-манбо тибетского Аши, прославившегося своими десятитысячными гнедыми скакунами и богатством подданных, в набережной пещере Гонбо-дон на куку-норском острове «Сердце озера» поселился лама Лан-гар [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 34^а4—5]. Судя по этим материалам, период возвышения княжества Аши должен быть отнесен к середине или концу IX в. В это время оно граничило с тибетским владением Амдо-Барий, княжеством Чжонэ и др.

В «Дэбтэр-чжамцо» правитель (пон) Аши назван Чжи-поном, но по рангу он приравнивался к потомкам тибетских цэнпо, сохранявших традиционную власть своих предшественников. Написание «чжи» могло быть и опиской (вместо «ти» — «наследственный пон»). Правители Аши продолжали вести активную внешнюю политику, поддерживали связь со страной Лин. В исторических преданиях племен Амдо упоминаются «страны» Лии, Дан, Дуд (еретиков) и Хор [Дамдинсурэн, 1962, с. 175]. «Страна Хор находилась от страны Лин недалеко. Она была расположена на юге от семи крепостей у р. Вручу и в верховье реки Чумар (Красная вода), в верховье долины Ачин, у великой горы Ганчаг-Карбо» [там же]. К востоку от них располагалось княжество Чжонэ.

В IX—X вв. феодальное право потомков тогонских каганов на владение куку-норскими землями, оспариваемое потомками тибетских цэнпо, было признано. В XI в. южные группы аши вошли в состав объединения тибетских племен Цзюесыло, а алашаньские и другие северные группы аши стали подданными Тангутского государства Си-Ся (982—1227 гг.). Самостоятельные группы аша сохранялись в горных районах Амдо, частично на правобережье Желтой реки (такие, к примеру, как Сэ-бэ-ху, Сэ-лунг-ба-три, Сэ-ри-чу-бар-три [Дэбтэр-чжамцо,

т. I, л. 395 а6] и др. Среди соседей правобережных аши упоминаются кланы Лин-пон-по, Лан-чжан-пон-по, Хор-пон-по [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 395^б1—4] и др.

[11]

2. МОНГОЛО-ТИБЕТСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XIII—XIV вв.

В период образования Монгольской империи в XIII—XIV вв. и внешних завоевательных войн монгольские феодалы столкнулись с различными религиозными верованиями и формами вероисповедания.

Монгольские племена, как известно, придерживались шаманизма, который почти до XVII в. продолжал оставаться господствующей формой вероисповедания монголов. Однако политика монгольских феодалов в отношении других религиозных верований отличалась гибкостью и веротерпимостью.

Следует заметить, что проникновение идеологии буддизма в среду господствующего класса Монгольской империи, а затем превращение буддийской церкви в государственную было следствием установления тесных взаимоотношений монгольских ханов и феодально-клерикальных кругов Тибета. Политику монгольских феодалов в отношении феодальных владений Амдо и центральных районов Тибета направлял второй сын Угедей-хана, царевич Годан — удельный правитель в районе Куку-нора и южных районах владений бывшего Тангутского государства, павшего под ударами монголов в 1227 г. Южные границы удела Годана вплотную примыкали к территории расселения амдоских тибетских племен, в основном переселившихся на правобережье Желтой реки. Стремление монгольских феодалов распространить свою власть на горные районы Амдо, естественно, встретило сопротивление со стороны тибетских племен. В некоторых районах Амдо и восточных районах Кама были созданы военные базы с гарнизонами. Куку-нор служил тыловой базой для продвижения монгольских войск в другие районы Тибета. Н. Я. Бичурин приводит сведение, что в 1254 г. монгольский хан собрал князей по западную сторону Куку-нора и принес жертвы небу, солнцу, луне и горам [Бичурин, 1829, с. 322].

Укреплению монгольского влияния в среде тибетских и тангутских племен способствовали междоусобицы и рас-

[12]

при не только между племенами и родами, но и различными буддийскими сектами, успевшими основать свои дочерние монастыри. В «Дэбтэр-чжамцо» довольно часто упоминаются названия монастырей и храмов сект кармапа, бригун, сакья и др. Особенно много названий монастырей сект догэлугбийских направлений встречается в уделе Чжа-хор, у потомков монголоязычных сяньбийцев-тогонов. Многие секты возникли в XIII—XIV вв., но наличие незначительных очагов монашеских общин до нашествий монгольских орд бесспорно.

С установлением монгольского протектората в северных районах Тибета тибетское монашество нашло известную поддержку в монгольских феодальных кругах. В этих районах монголы обнародовали указ об освобождении лам от податей и военной повинности, проводили такие мероприятия, как реставрирование тангутских монастырей, пострадавших в период военных действий [Бира, 1964, с. 35]. Оказывая покровительство местному духовенству, монгольские феодалы стали активно вмешиваться во внутреннюю междоусобную борьбу, что способствовало расширению их влияния на северные пределы Тибета. Под определенным давлением со стороны монгольских правителей тибетские племенные вожди, особенно иерархии духовенства, в то время незначительного по своему влиянию в Амдо и Каме, стали искать поддержки у тибетских буддийских сект, обладавших значительной властью в Тибете.

Обрисовать социально-политическое положение в Северо-Восточном Тибете в период монгольских нашествий на основе тибетских источников почти невозможно. Однако в них приводятся отрывочные сведения о монголо-тибетских отношениях в XIII—XIV вв., характеризующие прежде всего религиозные связи. В истории имеются факты о встрече Чингисхана с тангутскими ламами. В «Дэбтэр-чжамцо» говорится о том, что Чингисхан почитал ламу Сина-гэбши, который из монастыря Сакья был направлен в Нижнее Амдо [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 196^а3]. В «Дэбтэр-чжамцо» содержатся данные о деятельности Сина-гэбши. Он родом из Нижнего Амдо. Отца его звали Дорчже Чжалцаном, а старшего брата Сина Лан-ба. Сина-гэбши направился на север в царство хоров (монголов) для распространения религии Будды, ведя за собой трех премудрых гэбши в сопровождении

[13]

слуг. Они были из трех областей: из Цзана, Чжормолунга н Jlxaca-Гунтана. Чингис, пребывая в своем небесном царском дворце, устроил им встречу. Хан спросил, откуда они, из какого рода происходят и где постигли мудрость учения. Они ответили, что все четверо тибетцы, пришли из Сакья, что в Цзане, и являются знатоками учении премудрого Будды. Хан спросил, можно ли сразу познать учение Будды. «Я являюсь владыкой всех этих великих земель. В этой Вселенной нет величайшего, чем я. Вы, — сказал хан, — есть премудрые сыновья того (Будды) и сейчас же на меня пошлите дождь». Они вчетвером закрыли глаза, выдернули зубы руками, непрерывно полился дождь, который покрыл водой все горы и долины. «А теперь прекратите дождь, — сказал хан». И сразу же дождь прекратился. Хан с приближенными, увидев это знамение небес, воздал пришельцам большие почести. В тот год зимой во дворец хана привезли с пятиглавой горы бога Чжамьяна и из Поталы Чжанрай-сига и поставили их рядом с престолом. «Старательно Сина-гэбши проповедовал перед ними» [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 196^а3-197^а3]…

Таким образом, Сина-гэбши стал, если верить данным «Дэбтэр-чжамцо», монахом при дворе Чингисхана. И автор сочинения отмечает, что якобы действия Сина-гэбши предшествовали приезду Сакья-пандиты. Интересно то, что «сина» — название рода, относящегося к донминьягам, т. е. тангутам, но миньяги-сина жили в местности Бобор-гад, которая не входила во владения Тангутского государства Си-Ся. У этого рода был монастырь Сина-Самдуб-лин, основанный Сина-лама Чхоймпхаг-чжалцаном. Возможно, один из иерархов монастыря Сина-хамбо Шейраб-Ешей содействовал установлению союза Пагба-ламы и царя (Годана?)⁵. Интересно также, что Сина-гэбши был близок ко двору Чингисхана, а Сина-хамбо Шейраб-Ешей знаком с Годаном. Известно, что Сина-хамбо Шейраб-Ешей содействовал приглашению Сакья-пандиты и Пагба-ламы к Годану и был посредником при составлении договора между Годаном и иерархами секты сакья. В дальнейшем за определенную услугу и за верную службу был пожалован земельной собст-

_________________________________

⁵ Здесь и далее в круглых скобках даются пояснения переводчика.

[14]

венностыо [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 26^а6]. Здесь мы видим один из примеров того, как укреплялся союз между представителями тибетского духовенства и монгольскими князьями. Кроме того, Сина-хамбо был назначен правителем местности Цзонка-Де-Кам. Так монгольские феодалы привлекали на свою сторону наиболее авторитетных представителей местного духовенства. При содействии Годана был основан монастырь — резиденция местного владыки Сина-Самдуб-лин недалеко от монастыря Сэртог, на южном берегу р. Цзончу. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», область Цзонка-Де-Кам расположена в этом районе [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 197^б3, 26^а6].

Приглашение Годаном сакьяских иерархов и принятие им и его окружением буддийской религии было заметным явлением в общественной жизни монголов. Ю. Н. Рерих пишет, что ко времени прибытия Сакья-пандиты влияние буддизма было значительным и что монголы времен империи были хорошо знакомы с тибетской культурой [Рерих, 1958, с. 340]. Ш. Бира пишет, что большой интерес для изучающих историю буддизма в период монгольского государства представляют данные о существовании религиозных отношений между Монголией и Тибетом в период правления Угедей-хана. Согласно сведениям «Золотой книги» Ш. Дамдина, Угедей-хан по завещанию Чингиса пригласил из Тибета ламу Гунтанбу, который был настоятелем матери Сайн-эх⁶ и ее сына⁷, и жил в городе Курум, т. е. Кара-Корум, где еще при Угедее установилась традиция буддийского богослужения, проводившегося уйгурами и монголами [Бира, 1964, с. 35]. Монах Гунтанба являлся представителем секты гунтан, которая, по-видимому, одна из первых среди других сект тибетского буддизма установила связь с монгольским ханским двором и заняла привилегированное положение при Угедей-хане.

В период правления Мункэ-хана в его ставку в 1255 г. был приглашен и назначен придворным ламой Карма-багши [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 26б3]. Карма-

_______________________________

⁶ По словам Ш. Бира, здесь имеется в виду жена Тулуй-ной-” она Соркуктани-Хатан.

⁷ По-видимому, Хубилай-хан.

[15]

багши являлся одним из известных иерархов секты кармапа, как сообщает «Дэбтэр-чжамцо», был подвергнут испытанию: его бросили в огонь, в воду, в пропасть, но он остался невредимым и тем самым способствовал распространению веры среди монголов [Васильев, 1890, с. 376].

Благодаря деятельности Карма-багши и его приближенных росло влияние секты кармапа в Монголии. Нслед за Карма-багшой, согласно сведениям автора «Дэбтэр-чжамцо», во дворце монгольских ханов побивали религиозные деятели кармапа — Карма Ранч-жун-Дорчже (1284—1339), Ролби-Дорчже. При их содействии были основаны «общины созерцания Кармапы» и сооружены храмы и монастыри в Куку-норе и Амдо [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 26^б1].

Император Юаньской династии Хубилай-хан издал указ, возводящий тибетский буддизм в государственную религию империи. Однако эта попытка не имела успеха: сильны были традиции шаманизма. Одно бесспорно: Хубилай-хан, обнародовав указ, открывал для себя возможность вмешиваться во внутренние дела тибетцев, что в конечном счете привело к установлению протектората Юаньской династии над всем Тибетом. Умело используя междоусобицы в стране, монгольские завоеватели закрепили в Тибете феодально-клерикальную форму правления, победу феодального духовенства. Это не значит, что тибетцы были во всем покорны иноземцам, что не было с их стороны сопротивления. В «Дэбтэр-чжамцо» есть сообщение о том, что из 18 уделов страны Чжалмо-рон три — «Дамба, Рабдан и Цзан-лха,— расположенные на южной стороне р. Большой (или Серебряной, или Киен-чуен), оказались довольно сильными и не подчинились монгольскому хану (Мун-кэ? или Годану?), а во время правления великого Гонмы (Хубилая?) подчинились после длительной ожесточенной борьбы в течение 12 лет с войсками военачальника пона Аачжан-чжуна» [Дэбтэр-чжамцо, т. III, л. 265^б3]. Последний стремился покорить владения Рабдана и Цзан-лха, расположенные к западу от р. Киен-чуен. Если учесть, что борьба длилась в течение 12 лет, то можно предположить, что здесь располагался значительный очаг сопротивления. Как извест-

[16]

но, в этом районе с древних времен были сосредоточены племена, отличающиеся своей воинственностью и неукротимостью.

По данным «Дэбтэр-чжамцо», удел Рабдан назван большой страной, или царством бона (т. е. религия бон пользовалась в нем значительным влиянием). Здесь были довольно устойчивы древние традиции, но «по же­ланию» (приказу?) Гонмы, т. е. императора Юаней, влияние бона было ослаблено и его крупный культовый центр преобразован в буддийский монастырь Дан-пхэл-лин, которому была оказана финансовая поддержка.

Монгольский двор разделил центральные районы Тибета на три основных владения под главенством трех церковных иерархов, а духовным главой их был назначен сакьяский иерарх Пагба-лама, власть которого ограничивалась деятельностью особого чиновника, состоящего при иерархе с титулом «великого правителя» (пон-чэна), который ведал гражданскими и военными делами. Первым из таких правителей был Сакья-санг-по, который получил от Хубилая тамгу на управление тремя областями Тибета, так называемыми Сань-лу [Рерих, 1958, с. 341].

Монгольские ханы приглашали к своему двору не только крупных духовных феодалов, но и глав небольших монастырей, известных своей «ученостью». При Хубилае монголо-тибетские религиозные связи получают значительное развитие. В 1258 г. им был созван духовный собор для обсуждения и решения узловых вопросов церковной политики. Буддийских делегатов на соборе возглавлял Пагба-лама. Результатом деятельности собора было осуждение даосистов. Книги их были сожжены, а повторными указами (указы 1258, 1261, 1280, 1281 гг.) было предписано вернуть буддистам захваченные монастыри и храмы [Рерих, 1958, с. 340]. Хубилай и его преемники оказали покровительство тибетскому духовенству, освободив буддийских монахов от всех повинностей и податей.

Много тибетских монахов было при дворе монгольских ханов. Они занимались литературной и переводческой деятельностью, проповедью буддийского учения. В период Юаньской империи при прямом содействии монгольского ханского двора  проводилась  большая

[17]

переводческая работа тибетских буддийских сочинении на монгольский и другие языки. В основном это делали тибетские, китайские и уйгурские монахи, по-видимому, среди них были и монгольские ученые. Однако несмотря на определенные успехи в развитии культуры, особенно переводческого и издательского дела, она не сумела стать связующим звеном, подобно квадратной письменности, которой отводилась роль межнациональной. Ханский двор особое внимание обращал на распространение религиозных учений, и в соответствии с этим культурная деятельность имела в основном религиозную окраску. В период правления Юаньской империи по обширным степям Монголии и городам Китая передвигались в разных направлениях проповедники различных религий, среди которых особенно много было тибетских монахов. Их деятельность зафиксирована в тибетских, монгольских и китайских источниках.

Веротерпимость в политике монгольских ханов привлекла на их сторону духовенство подчиненных стран. Как известно, после объявления буддизма государственной религией Юаньской империи не последовало какого-либо преследования других религий. Основная масса монголов продолжала исповедовать шаманизм, а буддизм тибетского толка имел преобладающее влияние только при дворе Хубилай-хана. По некоторым данным, в Юаньской империи в период царствования Хубилай-хана было уже 42 тыс. буддийских храмов и более 200 тыс. лам — в большинстве своем в Китае и Внутренней Монголии [Дамдин, 1936]. Если верить этим данным, то, естественно, такое огромное количество лам не могло быть выходцами из Тибета, тем более — сторонниками секты Сакья. Но вполне можно допустить, что сакьяские ламы при поддержке монгольского двора заняли привилегированное положение и церковной организации Юаньской империи.

С превращением буддизма в государственную религию различные толки буддизма, существовавшие до этого в Тангутском государстве, Китае и Уйгурии, постепенно объединяются под главенством тибетского буддизма. При этом следует, что особых различий между ними в религиозно-философских воззрениях почти не было, тем более, что издавна поддерживались связи

[18]

между ними, особенно тесные между уйгурскими, тангутскими и китайскими формами.

Политика монгольских ханов в Тибете сыграла в конечном итоге отрицательную роль, ибо со времен императора Хубилая и его уполномоченного Пагба-Лодой-Чжалцана (1234—1280) в Тибете утвердилась особая форма управления — тибетская теократия. «В ней следует искать зачатки позднейшей духовно-светской власти далай-ламы» [Кучера, 1970, с. 263]. Политика установления союза лама — патрон была выгодна монгольским правителям, так как выразителями воли светской власти в XIII—XIV вв. выступали монгольские ханы, а в XVI—XVIII вв.— монгольские князья Куку-нора (туметские феодалы — сыновья Алтан-хана, тумет-Холочи-нойон, Цогт-тайджи, Гуши-хан и его потомки). Юридические стороны положения лама — патрон нашли свое отражение в тибетской и монгольской исторической литературе.

3. КУКУ-HOP В XV—XVI вв.

После падения Юаньской династии в Китае районы Амдо и Куку-нора еще некоторое время продолжали оставаться под властью монгольских правителей, но начался процесс постепенного их вытеснения. Изменение политической ситуации сказалось на тибетских племенах Верхнего Амдо. Северными соседями племен голоков были роды го-ми, или го, которые обитали в горных долинах Амне-Мачин и горах Цзонла. Их соседями были племена ариг, цзодгэ и другие, которые входили в состав так называемых «панака» или «хара-тангутов» Куку-нора. В районах Цзонка, что к востоку от бассейна оз. Куку-нор, обитали потомки воинов-тибетцев, по данным «Дэбтэр-чжамцо», оказавшихся в этом районе еще во времена Тибетской империи (VII—IX вв.) [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 262^б5—6]. В названном сочинении они именуются «камалог» (т. о. не нарушившими повелений цэнпо Тибета). Но этот термин не удержался в среде населения Цзонка как этническое название. И воины-камалоги растворил иск в среде панака.

[19]

По сведениям «Дэбтэр-чжамцо», камалоги имели значительное влияние среди тибетцев времен империи, ибо прикрывали северо-восточную границу тибетского государства и были сосредоточены в районах Цзонка и города Син-чень. В последнем находилась ставка их предводителя советника Сангх-чина — пона Великого Льва Сэнг-чена. Согласно монгольскому «Лин-Гэсэру», Гэсэр стал «главой страны Лин, получил титул сэн-чэн джалбо —„великий лев-хан”» (Арсалан-хан) [Дамдинсурэн, 1962, с. 91].

Возможно, в состав камалогов входили потомки тогонов-аша. Большая часть камалогов состояла из местных родов Куку-нора (ажа и др.). Среди тибетских пле­мен Восточного и Северо-Восточного Тибета были роды и племена, которые с определенной оговоркой можно отнести к отибетившимся потомкам тюрко-монгольских переселенцев или к оставшимся там родам со времен эпохи правления монгольских ханов. В китайских источниках местное население Амдо и Куку-нора называлось си-фани (западные фани). Название, по всей вероятности, относилось первоначально к тангуто-тибетским племенам, которые позднее в отличие от тюрко-монгольских элементов стали называться «черноюртными фанями», а монголо-тюркское население, прежде всего амдоские монголы (далды или широнголы) и югуры («желтые» уйгуры Нань-Шаньских гор) — «желтоюртными фанями». Монголы-кочевники, появившиеся в районе Куку-нора со времен Ибири-тайджи (начало XVI в.), стали называться «белоюртными фанями» (бай-фань) [Успенский, 1880, с. 109]. Касаясь появления образных этнических названий, отражающих быт и традиционные особенности края, следует заметить, что эти названия встречаем в различных вариантах «Гэсэриады» — «желтоюртные хоры» (тюрко-язычные племена), «белоюртные хоры» (монголоязычные племена) и «черноюртные номады» (тибето-тангутские кочевые племена Амдо). С древних времен коренное население Амдо и Куку-нора было неоднородным, с преобладанием тангуто-тибетских племен. В XV—XVI вв. в указанном регионе отмечаются монгольские элементы: не только амдоские монголы, но и монгольские роды, проникшие в район Куку-нора со стороны Джунгарии и Южной Монголии (Ордос).

[20]

Тибетские племена Куку-нора и Амдо были разобщены и ослаблены постоянными междоусобными столкновениями, о чем свидетельствует успешный поход в этот район монгольского князя Ибири-тайджи. Вместе с его многочисленными родами сюда пришло «поколение Алу-тусы (Ар-тусы)» [Успенский, 1880, с. 101]. Для нас представляет интерес само название — Ар-тусы, поскольку оно созвучно титулу вождя племени широнголов (или далды) — монголоязычного народа монгор, населявшего некоторые районы Амдо [Потанин, 1950, с. 397]. По-видимому, титул вождя племени со временем стал названием всего этого «поколения». Как оно оказалось в Южной Монголии? Не располагая данными, можем предположить, что раздоры и междоусобицы явились основной причиной его переселения. Возможно, алу-тусы приняли участие в восстании под руководством Ибири-тайджи в Ордосе. Д. Покотилов отмечал, что восстание «одного из южномонгольских племен» было вызвано тем, что Даян-хан назначил туда наместником одного из своих сыновей — Улус-болода. «Под благовидным предлогом затеяна была ссора, окончившаяся общей свалкой, во время коей Улус-болод был убит» [Покотилов, 1893, с. 144], а участвовавшие в восстании монголы вынуждены были уйти из родных мест и направиться в район Куку-нора. Вполне возможно, ар-тусы были их проводниками.

Ибири-тайджи довольно энергично начал подчинять своей власти куку-норских тибетцев. Об этом имеются данные в китайских источниках, приводимые в вышеназванных трудах В. Успенского [Успенский, 1883, с. 103] и Д. Покотилова. Наиболее влиятельные деятели — приближенные Ибири-тайджи — происходили из рода юншаибу. Интересно, что этот род в первой четверти XVII в. оказался в местности Дам в Тибете. В «Дэбтэр-чжамцо» говорилось о том, что в 1632 г. (воды — обезьяны) из-за смуты 1629 г. по пожеланию чахарского Лигдэн-хана четыре аймака юншаибу достигли Куку-нора и затем обосновались в местности Цайдам [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38а1]. Позднее эти четыре аймака племени юншаибу были подчинены войскам Арсалан-тайджи в местности Дам [там же].

Опираясь на данные монгольских и китайских летописей, Г. Грум-Гржимайло пишет, что в конце XV и на-

[21]

чале XVI в. усилились стремления монгольских племен к передвижению на юг и на запад, в частности в куку-норские степи в поисках воды и хороших пастбищ. В конце XV в. Минскому Китаю пришлось в области Ордос «снять аванпосты и отодвинуть на юг свои поселения» [Грум-Гржимайло, 1926, с. 592]. Это свидетельствовало о том, что Китай был не в состоянии установить военный и административный контроль вдали от своих пограничных укрепленных пунктов. Монгольские кочевья вновь широко раскинулись к югу от пустыни Гоби. Во второй половине XV в. центр монгольской политической жизни переместился с берегов Толы, Орхона и Керулена на юг, в район Чахара, куда была перенесена и ставка всемонгольского хана [Златкин, 1964, с. 62]. Укрепившись в этих районах, монгольские племена начали проникать в район Ордоса и затем Куку-нора. Миграции восточных монголов отрезали владения ойратов от китайского рынка. Во второй половине XV — первой половине XVI в. ойраты вынуждены были активизировать свою политику на западе и северо-западе, в Восточном Туркестане, в степях Дешт-и-Кипчака и Средней Азии, оказывая значительное влияние на сложные исторические события, происходящие в этом регионе. В 30-е гг. XVI в. могулистанские войска нанесли поражение ойратам, вынудив часть из них покинуть родные кочевья и бежать на юг, в степные районы Куку-нора [Златкин, 1964, с. 66].

В середине XVI в. активизирует свою деятельность туметский Алтан-хан, вступивший в борьбу за Куку-нор. И в 1559 г. Алтан-хан с двумя сыновьями двинул свои войска в Куку-нор и без особого труда овладел им, подчинив местные тибетские роды. Алтан-хан «оставил правителем сына своего Бинь-ту, а второго сына Бинь-ту посадил в Суньпане, на южном берегу Хуанхэ» [Успенский, 1880, с. 160]. В ближайшем окружении туметского правителя в Куку-норе были Чечень-тайджи и Холочи чин-Батур. Деятельность Алтан-хана и его Бинь-ту в Куку-норе характеризовалась прежде всего тем, что в ряде мест они построили буддийские храмы, тем самым способствовав распространению буддийской религии среди монгольских кочевников и сближению с тибетскими религиозными деятелями. События тех лет освещаются в «Дэбтэр-чжамцо». В частности,

[22]

там описаны приглашение туметским Алтан-ханом далай-ламы Содном-чжамцо и его приезд в 1577 г. в ставку Алтан-хана.

