| И.В. Тынурист. Где во гусли звонили? (опыт картографирования народных музыкальных инструментов) (40.5 Kb)
В советской этномузыкологии к картографированию распространения народных музыкальных инструментов исследователи прибегают еще крайне редко, хотя оно чрезвычайно важно при изучении происхождения и особенностей бытования инструментов, называемых, по терминологии К. А. Верткова,’ межнациональными. Обычно предлагается «словесная» карта (например, в пределах этнической территории народа, республики, области. реже района),2 но для более детального исследования такая «карта» мало пригодна. Особенно в тех случаях, когда народный музыкальный инструмент рассматривается в аспекте проблем этногенеза того или иного народа. Музыкальные инструменты — специфическое явление народной культуры: они являются предметами материальной культуры, но, будучи частью музыкального искусства, относятся в то же время и к духовной культуре. Формы бытования народных инструментов весьма разнообразны. Одни тесно связаны с хозяйственной жизнью народа и выполняют наряду с собственно музыкальной (эстетической) функцией также и прикладную, которая зачастую превалирует над музыкальной и даже определяет формы бытования тех или иных инструментов (например, пастушеские инструменты). Другие же выполняют главным образом музыкальные функции. В пределах одной географической зоны этническое своеобразие инструментов первой группы не прояв-
‘ Вертков К. А. Музыкальные инструменты как памятники этнической и историко-культурной общности народов СССР. — В кн.: Славянский музыкальный фольклор. М., 1972, с. 109—413. 2 Атлас музыкальных инструментов народов СССР. М., 1963,
17
ляется столь резко, как у инструментов второй группы, само существование которых более независимо от экологических факторов. Ко второй группе относятся, в частности, русские гусли. В силу сложившихся в дореволюционном русском инструментоведении традиций почти все музыкальные инструменты, зафиксированные к тому времени в народном музыкальном быту, в устном фольклоре, в древних литературных и иконографических памятниках, признавались общерусским и даже общеславянским явлением, хотя достаточно аргументированные доказательства зачастую отсутствовали. Так обстояло дело, например, с русскими гуслями.3 Хотя Н. И. Привалов (1908 г.) и А. О. Вяйзянен (1928 г.) довольно ясно указали на то, что в XIX в. русские знали под названием гуслей три разных по происхождению струнных щипковых инструмента,4 их работы остались незамеченными, а хождение получила теория А.С.Фаминцына (1890 г. ) о последовательном развитии гуслей от звончатых (крыловидных) 5 к псалтиревидным (шлемовидным) и столовидным (прямоугольным), что едва ли было возможно. Концепция А. С. Фаминцына оказала значительное влияние на позднейшие исследования советских русских музыковедов.6 В принадлежащих их перу трудах и учебных пособиях порой содержатся прямо-таки дезориентирующие читателя сведения и толкования истории гуслей.7 Лишь 3 Фаминцын А. С. Гусли — русский народный инструмент. СПб., 1890. 4 Привалов Н. И. Звончатые гусли на Руси. — Музыка и пение, 1908, № 7, 8, 10; Vaisanen A. 0. Zupfinstrument Gusli bei den Wolga-volkern. — In: Suomalais-ugrilainen Seuran Toimituksia, LVIII, Helsinki, 1928. 5 В скобках даны термины, предложенные К. А. Вертковым, которые использует и автор статьи. 6 Вертков К. А. Типы русских гуслей. — В кн.: Славянский музыкальный фольклор. М., ‘1972, с. 283. 7 См., например: Новосельский А. А. Очерки по истории русских народных музыкальных инструментов. М., 1931; История культуры Древней Руси, т. II. М.—Л., 1951, с. 498; История русской музыки, т. I. М., 1957,
18
