Духовные стихи

Стих  1-й о смерти

Стих 2й о смерти

Стих 3-й о смерти

Стих 4-й о смерти

Стих 5-й /о душе/

Стих 6-й /о спасении души/

Стих Богородице

Стих 8-й /о твердости в несчастьях/

Стих 9-й /о блаженстве в святой пустыне/

Стих 10-й /о тайной вечере/

Стих о рае, 11-й

Стих о трёх странниках, 12-й

Стих 13-й, о страннице

Стих 14-й о умолении матери своего чада

Стих 15-й /о божьей благодати/

Стих 16-й. Настоящее и прошлое.

Стих 17-й. О рае

Стих 18-й. Кокушечка.

Стих 19-й. /о чуде исцеления/

Стих о воскресении христиан, 20-й

Стих 21. Последний долг

Стих, христианка-мученица

Стих  о последнем времени. 23

Стих про Авакум: 24

Стих оузника-невольника, 25

Стих о страннике: 26

Стих 27. о святом Антонии

Стих 28. /о смерти на чужбине/

Стих 29./о безвинном страдальце/

Стих30 /о рае/

Стих 31./о смерти в чужом краю/

Стих 32 /о страннике/

Стих 33. О трех странниках (начало)

                               *     *     *

Люблю при солнечном всхождении

О жизни нашей размышлять,

А более при захождении

О той минуте помышлять,

Когда я буду расставаться

С природой – мтерью своей,

Как буду с духом разлучться

В последние минуты с ней.

Как сердце перестанет  биться,

И члены все нвек уснут,

Как навсегда глаза закрою,

Простятся все навнек со мной.

И гробовой доской закроют,

И в землю прх опустят мой.

Увы, природа тоже будет,

И к утру солнышко взойдет,

Но, ах, меня уже не будет,

Оно меня уж не найдет.

Здесь сильным вздохом и слезою

Любуюсь матерью своей,

Глазами темными гляжу я,

Заранее прощаясь с ней.

                                 Конец

Вот смерти вестник новый

Явился предо мной.

Я вижу гроб готовый,

В нем брат сокрылся мой.

Нельзя ль не ужасаться,

Слез токи не пролить,

Зря гроб, мне сокрушаться.

Мне камнем должно быть.

Все плакали, рыдали,

Святые в жизни сей,

Как смерть воспоминали,

Как мыслили о ней.

Пред смертию своею,

Нося пречистую плоть,

Был трепетен душою

Спаситель наш, Господь.

Так мне ли будет лира

Играть веселый тон,

Как смертная секира

Разит из сердца стон.

Иль мне свое слезами

Лице не орошать,

С греховными делами

Как можно не рыдать.

Сей гроб надпоминает

Моей кончины час

И явно мне вещает

Божественный сей глас:

Умершия воскреснут,

И будет суд тебе.

Что ж будет там – не знаю,

И знать нельзя теперь.

Отверзет ли мне к раю

Господь Спаситель дверь?

А ежели оставит

В геене век страдать?

Увы, о горе: вечно

Реветь, стонать, рыдать.

Но зря на гроб, потоки

Дай, Боже, слезы лить.

Чтоб ими злы пороки

Я ныне мог омыть.

Избавиться от ада,

А там свелиться мог,

Где вечная отрада

Зиждитель наш, Господь.

                             Конец.

Когда душа томится болью

Кровавых ран нужды земной

И тело точится как молью

И как железо едкой ржой.

Кто нам прибежище и сила,

Помощник всем от лютых зол?

Один Господь, а с ним могила,

И та для верных сладкий сон.

Помилуй грешное созданье,

Всю жизнь проведшую в грехах.

Моё предсмертное возванье

Да возовется в небесах.

Услышь, услышь меня, Спаситель

И пламень адский угаси.

Я враг, я сам себе губитель,

Но ты спаси меня, спаси.

К тебе я с верой притекаю,

Главу смиренно преклоня.

В последний раз к тебе взываю:

О Боже мой, помилуй мя.

                                    Конец.

Скажи мне, господи, кончину

И жизни час последнй мой.

Когда житейскую пучину,

Преплыв, предстану пред тобой.

О, как явлюсь я пред тобою,

Владыка мой и судия,

Грехов моих передо мною

Лежит раскрыта хартия.

Ея читаю, ужасаясь,

И осужденья трепещу,

Лишь на пречистый крест взирая,

В душе отраду нахожу.

На нем тебя,, Христе мой, вижу,

Распятого за грех людской,

И твой сладчайший голос слышу

Отцу небесному с мольбой.

На сем кресте и мне прощенье

Грехов моих ты даровал,

Своею кровию священной

Ты обещанье подписал.

О, верую, Христе, и знаю:

Твои заслуги велики.

Я каюсь, слёзно умоляя:

Ты ради их меня прости.

Не то мне страшно, что грехами

Повинна муке всякой я.

Ты правосуден, Боже, с нами,

Того достойна грешна я.

Но то мне страшно, то мне мука,

И не оплакать морем слёз:

С тобою вечная разлука,

С тобой, сладчайший мой Христос.

Но помяни твои заслуги

И ими грех мой оправдай,

Избавь одной ужасной муки,

С тобой меня не разлучай

                                     Конец

                         Май 31  7444г.

Пора тебе уж пробудиться,

О бедная душа моя.

Должна ты скоро возмутиться,

Конец приходит бытия.

Восстань! – глас внутренний взывает,-

Да пощадит тебя Христос.

Кто все собою наполняет

И все за грешных перенес.

Ты спишь, душа, а ангел света

Стоит и тихо слезы льет.

Ты спишь, греховной мглой одета,

А смерть тебя, как жертву, ждет.

Она придет, как гость нежданный,

В себе весь ужас затая.

И в час неведомый, нежданный

Проснись, проснись, душа моя.

Ты спишь в забвении беспечно,

Ты спишь в несчастной суете.

А время льётся скоротечно,

И мы идем к своей чреде.

Страшись греха, он постепенно

Тебя ужалит, как змия.

