Сутра помоста шестого патриарха (“Книга поучений шестого патриарха [Хой-нэна]”)

СУТРА ПОМОСТА ШЕСТОГО ПАТРИАРХА
“Книга поучений шестого патриарха [Хой-нэна]” (“Лю-цзу тань-цзин”) а

перевод Е. В. Завадской

Южная школа учения о внезапном просветлении, основанного на наивысшей из книг Большой колесницы “Махапраджняпарамите” – Книга поучений[1] шестого патриарха Хой-нэна, проповедовавшего учение о дхарме в обители Дафаньсы[2] в Шаочжоу[3]. Один цзюань, собранный и записанный учеником его Фа-хаем[4], последователем учения о дхарме, принявшим обет внефеноменального [просветления][5].б

1. Учитель Хой-нэн воссел на высокое седалище[6] в зале для проповедей храма Дафаньсы для того, чтобы объяснять закон-дхарму [согласно] “Махапраджняпарамите” принявшим обет внефеноменального [просветления]. В это время у высокого седалища было свыше тысячи[7] буддийских монахов и монахинь, ставших на путь будды, и мирян. И наместник округа[8] Шаочжоу [по имени] Вэй Цюй[9], и больше тридцати различных чиновников, и свыше тридцати конфуцианских ученых — все они вместе просили Великого Учителя объяснить закон-дхарму [согласно] “Махапраджняпарамите”.

Наместник города тогда же приказал монаху из школы [Хой-нэна] по имени Фа-хай собрать записи [проповедей Учителя], чтобы распространить [их] среди следующих поколений и [последующих] учеников, изучающих пути [спасения], и чтобы [последние], восприняв эти главные предначертания, передавали бы их друг другу и разъясняли бы “Книгу Поучений” [тань-цзин], беря за руководство содержащиеся в ней принципы.

2. Учитель Хой-нэн сказал: “Познающие добро”[10], очистив сердце свое, помните о дхарме “Махапраджняпарамиты”, и Учитель не молвил [больше ни слова], сам обретая чистоту сердца и души. Спустся некоторое время он сказал: “Познающие добро, в молчании внимайте. [Мой], Хой-нэна, любящий отец, который когда-то был чиновником в Фаньяне[11], был несправедливо смещен с должности и сослан[12] в Линнань[13], в [уезд] Синьчжоу[14], где жил среди простого народа. К тому же умер отец рано, когда я был совсем маленьким; моя старая мать и я, сирота, перебрались жить в Наньхай[15], мыкали горе и терпели нужду, а я продавал хворост на рынке. Однажды какой-то незнакомец купил хворост и повел с собой меня, чтобы донести, и мы дошли до казенной гостиницы. Приезжий взял хворост и ушел. Я же, получив деньги, направился к выходу и оказался перед дверью. И тут внезапно увидел другого незнакомца[16], который читал вслух “Алмазную сутру”[17]. Как только я услышал[18] слова сутры, мое сердце прояснилось, и я достиг просветления.

Тогда я спросил незнакомца: “Откуда пришли Вы, с этой сутрой?”[19] Гость ответил: “Я совершил обряд поклонения пятому патриарху, святому отцу (хэ-шану) Хун-жэню, на восточной горе[20] Фэнмушань[21], что в уезде Хуанмэй в округе Цичжоу[22]. Нынче там учеников-послушников больше тысячи. Когда я был там, то слышал, как Учитель наставлял изучающих путь спасения и мирян в том, что [им] стоит только взять в руки один цзюань “Алмазной сутры”, как они смогут узреть изначальную природу и прямо стать буддами”.

Я [Хой-нэн], услыхав слова его о том, что у кармы есть причина в прошлых перерождениях, немедленно попрощался с родной матерью[23] и отправился в Хуанмэй, в горы Фэнмушань, чтобы совершить обряд поклонения святому отцу Хун-жэню.

3. Святой отец Хун-жэнь спросил меня: “Откуда пришел ты в эти годы, чтобы совершить обряд поклонения мне? И чего еще хотел ты, направляясь ко мне?”

Я ответил: “Я послушник родом из Линнани, простолюдин из Синьчжоу. Придя ныне издалека, чтобы поклониться [вам], святой отец, ничего более не хочу, хочу только постичь закон-дхарму”.

Тогда Учитель стал бранить меня, говоря: “Если ты из Линнани, значит, ты дикарь[24], как же ты можешь стать буддой?” Я же ответил: “Хотя среди людей есть различия между северянами и южанами, но в природе будды нет ни севера, ни юга. Хотя мое тело дикаря отличается от тела Вашего Святейшества, но разве есть какие-либо различия в природе будды?”

Учитель хотел и дальше продолжить беседу со мной, однако, заметив, что приближенные находятся рядом, Великий Учитель не сказал больше ни слова и не послал меня работать вместе со всеми. А позднее один служитель велел мне идти в помещение, где очищают рис, и там я восемь месяцев с лишним топтался на каменном песте [для очистки риса][25].

4. Однажды пятый патриарх вдруг призвал к себе всех учеников. Когда они все собрались, пятый патриарх сказал: “Я должен поведать вам, как велики хлопоты людей [бренного мира], пребывающих в жизни и смерти[26]. Вы, ученики мои, все дни приносите подношения [Будде], стремитесь только к “полям счастья”, не стремитесь вырваться из моря страдания жизни и смерти, ваша изначальная природа заблудилась в “полях счастья” — как же можно вас спасти? Идите все скорее в свои кельи и погрузитесь в самосозерцание. Умные почерпнут знание праджни в своей собственной изначальной природе. Пусть каждый из вас напишет гатху[27] и подаст мне. Я прочту ваши гатхи, и если у кого-нибудь из вас будет отражен великий смысл истинного просветления, то я передам ему свое платье[28] и свое учение — дхарму[29] и буду покорнейше просить стать патриархом в шестом поколении. Спешите! Спешите, подробно искре”.

5. Ученики получили распоряжение, но, разойдясь по кельям, между собой говорили: “Нам не обязательно очищать сердце и специально писать гатху для подношения хэ-шану. Глава собраний Шэнь-сю был нашим наставником[30]. После того как он овладел законом-дхармой, мы можем положиться на него”. Все успокоились душой, и никто не осмелился писать гатху.

В те времена перед залом, где пребывал Учитель, была длинная, в три перегона галерея. Доставляющие пищу, служащие Триаде драгоценностей, хотели расписать стены этой галереи “метаморфозами”[31] из “Ланкаватары”-сутры и картинами, изображающими передачу пятым патриархом платья и учения о дхарме на память последующим поколениям. Художник по имени Лу Чжэнь[32] оглядел стену, готова ли она, чтобы на следующий день он мог приступить к работе.

6. Глава собраний Шэнь-сю размышлял: “Никто не сможет преподнести одухотворенную гатху, кроме меня, — только я сделаю это, ибо я учитель и наставник их. Коли я не преподнесу одухотворенную гатху, как же сможет пятый патриарх узреть мое сердце, постичь всю глубину его? Если же я преподнесу в этой одухотворенной гатхе ту идею, что я достиг закона-дхармы, — это будет исполнено добродетели; однако патриарх может найти в этом зло — словно я стремлюсь своей гатхой добиться высокого сана. Да, но если я не преподнесу свою одухотворенную гатху, то это будет значить, что я не достиг закона-дхармы”. Долго он был погружен в размышления над этим и пребывал в большом затруднении.

Ночью, во время третьей стражи[33], когда ни один человек не мог заметить его, Шэнь-сю спустился в среднюю часть южной галереи и на стене написал дарственную одухотворенную гатху, исполненную стремления проникнуть в закон-дхарму. Рассуждая про себя: “Если пятый патриарх увидит эту гатху и скажет, что в словах этого стиха… (в оригинале пропуск здесь и ниже. — Е. З.). Если он придет ко мне и скажет, что в моей карме есть препятствия и они не сообразуются с достижением закона-дхармы… Но мысли святого трудно предугадать, и я должен успокоить свое сердце”. Ни один человек не знал, что глава собраний Шэнь-сю в третью стражу написал, держа светильник в одной руке, стихотворение на средней части стены южной галереи:

“Тело и есть древо просветления Бодхи.

