Зельницкая Р.Ш. Кризисные явления в сельском абхазском обществе в период коллективизации (на примере села Джгерда)

Аннотация

Начиная с установления советской власти, абхазское общество претерпевает кардинальные изменения. Эти, насильственным путем вводимые изменения, коснулись всех сфер жизни общества в целом. В данной статье рассматриваются кризисные явления, которые происходили в абхазском обществе. Кроме того, рассматриваются формы сопротивления общества вводимым новым правилам, в частности, в период коллективизации. Одним из методов сопротивления коллективизации были описываемые в статье народные сходы, в частности самый знаменитый дурипшский сход, который в советской исторической литературе был назван антисоветским. Новая власть изменила не только структуру общества, но и структуру села в целом, заменив микрорайоны, которые были созданы по фамильному признаку, на бригады, сформировав их по территориальному признаку.

From the beginning of formation of soviet government, Abkhazian society undergoes some major changes. These changes that were created by force affected all the areas of society’s life in general. In this article all crises that happened in Abkhazian society’s are considered.  Moreover, all the forms of resistance of the society against new rules are considered too, in particular the ones that happened in the period of collectivization. One of the methods of resistance against collectivization was folk descent that is described in this article, in particular the most well-known duripshsky descent , that is called anti-soviet in soviet historic literature.  New government changed not only the structure of society , but the structure of the village in general by replacing the neighborhoods that were created on family basis by brigades formed on territorial basis.

Кризисные явления в сельском абхазском обществе в период коллективизации (на примере села Джгерда)

Crises in agriculture Abkhazian society in the period of collectivization (for example village Jgerda)

Зельницкая Р. Ш.

Российский Этнографический музей.

Научный сотрудник отдела этнографии народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана

Система социальных отношений в современном абхазском обществе до сих пор остается своеобразным белым пятном в современной историографии. А кризисные явления, порожденные проведением коллективизации, освещались исключительно с точки зрения господствующей идеологии. Именно поэтому данный вопрос является актуальным в настоящее время.

Целью данной статьи является описание ситуации в сельском абхазском обществе в 20–30 гг. XX столетия, сложившейся в результате осуществления политики коллективизации.

Основной материал для статьи был собран в селе Джгерда, которое, находится у подножия гор Ерцаху, Ламкац, Баккан, на территории Очамчырского района, историческое название которого Абжуйский. Очамчырский район расположен между реками Кодор и Галидзга, оттуда и происходит историческое название Абжуа, что означает серединный.

Территория села Джгерда составляет 20 кв. км. Его разделяет на две части быстротечная горная река Дгамыш, которая берет начало в горах. На востоке Джгерда граничит с селом Гуада. Следует отметить что, до 60-ых гг. XX в. Гуада являлась частью Джгерды. На западе ближайшей деревней является Атара. С юга Джгерда граничит с селом Кутол, а на севере находятся Кавказские горы. Примерное количество хозяйств в селе – 190-220.

Основным структурным элементом общественной организации абхазского общества являлась сельская община-акыта. Этот термин в зависимости от контекста может означатьлибо село, либо общину, так как их территориальные и социальные границы совпадали. При этом абхазская община характеризовалась тесным переплетением в ней территориальных, социальных, экономических и родственных связей, объединявших всех членов в единое целое [Маан 2014:176]. Члены общины представляли собой тесно сплоченный коллектив. Каждая община была неким замкнутым в себе миром, внутренняя жизнь и существование которого определялось традиционно устоявшей системой социальных связей и отношений. Причин сплоченности общины были следующие: 1) до последней волны махаджирста 1878 г в она состояла из представителей одной фамилии; 2) абхазская община объединяла все слои населения – низшие и высшие сословия. Представители последних, постоянно проживая на территории общины, оказывались включенными во все виды социальных связей, структурировавших общественную жизнь акыта, хотя и занимали в иерархической структуре социума более высокую ступень, которая обуславливалась их княжеским-атауад, или дворянским-аамыста статусом. И конечно же следует указать еще один немаловажный фактор –это аталычество, кода княжеский сын воспитывался в семье крестьянина до совершеннолетия.

