Коринфский А.А. Крещенские сказания

Шумят веселые Святки – от самого дня Рождества Христова до праздника Крещения Господня играми да плясками, да песнями на святорусском просторе привольном потешаются, вещими гадания­ми честному люду православному тайные веления судеб открывают. Гудят пиры-беседушки затейные, зеленым вином поливаются, пле­щут пивом, брагою, медами ставлеными. Что ни день на Святках – то свои поверья, что ни час – новый сказ, корнями живучими прирос­ший к сердцу народному. Гуляет – «святошничает» любящая весе­лие матушка-Русь; положено дедами, прадедами заповедано гулять-веселиться широкой русской душе по святочному обычаю. И словно воскресает на эти дни, сбрасывает с тысячелетних плеч саван веко­вого забвения старина стародавняя. День Крещения Господня (Бого­явление) Святки кончает, над праздничными гулянками крест ста­вит, до широкой-разгульной Масленицы с многошумным весельем прощается.

Канун Крещенья, как и рождественский, слывет сочельником и тоже – день постный, по уставу Православной церкви; но одновре­менно это – главный день святочных гаданий. Проводит его русский народ не только в посте да молитве, но и в сыновнем общении с не­умирающими пережитками язычески-суеверного былого-минувше­го. Верный христианскому преданию, держит он строгий пост, не принимая никакой пищи вплоть до вечерни, несет домой из храма Божьего освещенную богоявленскую воду и считает ее целебною от всяких болестей; памятуя вековые обычаи предков, отдает он – обок с этим – щедрую дань и своему суеверию.

Вечер под Крещенье, подавая весть о близящемся конце Святок, заставляет красных девушек вспоминать обо всех знакомых деревен­скому люду гаданьях. Звончей-голосистее поются на беседах и песни святочные – подблюдные. Затейливей сами-собой становятся и свя­точные игры обрядовые. А старикам со старухами, которым уже много лет назад надоскучило и петь-играть, и рядиться-святошничать, – своя забота об эту пору. Первее всего – ставят они мелом на всех дверях, на всех оконных рамах знаки креста, чтобы оградить свое жилье от посещения бесовского. Ходит-гуляет в этот вечер не­чистая сила, всяким оборотнем прикидывается, в избу попасть норо­вит на пагубу святошничающему народу православному. И одна за­щита против нее, – гласит народное слово, – святой крест Господень, перед которым распадается во прах все могущество лукавого. Не на­чертай в крещенский сочельник креста у себя на дверях, позабудь об этом строго соблюдаемом на Руси, – не только в деревенской глу­ши, но и в больших городах, – обычае: быть худу, жди беды! – по уверению строгих блюстителей прадедовских преданий.

Лютует под Крещенье – больше всей другой нечисти пододонной – Огненный Змей. И наособицу против него-то и ограждается теперь русский мужик-простота. Полетит чудище над деревней, где ни глянет – повсюду кресты белеются, и останется ему только рас­сыпаться огненным дождем над снегами глубокими, одевающими Мать-Сыру-Землю. Тульское поверье в общих чертах выдвигает из мглы забытого в городах суеверия облик этого детища народного воображения. «Известно всем и каждому на Руси, что такое за диво Огненный Змей. Все знают, зачем он и куда летает», – начинает красноречивый сказатель свою речь о нем. «Огненный Змей – не свой брат; у него нет пощады: верная смерть от одного удара. Да и чего ждать от нечистой силы! Казалось бы, что ему незачем летать к красным девицам; но поселяне знают, зачем он летает, и говорят, что если Огненный Змей полюбит девицу, то ее зазноба неисцелима вовек. Такой зазнобы ни отчитать, ни заговорить, ни отпоить никто не берется. Всякий видит, как Огненный Змей летает по воздуху и горит огнем неугасимым, а не всякой знает, что он, как скоро спус­тится в трубу, то очутится в избе молодцом несказанной красоты. Не любя, полюбишь, не хваля, похвалишь, – говорят старушки, когда завидит девица такого молодца. Умеет оморочить он, злодей, душу красной девицы приветами; усладит он, губитель, речью лебединою молоду молодицу; заиграет он, безжалостный, ретивым сердцем де­вичьим; затомит он, ненасытный, ненаглядную в горючих объятиях, растопит он, варвар, уста алые на меду, на сахаре. От его поцелуев горит красна девица румяной зарей; от его приветов цветет красна девица красным солнышком. Без Змея красна девица сидит во тоске, во кручине; без него она не глядит на Божий свет; без него она су­шит себя».

Кро­ме начертаний креста, советуют знающие всю подноготную ведуны деревенские насыпать на печную загнетку собранного в крещенский вечер снегу. Последний и вообще занимает почетное место в народ­ных крещенских поверьях и обычаях. Собирают его старики в кре­щенский сочельник за околицею, в поле, – приносят домой, сыплют в колодец. Это делается для того, чтобы вода была в колодце всегда в изобилии и никогда не загнивала бы. По деревенскому поверью, у тех, кто не позабудет этого сделать, хоть все лето не будь капли до­ждя, а колодец будет полным-полнехонек. Берегут натаявшую из крещенского снега воду и в кувшинах – на случай болезни: эта вода,

–  гласит народное слово, – исцеляет онемение в ногах, головокруже­ние и судороги. Старухи думают, кроме того, что, если спрыснуть снеговою крещенскою водою холстину, то это так выбелит ее, как не сделают ни солнце, ни зола. Советуют подбавлять крещенского снегу и в корм лошадям, – чтобы не так зябки были; дают и курам, чтобы занашивались пораньше. Умываются снеговой водою поут­ру в день Крещения красные девушки, – чтобы без белила белыми быть, без румяна – румяными. Примечают по крещенскому снегу и о погоде, и об урожае. «Снегу под Крещенье надует – хлеба прибу­дет!» – ведет речь народная мудрость. «Много снегу – немало и хле­ба!» – приговаривает она. «Привалит снегу вплоть к заборам -пло­хое лето! Есть промежек – урожайное!», «На каком амбаре плотнее снег – целее в том и батюшка-хлеб!»