Сердце же подобно подставке светлого зеркала,

Все время мы усердно обметаем и вытираем его,

Не позволяя собраться пыли мирской”.

7. Написав это стихотворение, глава собраний Шэнь-сю вернулся в свою келью и лег, и ни один человек не видел этого.

Поднявшись утром, пятый патриарх призвал [художника] Лу расписать стены южного коридора превращениями “Ланкаватары”. Внезапно пятый патриарх увидел стихотворение и, прочитав его, обратился [к художнику] со словами: “Я даю тебе тридцать тысяч монет за то, что тяжко потрудился, идя издалека, но не пиши больше ни одного изображения, [ибо] в “Алмазной сутре” сказано: “Пребывающие повсюду феномены — все иллюзорны и пусты”[34]. Лучше оставить здесь это стихотворение. Пусть заблудшие читают его и, основываясь на нем, исправляют свое поведение и не впадают в три зла[35]. Если люди будут исправлять поведение на основании дхармы, это принесет им большую пользу”.

Учитель затем призвал всех учеников своих и зажег благовонные свечи перед этим стихотворением. Все собравшиеся и все видевшие восхитились им. [Пятый патриарх] сказал: “Вы все читайте [читайте вслух] это стихотворение, и только так вы сможете узреть изначальную природу [будды]; на основании это й гатхи, исправляйте поведение, [совершенствуйтесь], и вы не погрязнете во зле”. Все ученики, читая это стихотворение с благоговением восклицали: “Как эти слова великолепны!” Тогда пятый патриарх повелел главе собраний Шэнь-сю войти в залу и спросил его: “Ты написал эти стихи или нет? Если это написал ты, то ты получишь мою дхарму. Старший монах [Шэнь]-сю, ответил: “Стыдно мне признаться, действительно, это написал я, но вовсе не стремясь стать патриархом, а желая лишь милосердия вашего, чтобы вы увидели, есть ли у вашего ученика хоть малое прозрение в познании великой идеи”. Пятый патриарх ответил: “Из написанной тобой гатхи вижу — еще не достиг [прозрения], только вступил в преддверие, но не проник внутрь великой истины. Если все будут действовать сообразно с твоим стихотворением — они не погрязнут во грехе. Но если, увидев созданное тобой, искать в нем абсолютного просветления-бодхи, то его невозможно достичь. Необходимо проникнуть внутрь учения и узреть собственную изначальную природу. А теперь иди и поразмышляй над этим день, другой, а потом напиши еще одно стихотворение. Если проникнешь в суть учения, узришь изначальную природу [будды], тогда передам тебе свой сан и свое учение”. Глава собраний Шэнь-сю удалился, [но даже] и спустя несколько дней он не написал больше стихотворения.

8. Как-то один отрок, пробегая сторонкой мимо помещения, где очищали рис, напевал[36] гатху. Как только я услышал ее, так сразу понял, что это стихи того человека, который, еще не узрев природы [будды], познал великую идею. Я спросил отрока: “Какое стихотворение ты только что напевал?” Мальчик ответил мне: “Разве ты не знаешь, что Учитель сказал: у жизни и смерти есть бесконечный поток, и он хочет передать свой сан и свое учение. Для этого он повелел своим ученикам написать по одному стихотворению и преподнести ему на просмотр. И тот, кто озарен великой идеей, унаследует его сан и учение и прошением назначен шестым патриархом. Только один глава собраний по имени Шэнь-сю неожиданно [не стене] в галерее написал внефеноменальное[37] стихотворение.

Пятый патриарх, повелев всем ученикам прочесть это стихотворение, сказал, что тот, кто почувствует просветление, прочитав это стихотворение, тот узрит свою изначальную природу; тот, кто согласно ему будет совершать деяния, тот достигнет освобождения”. Тогда я сказал в ответ: “Я уже работаю над очисткой риса больше чем восемь месяцев, но еще не был около залы, [где пребывает патриарх]. О добродетельнейший, проводи меня в южную галерею, чтобы я увидел это стихотворение и поклонился ему. Мне тоже хочется прочесть его и тем устранить причину моего следующего рождения и быть рожденным уже в Земле Будды”. Отрок проводил меня в южную галерею, где я поклонился этому сочинению, но я не знал иероглифов[38] и попросил одного человека прочесть мне его. Как только я услышал стихотворение, я осознал великую идею, и тоже сочинил стихотворение, и попросил человека, знающего каллиграфию, написать его на западной части [стены южной галереи], чтобы я мог [тем самым] воплотить свое изначальное сердце. Коли изначальное сердце не познано, изучение закона-дхармы лишено пользы; а познаное сердце и постигнутая природа [будды] и есть озаренность великой идеей.

В гатхе моей говорилось:

“Просветленность [сердца] изначально лишена древа,

Она, как светлое зеркало, не является опорой.

Природа Будды неизменно светла и чиста.

И где же в ней место для пыли [мирской]?”

И также еще стихотворение, где говорилось:

“Сердце наше и есть древо Бодхи,

А тело — подставка светлого зеркала.

Светлое зеркало изначально чисто.

И где же может оно загрязниться пылью [мирской]?”

Все ученики, пребывавшие в монастыре, увидев это стихотворение, были изумлены, я же вернулся в помещение для очистки риса”. Пятый патриарх мгновенно понял, что дух Хой-нэна добродетелен и осознал великую идею. Но, опасаясь, что другие [тоже] поняли это, пятый патриарх сказал всем: “Это еще не достижение [истины]”.

9. Ночью, в третью стражу, пятый патриарх призвал меня, [Хой-нэна], к себе в залу и прочел мне из “Алмазной сутры”[39]. Как только я услышал слова [ее], я еще больше просветлел и этой ночью постиг закон-дхарму. Никто другой не знал ничего об этом. Затем он передал мне свое учение о внезапном просветлении и одеяние свое, говоря: “Вот ты и стал шестым патриархом. Платье это как знак веры передавай из поколения в поколение; учение же передавай от сердца к сердцу, делай так, чтобы люди сами достигли просветления”. Пятый патриарх сказал: “Хой-нэн, с древних времен, после передачи учения, дыхание [того, кто принял его], словно бы висит на шелковинке. Если ты будешь жить здесь, кто-нибудь погубит тебя. Тебе надо немедленно уходить” <…>

12. “Мне же было предопределено жить здесь”[40] и наставлять чиновников, монахов и мирян [вступивших на истинный путь]. Мое учение было заимствовано от святых прошлых времен, а не было моим собственным знанием. Если кто-нибудь стремится узнать учение мудрецов и святых прошлых времен, пусть каждый очистится духом и слушает меня с предельным вниманием. Освободитесь от собственных заблуждений и вы не будете ни в чем отличаться от святых прошлого. Этому, конечно, были причины во множестве [прошедших] калп”.

Учитель Хой-нэн обратился к собравшимся со словами: “Постигающие добро, просветленность (бодхи) и мудрость (праджня) пребывают в изначальной природе всех людей, а те, чей дух заплутал, не смогут достичь самопросветления. Им необходим наставник большой добродетели и знаний, который укажет им, как узреть изначальную природу.

Постигающие добро, если вы достигнете внезапного просветления, — это и будет означать овладение мудростью.