Автор «Дэбтэр-чжамцо» указывает, что в 1571 г. Алтан-хан «проникся светом учения»⁸. Интересно, что такое же сообщение, даже с указанием этой же даты, встречается в биографии Ундэр-гэгэна [Намтар Ундэр-гэгэна, л. 2]. Остается сделать предположение, что в указанном году Алтан-хан впервые совершил какое-то «богоугодное» дело, заставившее монахов зафиксировать его как начало обращения хана в ламаистскую веру. Принятие ламаизма возвышало Алтан-хана в глазах окружающих, особенно среди равных по положению князей. С другой стороны, хан, став повелителен куку-норских тангутов, или фаней, должен был учитывать, что последние были буддистами и принятие веры давало возможность пойти на сближение с иерархами «желтошапочной» церкви.

Во второй половине XVI в. Тибет переживал период феодальной раздробленности. Особенность этого периода заключалась в переплетении политической и религиозной борьбы духовных и светских феодалов. Каждая феодальная группировка сплачивалась под знаменем какой-то религиозной секты. А наличие многочисленных сект было следствием феодальной раздробленности страны. В последней четверти XVI в. в основном борьба велась между «красношапочной» и «желтошапочной» сектами тибетского буддизма  [Schuleman, 1958, S. 50]. Первая имела сильное влияние в области Цзан, правитель которой Гарма Пунцок-Намчжал поддерживал ее борьбу с «желтошапочной». Последняя (гелугпа), основанная известным реформатором Цзонкавой Лобсан-Дагбой, к этому времени уже набирала силу. Наибольшее влияние она имела в северных районах Тибета, включая Куку-нор. В 70—80-е гг. XVI в. положение гелугпы, стремившейся упрочить свое положение в области Уй, стало ухудшаться в связи с агрессивными притязаниями цзанского правителя Гарма Пунцок-Намчжала. А на севере, в районе Куку-нора обосновались монгольские феодалы, которые стали

________________________

⁸ См. «Дэбтэр-чжамцо», т. I, л. 34^а5. В 1571 г. в ставку Алтан-хана приехал Дзогэ-А-сенг-лама.

[23]

притеснять северо-восточные племена. При такой политической ситуации для иерархов «желтошапочной» секты было выгодно установление «дружественных отношений» с монгольскими феодалами, но это в какой-то мере заставляло тибетских иерархов признать создавшееся политическое положение в районе Куку-нора и Амдо.

В «Дэбтэр-чжамцо» есть параграф, рассказывающий во всех подробностях о встрече Алтан-хана с далай-ламой III Содном-чжамцо и об установлении договорного отношения лама — патрон [Дэбтэр-чжамцо, т. I, 34^а5—35]. Предполагаем, что источником для автора «Дэбтэр-чжамцо» по этому вопросу была биография далай-ламы III Содном-чжамцо: все сведения, которые сообщает Ю. Н. Рерих в статье, написанной на основе биографии Содном-чжамцо, полностью совпадают со сведениями «Дэбтэр-чжамцо» как в композиционном плане, так и в смысловом [Рерих, 1959, с. 196]. В результате переговоров между далай-ламой и Алтан-ханом были установлены договорные отношения, выраженные в знаменитой формуле «чход-ен» (т. е. договорные отношения между духовным наставником и милостынедателем — светским правителем), однако не означавшие вассальной зависимости духовного иерарха от светского правителя. Это был скорее всего союз двух самостоятельных властителей, вступивших в договорные отношения, по которым духовник освящал своим авторитетом положение светского правителя, а тот, в свою очередь, принимал на себя покровительство и защиту интересов своего союзника. Именно так следует понимать контакты между монгольскими владетелями и тибетскими иерархами. Конечно, временами эти связи превращались в вассальную зависимость более слабой стороны и многое зависело от личности правителя [Рерих, 1959, с. 196]. Здесь следует указать, что образцом подобных дипломатических отношений мог служить союз Хубилай-хана с сакьяским иерархом Пагба-Лодой-Чжалцаном (1235—1280). Главные принципы взаимоотношений государства и церкви были изложены в монгольском сочинении XIII в. «Белая история», приписываемом Хубилай-хану. Ш. Бира указывает, что «Белую историю» переработал и дополнил в духе своего времени  Хутухтай Сэцэн-хун-тайджи.  По-видимому,

[24]

она и послужила основным руководящим пособие при заключении договора — патрона-милостынедателя с ламой — тибетским иерархом [Бира, 1970, с. 123–136].

Визит далай-ламы III Содном-чжамцо к Алтан-хан в его ставку близ Куку-нора сыграл большую роль в упрочении позиции ламаизма во владении Алтан-хана. С именем далай-ламы Содном-чжамцо связано основание первого буддийского храма в ставке Алтан-хана в районе Куку-нора. В «Дэбтэр-чжамцо» приводится краткое описание этого монастыря Чхабца Тэгшин Чхойнхор-лин. Монастырь, судя по восторженному описанию автора источника, по своему внешнему и внутреннему устройству представлял собой довольно внушительное сооружение с многочисленными храмами и был окружен тройной стеной [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 35^а—6]. По-видимому, строительство монастыря в основном было закончено к приезду далай-ламы, во всяком случае в 1579 г. в нем велись богослужения (см. там же, л. 35^б2]. Такие большие сооружения не могли быть построены за короткое время, вероятно, монгольские князья заранее приступили к строительству храма. Согласно хронологическим таблицам Сумба-хамбо, строительство было завершено в 1578 г. [см. Васильев, хронол. табл., с. 75]. Ц. Дамдинсурэн это событие переносит на 1579 г. и при этом замечает, что храм расположен в городе Хухэ-хото [Дамдинсурэн, Лувсандэндэв, 1969, с. 893]. В данном случае выходит, что упоминаемый нами монастырь был построен в Куку-норе, точнее, в урочище Цабчил на Желтой реке. Все тибетские источники утверждают, что храм был основан на месте встречи и затем, по окончании переговоров, Алтан-хан вернулся в Монголию, а далай-лама поехал в Восточный Тибет, в Кам [Рерих, 1959, с. 198]. На обратном пути по приглашению Бинь-ту, сына Ал­тан-хана, далай-лама посетил его ставку (мы не можем точно указать ее месторасположение), где основал вихару.

В новых храмах при поддержке монгольских феодалов умножалось число монахов. По сообщению автора «Дэбтэр-чжамцо», от далай-ламы получили посвящение «трое благородных», т. е. представители господствующего класса. И далее сообщается, что за ними по-

[25]

следовали сотни послушников. С этого времени многие монгольские тайджи становились духовными иерархами [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а4], для них открылся новый путь обогащения и эксплуатации народных масс.

Туметы господствовали в Куку-норе до 1630-х гг.— до прихода сюда халхаского Цогт-тайджи. Тумет Чин-Батур (Холочи Чин-Батур), Гуру хун-тайджи, младший лхабцзун Лобсан Данцзин-чжамцо, старший лхаб-цвун Данчжон Лобсан-чжамцо и ряд других туметских князей занимали видное положение в Куку-норе, совершали успешные походы в районы Амдо и Уя, грабительские набеги на независимые тибетские племена, даже нападения на пограничные районы Минского Китая.

В «Дэбтэр-чжамцо» упомянут поход отряда младшего лхабцзуна Лобсан Данцзин-чжамцо и Гуру хун-тайджи в 1621 г. в Лхасу [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38]. В материалах китайских источников содержатся многочисленные данные о походах и набегах туметов. Так, например, говорится о том, что «главарь Холочи в другой части границы производил мелкие грабежи», «и 1597 г. они (монгольские князья) повторили свое нападение, причем грабили и убивали без счета» [Покотилов, 1893, с. 210]. Чечень-тайджи и Холочи время от времени продолжали грабить фаней (т. е. тибетцев). Род Холочи угрожал даже всей области Синин [Успенский, 1880, с. 152]. Источники справедливо упоминают Холочи, считая его одним из главных предводителей туметских монголов в Куку-норе. В «Дэбтэр-чжамцо» он назван нойоном Куку-нора, правителем области, ставка которого находилась в крепости Дам [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 35^б6, л. 36^а5].

В монгольских исторических памятниках встречаются интересные материалы о Холочи (Хулучи). «Зая-пандита в 1616 г. приехал в Куку-нор, где в то время владел князь Хулучи» [Калмыцкие…, 1969, с. 128]. Более четверти века Куку-нором правил Холочи-нойон. Только в 1634 г. Холочи подчинился халхаскому Цогт-тайджи. В летописи «Болор-толи» сказано:«… в районе Куку-нора Цогт победил Хушууч-нойона и подчинил его подданных. Затем пытался ликвидировать

[26]

«желтую» религию» [Чимитдоржиев, 1974, с. 16]. Такая попытка действительно имела место. Цогт-тайджи направил своего сына Арсалана во главе войск в Тибет. Началом этого мероприятия было подчинение ряд районов правобережья Желтой реки. Монгольский историк Ш. Нацагдорж писал, что Цогт-тайджи в 1634 г. покорил «куку-норского Тумэн Холч-нойона, обосновался в местности Нуурын-Ам, затем завоевал значительную часть Амдо и стал известен как Куку-норский цоохор Цогт-хан» [Нацагдорж, 1963, с. 32].

Как бы закрепляя успех Арсалан-тайджи на правобережье, Холочи-нойон во главе ряда куку-норских тайджей (туметских?) переходит на правый берег Желтой реки. Перекочевка подданных Холочи-нойона правобережье происходит в 1632—1664 гг. Был ли согласован уход Холочи из Куку-нора с Цогт-тайджи, нам не известно. Но по этому вопросу «Дэбтэр-чжамцо» отмечает, что туметы жили в Цхо-ка. Отделившись от халхасцев, они ушли в Дам-ког [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 289^б6], где были расположены кочевья племени юншаибу, покоренные Арсалан-тайджи [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^б4]. По-видимому, часть туметов Куку-нора и племя юншаибу ушли от войск Цогт-тайджи на правобережье и затем в 1635 г. были подчинены халхасцами. Первыми на правобережье испытали на себе монгольский (туметский) грабительский набег представители тангутского племени цзод-гэ-лин. Неожиданный набег увенчался успехом. Часть племени отошла в горные районы, оставив свои родовые кочевья туметам. По данным «Дэбтэр-чжамцо», они отбили стада овец, яков, табуны лошадей [См. Там же, л. 289^б4]. Туметы, по материалам этого же источника, устроили традиционное пиршество по случаю удачного набега, якобы особенно предпочитая нежное, молодое мясо ягнят [См. Там же, л. 289^б6] и молодняка других пород домашнего скота, отбитого у тангутов цзод-гэ-лин. Можно предположить, что это был не только грабительский набег туметов, но и организованный переход на южный берег реки с целью основания там монгольского владения.

Основная часть туметов обосновалась в долине Амчог Дог-чу и Пагтар-чу, подчинив себе местное

[27]

тибетское население [см. Там же, л. 289^б5]. Ставка Холочи-нойона находилась в долине р. Пагтар-чу (даже владетеля стали именовать Пагтар-Холочи). Из долины этой реки Холочи совершал нападения на своих противников. В «Дэбтэр-чжамцо» отмечено, что Холочи-нойон сам возглавил ночное нападение на кочевья Балшоу. Позднее это событие описал в своей биографии Чже Сайканбо брулгу (в момент описанных событий ему было два года, трагедию той ночи он пережил между кошмами, укрытый заботливой рукой матери) [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 289^б5].

Холочи Чин-Батур был не только военным, совершавшим частые походы и грабительские набеги, но и приверженцем «желтошапочной» религии, сторонником установления в Куку-норе отношений лама — патрон. По примеру Алтан-хана и его сына Бинь-ту он занимался строительством монастырей, покровительствовал крупным религиозным центрам. По данным «Дэбтэр-чжамцо», им был основан в 1604 г. монастырь Гонлун, который со временем превратился в один из главных монастырей Куку-нора. Повествуется о встречах настоятеля монастыря Чхубсан Намчжал-Балчжора с тумет Холочи [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 104^а2]. В «Дэбтэр-чжамцо» сказано также, что из среды туметских тайджей вышло много покровителей, строителей монастырей в Амдо, Куку-норе.

Туметы господствовали в Куку-норе с середины XVI в. по 30-е гг. XVII в. и оказали известное влияние на развитие политической жизни, хозяйство и быт местного населения. В «Дэбтэр-чжамцо» упоминаются «поколения людей из туметов» в этой стране [см. там же, л. 289^б5]. Тесные этнокультурные контакты тангутов Амдо и монголов Куку-нора способствовали взаимообогащению обычаев и традиций населения. Тибетцы, особенно старейшины, как и монголы, стали составлять родословные хроники, генеалогические таблицы, а в отдельных случаях — придерживаться монгольских обычаев и традиций. Монголы-туметы привезли с собой степной уклад жизни. Богатые тангуты стали использовать монгольские юрты, а бедные монголы все чаще отдавали предпочтение вместительным тибетским палаткам. На привольных горных пастбищах Куку-нора пас-

[28]

лись многочисленные стада туметского скота, верблюды и «лошади туметской породы» [Дэбтэр-чжамцо, т. л. 290^а2]. Жизнь кочевников гор Амдо мало чем отличалась от быта и жизни кочевников-монголов. То же самое можно сказать о периоде господства в Куку-норе и Амдо халха-монголов и ойратов в XVII—XVIII вв. Халхаский Цогт-тайджи, хошутский Гуши-хан, их потомки, господствовавшие в XVII—XVIII вв. в Куку-норе, установили тесные политические, этнокультурные, религиозные связи с местным населением, с духовными и светскими феодалами. Укреплению власти монгольских феодалов в Куку-норе способствовали отношения лама — патрон, установившиеся там в последней четверти XVI в.

4. КУКУ-НОР В XVII-XVIII вв.

В начале XVII в. политическая обстановка в Центральной Азии была довольно сложной. Монголия находилась в состоянии феодальной раздробленности и постоянных междоусобиц. Возникшее в 1616 г. Маньчжурское военно-феодальное государство почти с первых лет существования встало на путь завоеваний. Походом против Кореи открылась эпоха маньчжурских захватнических войн. Как пишет Ш. Б. Чимитдоржиев, экспансионистская политика маньчжурских феодалов была направлена прежде всего против ближайших соседей — Китая и Монголии. Обстановка в обеих странах благоприятствовала захватчикам [Чимитдоржиев, 1974, с. 8].

Наиболее дальновидные монгольские деятели понимали опасность, исходившую от все более крепнущего агрессора. Одним из первых монгольских князей, восставших против этой угрозы, был чахарский Лигдэн-хан. Однако внутри- и внешнеполитическая обстановка не благоприятствовала его патриотической деятельности. Когда маньчжуры завоевывали Южную Монголию, где Лигдэн-хан вел трудную борьбу за независимость, влиятельные халхаские феодалы не оказывали помощи жертвам агрессии. Лишь один Цогт-тайджи поддерживал Лигдэна в его освободительной борьбе.

[29]

Обостановка в Южной Монголии была сложной: князья пи разному относились к объединительной, антиманьчжурской политике Лигдэна. Одни поддерживали его, другие переходили на сторону противника, а иные уходили к Халху [Чимитдоржиев, 1978, с. 63].

Лигдэн-хан потерпел поражение и направился на Ордоса (последнего пункта сопротивления маньчжурам) в район Куку-нора.

По-видимому, отражением сложной обстановки в Южной Монголии является утверждение автора «Дэбтэр-чжамцо», что Чахар Лигдэн-хан начал междоусобную борьбу в Чахаре [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а1]. Судя по источнику, Лигдэн отправил посольство в составе четырех сановников из рода юншаибу к далай-ламе в Тибет. Посольство останавливалось в местности Дам, Цхокхуле и, прибыв в Лхасу, было принято Чжалваном, т. е. далай-ламой Агван Лобсан-чжамцо, которому была передана просьба Лигдэн-хана о помощи. Из «Дэбтэр-чжамцо» трудно узнать, о какой помощи идет речь, по-видимому, о помощи в антиманьчжурской борьбе. Если даже имела место такая просьба, то отклика на нее на деле не последовало. Нужно иметь к виду тот факт, что Лигдэн являлся сторонником «красношапочной» секты, которой поклонялись еще при дворе юаньских императоров. Между тем некоторые источники отмечают, что он, как и Цогт-тайджи, в молодости увлекался учением «желтошапочной» секты буддизма. Но в целом в тибетской буддийской литературе их обоих причисляют к врагам «желтой» религии.

Согласно «Дэбтэр-чжамцо», Лигдэн прибыл в Куку-нор в 1634 г. и в том же году скончался в местности Шара-тала [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а5]. Во время его бегства чахары разбрелись в разные стороны. Значительная часть их ушла в Халху. Вопрос о южно-монгольских беженцах обострил взаимоотношения халхаских феодалов. Цогт-тайджи был вынужден уехать в Куку-нор. Летопись «Болор-толи» («Хрустальное зеркало») сообщает о том, что Цогт-тайджи вместе со своими войсками был вытеснен из Халхи [Болор-толи, т. II, л. 53].

Б. Я. Владимирцов считает, что Цогт-тайджи прибыл в Куку-нор в 1632 г. [Владимирцов, 1927, с. 234].

[30]

Опираясь на данные монгольских летописей, Ш. Б. Чимитдоржиев утверждает, что и Лигдэн-хан, и Цогт-тайджи прибыли в Куку-нор в один год (1634 г.), но Лигдэн скончался еще до прихода Цогт-тайджи [Чимитдоржиев, 1974, с. 66].

Халхаский Цогт-тайджи вступил в борьбу с куку-норским Тумет Холочи-нойоном, в ходе которой одержал победу и обосновался в местности Нуурыи-Ам а затем завоевал значительную часть Амдо и стал тщ вестей как куку-норский цоохор Цогт-хан⁹.

Мы склонны согласиться с Ш. Б. Чимитдоржиовым, который пишет, что Лигдэн и Цогт-тайджи, каждый в отдельности, проводили одну политику, суть которой заключалась в том, чтобы, утвердившись в Куку-норе, продолжать антиманьчжурскую борьбу [Чимитдоржиев, 1974, с. 17]. Действительно, Цогт-тайджи, обосновавшись в Куку-норе, начал действовать в целях усиления экономической и политической мощи своего княжества. Он захватил владения монгольских князей, расположенные в долине Желтой реки. По этому случаю автор «Дэбтэр-чжамцо» указывает, что монгольские князья Кхуя-тайджи, Пагтар Холочи и другие многочисленные тайджи один за другим переходили на южный берег реки, где захватили много людей страны Рон [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а4].

Цогт подчинил своей власти владения тангутов Амдо, начал проводить политику укрепления союза с определенными кругами духовных иерархов края. К примеру, в «Дэбтэр-чжамцо» сообщается, что известный религиозный деятель Намчжал Балчжор, по прозвищу Чхубсан-па (название монастыря), во время «присоединения туметов» к Цогт-тайджи вернулся в родные края и был настоятелем монастыря Гумбум. В Тибете он сблизился со светским правителем Дэсрид Содном-Чхоймпэлом, в свое время был близок к далай-ламе IV Ендон-чжамцо и давал обеты монгольскому

______________________________

⁹ По-монгольски «цоохор» означает «рябой», «пестрый» В книге «Бугд Найрамдах Монгол Ард Улсын туух» (Улаанба атор, 1968, дэд боть, с. 58) сказано, что это слово здесь употреб ляется не в значении «пестрый» (цоохор), а в значении титула «цэхур», но значение и происхождение этого титула не раскрыто По нашему мнению, прозвище «цоохор» могло произойти от на звания ставки — Цо-ка (по монголизированному чтению).

[31]

нойону тумет-Холочи. Именно его Цогт-тайджи пригласил в свою ставку Цо-ка (Куку-нор), и затем именно он вместе с Дэба-цорджи обратился к Холочи с призывом прекратить сопротивление воинам Цогт-тайджи [см. там же, л. 104^а3—4].

Необходимо заметить, что многие тибетские источники, в том числе «Дэбтэр-чжамцо», подчеркивают, что целью перехода Цогт-тайджи в район Куку-нора была борьба с «желтошапочной» религией, причем она осуществлялась в сговоре с Лигдэн-ханом. Следуя этой традиции, «Дэбтэр-чжамцо» обличает Цогт-тайджи в вероотступничестве. Автор сочинения Дамба-Рабчжай отмечал, что Цогт делал вид, что почитает Карчжудбу, а на самом деле отступил от религии и поклонялся китайскому Дао-си [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а5]. Тем самым автор выражал свое отношение к «отступнику» от буддизма «желтого» толка.

Мнение тибетских авторов поддерживалось и монгольскими летописцами. Б. Я. Владимирцов писал, что монгольская летопись «Болор-толи» рассказывает, будто бы Цогт-тайджи не любил буддизма вообще, а имел склонность к даосизму, к китайским даосам. По-видимому, эта версия возникла под влиянием известий о сношениях Цогта с китайцами; мы знаем, что при построении монастыря при Цаган-Байшинг у Цогта работал китайский мастер [Владимирцов, 1927, с. 239]. Стремление Цогта-тайджи строить и познавать, учиться и стремиться к новому отличало его от окружающих феодалов-нойонов. Вполне возможно, что он был знаком с учениями даосизма, как в молодые годы увлекался учениями «желтошапочников». Это подкрепляет мнение Б. Я. Владимирцова, который пишет, что Лигдэн-хан, по свидетельству Сананг-Сэчэна, так же как и Цогт-тайджи, находился, особенно в молодые годы, в сношениях с ламами «желтого» толка. Впоследствии он, по-видимому, сделался более решительным сторонником сакьясцев, «красношапочников» [Там же, с. 237]. В другом случае Б. Я. Владимирцов выявляет причину приверженности их к «красношапочной» секте. «Если принять во внимание политическое направление Легдан-хана и Цокту-тайджи, которые были, так сказать, монгольскими цезаристами, только таким

[32]

образом умея выявлять монгольскую национальную идею, то неслучайным должно показаться, что оба они были, по-видимому, горячими приверженцами красного сакьяского учения буддизма» [Владимирцов 1927, с. 239].

Этим самым Б. Я. Владимирцов подчеркивает, что многие представители высших аристократических кругов, подобные Лигдэн-хану, потомку юаньских императоров, сохранили в своей среде буддизм «красношапочного» толка. Следование данной традиции потомков аристократических кругов юаньских императоров и их стремление сосредоточить всю власть в своих руках вызывали определенное противоборство со стороны монгольских тайджей. В их среде «желтошапочный» буддизм находил наиболее благодатную почву. Различия религиозных мировоззрений и тем более политических ориентации способствовали поляризации сил обеих группировок монгольских феодалов. Здесь ламаизм, почти не успев распространиться в широких массах, превратился в орудие не только идеологической, но и политической борьбы. В то же время в среде народных масс все еще господствовал шаманизм. По свидетельству монгольских источников, известные первые распространители ламаизма принимали меры по искоренению шаманизма вплоть до принудительных, естественно, опираясь на полную поддержку представителей господствующего класса. Буддизм, распространившийся в то время в Монголии в форме ламаизма, соответствовал интересам общественного развития Монголии, более способствуя развитию общества, чем шаманизм. В свою очередь желтошапочная» секта гелугпа привлекала монгольских феодалов и более пышным ритуалом; который к этому времени превратился (или деформировался) в обычную шаманскую религию.

Цогт-тайджи, обосновавшись в районе Куку-нора, превратил его в базу для борьбы с «желтошапочниками». Поэтому, не без основания, авторы некоторых источников, придерживающиеся стороны «желтошапочников», указывают, что он пришел и обосновался здесь для борьбы с этой сектой. В дальнейшем Цогт действительно активно включился в междоусобную борьбу в Тибете на стороне «красношапочников», направив чуда даже один тумен (10 тыс.) воинов под руководст-

[33]

вом сына Арсалана. Автор «Дэбтэр-чжамцо» указывает, что в 1635 г. (дерева — свиньи) Цогт, его сын, «красношапочник» Рабчжампа вместе с Цзанбой и его правительством решили уничтожить (даже) имя гелугпы [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^б4]. Подобное сообщение можно обнаружить и в «Исторической хронике Куку-нора…» тибетского историка Сумба-хамбо. Здесь дополнительно сообщается, что к этому союзу примыкал и правитель области Бэри. По мнению Сумба-хамбо, в то время возник союз «красношапочников», направленный против гелугпы.

Монгольский летописец сообщает, что Цогт-тайджи, поддавшись влиянию «красношапочника» Рабчжампы из северного Цзана, решил искоренить «желтошапочную» религию [см. Бугд Найрамдах Монгол Ард Улсык туух, т. II, 1968, с. 59]. Рабчжампа приобрел большое влияние при дворе Цогт-тайджи, по-видимому, он содействовал включению Цогт-тайджи в междоусобную борьбу на стороне «красношапочников». Цзанба, будучи правителем области Цзан, где преобладало влияние этой религии, вероятно, выступил в качестве союзника Цогт-тайджи. «Карма-Пхунцок-Намджал в качестве независимого правителя контролировал весь Цзан, Тох, Западный Тибет и часть Уя. Он не раз са­остоятельно воевал с Бутаном. Далай-лама не имел над ним никакой власти» [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 82]. Цогт-тайджи, обосновавшись в районе Куку-нора, проводил активную политику установления дипломатических отношений с некоторыми представителями тибетских феодальных теократических кругов. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», он пригласил в Куку-нор Дэба-Цорджу [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 38^а6], активно участвовавшего в политической борьбе в Тибете. Нам не известна причина этого приглашения, но сам факт его указывает на то, что Цогт проводил гибкую политику. Очевидно, здесь он стремился использовать влиятельность Дэба-Цорджи для отрегулирования отношений с монгольскими нойонами, оказавшимися в зависимом от Цогта положении. Для последних авторитет светского правителя Тибета Дэба-Цорджи был немаловажным аргументом. К гибкой тактике халхаского тайджи вынуждала обстановка: в Амдо было много сторонников трех направлений — сакья, бруг-

[34]

ба, кар [Там же, л. 38^б1]. Из «Дэбтэр-чжамцо» также узнаем о том, что Цогт-тайджи занимался строительством субурганов, которые были возведены близ его ставки в Куку-норе. По словам Г. Цыбикова, Цогт-тайджи предсказали гибель от рук неизвестных врагов и, чтобы избежать ее, он по совету ламы ежегодно строил один субурган. Эту тяжелую работу выполняли его подданные, и, согласно преданию, они однажды подняли бунт [см. Цыбиков, 1919, с. 61].