Взгляни, готова уж геена.

Проснись, проснись, душа моя.

Восстань, опомнись хоть немного,

На ложе мрачное взгляни.

Почувствуй стыд и униженье

И сон греховный отжени.

Господь давно к тебе взывает,

Его ты светом озарись.

Смотри, он длани простирает,

Душа моя, проснись, проснись.

Ты спишь, а враг твой бдит всечасно,

Ты спишь, а бездна под тобой.

И божий гнев, как гром ужасный

Гремит над грешной головой.

Он скоро, скоро разразится,

Иссякнет благости струя.

И дверь спасенья затворится.

Проснись, проснись, душа моя.

                                       Конец

О блаженны эти люди,

Кои в юные лета

Себя к спасению понудят

И идут вослед Христа.

Блаженны те, кто их учили

Презреть разврат, к Хрису идти,

От скверны их освободили,

Наставят на благом пути.

Дерзайте, юноши и девы,

Твердым духом и умом.

Не свяжут вас людски пределы

Своим скаредным назьмом.

Ждет Христос вас там, на небе,

Сонм святых и вех пророк.

Не покоряйте плоти неге,

Любите труд, а прочь порок.

Девство  верой в небо вводит,

Пороки тартар и шелон.

Певое к Христу приводит,

А последний – горький дол.

Зачем же так к миру вязаться?

Ведь он уже концу идет.

Будем глас труб дожидаться,

От оных в ужас всё придет.

Где же будут блудны браки?

Не там ли, что при Ное?

И их развратные вожаки,

Кипя в червях и в смрадном гное.

Но мы, боясь прещнья (?) Бога,

Вещавшаго с судом придти,

Христом указана дорога

Идти по узкому пути.

Любитель мира враг есть богу.

Идя широкою стезей,

Не любит ко Христу дорогу,

Но любит мир его друзей.

Образ мира исчезает,

И други его с шумом вон.

Дно ада их давно жаждает,

Ждет их скрежет страшный, стон.

                                          Конец.

К тебе, о Матерь Пресвятая,

Дерзаю вознести мой глас.

Лице слезами умываю,

Услышь меня в сей скорбный час.

Прими теплейшее моленье,

Мой дух от бед и зол избавь,

Пролей мне в сердце умиленье,

На путь спасения наставь.

Да буду чуж своей я воли,

Готов для Бога всё терпеть,

Будь мне покровом горькой доли,

Не дай с печали умереть.

Ты всем прибежище скорбящим,

За всех молитвенница нас.

О, защити, когда ужасный

Услышим судный божий глас.

Когда раскроет вечность время,

Глас трубный мертвых воскресит,

И книга совести всё время

Грехов моих изобличит.

Стена ты верным и ограда,

Тебе молюсь всей душей.

Спаси меня, моя отрада,

Умилосердись надо мной.

                             Конец.

Пусть мир, на нас воюя, злится,

Пусть хочет всех с земли изгнать.

Не будем мы душой страшиться,

Не станем серцем трепетать.

Пущай нас гонят в туркестаны,

Пущай на север заточат,

Ошлют в Сибирь,

В другие страны

Или на смерть приговорят.

Но наше счастье не отнимут,

Оно внутри нас завсегда.

Изгинет мир, и всё  изгинет,

А это счастье никогда.

Оно сокрыто в нашем духе,

В любви и вере во Христа.

Другие счастья лживы, сухи,

А это счатье никогда.

С Христом в союзе жить отрадно

И смерть с Христом для нас красна.

Изгнанье, арест – всё приятно,

И тьма тюремна не страшна.

Нет счастья прочного иного,

Лишь в нем сокрыта полнота.

Сулят земные сыны много,

Но это все лишь пустота.

Пусть горько нас отца лишают,

С родными всех нас разлучат,

В оковах тяжких изнуряют,

В стенах тюремных истомят.

Проидет всё это и минует,

Изгнанья кончатся беды.

Исус водо (?) нас групирует,

И будет радость без борьбы.

Долой от нас, земным – земное,

Мы все к небесному вперед.

Пустым оставим всё пустое

И дух наш полное найдет.

                             Конец.

Я блажен теперь считаюсь,

Что мой дух нашел покой.

Тем теперь я утешаюсь,

Что в пустыне я святой.

Вместо прелести и страсти

Зрю я темные леса,

Поминутно вместо сласти

Оум вперяю в небеса.

Звуком сладостным утешно

День до вечера поют,

Купно в радости поспешно

Утром рано востают.

Звучны гласы испускают,

Славу Богу воздают

И взаимно воспевают,

Мне  примеры подают.

Где кокушка воскокует

На пустынных древесах,

Звуком дух мой возбуждает

Помнить жизнь на небесах.

По пустыне льются реки

Повелением творца,

По приделу им навеки

До всех мира до конца.

И журчаньем вод текущих

Утешаюсь я всегда.

Мирских прелестей влекущих

Уж не вспомню никогда.

Поля, злачные долины

Здесь блистают красотой,

Все приятны мне и милы,

Все мне веют тишиной.

Мысли чистыя имею,

Созерцаю те места

И с восторгом сказать смею:

Тишина, покой наста.

                        Конец.

Когда Христос с учениками

На тайной вечере сидел,

В раздумьи с грустными очами

Он на апостолов смотрел.

Он знал, что близок день страданья,

Что скоро он на смерть пойдет

И что врагом для поруганья

Его предаст Искариот.

И он с предателем с любовью

Делил свой хлеб и пил вино,

И он хотел своею кровью

Омыть предательство его.

Чело над чашею склоняя,

Скорбя и внтренно стеня,

Он рек, их всех предупреждая:

«Один из вас предаст меня.»

Тогда апостолы в печали

Сказали все Христу в ответ:

«Не я ли, Господи, не я ли

Тебя предам на столько бед?»

Христос сказал им прикровено:

«Предатель мой из вас есть тот,

Кто хлеб со мною дерзновенно

Теперь в солило обмакнет.»