в 1963 г. в «Атласе музыкальных инструментов народов CCCР» К.А.Вертков вновь возвратился к забытому утверждению Н.И.Привалова об узком локальном распространении звончатых (крыловидных) гуслей в пределах ряда современных северо-западных областей РСФСР.8 Так как именно этот тип гуслей наиболее близок по конструкции соответствующим инструментам балтийских (лит. канклес лат. кокле) и прибалтийско-финских народов (фин. кантеле, эст. каннель и т. д.), объединяемых в данной статье под собирательиым названием кантеле (рис. 1), то определение ареала распространения крыловидных гуслей приобретает особое значение при исследовании истории кантеле, а вместе с тем и характера древних русско-балтийско-прибалтийско-финских взаимовлияний в области музыкального фольклора. Это особенно важно, поскольку имеются гипотезы об общем прототипе этих инструментов.9 По всей видимости, сходные с кантеле крыловидные гусли имеют какое-то определенное этническое своеобразие. Это подтверждается, например, тем, что кантеле с «открылком» (рис. 2) абсолютно идентичные крыловидным гуслям, имелись у вепсов, эстонцев-сету и в восточной Латвии (латгалы, лудзенские эстонцы), т. е. у тех этнических групп прибалтийско-финского или балтийского происхождения, народная инструментальная музыка которых издавна испытывала сильное русское влияние. Общие сведения о распространении крыловидных гуслей содержатся в работах Н.И.Привалова и К.А.Верткова.10 В последние годы автору этой статьи удалось разыскать в различных научных учреждениях целый ряд крыловидных гуслей или их изображений, что позволяет несколько детальнее определить ареал распространения этих инструментов в XIX—XX вв.’ Весьма расширяют наши знания об истории гуслей и результаты археологических раскопок за последние десятилетия. Много гуслевидных инструментов XII—XIV вв. найдено в Новгороде, один – в Гданьске. Два изображения гусляров выгравировано на серебряных браслетах-наручах XII—XIII вв., обнаруженных в Старой Рязани и Киеве. Этот материал позволяет проследить эволюцию крыловидных гуслей от XII до XX в., а также в какой-то степени представить ареал их бытования в период XIX—XX вв. с. 15; Тихомиров Д. П. История гуслей. — Учен. зап. Тарт. гос. ун-та 1962, вып. 116. 8 Атлас…, с. 8; Привалов Н. И. Звончатые гусли…, N“ 8, с. 1—3 № 10, с. 3. 9 Привалов Н. И. Звончатые гусли…, № 10, с. 3; Атлас…, с. 8. 10 Привалов Н. И. Звончатые гусли…, № 8, 10; Вертков К. А. Типы русских гуслей…, с. 283—284. ” По некоторым данным гусли этого типа обнаружены, например в Сибири, куда они попали, видимо, с переселенцами. Нас же интересует ареал распространения крыловидных гуслей до начала колонизации Русского Севера и Сибири.
19
К. А. Вертков называет районы распространения крыловидных гуслей: Псковская, Новгородская, Ленинградская, отчасти Калининская, Смоленская и Витебская области.12 Н.И.Привалов, на чьи сведения главным образом и опирался, по его словам, К.А.Вертков, дает более детальную карту: 13 гусли есть в Ямбургском и Гдовском уездах Петербургской губ., где они почти сходны с кантеле финнов и карел. Наоборот, в Лужском уезде и далее к западу и югу от него гусли отличаются тем, что верхняя плоскость гуслей вытягивается в так называемый открылок (рис. 2). Такие инструменты есть в Псковской губ. у «эстонцев-полуверцев» (т. е. у эстонцев-сету), в Тверской и Новгородской губ. и далее на запад — у литовцев и латышей. Затем такие гусли встречаются в окрестностях Смоленска,14 а также среди белорусов Витебщины.15 Считая крыловидные (звончатые, по его терминологии) гусли заимствованными от обрусевшего аборигенного финского населения, Н.И.Привалов особо оговаривает, что «в губерниях чисто великорусских — Московской, Ярославской и др. — звончатых гуслей совершенно нет: там гусли имеют уже другой тип».16 К сожалению, архив Н. И. Привалова почти не сохранился, а его коллекции оказались рассеянными по нескольким музеям, зачастую без всяких исходных данных (в лучшем случае указано, что из коллекции Н.И.Привалова), поэтому уточнить его данные в большинстве случаев не представляется возможным. Под гуслями «другого типа» он подразумевал, видимо, шлемовидные гусли. 12 Вертков К. А. Типы русских гуслей…, с. 283. 13 Привалов Н. И. Звончатые гусли…, № 8, с. 1—2; № 10, с. 3. 14 Привалов Н. И. Музыкальные духовные инструменты русского народа, ч. II. СПб., 1907, с. 1,18. 15 Привалов Н. И. Народныя музычныя iнструменты Бeлapyci. — Iстытут беларускае культуры. Записки аддзелу гуманiтарных навук, кн. 4. Працы кафедры этнаграфii. 1928, т. I, с. 23. 16 Привалов Н. И. Звончатые гусли…, № 10, с. 3.
