Хармс Д. О времени, о пространстве, о существовании

1. Мир, которого нет, не может быть назван существующим, потому что его нет.

2. Мир, состоящий из чего-то единого, однородного и непрерывного, не может быть назван существующим, потому что, в таком мире, нет частей, а, раз нет частей, то нет и целого.

3. Существующий мир должен быть неоднородным и иметь части.

4. Всякие две части различны, потому что всегда одна часть будет эта, а другая та.

5. Если существует только это, то не может существовать то, потому что, как мы сказали, существует только это. Но такое это существовать не может, потому что если это существует, то оно должно быть неоднородным и иметь части. А если оно имеет части, то значит состоит из этого и того.

6. Если существует это и то, то значит существует не то и не это, потому что, если бы не то и не это не существовало, то это и то было бы едино, однородно и непрерывно, а следовательно не существовало бы тоже.

7. Назовем первую часть это, вторую часть то, а переход от одной к другой назовем не то и не это.

8. Назовем не то и не это “препятствием”.

9. Итак: основу существования составляют три элемента: это, препятствие и то.

10. Изобразим несуществование нулем или единицей. Тогда существование мы должны будем изобразить цифрой три.

11. Или: деля единую пустоту на две части, мы получаем троицу существования.

12. Или: единая пустота, испытывая некоторое препятствие, раскалывается на части, образуя троицу существования.

13. Препятствие является тем творцом, который из “ничего” создает “нечто”.

14. Если это, само по себе, “ничего” или несуществующее “нечто”, то и “препятствие” “ничто” или несуществующее “нечто”.

15. Таким образом должно быть два “ничто” или несуществующих “нечто”.

16. Если есть два “ничто” или несуществующих “нечто”, то одно из них является “препятствием” другому, разрывая его на части и делаясь само частью другого.

17. Так же и другое, являясь препятствием первому, раскалывает

его на части, и делается само частью первого.

18. Таким образом создаются, сами по себе, несуществующие части.

19. Три, сами по себе несуществующие части, создают три основных элемента существования.

20. Три, сами по себе несуществующие основные элементы существования, все три вместе образуют некое существование.

21. Если бы исчез один из трех основных элементов существования, то исчезло бы и все целое. Так: если бы исчезло “препятствие”, то это и то стало бы единым и непрерывным и перестали бы существовать.

Существование нашей Вселенной образуют три “ничто” или, отдельно, сами по себе, три несуществующих “нечто”: пространство, время и еще нечто, что не является ни временем, ни пространством.

23. Время, в своей сущности, едино, однородно и непрерывно, и потому не существует.

24. Пространство, в своей сущности, едино, однородно и непрерывно, и потому не существует.

25. Но как только пространство и время приходят в некоторое взаимоотношение, они становятся препятствием друг другу и начинают существовать.

26. Начиная существовать, пространство и время становятся взаимно частями друг друга.

27. Время, испытывая препятствие пространства, раскалывается на части, сообразуя троицу существования.

28. Расколотое, существующее время состоит из трех основных элементов существования: прошедшего, настоящего и будущего.

29. Прошедшее, настоящее и будущее, как основные элементы существования, всегда стояли в необходимой зависимости друг от друга. Не может быть прошедшего без настоящего и будущего, или настоящего без прошедшего и будущего, или будущего без прошедшего и настоящего.

30. Рассматривая порознь эти три элемента, мы видим, что прошедшего нет, потому что оно уже прошло, а будущего нет, потому что оно еще не наступило. Значит, остается только одно “настоящее”. Но что такое настоящее?

31. Когда мы произносим это слово, произнесенные буквы этого слова становятся прошедшим, а непроизнесенные буквы лежат еще в будущем. Значит только тот звук, который произносится сейчас, является “настоящим”.

32. Но ведь и процесс произнесения этого звука обладает некоторой протяженностью. Следовательно какая-то часть этого процесса “настоящее”, тогда как другие части либо прошедшее, либо будущее. Но то же самое можно сказать и об этой части процесса, которая казалась нам “настоящей”.

33. Размышляя так, мы видим, что “настоящего” нет.

34. Настоящее является только “препятствием” при переходе от прошлого к будущему, а прошлое и будущее являются нам как это и то существования времени.

35. Итак: настоящее является “препятствием” в существовании времени, а, как мы говорили раньше, препятствием в существовании времени служит пространство.

36. Таким образом: “Настоящее” времени — это пространство.

37. В прошедшем и будущем пространства нет, оно целиком заключено в “настоящем”. И настоящее является пространством.

38. А так как настоящего нет, то нет и пространства.

39. Мы объяснили существование времени, но пространство, само по себе, пока еще не существует.

40. Чтобы объяснить существование пространства, надо взять тот случай, когда время является препятствием пространства.

41. Испытывая препятствие времени, пространство раскалывается на части, образуя троицу существования. 42. Расколотое, существующее пространство состоит из трех элементов: там, тут и там.

43. При переходе от одного там к другому там, надо преодолеть препятствие тут, потому что если бы не было препятствия тут, то одно там и другое там были бы едины.

44. Тут является “препятствием” существующего пространства. А, как мы говорили выше, препятствием существующего пространства служит время.

45. Таким образом: тут пространства — это время.

46. Тут пространства и “настоящее” времени являются точками пересечения времени и пространства.

47. Рассматривая пространство и время, как основные элементы существования Вселенной, мы говорим: Вселенную образуют пространство, время и еще нечто, что не является ни временем, ни пространством.