Тогда Июда, весь бледнея,,

Боялся встретить взор Христа,

Душа его, как мрак темнея,

Была печальна и пуста.

Ученикам пример смиренья

Христос желая преподать,

Он взял сосуд для омовенья

И стал им ноги омывать.

И тихо он сказал в смущеньи:

«Чрез час придется мне страдать».

И тут воскликнул Петр апостол:

«Везде поиду с тобой я.

Всю жизнь мою и мою душу

Готов отдать я за тебя.»

Христос же рек, как предсказанья:

«Не пропоет петух в ту ночь,

Ты, Петр, забывши обещанье,

Подашь отказ от меня прочь.

И в эту мрачну ночь страданья

Оставлен буду всеми я.

И вы,как сыны все изгнанья,

В испуге бросите меня.»

И снова взор христосской кроткий

Подняв к Июде без козней,

И рек: «Твори, что ,друже, хочешь,

Иди, твори оуж поскорей.»

Христос тогда с учениками

Последний мир предпровождал

И в путь голговских он страданий

Идти с любовию желал.

Он за спасенья всего мира

Хотел пролить святую кровь.

И вместо древнего проклятья

Внести с собою в мир любовь.

                                 Конец.

Возвещает нам писание

Ясно райские места.

Там растут и процветают

Вечно красные древа.

Все рождают, умножают

Снедь от сладкаго плода.

Там летают, воспевают

Птицы райские всегда.

В раю нет ни дня, ни ночи,

Но светит как звезда.

Наконец, в блаженом раю

Оу небесного отца.

Ни зимы нет, ниже лета,

Но всегдашняя весна.

Там ни скорби, ни печали,

Ни пристрастия земного.

Там все радости, утехи,,

Свет от славы божества.

Тамо песни воспевают

Неумолчные уста.

Непрестано прославляют

Бога, своего творца.

                     Конец.

Когда сумерьки наступали

У содомских у ворот,

Добродушной седой старец

В гости странничков зовет:

– Вы идите отдохните

Под покровом у меня.

Небо ясно, ночь сокрыта,

Отдохнуть уже пора.

Вижу, вижу, непростые

Идут странники ко мне.

Они взором все смиренны,

И вся троица в лице.

Вы скажите, вы скажите
куда вас Господь послал?

– Мы идем сюда, в Содому,-

Одимн ангел отвечал,-

Принесли спасенье Лоту,

Он тебя вывести послал.

Одевайся, собирайся,

Выходи отсель скорей.

Не успел ангел промолвить,

Как весь город, весь Содом,

И большие, и меньшие

Окружили лотов дом.

Лот их вышел успокоить,

Беззаконье прекратить,

Они его окружили,

Самого хотят убить.

Заря медля занималась

Над содомской тишиной.

Семья Лота собиралась,

Пошли на гору толпой.

Содом-город провалился

Казни огненным дождем,

Жена Лота оглянулась,

Стала соляным столбом.

                        Конец.

Ах ты, пташка и бедняжка,

Птичка милая моя.

Что так рано залетела

В ети дальние края?

Или ветер сильный с бурей

В етот край тебя занёс,

Или родных друзей разлука

Завела тебя сюда?

Но горька твоя здесь доля,

Здешний край тебе не мил,

Не своя тебе здесь воля,

Тяжело тебе здесь жить.

О чем горько так скучаешь

И грустишься навсегда,

Что грустит тебя, тревожит,

Давит грудь твою тоской?

Кто страданьем твоим может

Горьки слезы лить рекой?

Что ты крылья опустила,

Весной сладко не поешь?

Грустно голову склонила,

Вовсе корму не клюёшь?

Мене ни летом, ни весною

Ничего не веселит.

Улечу в края далеки

И там сокроюсь от людей.

За леса, моря и речки

Водворюся меж зверей.

За дремучими лесами

Я наиду себе житье,

Стану я кропить слезами

Свою пищу и питье.

Я одна, забыта всеми,

Знать, так Богом суждено.

И все ближние, родные –

Все забыли про меня.

Все забыли, позабыли

И забросили меня.

Един Бог мне здесь надежда,

Без приютной сироте.

Он мне пища и одежда

Моей бедной нищете.

Я кому в стране далекой

Здесь повем свою печаль?

Никому здесь одиноку

Бедну странницу не жаль.

Хотя добрых людей много,

Но чюжие все кругом.

Все чужие, нет роднаго,

Нет сочувствия ни в ком.

                        Конец

Умоляла мать родная

Свое милое дитя,

Пред кончиною рыдала,

О судьбе ея грустя.

«Распростись навек со мною,

ненаглядный мой цветок,

скоро будешь сиротою

цвести в поле одинок.

Мне минута наступила

Тебя навек спокидать,

Скоро хладная могила

У тебя похитит мать.

Ты звезда моя, денница,

Пожалей своей красы,

Не сгуби себя, девица,

Не плети ты две косы.

Не меняй волю златую

На прелестные цветы,

На богатство, честь земную,

На заботы, суеты.

Ты теперь хоть небогата

И в народе не славна,

Но навек, птичка, ты крылата,

Беспечальна и вольна.

Не забудь себя, девица,

Твой жених – небес творец,

Вовек будешь, как денница,

С ним отидешь под венец.

Рай пресветлой на востоке,

Вечной радости страна.

Не замечена в пороке,

Девам будешь отдана.

Лучше царских там полаты,

Вертограды и сады.

Терема, чертоги златы,

В садах дивные плоды.

Поля устланы цветами,

Росы заапах издают,

Рощи с чудными древами,

Тамо ангелы поют.

Плавно катятся там реки,

Чище слез водна струя.

Ты вселишися навеки,

Дочь любимая моя.

Там не жди беды, напасти,

Ни печали никакой.

Все погаснут души страсти,

Там лишь радость и покой.

Ты люби себя, девица,

Осторожна будь всегда.

Не пей пива, ни вина же,

Дочь любимая моя.

Не забудь сего совета,

Ты послушай свою мать.

Рай пресветлой сего света,

Там тебя я стану ждать.»