20
При составлении своей карты я исходил из того, что не все имеющиеся., в коллекциях или упоминаемые в литературе гуслевидные инструменты XIX—XX вв. являются традиционными крыловидными гуслями. Кроме того, при ознакомлении с коллекциями удалось обнаружить и неточности в связи с определением этнической принадлежности некоторых инструментов, именуемых в паспортах гуслями. В начале XX в. по инициативе Н.И.Привалова крыловидные гусли были усовершенствованы. Изменилась форма, некоторые детали, технология изготовления, увеличилось количество струн, но в принципе инструмент по технике игры и расположению струн (веерообразному) не изменился. Новые гусли широко распространились, например, среди гдовских гусляров 17 (в некоторых оркестрах народных инструментов они существуют и поныне под названием звончатых гуслей) и органично вошли в народный музыкальный быт, восприняв традиции местной гусельной игры. Такие гусли нанесены на карту при одном условии: если преемственность гусельной традиции в данной местности подтверждается другими данными. На Гдовщине, например, подтверждается18—и на карте этот район покрыт сплошной штриховкой. Наряду с традиционными и усовершенствованными на их основе крыловидными гуслями у русских Псковской и Новгородской областей имели и имеют хождение инструменты, чаще называемые также гуслями, но совсем другого происхождения. Это инструменты, сходные с более поздним эстонским цитрообразным каннелем (рис. 3), возникшим во второй половине XIX в. Русские гусляры называют их иногда и цитрой. Такие инструменты зафиксированы в Гдовском19 и Печорском20 районах Псковской обл. Происхождение этих инструментов можно действительно связывать с Эстонией. Они, по всей вероятности, заимствованы от эстонцев, массами переселявшихся в ту пору на восточный берег Чудского озера и далее на восток. В Новгородском историко-архитектурном музее имеются, например, одни такие «гусли» (инв. № 19144), приобретенные в д. Крутец Окуловского р-на Новгородской обл. от Н. Я. Михайлова. Как оказалось при уточнении, эта деревня входила когда-то в состав Новоэстонского сельсовета.21 Один такой инструмент из б. Новгородской губ. имеется в Гос. музее этнографии народов СССР (инв.
17 Соколов Ф. В. Гусли звончатые. М., 1959. Фото гусляров В. Н. Иванова и Ф. Е. Евдокимова. 18 Там же. 19 Там же. Фото гуслей А. Т. Тимофеева, М. А. Петрова и Г. Ф. Сельбаума. (Фото ансамбля гдовских гусляров с подобными гуслями имеется в фототеке Московской консерватории). 20 Полевые материалы автора, 1972—1974 гг. 21 Эстонские цитрообразные каннели имели хождение и среди русских Кировской обл. (б. Вологодская губ.) в окрестностях Опарина, где живут эстонские переселенцы (с 1908 г.).
21
№ 5581-7). На деку наклеена вырезка иллюстрации С. А. Власова «Деревенский музыкант», изображающая музыканта с точно такими же «гуслями». Судя по костюмам слушающих игру женщин, — это эстонцы-сету. По сообщению Н.И.Привалова, в 90-х годах прошлого века на садовых эстрадах Петербурга выступали гусляры — братья Кудрявцевы, игравшие вдвоем на каннелях. Вдвоем играли на каннелях также «дворовые бродячие гусляры» — братья Игнатьевы.22 Аналогия с эстонскими каннелями доходит вплоть до того, что на Гдовщине корпус цитрообразных гуслей иногда выдалбливался снизу. А это изредка встречалось в 20— 30-х годах XX в. и в Эстонии.23 Печорские гусляры покупали свои гусли-каннели прямо в Эстонии.24 Такими же инструментами пользуются живущие частично в пределах Печорского района эстонцы-сету, которые давно отказались от старых кантеле (каннелей) с открылком. В восточной Латвии — Латгалии — один такой инструмент был изготовлен в 1926 г. (по образцу, увиденному когда-то в Петербурге) русским, имевшим до того обычные крыловидные гусли. Там же среди русских имели хождение и цитры (с клавиатурой) фабричного производства.25 22 См.: Описание народных русских инструментов коллекции Н. И. Привалова (рукопись хранится в секторе инструментоведения ЛГИТМиК). 23 Соколов Ф. В. Указ. соч. Фото гуслей А. Т. Трофимова. (Инструмент находится в секторе народного творчества Института русского языка АН СССР); Полевые материалы автора, 1967 и 1973 гг. 24 Полевые материалы автора, 1972—1974 гг. Деревни Кулье, Красная Горка и с. Колпино Печорского р-на Псковской обл. 28 Гос. исторический музей Латв. СCP (Рига). Отд. этнографии. Папка 2743 (Лудзенский уезд). Фото двух гуслей А. Чишко и «цытры» Е. Березы.