48. То”нечто”, что не является ни временем, ни пространством, есть “препятствие”, образующее существование Вселенной.

49. Это “нечто” изобразует препятствие между временем и пространством.

50. Поэтому это“нечто” лежит (в точке пересечения времени и пространства.

51. Следовательно это “нечто” находится во времени в точке “настоящее”, а в пространстве в точке “тут”.

52. Это “нечто”, находясь в точке пересечения пространства и времени, образует некоторое “препятствие”, отрывая “тут” от “настоящего”.

53. Это “нечто”, образуя препятствие и отрывая “тут” от “настоящего”, создает некоторое существование, которое мы называем материей или энергией. (Будем впредь называть это условно просто материей).

54. Итак: существование вселенной, образованное пространством, временем и их препятствием, выражается материей.

55. Материя свидетельствует нам о времени.

56. Материя свидетельствует нам и пространстве.

57. Таким образом: три основных элемента существования Вселенной, воспринимаются нами, как время, пространство и материя.

58. Время, пространство и материя, пересекаясь друг с другом н определенных точках и являясь основными элементами существования Вселенной, образуют некоторый узел.

59. Назовем этот узел — Узлом Вселенной.

60. Говоря о себе: “я есмь”, я помещаю себя в Узел Вселенной.

Измерение вещей*

За вами есть один грешок

вы под пол прячете вершок

его лелеете как цветок

в случае опасности дуете в свисток.

ДРУЗЬЯ.Нам вершок дороже глаза

наша мера он отсчета

он в пространстве наша база,

мы бойцы прямых фигур.

К мерам жидкости сыпучей

прилагаем эталон

сыпем слез на землю кучи,

измеряем лоб соседа

(он же служит там тетеркой)

рассматриваем форму следа

меру трогаем всей пятеркой.

Любопытствуя больного

тела жар – температуру,

мы вершок ему приносим

из бульона варим куру.

Ляполянов. Но физики считают вершок устаревшей мерой.

3начительно удобней измерять предметы саблей.

Хорошо также измерять шагами.

ПРОФЕССОР

ГУРИНДУРИН.Вы не правы Ляполянов.

Я сам представитель науки

и знаю лучше тебя положение дел.

Шагами измеряют пашни,

а саблей тело человеческое,

но вещи измеряют вилкой.

ДРУЗЬЯ.Мы дети науки но любим вершок.

ЛЯПОЛЯНОВ.Смерть отсталым измереньям!

Смерть науки сторожилам!

Ветер круглым островам!

Дюжий метр пополам!

ПЛОТНИК.Ну нет,

простите.

Я знаю косую сажень.

И на все ваши выдумки мне плевать!

Плевать, говорю, на вашу тетю науку.

Потому как сажень

есть косая инструмент,

и способна прилагаться

где угодно хорошо;

при постройке, скажем, дома сажень веса кирпичей штукатурка, да салома, да тяжелый молоток.

ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.Вот мы

глядя в потолок

рассуждаем над масштабом

разных планов естества

переходящего из энергии

в основную материю,

под которой разумеем

даже газ.

ДРУЗЬЯ.Наша мера нами скрыта.

Нам вершок дороже глаз.

ЛЯПОЛЯНОВ.В самых маленьких частичках

в элементах,

в ангелочках,

в центре тел,

в летящих ядрах,

в натяженьи,

в оболочках,

в ямах душевной скуки,

в пузырях логической науки —

измеряются предметы

клином, клювом и клыком.

ПРОФЕССОР

ГУРИНДУРИН.Вы неправы Ляполянов.

Где же вы слыхали бредни

чтобы стул измерить клином,

чтобы стол измерить клювом,

чтобы ключ измерить лирой,

чтобы дом запутать клятвой.

Мы несем в науке метр.

Вы несете только саблю.

ЛЯПОЛЯНОВ.Я теперь считаю так:

меры нет.

Вместо меры наши мысли

заключенные в предмет.

Все предметы оживают

бытие собой украшают.

ДРУЗЬЯ.О,

мы поняли!

Но все же

оставляем Вершок.

ЛЯПОЛЯНОВ.Вы костецы.

ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.Неучи и глупцы.

ПЛОТНИК.Я порываю с вами дружбу. Всё.

Сабля

Жизнь делится на рабочее и нерабочее время. Нерабочее время создает схемы — трубы. Рабочее время наполняет эти трубы.

Работа в виде ветра

влетает в полую трубу.

Труба поет ленивым голосом.

Мы слушаем вой труб.

И наше тело вдруг легчает

в красивый ветер переходит;

мы вдруг становимся двойными:

направо ручка —

налево ручка,

направо ножка —

налево ножка,

бока и уши и глаза и плечи

нас граничат с остальным.

Точно рифмы наши грани

острием блестят стальным.

Нерабочее время — пустая труба. В нерабочее время мы лежим на диване, много курим и пьем, ходим в гости, много говорим, оправдываясь друг перед другом. Мы оправдываем наши поступки, отделяем себя от всего остального и говорим что вправе существовать самостоятельно. Тут нам начинает казаться, что мы обладаем всем, что есть вне нас. И все существующее вне нас и разграниченное с нами и всем остальным, отличным от нас и его (того о чем мы в данный момент говорим) пространством (ну хотя бы наполненным воздухом) мы называем предметом. Предмет нами выделяется в самостоятельный мир и начинает обладать всем лежащим вне его, как и мы обладаем тем же.