К началу XX в, на момент проведения коллективизации, крестьянство в Абхазии составляло большинство населения. При этом по своему имущественному положению крестьяне были неоднородны. Среди них в начале формирования Советского государства было принято выделять три основные социальные группы: бедняцкую, середняцкую и зажиточно-богатую. Крестьяне, которые относились к последней категории, обычно назывались в официальных документах властями всех уровней кулаками, эксплуататорами бедноты, мироедами и спекулянтами, торговцами, сельскими капиталистами, буржуями [Климин 2010: 6]. На самом деле, как отмечают информанты, предки которых были выходцами из среды середняков и зажиточных крестьян, они являлись одной из самых трудолюбивых прослоек общества, и их имущество было нажито собственным трудом.

С 1929, как и по всему Советскому Союзу, в Абхазии началось проведение коллективизации. Первое время коллективизация носила добровольный характер. В деревнях создавались комбеды. Из районов в Джгерду и другие деревни были направлены партийные активисты, которые «разъясняли» жителям деревни, насколько им будет хорошо в колхозе и какие блага может принести коллективный труд. Также устойчивой была официальная точка зрения, которая заключалась в том, что хуторской тип хозяйствования, опиравшийся на микропоселки (аҳабла), которые в большинстве случаев, состояли из однофамильцев, мешал экономическому и политическому развитию, а также распространению культуры.[1] Ноябрьский Пленум (1929 г.) ЦК партии принял решение направить в сельское хозяйство 25 тысяч кадровых рабочих. На призыв партии первыми в Абхазии отозвались рабочие Кодорского лесопильного завода, которые выделили для посылки в деревню 3-х рабочих. Они выступали зачинщиками так называемого «шефского движения». Рабочие призывали всех включиться в массовый поход за коллективизацию [Шариа 1982:45]. Кроме того, для будущих колхозников размер налога на землю был щадящий, а для нежелающих вступать в колхоз высокий. Так как крестьянство, как отмечалось выше, было неоднородно, то зажиточному и середняцкому слоям было обещано сохранить их имущество, под которым подразумевались земля, а также крупный и мелкий рогатый скот. Какой-то период времени Советская Власть выполняла свои обещания. Некоторые зажиточные крестьяне даже вступали в колхозы[2]. В качестве вознаграждения колхозникам делали, как сейчас говорят, подарки. Например: раздавали мыло, соль и другие вещи. Такой характер проведения коллективизации продолжался недолго, всего лишь через пару лет всех жителей деревень стали принудительно заставлять вступать в колхозы. У колхозников стали отбирать земли, скот, нельзя было в одной семье держать больше одной коровы, одного вола, или буйвола, а коня держать вообще запрещалось. Потому что конь являлся не только средством передвижения, но и знаком статуса и имущественного положения. Из отобранного скота в деревнях создавали фермы, а земли становились колхозными полями, где жители деревни обязаны были выращивать те или иные культуры для колхоза. Это привело к резкому сокращению личных земельных наделов. Часть отобранных земель была распределена среди бедноты, то есть бывших зависимых крестьян–батраков.

Один из жителей деревни, у предков которого урезали приусадебное хозяйство, с болью вспоминает: «По приказу председателя колхоза Меджита Кецба устроили мобилизацию и собрали жителей двух микрорайонов, для того чтобы в течение дня вырубить деревья, которые служили опорой для виноградной лозы. Хозяин деревьев, Астана Шларба пошел к председателю с претензиями. Меджит Кецба ответил: «Да ты бывший абрек, хочешь выступить против Советской власти? Я тебя в тюрьме сгною!» Астане ничего не оставалось, как вернуться домой, не добившись успеха в сохранении деревьев»[ПМА 1: Шларба]. Этот пример ярко демонстрирует то, каким образом на людей могло оказываться давление со стороны власти.