13. Постигающие добро, наше учение о законе-дхарме полагает в основу сосредоточение и мудрость, хотя на уровне заблудшего духа слова “сосредоточение” и “мудрость” различаются: субстанция и сосредоточения и мудрости — единая, а не двойная. А именно: сосредоточение есть субстанция мудрости, а мудрость есть функция сосредоточения. Иными словами, коли есть мудрость, то это значит: мудрость пребывает в сосредоточении; а коли есть сосредоточение, то это значит, что сосредоточение пребывает в мудрости. Постигающие добро, таков принцип достижения сосредоточения и мудрости. Ученики, овладевающие этой идеей, не должны говорить, что первоначально [существующее] сосредоточение становится мудростью, или что первоначальная мудрость становится сосредоточением, или что сосредоточение и мудрость отличаются друг от друга. Те, кто утверждает, что закон-дхарма имеет два феномена, говорят на словах о добре, а дух их лишен добра, и тогда мудрость и сосредоточение не могут быть достигнуты. Коли слово и дух исполнены добра, внутреннее и внешнее — одного рода явления, тогда мудрость и сосредоточение будут претворены [в деяниях]. Собственную внезапную озаренность претворяйте в деяниях, а не в словесных спорах. Если вы спорите о том, что предшествует, а что наследует, то это значит, что вы впали в заблуждение, в непрерывный поток побед и поражений, в повторное рождение закона-дхармы и вашего “я”, это значит, что вы не вышли из четырех феноменов…

14. Тот, кто практикует озаренность (исин саньмэй), пребывает в ней всегда, ходит он или стоит, лежит или сидит, ибо постоянная истинность [духа] и есть непосредственность (или прямота — чжи). В “Вималакирти-нирдеша-сутре” сказано: “Истинность [духа] и есть обитель дао, …истинность духа и есть обетованная земля — цзинту”[41]. Но не надо устами твердить о прямоте закона-дхармы, когда деяния духа вашего ведет кривая.

Те, кто лишь устами твердят о практике “исин саньмэй”, а не претворяют в деяниях истинность духа, то такие люди не ученики Будды. Только претворение истинности духа, и во всех дхармах отказ от членения на сущее и не-сущее называется претворением “исин саньмэй” — озаренности.

Заблудшие же духом утверждаются в феноменах закона-дхармы, упорствуют в претворении “исин саньмэй”, считают, что неподвижное сидение, непричастность духа к иллюзорному миру и есть претворение “исин саньмэй”. Но если это так, то такие законы-дхармы словно то же, что и бесчувственность, а это создает преграды дао — истинному пути. Истинный же путь должен течь свободно, как же можно препятствовать ему? Если же дух [наш] не пребывает свободно в этом свободно живущем потоке, то это и есть связанность (фу). Коли сидеть неподвижно и есть правильная медитация, то почему же Вималакирти бранил Шарирпутру за то, что он сидел неподвижно в лесу?[42]

Познающие добро, еще вглядимся в таких людей[43], которые учат других сидеть неподвижно и непричастно и созерцать свой дух, свою чистоту, и в этом видят они достижения и достоинства. Заблудшие люди не понимают, что неправильно держаться этого учения и [тем самым] впадают в еще большее заблуждение. Таких людей очень много, и те, кто учит их подобным деяниям, совершают большую ошибку.

15. Познающие добро, чему же подобны сосредоточение и мудрость? Они подобны светильнику и свету. Если есть светильник, то есть и свет, а нет светильника — нет и света. Светильник есть субстанция света, свет же есть функция светильника. Хотя названия у них два, в субстанции нет двойственности. Закон-дхарма сосредоточения и мудрости таков же.

16. Познающие добро, в законе-дхарме нет внезапности и постепенности, но среди людей есть сообразительные и тупые. Заблуждение собственно и есть выражение постепенности, а просветленность — внезапного озарения. Познать свой изначальный дух и значит узреть изначальную природу. Только просветленный понимает, что изначально между ними нет различия, непросветленные же погружены в бесконечный ряд чувственных перерождений (калпа).

17. Познающие добро, наше учение о законе-дхарме, начиная с древности и до наших дней, полагает как важнейшую доктрину — бездумие, внефеноменальную [практику] как субстанцию, отсутствие неподвижности — как основу. Внефеноменальная [практика] есть и пребывание в феноменах и отстраненность от них; бездумие проявляется и в размышлении и в отсутствиии оного, практика отказа от неподвижности и есть изначальная природа человека. Мысли идут без остановки, прежняя мысль сменяется настоящей, становясь будущей, все они связаны между собой и никогда не прерываются. Если же вдруг одна мысль прервется, то значит абсолютное тело (дхармакайя-фашэнь) станет отдельным плотским телом (сэшень). Поэтому когда мысли идут, то и все дхармы не останавливаются. Если же внезапно мысль приостановится, это значит приостановится поток мыслей, и это называется связанностью.

В законах-дхармах поток мыслей не останавливается, это и есть отсутствие связанности, это и означает почитать основой отсутствие опоры.

Познающие добро, отстраненность от всех феноменов, и есть внефеноменальность. Тот, кто может устраниться от феноменов, у того субстанция и изначальная природа исполнены чистоты. Почитание субстанцией отстраненность от феноменов в феноменальном мире и неоскверненность ими и есть бездумие. Если вы в ваших мыслях отстранитесь от феноменального мира, а ваши мысли будут жить лишь в мире законов-дхарм, если все обилие вещей не будет вами осмысляться, то ваши мысли совершенно устранятся от греховности мира. Но в какое-то мгновение мысль прервется, и вы в ином месте обретете жизнь.

Ученики мои, поступайте так, не успокаивайтесь на объективных вещах или субъективности духа. Если же вы будете это делать, то вы будете поступать очень плохо, и в конце концов это введет вас в заблуждение и, что хуже всего, вы и других втянете в эту ошибку. Заблудшие [духом] люди не могут сами узреть истину и клевещут на учение сутр. Это учение устанавливает бездумие как доктрину еще и потому, что люди в своих заблуждениях связаны с осмыслением феноменального мира; еретические взгляды вырастают из таких размышлений; все страсти и вздорные мысли исходят из этого и порождены этим. Вот почему в этом учении установлено бездумие как основная доктрина.

Нередко люди отделяют себя от своих взглядов, не связывают себя размышлениями. Если не думать, то и не будет возможности для существования мыслей. “Нет” означает “нет чего?”. “Нет” — это отделение от двойственности феноменов, порожденной непосредственным восприятием. “Осмыслять” — значит осмыслять истиность, подобную изначальной природе [татхата и есть субстанция размышления, а размышление есть функция татхаты. Если вы даете расцвести мыслям в вашей природе, тогда, хотя вы видите, слышите, ощущаете и знаете, вы не пребываете в мире множественности и совершенно свободны.

В “Вималакирти-нирдеша-сутре” сказано: “На внешнем уровне надо быть добродетельным и хорошо различать все феномены и дхармы-законы; на внутренным уровне надо стойко придерживаться первопринципа [татхаты] и не сдвигаться [с него]”[44].

18. Познающие добро, в нашем учении о законе-дхарме, сидячая медитация (цзочань) изначально не связана с духом и не связана с чистотой, и в учении не говорится о неподвижности.

Если говорить о созерцании духа, то дух наш изначально полон иллюзий, и эти иллюзии очень фантастичны, в них ничего нет для созерцания. Если говорить о “созерцании чистоты”, то человеческая природа изначально чиста, но, поскольку размышление иллюзорно, оно опутывает, затуманивает подлинную реальность (татхату), поэтому отстраненность от иллюзорного размышления и есть чистота изначальной природы. Если же вы направляете деяния своего духа на созерцание чистоты без реализации чистоты собственной природы, то возникает ложная чистота. У лжи не существует [определенного] места. Так познается, что созерцание — всего лишь иллюзия. Чистота не имеет форм, но некоторые хотят определить ее форму и считают, что она и есть цель чаньской практики. Люди, которые придерживаются таких взглядов, отдаляются от собственной природы и тем самым будут отдалены от чистоты. Что же касается неподвижности, непричастности, то [способность] не видеть, что все люди проходят через страдания, — это и есть неподвижность изначальной природы. Заблудшие люди держат неподвижным свое тело, но как только открывают рот, то говорят о правдивости или лживости других людей и таким образом отступают от течения истинного пути. Разговоры о “созерцании духа”, о “созерцании чистоты” и есть причина преград для дао — истинного пути.