Мать последний раз вздохнула,

Оградившися крестом.

На девицу раз взглянула

И уснула вечным сном.

Не  забыла дева слова,

Помнит материн завет.

Без пристрастия земного

Она жизнь свою ведет.

                         Конец.

Среди самых юных лет

Вяну, аки нежный цвет,

Господи, помилуй.

От младенческих пелен

Был я Богом посещен.

Ты разбойникам прощаешь,

Рай блудницам отверзаешь,

Но твоя ко мне любовь

Пролила за мя и кровь.

С верою днесь к тебе взываю

И любовию пылаю.

Мы от мира удалились,

Жизни скорбной посетились.

Мы от самых юных лет

Ищем твой благий совет.

Наше ты услыши моление,

Помози нам жить в терпении.

Чтобы самим себя спасти,

Дай нам силы крест нести.

Мы, оставя всех родных,

Заключась в стенах святых.

Зри невинности сердец,

Покровитель, наш отец.

Здесь утехи нам больше нет,

Один гроб нам во предмет.

Здесь проводим дни в слезах,

Нам и радость в небесах.

Сиры мы все и убоги,

Но твои щедроты многи.

Ниспосли нам благодать,

Чтоб безропотно нам страдать.

Боже, жизнь нашу устрой,

От пути злаго укрой.

Подай нам благий конец

Получить златый венец.

В бесконечных временах

Нам и радость в небесах.

                             Конец

Воскресли бурные порывы,

С души и тела спала сталь.

Несутся смелые мотивы,

Минувших дней ничуть не жаль.

Томили братьев, мы страдали,

Дни наши шли в тоске, слезах.

Теперь, хотя оковы пали,

Но слезы все блестят в глазах.

О, время, время, где ты было,

Довно б пора тибе приити.

О, сколько сил ты погубило,

О, сколько сбило сил с пути!

О, сколько было пережито

В мученьях, страхе пред дыбой,

О, сколько братьев наших скрыто

В земле под крышкой гробовой!

Лилася кровь,бряцали цепи,

Борцы идей свободных шли

На казни, пытки, в тундры, степи,

Свободной вере мысль несли.

За что, за что же их томили,

За что сжигали на огне?

Оужель они не люди были,

Оужели сердца нет во мне?

                                Конец.

Где мой рай прекрасный,

Светлый мой Едем?

Ах, как был я счастлив,

Обитая в нем.

В союзе был с Богом,

Я бессмертен был,

Родного как сына

Он меня любил.

Им я был поставлен

Всей земли царем,

Имел я довольство

С Евою во всем.

Лишь древа познанья

Плод был запрещен,

А плод  всех древ райских

Нам определен.

Мы скоро лишились

Творческой любви:

Нас вел в престпленье

Искуситель Змий.

Он так сказал Еве:

«Не страшись вкусить:

Родитесь вы сами

Вместо бога быть.»

Она, тем прельстившись,

Увлекла меня,

Греховные мысли

Разделил с ней я.

Родителя вол.ю

Мы вменили в смех.

Вкушеньем от древа

Впали в тяжкий грех.

Широкий открылся

К смерти путь тотчас.

Небесный отец наш

Сокрылся от нас.

И стражам из рая

Велел нас изгнать,

Грех наш произвольный

Слезой омывать.

О, горе нам,грешным

И потомкам всем.

Ах, как нам не плакать

По тибе, Едем.

Рыдаю всечастно

По тибе, мой рай.

Хотя издалека

Нам тебя зреть дай.

И ты, древо жизни,

Не скройся из глаз,

Едина утеха

Ты в горе у нас.

При двери у рая

Стоит херумим

И путь заграждает

Мечем он своим.

Создатель во гневе

Милость показал,

К отраде он нашей

Спаса обещал.

Он адскому змию

Главу поразил,

Победой своею

За нас отомстил.

Я подлено первенца

Вскоре родил.

Завидуя брату,

Брат брата убил.

Ах, новое горе

И нова беда.

Наш жребий в печали,

Скорбь и суета.

Сижу я пред раем,

Плача и стоня.

Каких наслаждений

Лишил он меня.

Ах, как повредилась

Земля вся со мной.

Гнев божий над нею,

Тому я виной.

Возрю ли на твари,

Смерть жнет как косой.

Смотрю ли на розы –

Нет красы в них той.

Беды жду отвсюду,

С неба и сземли.

Одна скорбь не проидет,

Другую уж жди.

Как только я вспомню

О жизни в раю,

Печали терзают

Всю душу мою.

О Бог милосердый,

Печаль зри мою.

Подай, о всещедрый,

Благодать свою.

Изгнаннику рая,

Боже, дверь открой,

Любовью твоею

Ты грешных покрой.

Послать к нам ущедри

Спасителя нашего,

Избавь и помилуй

Меня, сына падшего.

                 Конец.

Куда летишь, кукушечка,

Куку-куку-куку.

Куда несешься, душечка,

Куку-куку-куку

Лечу, лечу  я в тень леска,

Куку-куку-куку

Я птица-перелетница.

Куку-куку-куку.

Печали провозвестница.

Куку-куку-куку.

Вчера сулили счастья мне.

Куку-куку-куку.

   А счастье было как восне.

Куку-куку-куку.

Когда счастлива я была,

Куку-куку-куку.

Тогда птенцам гнездо вила.

Куку-куку-куку.

Среди я мяхких веточок

Куку-куку-куку.

Качала малых деточек.

Куку-куку-куку.

Вдруг острый ястреб налетел.

И им головки отвертел.

С тех пор я горьку жизнь веду

И с горя лишь пою, пою.

                          Конец.

В двери кузницы Мария

Постучалась вечерком.

«Дай, кузнец, приют мне на ночь,

Спит мой сын, далек мой дом.»

Отворил кузнец ей двери…

Матерь божия сидит,

Кормит сына и на пламя

Горна мрачного глядит.

Летят искры, ходит молот,

Мастер дышит тяжало.

Часто дланью огрубелой

Отирает он чело.