22
В случае с цитрообразными гуслями-каннелями мы имеем дело уже с новым и более поздним наслоением в русской гусельной музыке северо-западных областей. Хотя русские гусляры чаще всего сохраняли традиционный строй инструмента и стиль игры (правда, не всегда), такие гусли на карту наносить не следует. И еще одно обстоятельство. На карте не отмечены гусли в б. Ямбургском уезде (Кингисеппский р-н Ленинградской обл.), хотя Н.И.Привалов их там зафиксировал, впрочем с такой оговоркой: гусли этого уезда отличаются от гуслей более южных районов отсутствием открылка, что сближает их с финско-карельским кантеле. Гусляр Морозов, у которого он нашел старинные гусли такого типа, возможно, не был русским. В начале XX в. этот уезд был еще относительно густо населен водью и ижорой, среди которых кантеле — весьма популярный инструмент (в единичных случаях встречается до сих пор).26 Свои традиционные кантеле без открылка сохранили до XIX в. ижорцы, теперь уже полностью обрусевшие, жившие в верховьях р. Оредеж (Новинковский с/с Гатчинского р-на Ленинградской обл.) в окружении русских.27 Туда они переселились из Ингрии в XVII в. Кроме того, в ареал распространения сходных с кантеле гуслей Н. И. Привалов включает и Гдовский уезд, где также, между прочим, очень долго сохранялось население прибалтийско-финского происхождения. О гусляре О.Смоленском (родом из Добручинской волости) он пишет: «Гусляр Смоленский и его земляки до сих пор еще говорят на языке выродившегося финского племени Ямь (водь или ижора,—И. Т.) и имеет характерные внешние признаки финского типа».28 Русские фамилии тамошних гусляров еще не свидетельствуют о национальности музыкантов, так как православные водь и ижора издавна имеют русские имена и фамилии. Характерно, что в случае опроса информатора на русском языке ижорцы и водь называют кантеле «гусли», а на родном языке—«канныл», или «кантеле», и только в единичных случаях используют русское название.29 Инструменты Морозова и Смоленского сохранились, но имена владельцев в каталоге не указаны, и, какие гусли-кантеле кому принадлежали, установить трудно. В ЛГИТМиК, куда перешла часть собрания Н.И.Привалова, среди «звончатых гуслей» могут быть, таким образом, как русские крыловидные гусли, так и водско-ижорские кантеле.30
26 О водско-ижорских кантеле см.: Тбnurist I. Vadja-isuri kandlest. -In: Etnograafiamuuseumi Aastaraamat. XXIV. Tallinn. 1969, s. 335-346. — Сам Н.И.Привалов подчеркивает, что в этом уезде «много остатков карел (ижорцев, — И. Т.) и эстонцев…, смешавшихся с великорусским населением». 27 Tonurist I. Указ. соч., с. 339, рис. 2. 28 Привалов Н. И. Звончатые гусли…, № 10, с. 3. 29 Полевые материалы автора, 1967—1972 гг.; Tonurist I. Указ coч с. 336. 30 Коллекция ЛГИТМиК, инв. № И-985, И-1278 и др.