19. Нынче я буду наставлять вас в том, что в нашем учении о законе-дхарме называется цзочань — сидячая медитация. В нашем учении о дхарме-законе цзо означает отстраненность от всего: на внешнем уровне — непричастность размышления к феноменальному миру; на внутреннем уровне — чань изначальной природы. Что же называют чаньдин — самадхи — это состояние озаренности. На внешнем уровне отстраненность от феноменов — это чань; на внутреннем уровне невозмутимость называется дин. На внешнем уровне, если и есть феномены, то внутренняя природа не смешана с ними, чистота вашей изначальной природы и есть дин. Причина этого только в чувственном восприятии, оно-то и есть хаос (отстраненность от феноменов, несмешанность с ними и есть дин). Внешняя отстраненность от феноменов и есть чань, внутренняя несмешанность с ними и есть дин. На внешнем уровне — чань, на внутреннем — дин. Вот почему называют это чаньдин. В “Вималакирти-нирдеша-сутре” сказано: “Сейчас же, внезапно, вы снова обретете изначальный дух[45], в “Обетах бодхисаттвы” сказано: “Изначально ваша природа абсолютно чиста”. Познающие добро, узрев свою природу, вы самоочиститесь, самоусовершенствуетесь и самосоздадитесь. Ваша изначальная природа и есть дхармакайя — (фашэнь) — абсолютное тело, ваши деяния и есть деяния Будды, ваше самосовершенствование и есть путь Будды <…>

24. Если ныне осознано вашим сердцем, как обратиться к трем сокровищам в самом себе, то я поведую вам, познающие добро, о законе-дхарме согласно “Махапраджняпарамите”. Хотя, о познающие добро, вы и читали ее, но не поняли смысла, я объясню вам его, внемлите. “Махапраджняпарамита” явлена санскритским словом [она пришла к нам] из Западной страны[46]. На языке Тан это значит: “Великой мудростью достичь другого берега”. Этот закон-дхарму необходимо претворять на практике — лишь на словах это делать нельзя, ибо это подобно иллюзиям и перерождениям. Тот, кто совершает деяние, телом (дхармакайя) достигает Будды. Что же называют “Маха”? Маха это собственно величие. Мера духа нашего широка и велика, подобна пустоте, но не надо сидеть, сосредоточив дух на пустоте, — тогда вы погрузитесь полностью в безразличную пустоту. Пустота (шуньята) включает Солнце, Луну, звезды и планеты, великую Землю, горы и воды, все травы и деревья, злых и добрых людей, злые и добрые дхармы-законы, Небо — дворец, Землю — Ад. Абсолютно все пребывает в пустоте. Изначальная природа всех людей тоже пуста.

25. Ваша изначальная природа, которая может охватить десять тысяч дхарм-законов, и есть великая. Десять тысяч дхарм-законов и есть наша природа. Хотя мы и различаем людей и не-людей[47], доброе и злое в них, добрые и злые дхармы-законы, все они совершенно не различаются, и не надо загрязнять их, ибо они подобны пустоте-чистоте, поэтому и называют ее великой. Это и есть претворение величия. Заблудшие люди на словах якобы творят деяния мудрого духа. Есть еще люди, тоже заблудшие, с пустым сердцем, без единой мысли и называют себя великими[48]. Это тоже неверно. Широту и величие нашего духа нельзя выразить малыми делами, не стоит говорить словами о пустоте, не претворяя ее деяниями, [кто так поступает], таких не могу назвать своими учениками.

26. Что же называется “божо”? Божо [праджня] и есть истинное знание. Воистину так, поток мыслей, лишенный глупости, постоянно претворяет истинную мудрость, и это и есть деяния праджня-божо. Одна глупая мысль есть разрушение праджня-мудрости, одна мудрая мысль — есть рождение мудрости. Бывает, что духом своим оставаясь глупцами, словами говорят: “Я претворяю мудрость”, — только лишенная формы и феномена мудрость и есть настоящая.

Что же называют “поломи”? Эти санскритские слова из Западной страны означают “достичь другого берега”, когда смысл этого схвачен, то вы избавляетесь от рождения и разрушения, когда же пребываете в феноменальном мире — жизнь и разрушение возвращаются, подобно волнам в водном потоке, это и есть этот берег. Уход из бытийного мира, уход из рождения и разрушения подобен ровной глади водного потока; это и называется “поломи”, то есть “достичь другого берега”.

Заблудший человек твердит лишь устами, истинно знающий творит духом. Коли есть иллюзорность, когда вы думаете об этом, то эта иллюзорность вовсе не истинное существование.

Размышление, подобное деяниям, и называется истинным существованием. Озаренность таким законом-дхармой и есть озаренность дхармой-праджня, и есть претворение в деяниях праджня. Но не практикуй это как нечто обычное, каждую мысль претворяй в деяниях, тогда дхармакайя превратится в Будду.

Познающие добро, собственно все ваши страсти исполнены просветленности[49], если ваши прошлые мысли полны заблуждений, — вы еще обычный смертный, но ваши будущие мысли, исполненные озарения, сделают вас Буддой.

Познающие добро, “Махапраджняпарамита” одно из наиболее почитаемых, наиболее возвышенных произведений, оно не пребывает ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Словно три бытия Будды — прошлое, настоящее и будущее, она великой премудростью переводит на тот берег, она разрушает все пять злых чувств и греховных деяний.

И если вы будете почитать это одно из самых возвышенных, самых почитаемых произведений и претворять совершенную дхарму в деяниях своих, то вы непременно станете Буддой. Не-пребывание в прошлом, настоящем или будущем собственно и есть достижение самадхи-праджня; [добиваться] незагрязненности всеми дхармами и во всех трех мирах Будд прошлого, настоящего и будущего, преодоления трех зол — значит принять обет самадхи-праджня.

27. Познающие добро, наше учение о дхарме исходит из существования восьмидесяти четырех тысяч [видов] праджня. Почему это так? В мире существует восемьдесят четыре тысячи злых дел. Если же нет этих злых дел, значит, существует праджня, неотстраненная от своей изначальной природы.

Озаренный такой дхармой и есть неразмышляющий, нечувствующий, несозидающий. Непогруженность в иллюзии и есть ваша истинная природа. Освещайте вашей мудростью-праджня все дхармы, не отбирая, не выделяя, тогда вы узрите свою изначальную природу и встанете на путь Будды.

28. Познающие добро, если вы стремитесь в самый глубокий мир дхарм, достичь состояния самадхи-праджня, вы должны непосредственно претворять праджня-парамиту в деяниях. Если только возьмете в руки “Цзинь-гань праджня парамиту” [“Сутру об алмазной праджня-парамите”], книгу в один цзюань, тогда вы узрите изначальную природу и достигнете состояния самадхи-праджня. Известно, что есть люди, обладающие безграничной добродетелью и заслугами. В этой сутре есть особенно значительные отрывки, которые невозможно пересказать. Эта самая возвышенная и совершенная дхарма может быть рассказана только людям, [достигшим] корней великой мудрости. У людей малого корня и малого знания, когда они услышат о такой дхарме, не возникнет веры. Почему же это так? Уподобим это великому дракону, посылающему на землю великий ливень, тогда под покровом дождя исчезнут города, поселки и деревни, подобно траве и листьям. Но если такой ливень попадет в океан, его воды не убавятся и не прибавятся. И если человек махаянской веры услышит слова из “Алмазной сутры”, дух его откроется для просветленности и понимания. Поэтому познавший изначальную природу уже тем самым обладает знанием праджня и сам применяет свет мудрости, не прибегая к письменным знакам[50]. Подобно тому как дождь не приходит с неба, но изначально царь-дракон берет эту воду в морях и реках и посылает эту воду всему живому, всем травам и деревьям, всему одушевленному и неодушевленному миру, наполняя всех их влагой, и все потоки сливаются вместе в великое море, и вся собравшаяся вода объединяется в единой субстанции, так и изначальная природа всего живущего и мудрость-праджня подобны этому.

29. Человека слабого корня, услышавшего об учении о внезапном просветлении (дуньцзяо), уподоблю слабой природе корней у травянистых растений, они сразу гнутся под ливнем и даже гибнут, ибо не могут его выдержать. Слабого корня человек именно таков. Но и человек, познавший праджню, человек великого знания совершенно не отличается [от слабого], если он, услыхав о дхарме, останется неозаренным. Преграды из злых чувств, глубоко укоренившиеся злые деяния уподоблю сильному туману, окутавшему солнце, и если не будет дыхания ветра, солнце невозможно увидеть. Мудрость-праджня не делится на большое и малое, ибо все живущие, даже обладающие заблудшим духом, лишь внешне стремящиеся достичь Будды, придут к озаренности своей изначальной природы.