Рядом девочка-подросток

Приютилась у олкна.

Грустно бедную головку

На безрукий стан склоня.

Говорит кузнец: «Вот дочка,

Родилась калекой, что ж.

Мать в могиле, дочь со мною.

Хотя горько, да куешь.»

Вот ковать он начал гвозди.

«Три из них меня страшат.

Эти гвозди к древу казни

Чье-то тело пригвоздят.

Я кую и словно вижу:

Крест тяжелый в землю врыт.

На кресте твой сын распятый

Окровавленный висит…»

С криком ужаса младенца

Уронила божья мать.

Быстро девочка вскочила,

Чтоб малютку поддержать…

И свершилось чудо прежде,

Чем на память ей пришло,

Что порыв ея напрасен:

В обнаженные светло

Богом данные ей ручки

Лег с улыбкою Христос.

Ах, кузнец, теперь ты счастлив,

Мне же сколько горьких слез…

                                  Конец.

Спит Сион и дремлет злоба,

Спит во гробе царь царей.

За печатью камень гроба,

Всюду стража у дверей.

Ночь немая сад объемлет,

Стража грозная не спит.

Чуткий слух ея не дремлет,

Зорко вдаль она глядит.

Ночь прошла. На гроб мисии

С ароматами в руках

Шли печальные Марии,

Беспокойство в их сердцах.

И тревога их печалит:

Кто могучею рукой

Тяжкий камень им отвалит

От пещеры гробовой?

И глядят, дивясь об этом:

Камень сдвигнут, гроб открыт,

Стража грозная при гробе,

Аки мертвая, лежит.

А во гробе, полном света,

Кто-то чудный, неземной,

В ризы белые одетый

Сел на камень гробовой.

Ярче молнии блистает

Свет небесного лица;

В страхе вестницы востанья,

И трепещут их серца.

«Что вы, робкие, в смятеньи, –

Им сказал пришлец святой,-

С вестью мира и спасенья

Возвратитеся домой.

Я есть послан небесами,

Весть вам чудную принес.

Нет живого с мертвецами,

Гроб уж пуст – Христос воскрес.»

И спешат оттуда жены,

И с восторгом их уста

Проповедуют Сиону

Воскресение Христа.

                      Конец.

Все с печальною душею,

Наш питатель дорогой,

Мы в слезах стоим толпою,

Окружая здесь гроб твой.

Горько, горько воздыхаем,

Безутешно слезы льем.

На тебя в гробу взираем,

Долг последний отдаем.

Вечну память погребенья

Нам нельзя спеть над тобой,

То мы все для утешенья

Стих поем прощальный свой.

Помним мы благодеянья,

Что ты делал нам всегда.

Все труды твои, старанья

Не забудем никогда.

Ты теперь воспоминаешь

Все, что здесь от нас слыхал,

И в печали воздыхаешь,

Что святое нарушал.

Вспомнил ты теперь в страданьи

Речи пастыря-отца.

Все его о вас старанья

И заботы без конца.

Но увы: ты с ним расстался,

Не видать больше его.

Ты теперь весь истерзался,

Бьешся с горя своего.

В скорби этой воздыхаешь,

Хочешь нас предупредить.

«Братья, дети,- всем взываешь,-

не любите грех творить.

Грех теперь я проклинаю,

Он сгубил меня навек.

Свою слабость обвиняю,

Жизнь свою я ей пресек.

Я теперь бы рад спасаться,

Рад в затворе темном жить,

Я желал бы подвизаться,

Покаянья слезы лить.

Но теперь уж не вернуться

Больше мне на этот свет.

Мне уж вечно не проснуться,

Покаянья мне уж нет.

Лишь одно есть утешенье:

Просить сродников своих

Сделать в церковь приношенье

От трудов их и моих.

Плач церковный, сокрушенье,

Христианский плач святой

Служить будет облегченьем

Горькой участи моей.»

Ну, прости, наш незабвенный,

Покровитель дорогой.

Мы, кочая стих плачевный,

Все уходим со слезой.

                  Конец.   Т.Г.

Спит гордый Рим, одетый мглою

В тени разросшихся садов.

Полны глубокой тишиною

Ряды немых его дворцов.

Весенней полночи молчание

Царит на сонных площадях.

Луной капризное сиянье

В речных колеблется струях.

И Тибр, блестящей полосою

Катясь меж темных берегов,

Шумит задумчивой струею

Вдаль убегающих валов.

В руках распятие сжимая,

В седых стенах тюрьмы сырой

Спит христианка молодая,

На грудь склонивши головой.

Бесплодны были все старанья

Ея суровых палачей.

Ни обещанья, ни страданья

Не сокрушали веру в ней.

Бесчеловечною душою

Судей на смерть осуждена,

Назавтра пред иным судьею

Предстанет в небесах она.

И вот, полна святым желаньем

Все с жертву небу принести,

Она идет к концу страданья,

К концу тернистого пути.

И снятся ей поля родные,

Шатры лимонов и дубов,

Реки изгибы голубыя

И юнны лет приютный кров.

И прежних мирных наслаждений

Она переживает дни,

Но ни тревога, ни сожалений

Не пробуждают в ней они.

На все земное без участья

Она привыкла уж смотреть…

К нему на суд приведена,

Проснулась грудь его немая

От долгой тьмы глухого сна.

Разврат дворца в душе на время

Стремленья чистые убил,

Но свет любви порока бремя

Мечом карающим разбил.

И казнь Марии изрекая,

Дворца и Рима гордый сын,

Он, сам того не сознавая,

Уж был в душе христианин.

И речи узницы прекрасной

С вниманьем жадным он ловил,

И свет великой веры ясной

Глубоко корни он пустил.

Любовь и вера победили

В нем заблужденья прежних дней

И душу гордую смутили

Высокой прелестью своей.

Заря блестящими лучами

Зажглась на небе голубом,

И свет огнистыми волнами

Блеснул причудливо кругом.

За ним, венцом лучей сияя,

Проснулось солнце за рекой,

И светлым диском выплывая,

Сверкая гордо над рекой.