О политической и военной деятельности Цогт-тайджи и его сына Арсалана в «Дэбтэр-чжамцо» содержатся интересные факты. Например, сообщается о том, что некоторые тибетские племена Куку-нора и Амдо оказывали сопротивление Цогт-тайджи. Указано, что когда войска Арсалана окружили монастырь Шалдо-ритод Даши-Чхоймпхэл, толпы монахов и «воинов» брулбы, вышедшие из ограды монастырских укреплений, отразили натиск монголов. Этот успех автор сочинения приписывает действию оракула-чхойчяюна Чхой-чжал дугру [см. Дэбтэр-чжамцо, т. III, л. 9^б1]. Монголы обходили стороной наиболее влиятельные монастыри и сильные владения тибетских родоплеменных групп голоков, чжонэ или чжалморон. Под натиском отряда Арсалана бывшие в зависимости от туметов роды и племена со своими монастырями переходили на сторону Цогт-тайджи.

В «Дэбтэр-чжамцо», а также в родословных хрониках крупных родоплеменных групп чжонэ, чжалморон, голоков, дон-шул не приводится сведений о столкновениях с войсками Арсалан-тайджи. Не говорит ли это о том, что халха-монголы обошли стороной владения наиболее сильных родоплеменных групп и наиболее влиятельные монастыри?

В нашем источнике есть данные о походе армии Арсалана-тайджи в глубинные районы Тибета вплоть до Лхасы, о разногласиях между Цогтом и Арсаланом. Военные действия в горах Тибета, среди враждебного населения постепенно ослабили воинский дух халхаского войска, и «Арсалан стал порицать в душе великое книжное учение кармапы». Он прошел с войсками через монастырь Сурпхуи и местность Долба, везде разрушая «желтошапочные» монастыри. В конце зимы правое крыло монгольских войск двигалось на мона-

[35]

стырь Бригун, а левое— по северному Цзану. И наконец, преодолевая слабое сопротивление тибетских войск, отряд Арсалана дошел до Лхасы — центра «желтой» религии. В «Дэбтэр-чжамцо» образно описывается, как Арсалан изменил клятве быть вечным противником этой религии. Когда подъехали к Гандан-Кансару, главному монастырю в Лхасе, тайджи уверял себя в том, что не станет преклоняться, но лицезрев далай-ламу, сразу смягчился и начал молиться [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 39^а1—4]. Это вызвало протест со стороны некоторых его ближайших соратников. Разногласия в руководстве и длительность, трудность военного похода подорвали силу и моральный дух войск Арсалан-тайджи. В «Дэбтэр-чжамцо» указывается, что в 1636 г. (за год до смерти Цогт-тайджи) «красношапочник» Рабчжампа и командующий-тайджи направили из Тибета посланца с вестью, что Арсалан не следует приказу Цогт-тайджи. По-видимому, это вызвало возмущение Цогт-тайджи. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», он велел тайком умертвить Арсалана. В источнике нет сведений, как был исполнен приказ.

Арсалан-тайджи, естественно, мог пользоваться поддержкой со стороны некоторой части воинов. Наш источник указывает, что в стране Бэри между противниками и сторонниками Арсалана начались столкновения. Из-за богатства, захваченного в стране Бэри, убили друг друга четыре военачальника [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 39^б2—4]. В другой книге отмечено, что правитель цзана Гарма Пунцок-Намчжал известил отца Арсалана об отказе сына начать войну с гелугпой. Это стоило Арсалану жизни — он и двое его людей погибли от руки подосланных убийц [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 84]. Противодействие Рабчжампы и его сторонников, облаченных определенными полномочиями со стороны Цогт-тайджи, предопределило конец этой экспедиции. Остатки отряда Арсалана не решились вернуться домой и остались кочевать у оз. Тенгри-нор, заселив долину Замар и образовав группу населения, известную в Тибете как согде [Там же]. По данным «Дэбтэр-чжамцо», последние сведения об Арсалане-тайджи приводятся в связи с вторжением в страну Бэри и захватом ее богатств.

[36]

Арсалан во главе одного тумена войск был не в состоянии покорить область Уй без поддержки Цзанба-хана, однако последний не оказал ему существенной помощи, по-видимому, не желал усиления монгольского влияния в Центральном Тибете. В источниках не сообщается о совместных военных действиях тайджи с Цзанба-ханом против «желтошапочииков». Возможность таких действий была, ибо войска Арсалана дошли до границ Северного Цзана. Арсалан-тайджи, удаленный от тыла, среди враждебно настроенного населения и в неизвестной для него местности, без надежного союзника был вынужден принимать решения по своему усмотрению и изменять приказы Цогт-хана. Оказавшись в глубине Тибета, он в какой-то мере стал ориентироваться более реалистично и понял всю безрассудность идеи ослабить позиции «желтошапочников» только одним туменом войска без поддержки цзанского правителя. В конечном счете этот поход превратился в обыкновенный грабительский набег.

Несмотря на неудачу, попытка Цогт-тайджи значительно ослабила влияние и значение «желтошапочной» секты в области Уй. Естественно, разгрому подверглись монастыри гелугпы. Создавшееся в Центральном Тибете положение вынудило иерархов предпринять неотложные меры по борьбе со своими опасными соседями — владетелем Куку-нора Цогт-тайджи. По словам известного тибетского ученого-ламы Сумба-хамбо Ешей-Бальчжора, это было время «ослабления рели­ии Богда Цзохавы» (Богд Зонхубын шашин доройтов) [Сумба-хамбо, Хох нуурын домог…, л. 13—14; Бугд Найрамдах Монгол…, 1968, с. 61]. Автор «Дэбтэр-чжамцо» вторит Сумба-хамбо, говоря, что «так бесславно закончились дела Цогта» [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 39^б5]. Тем самым он присоединяется к мнению монгольских и тибетских летописцев, которые видели в Цогт-тайдже «отрицательную личность», т. е. врага «желтошапочной» религии.

«Руководство секты гелугпа, недовольное своим шатким положением, приняло решение искать помощь у своих новых покровителей — джунгаров (калмыков). Три посла гелугпы во главе с Соднам Чойпалом прибыли к джунгарам, чтобы побудить их начать религиозную войну с врагами веры. Это было тем более

[37]

необходимо, что, по некоторым сведениям, правители Цзан даже предприняли попытку убить далай-ламу» [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 83].

В 30-е гг. XVII в. в Джунгарии заканчивался процесс консолидации и объединения страны. Он ускорялся внешнеполитической обстановкой, сложившейся в это время в Центральной Азии. Чороские князья во главе с Хара-хулой вели успешную борьбу против других группировок ойратских феодалов, среди которых особенно выделялись хошуты во главе с Байба-гасом. Он был старшим среди пяти братьев, которых в то время называли пятью барсами. Гуши-хан был третьим, но уже к этому времени пользовался славой талантливого военачальника и дипломата.

Те, кто не пожелали принять главенство чороских князей, уходили из родных кочевий. Так, торгуты ц часть дербетов и хошутов перекочевали сначала в сибирские пределы, а потом, в 30-е гг. XVII в., — на Волгу [Чимитдоржиев, 1978, с. 26]. В 1636 г. при правителе Джунгарии Батур-хун-тайджи с родовых кочевий ушла на юг, в район Куку-нора, большая группа хошутов во главе с Гуши-ханом (Туру-байху). До этого Гуши-хан кочевал вместе с другими братьями к западу и югу от Тарбагатайских гор, в долинах рек Или и Эмели. Группа ойратских князей вскоре оказалась в конфликте с Батур-хун-тайджи, который дошел до вооруженного столкновения. Хошутам Гуши-хана грозил полный разгром, должно быть ввиду этого Гуши-хан встал на путь примирения. Он должен был лично сам явиться перед Батур-хун-тайджи, притом один, без лошади, и просить его о перемирии. Эти сведения, сообщаемые автором летописи, говорят о соотношении сил и вполне поясняют положение, в котором оказался Гуши-хан [см.: Калмыцкие ист.-лит. памятн., 1969, с. 116]. В результате поражения Гуши-хан был вынужден покинуть родовые владения, которые, естественно, попадали в руки Батур-хун-тайджи. По всей вероятности, обращение иерархов-желтошапочников» с просьбой о помощи и сложившаяся обстановка способствовали его решению о перекочевке в район Куку-нора.

В 1636 г. (огня — мыши) Гуши-хан во главе своих хошутов выступил из Джунгарии. Хошутские воины,

[38]

вынужденные покинуть родовые владения, естественно, шли с семьями и табунами лошадей и скота, что скорее всего походило на перекочевку большого аймака феодала. Они шли по пути, проложенному паломниками, которые в те времена установили прямое сообщение с Тибетом через Аксу, Баркуль и Куньлунь. Войска Гуши-хана, по примерным подсчетам, составляли не менее одного тумена, т. е. более 10 тыс. чел., из них 5 тыс. были воинами [см. там же, с. 22], остальную часть составляли подданные примкнувших джунгарских князей. Согласно родословной таблице потомков Гуши-хана из «Дэбтэр-чжамцо», вместе с Гуши-ханом следовали его младшие братья Засагту-чинг-Батур и Буян-Хатун-Батур и братья от другой матери Хамига-Бекту и Хайнак-Тушиету [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 40^а6]. Они достигли пределов района Куку-нора в начале 1637 г. (огня — коровы) и дали отдых людям и лошадям близ горы Минган Ямтур. Здесь охотились на горных коз и баранов (за обилие их горе и дали название Минган Ямтур, т. е. «Гора тысяч коз»).

По некоторым данным, Цогт-тайджи был застигнут врасплох. Хотя часть войска (более чем один тумен) во главе с Арсалан-тайджи не возвратилась из Тибета, Цогт мог выставить довольно внушительную силу. Он располагал тремя-четырьмя туменами войска. Сражение было кровопролитным. Оно произошло недалеко от берега оз. Куку-нор, близ рек Большое и Малое Улан-хошо. По словам Гончог-Дамба-Рабчжая, не только реки истекали кровью, но ею покрылись вершины двух гор [Там же, л. 39^б1]. Войска Цогт-тайджи были разгромлены. Во время этой битвы отличился старший сын Гуши-хана Даян-тайджи. Он преследовал остатки войска Цогт-тайджи по льду р. Харгэл (по-видимому, Хор-гол) и сумел окружить их на левом берегу. Воины Цогт-тайджи сдались в плен, с тех пор эта местность называется «Шахалта» («Окружение). Автор нашего источника, как и Сумба-хамбо, писал, что Цогт-тайджи был пойман в норе сурка (тарбагана), спасаясь от преследования. Так тибетские авторы выражали свое отношение к врагу «желтошапочной» религии.

Описание битвы между войсками Гуши-хана и Цогт-тайджи, приводимое в «Дэбтэр-чжамцо», почти полностью совпадает с описанием у Сумба-хамбо в его

[39]

«Исторической хронике Куку-нора…» Одной из причин крупного успеха хошутских войск была внезапность, полная неожиданность удара хошутов, которая лишила Цогт-тайджи возможности собрать все свои силы. При этом нельзя не учитывать, что значительную часть войск Цогт-тайджи составляли отряды подчиненных ему куку-норских князей, тяготившихся его властью. Кроме того, для Цогт-тайджи большим ударом была смерть сына Арсалана. Все это предопределило неудачу Цогта. Халхасцы Цогт-тайджи, по словам Н. В. Кюнера, смешались с олютами (ойратами), В часть их была изгнана на юг от Желтой реки [Кюнер, 1908, с. 20]. Владения Цогт-тайджи в районе Куку-нора и Амдо полностью попали в руки Гуши-хана, который разделил их между своими девятью сыновьями по степным правилам — на два крыла: правое и левое.

В «Дэбтэр-чжамцо» говорится о том, что, отмечая победу, Гуши-хан пригласил к себе одного из видных тибетских церковных деятелей — Дэба-Цорджи. Затем хошутский правитель вместе с ним и своими нойонами отравился в Лхасу, на поклон к далай-ламе Агван-Лобсан-чжамцо. Во время встречи была достигнута договоренность о современных действиях против главного противника «желтошапочников» — правителя Цзана Гарма Пунцок-Намчжала. Далай-лама присвоил Гуши-хану титул Данцзин чхойчжал [Дэбтэр-чжам­цо, т. I, л. 40б6].

Через некоторое время Гуши-хан отправил Мэргэн габчжу Шейраб-чжамцо к далай-ламе с приглашением нанести визит в Куку-нор, в ставку хошутского хана [Там же, л. 39^б6]. Но о прибытии далай-ламы в Куку-нор не сообщается.

В связи с рассмотрением деятельности хошутов в Куку-норе наш источник сообщает об участии в походе отряда джунгарского правителя Батур-хун-тайджи, который якобы после похода вернулся на родину со своими войсками, приняв обет дорчже прэнбы [Там же, л. 40^б5]. «Историческая хроника Куку-нора…» сообщает о том, что в 1636 г. «Гуши, взяв армию, совместно с подданными джунгарского Батур-тайджи направился туда» [Сумба-хамбо. Историческая хроника Куку-нора…, М., 1972, с. 64] (т. е. в Куку-нор). Опира-

[40]

ясь на данные китайских источников, В. Успенский отмечает участие в хошутском походе отряда джунгарских войск во главе с полководцем Докэсип-нойоном [Успенский, 1880, с. 116].

По-видимому, бесспорно участие в куку-норском походе джунгарского отряда, но не совсем ясен вопрос об участии в нем самого джунгарского правителя Батур-хун-тайджи. Основной причиной перекочевок ойратских племен — торгутов, хошутов, дербетов на север, в степи Южной Сибири, затем на Волгу и на юг, в Куку-нор, как считают И. Я. Златкин и Ш. Б. Чимитдоржиев, являлась междоусобная борьба в Западной Монголии, в ходе которой возвысились джунгары. Ш. Б. Чимитдоржиев отмечает, что их возвышение не одобрялось хошутскими феодалами, поэтому последние, воспользовавшись приглашением тибетцев, направились на юг, в богатые, привольные степи Куку-нора [Чимитдоржиев, 1974, с. 18]. В то же время он пишет, что хошутский Гуши-хан мог перекочевать с одобрения Батур-хун-тайджи с целью распространения ойратского влияния на Куку-нор и Тибет под флагом защиты «желтой» религии [Там же].

Во 2-м томе «Истории Монгольской Народной Республики» высказывается предположение о том, что куку-норскому походу Гуши-хана предшествовал совет ойратских нойонов [Бугд Найрамдах Монгол…, т. II, 1968, с. 61]. Нам неизвестны состав участников совета и его решения.

Основываясь па данных источников, прежде всего «Дэбтэр-чжамцо», мы согласны с теми исследователями, которые подтверждают участие джунгарского отряда в куку-норском походе хошутского Гуши-хана.

«Дэбтэр-чжамцо» содержит многочисленные сведения о политике Гуши-хана после установления хошутского господства в районе Куку-нора. С утверждением там власти Гуши-хана усиливается позиция «желтошапочников». Однако их основные противники — правители Цзана и Бэри продолжали действовать, даже, по некоторым данным, заключили союз против Лхасы. «Дэбтэр-чжамцо» сообщает о том, что они притесняли сторонников «желтой» религии вплоть до заключения в тюрьмы и разрушения монастырей [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 40^а1—2].

[41]

Хошутский Гуши-хан в 1640 г. вступил в борьбу с противником «желтошапочников». Сначала он одержал победу над правителем Бэри в Восточном Тибете, затем направился в Лхасу, где вел переговоры с лхасскими иерархами о походе против правителя Цзана. Совет лхасских иерархов, в работе которого участвовали далай-лама V и дэсрид Содном-Рабдан, подчеркнул необходимость принять жесткие меры по защите интересов «желтошапочников» [Там же, л. 40]. В то же время военные приготовления велись весьма активно и со стороны Цзанба-хана, который построил новую крепость Донкарцзон [Там же].

«Дэбтэр-чжамцо» сообщает о военных действиях между войсками Гуши-хана и правителем Цзана Гарма Пунцок-Намчжалом. Цзанба оказывал упорное сопротивление превосходящим по численности силам противника, умело используя свои крепости, но в конечном счете потерпел поражение. Крепость Самдубцзе, в которой укрылся Цзанба, была взята штурмом. Гуши захватил его дворец и пленил хана.

Таким образом, в 1642 г. все области Тибета оказались под контролем хошутского Гуши-хана. На встрече с далай-ламой V Агван Лобсан-чжамцо в Цзане он заявил, что торжественно вручает ему власть над тринадцатью туменами Тибета [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 41^а2]. При дворе далай-ламы было создано светское правительство, члены которого были назначены Гуши-ханом и полностью зависели от него.

По тибетским источникам довольно трудно определить положение Гуши-хана. Известно, что он до смерти (в 1654 г.) являлся фактическим правителем Тибета. От него зависели и далай-лама, и панчен, и высшие тибетские чиновники. После смерти Гуши «его сыновья Даши-Батур и Даян-хан правили первые пять лет совместно, но в 1660 г. решили произвести раздел тибетских владений. Даян-хан остался в Центральном Тибете, а Даши-Батур получил Куку-нор» [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 87]. Источники свидетельствуют, что далай-лама тяготился владычеством хошутов и искал поддержки извне. Далай-лама V Агван Лобсан-чжамцо активизирует дипломатические связи с Цин-ской империей, пытаясь уменьшить влияние Гуши-

[42]

хана в Тибете. В свою очередь Гуши-хан установил связи с цинским двором.

Маньчжуры проводили довольно гибкую политику натравливания и разъединения политических и религиозных сил Тибета. Тибет как центр ламаизма играл важную роль в центрально-азиатском регионе, население которого в основном исповедовало ламаистскую веру. Учитывая это, цинские богдоханы уделяли значительное внимание Тибету, стремясь перетянуть на свою сторону ламаистское духовенство во главе с далай-ламой.

В «Дэбтэр-чжамцо» и других тибетских источниках содержатся некоторые данные, характеризующие борьбу группировки далай-ламы за власть против своих покровителей — хошутов. После смерти Гуши-хана эта борьба усиливается. «Дэбтэр-чжамцо» сообщает, что крупный религиозный деятель Дэба Чжидшодпа, скрываясь в разных местах, тайно распространял письма, призывающие к широким выступлениям против политики хошутов [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 41^б2]. Письма его были перехвачены, а группа кар-дан, к которой принадлежал Дэба, разгромлена.

Волнения происходили и в других районах, в частности в Лхасе.

Если далай-лама V Агван Лобсан-чжамцо находился в дружбе и согласии с маньчжурским богдоханом, то Дэба Санчжай-чжамцо, ставший при нем светским правителем, выступал решительным противником сближения с Цинской империей, внешняя политика которой носила ярко выраженный экспансионистский характер. Санчжай-чжамцо установил тесный контакт с джунгарским Галдан-ханом в борьбе против этой угрозы. Сообща они принимали меры по защите и отстаиванию своей свободы и независимости.

Далай-лама V умер в 1682 г., но Дэба скрывал его смерть в течение 16 лет. От имени далай-ламы он вершил внешнеполитические дела Тибета. Смерть Агван Лобсан-чжамцо стала известна лишь в 1694 г. [Чимитдоржиев, 1974, с. 49]. В период деятельности Санчжай-чжамцо была преодолена феодальная раздробленность Тибета и сведено к минимуму покровительство хошутских князей. При его поддержке была найдена кандидатура далай-ламы VI — Цаньян-чжамцо, кото-

[43]

рый в пятнадцатилетнем возрасте был возведен в далай-ламы. Всем противникам его было ясно, что он ставленник Дэба Санчжай-чжамцо.

В то время номинальным правителем Тибета считался хошутский Лхабсан-хан, но его положение было незавидным. Он не обладал реальной властью и существенным влиянием в Лхасе. По словам автора «Краткой истории Индии, Китая, Тибета и Монголии», из-за разногласий между Лхабсан-ханом и Дэбой Лхабсан был вытеснен в район Наг-чу (Черной реки) [Балман Гончок-Чжалцан, л. 70^а1], однако продолжал сохранять власть в Тибете до своей гибели (1717 г.).

В конце XVII в. укрепляются связи между Цинской империей и хошутами Куку-нора. В усилении влияния Цинской династии на Куку-нор значительную роль сыграло ламаистское духовенство, которое проявило инициативу в созыве в 1698 г. съезда куку-норских князей [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 49^б5—6]. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», в 1697 г. цинский богдохан Канси прибыл в г. Нинся [Там же, л. 49^б5], откуда руководил подготовкой этой встречи. Она знаменательна тем, что на ней было обнародовано решение о принятии куку-норскими князьями цинского подданства. Съезд удостоил правителя Куку-нора Даши-Ба-тура, младшего сына Гуши-хана, звания чин-вана, а остальных князей — званий ванов различных категорий [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 49^б5—6]. Им было определено соответствующее жалованье и установлена очередность приезда каждого ко двору императора. Даши-Батур, уже до этого снискавший расположение богдохана Канси своим враждебным отношением к ойратскому Галдан Бошокту-хану, получил в жены дочь Канси и стал императорским зятем. Все князья Куку-нора были приведены к присяге на верность Цинской маньчжурской династии.

Вскоре после этого события в Куку-норе появился первый гарнизон маньчжурских войск.

В «Краткой истории Индии, Китая, Тибета и Монголии» Балман-Гончок-Чжалцана и в «Дэбтэр-чжамцо» содержатся сведения, характеризующие деятельность Лхабсан-хана и его отношения с Дэбой Санчжай-чжамцо и далай-ламой Цаньян-чжамцо. В ходе открытой борьбы за власть Санчжай-чжамцо в 1705 г. был убит

[44]

Лхабсан-ханом. Затем хан обвинил в измене и далай-ламу Цаньян-чжамцо, которого хотел доставить в Пекин. По пути, согласно официальным данным, этот далай-лама умер в Куку-норе [Цыбиков, 1981, с. 144]. По некоторым тибетским версиям, он был убит, другие утверждают, что он был отпущен охраной и будто бы убежал [Балман-Гончок-Чжалцан, л. 71^а4]. Вторую версию поддерживает монгольский ученый Ц. Дамдинсурэн [Дамдинсурэн, 1969, с. 35—39].

Лхабсан-хан в 1705 г. (огня — свиньи) на престол далай-ламы посадил своего человека Падгар Цзинбу Агван Ешей-чжамцо [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 45^а4—5]. По-видимому, по этой причине Падгар Цзинбу не был признан настоящим далай-ламой. Оппозиция выдвинула в далай-ламы известного «чудесами» литанского мальчика Галсан-чжамцо. Народ поддержал его кандидатуру. Все куку-норские роды встретили избранника с восторгом. Однако Цинский двор, установивший тесные связи с Лхабсан-ханом и уже вмешивавшийся во внутренние дела Тибета, счел этот выбор сомнительным. Новый претендент на престол далай-лама VII Галсан-чжамцо из Литана был оставлен Цинами в монастыре Гумбум до лучших времен.

Произошло дальнейшее осложнение политической обстановки в стране. Ставленник Лхабсан-хана, продолжавший исполнять обязанности далай-ламы, придерживался, как и хан, маньчжурской ориентации. События в Тибете и Куку-норе не нравились правителю Джунгарского государства Цэван-Рабдану, дочь которого была замужем за сыном Лхабсан-хана. Джунгары продолжали решительно отстаивать свою свободу и независимость. Назревала новая война между Джунгарией и Цинским Китаем. Каждая из сторон стремилась упрочить свои позиции в стратегически важных районах, в том числе и в Тибете. Намерение Цеван-Рабдана укрепить связи с кукунорскими монголами, а также со светскими правителями Лхасы путем установления родственных отношений не увенчалось успехом, но послужило поводом для вмешательства джунгаров в дела Куку-нора и всего Тибета.

Лхабсан-хан направлял в Джунгарию своих представителей с разведывательными целями. «Дэбтэр-чжамцо», в частности, сообщает о поездке иона Качен

[45]

Ерканбы из крепости Нгария к ойратам с подобным поручением [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 45^а5].

Важное место в джунгаро-тибетских отношениях занимает поход ойратских войск во главе с военачальником Цэрэндондоком-старшим. Поводом к походу послужило возвращение сына Лхабсан-хана [Там же, л. 45^а6]. Ойраты выступили в поход под видом сопровождения его свадебного кортежа. Куку-норские монгольские князья отказались пропустить ойратский отряд через свою территорию, т. е. по наиболее удобному пути — через Куку-нор и р. Муруй-усу. Джунгары избрали другой путь — через Хотан и горы Куэнь-лунь. Этот путь был наиболее трудным, но имел одно очень важное преимущество: по нему можно было пройти незаметно и застать врасплох войска Лхабсан-хана.