Ибо и слабого корня человек, услышав об учении о внезапном просветлении, не ограничится лишь внешним претворением, а дух его заставит изначальную природу присоединиться к истинному воззрению. Злое и греховное во всем живущем тоже в свой срок станет озаренным. Уподоблю это всем потокам, сливающимся в великое море; малые и большие потоки соединяются, образуя единую субстанцию. Это и значит собственно узреть изначальную природу. Внутреннее и внешнее не останавливается, а свободно приходит и уходит. Если дух ваш претворяет такие деяния, то от праджня-парамиты он совершенно не отличается <…>

31. Познающие добро, когда я пребывал у патриарха Хун-жэня, я однажды услышал слово о великой озаренности и внезапно узрел изначальную природу истинной реальности — татхата. И это учение о законе-дхарме передаю вам, будущему поколению, чтобы ныне вы, учащиеся, достигли просветленности-бодхи и внезапной озаренности, чтобы каждый узрел дух свой (гуань-синь)[51]. Можно изгнать мысли, держащиеся [за этот бренный мир] и уничтожить преграды. Ежели вы сами не сможете достичь озаренности, то обязательно отыщите себе добродетельного и просвещенного наставника, который поведет вас к тому, чтобы узреть изначальную природу. Что же называют великой добродетелью и просвещенностью? Понимание самой высокой и совершенной дхармы и есть прямой истинный путь и есть великая добродетель и просвещенность. Это и есть великая изначальная причина, по которой речи наставника заставят вас узреть Будду.

Все существующие добродетельные дхармы поэтому могут быть обнаружены людьми великой добродетели и просвещенности. Поэтому все — будды трех миров и сутры двенадцати разделов — хотя изначально пребывает в природе людей, но если [они] не могут постичь собственную природу, то необходимо наставление добродетельного и просвещенного, чтобы узреть изначальную природу. А коли вы сами озарены, то не стоит прибегать к добродетели и просвещенности со стороны. Если же вы обращаетесь к внешней добродетели и просвещенности, надеясь только так достичь освобождения, то оно не будет достигнуто. Ибо только познание собственного духа, внутренняя добродетель и знание приведут вас к освобождению.

Если же ваш дух заблуждается в еретических взглядах, иллюзорные мысли одолевают, то внешняя добродетель и знания, которые вы восприняли [извне], не дадут вам достичь озаренности. Только слияние с праджня может разрушить иллюзорные мысли. Если же вы обладаете собственными истинными познаниями и добродетелью — то внезапная озаренность и будет познанием Будды.

Ваша изначальная природа и дух, то есть почва ваша, освещены мудростью, внутреннее и внешнее ясно различимы, это значит, вы сами познаете изначальный дух. А коли познан изначальный дух, то это и есть освобождение, а достижение освобождения и есть праджня-самадхи. А озаренность праджня-самадхи и есть бездумие. Что называют бездумием — унянь? Овладевший законом-дхармой бездумия узрел все существующие дхармы, но не причастен ко всем этим дхармам, и хотя повсеместно пребывают дхармы, он не причастен к ним нигде, постоянная чистота его изначальной природы и заставляет шесть разбойников[52] выходить наружу через “шесть ворот”[53]. Даже если вы проходите через шесть грехов[54], вы не должны отстраняться и не должны загрязняться, а произвольно приходить и уходить, это, собственно, и есть самадхи-праджня.

Ваше пребывание в состоянии освобождения и есть претворение [в жизнь] бездумия. Но отсутствие мыслей о сотне вещей лишь постоянно разрушает мысли, а это и есть связанность дхарм, и это называется односторонним взглядом. Озаренный же законом-дхармой бездумия абсолютно связан с десятью тысячами дхарм, озаренный дхармой бездумия видит мир всех будд, озаренный дхармой бездумия достигает своего места в стране Будды.

32. Познающие добро, когда же вы в будущем достигнете дхармы озаренности, то постоянно будете видеть, что дхармакайя пребывает повсюду.

Познающие добро, придерживайтесь моего учения о внезапном просветлении, вглядывайтесь в него и претворяйте его, сосредоточивайтесь на нем, распространяйте его и сохраняйте. Ибо это равносильно служению Будде, если вы всю жизнь будете распространять и сохранять его, то вы не совершите отступлений, а подниметесь в высокий ранг святых. Однако необходимо передать [его дальше]. Но закон-дхарма может быть унаследован из прошлого в молчании, и когда великая клятва будет принята, тогда не будет нигде отступлений от просветления-бодхи, тогда его можно будет передать дальше. Если же вы встретите людей, чье понимание не достигло вашего уровня и решение еще не принято, никогда безрассудно не проповедуйте мое учение им. Если же вы будете поступать так, вы причините им вред, и это не будет иметь никакой пользы. Если же вам случится встретить людей, которые не понимают его и презирают это учение, этим они на сотню калп, в десять тысяч калп и тысячах перерождений, прервут семена Будды в своей природе.

33. Учитель сказал: “Познающие добро, послушайте, я вам прочту внефеноменальный псалом, если вы впадете в блуд, то он разрушит ваши грехи, поэтому он и называется “Псалом разрушения грехов”.

В псалме говорится:

“Глупый человек стремится к осуществлению счастья, а не претворяет истинный путь.

И считает, что осуществление счастья и есть истинный путь.

Наставляют в безграничном самосовершенствовании,

раздают милостыню, совершают жертвоприношения и счастливы без границ,

а в сердце своем изначально создают три кармы.

В прошлом, стремясь уничтожить грех, претворяли мирские деяния;

в будущем же просто не будут творить греховного.

Если же вы поняли, как сердце избавить от греха,

то значит, в вашей изначальной природе есть истинное раскаяние.

 Если же вы озарены махаянским истинным раскаянием,

 то значит, вы избавлены от ереси в деяниях и действительно не творите греховного.

 Если ученики смогут сами узреть это —

это значит, что они люди единого принципа с озаренными.

 Учитель, наставляющий вас, передающий вам это учение о внезапном просветлении,

 и желающие изучить его — люди единой субстанции.

 Если же вы стремитесь постичь изначальное тело [Будды],

 то три злодеяния и злые дела уже смыты в вашем духе.

 Претворяйте в деяниях истинный путь, но не отстраняйтесь сердцем.

 Если вы потеряете ваше время на тщету, то и вся ваша жизнь быстро будет потеряна.

 Если же вы сосредоточитесь на махаянском учении о просветлении,

 соедините ваши ладони в преданности и искренности,

 то прямо устремитесь к достижению этого”.

Услышав слова учителя о законе-дхарме, все собравшиеся, и наместник округа по имени Вэй Цюй, и правительственные чиновники, и все буддийские монахи и миряне выразили свое восхищение: “Мы такого не слышали ранее!”

34. Тогда наместник округа, отвесив поклон, сказал: “Слова Хой-нэна о законе-дхарме воистину прекрасны, однако у одного послушника есть небольшие сомнения, и он хотел бы спросить вас об этом и надеется, что ваше великое сострадание поможет ему разрешить их”.

Учитель сказал: “Коли есть сомнения — выскажи их, не надо твердить их про себя”.

Тогда наместник округа по имени Вэй Цюй спросил: “Составляет ли сущность вашего учения о дхарме учение о дхарме первого патриарха, индийца Бодхидхармы?”.

Учитель ответил: “Воистину так”. [Тогда] наместник округа сказал: “Я слышал, что, когда Бодхидхарма обратил в свою веру императора У династии Лян, император спросил Бодхидхарму: “Я посвящаю всю свою жизнь строительству новых монастырей, раздаче милостыни и соблюдению обрядов. Увеличу ли я этим свою добродетель или нет?” И тогда Бодхидхарма ответил: “Это не добродетель”. Император был очень разочарован и отправил Бодхидхарму за пределы своего царства. Я не понимаю этой притчи и прошу вас разъяснить мне ее”.