23
Вышеприведенные факты показывают, насколько комплицированной, имеющей различные временные и этнические напластования, является русская крестьянская гусельная культура XIX и особенно XX столетий на территории Северо-Запада. Единственной существенной конструктивной деталью, отли-чающей крыловидные гусли от кантеле, является открылок, на который при полунаклонном или вертикальном положении инструмента во время игры опиралась левая рука музыканта. Это своего рода этническая особенность крыловидных гуслей. Как можно было уже заметить выше, в тех местах, откуда происходят некоторые гусли без открылка, при более пристальном рассмотрении всегда выявляется связь с аборигенным нерусским населением — водью или ижорой. На основании новгородских археологических гуслей XI — XIV вв.,31 изображений двух гуслей на наручах XII—XIII вв.,32 а также гданьских гуслей XIII в.33 можно предположить позднее происхождение открылка у русских крыловидных гуслей. Упомянутые инструменты открылка еще не имеют. У некоторых, правда, есть напоминающее открылок удлинение верхней плоскости инструмента, но ввиду крайне малых размеров корпуса инструментов оно вряд ли имело какое-либо функциональное значение. В то же время почти всем им находятся аналогии среди известных кантеле XVII—XX вв. Неясно пока лишь происхождение сквозного отверстия в верхней части трех новгородских и гданьских гуслей — по форме корпуса это все же типичные кантеле. Некоторые сетуские и латгальские кантеле с открылком имеют на нижней стороне узкого конца инструмента небольшой выгиб, характерный особенно для карельских, финских и ижорских кантеле. Его наличие обосновано лишь в том случае, если инструмент держат на коленях горизонтально (выгиб обхватывает колено игрока), открылок же нужен в том случае, если инструмент держат вертикально ребром на коленях. Это, вероятно, также указывает на позднее происхождение открылка у сетуских и латгальских инструментов, в пользу его позднего происхождения у вепсского кантеле высказывался А. Вяйзянен.34 31 Колчин Б. А. 1) Новгородские древности. Деревянные изделия.— В кн.: Археология СССР. Свод археологических источников. Вып. Е 1—55. М., 1968, с. 85—87, 178—’181; 2) Новгородские древности. Резное дерево.— Там же, вып. Е 1—55, М., 1971, с. 18—19; Янин В. Л., Колчин Б. А., Хорошев А. С. Новгородская экспедиция. — В кн.: Археологические открытия 1975 года. М., 1976, с. 49—50. 32Корзухина Г. Ф. Русские клады IX—XIII вв. М.—Л.. 1954, с, 121—122; Даркевич В. П., Монгайт А. Л. Старорязанский клад 1966 года. — Советская археология, 1967, № 2, с. 216—221. 33Jazdzewski К. О zagadnieniu polskich instrumentow strunowych z wczesnego sredniowiecza. Prace i materiaty. Muzeum archeologicznego i etnograficznego w Lodzi. Seria archeologiczna, 12, bodz, 1966, s. 8. 34 Vaisanen A. 0. Vepsalainen kantele. — Kalevalaseuran vuosikirja, 14. Porvoo, 1934, s. 250.
24
Открылок являлся, по-видимому, результатом усовершенствования кантелевидного инструмента и поддерживал левую руку игрока, что при аккордовой игре способом бряцания, характерном для русских гусляров, значительно облегчало игру. Такой способ наиболее часто использовался для исполнения плясовых мелодий. Судя по всему, крыловидные гусли чаще всего применялись для сопровождения танцев. Надо полагать, что у вепсов, эстонцев-сету и в восточной Латвии русская модификация кантеле в виде гуслей с открылком распространилась вместе с заимствованием элементов русской народной хореографии и танцевальной инструментальной музыки. Таким образом, наиболее характерными и традиционными для русских в XIX—XX вв. можно считать лишь крыловидные гусли с открылком.35 К сожалению, из нескольких десятков крыловидных гуслей только немногие имеют точную паспортизацию. В старых коллекциях в лучшем случае указана губерния или уезд, где был приобретен инструмент. В случае указания уезда гусли отмечены на карте треугольником со знаком вопроса. Такой же знак ставился и тогда, если у автора не имелось точных сведений о конструкции гуслей (это относится к литературным сведениям), но, по косвенным данным, можно было предполагать наличие крыловидных гуслей. Ради точности пришлось пренебречь инструментами, имевшими лишь указание на губернию, но тем не менее они свидетельствуют о существовании там гусельной традиции (такие гусли были в б. Тверской, Псковской, Смоленской и Витебской губ.). Как видно по карте (рис. 4), ареал распространений крыловидных гуслей в XIX—XX вв. вырисовывается довольно четко. Редкой косой штриховкой отмечены те районы, где имеется мало инструментов и нет о них сведений. Это, видимо, своего рода переходные полосы, в которых традиция игры на гуслях с отдалением от основного. (вероятно, новгородско-псковского) центра понемногу ослабевала. Сюда относится, например, Смоленщина, где гусли почти забыты. Возможно, они были вытеснены там цимбалами.36 Переходной зоной являются, по-видимому, и б. Тверская и Витебская губ. (частично Калининская и северная часть Витебской областей). Среди же русских восточной части Латв. ССР входившей ранее в Витебскую губ., — гусли были распространены несомненно шире, чем это отражено на карте. В пределах многонациональной Латгалии указание на место приобретения гуслей 35 Использованы коллекции Гос. музея этнографии народов СССР, выставки музыкальных инструментов ЛГИТМиК, сектора народного творчества Института русского языка АН СССР (Ленинград), кафедры этнографии исторического факультета МГУ, Института этнографии АН СССР, Центрального музея музыкальной культуры им. М. И. Глинки (Москва), Новгородского историко-архитектурного музея, Гос. исторического музея Латв. ССР (Рига), Финского национального музея (Хельсинки). 36 Устное сообщение Т. Н. Казанской. 1974. Гусли упоминаются также Б. Смирновым в кн.: Народные скрипичные наигрыши. М., 1961, с. 10.