Самостоятельно существующие предметы уже не связаны законами логических рядов и скачут в пространстве куда хотят, как и мы. Следуя за предметами, скачут и слова существительного вида. Существительные слова рождают глаголы и даруют глаголам свободный выбор. Предметы, следуя за существительными словами, совершают различные действия, вольные как новый глагол. Возникают новые качества, а за ними и свободные прилагательные. Так вырастает новое поколение частей речи. Речь, свободная от логических русел, бежит по новым путям разграниченная от других речей. Грачи речи блестят немного ярче, чтобы видно было где конец и где начало, а то мы совсем бы потерялись. Эти грани как ветерки летят в пустую строку-трубу. Труба начинает звучать и мы слышим рифму.

Ура! стихи обогнали нас!

Мы не вольны как стихи.

Слышен в трубах ветра глас,

мы же слабы и тихи.

Где граница наших тел,

наши светлые бока?

Мы неясны точно тюль,

мы беспомощны пока.

Слова несутся и речи,

предметы скачут следом,

и мы деремся в сече —

Ура! кричим победам.

Таким образом мы завлекаемся в рабочее состояние. Тут уже некогда становится думать о еде и гостях. Разговоры перестают оправдывать наши поступки. В драке не оправдываются и не извиняются. Теперь каждый отвечает за самого себя. Он один своей собственной волей приводит себя в движение и проходит сквозь других. Все существующее вне нас перестало быть в нас самих. Мы уже не подобны окружающему нас миру. Мир летит к нам в рот в виде отдельных кусочков: камня, смолы, стекла, железа, дерева и т.д. Подходя к столу, мы говорим: это стол, а не я, а потому вот тебе! — и трах по столу кулаком, а стол пополам, а мы по половинам, а половины в порошок, а мы по порошку, а порошок к нам в рот, а мы говорим: это пыль, а не я, — и трах по пыли. А пыль уже наших ударов не боится.

Тут мы стоим и говорим: вот я вытянул одну руку вперед прямо перед собой, а другую руку назад. И вот я впереди кончаюсь там где кончается моя рука, а сзади кончаюсь тоже там где кончается моя другая рука. Сверху я кончаюсь затылком, снизу пятками, сбоку плечами. Вот я и весь. А что вне меня, то уже не я.

Теперь, когда мы стали совсем обособленными, почистим наши грани, чтобы лучше видать было где начинаемся уже не мы. Почистим нижний пункт – сапоги, верхний пункт — затылок — обозначим шапочкой; на руки наденем блестящие манжеты, a на плечи эполеты. Вот теперь уже сразу видать, гдe кончились мы и началось все остальное.

Вот три пары наших граней:

1. рука — рука.

2. плечо — плечо.

3. затылок — пятки.

Вопрос: началась ли наша работа? А если началась, то в чем она состоит?

Ответ: Работа наша сейчас начнется, а состоит она в регистрации мира, потому что мы теперь уже не мир.

Вопрос: Если мы теперь не мир, то что же мы?

Ответ: Нет, мы мир. Т.е. я не совсем правильно выразился. Не то, чтобы мы уже не мир, но мы сами по себе, а он сам по себе.

Сейчас поясню: Существуют числа: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 и т.д. Все эти числа составляют числовой, счетный ряд. Всякое число найдет себе в нем место. Но 1 — это особенное число. Оно может стоять в стороне, как показатель отсутствия счета. 2 уже первое множество, и за 2 все остальные числа. Некоторые дикари умеют считать только так: раз и много. Так вот и мы в мире вроде единицы в счетном ряду.

Вопрос: Хорошо, а как же мы будем регистрировать мир?

Ответ: Так же как единица регистрирует остальные числа, т.е. укладываясь в них и наблюдая, что из этого получается.

Вопрос: Разве так единица регистрирует другие числа?

Ответ: Допустим, что так. Это неважно.

Вопрос: Странно. А как же мы будем укладываться в другие предметы расположенные в мире? Смотреть насколько шкап длиннее, шире и выше чем мы? Так что ли?

Ответ: Единица изображается нами значком в виде палочки. Значок единицы есть только наиболее удобная форма для изображения единицы, как и всякий значок числа. Так и мы есть только наиболее удобная форма нас самих.

Единица, регистрируя два, не укладывается своим значком в зна-чок два. Единица регистрирует числа своим качеством. Так должны поступать и мы.

Вопрос: Но что такое наше качество?

Ответ:

Гибель уха

глухота,

гибель носа

носота,

гибель нёба

немота,

гибель слепа

слепота.

Абстрактное качество единицы мы тоже не знаем. Но понятие единицы существует в нас как понятие чего-либо. Скажем аршина. Единица регистрирует два – есть: один аршин укладывается в двух аршинах, одна спичка укладывается в двух спичках и т.п. Таких единиц существует уже много. Так же и человек не один, а много. И качеств у нас столько же сколько существует людей. И у каждого из нас свое особое качество.

Вопрос: Какое качество у меня?

Ответ: Вот. Работа начинается с отыскания своего качества. Так как этим качеством нам придется потом орудовать, то назовем его оружием.

Вопрос: Но как мне найти свое оружие?

Если нет больше способов

побеждать нашествие смыслов,

надо выходить из войны гордо

и делать свои мирное дело.

Мирное дело постройка дома

из бревен при помощи топора.

Я вышел в мир глухой от грома.

Домов раскинулась гора.

Но сабля войны остаток

моя единственная плоть

со свистом рубит с крыш касаток

бревна не в силах расколоть.

Менять ли дело иль оружие?

Рубить врага иль строить дом?