Один из моих информантов рассказывает: «Мои предки не виноваты в том, что они пришли в эту деревню жить раньше всех остальных и имели полное право присвоить пустые никем не заселенные земли». Далее он отмечает: «у моего прадедушки к началу коллективизации во владении было несколько десятков гектаров земли, за которые он платил имперской власти налог золотом. Он со своими сыновьями работал в поте лица, чтобы в доме было все что нужно и более того. Решением правления колхоза у него отобрали все его земельные владения. Какое они на это имели право?» [ПМА 1: Шларба]. Потомки крестьян – свободных общинников делают подобного рода заявления потому, что, несмотря на все старания Советской власти, они не утратили чувство собственника и продолжают считать себя законными хозяевами всех земель которые когда-то принадлежали их предкам. Во время проведения коллективизации была предпринята попытка искоренить именно это чувство собственника. Также происходило разрушение психологической связи с родом и привязанности к земле. Красноречивым примером действия по достижению первой цели была акция по осквернению родовых кладбищ (раскапывание могил, изымание останков предков и разрушение могильных плит). Об этих событиях информант Сусана Джинджолия рассказывает: «Выше того места где мы сейчас живем, находилось чье-то фамильное кладбище. Так как земли не хватало, а хозяев, вроде, не было, вот и расчистили землю под колхозные поля»[ПМА 3: Джинджолия]. В действительности всем жителям данной деревни было известно кому принадлежала эта земля, и чье это было кладбище, но так как она является потомком бывших батраков, а значит людей заинтересованных в отчуждении земли в котором им могла помочь Советская власть, она предлагает именно такую точку зрения.

Из приведенных фактов становится ясным, почему представители чистого крестьянства анхаҩы, то есть представители той части крестьянства, в роду которых никогда не было батраков и которые являлись свободными общинниками, сопротивлялись новому строю.

В качестве одной из форм сопротивления была избрана старая традиция народных сходов. Они занимали в общественном быту абхазов значительное место, а их абхазское название ажәлар реизара буквально значит «собрание родов». В зависимости от обсуждаемых вопросов, эти собрания бывают общинные (сельские), региональные (окружные, участковые) и всенародные (всеабхазские). В первые годы советской власти сельские сходы сохраняли свое значительное влияние. Об этом орготдел ЦИК Абхазии в 1928 г писал: «Сход продолжительное время доминировал над сельсоветом…. Сход большей частью решал все вопросы…. Сход съедал сельсовет» [Абхазы 2007: 337]. Эта цитата обнажает существовавший конфликт между традиционными формами решения вопросов и теми, что стремилась навязать новая власть.

Самым многочисленным сходом 30-х годов XX в. стал Дурипшский сход, который проходил с 18 по 26 февраля 1931 г в селе Дурипш Гудаутского района. В нем участвовали представители всех общин. Сход проходил организованно, по установленному традиционному порядку. Люди располагались по общинам, крестьяне заранее знали свои места. В передних рядах сидели пожилые люди, те, кто моложе, стояли позади, отдельное место занимала женская группа. Строго запрещалось приходить на сход с оружием и в нетрезвом состоянии. Примечательной деталью было то, что коммунисты и комсомольцы, желавшие участвовать на сходе, должны были на время оставить свои билеты, что было знаком того, что они разделяют точку зрения представителей родов, собравшихся на сход (Куправа 2008:88-89).

По сообщению А.Э. Куправа требования схода формулировались следующим образом: «мы против деления крестьян-анхаҩы на кулаков, середняков и бедняков; колхозы уничтожают традиционный уклад и обычаи нашей народности. Мы категорически против скотозаготовок» (Абхазы 2007: 338). Подобные сходы проходили в 1931 г по всей Абхазии, начиная с Гальского района и до Бзыбской Абхазии, где и находится село Дурипш. Катализатором к созыву Дурипшского схода стала политика принудительного вступления в колхозы, которая в Абхазии начала осуществляться как раз с этого села.

По словам информантов, к тем, кто вступал в колхозы добровольно, относились с недоверием и отчужденностью, по причине их социального статуса, поскольку они были представителями бывших семей батраков. В качестве еще одной причины недоверия к колхозам называют появление людей, бежавших от коллективизации из Кубани и с Северного Кавказа. В селе Джгерда живут две семьи, о которых рассказывают, что они приехали с Северного Кавказа именно по этой причине. Более того, старожилы помнят, что их предок сменил свою фамилию, переделав ее на абхазский лад. Сами они, однако, не очень склонны распространяться об обстоятельствах своего появления в данной деревне [ПМА 2: Адзинба].