Преодолев все трудности изнурительного перехода по горным тропам Куньлуня, ойратские войска проникли на территорию Тибета. Сделав привал у горы Танглха, они прошли мимо оз. Тенгри-нор и вступили в местность Дам [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 45^б1—2]. Войска Лхабсана оказались неподготовленными к сражению и начали терпеть неудачи. Не помогло и посредничество панчен-ламы, прибывшего к Цэрэндондоку в сопровождении высокопоставленных лам [Там же, л. 45^б1—2]. Джунгары захватили Лхасу и другие стратегические пункты Тибета. Помощники Цэрэндон-дока Чхоймпол-зайсан и Дугар-зайсан учинили по всему Тибету разгром монастырей сторонников Лхабсана [Там же, л. 45^б2—6] (Лхабсан-хан, считавшийся около 30 лет правителем Тибета, погиб в 1717 г.).

В связи с приходом в Тибет войск Джунгарского государства джунгаро-цинские отношения обострились до предела. Маньчжуры снарядили в Тибет в 1719 г. армию, но она была разгромлена джунгарскими войсками. Вскоре был снаряжен новый крупный отряд цинских войск, к которому присоединились куку-норские князья со своими отрядами. Под их натиском джунгарские войска потерпели поражение, остатки — около тысячи воинов — ушли обратно в Джунгарию той же дорогой, по которой пришли.

Между прочим, второй цинский воинский отряд вместе с войсками куку-норских князей в 1720 г. со-

[46]

провождал далай-ламу VII Галсан-чжамцо, направлявшегося в Лхасу по указу императора Канси. В свите далай-ламы находились представители «желтошапочной» церкви из различных областей. В «Дэбтэр-чжамцо»; приводятся имена наиболее важных персон из свиты далай-ламы. Среди них — представители цинского богдохана.

Далай-ламу VII Галсан-чжамцо сопровождали Тууган Гонма Чхой-чжамцо, Сэркогба Да-лама Ганчжурба Лобсан-принлай, представители императора два чжанчжи — А-да-Лха-да, Кошай Эцзин и др. и из Куку-нора — Данцзин-чин-ван, Галдан-Эрдэни-джунанг, Эрдэни Эрхэ-Далай-Бошогту, Мэргэн-Дайчин и др. [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 50^б1—4].

По-видимому, многие из этих монгольских тайджи шли во главе своих воинских подразделений, входивших в состав маньчжурского отряда. Приводятся имена наиболее известных в то время иерархов и военачальников. В некоторых других источниках упоминаются многие участвовавшие в походе куку-норские тайджи, среди них встречается имя Цаган-Даньцзин Даячин-хошоци [см. Попов, 1895, с. 119].

Одержав победу над джунгарскими войсками в Тибете, Цины стали наводить порядки, ими были наказаны вплоть до казни тибетские и куку-норские деятели и ламы, подозреваемые в связях с джунгарами. Затем Цины лишили хошутских феодалов того влияния, которым они пользовались при дворах далай-лам. При церемонии возведения на престол далай-ламы VII Галсан-чжамцо хошутским куку-норским князьям Цины отвели задние, менее почетные места, тогда как почетные места заняли цинские чиновники.

Цинское правительство Китая, кроме того, предприняло меры по укреплению своего положения в районе Куку-нора. Незаметно для куку-норцев там были поселены 2 тыс. китайских солдат-поселенцев. Им были отведены земельные участки от южных гор до Цзя-юй-гуаня [Успенский, 1880, с. 120]. На новом съезде куку-норских князей в 1720 г. маньчжуры уточнили границы их владений (в зависимости от заслуг перед правящей Цинской династией), пригодные для обработки земли были отобраны для колонистов. На это отдельные представители куку-норских феодалов отвеча-

[47]

ли, что во всех местах, годных для земледелия, они позволяют солдатам и народу заниматься хлебопашеством, за собою же оставляют только места, годные для кочевки [Там же, с. 120].

Хошутские владетельные князья все тяжести чужеземного гнета перекладывали на плечи трудового народа. В период войн крестьяне выполняли изнурительные функции курьеров и гонцов, несли различные повинности для обеспечения коммуникаций и баз снабжения многочисленной маньчжурской армии на ойратской границе. В то же время интересы части куку-норских феодалов были ущемлены политикой цинских властей. Тем самым хошутские тайджи и их подданные были объединены общим патриотическим подъемом, стремлением отстоять свободу и независимость.

Яркой страницей в истории куку-норских монголов является восстание 1721—1723 гг. под руководством Лобсан-Данцзина, носившее антицинский, освободительный характер. Тибетские историки считают, что потеря привилегий, которыми пользовались куку-норские феодалы при дворе далай-ламы, притеснения со стороны маньчжурских властей послужили основными причинами этого восстания. Автор «Дэбтэр-чжамцо» отмечает, что Лобсан-Данцзин после возвращения из Лхасы, где участвовал в церемониале восшествия далай-ламы VII, решил объединить Куку-нор под своей властью [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 51^а1]. Другими словами, он развернул подготовку к восстанию с целью освободиться от цинского засилья, установил связь с правителем Джунгарского государства Цеван-Рабданом. В местности Саган-Тологой был созван сейм куку-норских князей, где некоторые феодалы (Чаган-Данцзин, Эрдэни-Эрха-Токтонай) выступили против плана Лобсан-Данцзина, в основном одобренного большей частью участников сейма. Этот конфликт был решен военной силой, противники восставших, потерпев поражение, нашли спасение в китайских городах. На сейме по предложению Лобсан-Данцзина было решено отказаться от всех китайских титулов и восстановить монгольские титулы и звания.

К восстанию примкнули со своими подданными Пунцок-Балчжар, фугогун Чикчичжабу, бэлэ Лобсан-чаган-Цэрэн, Дуньбоду, Лачабу и торгоутский тайджи

[48]

Ноян-гэлэн-Норбу, Чаган-номын-хан — влиятельны деятель духовенства в Куку-норе [Успенский, 188 с. 121]. Вскоре на помощь к восставшим прибыл джунгарский отряд под командованием Сэбтан-чжаба. На стороне повстанцев выступили также некоторые монастырские общины и довольно много лам [см. Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 51^а1—2]. Они создавали отряды и участвовали в военных действиях. «Дэбтэр-чжамцо» сообщает о том, что в восстании участвовали ламы монастыря Чжа-дог-гон, избрав военачальником Сэр-когба лин Далай-Цорджи. Вооруженные служители монастыря Чжа-дог совершили налет на китайский город Кхашай. Цзанбо Цэчэн-рабчжампа, собрав многочисленных монахов, разграбил Санян-чжинг и во главе сотни воинов захватил Мра-ний-ба чжон [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 104^б6].

Руководитель восстания куку-норских монголов Лобсан-Данцзин был сыном Даши-Батура — младшего сына Гуши-хана, который наследовал титул отца, титул цин-вана и главы сейма. В ходе этой освободительной борьбы Лобсан-Данцзин присвоил себе титул далай-хун-тайджи. Восстание быстро распространилось по всему Куку-нору. Оно могло перекинуться и на другие районы и превратиться в освободительную войну монголов против цинских завоевателей. Но с самого начала куку-норские феодалы ставили целью только восстановление своих узкоклассовых привилегий и не поддерживали связи с патриотическими силами Халхи и Внутренней Монголии.

Согласно «Дэбтэр-чжамцо», восставшие разрушили много городов и укрепленных постов Цинской империи [Там же, л. 51^а1—2]. Маньчжурские чиновники и солдаты-колонисты были изгнаны из Куку-нора. Создалось довольно трудное для Цинов положение. Власти пограничных областей выступили с самыми различными предложениями и рекомендациями по подавлению восстания [Там же, т. I, л. 51^а2—3].

Карательные отряды под командованием Нянь-Чэнь-яо, действовавшие против восставших, не смогли подавить восстание. На помощь к Няню были направлены дополнительные силы. В генеральном сражении у горы Хамар-Дабан войска Лубсан-Данцзина  были

[49]

разгромлены. Сам он с группой сторонников ушел к своему союзнику Цеван-Рабдану.

Восстание было подавлено в 1724 г. Согласно «Дэбтэр-чжамцо», «Алагшаба по велению императора в год дерева — дракона полностью восстановил положение и Куку-норе» [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 51^а4].

В тибетских сочинениях, особенно в «Дэбтэр-чжамцо», содержатся многочисленные сведения о ходе восстания, и особенно о жестоком разгроме его. В ходе карательных операций маньчжурские войска разрушали монастыри и убивали лам. Так, был полностью разрушен большой монастырь Гонлун (2500 лам), 17 сел, 700 домов превратились в пепел, было убито 6 тыс. человек. Другие монастыри в Амдо и Куку-норе также были полностью разрушены и несколько тысяч лам убиты [Вира, 1960, с. 30]. Цинские войска разрушили монастыри Серког и Чжа-тог-гон, сотни их мона­хов были убиты, храмы, монастырские здания и прочие строения сожжены. Три монастыря в районе Ша-ког, Чжа-догв районе р. Чжулаг, Сэмнид, Лхород и Брати-гон и другие значительно опустели [Дэбтэр-чжамцо, т. I, л. 104^б6-105^а6].

Для предотвращения волнений в будущем маньчжурские чиновники провели ряд преобразований в административной системе управления куку-норскими монголами. Потомки Гуши-хана были лишены наследственного привилегированного положения в Куку-норе. Стал проводиться принцип «разделяй и властвуй». Хошуты отделены от чоросов, хойтов, торгутов и халхасцев, которые должны были состоять под командованием своих родовых старшин. В 1725 г. куку-норские монголы были разделены на 29 знамен: 21 знамя — из хошутов, 2 — из чоросов, 1 — из хойтов, 4 — из торгоутов и 1 — из халхасцев. Территории знаменам были отведены со строгим учетом интересов маньчжурской администрации, лучшие участки были переданы маньчжуро-китайским колонистам. Вся полнота власти предоставлялась цинской администрации.

Куку-норские монголы попали в полную зависимость от Цинского Китая. Но, несмотря на поражение восстания, монголы Куку-нора не смирились с зависимым положением и продолжали антицинскую освободительную борьбу. Тем не менее в конечном итоге Цины установили полный контроль над Куку-нором.

[50]

* * *

Итак, материалы тибетской хроники «Дэбтэр-чжамцо» представляют собой ценный источник по истории Куку-нора, его политических и этнических связей с соседними странами и народами, особенно с тибетскими и другими кочевыми племенами.

Эти материалы свидетельствуют о том, что в область Куку-нор из различных районов Монголии поэтапно переселялись племена, игравшие важную роль в истории Куку-нора и Амдо. В XVII в. возникло самостоятельное ойрато-монгольское (точнее, хошутское) государство во главе с Гуши-ханом (Туру-Байху). Хан хошутов, самодержавный повелитель судеб монголов Куку-нора, был в то же время правителем тангуто-тибетских племен Амдо.

«Дэбтэр-чжамцо» проливает свет на разносторонние монголо-тибетские отношения в XIV—XVIII вв., характеризует контакты монголов Куку-нора, их правителей с тибетским духовенством, ламаистскими иерархами Лхасы; оттеняет проблему так называемого духовно-светского союза, особенно в период хошутского господства, не только в Куку-норе, но и во всем Тибете.

[51]

ПЕРЕВОДЫ ХРОНИК КУКУ-НОРСКИХ монголов

ИСТОРИЯ КУКУ-НОРА («Дэбтэр-чжамцо», г. I, л. 32^б1 — 41^а5)

л. 32^б1             Переходя к изложению содержания «Дэбтэр-чжамцо», следует отметить, что основной текст распадается на две [части]: [история] северной [от реки Ма-чу] группы [монастырей] и [история] южной группы [монастырей]¹. В историю северной группы [входит] история куку-норских княжеских родов, поскольку [она] связана с порядком [изложения].

В книге «Цепь перерождений бодисаттвы»² море прославляется так:

И вот в середине находится глубочайшее море,

Синеющее подобно сапфиру,

Как небеса, растопленные солнечным светом, Раскинулось оно безбрежно от горизонта до горизонта.

Это великое озеро, широкое и глубокое, радующее Сердце и глаз [своим] небесно-голубым блеском,

Известно как Тишор Чжалмо³. Оно является сердцем [страны].

Чже Галдан-чжамцо⁴ воспел его так:

«Древний царь веры Сронцзаи-гампов⁵,

Которого сейчас называют Маходевой,

И славный Урчжан-Падма-Самбхава⁶ изрекали пророчества [о Куку-норе].

Это озеро — обитель дракона-бодисаттвы,

Здесь жило много монахов и сиддхи».

Прославленное такими [стихами], это озеро является благоприятным мостом для обитания сиддхи.

На правой стороне [озера ] расположена гора Лоб-ри⁷, а на нижней (восточной) — Сэрба-ри⁸. Здесь есть Пещера «Лик Гонбы»⁹, изображения догшитов и много различных предметов почитания. На правой и левой стороне [озера] расположены два озерка На-лунг.

Во время проезда Пятого великого (далай-лама Агван-Лобсан-чжамцо)¹⁰ в Китай здесь был заново воздвигнут престол, на котором он дал

[52]

слово написать «Разрешение следовать за Авалокитешварой»¹¹. Место, где он проповедовал, [называлось] Ширэ-тханг или Тингнэл-тхур, извест
но сейчас как Чанзот-тхэр-тхэр¹². //

л. 33                Куку-норские нойоны¹³ воздвигли для далай-ламы и его старших учеников церемониальные сидения, которые расположили рядами по старшинству [сидящих].

К западу от него находится священное озеро для лечебных купаний, которое называется Ариг-чху-цан. Здесь, согласно житию далай-ламы Содном-чжамцо¹⁴, его встретил, совершил поклонение и выразил почтение сам Мачен¹⁵, воплощенный в [человеческом] образе в бонской шапке, окруженный свитой из двухсот человек Мачен попросил [далай-ламу] пожаловать ему разрешение следовать за Авалокитешварой Здесь Пятый всезнающий составил солчит Мачена под названием «Совершенно белое острие»¹⁶.

Рядом находится местность Абчи-дуктанг где, по [преданию] «Дабчаг-пе», во времена Гэсэра стояло столь [много] хорских войск, что они сплошь покрывали и горы, и долины. Там же родина Гэсэра-Лха-лун Юмдо. Здесь есть не большая скала, которую называют Дзо-док-са (дословно: место, где привязан хайнык)¹⁷. У подножия скалы на ровной зеленой лужайке возвышается белый камень, похожий на живое существо. Это место называют лугом Пестрого хайныка, охраняющего землю.

В верхней [Амдо] находятся два озера, одно называется Чжаринг, или Цхзгэн-нор, а другое Алак-нор, или Оринг-нор¹⁸. Затем озеро Бэудук-цо, озеро Тонгри-пхонак и озеро Тосу-нор¹⁹. Эти перечисленные пять озер известны своими лечебными свойствами.

На севере [расположены] озера Курлуг, Ноган-нор, Шалату-нор, Хара-нор.

На юге и западе [расположены] Баян-нор, Гунга-нор, Шэни-нор и другие многочисленные небольшие озера.

На западе и севере [расположены] два соле-ных озера Чхуги и Курлуг.

л. 33^а6             Вверх от Курлуга, с четырех сторон снежной горы Оухун, // берут начало четыре большие реки: Улан-мурун, Боуха, Эжэжи и Сурэтоли.

Там в [стороне] от [реки] Чжулаг [расположены] многочисленные снежные горы. В [местности] Боро-цзудкхуг находится известное озеро Гартан Маркху, на востоке — гора Солнце и  Луна, к юго-востоку [расположены горы Цзонла-ринмо, а на южной стороне  [располо-

[53]

жены] девять чжо (холмов). На западе [Куку-нора] — гора Сэр-чхэн и на востоке — гора Монлам-Тхонбо. К югу от всех этих [гор] на западе Амдо расположена одна из известных снежных гор Мачхэн-Помра, сверкающая подобно стеклянной ступе. На западной стороне Куку-нора (вблизи) мыса Саган Тологой, известного как голова озера, в [Куку-нор] впадают многочисленные большие и малые реки: Буха, Улан-хошо, Харгэл и др. Река Цхунгаг, сливаясь с другими реками, дальше течет под названием Цзон-чу. Кроме того, [здесь] также много лечебных и горячих источников, различных лекарственных и священных деревьев, горных и водяных птиц.

Еще в то время царь Тисрон-Дэбцзан²⁰, покровитель буддизма, встретил великого хамбо Бодисаттву²¹ у рощи Омбу и преподнес великому хамбо чашу, полную золота. Царь был в шапке и в сапогах, но без пояса. [Тогда] великий хамбо соизволил сказать: «За то, что ты в головном убо-

л. 34    ре, твои наследники [будут владеть] по воле судьбы Верхней Нгарией²², подобной [твоей] шапке, и Нижним Амдо²³, подобно обуви, одетой на [твои] ноги. // В середине (в центральных областях) ослабится власть царя, так как ты не был подпоясан. А за то, что преподнес золото, распространится учение всевышнего».

Сын Тисрона — Чхунбо Мутиг-Цзанпо, или Садна-Лэгцзинен²⁴,— его сын Дарма, его сын Намдэ-Одерун²⁵, его сын великий князь Балкхор-цзан²⁶, его сын Ти-Даши-Цзэгба-бал, его сын Оддэ, у [него] было четверо сыновей, второй из них стал правителем в стране Амдо. В этом Куку-норе они стали родоначальниками, установили правление. Говорят, что у наследников [тибетских цэнпо], установивших власть в восемнадцати больших владениях в стране Цзонка и большей части Нижнего Амдо, было [много] знатных придворных. До сих пор потомки королевского (коронованного) пона²⁷ находятся в районах Пан и Барий²³, и, кажется, [их] величают «собачьими понами» за непонятный язык. Еще говорят, что именно они [стали] родоначальниками княжеских родов во [владении] белых хоров Годана²⁹, во [владениях] Чжиучжа, Личжа, Лу-учжа, Янчжа и других многочисленных [родов] нойонов.

В средние века у тибетского пона Аши³⁰ были многочисленные табуны лошадей, за это [он] прославился как владыка гнедых скакунов; [он] управлял [своей] прекрасной страной и населением. Говорят, что в то время прибыл извест-

[54]

ный [в этих местах] созерцатель Лангарпа³¹, но это нужно проверить.

В год железа — овцы (1571) десятого рабчжуна Алтан-хан Чахарский³² проникся светом учения. В той стороне действовал лама по имени Цзодгэ А-сэнг³³, к которому обращались с вопросами. Согласно подробному сообщению в биографии далай-ламы Содном-чжамцо, [у Алтан-хана] возгорелась неугасимая вера и [он] специально направил «золотое письмо» с приглашением и далай-ламе [с просьбой] пожаловать [к ним] в северную сторону. // Победоносный рин-боче³⁴ решил [во время] настоящей встречи у озера [установить связь ламы и милостынодателя] и вскоре направил [к ним] ламу-учителя винаи Цзондуй Санбо³⁵. В [местности] Бум-чху Нанба [была организована встреча] более десяти тысяч людей во главе с ханом.

Во время следования [далай-ламы ] в год земли — барса (1578) в местности Ариг состоялась первая встреча, и в то время, когда [его] окружали юншаибуский Баргу-тайджи, Хатан Батор, Масин-багши туметский и восемьсот знатных всадников, победоносный (далай-лама), сделав ваджра (мудру) на воду, силой волшебства поднялся вверх, чем вызвал религиозный .трепет.

[Во время] второй встречи Сэцэн Хун-тайджи³⁶ из рода царей (ханов) Ордоса и Даян-нойон из рода туметских ханов преподнесли три тысячи лучших скакунов. При этом Хун-тайджи показалось, что у великого сострадательного (далай-ламы) четыре руки.

[Во главе организаторов] третьей встречи находились Зоригту-тайджи, Чин-Батур и др.

Во время настоящей встречи с ханом Куку-нора [прошли] соответствующие молебствия; из окружения [Алтан-хана] произнес речь Хун-тайджи, а Гушри-багши лоцзава переводил. Заложили [начало] пути [распространения] учения всевышнего, закрепив [связь] ламы и милостынедателя, подобно неразлучным солнцу и луне.

Да благословит господь эти [дела], превратившие море крови в молочное. До этого монголы после смерти человека в зависимости от [социального положения] убивали его жену, слуг, коней и скот, а позднее перестали убивать и начали все это преподносить ламе и послушникам. [За это] совершались определенные религиозные обряды. Но так как «убиение невозможно полностью предотвратить, то постановили:

л. 35                Если убил человека, то казнить [убийцу], //

если убил лошадей и скот, то взять [с него] I штраф,

[55]

если избил человека, принявшего духовные обеты, то изгнать из общины.

Необходимо сжечь в огне изображения духов предков и другие [атрибуты], применяемые древними удаганами в годичных и месячных кровавых жертвоприношениях. Если не сожгли их в огне, то разрушить жилище [ослушников]. На том месте воздвигнуть статую шестирукой Гомбы, принести в жертву три молочных продукта и соблюдать пост три раза: 8-го, 15-го и 30-го числа месяца.

Запретить грабить и покорять китайцев, тибетцев и другие [народы]. В случае нарушения необходимо наказывать в соответствии с законом, как в (областях) Уй и Цзане. Установили законы новой земли согласно правил взаимоотношения ламы и милостынедателя»³⁷.

В монастыре Чхабца Тхэгшэн Чхойнкхор-лин³⁸ есть в [главном] храме [статуи] Будды трех времен, Чже-ламы (богда-Цзонкавы) и [статуя], похожая на самого богдо [Цзонкаву], на западной, восточной [стороне] и в середине [расположены] храмы богов Чжигжнда, Чжанрай-сига и других, каждый из [которых] стоит на шестнадцати колоннах, воздвигнутых приглашенными из Китая мастерами-ремесленниками. Между ними расположены два храма Бодхи-саттвы и Ягши и Богар Чжог.

На западной и восточной частях лицевой [стороны монастыря расположены] небольшой светлый дворец для жилья и Дэчхэн-побран. Во всех [строениях] крыши и прочие [части были сделаны] в китайском стиле. Вся территория монастыря была окружена тремя рядами железных стен. Для освящения и благоденствия было преподнесено жертвоприношение на огне.

л. 35^а6             Подобно семи сад-ми-дунам, следуя приказу царя (Алтан-хана), более сотни послушников во главе трех [лиц] ханского рода приняли // монашество. Лха и сраи (злые духи) этой страны воистину прибыли, выслушали учение. Царь сжег в огне почитаемые [в народе] греховные изображения Тэнгри в виде огненного жертвоприношения перед ликом Гонбы. Царю был дарован лайка (титул) дорчже-чхана. Царь получил [также] ван чжэ-э-дора. В год земли — зайца (1579) начали служить молебствие Чхо-прул³⁹. С новогодней тормы Лхамо потекла амрита, и хотя ее пили множество китайцев, тибетцев и монголов, она не иссякала, а все прибывала и прибывала.

Великий пятый проповедовал, что Победоносный (далай-лама III Содном-чжамцо), [сле-

[56]

дуя] но верхней дороге от Саган Тологоя, соизволил остановиться близ озера Баян-нор, у храма Чхабца Лхаканг. Затем оттуда прибыл в [местность] Ариг-Чху-цанка⁴⁰, сейчас, кажется той дороги уже нет. Победоносного пригласил царевич Биндуй из Ордоса⁴¹. [Далай-лама] сделал огненное жертвоприношение и предстал в облике Ямантаки⁴². Показал, как он в глубоком созерцании сливается, становится единым с саттвой. Сами собой затихли все проявления вражды. Освятил (далай-лама III) новый монастырь «Совершенная обитель пользы другим» и монастырь, воздвигнутый Сэцэн Дайчином⁴³. Путем oгненного жертвоприношения Ямантаке полностью покончил с [духами] «черной» стороны. Тот монастырь называется Пунцок Дарчжайлин, говорят, что нет второго [такого монастыря] на [этой] части земли. В год земли — зайца во вре­я пожалования Победоносного в страну [монголов] хан и [его] советники [восстановили] золотой мост, связывающий Китай и Тибет, [который в свое время] был разрушен нойоном Куку-нора Холочи-чин-Батуром⁴⁴ и его соратниками.

л. 36                Вскоре в страну монголов отправили послом //Донкхор Ендон-чжамцу⁴⁶.

Чже Галдан: Во времена Брулку Содном-чжамцо

В этой стране Нижнее Амдо

Было много будд и бодисаттв

[а именно]:

Перерожденец Чжинкан гон

Содном Ендон-чжамцо,

Дунцзэ Гунга-Балсан⁴⁶ и т. д.

Дунцзэба (Гунга-Балсан) является продолжателем  родословной,  передававшей  «Мигцзему и дуб-тхоб», которую он получил от ламы Бумбачана, сочинителя «Мигцземы»: [Бумбачав был] учеником второго настоятеля Брайбуна Чхойчже-Балдана. Похоже, что Дунцзэба встречался в Монголии с далай-ламой Ендон-чжамцо, в то время ребенком.

Победоносный Ендон-чжамцо⁴⁷ имел рождение как сын Суми-тайджи, родственника Алтана. В год воды — зайца (1603) [далай-лама] прибыл в Куку-нор, следуя в Уй по дороге, обходящей китайскую железную гору Сатаг Думба. Нойон Холочи подготовил встречу в крепостя Дам и, сообщив [об этом], ждал день и ночь, но [далай-лама] без остановки спешно проехал в [местность] между озерами Чжаринг и Оринг.