25
также не всегда определяет национальность их владельца. Крыловидные гусли, очевидно, встречались и у так называемых по-луверцев — русских лютеранского вероисповедания, живущих к северу от Чудского озера в пределах ЭССР. Эта, теперь уже «объэстонившаяся», группа русских происходила из окрестностей Гдова и Пскова. «Белым пятном» на нашей карте является территория к югу от Старой Руссы вдоль р.Ловати. Гусли и «цитры» встречаются там (Холмский р-н Новгородской обл.) и поныне,37 но у автора нет точных сведений об их конструкции. Наиболее восточным пунктом, где зафиксированы крыловидные гусли, является Сазоново Вологодской обл. (б. Новгородская 37 Гуслярные наигрыши «полуверцев», записанные в 30-х годах, хранятся в фонотеке Литературного музея АН ЭССР (Тарту); Устное сообщение новгородского гусляра В. А. Сурикова. М., 1971.
26
губ.).38 К востоку от мест расселения вепсов гусли также не обнаружены. Нет их и в пределах Русского Севера.39 Только Е. Барсов сообщает, что в XVIII в. в Кижской волости Олонецкой губ. жил слепой гусляр, имевший треугольные гусли с двенадцатью струнами.40 При всем этом в севернорусских песнях и былинах гусли упоминаются весьма часто. Обычно они называются «яворчатыми», «яровчатыми» или «звончатыми» гуслями. Лишь в трех вариантах былины о Добрыне, записанных в Заонежье, они неспроста называются «гусельной доской»: вполне соответствуют доскообразному виду крыловидных гуслей, каковые имел, наверное, упомянутый кижский гусляр. Рассматривая устный фольклор в качестве источника изучения народных музыкальных инструментов, да и всех прочих явлений материальной культуры, нельзя забывать, что фольклорные сведения не всегда можно понимать буквально. Устные фольклорные произведения распространяются по иным законам, чем музыкальные инструменты. Сравнение с инструментом или игра на нем могут носить часто лишь символический характер, что и имело место, в частности, с гуслями.41 Но это уже тема специального исследования, выходящего за рамки данной статьи. К югу от очерченного ареала крыловидные гусли также не зафиксированы, если не считать двух изображений гусляров на наручах XII—XIII вв., найденных в Киеве и Старой Рязани. Конечно, находка наруча не указывает еще на бытование изображенного на нем инструмента в данной местности, но свидетельствует о более высокой степени распространения данного инструмента в древнерусском музыкальном быту, чем мы можем представить это по карте, фиксирующей ареал бытования крыловидных гуслей на 6—7 столетий позднее. Но и эта территория охватывает значительную часть Руси XII—XIII вв. О древности этих гусель, аналогичных кантеле, свидетельствует то обстоятельство что они изображены в сценах языческих игрищ.42 Но, как тесно эти гусли были связаны с местной музыкальной традицией, остается неясным, так как музыканты одеты в типичные скоморошьи костюмы.43
38 Устное сообщение И. В. Мациевского, 1974. 39 Автором просмотрены отчеты всех экспедиций в Вологодскую и Архангельскую области, опубликованные в журнале «Советская этнография», а также ряд сборников фольклора северных областей. Гуслей не нашел и гусляр В. А. Суриков, бывший работник Архангельского областного Дома народного творчества, специально разыскивавший их в пределах Архангельской области (устное сообщение). 40.Барсов Е. Памятники народного творчества в Олонецкой губернии. СПб., 1873, с. 9. 41 Колпакова Н. П. Русская народная бытовая песня. М.—Л., 1962 с. 213—214, 242. 42 Рыбаков Б. А. Русалии и бог Симаргл Переплут. — СА, 1967, № 2 с. 111. 43 Даркевич В. П., Монгайт А. Л. Указ. соч., с. 221. (В почти такие же костюмы одеты гусляры-скоморохи со шлемовидными гуслями в разрисовках инициалов русских рукописных книг XIII—XIV вв.); Розов Н.Н. Еще раз об изображении скомороха на фреске в Мелетове. — В кн.: Древнерусское искусство, М., 1970, с. 93.