Шестой патриарх ответил: “Воистину он не приумножил свои добродетели. Не сомневайся в словах Бодхидхармы. Император вступил на ложный путь, он не знал истинного закона-дхармы”[55].

Наместник города спросил: “Почему же он не приумножил свои заслуги?” Учитель сказал: “Строительство храмов, подаяния и соблюдение обрядов — лишь внешние деяния в сравнении с истинным благом. Нельзя уподоблять заслуги добродетели. Добродетель пребывает в сфере дхармакайя, а не в сфере “счастливых полей”. Лишь в изначальной природе дхармы пребывает добродетель. Всмотритесь в свою изначальную природу и вы узрите, что она и есть добродетель, и непосредственность и прямота духа вашего есть добродетель.

Во внутренней сфере узрите природу Будды, а во внешней лишь практическое служение. Если вы даете свет всем людям, но не избавляете их от главного, то вы и сами будете без заслуг. Коли ваша изначальная природа — ложная, то и ваща дхарма не имеет заслуг.

Если же в возвышенных мыслях есть и совершенная практика и непосредственная прямота сердца, то тогда заслуги не должны себя проявлять, и практика тоже будет полной добродетели. Ваша практика на уровне деяний есть гун — заслуги, ваша практика на уровне сердца есть дэ — добродетель. Заслуги тоже порождены сердцем, но добродетель и заслуги отличаются друг от друга. Это император У не понял этот принцип, а не патриарх был не прав” <…>

36. Учитель сказал: “Познающие добро, если вы стремитесь воплотить это в деяниях, то правильным будет поступать так, словно вы миряне, а не действовать в монастыре. Если же вы будете пребывать в монастыре, то это не будет деянием, вы уподобитесь людям, творящим зло в Западной стране, но если вы будете как миряне, будете претворять [учение] в делах, то станете подобны людям, творящим благо на Востоке. Только я говорю вам: претворяйте чистоту в самих себе, это и есть Западная страна”.

Наместник округа спросил: “Учитель, как же нам вести себя подобно мирянам? Наставьте нас, пожалуйста, в этом”.

Учитель сказал: “Познающие добро, я написал внефеноменальный псалом для вас, монахи, и для вас — миряне. Если вы все прочтете его и будете действовать в соответствии с ним, то вы тогда достигнете того же состояния, в каком пребываю я”.

Этот псалом гласит:

“Познавшие сердце подобны солнцу и месту пребывания пустоты[56].

Следуя этому учению о внезапном просветлении,

 Проникни в мир и разрушь ложные учения.

 Хотя в самом учении нет внезапности и постепенности,

 В заблуждениях и просветленности есть быстрота и медленность.

 Стремясь овладеть учением о внезапном просветлении,

 Низкие люди не могут понять его целостности.

 Хотя толкования бывают десяти тысяч видов,

 Но их недостаточно для выражения единого [принципа [татхаты].

 Внутри темного дома страстей

Солнце мудрости должно все время светить.

 Ошибочные мысли возникают из-за страстей.

 Когда правильные мысли приходят — страсти разрушаются.

 Не делите явления на ошибочные и правильные,

 И вы с вашей чистотой достигнете Нирваны.

 Хотя просветленность изначально чиста,

 Деяния духа, который отмечен ею, тоже полны ошибок,

 Чистая природа существует в мире заблуждений.

 И с правильными мыслями вновь воздвигаются три препятствия[57].

Если же люди в мире практикуют истинный путь,

 нет ничего, что им могло бы помешать.

 Если они творят светлое и видят вину всего внутри себя,

 Тогда они будут сообразны с истинным путем.

 Если вы отошли от него,

То ищите его повсюду.

 Искать вы его можете,

 Но вы не сможете обнаружить его.

 И в конце концов

Вы действительно будете разочарованы.

 Если вы достигли пути,

 Действуйте правильно — это и есть путь.

 Если же вы не обладаете правильным сердцем

И блуждаете в темноте,

 То вы не увидите пути.

 Если вы являетесь человеком, который правильно практикует путь,

 Тогда не смотрите на низшие миры, а то вы увидите лишь неправильных людей в мире.

Будучи сами не правы, вы будете сами греховными, а неправость других не имеет к вам отношения.

 Только уничтожение неправоты в вашем собственном духе надвинется на страсти и разрушит их.

 Если же вы хотите наставлять низких людей,

вы должны обладать соответствующими средствами для достижения цели.

 Не погружайте их в свои сомнения, тогда просветленность появится у них.

Дхарма-закон является отправным началом в мире.

Бытие в мире это и есть трансценденция.

Если не видеть трансцендентальность мира и вовне, отбрасывается тем самым и нынешний мир.

Если же воспринимать вместе правильное и ложное, тогда природа просветленности возродится.

Вот это и есть учение о внезапном просветлении.

Другое название для него — Махаяна.

Разрушив заблуждения и пройдя сквозь калпа, внезапно достигнете просветленности”.

37. Учитель сказал: “Познающие добро, если вы, прочтя это стихотворение, будете действовать сообразно с ним, тогда вы уже прошли сотню ли, вы уже пребываете в моем настоящем. Если же вы не будете практиковать этого, даже если мы находимся лицом к лицу, вы уже удалились от меня на сто ли. Каждый их вас сам должен претворить это. Закон-дхарма не будет ждать вас. Давайте же разойдемся по миру; я вернусь в монастырь Цаоци. Если у кого-нибудь из вас есть большие сомнения, идемте в те горы и я разрешу ваши сомнения и покажу, что страна Будды прекрасна”.

Все чиновники, монахи и миряне, которые сидели вместе, низко поклонились Учителю, и не было ни одного, который бы не воскликнул: “Прекрасно, превосходно! Все мы словно были вещами, нерожденными до сего дня. Кто мог ожидать, что у Линнани будет такая судьба, словно сам Будда родился там!” Потом собравшиеся разошлись <…>

43. В это же время монах по имени Чжи-чан, пришедший в горы Цаоци, поклонившись Хой-нэну, спросил его о значении закона-дхармы четырех колесниц. Чжи-чан сказал Хой-нэну: “Будда говорил о трех колесницах, а вы говорите о самой совершенной колеснице”. Я не понимаю этого и прошу вас наставить меня”.

Учитель Хой-нэн сказал: “Всматривайся в свою собственную изначальную природу и дух, не связывай себя с другими формами. Если отправляться от этого, то не существует четырех колесниц, но существуют в самом человеческом сердце четверо ворот, поэтому и закон-дхарма имеет четыре колесницы. Зрение, слух, память — это и есть малая колесница. Пробуждение дхармы и понимание ее принципа, это и есть средняя колесница. Деяние согласно закону-дхарме и есть великая колесница. Прохождение сквозь десятки тысяч вещей, полная растворенность в десяти тысячах деяний, неотделенность от десяти тысяч вещей, но отстраненность от качеств вещей, и во всех деяниях отсутствие цели — это и есть совершенная колесница. “Колесница” — значит деяние, и в этом нет ничего, что бы нуждалось в обсуждении, но есть нечто, что ты должен воплощать в деяниях. Так не спрашивай меня более”.

44. Был там еще один монах по имени Шэнь-хой, родом из Наньяна[58]. Он пришел на гору Цаоци, совершил поклонение и спросил: “Учитель, когда вы сидите в состоянии медитации, вы видите или нет?”

Учитель поднялся и ударил Шэнь-хоя три раза и тогда спросил: “Шэнь-хой, когда я ударял тебя, было больно или нет?” Шэнь-хой ответил: “Это больно и в то же время нет”. Шестой патриарх ответил: “Я вижу и в то же время нет”. Тогда Шэнь-хой опять спросил Учителя: “Почему же вы видите и не видите?” Учитель ответил: “Мое видение заключается в том, что я вижу свои ошибки, вот что я называю видеть. Мое невидение заключается в том, что я не вижу зла в других людях мира. Вот почему я говорю, что не вижу. А что значит твое “больно и вместе с тем не больно”?” Шэнь-хой ответил: “Если было не больно, это значит, я был такой же, как неодушевленные деревья и камни, а если было больно, значит, я был таким же, как и все люди, и негодование поднималось во мне”.