Оба лхабцзуна в молодости приняли от панчен Лобсан-Чхойчжи-Чжалцана⁴⁸ посвящение и выслушали бесчисленное множество религиозных поучений о предыдущем и последующем. В силу

[57]

решения совета [монастырей] Сэра и Брайбуна⁴⁹ многие решили действовать сообща. В год земли—лошади (1618) десятого рабчжуна те двое

л. 36^а6 (оба лхабцзуна) и Сэцэн-Дайчин и другие [нойоны] из рода туметских царей; Хар-хула, // Купдулун-Чхойкху и другие из княжеских родов Халхы; Дэба-Чжидшодпа Содном-Чжалцан⁵⁰ [стали союзниками]. Войска монголов, «белые» войска Чжидшодпы двинулись [в поход].

В том же году нгарийский царь пригласил панчен Ринбоче. Из глазниц Чжобо⁵¹, который находится в Лхасе, закапали слезы.

Царь Цзана Гарма-Пунцок⁵² собрал войска тринадцати темничеств Тибета⁵³ и направил в [сторону] Лхасы. Пятнадцатого [числа] шестого месяца (июня), войска Цзана численностью в несколько тысяч человек стали напротив Лхасы. Многочисленные богатыри из войска Цзана поднялись на вершину горы за [монастырем] Брайбуном.

Монгольские войска под руководством Дайчина вклинились в войска Цзана и уничтожили их, ни один не смог убежать в долину. На следующий день к цзанцам прибыли [подкрепления], и их лагерь на берегу Чжид-чу стал больше прежнего. Монгольское войско было напугано и начало отступать. Монахи Сэра и Брайбуна и войска из мирян во главе с Дэба-Чжидшодпой спешно бежали в [страну] Урда Пан-юл, Таглун и другие районы. Войска Цзана захватили [монастыри] Сэра и Брайбун.

Так как все крепости и поместья Чжидшодпы были захвачены, Дэба-Цорджи был вынужден направиться в Куку-нор. [Монахи] Таглуна попытались остановить [противника] в районе

л. 37    Корпхен. [Монастыри] Сэра и Брайбуна снова опустели. Оставшиеся обитатели Брайбуна должны были уплатить двести золотых шо⁵⁴, а [монастырь] Сэра — сто. Цзапба потребовал, чтобы дань в Цзан привез Содиом-Чоймпхэл⁵⁵. // Там [ему было передано], чтобы Сэра и Брайбун уплатили жалование войску, причем железо и медь не принимались в уплату.

[Содном-Чоймпхэл, рассказал], что в Чжале находится клад Чже-Гонмы и его нужно достать. Вскружив голову [Цзанбе], он, взяв с собой представителя Цзана, приехал в Чжал и в момент прибытия в Чжу сбежал в Монголию.

В год железа — курицы (1621) войска цзой хор-сог⁵⁶ (монголов и ойратов) численностью более чем двух тысяч начали сражение с основными войсками в Жантан-гане Лхасы [под руководством] двоих — молодого лхабцзуна Лобсан-Данцзин-чжамцы и Гуру хун-тайджи. Тибетские войска,

[58]

потерпев поражение, укрылись в крепости Жtлезная гора. Панчен-ринбоче, настоятель монастыря Галдан Султим-Чхоймпхэл, Чжамьяп-лама Гопчог-Чхоймнхэл, Таглун-Шабдрунг⁵⁷ встретились с послом [Цзанбы], как дядя с пле­мянником, и договорились о взаимоотношениях.

Дворец Галдан Побран Лхасы⁵⁸ [вновь] стал пентром «колеса учения», и заново установились [границы] владений подданных.

Вновь собрали приписанных [к монастырям] Сэра и Брайбун крепостных крестьян. Изменили правила учения гелугпы в Уе и Цзане и вновь вернули потерянные до этого земли. В компенсацию за мир Дэба Чжидшодпа отдал Пан-юл и

л. 37^а6 город Гарцзе и Кагбо Цадчхун. Лично Содном Рабдан, соизволив прибыть в Галдан Побра распространил по [всему] Тибету грозное повеление о правах наследования. Посол лхабцзуна // Дарма Кия-тайчжи, посол хун-тайджи Чжон Чхойчже Чжинба-Дарчжай и другие посланцы, договорившись с Цзанбой и, в год воды — собаки установили правление Великого пятого (далай ламы Агван-Лобсаи-чжамцо)⁶⁰. Пригласили его в Куку-нор, но когда [он] отказался ехать, то решили принудить силой войска, тогда Победоносный [с помощью] святой силы некоторое врем скрывался в округе Эри⁶¹. Отец и сын [вместе] со всеми сами пожелали постичь учение от Дэб Цорджи.

Холочи и старший лхабцзун Данчжон-Лобсан-чжамцо воздвигли по монастырю — Чхубсан Намчжал-Балчжор и Сэрканба Принлай-Пунсог⁶². Цзанри Пугба Гэндун-Чжалцан не стал долго задерживаться, хотя [ему] было поручено проповедовать, слушать [проповедь]. Когда началась междоусобная борьба между хун-тайчжи и его младшим братом⁶³, то Дэба-Цорджи и Чхуб-санпа вдвоем постарались примирить [их] между собой, но это не дало результата.

В конце года железа — лошади (1630) войска лхабцзуна и других разгромили аймаки туметов, расположенные к северу от [реки] Ма [чу]. Дэба-Цорджи с многочисленными родственниками, сановниками и слугами должен был удалиться в сторону [местности] Ра. Старший лхабцзун умер в год железа — овцы (1631).

Многочисленные войска халхаского Акха Дайчина и ойратов⁶⁵ прибыли в Лха [су], [стремясь избежать] междоусобных столкновений: халхасцы под руководством богатыря Кангчжана с богатырским голосом, ойраты — под командованием Мэргэн-нойона и около трехсот туметских [воинов]⁶⁶.

[59]

С года земли — дракона (1628) Лигдэн-хан⁶⁷ начал междоусобную борьбу в Чахаре. //

л. 38                По его повелению в год воды — обезьяны (1632) в сторону Цайдама направились [из своей] страны четыре сановника — сыновья юншаи и по предсказанию ламы-милостынедателя Таглунбы прибыли в Дам [и] Цхокхул⁶⁸.

Тушету-хан Абатай ездил в Тибет к далай-ламе. [Он] поклонился Чжо и вместе с тем просил у Чжалвана (далай-ламы) ван цевана.

Многочисленные чахарцы, прибыв в Халху, стали причиной междоусобной борьбы, и [затем] Цогт⁶⁹ вместе со своими войсками был вытеснен из Халхи. Прибыв в Куку-нор в год воды — обезьяны десятого рабчжуна (1632), [он] подчинил [своей власти] все владения туметов.

С года земли — зайца (1579) десятого рабчжуна Тумет Чин-Батур в возрасте пятидесяти четырех лет, Хун-тайчжи, двое лхабцзунов и другие силой и мощью подчинили [своей] власти две провинции Амдо и Уй⁷⁰.

После этого Кхуя-тайджи, Пагтар Холочи и другие многочисленные тайчжи, один за другим переходя на южный берег [реки] Ма [чу], захватили много людей страны Рон⁷¹. Младший лхабцзун. получил у Дэба-Цорджи благословение на сочинение «Чжанчжуб сэмчжон». О других [тайджах] нет подробных сведений.

Чахар Лигдэн, [молясь] гелугпе о [спасении своей] жизни, прибыл в Куку-нор и умер в [местности] Шара-тала.

Хотя Цогт (тайджи) делал вид, что [он] почитает карчжудпу⁷², но на самом деле он уже отступил от религии и поклонялся китайской Дао-си⁷³, но [тайджи] пригласил в Куку-нор Дэба-Цорджи.

От характера человека зависит сила постижения сущности учения, и сказания на [тему] учения являются ответом, открывающим дверь радости, и от проповеди ламы зарождается вера. // Сердце молится учению этой («желтой»)

л. 38^а6 шапки. Один молодой человек начал постигать учение.

Кроме него в той стране было много сторонников трех направлений: сакья, бругпа и кар [чжудпа]. Последователь учений карманы⁷⁴ «красношапочник» Рабчжампа⁷⁵ прослушал много тантрийских (тайных) учений. В год курицы (1633?) юншанбу Карма Илдан⁷⁶ пожаловал в Лхасу. Приняв от Победоносного (далай-ламы) [ван] жизни, [он] отправился в [монастырь] Сурпху. Тайджи был зол на него за то, что [иерарх] Кармапы не оказал почтения при ветре-

[60]

че и не благословил. Гар-Мэруба из Сурпху избил [его].

В год дерева — собаки (1634) Арсалан, обманув Халха Акху-дайчина⁷⁷, действуя осквернительно, начал устанавливать плохой порядок. Так как до этого года и после него чахарцы, Цогт и барийцы⁷⁸ продолжали [удерживать] золотой мост (связи) тибетского царя, то амдова Нянтоб-чжан с некоторыми отправился в правительство Китая. А Дарчже пришел из Амдо в центр области Уй.

В год дерева — свиньи (1635) Цогт-отец, [его] сын, «красношапочник» Рабчжампа вместе с Цзанбой и с [его] правительством решили уничтожить [даже] имя гелуг [пы]⁷⁹. Пока милостынедатель Гар-бруг Чжэм-шом и другие совещались, Арсалан-тайджи прибыл в Дам⁸⁰ во главе тумена войск. Аймак пона юншанбу был покорен в [течение] одной четверти времени. Лама Чжаб-чхокул ушел в Верхнее [Амдо] и [там] устроился. Двое — младший Карма и Номчи — были убиты. Хотя сын Норбу-Ринчин и старший Карма вдвоем [ушли] в Деланта, но в году воды — ло-

л. 39    шади (1642) Норбу-Ринчин был пойман воинами Гуши- [хана] и предательски убит. //

Арсалан стал порицать в душе великое книжное учение карманы. От Сурпху до Долбы в душу тайджи нанесли удар восемь враждебных [мыслей], и [он] начал сто недозволенных [действий]. В конце зимы правое крыло монгольских [войск двинулось] на Бригун⁸¹, а левое крыло продвигалось к Северному Цзану. И когда личная дружина тайджи вступила в Яр-брог, началась большая паника, подобная землетрясению, но монгольские войска, поднявшись на вершину хребта, увидели, что невозможно пробиться силой, так как середину всей долины заполнили [войска] (воины Цзана). Некоторые отступили ввиду безвыходности положения, и войска укрылись [в местности] Чжидшод.

Тайджи уверял себя, что не станет кланяться, но когда подъехал к Галдан Капсару и лицезрел Победоносного (далай-ламу V), то сразу смягчилось [его] сердце и он начал молиться. Просил [далай-ламы] благословения и сочинения [буддийского] учения. Во время встречи в Рамоче один из окружающих сказал, что кто-то сегодня изменил клятве; на [это] тайджи ответил: «Я изменил».

Вдруг тайджи, как будто помешался, стал действовать опасно, подобно сверкающей молнии, и нинмавы приложили усилия, чтоб вернуть [его] в Монголию.

Гуши-хан⁸² [выступил] из Джунгарии в году огня — мыши (1636) не из-за своего корысто-

[61]

любия, а только в интересах религии⁸³. Войска Батур-хун-тайджи⁸⁴ были наиболее подготовленными к войне. Войска ойратов, более чем тумен (10 тысяч), [перешли] по льду реку Или и Тарим, Хайдак⁸⁵ и большие болота в начале зимы. И дошли до местности Нэпэлун-гэр в Куку-норе.

л. 39^а6             Дали отдых людям и лошадям. // Гора, где [охотились] на многочисленных коз и горных баранов, стала называться Минган Ямтур. В начале месяца года огня — коровы (1637) прибыли в верхнюю [часть] Куку-нора.

Одновременно разгромили три тумена войск Цогта. Вершины двух гор покраснели от крови, и с тех пор эти вершины называют Большим и Малым Улан-Хошо. Сын (Гуши-хана) Даян-тайджи и другие, преследуя остатки войска по льду [реки] Лхаргэл, разгромили [их]. Некоторые из них (воины Цогта) сдались в плен на левом [берегу], в степи, которая теперь называется Шахалта. Цогт-нойон был пойман в норе тарбагана, где спрятался спасаясь [отпреследования].

За год до гибели Цогта-тайджи «красношапочник» Рабчжампа и командующий тайджи направили [ему без ведома Арсалана из Тибета] посланца, спрашивая, что делать, если Арсалан не последует заветам отца. Цогт ответил, что [нужно], обманув, его убить. В то время, когда головы закружились от богатства, [взятого] в поверженной [стране] Бэри, опять [судьба изменила] Арсалану и начались междоусобные столкновения между нойонами. Так бесславно закончились дела Цогта. Гуши-[хан] пригласил в Куку-нор⁸⁶ Дэба-Цорджи, который дал [ему] три обета — ванг, лунг, чже и много других.

Батур-хун-тайджи с нойонами и слугами вернулся на родину⁸⁷, приняв ван дорчже-пренбы. Гушп-хан с нойонами и слугами и Чжидшод Дэба-Идшин и другие пожаловали в Уй. Царю присвоили титул Данцзин Чхойчжила перед [ликом] чжошага.

В году земли — барса (1638) Гуши- [хан] отправил Мэргэп габчжу Шэйраб-чжамцо для приглашения Победоносного [далай-ламы | в Куку-нор.

л. 40                Цзан Дэсрид⁸⁸ пачал устанавливать великий новый порядок, // составил «Новое положение о крупнейших монастырях [Тибета]». Для поиска и [сбора] камней с горы, находящейся за [монастырем], были собраны наемные люди.

Скатывая камни с [горы, они] повреждали кельи и другие [помещения], надоедали, обращаясь с различными [претензиями] к Победоносному [далай-ламе], учителю и [его] последователям. Приближенные, увидев и услышав все

[62]

[это], сообщили хану в конце года зайца (1639), Гуши- [хан] сильно рассердился. В год дракона (1640) с войсками направился в сторону Тибета и по пути двинулся на Кам. Благодаря благословению, подчинил [своей] власти все шесть удельных владений Амдо и Кама. Хотя правителю-чжалпо Бэри удалось скрыться, но он по воле судьбы, подобно бабочкам, [сгорающим] на огне светильника, попал в [руки] властей. Были освобождены из тюрьмы многочисленные чиновники, простолюдины, ламы, принадлежащие к [сектам] сакья, гелугпа, кармана, кар [чжудпа], бругпа, бригуна, таглуна.

В год железа — змеи (1641) с большой армией вторгся [Гуши-хан] в Цзан, следуя через [местность] Дам.

Сам Содном-Рабдан⁹⁰ соизволил сказать Великому пятому о том, что сейчас и в будущем необходимо взять на себя труд, связанный с защитой религии. И еще он просил так: «Возможно, что угодные божества сект новых направлений и хороши — они действительно очень могущественны в делах, направленных вовне, но для внутренних дел от них особой пользы нет. Здесь лучше [секта] Нинмапа, которая действует, как собачий жир на раны. Извольте выразить ваше благоволение в интересах настоящего и будущего собственной религии, исходя из [положений] Нинмапы, которая обладает всеми достоинствами, необходимыми для решительных мер (дословно: для швыряния, сжигания и подавления).

Но тем не менее никаких мер в интересах религии не было предпринято. // И тогда на целый день изо рта [статуи] Вхайравы в монастыре Брайбуи потекла кровь. На [статую] Дхарма

л. 40а6            радны Чжон-кхра пришлось надеть железные веревки. С лица Делпы закапала кровь. Часто был слышен голос [статуи] Дхармараджи из монастыря Галдан. Многие видели, как из Цзана за монахами и мирянами от Ущелья черного вихря до Ралпартина следовала женщина на муле, везущем труп. Говорили, что это душа Дэсрид Цзанбы. С подножия [горы] монастыря Брайбун [все] яснее и точнее слышался не прекращающийся сильный рыдающий голос, похожий на женский. И было видно много других предзнаменований неотвратимых [бедствий]. Цзанцы для усмирения Сэра и Брайбуна построили крепость Донкар цзон. Войска, собранные из сторонников учения нинмапы, захватили ее и еще одну крепость Шол. Сторонники Цзанбы сдали крепости Дэчэна и Нэуцзон.

Начиная с новолуния, с третьего месяца года воды — лошади (1642), подданные Данцзин-

[63]

Чхойчжила вступили по всем проходам-дорогам в [Южный] Тибет. И одиннадцатого числа новолуния [Гуши-хан] пригласил Великого пятого приехать в Цзан. [Гуши]-хан приказал организовать встречу [далай-ламы] лучнику Дэчэну — правителю Тхоба. Во [время] встречи представители правого и левого [крыла] тринадцати туменов Тибета преподнесли большие и ручные колокола и драгоценности.

В то время, когда в большом зале Самдубцзе⁹¹ собрались многие тибетцы и монголы и сели в ряд, // Гонма Цэчэн преподнес [далай-ламе] три больших пэлдупа (священные реликвии) Будды и индуш древнего [царя] Мачжэда и зерцало для очищения и икону, изображающую царя Шамбалы Ригдана с Буддой на голове. Автором: ее был Ринпун Агван Жигдог.

Царь полностью объединил тринадцать туменов Тибета и преподнес [атрибуты власти] далай-ламе⁹². Хотя далай-лама мог возвеличить религию, но был не в состоянии справиться с раздробленностью [Тибета]. Говорят, что в дальнейшем все законы были установлены по его желанию и был составлен Великий закон по примеру царя религии (Хубилая) и Пагба-ламы⁹³. От этого еще сильнее укрепилась вера в душе (Гуши)-хана. В то время большие монастыри Нинмапы не могли преодолеть внутренних разногласий. Простой народ обходился общими сокращенными поучениями. В течение девяти лет в областях Уй и Цзан, и Бу-ру, и Нанг-цзэ распространилось тайное [тантрическое] учение. Говорят, что в течение десяти [лет оно установилось] во всем Уе и Цзане. Конечно, было немало изменений и исправлений в значении [поучений], многое переосмысливалось…//

л. 49^б6            С года земли — тигра (1636) многочисленные роды джунгарского Гуши-хана начали прибывать в Куку-нор и укрепились сперва в [местности] Тодле. Они назывались правофланговыми ойратов. Великий пятый [далай-лама] писал, что ныне [Куку-нор], находясь на стыке границ трех стран — Китая, Тибета и Монголии — и в непосредственной близости от последователей «желтошапочной» религии — милостынедателей северной стороны, [оказывает] значительно больше влияния, чем в эпоху Пагмадуба и Цзана.

[64]

Даян-хан от [имени] братьев и сестер да клятву перед ликом Ямараджи. Этому законному наследнику царя ойратов вручили власть над наследственными владениями [цэнпо] Сронцзан-[гампы] и [он] с величайшим почтением соблаговолил [принять правление], проповедуя, что [это] наследственные владения Чингиса Халхаского.

Установили китайско-монгольскую границу. Прекратились воровство и грабежи. Открылись торговые пути. Согласно установленному договору стали спокойно жить в своих границах.

Когда началась междоусобная борьба, [далай-лама V] отправил в Куку-нор Гоман бонлоб Приплай-Лхундуба. [Он, прибыв] в [местность] при слиянии рек Чжулаг и Шугшабад, собрав в амдоском монастыре Дагна князей, установил [их] владения, разделив на правое и левое крыло. Установились [мир] и спокойствие.

В год огня — быка (1697) двенадцатого рабчжуна Чжанчжа Агван-Лобсан Чойдан (1642—1714), направленный с «золотым письмом» к далай-ламе, на обратном пути [в Пекин] распространил весть о прибытии в город Нинся с целью объезда владений императора Канси. [Чжанчжа] побудил князей явиться по своему внутреннему убеждению па аудиенцию к императору. Князья, приняв [приглашение], пришли с визитом к императору и преподнесли [подарки]. [Последний] пожаловал младшему сыну Гуши-хана Даши-Батуру [звание] чин-вана, а другим — чжуя-вана и прочие соответствующие звания. Пожалование высокими [званиями] укрепило отношения, сложившиеся между Китаем и Куку-нором.

Даши-батур был сыном Гуши-хана от одной [его] служанки. Далай-лама сказал о нем куку-норским князьям так: «[Даши-батур] действительно является сыном Гуши-хана, следовательно, он будет вам дядей по отцу-Акху. Поэтому изберите его вашим правителем». // Эти слова

л. 50    Великого пятого о четвертой жопе Данцзин-Чхойчжи-чжалпы и о [ее] сыне Даши совпадают со сведениями из «Летописи Китая, Индии, Тибета и Монголии».

В год дерева — коня (1714) ван Даши-Батор преставился. Гунчжен гонма предсказал, что смерть Акху — это начало плохих предзнаменований: «Короткое время [его] правления было прекрасным для всех [куку-]норцев, и не знаю, что будет после этого с [их] счастием и спокойствием». Правителем Куку-нора стал сын Акху Данцзин-ван. Согласно завещаниям Акху правое крыло стало подчиняться князю Чжунану.

Все князья, единые в своем желании, при-

[65]

гласили благородного победоносца [далай-ламу] Галсан-чжамцо в монастырь (Гумбум) и от всего населения Куку-нора попросили императора пожаловать разрешение о выезде [Галсан-чжамцо] в Тибет, как и во времена Великого пятого.

От императора были направлены семнадцать знатных людей во главе с Чжа-Чжун-ваном с повелением, где указывалось, что необходимо единство мыслей и души Китая и Монголии для укрепления величия далай-ламы, религии желтошапочников и власти императора.//

л. 50^а6             В год железа — курицы (1741) победоносный [далай-лама] соизволил пожаловать в Поталу в [сопровождении] многих великих (вельможных) трех [стран] Китая, Тибета и Монголии: перерожденца Тууган Ку-гонмы Чхой-чжамцо, Сэркогба Да-лама Ганчжурба Лобсан-Приплайя; от императора были отправлены два чжанчжина-командующих Югом и Севером, мудрый А-да-Лха-да, Кхошай Эцзин и другие; от Куку-нора Данцзин-чин-ван, Галдан-Эрдэни Далай-Бошог-ту, Мэргэн-Дайчин, Чин-хун-тайджи, Чжигчжид-чжаб, Гэлэг-чжунан, Галдан-Даши, Дайбун-тайджи; из Алашани Энху-бэли; из Халхи Дон-дуб-ван, гун Цэван-Норбу, тайджи Лхаван-чжам-цо и другие. Это пожалование стало известным на трех континентах, подобно землетрясению. Но однако в [то] время, когда [посадили] на трон и [началось] богослужение, китайские чиновники [заняли] почетные места, а куку-норцев [оттеснили] на задние места, и им [оказывалось] мало почтения, поклонения. Повеление дэбы сотрясало [все] живое, [подобно] рыку барса…

И так много было волнений, что клятва была нарушена. Затем, когда Данцзин-ван вернулся из Уя, объединив [под своей] властью [Куку-нор, он] завоевал много китайских селений на стороне [города] Синина. // Разрушил городок

л. 51    Санян-чжинг. Некоторые монастырские служители стали на сторону монгольских [военных] сил, и против китайцев действовало бесчисленное множество [людей]. Начались столкновения между войсками. Были сделаны различные предложения для пресечения нарушений (или неповиновений) и подавления восставших среди подданных Китая.

Два китайских военачальника Еи-чжан-чжун и Нян-гуи-э, командуя войсками, двинулись подобно летнему наводнению. И Данцзин-вану пришлось уйтн в Джунгарию.

Алагшаба по повелению императора в году дерева — дракона (1724) полностью восстановил [спокойствие] в Куку-норе. В девятом месяце

[66]

[того же] года снова началось [восстание]. Сно повеление всемилостивого императора было доставлено аймакам князей Куку-нора, как и прежде, была безмерна милость [его]. Это [было принято] Ра-цзе-побраном Куку-нора и другими северными [кочевниками]. [Они] были вполне довольны, слушая проповедь перед ликом Чжан-райсига. Необходимо уяснить, что, что бы ни бы-

л. 51^а6 ло, правление всевышнего с пути не собьется. //

Из одной монгольской летописи. [Стало и вестно], что у царя Данцзин-Чхойчжи-чжал было от старшей жены шесть сыновей: Цэрин-Элтичи, Дорчже Далай-хун-тайджи, Хоримчи Эрдэни-дайчин, Сангарца, Гомбо-Цэван, Даши-Батур-тайджи, а от младшей [жены] Цзигшэтху Данцзин Далан-чжалбо, Азар Сэцэн хун-тайджи, Аюшэ Баян-Абагэ и Далантай.

Пишут, что потомки Цэрин-Элтичи живут на правой стороне и в низовьях озера. Но иногда говорят, что на правой стороне озера [живут] потомки старших [братьев] шестого сына.