27
Есть основания полагать, что странствующие профессионалы-скоморохи не являлись носителями одной какой-либо локальной народной музыкальной традиции, особенно тесно связанной с этническим происхождением населения, что для нас в данном случае особенно важно, а представляли уже своего рода «общерусское» (древнерусское, конечно) музыкальное искусство. Они могли использовать весь имевшийся в то время инструментарий, как свой народный, так и занесенный извне, и затем разносить его по всей стране, знакомя своих зрителей с невиданными доселе в их местности музыкальными инструментами: крыловидными или шлемовидными гуслями, волынкой-«козицей», гудком и др. Инструменты, их названия становились известными для широких масс, но это еще вовсе не означало, что они приживались в народном музыкальном быту. Вызывает удивление, что в русском музыкальном фольклоре вплоть до наших дней сохранились весьма самобытные архаические образцы народной инструментальной музыки и сами инструменты, но почему-то исчезли более совершенные и, судя по всему, довольно известные прежде шлемовидные гусли или гудок. Зато архаичные по конструкции долбленые крыловидные гусли с небольшим числом струн встречаются изредка и поныне. Причины столь долгого по сравнению со шлемовидными гуслями бытования у русских крыловидных гуслей пока не совсем ясны. Следующие соображения — лишь гипотеза. В литературе не раз высказывалось мнение, что шлемовидные гусли являлись больше инструментом музыкантов-профессионалов, чем простого люда.44 Едва ли, конечно, причиной их меньшей популярности в качестве массового народного инструмента, а затем и полного исчезновения была только известная трудность освоения техники игры, «требовавшая досуга», — иначе шлемовидные гусли не были бы, возможно, восприняты народами Поволжья (мари, удмурты, татары) в XVI—XVII вв. Причина может состоять и в том, что являясь заимствованным чужеземным инструментом,45 шлемовидные гусли остались у русских преимущественно инструментом скоморохов и других профессиональных (например, придворных) музыкантов, а с народным музицированием тесно не срослись. С исчезновением скоморохов стали быстро забываться и их инструменты. Песни же оказались более живучими. Интересное наблюдение в отношении положения гусляров было сделано недавно Н.Молевой на основании московских переписных книг XVII в.46 В начале этого века в Москве жило много
44 Вертков К. А. Типы русских гуслей…, с. 284—285. 45 Фаминцын А. С. Указ. соч., с. 95. 46 Молева Н. Хождение за три века. — Вокруг света, 1973, № 6, с. 25.