Иль с девы сдернуть с дуба кружево

и саблю в грудь вонзить ножом.

Я плотник саблей вооруженный,

встречаю дом как врага.

Дом саблей в центр пораженный

стоит к ногам склонив рога.

Вот моя сабля, мера моя

вера и пера, мегера моя!

Козьма Прутков регистрировал мир Пробирной Палаткой, и потому он был вооружен саблей.2*

Сабли были у: Гете, Блейка, Ломоносова, Гоголя, Пруткова и Хлебникова. Получив саблю, можно приступать к делу и регистрировать мир.

Регистрация мира.

(сабля – мера)3*

всё.

Одиннадцать утверждений Даниила Ивановича Хармса4*

I утверждение. Предметы пропали.

II утверждение.

Было: числовой ряд начинается с 2. Единица не число. Единица первое и единственное совершенство. Первое множество, первое число и первое отклонение от совершенства — это 2 (Пифагорова Единица).

III утверждение. Вообразим, что единица — первое число.

IV утверждение.

Новая единица подчиняется закону общих чисел. Закон чисел — закон масс (Хармсова Единица).

V утверждение. Закон единицы ложен — такого закона нет. Есть только закон масс.

VI утверждение. Предмет обезоружен. Он стручок. Вооружена только куча.

VII утверждение.

Закон больших и малых чисел один. Разница только количественная.

VIII утверждение.

И человек и слово и число подчинены одному Закону.

IX утверждение.

Новая человеческая мысль двинулась и потекла. Она стала текучей. Старая человеческая мысль говорит про новую, что она “тронулась”. Вот почему для кого-то большевики сумасшедшие.

X утверждение.

Один человек думает логически; много людей думают текуче.

XI утверждение.

Я хоть и один, а думаю текуче.

всё

Я пишу высокие стихи.

Предметы и фигуры

открытые Даниилом Ивановичем

Хармсом

1. Значение всякого предмета многообразно. Уничтожая все значения кроме одного, мы тем самым делаем данный предмет невозможным.

Уничтожая н это последнее значение, мы уничтожаем и само существование предмета.

2. Всякий предмет (неодушевленный и созданный человеком) обладает четырьмя РАБОЧИМИ значениями и ПЯТЫМ СУЩИМ значением.

Первые четыре суть: 1) начертательное значение (геометрическое), 2) целевое значение (утилитарное), 3) значение эмоционального воздействия на человека, 4) значение эстетического воздействия на человека.

Пятое значение определяется фактом существования предмета. Оно вне связи предмета с человеком и служит самому предмету. Пятое значение есть свободная воля предмета.

3. Человек, вступая в общение с предметом, исследует его четыре рабочих значения. При помощи их предмет укладывается в сознании человека, где и живет. Если бы человек натолкнулся на совокупность предметов только с тремя из четырех рабочих значений, то перестал бы быть человеком.

Человек же наблюдающий совокупность предметов, лишенных всех четырех рабочих значений, перестал быть наблюдателем превратясь в предмет созданный им самим. Себе он приписывает пятое значение своего существования.

4. Пятым, сущим значением предмет обладает только вне человека, т.е. теряя отца, дом и почву. Такой предмет “РЕЕТ”

5. Реющими бывает не только предметы, но также: жесты и действия.

6. Пятое значение шкафа — есть шкаф. Пятое значение бега — есть бег.

7. Бесконечное множество прилагательных и более сложных словесных определений шкафа объединяется словом “ШКАФ”.

8. Разбив шкаф на четыре дисциплины соответствующие четырем рабочим значениям шкафа, мы получили бы четыре предмета представляющих в совокупности шкаф. Но шкафа как такового не было бы и такому синтетическому шкафу нельзя было бы приписать пятое значение единого шкафа. Он смешенный воедино лишь в нашем сознании обладал бы четырьмя сущими значениями и четырьмя рабочими. В самый же момент смещения вне нас жили бы четыре предмета обладающиее по одному сущему и по одному рабочему значению.

Натолкнись на них наблюдатель — он был бы не человеком.

9. Предмет в сознании человека имеет четыре рабочих значения и значение как слово (шкаф). Слово шкаф и шкаф — конкретный предмет, присутствуют в системе конкретного мира наравне с другими предметами, камнями и светилами. Слово шкаф, существует в системе понятий наравне со словами: человек, бесплодность, густота, переправа и т.д.

10. Пятое сущее значение предмета в конкретной системе и в системе понятий различно. В первом случае оно свободная воля предмета, а во втором — свободная воля слова (или мысли не выраженной словом, но мы будем говорить лишь о выраженных в слово понятиях).

11. Любой ряд предметов, нарушающий связь их рабочих значений, сохраняет связь значений сущих и по счету пятых. Такого рода ряд есть ряд нечеловеческий и есть мысль предметного мира. Рассматривая такой ряд, как целую величину и как вновь образовавшийся синтетический предмет, мы можем приписать ему новые значения, счетом три: 1) начертательное, 2) эстетическое и 3) сущее.

12. Переводя этот ряд в другую систему, мы получим словесный ряд, человечески БЕССМЫСЛЕННЫЙ.

Мыр

Я говорил себе, что я вижу мир. Но весь мир был недоступен моему взгляду и я видел только части мира. И все что я видсл я называл частями мира. И я наблюдал свойства этих частей и наблюдая свойства частей я делал науку. Я понимал, что есть умные свойства частей и есть не умные свойства в тех же частях. Я делил их и давал им имена. И в зависимости от их свойств, части мира были умные и не умные.