Проснулся Рим. Народ толпами

В амфитеатр, шумя, спешит.

И черни пестрыми толпами

Цирк полный доверху кипит.

И в ложе, убранной богато,

В пурпурной мантии своей,

Залитый серебро и злато,

Сидит Нерон в кругу друзей.

Подавлен безотрадной думой,

Альбин, патриций молодой,

Как ночь прекрасный и угрюмый,

Меж них сияет красотой.

Толпа шумит нетерпеливо

На отведенных ей местах.

Но подан знак, и дверь визгливо

На ржавых подалась петлях.

И на арену, выступая,

Тигрица вышла молодая.

Вослед за ней походкой смелой

Вошла с распятием в руках.

И вмиг все общее движенье

Сменилось мертвой тишиной,

Как дань немого восхищенья

Пред неземною красотой.

Альбин, поникнув головою,

Весь бледный, словно тень стоял.

И вдруг пред стихнувшей толпою

Волшебный голос зазвучал.

«В последний раз я открываю

мои дрожащие уста.

Прости, о Рим, я умираю

За веру в моего Христа.

И в эти смертныя мгновенья,

Моим прощая палачам,

За них последние моленья

Несу я к горним небесам.

Да не осудит их Спаситель

За кровь пролитую мою.

Пусть примет их учитель

В свою великую семью.

Пусть светоч чистаго ученья

В сердцах холодных он зажжет,

И рай любви и примиренья

В них жизнь мятежную прольет.»

Она замолкла, – и молчанье

У всех царило на устах.

Казалось, будто состраданье

В их черствых вспыхнулось сердцах.

Вдуг на арене пред толпою

С огнем в очах предстал Альбин

И молвил: «И я умру с тобою,

О Рим, и я христианин»

Цирк вздрогнул, зашумел, очнулся,

Как лес осеннею грозой,

И зверь испуганно метнулся,

Прижавшись к двери роковой.

Вот он крадется, выступая,

Ползет неспешно,как змия.

Скачок…и землю обагрила,

Блеснула алая струя.

Святыню смерти и страданий

Рим зверским смехом оскорбил.

И дикий гром рукоплесканий

Мольбу последнюю покрыл.

Глубокой древности сказанье.

Прошли седые времена,

И беспристрастное преданье

Хранит святые имена.

Простой народ тепло и свято

Сумел в предании сохранить,

Как люди в старину когда-то

Умели верить и любить.

                              Конец.

Слезы ливши о Сионе

И с сердечною тоской

Пел ии…ль /нрзб/ в Вавилоне,

Пленный сидя над рекой.

Скучно жить в стране безбожной,

Без святого алтаря,

Где кумир и бог подложный,

Власть безбожного царя.

Где святой закон в зазоре,

Нету истины следа.

О, велико наше горе,

Жить с неверными беда.

Дни проводим мы в боязни,

Нами трепет овладел.

Ни за что мы терпим казни

И орган наш онемел.

Вот и снова злое время

Над вселеннной взяло власть.

Утаено правды племя,

Терпят кроткие напасть.

Пала древняя святыня,

Град духовный разорен,

И Сион стал как пустыня,

Весь закон в нем изменен.

С виду много блеску, славы

И наружной красоты,

А посмотришь на уставы –

Все фальшивые цветы.

Род избранных весь разсеян,

Сжат железною рукой,

Опорочен и осмеян,

Цену платит за покой.

Вспомнишь минувшие годы,

Слезы сронишь нехотя.

Время мира и свободы,

О прошедших днях грустя.

Когда вера процветала,

И любовь жила в сердцах,

Всюду истина блистала,

Был в народе божий страх.

Воин, раб и царь на троне,

Князь, святитель (?) и купец –

Были все в одном законе,

Земледелец и мудрец.

Все одну печать имели,

Крест честной, небесный знак.

И в одной святой купели

Омывали древний мрак.

Оудалясь от мира в горы,

Как пустынные орлы,

Дев и иноков соборы

Пели вышнему хвалы.

Расширялись наши грани,

Как на пир мы шли на сечь.

Цари наши брали дани,

Сокрушали вражий меч.

В древность было: с поля рати

Устрашенный враг бежал

Действом крестной благодати.

Меч не столь их поражал.

Власть святители имели,

Скажет речь – и чудеса;

И потом в земле не тлели

Их по смерти телеса.

Ныне люди только знают

Посмеяться старине.

Звезды на небе считают,

Царство видят на луне.

Видят там леса и горы,

Степи, реки, всякой злак.

Не приникнут лишь их взоры,

Есть ли кофей и табак.

Вечно мир земной летает

И вертится день и нощь.

Тех прелестник обретает,

Кто благих дел весьма тощ.

                              Конец

В Даурии дикой, пустынной

Отряд воеводы идет.

В отряде том поступью чинной

Великий страдалец бредет.

Жена с ним и малыя дети,

Изгнание вместе несут.

За правую проповедь в свете

Жестокий им вынесен суд.

Не солнце над ними сияет,

Не радостный отдых их ждет,

Мороз до костей пробирает

И голод по неврам их бьет.

Вот стонет жена, голодая,

И силы кидают ее,

И дети к ней жмутся, рыдая,

Пеняет она на житье.

«Петрович! Да долго ль за правду

Изгнанье мы будем нести?

Оужели не встретим отраду

И долго ли будем брести?»

«До самыя, Марковна, смерти, –

Ей скажет Аввакум – борец. –

До самыя, Марковна, смерти,

Когда мой наступит конец.»

«Бредем ин, Петрович. О, Боже!» –

Вздохнувши, промолвит жена.

Должно быть, ей правдв дороже

Спокоя, здоровья и сна.

И ветер в Даурии дикой

Оунылую песню поет.

От звука и речи великой

В Россию он смело несет.

И речи той с ужасом внемлют

Гонители правды святой,

Но с радостью в сердце приемлют,

Кто верит заре золотой.

                        Конец.