У второго сына Чхойчжила [Гуши-хана Дорчже Далай-хун-тайджи было четверо сыновей: Батур хун-тайджи, Далай-Дайчин хун-тайджи, Бэроцзана и Галдан-дайчин. У Батур-хун-тайджи было четверо сыновей: Эркхэ-нойон, Данцзин-хун-тайджи, Галдан-Даши и Галдан-Данцзин. У первого и третьего не было сыновей. У второго был сын Данцзин Намчжал, у которого не было сына. Сын четвертого Галдан-Дайчина-бэли — Даши-Цэрин, его сын бэли Дамба-Цэрин, у него было трое сыновей: бэли Чжигмэд-Ешей, Лхамгоннам-Балдан-Абэ и лама Далай-ширэту, или Чжигмэд-Гунга. У первого был сын бэли Чжамбал-Дарчжай, у него было трое сыновей: бэли Намкха-Ванчжал, бэли Лобсан-Чжимба. У первого был сын бэли Цэрин-Норбу. Так как он умер в семилетнем возрасте, правителем стал

л. 52    Акху Лобсан-Чжимба. Его сын — Чхин-Бобо. //

Сын Лхамгона — Чжаб тайджи и так далее.

У Дайчин-хун-тайджи (Далай-Дайчин-хун тайджи) был сын Эркхэ-тайджи, у него было четверо сыновей: Чжун-ван Пунцок, засаг Долма-чжаб, Дорчже-Намчжал и Цэпэл Эрдэни-тайджи. У Пунцока было трое сыновей: Чжун ван Гончо Даши, Лобсан-Дамчжой и Галдан-Або. У первого был сын Соднам-Дорчже-ван.

Так как эти двое, отец и сын, поклонялись учению от всего сердца, [их] набожность и обе были святыми. Отец принял обет гелона от панчен Ринбоче, который дал [ему] духовное имя Лхабцзун Чжамьян-чжамцо. [Он] воздвиг монастырь Дулан вместе [со всеми] храмами.

[67]

Жена и сын вана пригласили второго перерожденца Гунчжэна, и от него приняли [ван] калачакры, дэмчога и сандуя, цеван, дуггар и многие поучения и различные руководства беспредельного учения Далай-хутогту, различные цорджи-ученые Тибета и более двух тысяч духовных и мирян.

Для их [благополучия] действовал лхарамба Содном-Даба, [который] подносил подарки всевышнему победоносному Галсан-чжамцо, точно соблюдая принятую традицию, и упражнялся в системе дуйнхор в дасане Цзэ-намчжал. В то время его и старшего настоятеля [монастыря] Дашичжил [Лаврана] Содном-Ванчжала, Содном-Дагбу [называли] тремя // Содномами (т. е.

л. 52^а6 добродетелями) Куку-нора, так прославили [их] достойными титулами [прозвищами].

Прибыв в Даши-чжил, [он] начал тщательно руководить всеми церемониями монахов факультета дуйнхор.

Он по собственной инициативе воздвиг дулцан и в резиденции [ему] дал обет дуйнхор Гунчжен-чжог. Также [его] сын Содном-Дорчже-ван приглашал Гунчжен-чжога в этом и в последующем перерождении. [Он принял] большой обет майдари, обет дуйнхора и прочие; прослушал правило очищения от зла и круг наставлений одного раздела чжуда, и [его] набожность была безмерной. Хотя вскоре [он] получил титул чин вана, но достиг [этого] без [больших] усилий.

Его сын — ван Цэрин-Дондуб. У него было трое сыновей: Урчжан-чжаб, засаг Ринчин-Намдол и перерожденец Гумбум Миняга.

У [второго сына Чжун-ван Пунцока] Лобсан-Дамчоя нет сына. У [третьего сына чжун-ван Пунцока] Галдаи Рабдан-Або был сын Далай-Хутогту Галсан-Рабчжай. У [второго сына Эркхэ-тайчжи] Долма-чжаба был сын засаг Дарчжай-Намчжал. [У третьего сына Эркхэ-тайчжи] Дорчже-Намчжала не было сына. [У четвертого] сына Эркхэ-тайджи Чжамбал-Цэпэла [был сын] Лобсан-Цэрин, его сын тусалагчи Балчжор засаг, у него не было сына, поэтому засагом стал Дорчже Самдуб, брат Содпам Дорчже-вана. Его сын засаг Ванчхэн Дондуб, его сын засаг Балбар Даши-Лхундуб, у него не было сыновей, на его

л. 53    место назначили засага Ринчин-Намдола, у него было несколько сыновей. //

У Бэроцзана было трое сыновей: Рал-тайджи, Або Сэцэн-тайджи и Сунчжаб Эрдэни-тайджи, говорят, что они правили для пользы государства.

У третьего сына Чхойчжила (Гуши-хана) Хоримчи Эрдэни-Дайчина было семеро сыновей:

[68]

Тарба, Пунцок, Ванчхэн, Лхамбум, Бантхучи-Дайчин, Сэнгэ-Хатан-Батур и Балбар. Сын Тар-бы — Агван-чхоймпхэл, его сын бэси Цэрин-Дондуб, у него и у вышеупомянутого Пунцока нет сыновей. У Вачхэна (третьего сына Хоримчи) был сын [по имени] Чхойдаг, его сын Эрдэни-Бошогту и у него и Балбара нет сыновей.

У Лхамбума (четвертого сына Хоримчи) был сын Дорчже-Цхэбдун, а у него нет сына.

У Бантху-Дайчина (пятого сына Хоримчи) было двое сыновей — засаг Цхэбдан-Бошогту и Данцзин-бэси. Сын Цхэбдана — засаг Цэрин Дорчже, его сын Лобсан Цэрин, его сын Балчжор засаг, его должность занял Галдан Данчжор. У него было двое сыновей: засаг Гэлэг Рабдан и Лин-хо-бэ. У первого сын засаг Буян-далай, также говорят, у него есть один сын.

У Данцзин-бэси (второго сына Бантхучи-Дайчина) был сын Шагдор-чжаб бэси, а у него было четверо сыновей: Чжамбал-Дорчже перерожденец Сэртог Дайчина, бэси Далай-Сэцэн-Цокту-Цхочжи-Дорчже, Цэван-Ригцзин, Чжач-хун доба Шабдрун Лобсан-Ванчхуг-Чжамцо. //

л. 53^а6             У Цхочжи-Дорчже, или Цэван-Дорчже, был сын бэси Радна-Сэнгэ, его сын бэси Содном Пхэлчжай, сейчас его зовут Сэртог бэси.

У Дайчин нойон Цэван Ригцзина (третьего сына Шагдор-чжаб бэси) было двое сыновей: Гумбум Монламба-Чжамба и Тхоен-Лосал, а третий — Сурбу-Тубдун-Нима.

У Сэнгэ Хатана (шестого сына Хоримчи) был сын Даши-Дондуб, у него не было сына.

У четвертого сына Чжойчжила (Гуши-хана) Сангарцы был сын Болод-Хошучи, у него было двое сыновей: Батур-бэли и Содном-Даши. У Батура был сын Ринчин-Намчжал, а у него не было сына. У Содном-Даши было трое сыновей: тусалагчи Галдан-Дондуб, Галдан-Ванчжал и бэси Минг-нээ, из троих у первого и второго нет сыновей. У Минг-нээ было четверо сыновей: бэси Лобсан-Цхэбдан, засаг Балчжид, Идам и Цхэсун. У первого было трое сыновей: Ванчжал Данцзин, гунцхог-Рабдан, Цэрин Дарчжай. Говорят, у первого был сын бэси Гэлэг-Намчжал. У Лобсан-Цхэбдана было шестеро сыновей: тусалагчи Цэрин-Дорчже, Дарчжай-Цэрин, Гончог-Рабдан, Данцзин-Ванчжал, Лхасрун-чжаб и Самдуб-чжамцо. У Балчжида был сын Лхачжаб. У двоих Идама и Цхэсуна нет сыновей. // У пятого сына

л. 54    Чхойчжила (Гуши-хана) Гомбо-Цхэвана нет сына. //

Шестой сын Акху-Даши-Батур был назначен поном Куку-нора Великим пятым (далай-ламой). У него было двое сыновей Лобсан-Данцзин-ван

[69]

и Танлха-чжаб. У Данцзин-вана было два сына: Батэ Саган и Амин-ган, [которые] находились во дворце Побран. Слышал что говорят, что в дальнейшем один старший сын и Кхачжид-Чжаб вдвоем жили [там же] во времена царя Чжалбо Чхина. У Танлха-чжаба не было сына.

У седьмого сына Чхойчжила (Гуши-хана) Данцзин-Даян-Чжалбо было пятеро сыновей: Радна-Далай-хан, Содном-Даши, Содном-Дорчже, Содном-Гомбо и Гэндун-Мэргэн-нойон. У Радны было двое сыновей: Дандзин-Ванчжал и Лхабсан, у первого не было сына. У Лхабсана было двое сыновей: Галдан-Данцзин и Сурцха, у первого Хун-тайджи был сын Додчжай. Говорят, что у Сурцхаи был сын Цхэбдан-гун, говорят, что сейчас есть один сын, который живет в Чахаре.

Сын Содном-Даши — Норбу-Пунцок, его сын Даши-Балчжор, у которого нет сына.

У Содном-Дорчжи был сын Чхойнхор, его сын Галдан-гун. У него было трое сыновей: Данцзин-гун, тусалагчи Чжалцан и гун Балчхэн, у которого не было сына,

л. 54^а6             У Содном-Гомбы было двое сыновей: // Цэрин-гун и тусалагчи Чхойчжон Чжамцо. У Цэрин-гуна был сын гун Даши-чжаб, его сын гун Гэндун-Дондуб, у него было двое сыновей: Ешей-Дарчжай и тайджи Лэгшад-Дамнамчжом. У первого сын гун Чжурмэд-Тхубдан-Цэрин, его сын гун Чхойдар.

У Чхойчжон-Чжамцы (второй сын Содном-Гомбы) был сын гун Содном-Добчжай, у него не было сына, поэтому на его должность вступил его брат Радна-Сэнгэ, его сын Цхэбаг-гун.

У тайджи Лэгшада был сын тусалагчи Дамдин.

У Гэндун-Мэргэн нойона (пятый сын Данцзин-Даян-Чжалбо) было двое сыновей: Цэрин-гун и Балчжор.

У первого было двое сыновей: Цхэбдан-гун и гун Гончхог-чжаб, у первого не было сына. У Гончог-чжаба гуна было двое сыновей: гун Чхойчжон-чжаб и Агван-Лэтшад. У первого был сын Гэлэг-Рабчжай, его сын гун Дамдин-чжаб, у него было двое сыновой: Руруй и Бандэ.

У тусалагчи Балчжора (второго сына Гэндун Мэргэн-нойона) было пятеро сыновей: Гомбо-чжаб, Гунсан, Цхэбаг-Чжамцо, гэбши [монастыря] Сэры (по имени) Дампхэл Тхоен и тусалагчи Цэван Дагба.

У первого было трое сыновей: Цхэсун-чжаб, Тхоен-Чхоймпхэл и Баедаа.

У восьмого сына Чхойчжила (Гуши-хана) Ацара Сэцэн хун-тайджи было трое сыновей:

            [70]

Мэргэн-хун-тайджи, Сэцэн-хун-тайджи и Чжоригту дайчин. //

л. 55                У Мэргэн-хун-тайджи было трое сыновей: Намчжал Эрдэни-хун-тайджи, Мэргэн-Дайчин и Абага-Рабдан. У Намчжала было двое сыновей: Чин-хун-тайджи и Лобсан-Цэван. У него было четверо сыновей: гун Лхачжал-Дайчин, Чжамбал-Дагба, Гэлэг-Добчжай и Дорчже-Цэрин. У Лхачжала был сын засаг Гунсан-Чхорин, у него не было сына, поэтому засагом назначили сына его дяди Ойдуб-Ванчуга, его сын нынешний засаг Дарма-шри. Сын Ойдуб-Ванчуга (по имени) Кхубо-тайджи-Санбо. Его сын Мукхэн-тайджи.

У Добчжая (третьего сына ван Лобсан-Цэ-вана) было трое сыновей: Дорчже, Тхоен-Рабчжамба и Сультим-Самбо.

У Дорчже-Цэрина (четвертого сына ван Лобсан-Цэвана) было трое сыновей: Ванчжал, Дамдин и Ешей-Ванчягал. Его сын Мэргэн-дайчин Ринчин-Даши, у него было трое сыновей: Дамдин-Цэбдан, засаг Бобо и засаг Бадма-Цэбдан. У Цэбдана было двое сыновей: Шейраб-Нима и Бобо, у второго не было сына.

У засаг Бадма Цэбдана был сын Ванчжал-засаг, его сын Гэн-дун-чжаб, его сын засаг Гонбо-чжаб, говорят, что также у него было несколько сыновей.

У Абага-Рабдана (второго сына  Мэргэн-хун-тайджи) был сын засаг Гомбо-Рабдан, его сын засаг Манчжи-Бандхэ, его сын засаг // Сод-

л. 55^а6 ном Минчжур, его сын засаг Дондуб-Ванчжал, у него было несколько [сыновей].

У Чжоригту Дайчина (третьего сына Апара Сэцэн-хун-тайджи) был сын Лобсан-Даши.

У Сэцэн-Дайчина (второго сына Ацара Сэцэн хун-тайджи) было двое сыновей: Чжигчжид-чжаб и засаг Цэрин-Дорчже. У последнего был сын засаг Дагба-Намчжал, его сын засаг Норбу-Ринчин, у него было двое сыновей: засаг Чжигмэд и Тхоен Гэпэл. У Чжигмэда [не было] сына, поэтому засагом был назначен Содном Ванчжал, младший брат Тоен Шираба-чжамцы сына тусалагчи по имени Донго. Его сын Тоен-чжиг и засаг Лхамгон Цхэчжал. Также у него было несколько сыновей.

У девятого сына Чхойчжила (Гуши-хана) Аюши Далай-убаши были сыновья: Эркхэ-тайджи, Санга Мэргэн-тайджи, Батур-чжунан, Бодхи-Норбу-чжамцо, Долба-Чхойчжэ, Тушэету, Этэгэл, Нигта, Бодба, Боло-Бонбо, Дорчже-чжаб и Чжаб.

У Санга-Мэргэна был сын Шарагол.

У Батур-чжунана был сын Лобсан-Дорчже — эфу-ван зять императора, правивший в Алаша-

[71]

не. Его сын Алагша Чжанчжун и другие до сих пор сохранили титулы вана.

У Бодбы было трое сыновей: Цэрин-Дондуб, Лхоншибэ, Або-нойон. У Лхоншибу был сын Литар-гун, у него было пятеро сыновей: Санч-жай, Ванчжал, Цхэкхо, Лхабум, Чжамьян-Дагба. //

л. 56                У Або-нойона (третьего сына Бодбы) был сын Цхэсун, у него было двое сыновой: тусалагчи Содном-Дарчжай и Тхубдоб.

У Чжаба был сын засаг Дакхи, его сын Санчжай Ешей, у него было трое сыновей: засаг Цэрин-Дорчжо, Тхоен-Балчжор, засаг Лхасрун. Сыновья последнего: Бандэ-чжиг и засаг Дондуб. Говорят, что его сын также был засагом, но не известно его имя. Далее потомки других подробно не известны, а достоверность всех этих [перечислений] очень трудно утверждать.

У десятого сына Чхойчжила (Гуши-хана) Далай-тайджи было два сына: Аши-Батур и Пунцок, а у последнего не было сына. Сын первого Тогтонор Эрдэни-ван, его сыновья: Тарба, Рабчжай-гун, тусалагчи Содном-Даши, чжун ван Содном-Данцзин, засаг Лобсан-чжаб и Дорчже-гун.

У Тарбы не было сына. У Рабчжай-гуна был сын тусалагчи Лхамгон, его сын тусалагчи Дондуб. У Содном-Даши был сын Гунга. У Содном-Данцзин-вана был сын Цанца ван Гончог-чжаб, у него было трое сыновей: Чжунван Дондуб-Ванчжал, Ешей-Дарчжай и Шачжин-Дэлгэр. У первого был сын Гангар-ван, у него не было сына, поэтому его дядя Ешей-Дарчжай стал ваном. У засаг Лобсан-чжаба был сын засаг Гунга-Цэбдан, его сын засаг Шагдор. У Ешей-Дарчжай не было сына, и у него освободилось место вана — засага, и поэтому объединили два аймака. Назначили Хошод-чжига, его сын (правящий сейчас правитель) Мэргэн-ван Гончог-чжигмэд, его сын Дайчин. Говорят, и в Гумбуме Тоен-Агван преподнес [подарки иерарху]. Тогда ему было

л. 56^а6 шестьдесять два года. // У Дорчже-гуна (шестого сына Тогтонор Эрдэни-вана) были сыновья тусалагчи, гэлон и другие. У Чхунба Дондуба было двое сыновей, Бабэ и Бончхун, у первого был сын Гуру.

Два старших брата Гоошри Чхойчжила (Гуши-хана) — Байбагасу и Кундулун-Убаши. У первого — сын Галдама, а второго — сын Хамика, у него прерывается потомство.

Два младших брата (Гуши-хана) Доно-Засагту и Боин Одхон. Эти пять братьев стали известными как пять барсов. Из семи братьев двое Хамига-Бекту и Хайнак-Тушиету были от дру-

[72]

гой матери. [Из них] Хамига-Бекту не имел детей.

У четвертого барса Доно-Засагту есть так называемый [сын] засаг Харгэй. Его прямой наследник Цадма засаг Чхойчжон-чжаб, у него было трое сыновей — засаг Лхагон-Дорчже, лама Дамочжиг и тайджи Эркхэ-Жиргал; у Лхагона двое сыновей, // сын засаг Эркхэбаяр и Ойнзиту; у первого было четверо сыновей: засаг Чжигмэд-Ванчуг, Принлай-Намха, лама дуйнхор-дасана [монастыря] Гумбум Суртоен Чжамбал-Дарчжай, засаг Дунг-чжонг Гарбо; у первого нет сына; у Принлая трое сыновей: Тэалун, Тон-

л. 57    галаг, Даба.

Правление перешло Дун-чжонгу от засаг Чжигмэд-Ванчуга. Когда он стал засагом, сразу начал враждебные действия в Цайдаме. Также у ламы Дамо есть несколько сыновей.

Из рода Хамига-тушиету среди тайджанаров Цайдама был засаг Даши-Цэмпэл. У него двое сыновей — засаг Дондуб-Намчжал и Гунсан. У первого был сын Дэчжин-засаг, у него не было сына. Гунсан стал правителем. (Нынешний) засаг Ванчхэн-чжамцо — его ближайший родственник. Всех их называют хошутами.

Также у старшего брата пяти барсов Байба-гасу [было] двое сыновей-братьев — Очирту Сэцэн-хан и Абалай-Батур. У первого был сын по имени Галдама, этот богатырь подчинил [своей] власти большую часть Хотона, бурутов и хазагов.

Также среди тридцати трех тайчжинаров Цайдама есть потомки Бэнгаи [Байбагасу].

У второго из [пяти] барсов Кундулуна были сыновья Чин-Батур и Инаг-батур и другие. Впоследствии в Куку-норе были двое [его потомков] Данцзин-тусалагчи и Цэрин Намчжал-тусалагчи. //

л. 57^а6             Затем из рода четвертого [из пяти] барса Засагту-Доно вышли Моцар, Цолон-тайджи, Харгай-засаг, засаг Чхой-чжаб.

Видел запись, где [указано], что у пятого барса Боин Одхон Хатан-Батура нет продолжения рода. В [другой] одной записи [родословных указано], что у царя религии [Чхойчжил-Туру-байху] были два младших брата — Хамика-Бекту и Хайнак-Тушиету, [имевшие] другую мать.

У первого [было] четверо сыновей: Омбо, Тхогол-Цогту, Мада-Мэргэн и Бацзар-тайджи.

У Тхогол-Цокты было четверо сыновей: Сэнгэ-Ринчин, Тарба Дамба, Дорчже и Чжамьян. У первого (Сэнгэ-Ринчина) [был] сын засаг Цэрин-Намчжал, у него [был] сын тайджи Нор-

[73]

бу, у него [были сыновья] Содном-Рабдан, Сэдсрай Шэни, Ойдуб. Из четверых у последнего был сын Рабчжай. У Шэни — сын Чжаб.

У Тарбы было двое сыновей: Ринчин Дондуб-Ашигтэ, Дамдин. У первого [было] трое сыновей: Рабчжай, Малчин и Лобсан Даши. У Рабчжая [было] трое сыновей: Гомбо-Мунхэ, Лунриг и Хамардэ. [У второго сына Тарбы] Дамдина [был] сын засаг Балдан, у него было двое сыновей — засаг Даши-Цэмпэл и Бадар Даши-Цэмпэл. У первого (Даши-Цэмпэла) [был] сын Дон-

л. 58    дуб-Намчжал, а у Бадара — сын Содном-Ванчжал. //

У [четвертого] сына Тхогол-Цокты (по имени) Чжамьяна [было] двое сыновей: Агван-Дондуб и Билиг. У первого был сын Цхэбдан, у него — сын Гэндун. У Билига было трое сыновей — Чхабуг, Шэни и Цзондуй. У Чхабуга — сын Лэгшад.

У [третьего сына Хамига-Бекту] Мала-Мэргэн-тайджи — сын тусалагчи Цэрин, у него двое сыновей — Долма-чжаб и Дандар, у Долма-чжаба было трое сыновей: Галсан, Лобсан-Даши и Хоцо. У Галсана был сын тусалагчи Анги бэху Лобсан-Даши, у него был сын Содном. У Хоцо был сын Дуба-Доруг, у него был сын Кхуг-чжукху. [У седьмого брата Гуши-хана] Хайнак-Тушиету было пятеро сыновей: Далай-убаши, Моног, Чжунаг, Чжоригту и Убаши. У Чжоригту был сын Гунгур, у него было двое сыновей Рабдан и Шэни. У Рабдана был сын Ванчжал, у него был сын Данба, у него было трое сыновей: Гунга, Галдан и Чхойдага. У Чхойдага был сын Самдуб.

У [второго сына Гунгура] Шэни был сын Цхохан, у него было двое сыновой Чжал и Цхэпэл, у первого было трое сыновей: Хошуй-чжинги Бабоцзин, Хоримтху и Алтай Боцзи, у первого было двое сыновой Батур и Чжинба, у Хоримтху — сын Хошуй-цзанги Содном, у него был сын Дондуб.

У Алтана был сын Чхойдан-Цхэбэ, у него было трое сыновей: Чхубуг, Чхойдан-гэлэн и Дамба гэлэн, у Чхубуга был сын по имени Моок-ху-бунтэ, он, по-видимому, был одним из тридцати трех тайджей Цайдама.

          Другие куку-норские аймаки (роды) нойонов, не входивших в род Гуши-хана: //

л. 58^а6             В Куку-нор прибыл так называемый Цхэбдан-тайджи с родами чжунгарцев в тот период, когда был нарушен мир между галгасу и чжунгар-торгоутами, поддерживавшими тесные взаимоотношения с давних времен. За оказанную по-

            [74]

мощь во время воины в год воды — зайца и [за содействие] при следовании в Китай [далай-ламы] благородного победоносца Цаньян-чжамцы [Цэбдан-тайджи] был пожалован [титулом] Сэцэн-вана. Его сын — Цэрин-ван, у него было двое сыновей: Дорчже-ван и Цхэбдан-ван, у этих двоих не было сыновей, поэтому назначили правителем тайджи Чхоймнхэла из того же рода. У него — сын бэли Чхойчжон-чжаб, у него двое сыновей: бэли Принлай-Балчжор и тайд ж и Санбо, у первого сын бэли Намчжал-Даба, а у второго трое сыновей: Чжамба-тусалагчи, тайджи Цэрин-Дарчжай и Тхоен-Самдан.

У Цэрин-Дарчжай было двое сыновей: Шейраб и Унлэн-Нэнхэ.

Также у чжувтарского Эрдэни Батур-хун

л. 59    тайджи было десять сыновей, // [из них] второй Зоригту-хошучи. Его сын Бринбо Намкха-чжал-цан, у него был сын Рабдан-гун, и он стал зятем Дайчин-хун-тайджи.

Во время приезда в Куку-нор Гунчжен-гонмы [у Рабдан-гуна] родился сын, и [он] сразу же попросил [Гунчжен-гонму] оказать покровительство. Он соизволил сказать, что с его стороны будет оказано содействие, и благословил: «Пусть жизнь [твоя] будет долгой и неизмеримо прекрасной». Этот Бэту-гун Намчжал-Цэрин во время беспорядков Далай-Батура подавил беспорядки в Тибете и [тем самым] установил мир и спокойствие. За то, что командовал сомонами дамсог-монголов, [ему] пожаловали [титул] бэси. Вместе с главным титулом стали называть [его] бэси Батур-дайчин. Когда он женился на дочери Лхачжал-Дайчина, то у них не было сына, поэтому усыновили мальчика, родившегося у его брата Акху-Гэлэг-Добчжая, и [дали имя] Рабдан-Дорчже (соизволил пожаловать [ему] имя Мичжур Рабдан Дорчже), и вместе с титулом, пожалованным Гонмой, [он] стал известен [по имени] Мичжур-бэси. Его сын — бэси Радна Сэнги, а у него был сын Идам-Цэрин. Этих двоих называют чжунгар-чоросы.

Из [племени] торгоут прибыл Мэрген-чжу-нан, и [он] был зятем Акху-Батур-тайчжи. Гушри-хан назначил [его] военачальником. Его сын Эркхэ-чжунан, у него был сын Эрдэни-чжунан, его сын засаг Намсрай-Цэван. Он умер в год земли — мыши, но перед смертью сам пригласил среднего Гунчжена и сказал, что в то время, когда создавалась основа теократического

л. 59^а6 правления дворца Побран, [его] дед достиг [такого // положения, что] надел мантию на богду — опору буддистов — и также подарил одеяния панчену Лобсан-Чхойчжану.