И были такие части мира, которые могли думать. И эти части смотрели на другие части и на меня. И все части были похожи друг на друга и я был похож на них. И я говорил с этими частями мира.

Я говорил: части гром.

Части говорили: пук времени.

Я говорил: Я тоже часть трех поворотов.

Части отвечали: Мы же маленькие точки.

И вдруг я перестал видеть их, а потом и другие части. И я испугался, что рухнет мир.

Но тут я понял, что я не вижу частей по отдельности, а вижу все зараз. Сначала я думал что это НИЧТО. Но потом понял, что это мир, а то что я видел раньше был НЕ мир.

И я всегда знал, что такое мир, но что я видел раньше я не знаю и сейчас.

И когда части пропали, то их умные свойства перестали быть умными, и их не умные свойства перестали быть не умными. И весь мир перестал быть и умным и неумным.

Но только я понял, что я вижу мир, как я перестал его видеть. Я испугался, думая что мир рухнул. Но пока я так думал, я понял, что если бы рухнул мир, то я бы так уже не думал. И я смотрел ища мир, но не находил его.

А потом и смотреть стало некуда.

Тогда я понял, что покуда было куда смотреть — вокруг меня был мир. А теперь его нет. Есть только я.

А потом я понял, что я и есть мир.

Но мир это не я.

Хотя, в то же время, я мир.

А мир не я.

А я мир.

А мир не я.

А я мир.

А мир не я.

А я мир.

И больше я ничего не думал.

Нуль и ноль5*

Беру на себя смелость утверждать следующее:

1) Смотрите внимательно на ноль. Ибо ноль не то за что вы его принимаете.

2) Понятие “больше” и “меньше” столь же недействительно как понятие “выше” и “ниже”. Это наше частное условие считать одно число больше другого и по этому признаку мы расположили числа, создав солярный ряд.. Не числа выдуманы нами, а их порядок. Многим покажется, что существо числа всецело зависит от его положе-ния, что число может быть рассматриваемо самостоятельно, вне порядка ряда.И только это будет подлинной наукой о числе.

3. Предполагаю, что один из способов обнаружить в числе его истинные свойства, а не порядковое значение, это обратить внимание на его аномалии. Для этого удобно 6. Но, впрочем, пока я об этом распространяться не буду.

4. Предполагаю и даже беру на себя смелость утверждать, что учение о бесконечном будет учением о ноле. Я называю нолем, в отличие от нуля, именно то, что я под этим и подразумеваю.

5. Символ нуля — 0. А символ ноля — О. Иными словами, будем считать символом ноля круг.

6. Должен сказать, что даже наш вымышленный солярный ряд, если он хочет отвечать действительности, должен перестать быть прямой, но должен искривиться. Идеальным искривлением будет равномерное и постоянное и при бесконечном продолжении солярный ряд преобразится в круг.

7. Правда это не будет основным учением о числе, но в нашем понятии о числовом ряде это будет существенной поправкой.

8. Постарайтесь увидеть в ноле весь числовой круг. Я уверен, что это со временем удастся. И потому пусть символом ноля останется круг О.

О круге6*

1. Не обижайтесь на следующее рассуждение. Да тут и нет ничего обидного, если не считать, что о круге можно говорить только в смысле геометрическом. Если я скажу что круг образует четыре одинаковых радиуса, а вы скажете не четыре, а один, то мы вправе спросить друг друга: а почему? Но не о такого рода образовании круга хочу говорить я, а о совершенном образовании круга.

2. Круг есть наиболее совершенная плоскостная фигура. Я не буду говорить, почему это именно так. Но это само по себе возникает в нашем сознании при рассмотрении плоскостных фигур.

3. Так создано в природе, что чем менее заметны законы образования тем совершеннее вещь.

4. И еще создано в природе так, что чем более недоступна охвату вещь, тем она совершеннее.

5. О совершенстве скажу я такими словами так: совершенное в вещах есть вещь совершенная. Совершенная вещь вызывает в нас изумление стройности законов ее образования и как она сделана.

Совершенную вещь можно всегда изучать, иными словами в совершенной вещи есть всегда что-либо неизученное. Если бы оказалась вещь изученная до конца, то она перестала бы быть совершенной ибо совершенно только то что конца не имеет т.е. бесконечно.

6. Точка бесконечно мала и потому она совершенна, но вместе с тем и непостижима. Самая маленькая постижимая точка уже несовершенна.

7. Прямая совершенна ибо нет причины не быть ей бесконечно длинной в обе стороны, не иметь ни конца ни начала, а потому быть непостижимой. Но делая над ней насилие и ограничивая ее с обеих сторон мы делаем ее постижимой, но вместе с тем и несовершенной. Если ты веришь, то подумай.

8. Прямая, сломанная в одной точке, образует угол. Но такая прямая, которая ломается одновременно во всех своих точках, называется кривой. Бесконечное количество изменений прямой делает ее совершенной. Кривая не должна быть обязательно бесконечно большой. Она может быть такой, что мы свободно охватим ее образом, и в то же время она останется непостижимой и бесконечной. Я говорю о замкнутой кривой в которой скрыто начало и конец. И самая ровная, непостижимая, бесконечная и идеальная замкнутая кривая будет КРУГ.