Учитель сказал: “Это видение и невидение, о которых я говорю, и есть двойственность; больно и не больно, это рождение и разрушение. Ты еще не узрел своей собственной природы, как же отважился ты прийти и спрашивать меня?” Шэнь-хой поклонился и не сказал ни слова.

Учитель сказал: “Твой дух заблуждается, и ты не можешь увидеть, потому ты и просишь наставника указать тебе путь. Ты должен пробудиться в своем собственном духе и узреть самого себя, и ты должен действовать сообразно с законом-дхармой. Поскольку твое “я” заблуждается, ты и не можешь узреть собственный дух и пришел спрашивать меня, вижу ли я. Даже если я вижу самого себя, это не имеет отношения к твоим заблуждениям; если же ты не узришь самого себя, это не может иметь отношения к моим заблуждениям. Почему же ты не действуешь сообразно с самим собой, а спрашиваешь меня, вижу ли я?” Шэнь-хой поклонился низко и стал учеником [Хой-нэна]. Он не покинул горы Цаоци и постоянно сопровождал Учителя <…>

46. Противопоставлений в естественных феноменах и во внешнем окружении всего пять: небо и земля, солнце и луна, тьма и свет, инь и ян, вода и огонь. Существует двенадцать противопоставлений в названиях и в свойствах вещей: действенность и материальность, недейственность и нематериальность, со свойствами и без свойств, с течением жизни и смерти и без этого течения, заполненность и пустотность, подвижность и неподвижность, чистота и загрязненность, невежество и просвещенность, монах и мирянин, старый и молодой, большой и малый, длинный и короткий, высокий и низкий. В деяниях, которые осуществляет наша природа, существует девятнадцать противоречий: неправильное — правильное, мудрость и глупость, невежество и знание, хаотичность и состояние самадхи, следование заповедям и не следование им, прямой и изогнутый, реальный и нереальный, правдивый и ложный, страстный и просветленный, сострадание и деяние зла, веселый и мрачный, дающий и берущий, поступательный и регрессивный, бытие и разрушение, постоянное и непостоянное, дхармакайя и физическое тело, нирманакайя и самбхогакайя, субстанция и функция, природа и свойства, одушевленное и неодушевленное.

В названии и свойствах вещей существует двенадцать противопоставлений, во внешнем мире — пять противоположностей естественных феноменов, [а в функциях вашей природы рождается девятнадцать противопоставлений], что составляет всего тридцать шесть противопоставлений. Если вы можете следовать закону всех тридцати шести противоречий, это значит связанность со всеми сутрами и что в жизни и внутри себя вы отстранились от двойственности мира. Почему же говорится о действиях вашей изначальной природы? Да потому, что когда вы говорите другим об этих тридцати шести противопоставлениях, то это деяние внешнее, тогда как внутри формы надо отделиться от формы и внутреннюю пустоту надо лишить пустотности. Если вы будете держаться пустотности, вы будете только пребывать в невежестве. Если же вы будете держаться формы, вы только будете пребывать в ваших ошибочных взглядах, порочить закон-дхарму и очень быстро скажете, что никто не должен применять письменные знаки, тогда люди перестанут говорить, потому что речь сама по себе и есть письменные знаки. Даже если вы объясните пустоту с позиции своей собственной изначальной природы, и это уже станет языком. Если же естественная природа не есть пустота, то значит вы пребываете в заблуждении и обманываете себя, и сами становитесь подобными языку. Тьма не есть тьма сама по себе — поскольку есть свет, есть и тьма. Тьма не становится тьмой сама по себе, а это свет изменяется и становится тьмой, тьмой свет поддерживается, выявляется. Они изначально отстоят один от другого. Тридцать шесть противопоставлений подобны этому.

47. Учитель сказал: “Вы, мои десять учеников, когда потом вы будете передавать учение о дхарме, возьмите в руки мое учение, которое пребывает в одном цзюане “Книги поучений”, и тогда вы не утратите это учение. Тот же, кто не прочтет “Книги поучений”, не узнает сути моего учения. Как и я сейчас наставляю вас, возьмите ее и передавайте другим поколениям. И если другие смогут узнать “Книгу поучений”, это будет то же, как если бы я сам наставлял их.

Эти десять монахов восприняли учение, сделали копии “Книги поучений”, тем сохранили учение и передавали среди следующих поколений. Те же, кто овладел [этим учением], непременно узрели природу [Будды].

48. Учитель оставил мир в третий день восьмой луны, во второй год Сянь-тянь (28 августа, 713 года)[59]. В восьмой день седьмой луны он призвал учеников своих и попрощался с ними. В первый год Сянь-тянь Учитель повелел построить пагоду в храме Гао-янь в Синь-чжоу[60] — и сейчас, в седьмой месяц второго года Сянь-тянь, он попрощался с миром.

Учитель сказал: “Подойдите все поближе. В восьмой месяц я должен оставить этот мир. Если у вас есть какие-нибудь сомнения, спрашивайте меня быстрее, и я разрешу их. Я должен разбить ваши заблуждения до конца и сделать возможным для вас достижение покоя и радости (т.е. нирваны). После того как я уйду, никто больше не должен наставлять вас.

Фа-хай и другие монахи дослушали его и стали утирать слезы. Только Шэнь-хой не был потрясен и не плакал. Шестой патриарх сказал: “Шэнь-хой, ты еще молодой монах, как же ты мог достичь такого состояния, при котором плохое и хорошее — едины, и ты не выражаешь ни радости, ни печали? Другие же еще не поняли этого, что же вы делали в этом храме в течение семи лет? Вы плакали сейчас, но кто же из вас действительно тревожится, что я не знаю места, в которое я направляюсь? Если бы я не знал, куда я направляюсь, тогда бы я не оставил вас. Вы плачете, потому что не знаете, куда я иду. Если бы вы знали, куда я иду, вы бы не стали плакать. Изначальная природа не знает рождения и смерти, не знает прихода и ухода. Садитесь все, и я прочту вам гатху. В этой гатхе и истина, и ложь, и движение, и покой. Если вы прочтете ее и поймете ее смысл, вы станете такими же, как и я. А если вы будете претворять это в деяниях, вы не утратите смысла [учения]”. Монахи собрались, поклонились [Учителю] и молили его: “Учитель, оставь нам эту гатху, мы будем читать ее и распространять среди заблудших духом”.

Гатха гласила:

“Нигде нет никакой истины,

 Не надо пытаться увидеть истину где-либо.

 Если ты воскликнешь: это истина,

 Значит, то, что ты видишь, не есть истина.

 Если же ты сам достиг истины,

 Отделился от ошибок, то твой дух и есть истина

Если же твой дух не отделился от ошибок,

 То это не истина.

 Где же она пребывает?

 Одушевленные вещи могут двигаться,

 Неодушевленные вещи — без движения.

 Если ты овладел практикой недеяния

И ощутил себя единым с нечувственным, внедеятельным,

 Значит, ты постиг истинное деяние.

 Это значит, недеяние определяет подвижность.

 Неподвижность есть не более

Чем неподвижность сама по себе.

 Неодушевленные вещи не связаны с семенами Будды.

 Способность различать все формы [различных дхарм]

 Заключена в первопринципе [татхаты] неподвижности[61],

Если вы достигли такого видения,

 Это и будет функцией истинной реальности.

 Скажите мне, мои ученики,

 На что тратят все усилия?

 Не надо, по учению Махаяны,

 Связывать себя со знанием жизни и смерти.

 Когда в будущем вы встретите вдруг подлинную личность,

 Вы назначьте встречу.

 Тогда и обсудите слова Будды.

 Если же она в действительности не такая личность,

 То вы веселитесь и наставляйте ее на добро,

 Но ядро учения никогда не обсуждайте.

 Споры разрушают Путь.

 Если же связать себя с ошибками или достоинствами учения,

 Ваша природа включается в цикл рождений и смертей”.

