6. Именослов и общественные деятели в контексте культуры. 6.1 Русские имена как носители историко-культурной информации

Тема русских имен давно привлекает внимание исследователей, которые рассматривают имя с разных позиций. Опубликованы словари, именословы и различные исследования[1].

В книге «Русские имена в исторических лицах, церковных и народных праздниках, пословицах и приметах»[2] зафиксировано 1110 православных имен, из них около 400 имен малоупотребимы, а около 370 крестильных имен так и не вошли в обиходную речь – в святцах имена имеются, а в народе не употребляются. В это общее количество входит и 119 имен славянского происхождения. В словарь Н. А. Петровского[3]  включено более 3000 всех имен, старых и новых, полых и уменьшительных. Наиболее полый словарь А. В. Суперанской[4]  включает более 7500 русских имен, состоящих из имен различного происхождения, дохристианских, христианских (крестильных) и советских новообразованных. В словарь И. М. Ганжиной[5] включено более 8000 тысяч современных фамилий, хотя не упоминаются такие распространенные фамилии как Иванов, Николаев, Степанов, Наумов, Степанов, Тихонов, Самсонов и многие другие.

При последующем исследовании источников и сравнении изданных словарей выясняется, что имен-прозвищ и соответствующих им фамилий только славянского происхождения насчитывается свыше 15000, а всего их более 20000.

По мнению православного мыслителя Павла Флоренского, имя в смысловом значении это символ, знак, знамя, знание. Имя человека – есть его знамя, его наименование, название, звание, прозвание, прозвище. У человека может быть только одно имя, а может быть и имя, и прозвище. Имя – его постоянный знак, прозвище – приобретенное в жизни. Иногда имя и прозвище имеют одно значение. От имени или от прозвища образуется фамилия. Поэтому имя, прозвище, фамилия – неразрывная цепочка знака человека, его названия-наименования, его прозвания, его знамени, его символа. В цепочке этой заключена информация о человеке, его связях, происхождении, характере, образе жизни и т.д

П. Флоренский не закончил свою философскую книгу об Именослове. В ней много богословских рассуждений, и он, как православный мыслитель, не рассматривает имена славянского происхождения. Вероятно, поэтому ему не удалось до конца раскрыть значение имени и показать его место в жизни человека. Он обращает внимание на то, что имя и вещь переходят друг в друга. Имена же славяне брали из окружающей среды. Поэтому именем становилось не только название вещи, но и явления, характер человека, его особенности, способности, род деятельности и т.д. и т.п.

Фамилии Протопоповых, Поповых, Дьяконовых, Пономаревых, Просвирниных, Трапезниковых свидетельствовали о принадлежности представителей указанных родов к священно или церковнослужителям.

Крестильное имя, которое человек получает при крещении по святцам, ничего общего не имеет с конкретной личностью. Человек, получая крестильное имя, приобретает и своего небесного покровителя. Но о самом человеке по его имени ничего сказать нельзя. Равноапостольный великий князь Владимир вошел в историю и православную культуру как Владимир – владеющий миром. Широкому кругу населения не известно, что при крещении он был наречен Василием, и уже с именем Василий осуществил крещение Руси, хотя святым почитается как Владимир. Славу и известность он приобрёл с именем Владимир, получив при этом соответствующие прозвища. По делам его называют Великим, по старшинству – Старым, в былинном эпосе – Владимиром Красное Солнышко; славяне, не принявшие христианства, презрительно называли его Кривоногим. Каждое из этих славянских имён несёт конкретную информацию о человеке и его делах, в то время как имя Василий свидетельствует лишь о перемене имени во время крещения, а самого человека никак не характеризует.

Имя славянского происхождения говорит многое о его носителе. Оно знаменует собой определённый склад личности, характер, наклонности, внешний вид, род занятий, происхождение и т.д. В славянском имени заключается определённое знание. С этим именем человек, как со знаменем, проходит по своей жизни. Знамя же как бы говорит всем: «Знай меня». В содержании имени заключены особенности личности. Владимир – владеет миром, Святослав – святой в славе, Ярослав – ярый, могучий в славе, Людмила – людям милая, Миронег – мирный в неге, Миролюб – миролюбивый и т.д. Плотник занимается плотницким делом, Кузнец – кузнечным, Воин – военным; Печник кладет печи, Рыбак занимается рыбной ловлей, Пирожник печет пироги, Сапожник изготавливает сапоги и т.д. Отличительной чертой человека может стать не только род его занятий, но и внешний вид. Тогда его называют: Косой, Длинный, Толстый, Рябой, Седой… Склад характера человека определяют его имена: Веселый, Угрюмый, Добряк, Задира… Если у человека выделяется какая-либо часть тела, или он имеет какие-либо особенности в поведении, его называют: Нос, Ухо, Голова, Рука, Нога, Глаз… или  Слепой, Глухой, Безмолвный…, Шустрый, Смельчак, Тихоня…