Числа не связаны порядком. Каждое число не предполагает себя в окружении других чисел. Мы разделяем арифметическое и природное взаимодействие чисел. Арифметическая сумма чисел дает новое число, природное соединение чисел не дает нового числа. В природе нет равенства. Есть тождество, соответствие, изображение, различие и противопоставление. Природа не приравнивает одно к другому. Два дерева не могут быть равны друг другу. Они могут быть равны по своей длине, по своей толщине, вообще по своим свойствам. Но два дерева в своей природной целости, равны друг другу быть не могут. Многие думают, что числа, это количественные понятия вынутые из природы. Мы же думаем, что это реальная порода. Мы думаем, что числа вроде деревьев или вроде травы. Но если деревья подвержены действию времени, то числа во все времена неизменны. Время и пространство не влияет на числа. Это постоянство чисел позволяет быть им законами других вещей.

Говоря два, Мы не хотим сказать этим, что это один и еще один. Когда Мы выше сказали “два дерева”, то Мы использовали одно из свойств “два” и закрыли глаза на все другие свойства. “Два дерева” значило, что разговор идет об одном дереве и еще об одном дереве. В этом случае два выражало только количество и стояло в числовом ряду, или как Мы думаем, в числовом колесе, между единицей и тремя.

Числовое колесо имеет ход своего образования. Оно образуется из прямолинейной фигуры, именуемой крест.

“Бесконечное, вот ответ на все вопросы. Все вопросы имеют один ответ. А потому нет многих вопросов, есть только один вопрос. Этот вопрос: что такое бесконечное?” Я написал это на бумаге, перечитал и написал дальше: “Бесконечное, кажется нам, имеет направление, потому что мы всё привыкли воспринимать графически. Большему соответствует длинный отрезок, а меньшему — короткий отрезок. Бесконечное, это прямая, не имеющая конца ни вправо, ни влево. Но такая прямая недоступна нашему пониманию. Если на идеально гладком полу лежит гладкий, плоский предмет, то овладеть этим предметом мы можем только в том случае, если мы доберемся до его краев; тогда мы сможем подцепить рукой под край этого предмета и поднять его. Бесконечную прямую не подденешь, не охватишь нашей мыслию. Она нигде не пронзает нас, ибо для того, чтобы пронзить что-либо, должен обнаружиться ее конец, которого нет. Это касательная к кругу нашей мысли. Ее прикосновение Так нематериально, так мало, что собственно нет никакого прикосновения. Оно выражается точкой. Л точка, это бесконечно несуществующая фигура. Мы же представляем себе точку, как бесконечно маленькую точечку. Но это южная точечка. И наше представление о бесконечной прямой ложное. Бесконечность двух направлений, к началу и к концу, на-столько непостижима, что даже не волнует нас, не кажется нам чудом и, даже больше, не существует для нас. Но бесконечность одною направления, имеющая начало, такая бесконечность потрясает нас Она пронизывает нас своим концом или началом, и отрезок бесконечной прямой образующий хорду в кругу нашего сознания, с одной стороны постигается нами, а с другой стороны соединяет нас с бесконечным. Представить себе, что что-то никогда не начиналось и никогда не кончится, мы можем в искаженном виде. Этот вид таков: что-то никогда не начиналось, а потому никогда и не кончится. Это представление о чем-то есть представление ни о чем. Мы ставим связь между началом и концом и отсюда выводим первую теорему:

что нигде не начинается, то нигде и не кончается, а что где-то начинается, то где-то и кончается. Первое есть бесконечное, второе – конечное. Первое — ничто, второе — что-то.”

Я записал это все, перечел и стал думать так:

“Мы не знаем явления с одним направлением. Если есть движение вправо, то должно быть и движение влево. Если есть направление вверх, то оно подразумевает в себе существование направления вниз. Это закон симметрии, закон равновесия. И если бы одна сторона направления потеряла бы вторую сторону, то равновесие нарушилось бы и вселенная опрокинулась бы. Всякое явление имеет себе обратное явление. Всякая теза — антитезу. Что бесконечно вверх, то бесконечно вниз, что конечно вверх, то конечно вниз. И до сего времени, 1932 года, в природе этот закон не был нарушен. Мы не видим предела повышения температур, но мы видим предел понижения, это абсолютный нуль, температура -273°. Но до сих пор мы ее не достигли. Как бы близко мы к ней ни приближались, мы ее не достигли. И мы не знаем что случается с природой, когда она достигает этого предела. Тут очень интересное положение: чтобы достигнуть нижнего предела, надо предполагать существование верхнего предела. В противном случае пришлось бы сделать следующие выводы: либо верхний предел где-то все же имеется, но пока нам еще неизвестен, либо температура -273 не есть нижний предел, либо достигнув нижнего предела природа видоизменяется настолько, что фактически перестает быть, либо теорема о концах бесконечности неверна. В последнем случае положение: “что-то никогда не начиналось и никогда не кончится” не может быть рассматриваемо как “что-то никогда не начиналось, а потому никогда и не кончится”, и бесконечность двух направлений перестала бы быть ничем, а стала бы чем-то. Мы поймали бы бесконечность за хвост”.