[75]

У него не было сына, и Долмачжаба из того же рода назначили правителем. У него было двое сыновей: Гэнэн, или Лобсан-Чхойдан, и Ринчин-Дава. У первого были сыновья: засаг Рабга, Чжалчхог-Чжинба, Бааба и Тхоен-Чхойбал, и у последнего было трое сыновей — Чхойчжор Рамкхайчжи, доромба Брайбуна Тхоен-Тхубдан [вместе с] перерожденцем Ариг Лхоба-цана. [Также прибыли в район Куку-нора] двое братьев-тайджи торгоуты по имени Бадан и Тарба. Сын Бадана Бобэ Содном-Дарчжай стал первым засагом. Его сын — Дунг-засаг. У него был сын Сара-засаг. У него было трое сыновей: засаг Даши-Рабдан, Чхойцад Лобсан-Хаймчог и засаг Самдуб-чжамцо.

У Тарбы был сын тусалагчи, а у него двое сыновей — Сунтар и Даба-чжиг, у первого было двое сыновей — тусалагчи Пунсок и Бубэй, у первого был сын засаг Дорчже-Ванчжал, который принял правление от Самдуб-чжамцо. Его сын засаг Дондуб-Намчжал, у него было трое сыновей Цэван-Ригцзин, Гончог-Няндаг, или Нятар, и Содном-Рабдан. Сын Бубэйя — тусалагчи Мон-толи. Засаг Дорчже-Ванчжал передал власть своему сыну.

Бонлоб, достигнув подножий Сэркхана, встретился в Лхасе с Лобсан-Чхогдубом. Сейчас в городе Донкоре есть его небольшой монас-

л. 60    тырь. //

Цэтар-бум принял звание засага от торгоута Боен-гэлона. Его сын — Урчжан-засаг, у него не было сына, поэтому правителем стал Идам-Тайчжи из того же рода. У него не было сына и [также] не было подходящей кандидатуры из рода хошутов, поэтому правителем стал тайджи Гунга из того же племени, из округа засага Самдуб-чжамцы. У него было четверо сыновей: Лугу, Чжамба, Ванчуг и Ярпхэл. У двоих — первого и последнего — не было сыновей. У Ванчуга был сын засаг Дамдин-Цэрин. У него не было сына, поэтому [он] усыновил малолетнего мальчика Содном-Рабдана — сына засага Дондуб-Намчжала и посадил на свое место.

У Чжамбы был сын тусалагчи Вандаг, у него, говорят, было несколько [детей].

Также говорят, что среди правофланговых находятся [выходцы] из рода торгоут Цэван-Рабдана, [которые] являются истинными торгоутами.

Также с прибытием Чхойчжор-тайджи в Куку-норе начались междоусобные беспорядки, тогда выбрали Уйцзин-гуна. Его сын — гун Агван-Тарба, у него было двое сыновей: гун Ванчжал-Дондуб и Бэндха-тусалагчи. У первого

[76]

было трое сыновей — Дамдин-гун, Ванчхэн и Бадма-Ригцзин. //

л. 60^а6             У Дамдина был сын гун Ринчин-Ванчуг, его сын гун Дорчже-чжаб. У Ванчхэна было трое сыновей: Тхубдан-Балсан, Цэван и Гарма Даши. Падма-Цхэбдан — сын тусалагчи Бандэ. Всех их относят к хошутам.

Из Халхи прибыл в Куку-нор Гэндун-засаг, и из-за разногласий Амбань Доргэ отправил его назад на родину, а на его место назначил засагом Даши-Дондуба. Его сын — засаг Лобсан-Чхоймнхэл, а его сын — засаг Цхэтар. У него было двое сыновей: засаг Чжигчжид-чжаб и Банган. У первого был сын засаг Цэван-Дорчже, говорят, у него было трое сыновей. Их стали называть халхаснами.

Говорят, что правое и левое крыло Куку-нора делится на тридцать три больших хошуна и сто один сомон. Сейчас, во время составления этой записи, ими правят двадцать девять ван-засагов. Пять правителей правого крыла: ванн Даши-Ванчжал, временно исполняющий обязанности старшего сановника Моцар, Гомбо-Дорчже-засаг, Лумбумзасаг, засаг Торгоут. В левом крыле правят: бэли Лобсан-чжимба, Цэрин-Дондуб-ван, засаг Ринчин-Намдол, Буян-далай засаг, бэли Содном-Пхэлчжай, бэли Гэлэг-Намчжал, Чхойдар-гун, Цхэбаг-гун, гун Дамдин-чжаб, засаг Дхарма-шри, засаг Гомбо-чжаб, засаг Дондуб-Ванч-

л. 61    жал, // засаг Лхамгон-Цхэчжал, молодой засаг сын засага Дондуба, Мэргэн ван Чжигмэд, двое правителей — засаг Дунгчжон гарбо и Ванчхэн-чжамцо, Чжунгар-бэли Намчжал-Даба, бэси Идам-Цэрин, торгоут Рабга-засаг, засаг Дондуб-Намчжал, засаг Дамдин-Цэрин, засаг Содном-Рабдан, из хошутов — гун Дорчже-Чжам, Халха засаг Цэван-Дорчже.

В некоторых случаях написание имен здесь не соответствует написанию тех же [имен потомков Гуши-хана] из хроники [Сумба-хамбы], но я не стал приводить их в соответствие, ибо

л. 61^а3 плохо владею [монгольским письменным] языком.

¹ О традиционном делении монастырей Амдо на южные и: северные см.: Востриков А. И. Тибетская историческая литература. М., 1962, с. 281—282.

² «Цепь перерождений бодисаттвы» — название неизвестного сочинения.

³ Тишор-чжалмо (царица на престоле) — тибетское название озера Куку-нор. Согласно преданию, на месте озера бил

[77]

небольшой ключ. Жители берегли воду источника, закрывая на ночь отверстие пробкой. Но однажды женщина забыла это сделать, и вода за ночь затопила окрестности.

⁴ Стихотворение о Куку-норе принадлежит перу Чже-Галдан-чжамцо (1607—1677) — автору краткого очерка по истории буддизма в Амдо. См.: Дугаров Р. Н, Список тибетской исторической литературы из «Дэбтэр-чжамцо».— В кн.: Материалы по истории и филологии Центральной Азии, вып. IV. Улан-Удэ, 1969.

⁵ Сронцзан-гампо — тибетский цэнпо (правитель) VII в., объединивший Тибет в единое государство. Он установил дипломатические связи с Индией, Китаем и народами Центральной Азии.

⁶ Урчжан-Падма — индийский пандита-йог, известный в Тибете как Урчжан-Падма-Самбхава. Был приглашен из Индии в 749 г. тибетским цэнпо Тисрон-Дэбцзаном. При нем началось строительство монастыря Самья. Был изгнан из Тибета.

⁷ Лоб-ри — тибетское название хребта, расположенного на западе Куку-нора. Среди местного монгольского населения хребет известен под названием Амуни-нарии-тунбу. См.: Успенский В. Страна Кукэ-нор, или Цинхай, с прибавлением краткой истории ойратов и монголов, по изгнанию последних из Китая, в связи с историей Кукэ-нора.— ЗИРГО, Спб., 1880, с. 65.

⁸ Сэрба-ри — тибетское название хребта, проходившего по восточной стороне Куку-нора. Хребет известен под названием Амуни-сарцин. См.: Успенский В. Страна Кукэ-нор или Цин­хай…, с. 65.

⁹ Гонбо — свирепый буддийский дух, хранитель религии.

¹⁰ Далай-лама V Агван-Лобсан-чжамцо (1617—1682). О нем см.: Цыбиков Г. Ц. Избранные труды. Т. 1. Буддист-паломник у святынь Тибета. Новосибирск, 1981, с. 143—145.

¹¹ Название сочинения, посвященного бодисаттве Авалокитешваре. Авалокитешвара, или Чжан-рай-сиг, — один из «восьми бодисаттв — сыновей Будды». См.: Барадийн Б. Статуя Майтреи в Золотом храме в Лавране. Л., 1924 (Сер. «Библиотека буддики», XXII), с. 46.

¹² В 1652 г. далай-лама V по приглашению Цинского императора Шуньчжи приехал в Пекин. Путь далай-ламы проходил по Амдо, и в «Дэбтэр-чжамцо» довольно подробно описывается маршрут его следования от одного монастыря к другому.

¹³ В данном случае имеются в виду туметские князья, приближенные Алтан-хана (1507—1583).

¹⁴ Существует ряд биографий далай-ламы III Содном-Чжамцо (1543—1588). См.: Дугаров Р. Н. Список тибетской исторической литературы из «Дэбтэр-чжамцо».— В кн.: Материалы по истории и филологии Центральной Азии, вып. IV. Улан-Удэ, 1969, с. 205.

¹⁵ Мачен (Мачхэн) — название духа-хранителя горы Мачхэн-Помра, расположенной в излучине Желтой реки.

¹⁶ Солчит Мачхэна — молитвенное обращение к духу-хранителю горы Мачхэна.

¹⁷ Абчи-дугтанг, Лха-лун Юмдо и Дзо-док-са — названия местностей Верхнего Амдо, связанные с «пребыванием» там Гэсэ-

[78]

pa. Как известно, «популярное имя Гэсэр связывали в разные исторические эпохи с той или иной личностью, авторитет которой хотели повысить в определенной общественной среде». — См.: Хомонов М. П. Бурятский героический эпос «Гэсэр». Улан-Удэ, 1976, с. 16.

¹⁸ Чжаринг, или Цхэгэн-нор, и Алак-нор, или Оринг-нор, –– названия озер у истока Желтой реки.

¹⁹ Озера Бэудук-цо, Тонгри-цхонак, Тосу-нор и другие небольшие озерки расположены в области Куку-нор.

²⁰ Тисрон-Дэбцзан (755—796) — цэнпо Тибетской империи (VII—IX вв.). В период его правления был  предпринят ряд успешных войн с китайцами, уйгурами и др. В состав империи был включен ряд областей Центральной Азии и западных окраин Танского Китая.

²¹ По-видимому, здесь сообщается о приглашении из Индии (Удияна) известного проповедника буддизма Падма Самбхавы. По этому вопросу И. Попов писал, что «царь Тисронг-Детсан… решил призвать в Лхасу из Сахора «Камба-бодисаттву», за которым был послан «Саба гэгэн-тодорхой». Когда он возвратился в Тибет с «Камбо-бодисаттвой», царь вышел навстречу и с большим почетом провел его во дворец на горе Хасбури, где вел с ним продолжительную беседу о построении кумирни…» (Попов И. Ламаизм в Тибете… Казань, 1898, с. 155).

²² Верхняя Нгария — тибетское название трех округов Западного Тибета. См.: Васильев В. География Тибета. Спб., 1895.

²³ Нижнее Амдо — обширная  область Северо-Восточного Тибета, сейчас составляет большую часть провинции Цинхай и западную часть провинции Сычуань КНР. См.: Журавлев Ю. И. Этнический состав Тибетского района КНР.— В кн.: Восточно-азиатский этнографический сборник. М., 1961.

²⁴ Чхунбо Мутиг Цзанпо, или Садна Лэгцзинен, — имя тибетского цэнпо Мутиг-цэнпо (798—804).

²⁵ Намдэ Одсрун — сын Дармы (т. е. Лан-Дармы), его законный наследник, против него выступила группировка Юмдана — приемного сына Дармы. В междоусобной войне, начавшейся между двумя группировками, верх одержал Юмдан, который утвердился в центральных провинциях, а Одсрун бежал в Западный Тибет, где положил начало западнотибетской династии См.: Кузнецов Б. И. Тибетская летопись «Светлое зерцало царских родословных». Л., 1961, с. 20.

²⁶ Балкхор-цзан (Джэбалкхорцан) — сын Намдэ Одсруна. Он был правителем Ладода, Цандода, Цзонки, Амдо, Ярлуна. Стал царем Яцэ и Нарига. Сын младшей жены Таши-цэгба. См. Кузнецов Б. И. Тибетская летопись…, с. 58, 63.

²⁷ Пон (Чжи-пон),— по-видимому, так называли наследников тибетского цэнпо в районах Амдо.

²⁸ Пан и Барий — название районов, расположенных к северу от Лхасы. См.: Васильев В. География Тибета. Спб., 1895. с. 53.

²⁹ Белые хоры — амдоские оседлые монголы. Царевич Годан, второй сын Угедея, занял со своей ордой земли тангутов, аши и отчасти Северо-Восточного Тибета. Его ставка была расположена вблизи г. Ланьчжоу. В городе были каменные обелиски, на которых вырезались тексты в честь важных событий.

[79]

Умер Годан в 1251 г. Его подданными были роды широнголов, называемые по-тибетски чжиу-чжа, личжа, луучжа, янчжа и др.

³⁰ Аши (Аша, или Ажа) — название древнего Куку-нора, образовалось от названия этнокультурной группы сэ-аша.

³¹ Лангарпа — проповедник буддизма (IX в.).

³² Алтан-хан Чахарский, или Туметский (1507—1583), — правитель Ордоса и Куку-нора, один из знатных и известных в то время ханов-монголов.

³³ Цзодгэ А-сэнг — имя или прозвище ламы, посредника между Алтан-ханом и далай-ламой III Содном-чжамцо (1543—1588). Цзодгэ — название тибетской родо-племенной группы Амдо.

³⁴ Далай-лама III Содном-чжамцо (1543—1588). Титул «далай-лама» был присвоен ему Алтан-ханом во время встречи 1577 г. См.: Рерих Ю. Н. Монголо-тибетские отношения в XVI и начале XVII в.— В кн.: Монгольский сборник. М., 1959.

³⁵ Знаток монашеских уставов (винаи) Цзондуй Санбо — официальный посланник далай-ламы III Содном-чжамцо.

³⁶ Хутухтай Сэцэн хун-тайджи (1540—1586) — один из главных инициаторов встречи Алтан-хана и далай-ламы III. О нем см.: Рерих Ю. Н. Монголо-тибетские отношения…, с. 192.

³⁷ Некоторые пункты религиозных уложений, распространившихся в среде монголов при содействии Алтан-хана. См.: Санан-Сэцэн. История восточных монголов…, Спб., 1829.

³⁸ Название монастыря, построенного в 1578 г. во владении Алтан-хана. По некоторым данным, этот же монастырь, или храм Цабчил, был построен к приезду далай-ламы III Содном-чжамцо. См.: Рерих Ю. Н. Монголо-тибетские отношения…

³⁹ Чхо-прул — краткое название обрядовых действий.

⁴⁰ Ариг Чхуцанка — название водного источника (по-монгольски Ариг усан — источник Арига).

⁴¹ Биндуй, или Бинь-ту,— сын Алтан-хана.

⁴² Ямантаки — название свирепого докшита, владыки ада. О нем см.: Цыбиков Г. Ц. Избранные труды. Т. 2. О Центральном Тибете, Монголии и Бурятии. Новосибирск, 1981, с. 73.

⁴³ Сэцэн-дайчин — монгольский князь, современник Биньту, известен как основатель храмов и монастырей в Амдо. Возможно, он был инициатором основания и покровителем монастыря Пунцок Дарчжай-лин.

⁴⁴ Холочи-чин-Батур правил Куку-нором после разгрома в 1630 г. туметских владений к северу от Желтой реки,

⁴⁵ Донкхор Ендон-чжамцо — иерарх ламаизма, представитель далай-ламы III во владении Алтан-хана.

⁴⁶ Имена тибетских проповедников, известных в Южной Монголии в XVII в.

⁴⁷ Далай-лама IV Ендон-чжамцо (1589—1616). Согласно источникам, родился в семье монгольского князя Суми-тайджи, родственника Алтан-хана.

⁴⁸ Панчен I Лобсан-Чхойчжи-Чжалцан (1570—1662) с 1600 г. стал настоятелем монастыря Даши-лхунбо, что в Цзане. «В 1603 году, по прибытии из Монголии в Тибет четвертого далай-ламы Ион-дан-чжамцо и при принятии им обетов гэлона, Чойчжи-чжялцань был духовником его. Затем он сопровождал далай-ламу во время путешествий по Тибету, а в 1616 году ему было

[80]

суждено совершить погребальные обряды над прахом этого монгольского далай-ламы. В следующем году Чойчжи-чжялцан сделался настоятелем Сэра и Брайбуна, затем был духовником и учителем пятого, великого далай-ламы Агван-ловсан-чжямцо. Учитель и ученик, как известно, составили тогда союз против светских правителей Тибета и призвали на них оружие монгольского завоевателя Гуши-хана. Подавив при помощи последнего своего противника Цзанба, Чойчжи-Чжялцань возвратился в Даший-лхумбо и сделался хозяином монастыря» (Цыбиков Г. Ц. Избранные труды, т. 1, с. 194). Старший лхабцзун Данчжон-Лобсан-чжамцо и младший лхабцзун Лобсан-Данцзин-чжамцо, последний сын туметского Холочи-нойона, приняли обет от самого первого панчена. В «Дэбтэр-чжамцо» их называют двумя тойнами. Старший лхабцзун был сподвижником Холочи-нойона, тогдашнего правителя Куку-нора.

⁴⁹ Сэра, Брайбун и Гандан (Галдан) — названия трех главенствовавших буддийских монастырей Лхасы. См.: Цыбиков Г. Ц. Избранные труды, т. 1, с. 164—187.

⁵⁰ Дэба Чжидшодба Содном-Чжалцан — светский правитель владений монастырей «желтошапочников» Северного и Центрального Тибета, кроме Цзана, где в то время сохранялось самостоятельное Цзанское государство.

⁵¹ Чжобо — главная святыня Лхасы (изображение Будды Шакьямуни), привезенная из Китая женой Сронцзан-гампо (VII в.) принцессой Вунчен Кон-чжо. Лхаса — древняя столица тибетских правителей, основанная Сронцзан-гампо в VII в. В период феодальной раздробленности и монгольского протектората (XIII—XIV вв.) Лхаса уступила свое первенство другим городам, ставкам духовно-феодальных правителей. Вновь она стала столицей Тибета в 1642 г. после объединения страны при помощи хошутов Гуши-хана.

⁵² Гарма-Пунцок-Намчжал — правитель Цзанского государства XVII в. (в монгольских источниках Цзанба-хан). Считался в то время светским правителем Тибета, о его претензиях на всю полноту власти в Тибете узнаем из рассказов иезуитов-путешественников.

⁵³ Тринадцать темничеств Тибета — военно-административное деление страны, введенное монгольскими ханами Юаньской династии (XIII—XIV вв.), оно сохранилось до установления власти правителей Пагмодуба (1352 г.). Было введено деление страны на многочисленные дзоны (округа). См.: Кычанов Е. И., Савицкий Л. С. Люди и боги страны снегов. М., 1975.

⁵⁴ Шо — тибетское обозначение определенного количества денежных средств, выраженных в золотых и серебряных слитках или монетах.

⁵⁵ Содном Чхоймпхэл-дэба — светский правитель, поставленный монголами в Лхасе.

⁵⁶ Термин «Хор-сог» в переводе с тибетского значит «тюрко-монгольский». В данном случае имеются в виду монголы Куку-нора и Амдо.

⁵⁷ Имена иерархов «желтошапочных» монастырей.

⁵⁸ Галдан-побран — дворец-резиденция далай-лам, позднее местом их религиозно-культовой и политической деятельности стал дворец Потала. Галдан-Побран был построен в монастыре

[81]

Брайбун для далай-ламы II Гэндун-чжамцо (1475—1542). Строительство дворца было начато в 1518 г. См.: Цыбиков Г. Ц. Избранные труды, т. 1, с. 142.

⁵⁹ Цзанба, или Цзанба-хан, — правитель Цзанского государства.

⁶⁰ По данным «Дэбтэр-чжамцо», правление далай-ламы V Лобсан-чжамцо начинается с 1622 г.

⁶¹ Эри — название округа в Юго-Восточном Тибете.

⁶² Сведения об основании названных монастырей.

⁶³ По-видимому, здесь речь идет о Гуру-хун-тайджи, о лхабцзуне Лобсан-Данцзин-чжамцо и о туметских кочевьях в Куку-норе.

⁶⁴ Акху-дайчин халхаский, — по-видимому, военачальник в войсках Арсалан-тайджи, сына Цокту-хана.

⁶⁵ По всей вероятности, речь идет об ойратах Гуши-хана, которые перехватили у оз. Тенгри-нор войска Арсалан-тайджи. См. подробно: Кычанов Е. И., Савицкий Л. С. Люди и боги страны снегов, с. 83—84.

⁶⁶ Туметы могли быть в подчинении Арсалан-тайджи.

⁶⁷ Лигдэн-хан (в 1604 г. занял ханский престол в Южной Монголии) — правитель Чахарского ханства, возглавивший антиманьчжурскую борьбу за свободу и независимость южных монголов. Неоднократные столкновения армии Лигдэна с маньчжурами (крупные сражения происходили в 1625—1628 гг.) не дали перевеса Лигдэну. Под натиском врага он отступил в равнины Ордоса, откуда продолжал борьбу с захватчиками, но участь его была предрешена. Лигдэн направился из Ордоса в Куку-нор на соединение с силами халхаского князя Цогт-тайджи. По данным источников, умер в 1634 г. по пути в Куку-нор в местности Шара-тала. См.: Чимитдоржиев Ш. Б. Антиманьчжурская освободительная борьба монгольского народа (XVII—XVIII вв.). Улан-Удэ, 1974, с. 14—18.

⁶⁸ Лигдэн-ханом было направлено посольство во главе четы-
рех сановников из племени юншаибу в Тибет. Результаты посоль-
ства неизвестны, как и судьба послов. Это событие могло про-
изойти до завоевания Куку-нора войсками Цогт-тайджи, т. е.
до 1632 г.

⁶⁹ Цогт-тайджи (1581—1637 гг.) — феодал из Халхи, весьма просвещенный общественно-политический деятель, ставший правителем Куку-нора в 1634 г., подчинив своей власти местных туметов и вытеснив подданных Холочи (Хулч-нойона) на южный берег Желтой реки.

⁷⁰ Имеются в виду исторические события, предшествовавшие изменению политической обстановки в Куку-норе, т. е. приходу к власти Цогт-тайджи и изменению политической ориентации (поддержка Цогтом-тайджи «красношапочников», которая выразилась в отправке одного тумена войск в Тибет якобы для борьбы с «желтошапочниками»).

⁷¹ Рон — название области в горном Амдо на южной стороне Желтой реки (древняя Ильмовая долина).

⁷² Гарчжудба (карчжудпа) — название буддийской секты Тибета.

⁷³ Дао-си — система религиозных и нравственных учений в Китае.

[82]

⁷⁴ Сакья, бругба, гap [чжудба], кармапа — названия буддийских сект Тибета.

⁷⁵ «Красношапочник» Рабчжампа — представитель монастырей секты кармапа в ставке Цогт-тайджи. Попал в число руководителей отряда войск Арсалан-тайджи.

⁷⁶ Карма Илдан (из племени юншаибу) был направлен в Лхасу, где встретился с далай-ламой, и далее направился в монастырь Сурпху — центр секты кармапа.

⁷⁷ Речь идет о начавшихся противоречиях в руководстве войска Цогт-тайджи в Тибете.

⁷⁸ Бэри — название области в Восточном Тибете, бэрийцы — население области.

⁷⁹ Речь идет о совместных действиях халхаского Цогт-тайджи, его сына Арсалана и Цзанба-хана против гэлугпы, т. е. против секты «желтошапочников».

⁸⁰ Местность Дам расположена в Северном Тибете, вблизи г. Лхасы, по долине р. Дам. Позднее эта местность стала известна как Дамсок.

⁸¹ Бригун — название секты и ее главного монастыря, основанного Ринчин-балом (1143—1217 гг.).

⁸² Гуши-хан (Туру-байху, 1581—1654 гг.) — предводитель хошутского племени ойратов, по приглашению тибетских феодалов направился в Куку-нор для поддержки «желтошапочников» против халхаского Цогт-тайджи. Весной 1637 г. возле Улан-хушуу у оз. Куку-нор произошло кровавое сражение, которое завершилось победой войск Гуши-хана. Подчинив Куку-нор, Амдо, он направился в Тибет, где разгромил войска тибетского правителя Пунцок-Намчжала и других врагов «желтой» религии и объявил далай-ламу V Агван-Лобсан-чжамцо главой Тибета. Поставил своего сына во главе административного управления Тибета, объявив его ханом. При жизни Гуши-хана вся реальная военно-политическая власть в Тибете находилась в руках хошутских феодалов. Умер в 1654 г. См.: Чимитдоржиев Ш. Б. Антиманьчжурская освободительная борьба…, с. 17—18.

⁸³ Этот мотив перекочевки хошутов Гуши-хана в Куку-нор единогласно выдвигается авторами тибетских сочинений и монгольских летописей.

⁸⁴ Батур-хун-тайджи — основатель Ойрато-Джунгарского ханства в Западной Монголии. Это государство и его первый правитель в середине XVII в. быстро получили международное признание. Следует отметить, что при Батур-хун-тайджи поддерживались дружеские связи между Джунгарией и Россией. См.: Чимитдоржиев Ш. Б. Взаимоотношения Монголии и России. XVII—XVIII вв. М., 1978.

⁸⁵ Названия рек Восточного Туркестана.