Первоначально славянин имел только имя или прозвище. Затем в христианское время от имени отца образовалась фамилия: сын Петра – Петров сын – Петров, сын Афанасия – Афанасьев сын – Афанасьев, сын Кирилла – Кириллов сын – Кириллов. Множество фамилий образованы от прозвищ: сын Медведя – Медведев, Палицы – Палицын, Шеи – Шеин.

Образование славянских имён и прозвищ происходило разными путями. Кроме указанных выше, назовём ещё несколько. Иногда для называния человека применялся цвет, и его называли: Белый, Серый, Черный (отсюда фамилии – Белов, Серов, Чернов).

Человека могли назвать по сходству с тем или иным животным. Так появились имена Волк, Заяц, Лиса, Корова, Кобыла… (отсюда – Волков, Зайцев, Лисин, Коровин, Кобылин). Иногда человеку давали имя какого-либо предмета в доме: Ковш, Тарелка, Стул… (от сюда – Ковшов, Тарелкин, Стулов) или орудия труда: Топор, Лопата, Молоток…(отсюда – Топоров, Лопатин, Молотков).

Часто можно наблюдать образование фамилии от прозвища, данного человеку по его характеру. Глубокий знаток народной жизни П. П. Бажов, говоря о прозвищах на уральских заводах, среди приказчиков называет, например, такие: Душнóй козел, Жареный Зад, Убойца, Полторы Хари и др. А вот у управителя Палкина обычного в заводах прозвища не было, видимо, фамилия казалась подходящей кличкой. О происхождении прозвища Паротя он пишет: «Он, сказывают, из чужестранных земель был, на всяких языках будто говорил, а по-русски похуже. Чисто-то выговаривал одно – пороть. Свысока так, с растяжкой – па-роть. О какой недостаче ему заговорят, одно кричит: пароть! Его Паротей и прозвали»[6]. В «Малахитовой шкатулке» он пишет: «В нашем заводе… жил токарь. Забыл его фамилию. Не то Потеряев, не то Потопаев. У нас, видишь, такие прозванья по заводу в обычае. Потеряевы, Полетаевы, Полежаевы, Подшибаевы, Протопаевы, Потоскуевы – они и путаются в памяти. Звали этого токаря всегда по отчеству – Ионыч. И до того это врезалось, что и семейных также кликали: Ионычева жена, Ионычевы дочери, Ионычевы зятевья»[7].

Ныне многие славянские имена ушли в прошлое безвозвратно. О них можно судить только по дошедшим до нас документам. При заключении мира с греками в 945 г. в Константинополь были посланы послы и гости от великого князя Игоря и всех его родственников. Среди них упоминаются: Ивор, посол Игоря, великого князя; Вуефаст – Святослава, сына Игорева; Искусеви – Ольги, княгини; Слуды – Игоря, племянника великого князя от сестры; Улеб – Владислава; Каницар – Предславин; Шихберн – Сфандры, жены Улебовой (вероятно, вдовы, имя Улеба не упомянуто); Прастен – Турдов; Ибиар – Фастов; Грим – Сфирнов; Прастен – Акуна, племянника Игорева от сестры; Кары – Тудков, Каршев, Турдов, Егревлисков, Войков; Мстр – Аминодов; Прастен – Бернов; Ятвяг – Гунарев; Шибрид – Алданов, Колклеков, Стеггиетонов, Сфирков; Алвад – Гудов; Фудри – Туадов; Мутур – Утин. Упоминаются и гости, или купцы: Адунь, Адулб, Иггивлад, Олеб, Фрутан, Гомол, Куци, Емит, Турбид, Фурстен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фрастен, Игельд, Турберн, Моны, Руальд, Свень, Стир, Алдан, Тилена, Пубыскарь, Вузлев, Синько, Боричь. Исследователи относят такие имена к варяжскому происхождению, но можно предположить, что многие из них славянские.