Новая власть меняла не только устоявшуюся систему социальных отношений, но и вносила серьезные коррективы в существовавшую систему поселений. С началом коллективизации несколько деревень могли быть объединены в один колхоз. Например, из сел Джгерда, Гуада и Атара был создан колхоз «Утренняя звезда» (Шарҧыеҵәа), который впоследствии был переименован в «Джгерда Агу». Так как эти деревни и входящие в них микрорайоны располагались далеко друг от друга, нужны были соединяющие их дороги. Но тут возникла следующая проблема. Некоторые жители отказывались от того, чтобы по их участку была проложена дорога. Они не соглашались разобрать те строения, которые становились препятствием на пути строительства дороги. Этими строениями могли быть кузни, водяные мельницы и т.д. Бывали случаи, когда владельцы по нескольку лет не пропускали строителей. На вопрос, а почему, все-таки, уступили? Их потомки отвечают: «Потому что стали угрожать тюрьмой». После того, как закончили прокладывать дорогу в селе Джгерда, которая соединяет центральную часть села с микрорайоном Ахуца, колхозники, проходя по этой дороге мимо дома бывшего владельца этих земель Гудисы Шларба, кричали: «Ну, что Гудиса, видишь, как мы спокойно ходим по твоим землям. И ты ничего не можешь нам сделать. Где ты и твои замки, и где мы. Старик, ты потерял все». Как утверждают его потомки, старый Гудиса, возможно не выдержав такого унижения, он умер от сердечного приступа [ПМА 1: Шларба].

Следует отметить, что данное объединение деревень оказалось крайне неудобным для их жителей, особенно для тех. кто жил в деревне Гуада. Причиной этому было то, что сельсовет и культурный центр находились в Джгерде, которая отстоит от Гуады на несколько десятков километров. «Для того чтобы получить справку, или разрешение на выезд из деревни нужно было идти в Джгерду, а это означало потеря рабочего дня. А если ты пропустил работу в колхозе, то теряешь трудодни. Мы очень хотели, чтобы и у нас был свой Сельсовет», – горят информанты [ПМА 3: Ашуба]. Установленный новый уклад жизни требовал присутствия бригадиров и отдельных колхозников на собраниях сельсовета каждый вечер. Кроме того, как отмечалось выше, за справками колхозникам также нужно было идти в центр Джгерды, потеряв при этом целый рабочий день, а вместе с этими рабочими днями терялись и трудодни.

Еще одной проблемой новой власти стали существующие у народа обычай так называемых «запретных днях». Это те дни, в которые, по мнению абхазов недопустима никакая работа. Вплоть до того, что в этот день не ходят на плаканье и даже мертвых не хоронят. А также в этот день из дома ничего не выносят и не устраивают свадеб. Истоки этого обычая не известны, однако, он соблюдался неукоснительно, поскольку считалось, что за нарушение запрета можно понести наказание от Всевышнего[3]

С установлением колхозного строя абхазы пытались сохранить этот обычай. Однако это оказалось проблематично, так как коммунисты боролись с пережитками прошлого и многие обычаи, на их взгляд подлежали устранению. Особенно те, что тормозили работу колхоза.

В газете «Советская Абхазия» за 20 апреля 1938 года была опубликована статья «Работа». Ответ прикрепленного Лацушба», где говорится: «… Пахота отстает, потому что живое тягло из-за нехватки кормов не в состоянии работать с полной нагрузкой. Кроме того, не все колхозники выходят на работу каждый день, отмечая запретные дни» [Чхартишвили 1938]. Этот отрывок из газетной статьи свидетельствует о том, что еще в конце 30-х гг обычай запретных дней сохранялся. Но с течением времени, в разгар массовых репрессий, колхозники, боясь за себя и своих близких, были вынуждены выходить на работу в эти дни. Информант Илья Ашуба слышал от бригадиров колхоза такие высказывания о запретных днях: «Если хотите отмечать запретные дни, отмечайте у себя дома. Дома можете ничего не делать, а в колхоз чтобы все выходили и работали как полагается, для выполнения установленного плана».