Я написал это с некоторыми перерывами, потом перечитал это с большим интересом и продолжал размышлять так:

“Вот числа. Мы не знаем что это такое, но мы видим, что по некоторым своим свойствам они могут располагаться в строгом и вполне определенном порядке. И даже многие из нас думают, что числа есть только выражение этого порядка, и вне этого порядка существование числа – бессмысленно. Но порядок этот таков, что началом своим предполагает единство. Затем следует единство и еще единство и т.д. без конца. Числа выражают этот порядок: 1, 2, 3 и т.д. И вот перед нами модель бесконечности одного направления. Это неуравновешенная бесконечность. В одном из своих направлений она имеет конец, в другом конце не имеет. Что-то где-то началось и нигде не кончилось, и пронзило нас своим началом, начиная с единицы. Несколько чисел первого десятка уложилось в кругу нашего сознания и соединило нас с бесконечностью. Но ум наш не мог вынести этого, мы уравновесили бесконечный числовой ряд другим бесконечным числовым рядом, созданным по принципу первого, но расположенным от начала первого в обратную сторону. Точку соединения этих двух рядов, одного естественного и непостижимого, а другого явно выдуманного, но объясняющего первый, — точку их соединения мы назвали нуль. И вот числовой ряд нигде не начинается и нигде не кончается. Он стал ничем. Казалось бы, все это так, но тут все нарушает нуль. Он стоит где-то в середине бесконечного ряда и качественно разнится от него. То, что мы назвали ничем, имеет в себе еще что-то, что по сравнению с этим ничем есть новое ничто. Два ничто? Два ничто и друг другу противоречивые? Тогда одно ничто есть что-то. Тогда что-то, что нигде не начинается и нигде не кончается, есть что-то, содержащее в себе ничто”.

Я прочитал написанное и долго думал. Потом я не думал несколько дней. А потом задумался опять. Меня интересовали числа и я думал так:

“Мы представляем себе числа как некоторые свойства отношений некоторых свойств вещей. И, таким образом, вещи создали числа”.

На этом я понял, что это глупо, глупо мое рассуждение. Я распахнул окно и стал смотреть на двор. Я видел, как по двору гуляют петухи и куры.

2 августа 1932 Курск

Трактат более или менее (1) по конспекту Эмерсена

Несовершенные подарки, это вот какие подарки: например: мы дарим (3) имениннику крышку от чернильницы. А где же сама чернильница? Или дарим чернильницу с крышкой. А где же стол на котором должна стоять чернильница? Если стол уже есть у именинника, то чернильница будет подарком совершенным. Тогда, если у именинника есть чернильница, то ему можно подарить одну крышку и это будет совершенный подарок. Всегда совершенными подарками будут украшения голого тела, как-то кольца, браслеты, ожерелья и т.д. (считая, конечно, что именинник не калека), или такие подарки, как например палочка, к одному концу которой приделан деревянный шарик, а к другому концу деревянный (4) кубик. Такую палочку можно держать в руке или, если ее положить, то совершенно безразлично куда. Такая палочка больше ни к чему не пригодна.

Предположим что какой-нибудь, совершенно голый квартуполно-моченный решил обстраиваться и окружать себя предметами. Если он начнет с стула, то к стулу потребуется стол, к столу лампа, потом кровать, одеяло, простыни, комод, белье (6), платье, платяной шкап, потом комната, куда все это поставить и т.д. Тут в каждом пункте этой системы, может возникнуть побочная маленькая система-веточка: на круглый столик захочется положить салфетку, на салфетку поставить вазу, в вазу сунуть цветок. Такая система окружения себя предметами, где один предмет цепляется за другой — неправильная система, потому что если в цветочной вазе нет цветов, то такая ваза делается бессмысленной, а если убрать вазу, то делается бессмысленным круглый столик, правда, на него можно поставить графин с водой, но если в графин не налить воды, то рассуждение к цветочной вазе остается в силе. Уничтожение одного предмета нарушает всю систему. А если бы голый квартуполномоченный надел бы на себя кольца и браслеты и окружил бы себя шарами и целлулоидными ящерицами, то потеря одного или двадцати семи предметов не меняла бы сущности дела. Такая система окружения себя предметами — правильная система.

Один как обычно (7) невысокого полета французский писатель, а именно Альфонс Доде, высказал неинтересную (8) мысль, что предметы к нам не привязываются, а мы к предметам привязываемся. Даже самый бескорыстный человек потеряв часы, пальто и буфет, будет сожалеть о потере. Но даже, если отбросить привязанность к предметам, то всякий человек потеряв кровать и подушку, и доски пола, и даже более или менее удобные камни, и ознакомившись с невероятной бессоницей, начнет сожалеть о потере предметов и связанного с ними удобства. Поэтому уничтожение (9) предметов собранных по неправильной системе окружения себя предметами, есть неправильное уничтожение предметов вокруг себя. Уничтожение же вокруг себя всегда (10) совершенных подарков, деревянных шаров, целлулоидных ящериц и т.д., более или менее бескорыстному человеку не доставит ни малейшего сожаления. Правильно уничтожая вокруг себя предметы, мы теряем вкус ко всякому приобретению.

Всякому человеку свойственно стремиться к наслаждению, которое есть всегда либо половое удовлетворение, либо насыщение, либо приобретение. Но только то, что не лежит на пути к наслаждению, ведет к бессмертию. Все системы ведущие к бессмертию в конце концов сводятся к одному правилу: постоянно делай то чего тебе не хочется, потому что всякому человеку постоянно хочется либо есть, либо удовлетворять свои половые чувства, либо что-то приобретать, либо все, более или менее, зараз. Интересно, что бессмертие всегда связано со смертью и трактуется разными религиозными системами либо как вечное наслаждение, либо как вечное страдание, либо как вечное отсутствие наслаждения и страдания.

Прав тот, кому Бог подарил жизнь как совершенный подарок.