⁸⁶ Ставка Гуши-хана была расположена в Куку-норе, куда приглашались иерархи монастырей Амдо, в том числе Дэба-Цорджи.

⁸⁷ Здесь упоминается пребывание в Куку-норе Батур-хун-тайджи. По-видимому, оно было кратковременным. Этот дипломатический демарш оказал поддержку Гуши-хану в его дальнейших действиях. В то же время следует отметить, что в ряде трудов ставится под сомнение пребывание Батур-хун-тайджи в Куку-норе.

[83]

⁸⁸ Цзан-Дэсрид — правитель Цзанского государства Гарма Пунцок-Намчжал.

⁸⁹ Монастырь Даши-лхунбо — резиденция панчен-лам, основан в 1447 г. Гэндун-дубом. См.: Цыбиков Г. Ц. Избранные труды, т. 1, с. 190—192.

⁹⁰ Содном-Рабдан — правитель Тибета.

⁹¹ Самдубцзе — название старинного замка, носящего еще название Шигацзэ. «Цзанба, владелец этого замка, оказал упорное сопротивление Гуши-хану, которому стоило немало труда взять замок». Цыбиков Г. Ц. Избранные труды, т. 1, с. 192.

⁹² Речь идет о церемонии передачи далай-ламе от имени Гуши-хана верховной власти над Тибетом.

⁹³ Во взаимоотношениях двора далай-ламы V и ставки Гуши-хана во многом копировались традиции монголо-тибетских отношений XIII—XIV вв. Под «царем религии» подразумевается Хубилай-хан — первый император Юаньской династии, многое сделавший для распространения буддизма в империи.

[84]

ПРОИЗВЕДЕНИЯ КЛАССИКОВ

МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА

Маркс К. К критике политической экономии. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд., т. 13, с. 1—167.

Маркс К., Энгельс Ф. Внешняя политика Германии. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд., т. 5, с. 160—162.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 23—178.

Ленин В. И. Внешняя политика русской революции. — Поли, собр. соч., т. 32, с. 335—337.

Материалы по истории русско-монгольских отношений 1636—1654 гг./Сост. М. И. Гольман, Г. И. Слесарчук; отв. род. И. Я. Златкин, Н. В. Устюгов. М., 1974.

Русско-монгольские отношения 1607—1636 гг. Сб. документов/Сост. Л. М. Гатаулина и др.; отв. ред. И. Я. Златкин, Н. В. Устюгов, М., 1959.

Болор-толи (на монгольском языке). Рукописный отдел Института общественных наук Бурятского филиала СО АН СССР.

Илэтхэл-шастир (Высочайше утвержденные родословные и биографии князей Внешней Монголии и Туркестана), т. 81.

Хох нуурын домог тэргуутэн… (История Куку-нора), рукопись — Государственная  библиотека  МНР.

Намтар Ундэр-гэгэна. РО ИОН БФ СО АН СССР.

Балман-Гончок-Чжалцан. Краткая история Индии, Китая, Тибета и Монголии. — РО ИОН, ксилограф.

Браггон-Шабдрун-Гончок-Дамба-Рабчжай. Дэбтэр-чжамцо, т. I—III. — РО ИОН, ксилограф.

Сумба-Хамбо Ешей-Бальчжор. Историческая хроника Куку-нора. (Новая мелодичная песнь Брамы.). Шатапитака, № 215.

[85]

Астахов В. И. Курс по русской историографии. Ч. 1. М., 1959.

Банзаров Д. Собр. соч. М., 1955.

Барадийн Б. Статуя Майтреи в Золотом храме в Лавране. Л., 1924.

Барадийн Б. Амдо, Монголия. Дневник путешествия буддийского паломника-бурята по Халха-Монголии Алашани и северо-восточной окраине Тибета — Амдо, 1905—1907 гг.— Архив востоковедов ЛО ИВАН СССР, ф. 87, он. 1, д. 29,31.

Библиография Востока. Л., 1934, № 2-4.

Бира Ш. Монгольская тибетоязычная историческая литература (XVII—XIX вв.). Улан-Батор, 1960.

Бира Ш. О «Золотой книге» Ш. Дамдина. Улан-Батор, 1964.

Бира Ш. Анализ основных данных «Белой истории» и время ее составления.— Тухийн судлал (исследования по истории), т. 8. Улан-Батор, 1970.

Бира Ш. Монгольская историография (XIII—XVII вв.). М., 1978.

Бичурии Н. Я. (Иакинф). Записки о Монголии. Т. 1—2. Спб., 1834а.

Бичурин Н. Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Спб., 1834б.

Бичурин Н. Я. (Иакинф). История первых четырех ханов дома Чингисова. Переведено с китайского монахом Иакинфом. Спб., 1829.

Бичурин Н. Я. (Иакинф). История Тибета и Хухунора с 2282 года до P. X. до 1227 года по P. X. Спб., 1833.

Богословский В. А. Очерк истории тибетского народа. М., 1962.

Васильев В. П. Приведение в покорность монголов при начале Дайцинской династии. Отд. отт. из ЗИРГО, Б. г., т. VI.

Васильев В. П. География Тибета. Пер. из тибетского сочинения Миньчжул Хутукты. Спб., 1895.

Васильев В. П. История и древности восточной части Средней Азии от X до XIII в., с приложением перевода. Спб., 1890.

Васильев В. П. К хронологии Чингисхана и его преемников. — Зап. ВОРАО, 1890, т. 4, вып. 4.

Васильев В. Хронологическая таблица, составленная Сумба-хамбо. ЛОА АН СССР, ф. 775, on. 1, д. 113.

Викторова Л. Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980.

Владимирцов Б. Я. Надписи на скалах халхаского Цогту-тайджи.— Изв. АН СССР, 1926, т. 20, № 13-14; Серия VI, 1927, № 3-4.

Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934.

Внешняя политика государства Цин в XVII веке. М., 1977.

Востоковедные исследования в Бурятии. Новосибирск, 1981.

Востриков А. И. Тибетская историческая литература. М., 1962.

Гонгор Д. Ойратский князь Галдан-Бошигт. — Современная Монголия, 1967, № 3.

Горский В. Начало и первые дела маньчжурского дома. — Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. Спб., 1852, т. 1.

[86]

Грум-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. 2. Л., 1926; Т. 3. Л., 1930.

Гуревич Б. П. Великоханьский шовинизм и некоторые вопросы истории народов Центральной Азии в XVIII—XIX вв. — Вопр. истории, 1974, № 9.

Дамдин. Эволюция индийского буддизма. — Современная Монголия, 1936, № 4(17), 5 (18).

Дамдинсурэн Ц. Исторические корни Гэсэриады. М., 1962.

Дамдинсурэн Ц., Лувсандэндэв А. Орос-монгол толь, Улан баатор, 1969, т. 1.

Дугаров Р. Н. Список тибетской исторической литературы по «Дэбтэр-чжамцо». — Материалы по истории и филологи Центральной Азии, Улан-Удэ, 1969, вып. IV.

Дугаров Р. Н. Родословные таблицы хошутского Гуши-хана из исторического сочинения «Дэбтэр-чжамцо». — Труды Бурят. ин-та общ. наук БФ СО АН СССР, серия востоковед., 1970, вып. 13. (Материалы по истории и филологии Центральной Азии, вып. 5).

Дугаров Р. Н. К изучению истории владения (княжеств) Чжонэ. — Тезисы конф. аспирантов и молодых сотрудников. История. Ч. 1. М., 1977.

Дугаров P. Н. Сведения по истории голоков в родословной хронике из «Дэбтэр-чжамцо». — В кн.: Востоковедные исследования в Бурятии. Новосибирск, 1981.

Думан Л. И. Новая история Китая. Лекции, прочитанные доцентом Л. И. Думаном. Ч. II. Китай в XVII—XVIII вв. Л., 1938.

Дылыков С. Д. «Халха Джирум» — памятник монгольского феодального права XVIII в. М., 1960.

Ермаченко И. С. Политика маньчжурской династии Цин в Южной и Северной Монголии в XVII в., М., 1974.

Залкинд Е. М. Общественный строй бурят в XVIII и первой половине XIX века. М., 1970.

Златкин И. Я. Очерки новой и новейшей истории монголов. М., 1957.

Златкин И. Я. История Джунгарского ханства (1635—1758). М., 1964.

Златкин И. Я. Генезис крепостничества в средневековой Монголии. — Народы Азии и Африки, 1977, № 1.

Журавлев Ю. И. Этнический состав Тибетского района КНР. В кн.: Восточно-азиатский этнографический сборник. М., 1961.

Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе. Элиста, 1969.

Кара Д. И. Книги монгольских кочевников. М., 1972.

Козлов П. К. Тибет и далай-лама. Пг., 1920.

Конрад Н. И. Запад и Восток. М., 1972.

Котвич В. Л. Русские архивные документы по сношениям с ойратами в XVII и XVIII вв. — Изв. РАН, 1919, т. 13, ч. 2, № 12-15, 16-18.

Кузнецов Б. И., Зайцев А. И. О названии Тибета. — В кн.: Топонимика Востока. М., 1969.

Кузнецов Б. И. Тибетская летопись «Светлое зерцало царских родословных». Л., 1961.

[87]

Кузнецов В. С. К вопросу о владычестве Джунгарского ханства над Восточным Туркестаном. — В кн.: Материалы по истории и филологии Центральной Азии. Вып. 5. Улан-Удэ, 1970.

Кучера С. Монголы и Тибет при Чингис-хане и его преемниках. — В кн.: Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1970.

Кычанов Е. И. Повествование об ойратском Галдане Бошогту-хане. Новосибирск, 1980.

Кычанов Е. И., Савицкий Л. С. Люди и боги страны снегов. М., 1975.

Кычанов Е. И. Очерки истории Тангутского государства. М., 1968.

Кюнер Н. В. Этнографическое описание Тибета. Ч. 2, вып. 1. Владивосток, 1908.

Кюнер Н. В. Новейшая история стран Дальнего Востока. Владивосток, 1910.

Лувсан Данзан Алтан-Тобчи / Пер. с монг., введение, коммент. и прил. Н. П. Шастиной. М., 1973.

Мартынов А. С. Статус Тибета в XVII—XVIII веках. М., 1978.

Мелихов Г. В. Экспансия Цинского Китая в Приамурье и Центральной Азии в XVII—XVIII вв. — Вопр. истории, 1974, № 7.

Мункуев Н. Ц. Китайский источник о первых монгольских ханах. М., 1965.

Позднеев А. М. Монгольская летопись «Эрдэнийн Эрихэ». Подлинный текст с переводом и пояснениями, заключающими в себе материалы для истории Халми с 1636 по 1736 гг. Спб., 1883.

Покотилов Д. История восточных монголов в период династии Мин. 1368—1634 (по китайским источникам). Спб., 1893.

Попов И. Ламаизм в Тибете… Казань, 1898.

Попов П. С. Мэнь-гу-ю-му-цзи. Спб., 1895.

Потанин Г. Н. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. М., 1950.

Пржевальский Н. М. Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки. Спб., 1883.

Пржевальский Н. М. От Кяхты на истоки Желтой реки. Спб., 1888.

Рерих Ю. Н. Монголо-тибетские отношения в XIII—XIV вв. — «Филология и история монгольских народов». М., 1958.

Рерих Ю. Н. Монголо-тибетские отношения в XVI и начале XVII в. — В кн.: Монгольский сборник. Экономика, история, археология. М., 1959.

Рерих Ю. Н. Избранные труды. М., 1967.

Уложение Китайской палаты внешних сношений/Пер. С. Ли-повцева. Спб., 1828.

Успенский В. Страна Кукэ-нор или Цинхай с прибавлением краткой истории ойратов и монголов, по изгнанию последних из Китая, в связи с историей Кукэ-нора. — ЗИРИО, т. 6, вып. 2. Спб., 1880.

Цыбиков Г. Ц. Буддист-паломник у святынь Тибета. Пг., 1919.

Цыбиков Г. Ц. Избранные труды. Т. 1, 2. Новосибирск, 1981.

Чимитдоржиев Ш. Б. Антиманьчжурская освободительная борьба монгольского народа (XVII —XVIII вв.). Улан-Удэ, 1974.

[88]

Чимитдоржиев Ш. Б. Подчинение Восточного Туркестана Джунгарии. — В кн.: Исследования по истории и филологии Монголии. Улан-Удэ, 1977.

Чимитдоржиев Ш. Б. Взаимоотношения Монголии и России. XVII—VIII вв. М., 1978.

Чимитдоржиев Ш. Б. Халхаский Цогт-тайджи (1582—1637). В кн.: Буддизм и средневековая культура народов Центральной Азии. Новосибирск, 1980.

Хомонов М. П. Бурятский героический эпос «Гэсэр». Улан-Удэ, 1976.

ЛИТЕРАТУРА НА МОНГОЛЬСКОМ ЯЗЫКЕ

Бугд Найрамдах Монгол Ард Улсын туух. Т. 1—3, Улаанбаатар, 1968.

Гонгор Халх Товчоон. Улаанбаатар, 1970.

Нацагдорж Ш. Халхын туух. Улаанбаатар, 1963.

ЛИТЕРАТУРА НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

Bell Ch. The Religion of Tibet. Oxford, 1931.

Petech L. China and Tibet in Early 18th Century. Leiden, 1950.

Richardson H. E. Tibet and its History. L., 1962.

Rockhill W. W. The Dalai-lamas of Lhasa and their Relations with the Manchu Emperors of China, 1644—1909. Leiden, 1910. Sata-pitaka series indo-asian literatures. Ed. Raghu Vira New Delhi, International Academy of Indian Culture, vol. 225,The Ocean annals of Amdo. Part 1. Reproduced by Lokesh Chandra. 1977. Vol. 226. The Ocean annals of Amdo. Part. 2. Reproduced by Lokesh Chandra. 1975. Vol. 227. The Ocean annals of Amdo. Part 3. Reproduced by Lokesh Chandra. 1975.

Schmidt J. J. Geschichte der Ost-Mongolen und Ihres Fursten Hauses, Spb., 1828.

Schuleman G. Geschichte der Dalai-Lamas. Leipzig, 1958.

Shakabpa W. D. Tsepon, Tibet, a political History. New Haven and London, 1968.

Uray G. The Four Horns of Tibet,according to the Royal Annals. — Acta orientalia Hungarical, 1960, t. 10, fasc. 1.

Waddell L. A. The Buddhism of Tibet or Lamaism. Cambridge, 1934.

Waltker Heissiq. Bolur Toli «,Spiegel aus Bergkristall» von Fim-badorji (1834—1837) Bugh III Geschichte der mongolen. Kopenhagen, 1962.

[89]

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ВОРАО — Восточное отделение Русского археологического общества.

ЗВОИРАО — Записки Восточного отделения Императорского русского археологического общества.

ЗИРГО — Записки Императорского русского географического общества.

ЛО ИВАН СССР — Ленинградское отделение Института востоковедения Академии наук СССР.

РАН — Российская Академия наук.

РИО — Русское историческое общество.

РО ИОН БФ СО АН СССР — Рукописный отдел Института общественных наук Бурятского филиала Сибирского отделения Академии наук СССР.

[90]

Абчи-дугтанг 7, 52, 77

Аксу 38

Алак-нор (Оринг-нор) 52, 56, 78

Алашань 9, 65, 70

Алтан-гол 6

Амдо 3, 4, 6, 7, 10-12, 15, 18-20, 23, 25-28, 30, 33, 34, 39, 49, 50, 52, 53, 56, 59, 60, 62, 77-82

Амдо-Барий 10

Амне-Мачин 18

Амуни-нарин-тунбу 77

Амуни-сарцин 77

Амчог-гонба 3

Амчог Дог-чу 26

Ариг 54

Ариг-Чху-цанка 52, 56, 79

Ачин 10

Аша см. Аши

Аши (Аша, Тогоны-Аши) 3, 9, 10, 53, 79

Байлан 7

Барий 53, 78

Баркуль 38

Баян-нор 52, 56

Балшоу 27

Бобор-гад 13

Большая река (Серебряная река, Киен-чуен) 15

Большое и Малое Улан-Хошо 38, 53, 61, 82

Боро-цзудкхуг 52

Боуха (Буха) 52, 53

Брайбун 56-58, 62, 75, 80, 81

Брати-гон 49

Бригун 35, 60, 82

Бручу 10

Бум-чху Нанба 54

Бу-ру 63

Бутан 33

Бэри 33, 35, 40, 41, 61, 62, 82

Бэудук-цо 52, 78

Верхнее Амдо см. Амдо Верхняя Нгария 53, 78

Внутренняя Монголия см. Монголия

Волга р. 37, 40

Восточный Тибет см. Тибет

Восточный Туркестан 8, 21, 82

Галдан 58, 62, 80

Гандан-Кансар см. Галдан-Побран

Галдан-Побран 35, 58, 60, 80

Ганчаг-Карбо 10

Гартан Маркху 52

Гарцзе 58

Гоби 21

Гомбо-дон 10

Гонлун 27, 49

Гумбум 30, 44, 65, 71, 72

Гунга-нор 52

Дагна 64

Дам 20, 25, 29, 45, 56, 59, 60, 62, 82

Дамба 15

Дам-ког 26

Дамсок 82

Дан 10

Данпхэл-лин 16

Даши-лхунбо 61, 79, 80, 83

Дашичжил (Лавран) 67

Деланта 60

Дешт-и-Кипчак 21

Джунгария 19, 37, 44, 45, 47, 60, 65, 82

[90]

Дзо-док-са 52, 77

Дин-чу 7

Долба 34, 60

Донкар цзон 41, 62

Донкор 75

Дуд 10

Дулан 66

Дэчэн 62, 63

Жантан-ган 57

Железная гора 58

Желтая река 3, 6-11, 24, 26, 30, 39, 77-79, 81

Замар 35

Западная Монголия см. Монголия

Западный Тибет см. Тибет

Звездное озеро 6

Золотая речка 6

Или 37, 61

Ильмовая долина 81

Индия 5, 77, 78

Кам 11, 12, 24, 62

Кара-Корум 14

Кагбо Цадчхун 58

Керулен 21

Киен-чуен см. Большая река

Китай 8, 17, 18, 21, 25, 28, 46, 51, 55, 56, 60, 63-65, 74, 77, 78, 81

Корея 28

Корпхен 57

Красная вода 10

Куку-нор 3, 4, 5, 6, 7-11, 15, 18-34, 36, 37-41, 43-51, 53-54, 56-59, 61, 63-68, 72-82

Куньлунь 38, 45

Кхашай 48

Лавран 3, 67

Ладод 78

Лан-чжан-пон-по 10

Ланьчжоу 78

Ленинград 5

Лин Гонбы 51

Лин, 6, 10, 19

Лин-пон-по 10

Литан 44

Личжа 53

Лоб-ри 51, 77

Лу-учжа 53

Лха-лун Юмдо 7, 52, 77

Лхаргэл 61

Лхаса 25, 29, 34, 35, 39-47, 50, 57-5.9, 75, 78; 80, 82

Лхаса-Гунтан 13

Лхород 49

Ляодунский полуостров 7

Малое Улан-Хошо 56

Мар-Кам 6

Мачен 52, 77

Ма-чу 6, 51, 58, 59

Мачхэн-Помра 53, 77

Ма-янг-чугмо 7

Минган Ямтур 38, 61

Минский Китай см. Китай

Монголия 11, 14, 15, 17, 19, 20, 24, 28, 29, 32, 40, 48, 50, 56, 57, 60, 63, 65, 79, 81, 82

Монгольская  империя см. Монголия

Монлам-Тхонбо 53

Мра-ний-ба чжон 48

Муруй-усу 45

Наг-чу 43

На-лунг 51

Нанг-цзо 63

Нань-шаньские горы 19

Нариг 78

Нгария 45, 78

Неунзон 62

Нижнее Амдо см. Амдо

Нинся 43, 64

Ноган-нор 52

Нуурым-Ам 26, 30

Нэпэлуп-гэр 61

Ойрато-Джунгарское ханство см. Джунгария

Омбу 53

Ордос 9, 19, 20, 21, 29, 54, 56, 79, 81

Оринг-нор см. Алак-нор

Орхон 21

Оухун 62

Пагмодуб 63, 80

Пагтар-чу 26, 27

Пан 53, 58, 78

Пекин 44, 64, 77

Пестрый хайнык 52

[92]

Побран 69, 74

Потала 13, 65, 80

Пунцон Дарчжай-лин 56, 79

Ра 58

Раб дан 15, 16

Рамоче 60

Ра-цзе-побран 66

Рон 30, 59, 81

Россия 82

Саган Тологой 53, 56, 47

Сакья 12, 13

Самдубцзе (Шигацзэ) 41, 63, 83

Самья 77

Сань-лу 16

Санян-чжинг 48, 65

Сатаг Думба 56

Сахора 78

Северный Тибет см. Тибет

Северный Цзан см. Цзан

Северо-Восточный Тибет см. Тибет

Сердце озера 10

Северное Амдо см. Амдо

Серебряная река см. Большая река

Сер-ког 49

Сина-Самдуб-лин 13, 14

Синин 25, 65

Син-чень 19

Средняя Азия 21

Сок 3

Солнце и Луна 52

Суньпан 21

Сурпху 34, 59, 60, 81, 82

Сурэтоли 52

Сычуань 78

Сэ-бэ-ху 10

Сэмнид 49

Сэ-лунг-ба-три 10

Сэра 57, 58, 62, 69, 80

Сэрба-рй 51, 77

Сэ-ри-чу-бар-три 10

Сэрканба Принлай-Пунцок 58

Сэркхан 75

Сэртог 14

Сэр-чу см. Золотая речка

Сэр-чхэн 53

Таглун 57

Танглха 45

Тангутское государство Си-Ся 10, 11, 13, 17

Танская империя 9

Танский Китай см. Китай

Тарбагатайские горы 37

Тарим 61

Тенгри-нор 35, 45, 81

Тибет 3, 8, 9, 11, 12, 14-20, 22, 24, 26, 29, 30, 32-30, 38, 40-46, 50, 56-59, 61-63, 65, 67, 74, 77-83

Тибетская империя см. Тибет

Тингнэл-Тхур см. Ширэ-тхапг

Титпор Чжалмо 51, 76

Тогонский каганат 9

Тогон-аши см. Аши

Тодле 63

Тола 21

Тонгри-цхонак 52, 78

Тосу-нор 52, 78

Тох 33

Тулухун 8

Тхоб 63

Уй 22, 25, 33, 36, 55, 56, 58-63, 65

Уйгурин 17

Улан-мурун 52

Улан-Удэ 5

Улан-Хошо см. Улан-хушуу

Улан-хушуу 53, 82

Урда Пан-юл 57

Хайдак 61

Халха 29, 48, 57, 59, 65, 76, 81

Хамар-Дабан 48

Хара-нор 52

Харгал 38, 53

Хасбури 78

Ходун-нуур см. Звездное озеро

Хор 10

Хор-гол см. Харгэл

Хор-пон-по 10

Хотан 8, 45

Хотой 72

Хуанхэ 3, 6, 21

Хухэ-хото 24

Цабчил 24, 79

Цаган-Байшинг 31

Цайдам 20, 59, 72, 73

Цандод 78

Ца-чу 7

[93]

Центральная Азия 5, 8, 9, 28, 37, 77, 78

Центральный Тибет см. Тибет

Цзан 13, 22, 33, 35-37, 39-41, 55, 57, 58, 60, 62, 63, 79, 80, 81, 83

Цзан-лха 15

Цзанское государство см. Цзан

Цзонка 18, 19, 53, 78

Цзонка-Де-Кам 14

Цзонла (Цзонла-ринмо) 18, 52

Цзон-чу 14, 53

Цзэ-намчжал 67

Цзя-юй-гуань 46

Цинская империя 5, 41, 43, 44, 46, 48, 49, 77

Цинский Китай см. Цинская империя

Цинхай 78

Цхо-ка (Цо-ка) 26, 30, 31

Цхокхул 29, 59

Цхунгаг 53

Чанзот-тхэр-тхэр см. Ширэ-тханг

Чахар 21, 29, 59, 69, 81

Чжа-дог гон 48, 49

Чжал 57

Чжалмо-рон 15

Чжаринг (Цхэгэн-нор) 52, 56, 78

Чжа-хор 12

Ч жид-чу 57

Чжидшот 60

Чжиучжа 53

Чжо см. Чжобо

Чжобо 8, 57, 59

Чжонэ 10

Чжормолунг 13

Чжу 57

Чжулаг 49, 52, 64

Чумар см. Красная вода

Чхабца Лхаканг 56

Чхабца Тэгшин Чхойнхор-лин 24, 55

Чхубсан Намчжал-Балчжор 27, 58

Чхуги 52

Ша-ког 49

Шалату-нор 52

Шалдо-ритод Даши Чхоймп-хэл 34

Шарай-гол 3

Шара-тала 29, 59, 81

Шахалта 38, 61

Шигацзэ см. Самдубцзе

Ширэ-тханг (Тингнэл-тхур) 52

Шол 62

Шугшабад 64

Шэни-нор 52

Эжэжи 52

Эмели 37

Эри 58, 81

Юаньская династия (империя) 15-18, 80, 83

Юго-Восточный Тибет см. Тибет

Южная Монголия см. Монголия

Южная Сибирь 40

Южный Тибет см. Тибет

Янчжа 53

Яр-брог 60

Ярлун 78

Яцэ 78