Поздно, поздно вечерами,

Как утихнет весь народ

И осыплется звездами

Необъятный небосвод,

Тут в безмолвии глубоком

И в оунылой тишине

В заключении жестоком

Запертой наедине,

Оузник тяжко воздыхает,

Сея заполночь без сна.

Песнь прощальную напевает

У тюремного окна.

Буйны ветры, полетите

В мой любимый край родной.

Обо мне весть отнесите,

Что случилось здесь со мной.

Пусть друзья мои узнают:

Мне страдать пришла чреда,

И меня не ожидают

В край любимый никогда.

День тот вечно не настанет,

Чтобы на родине  быть мне.

Жизнь моя, грустя, завянет

В чужеплеменной стране.

В пир веселый раз собрались

Наши ближние друзья.

И, собравшись, утешались.

В той беседе был и я.

Забыв горе и печали,

Все сидели ввечеру.

Часы быстро пролетали,

Но я мрачен был в пиру.

Что и тогда грусть меня томила,

Робкой дух мной овладел,

Буря на сердце крутила,

От чего, я сам не знал.

Вскоре таинство открылось,

Етот пир несчастный был.

Не напрасно сердце билось,

Воли он меня лишил.

В клетку с крепкими стенами

Я за пир тот посажен,

За решетками, замками

Грозной стражей окружен.

Кроме неба голубаго

Ничего не видно мне.

Или штык у часового

Просверкает лишь в окне.

И еще удар печальной

Надо мною будет раз:

Отошлют меня в край дальный

На изгнание в Кавказ.

Прикуют мою свободу

За Кавказскими горами,

Всех лишат, друзей и роду,

Заключат навечно там.

Ни долин мне жаль цветущих

В русской родине моей,

Не лугов, ручьев текущих,

Сел прекрасных и полей.

И остался сад прекрасной,

Где, бывало, я гулял.

Лишь по нем в грусти ужасной,

Как бы сад тот не завял.

Вечно буду я, изгнанник

И в чужой земле пришлец,

Одинок, без крова странник,

Для родных живой мертвец.

С кем рассеять мысль унылу,

Никого там не найдешь,

И с унынием в могилу

Прежде времени пойдешь.

Племена там кочевые

Обитают в тех местах.

Нравом дикие, презлыя,

На степи живут в шатрах.

Кончу жизнь мою в страданьи,

Смертной час когда придет.

Песнь надгробну во изгнанье

Мне никто не воспоет.

Мне в отечестве том новом

Ручейки будут друзья,

А пещера будет домом,

А постель – сыра земля.

Час вечерний как настанет,

Бор задремлет в тишине.

Из-за туч луна проглянет.

Тут прохлада будет мне.

Я тогда с душой унылой

С высоты Кавказских гор

В ту страну, где край мой милый,

Устремлю печальной взор.

Где остались мне родные

И любимые друзья,

Где я видел дни златые,

Утешался, где жил я.

Полечу туда мыслями,

С холму тех высоких гор.

Ум мой свидится с друзьями,

Там до тех пробуду пор,

Как восток уж загорится

От небесного огня,

Оутреняя заря явится,

Как посланница от дня.

Но судьбе я покоряюсь,

Буду вышнего просить,

Чтобы дал мне власть и помощь

        /строка утрачена/

пусть меня терзает скука,

жизнь невольная томит,

ни изгнанье, ни разлука

дух во мне не зменит.

И затем меня простите,

Все друзья и край родной.

Обо мне хоть раз вздохните,

Кто любил вас всей душой.

                           Конец.

Время радости настало,

Я в восторге себя зрю.

Мое сердце встрепетало,

Из очей слез токи лью.

Прощай, мир весь со страстями

И со прелестью навек,

И со всеми суетами –

Я от вас уже …/слово утрачено/

И за все леса и речки

Я от вас уже удаляюсь,

И сказать могу навеки:

В прелестный мир не возвращусь.

Где согласен, там вселюся,

До кончины буду жить.

Нежель в мире веселиться,

Ум и страсти удалить.

Там пещера темновата,

Заставляет слезы лить,

Что не та царем полата

Может душу веселить.

Место всякаго напитка

Ключевая там вода

Течет быстро без избытка,

А имею навсегда.

                  Конец.

Жил юный отшельник.

Он, в келье молясь,

Священную книгу читал, углубясь.

В той книге прочел он,

Что тысяща лет

Как день перед богом мелькнет и пройдет.

Монах впал в сомненье,

Стал думать о том,

Что тысяща лет сровнить с одним днем.

Не верит, в священную книгу глядит,

И видит, что в келью

Вдруг птичка летит.

Вся блещет, сияет и прелесть для глаз.

Как яхотный перья, а пух как алмаз.

Когда же вдруг крылья она распахнет,

То радугой светит, то златом сверкнет. Прекрасная птичка

в полетелегка; Быстрее и легче

весны ветерка. Летать уж

устала, у двери сидит, и радос-

тно юный отшельник глядит.

Неслышно подходит, молчит, не дохнет,

Лишь только схватить бы, а она

Вдруг вспорхнет.

Она от него, а отшельник за ней,

и вот он выходит из кельи своей.

Идет за ограду, и полем идет,

а птичка все свищет,как будто

зовет.Туда и сюда, над цветами

кружась, как звездочка в

воздухе светит, носясь.

И вот  монастырь за пригорком исчез,

А инок за птичкой идет в тень древес.

И с ветки на ветку все птичка вперед,

Порхает, летает и слатко поет.

На дуба вершину присела она,

И пеньем чудесным вся роща полна.

Растроганый серцем, восторге душой

Внимает безмолвно монах молодой.

И миг наслажденья боясь потерять,

Звук каждый он ловит и жаждет

внимать. Забылся отрадно, забвенье его

не слышит, не видит вокруг нечего.

Вдруг пенье умолкло, опомнился он.

Где ж птичка-певица? Изчезла как сон.

А птичка взвилася как будто стрела,

И в небе сокрылась, была – не была.

Вздохнул добрый инок и в келью спешит.