28
рожечников и гусляров (видимо, профессионалов, — И.T.). К середине столетия их остается совсем мало.47 Зато появились трубы (гобои, валторны) и органы. Гусляров и рожечников называли уничижительными именами без отчеств и фамилий а трубников — уважительно по имени-отчеству, а нередко и фамилии. К 30-м годам XVIII в. гусляры останутся только в числе придворных музыкантов, а «городские переписи забудут об этой профессии». Хотя вышеприведенный пример и относится к городскому музыкальному быту, более подверженному влиянию моды, чем крестьянская музыка, он говорит о многом.48 Такое сравнительно легкое и безболезненное исчезновение гуслей в Москве и вообще в центре русской этнической территории нельзя объяснить иначе, как относительной слабостью традиции игры на гуслях в народной среде. Крыловидные гусли все же могли встречаться в Москве наряду со шлемовидными, куда они могли заноситься выходцами из более северных районов государства. Основной ареал распространения крыловидных гуслей тяготеет явно к новгородско-псковским землям. Не случайно ареал крыловидных гуслей XIX—XX вв. почти совпадает с территорией древних кривичей и словен (рис. 4), и этот инструмент является характерным элементом народной культуры этого региона. Происхождение крыловидных гуслей восходит, очевидно, к кантелевидному инструменту прибалтийско-финских и балтийских народов. Нельзя не заметить, что наиболее устойчивой традиция игры на гуслях является в тех местах, где прибалтийско-финский и балтийский этнический субстрат проявляется наиболее сильно. К югу от этого региона традиция игры на гуслях постепенно ослабевает, и крыловидные гусли исчезают совсем. Небезынтересно отметить, что и в южной части Литвы (Дзукии) кантеле (канклес) неизвестно.49 Здесь проявляется, по-видимому известная зависимость между наличием кантелевидного инструмента у части восточно-балтийских племен, заселявших верховья Днепра, и наличием крыловидных гуслей у русского населения Смоленщины. О бытовании же какого-то кантелевидного инструмента на территории Северо-Запада до начала расселения славянских племен (во второй половине I тыс.) сомнений нет. Об этом. свидетельствует, например, происхождение названий кантеле от общего корня, относительное единство конструкции инструмента и стиля игры, песни о создании кантеле, связь инструмента с на- 47 В то же время начались гонения скоморохов. 48 Такое же положение существовало, наверное, и в окрестностях Москвы. Н. Молева отмечает, что, когда вдруг понадобились рожечники, в округе с трудом разыскали несколько стариков. 49 Slavinskas Z. Lietuviu Rankles. Tautasakos Darbai, t. 3. Kaunas. 1937, s. 290.
29
родными верованиями и т. д.50 В XI—XIV вв. — к этому периоду относятся археологические кантелевидные гусли Древнего Новгорода – прибалтийско-финское население составляло в новгородских землях и в самом городе значительную прослойку,51 так что заимствование кантелевидного инструмента и последующее развитие на его основе особого типа кантеле с открылком, т. е. крыловидных гуслей, представляется вполне возможным. Нельзя не учитывать и древних связей кривичей с балтийским населением. Местное происхождение кантеле и крыловидных гуслей подтверждается еще и тем, что вопреки установившемуся представлению инструменты, аналогичные кантеле и крыловидным гуслям, за пределами расселения балтийских, прибалтийско-финских народов и северо-западной части русских нигде не встречаются.52 К тому же, кроме русских, все остальные славянские народы называют гуслями не щипковый, а смычковый струнный инструмент. Попытка разработки некоторых принципов определения и картографирования ареала крыловидных гуслей, а также краткий анализ особенностей имеющегося материала показывают, что при изучении русских народных инструментов, отличающихся локальным распространением, необходим дифференцированный подход. Кроме изучения собственно инструментов, исполняющейся на них музыки и культурного фона их бытования в определенный период времени, необходимо и выяснение этнического происхождения тех групп русского народа, среди которых эти инструменты бытуют. Наличие инструмента, имеющего аналогии у соседних народов — в данном случае крыловидных гуслей, — иногда прямо связано с истоками складывания особенностей народной музыки той или иной историко-этнографической подобласти русских в результате ассимиляции музыкального фольклора других народов. Происхождение крыловидных гуслей и их теснейшая связь с вертикальной традицией народной инструментальной музыки русских северо-западных областей (благодаря чему эти гусли и не исчезли, подобно шлемовидным) яркий тому пример. 50 На это обстоятельство обратил внимание уже Н. М. Лисовский в 1893 г. в рецензии на книгу А. С. Фаминцына. См.: Отзыв Н. М. Лисовскoro о сочинении А. С. Фаминцына… — Зап. Археол. о-ва, нов. сер., 1893, т. 6, с. LXXXII. 51 Седов В. В. Этнический состав населения северо-западных земель Великого Новгорода. — СА, .1953, № XVIII; Янин В. А., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода (К постановке проблемы). — История СССР, 1971, № 2, с. 42-43, 51. 52 Упомянутые в статье гданьские гусли XIII в. найдены вблизи этнической границы балтийских племен, и этническая принадлежность этого инструмента неясна. Польские gesle — это опять же смычковый инструмент (см. здесь же, с. 31, примеч. 33).
Опубл.: Этнографические исследования Северо-Запада СССР. Традиции и культура сельского населения. Этнография Петербурга. Л.: «Наука» Лен .отд., 1977. |
ОТКРЫТЫЙ ТЕКСТ > news > Текст музея > Антропологический музей > Тынурист И.В. Где во гусли звонили? (опыт картографирования народных музыкальных инструментов)