49. Как только монахи услышали гатху, они поняли наставления Учителя. Они не прибегали к защите, и они знали, что нужно действовать в соответствии с дхармой. Все вместе они низко поклонились, зная, что Учитель не должен больше оставаться в этом мире. Главный монах Фа-хай выступил вперед и сказал: “Учитель, после вашей кончины, кто должен принять ваше платье и учение?” Учитель сказал: “Дхармой вы уже владеете, так что об этом можно было не спрашивать. Около двадцати лет прошло, как я убиваю злые дхармы[62] и сформулировал суть своего учения. И тогда те, кто ушел вперед в совершенствовании жизни, определили правое и неправое в буддизме[63], восприняли суть этого учения, это и есть моя истинная дхарма. Платье мое не может быть передано. В случае если вы не утратили доверия ко мне, я должен сейчас прочесть стихи пяти патриархов, сочиненные, когда они передавали свое платье и учение о дхарме. И если вы поймете смысл стихотворения первого патриарха Бодхидхармы, тогда и не будет нужды передавать платье. Слушайте, я прочту их вам.

В стихах говорится:

Стихотворение первого патриарха, святого отца Бодхидхармы:

“Я давно пришел в Китай,

 Чтобы передать учение и уничтожить ереси,

 Цветок открыл пять лепестков[64]

И плоды созрели сами собой”.

Стихотворение второго патриарха, святого отца Хой-кэ

“Согласно изначальной причине существует земля —

Из этой земли семена проросли цветами.

 И если считать, что нет никакой земли,

Откуда же мог вырасти цветок…”[65]

Стихотворение третьего патриарха, святого отца Сэн-цаня:

“Хотя и семена цветов действительно растут из земли

И земля кажется растящей цветы,

Но если цветы не обладают в природе своей ростом,

На земле ничто не сможет произрасти”.

Стихотворение четвертого патриарха, святого отца Дао-синя:

“Семена цветов обладают природой роста.

Из земли, кажется, растут они.

Но если в форме нет причинной гармонии,

Ничто не дает побегов”.

Стихотворение пятого патриарха, святого отца Хун-жэня.

“Живые существа приходят и бросают семена.

И неодушевленные цветы вырастают.

И если есть неодушевленность и нет семян,

То земля-дух ничего не вырастит”.

Стихотворение шестого патриарха, святого отца Хой-нэна:

“Земля-дух воспринимает семена живых существ,

Когда дождь дхармы поливает цветы, он дает им силу.

Когда вы сами достигнете состояния живых семян цветов,

Плоды просветленности созреют сами по себе”.

50. Учитель Хой-нэн сказал: “Прослушайте еще два стихотворения, которые я написал. Это важно, так как исходит из стихов святого Бодхидхармы. Если вы отступите в каком-либо деянии от согласия с этими стихами, вы не узрите своей изначальной природы.

Первое стихотворение гласит:

“Грешные цветы поднялись в моем духе-земле:

Пять лепестков цветка поднялись из стебля,

Вместе они образуют карму невежества,

И ныне мой дух-земля погряз в различных кармах”.

Второе стихотворение гласит:

“Подлинные цветы в моем духе-земле:

Пять лепестков цветка на стебле.

Вместе они претворяют мудрость праджня.

И в будущем я достигну просветленности Будды”.

После того как шестой патриарх кончил читать эти стихи, всех собравшихся он попросил удалиться. Его ученики ушли и думали о том, что их Учитель недолго пробудет в этом мире.

52. И Фа-хай сказал еще: “Учитель, вы уходите сейчас. Какую дхарму вы оставляете, и как сделать возможным, чтобы и другие смогли узреть Будду?”.

Шестой патриарх ответил: “Внемлите. Только те, кто познал чувственные вещи, уйдет от заблудших людей последующих поколений, сможет узреть Будду. Если же не познаны чувственные вещи, то даже если они будут думать о Будде, они не смогут увидеть его в течение десяти тысяч калпа. Я велю вам отныне узреть в своей собственной природе все живое и узреть Будду в своем собственном духе. Еще я оставляю вам стихотворение, называющееся: “Узрите истинного Будду и достигнете совершенства”. Если вы заблуждаетесь, вы не узрите Будду. Если же вы достигли просветления — вы узрите его. Слушай, Фа-хай, передай учение последующим поколениям и не позволяй разрушать его.

Шестой патриарх сказал: “Слушайте, и я поведаю вам. Если люди будущих поколений захотят узреть Будду, они должны знать только, что дух Будды пребывает внутри живых существ, и они смогут познать Будду. Поскольку дух Будды пронизывает все живое, отстраненность от живых существ не есть дух Будды”.

“Для заблудшего “Будда и есть все живое”,

Для просветленного “все живое и есть Будда”[66].

Для невежды “Будда и есть все живое”,

Для мудрого — “все живое и есть Будда”.

Если дух затуманен — “Будда и есть все живое”.

Если дух прозрел — “все живое и есть Будда”.

Когда же заблудший дух однажды прозреет,

Будда сольется с живым существом.

Если же вдруг мысль станет всеохватывающей,

Тогда все живое станет само по себе Буддой.

В нашем духе существует Будда,

Наш собственный Будда и есть истинный Будда.

Если мы не имеет Будду в духе своем,

Тогда где же мы можем искать Будду?”

53. Учитель сказал: “Ученики мои, прощайте, я оставляю вам гимн под названием “Наш истинный Будда дарует освобождение”. Если заблудшие люди последующих поколений прочтут этот стих, они узрят Будду в собственном духе своем и в собственной природе своей. И этим стихотворением я прощаюсь с вами.

Стих гласит:

“Истинная реальность, чистота природы и есть истинный Будда.

Ложные взгляды и три зла и есть истинный демон.

Для людей ложных взглядов — демон и есть их дом.

Для людей правильных взглядов — Будду можно назвать домом.

Если ложные взгляды внутри нашей природы, то они рождают три зла.

Это значит, что демон-правитель царит в доме.

Если же правильные взгляды, то три зла сами разрушаются.

Демон изменяется и становится Буддой,

И есть только истина и нет лжи.

Нирманакайя, Самбхогакайя и Дхармакайя — это три тела, пребывающие в одном.

Если внутри вашей природы вы узрите самих себя,

То вы и станете Буддой и достигнете просветления.

Отправляясь от Нирманакайя, претворяйте чистоту природы,

И эта чистая природа уже связана с Нирманакайя.

И если ваша природа пребывает в Нирманакайе в деяниях на правильном пути,

В будущем появится совершенная истина без границ.

Греховная природа сама по себе есть причина чистоты.

Отстраненность от греховности не есть чистота.

Если же внутри вашей природы вы отрешитесь от ваших страстей,

То вы сразу же узрите собственную природу, а это и есть истинный Будда.

Если же вы достигнете учения о внезапном просветлении,

Достигнув, вы увидите перед глазами возвышенный мир.

Если же вы стремитесь уловить истину вовне и говорите, что ищете Будду,

Кто знает, где вы найдете эту единственную истину?

Если же внутри вас самих есть Истина,

То обладать истиной [внутри себя] — это и значит стать Буддой.

Если же вы не ищете Будду в самих себе, а ищете вовне,

 Значит, вы уподобились заблудшим людям.

Учение о внезапном просветлении пришло с Запада.

Служа людям, вы должны воспитывать себя.

Ныне я говорю всем изучающим чань в мире:

Если вы не находитесь на этом пути,

Вы ведете никчемную жизнь”.

Учитель кончил читать свой гимн и тогда сказал своим ученикам: “Прощайте все, я отхожу от вас сейчас. Из-за моего ухода не лейте слез, не выражайте соболезнований, не собирайте деньги и шелка у народа, не одевайте траурных одеяний. Если вы не поступите так, это не будет в согласии с тайной дхармой и вы не будете моими истинными последователями. Если же вы будете спокойны, без движения и застылости, без рождения и разрушения, без прихода и ухода, без утверждения правды и лжи, без стояния и хождения, это и есть Великий Путь. После того как я уйду, следуйте этой практике согласно дхарме так же, как если бы я был с вами. Даже если бы я еще был в этом мире и вы бы опять пошли за этим учением, вы бы не должны были останавливаться здесь”.

Сказав это, Учитель в середине ночи сразу же скончался. И было ему семьдесят шесть лет…

Опубл.: Эстетические проблемы живописи Древнего Китая. 1975.