По старинной примете сельскохозяйственного опыта, если вече­ром под Крещенье ярким светом блестит на небе звездная россыпь алмазная, – хорошо в этом году овцы будут ягниться: «Ярки крещен­ские звезды породят белые ярки («ярка» – овечка)!» Если заметет на Крещенье метель, – будет снегом снежить чуть не до самой Святой. «Коли в Крещенье собаки много лают, – будет вдоволь всякого зве­ря и дичи!», – замечают охотники. Коли на воду (на иордань) пойдут в туман, хлеба будет невпроед много!» – говорят приметливые погодоведы. «Снег хлопьями – к урожаю, ясно – к недороду!», «Коли про­рубь на иордани полна воды – разлив велик будет!», «В крещенский полдень синие облака – к урожайному году!», «На крещенье день те­плый – хлеб будет темный!».

Крещенские морозы слывут самыми жестокими, и недаром: зи­ма собирается об эту пору со всеми силами. Но, несмотря на стужу, с древних времен живет в народе обычай купаться в крещенской проруби-иордани. Купаются и те, кто святошничал-рядился о Свят­ках, – чтобы очиститься от греховной скверны в освященной воде; купаются и просто – «для здоровья». Последнее, однако, далеко-та­ки не всегда оправдывается на деле.

 «Крещенье-Богоявленье», – говорит народ и повторяет преда­ние, идущее от дней старины глубокой, связанное с этими словами. По народной молве, исстари веков совершается в этот день чудо-чуд­ное, диво-дивное: отверзаются над иорданью небеса и сходит с них в воду Истинный Христос. Не всем дано видеть это, а только – самым благочестивым людям. Но, если помолится грешник святому небу в это время, то сбудутся и его желания. Есть поверье, что, если поста­вить под образами чашу с водою да «с верою» посмотреть на нее, то вода, сама собою, всколыхнется в крещенский полдень: осенит и освятит ее крещающийся Сын Божий. Слывет Крещенье во многих местах и за праздник – «Водокрещи». «От Оспожинок – до Водокрещей!», – держат иногда ряду. «От Водокрещей – до Евдокей живет семь недель с половиной». Красное словцо народное, встречая кре­щенскую стужу, оговаривает ее словами: «Трещи не трещи, а минут и Водокрещи (т. е. тепло-то все-таки возьмет свою силу)!» Не забы­вает народ, что,  если пошел январь-месяц, то и за перезимье пере­валивает уже время-то, а  перезимье, по его крылатому слову, о весне весть подает.

С праздником Крещения Господня связано в народной Руси не­мало поверий, относящихся к судьбе человека. Так, например, если кто-нибудь крещен в этот отверзающий небеса над землею день, – то, по слову народной мудрости, быть ему счастливейшим человеком на всю жизнь. Добрым предзнаменованием считается также, если устроится в этот день рукобитье свадебное: в мире да в согласии пройдет жизнь новобрачной четы. В некоторых местностях выходят вечером в Крещенье девушки окликать суженых. Если попадется на­встречу им молодой парень – быть добру, старик – надо ждать худа. Да и не перечесть всех поверий, обступающих изукрашенным часто­колом обычаев великий праздник Божий. Живуче яркое слово-пре­дание богатыря-пахаря, не вымирают и простодушные поверья его.

Еще в конце первой половины XVII столетия писал царь Алек­сей Михайлович в своей грамоте государевой шуйскому воеводе во­обще о святочных, а о крещенских наособицу, пирах-игрищах: «… ведомо нам учинилося, что на Москве, наперед сего в Кремле, и в Китае, и в Белом, и в Земляном городе, и за городом, и по переул­кам, и в черных, и в ямских слободах по улицам и по переулкам, в навечери Рождества Христова кликали многие люди Каледу и Усень, а в навечери Богоявления Господня кликали Плугу; да в Москве ж чи­нится безчинство: многие люди поют бесовския сквернословныя пес­ни… да на Рождество Христово и до Богоявленьева дня собираются на игрища, сборища бесовския … игрецы-скоморохи с домбрами и с дудами, и с медведи ходят, и дару Божию хлебу поругаются, всяко животно скотское, и зверино, и птичье пекут. И мы указали о том учинить на Москве и в городех, и в уездех заказ крепкой, чтобы ны­не и впредь никакие люди по улицам и по переулкам, и на дворех в навечери Рождества Христова и Богоявленья  Калед и Плуг и Усеней не кликали и песней бесовских не пели… А которые люди ныне и впредь учнут Каледу и Плуги, и Усени кликать, и петь скверныя песни, и тем людям за такия супротивныя неистовства быти от нас в великой опа­ле и в жестоком наказанье. И велено тот наш указ сказывать всяким людям всем вслух, и бирючем велено кликати по многие дни»… С той поры минули долгие годы, исчезло из памяти народной понятие о «супротивных закону христианскому» Каледе, Плуге и Усени; но ставшие мертвым звуком имена их по-прежнему слышатся в песнях любящего веселие, сердцем приверженного к стародавней старине народа. Эти имена, когда-то вызывавшие недовольство церковных

Властей, видевших в них пережиток язычества, в настоящее время