Казалось ему, час в отлучке он был.

Боится, что он опоздает в пути,

Что к трапезе ждут, и пора бы прийти.

Но вот монастырь, только чудно ему,

Что ограда не та, не доступна уму.

За оградою новая церковь видна,

И дивится, откуда взялася она.

Стучит во врата, вот привратник идет,

Но ему незнаком, прежде был, да не тот.

Не пускает монаха в обитель его:

«Ты чужой, не видал я лица твоего.»

«И тебя я не знаю, привратник, я нет,

привратник здесь молод, ты ж стар уж

и сед. Я вышел отсюда не болей как час,

с чего же здесь новый привратник у нас?

Иль Спасов не здесь монастырь?» – «Он и есть.» –

«Так поиди же к игумену, дай о мне весть.»

И дивится привратник, игумена зовет.

И вот за игуменом весь причет идет.

Монах перед ними склонился лицом,

Но только игумен ему незнаком.

Меж братии также знакомого нет,

Он смотрит, он ищет, своих не найдет.

Монах приключения свои рассказал,

Ему с удивленьем весь причт внимал.

И мудрый игумен пришельца спросил,

Какое он имя меж братии носил.

«Антонием назван в монашестве я,

При мне был игумен отец Илия.»

И все изумились, по книгам глядят,

Нашли имена их лет триста назад.

Антоний в день пасхи без вести пропал,

«Так писано в книге»,- игумен сказал.

«Дивен бог в чудесах»,- так монах

повторил и вдруг предо всеми свой

вид изменил.

В нем виден был старец: взор юный

угас. Пред ним триста лет мино-

вали как час.

Он пал и молился. Два дня протекли,

Почил он и с честью его погребли.

                                      Конец.

На Урале в далеком изгнанье

Там, в далеком угрюмом краю,

И в трудах, и в тяжелом страданье,

Верный брат, ты скончал жизнь свою.

Ты умолк, твои очи сомкнулись,

Юной жизни настал вдруг конец.

Но как встретил ты эти минуты,

Знает только всевышний творец.

При последнем своем издыханье

Ты не видел родных и друзей.

Никому не сказал о стрданье,

Не поведал о скорби своей.

Заунывная песнь погребенья

Не звучала над прахом твоим.

И родная слеза соджаленья

Не струилась по смерти над ним.

Как желал ты еще раз проститься

С теми, коих сердечно любил,

А потом в край иной удалиться,

Если так уж всевышний судил.

Но ты умер один на чужбине,

Только верою в бога согрет.

Не сказал своей прежней дружине

Свой последний прощальный завет.

                                       Конец.

Здесь везде одно гоненье,

И пристанища нам нет.

Пытки, ссылки и сожженье

На кострах воцвете лет.

Цепь невинного страдальца

И несчастного томит.

Жить недолго остается,

Знать, судьба мне так велит.

Я страдаю в тяжкой доле,

Жду кочину дней моих.

А за что терьплю я узы?

Праву веру возлюбил.

Мне сказали: я преступник,

Но невинна жизнь моя.

Казнить ссылкой начертали,

Но Бог будет им судья.

Жалко родину оставить,

Позабыть все навсегда,

Отца с матерью лишиться,

Быть как круглой сиротой.

Вы прощайте,все родные,

Мне вас больше не видать.

Знайте, все друзья былые,

Мне в чужбине умирать.

Не златотканные одежды,

Будут кров мне небеса,

Окружат могилу холмы

Да дремучие леса.

Но во гробе будет лутче,

Там престану я страдать.

Нежный голос мой умолкнет,

И не буду я стенать.

                            Конец

Возвещает нам писанье

Ясно райские места.

Там растут и процветают

Вечно красные древа.

Все рождают, умножают

Снедь от сладкого плода.

Там летают, воспевают

Птицы райския всегда.

В раю нет ни дня, ни ночи,

Но свет светит как звезда

Наконец в небесном раю

У небесного отца.

Ни зимы нет, ниже лета,

Но всегдашняя весна.

Там ни скорби, ни печали,не пристрастия земного.

Там все радости, утехи,

Свет от славы божества.

Тамо песни воспевают

Неумолчные оуста.

Непрестанно прославляют

Бога, своего творца.

                       Конец.

Может быть, от вас далеко

Я умру в чужой стране,

Там закроют в прах глубокий,

Вот вся жизнь моя пройдет.

Может, весть вам донесется,

Что меня на свете нет.

Мысль в душе вашей зажжется

Побывать на прах ко мне.

Живо вспомнишь, где мой камень.

С горя грудь вашу стеснит.

Вспомнишь обо мне – уж поздно,

Вспомнишь обо мне, вздохнешь.

Скажешь: все найти возможно,

Но меня уж не найдешь.

Не отец, ни мать родные не поплачут обо мне.

Хоть поплачут и помянут

Там, в далекой стороне.

И нимкто мою могилу

Из родных не посетит,

Разве пташечка уныла,

Она сядет, погрустит.

                      Конец.

-Ты куда идешь, скажи мне,

Странник с посохом в руке?

-Дивной милостью господней

К лутчшей я иду стране.

Через горы и долины,

Через степи и поля,

Чрез леса и чрез равнины

Я иду домой, друзья.

-Странник, в чём твоя надежда

Во стране твоей родной?

-Белоснежная одежда

И венец весь золотой.

Там источники живые

И небесные цветы.

Я иду ведь за Исусом

Чере/з/ жгучие пески.

Сам Исус Христос со мною,

Он направит сам меня.

Неуклонною тропою прямо, прямо в небеса.

-Так возьми меня  /с/ собою,

Где чудесная страна.

-Да, мой друг, пойдем со мною,

Вот тибе моя рука.

Недалеко уж родная

И желанная страна.

Вера крепкая, живая

Нас ведет с тобой, друзья.

                       Конец.

Под дубом маврийским

Сидел Авраам,

И очи возвел он к далеким холмам.

И что же? Очам он не верил своим:

Три ангела светлых явились пред ним.

Б…   /тексит прерван/