Кроме того, что разрушались социальная иерархия и социальные отношения, была предпринята попытка изменить взаимоотношения между членами семьи. К середине 30-х годов колхозный строй настолько ужесточился, что каждый колхозник, несмотря на семейные обстоятельства, например болезнь ребенка, должен был обязательно быть на работе. Бригадиры в течение дня объезжали все колхозные поля, контролируя работу своих подчиненных. Если выяснялось, что кто-то не вышел на работу, его в этот же вечер вызывали на собрание сельсовета [ПМА 1: Абдул-оглы]. Были случаи, когда жители деревни, не думая о последствиях, прогоняли бригадиров, напоминая об их происхождении, а бывали случаи, когда перед всеми присутствующими на собрании колхозников оскорбляли нарушителей. По рассказам информантов, одну жительницу Джгерды Химцу Лацушба, которая по причине болезни ребенка не вышла на работу, на собрании оскорбили. Бригадир Митра Твизба, руководствуясь тем, что ему партия дала власть, попытался объяснить Химце в чем она не права, и что она обязательно должна работать каждый день в колхозе. Не выдержав оскорблений, Химца сказала при всем собрании: «Твоя партия у меня в котле[4] и плевать я хотела на тебя и на твой колхоз»(ПМА 2: Шларба). За эти дерзкие слова Химца была осуждена.

Серьезным наказанием, особенно для мужчины, и, соответственно, средством борьбы с «несознательными кулаками» являлось лишение права голоса на собрании колхоза, где решались важные дела деревни. Известными лицами, лишенными права голоса в описываемое время стали Шахан Ашуба и Фама Шларба. Шахана Ашуба объявили кулаком и лишили права голоса потому что он владел большим количеством мелкого рогатого скота. А Фаму Шларба – потому что первый этаж его дома был построен из камня. Интересен тот факт, что из этих двух фамилий кулаками были публично объявлены только названные лица. Курьезным и печальным итогом этого дела стало то, что один из них, а именно Шахан Ашуба, понял это буквально и перестал разговаривать, возможно потому, что по-абхазски «ты лишен права голоса» звучит как «убжьы умхыуп» что в переводе буквально значит «у тебя отобрано звучание голоса»[ПМА 2: Ашуба].

Таким образом, коллективизация в значительной степени разрушила традиционную систему социальных отношений, поставив многих представителей чистого крестьянства в ситуацию вялотекущего конфликта с новой властью, который выражался в форме частичного сопротивления выдвигаемым требованиям. Кроме того, новая власть в попытках достижения поставленных целей сознательно делала ставку на представителей тех общественных слоев, которое не пользовались в среде свободных крестьян-общинников должным уважением, что в свою очередь, обостряло проблемы, возникшие в процессе коллективизации и вызывало отчуждение по отношению к самой идее организации коллективных хозяйств.

Источники и литература

Письменные источники.

1. Чхартишвили 1938 Чхартишвили Д. «Работа». Ответ прикрепленного Лацушба//Советская Абхазия 1938, апрель,№90

Литература.

2. Абхазы 2007 Абхазы. Отв. ред. Ю.Д. Анчабадзе Ю.Г. Аргун – М: Наука.
3. Климин 2007 Климин И.И. Российское крестьянство в годы новой экономической политики (1921-1927) часть первая – СПб.: Издательство Политехнического университета.
4. Куправа 2008 Куправа А.Э. Вопросы традиционной культуры абхазов – Сухум: Дом печати.
5. Маан О.В. Проблемы этнического развития и традиционно-бытовой культуры абхазов. Академия наук Абхазии АБИГИ Сухум 2014
6. ПМА 1 Полевые материалы экспедиции автора в село Джгерда Очамчырского района,  Республики Абхазия сентябрь 2009 (информанты Ш. Шларба 1940 г р, Р. Абдул-оглы 1927 г.р
7. ПМА 2 Полевые материалы экспедиции автора в село Джгерда Очамчырского района, июль 2010 (информанты К. Адзинба 1934 г.р, И. Ашуба 1937 г.р, Ш. Шларба 1940 г р)
8. ПМА 3 Полевые материалы экспедиции автора в село Гуда Очамчырского района,Республики Абхазия август 2011(Информанты К. Ашуба 1946 г.р., С. Джинджолия 1955 г.р
9. Шариа 1982 Шариа С.И. Из истории колхозного крестьянства Абхазии – Сухуми: Алашара.

Опубл.:  Вестник Орловского Государственного Университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. 2015. № 1 (42). С. 115-119.