14 февраля 1939 Чел. Статья глупая. Хармс. (12)

Трактат “О времени, о пространстве, о существовании” не датирован автором, но может быть приблизительно отнесен к началу — первой половине 30-х гг. и корреспондирует по крайней мере с тремя из известных нам текстов. Первый — друскинский “Совершенный трактат об этом и том”, вводящий в его философскую систему основополагающие термины “это” и “то”, которые можно понимать как представление об “этом мире” и “мире ином”, а можно и как-нибудь иначе. Второй — известный рассказ Хармса “О явлениях и существованиях. № 2”, в котором, напомним, речь идет о некоем Николае Ивановиче Серпухове, который пьет спиртуоз, причем автора настораживает тот факт, что, “собственно говоря, не только за спиной Николая Ивановича, или спереди и вокруг только, а также и внутри Николая Ивановича ничего не было, ничего не существовало.

До свидания” (18 сентября 1934).

И третий, наиболее близкий к этому трактату хармсовский текст — поэтическое “исследование” под названием “Нетеперь”, имеющее авторскую датировку 29 мая 1930 года — хочется привести здесь полностью, чтобы читатель имел возможность подробно сопоставить его с текстом трактата:

НЕТЕПЕРЬ

Это вышло Тут. Что это? Это то.

Далее представлены трактаты (за исключением одного, публикация которого связана с целым рядом технических трудностей — Ред.). собранные Хармсом в отдельную тетрадку в “переломном” для него 1931 году. Судя по тому. что Хармс снабдил свою тетрадь оглавлением и нумерацией страниц, собранные в ней трактаты образуют, по авторскому замыслу, некое целое. В таком виде тетрадь публикуется впервые, несмотря на то, что отдельные тексты из нее уже печатались в отечественных и зарубежных изданиях.

Кроме этой тетради, состоящей из восьми текстов (последний из них — “О круге”), публикуем несколько более поздних трактатов Хармса. Из прежних публикаций некоторых из этих текстов упомянем одну, являющуюся иллюстрацией к содержательной статье: Jaccard J.-Ph. De la realite an texte. L”absurde chez Daniil Harms. — Cahiers du Monde russeet sovietique, XXVI (3—4). juil. — dec 1985. pp. 269—312.

Все тексты воспроизводятся по оригиналам, хранящимся в ОРиРК ГПБ им. Салтыкова-Щедрина, ф. 1232 (Я. Друскин), с преимущественным сохранением авторской орфографии и пунктуации. В примечаниях незначительная правка не указана. В квадратные скобки заключена конъектура, в ломаные скобки — то. что зачеркнуто внутри зачеркнутых крупных фрагментов.

1. “Более или менее” — вставлено над строкой, очевидно, после написания трактата, когда его лейтмотивом стало выражение “более или менее”. Эмер-сен — очевидно, Р.У.Эмерсон, чьи идеи приближения к природе оказали определенное влияние на Л.Н.Толстого, а, как известно, горячим приверженцем толстовства был отец Хармса И.П.Ювачев.

2. Далее зачеркнуто: “Подарки приходят сами собой, ты не думаешь о подарках. Такие подарки приятны и мы называем их “приятными подарками””. Разговор о подарках есть и в “Разговорах” Липавского:

“Д.Х.: Как-то мы шли с Н.М., оба мрачные. И я придумал игру: кому что подарил бы, если б мог. Мы сразу развеселились. Это самое приятное, дарить.

Л.Л.: Да, подарок, это маленькое чудо. Жалко, что праздники так однообразны. Если бы устраивать их так, чтобы в каждый лень дарили что-нибудь особенное, принятое в этот день”.

3. Далее зачеркнуто: “кому-нибудь”.

4. Далее зачеркнуто: ..квадратик”.

5. Первоначальное название главки: “Окружение себя правильными предметами”. Далее: зачеркнуто: “Предположим квартуполномоченный окружает себя предметами”.

6. Далее зачеркнуто: “носильное”.

7. “Как обычно” — вставлено над строкой.

8. Первоначально: “незаслуживающую внимания”.

9. Далее зачеркнуто: “неправильной системы окружения себя предме[тами]”.

10. Слово вставлено над строкой.

11. Зачеркнутые наброски четвертой главки:

“IV. Мир без предметов Человек уничтоживший все окружающие его предметы остается, <голым наедине> ищет дальнейшего”

“Роман Тимофеевич Сушкаревский перебил всю посуду, потом поломал в своей комнате всю мебель, сжег белье и книги, выдернул себе все зубы, остриг ногти и волосы и лег на голом полу возле печки, в которой еще догорали остатки его имущества”.

“IV. Правильное уничтожение самого себя Если бы мне <сказали> предложили: хочешь перестать быть самим собой, <и стать> забыть себя, стать внуком Генри Форда и быть счастливым, хотя правда счастлив будешь уже не ты, а внук Генри Форда? Я бы отказался от такого предложения, чтобы только остаться самим собой, потому что утрата самого себя вызывает во мне сожаление. Если бы мне предложили потерять ногу или самого себя. Я согласился бы потерять ногу. добавление к III главе”

“IV

Некая <пациентка> дама вывалилась из трамвайного вагона и попала под колеса троллейбуса. Эту даму доставили в клинику, где ей к вечеру ампутировали обе ноги и обе руки.

к III главе” Перед словами “Всякому человеку…” вычеркнут следующий абзац:

“Мы свободно миримся с потерей предметов, которые нам в сущности не нужны. И если поставить себе целью тратить все свои силы и энергию <на> только на приобретение ненужных предметов, то можно потерять вкус ко всякому приобретению”.

12. Приписка сделана красными чернилами.