Именами славянского происхождения пронизаны русские народные сказки и былины. Из былины «Богатырское слово»: «Имена богатырям: первый – богатырь Илья Муромец, сын Иванович; второй – богатырь Добрыня Никитич; третий – богатырь дворянин Залешанин Серая свита Злаченые пугвицы; четвертый – богатырь Алеша Попович; пятый – богатырь Щапа (щеголь) Елизаныч; шестой – богатырь Сухан Дементьянович; седьмой – богатырь Белая Палица, красным золотом украшена, четьим жемчугом унизана, посреди той палицы камень – самоцветной пламень»[8].

Большую группу составляют сложные имена и фамилии. Имя (и фамилия) может состоять из обозначения какого-либо цвета и названия какой-либо части тела: Краснощек (Краснощеков), Синегуб (Синегубов), Белолоб (Белолобов), Черноус (Черноусов), Синеок (Синеоков)… Составляющей частью имени (прозвища) может быть слово, означающее какую-либо внешнюю особенность человека: Кривошея (Кривошеин), Косолап (Косолапов), Долгорук (Долгоруков)… или особенность его характера: Добролюб (Добролюбов), Драгомир (Драгомиров), Добродей (Добродеев). Суровым был князь Ярославский Василий Давыдович Грозные Очи, правнук Андрея Владимировича Долгая Рука (погибшего на Калке в 1224 г.). О характере царя Ивана IV говорит его прозвище Грозный. О физическом недуге великого князя Московского Василия II Васильевича свидетельствует его прозвище Тёмный. Чадолюбивым князем Владимиро-Суздальским был Всеволод Большое Гнездо. Человека могли именовать по его деяниям. Одержавший победу над шведами в 1240 г. на реке Неве князь Александр Ярославич именуется Невским, князь Дмитрий Иванович – Донским (в честь его победы над ханом Мамаем на Дону в 1380 г.). По этому поводу писатель И. И. Лажечников пишет: «Заметьте, в тогдашнее время дети часто не носили прозвание отца: эти прозвища давались или великим князем, или народом, по случаю подвига или худого дела, сообразно душевному или телесному качеству»[9]. По свидетельству А. Прозоровского Сильвестр Медведев за участие в заговоре Шакловитого был расстрижен и стал именоваться Сенка Медведь[10].

Разнообразие имен-прозвищ отмечает Н. М. Карамзин в книге «Марфа Борецкая». Он приводит диалог Марфы Борецкой с новгородцами:

‑ «Многочисленное воинство соберётся, готовое отразить врага, но поручить его вождю надёжному, смелому, решительному. Исаак Борецкий во гробе, в сынах моих нет духа воинского, я воспитала их усердными гражданами: они могут умереть за отечество, но единое небо вливает в сердца то пламенное геройство, которое повелевает в день битвы.

– «Разве мало славных витязей в Новеграде? – сказал Феодосей. – Ужас Ливонии – Георгий Смелый…»

– «Переселился к отцам своим».

– «Победитель Витовта Владимир Знаменитый»…

– «От старости меч выпал из рук его».

– «Михаил Храбрый…»

– «Он – враг Иосифа Делинского и Борецких; может ли быть другом отечества?».

– «Димитрий Сильный…»

– «Сильна рука его, но сердце коварно: он встретил за городом посла Иоаннова и тайно говорил с ним».

– «Кто же будет главою войска и щитом Новаграда?»

– «Сей юноша!» – ответствует посадница, указав на Мирослава»[11] (выделено – авт.).

Часто имена-прозвища человеку давали по месту его происхождения. Л. М. Дёмин пишет: «Все готовы были подкрепить свои свидетельства крестным целованием, клятвой перед образами. И называли свои обычные северные фамилии: Каргопольцевы, Онегины, Тотмянины, Холмогоровы, Пинегины, Мезины»[12].

Особенностью наречения человека именем-прозвищем является присвоение ему так называемого охранительного имени, имени-оберега. Чтобы скрыть от нечистой силы настоящее имя человека, его называли, указывая противоположное положительному образу значение: Разгильдяй (Разгильдяев), Грязной (Грязнов), Безобраз (Безобразов), Дурак (Дураков) – совсем не потому, что эти люди были разгильдяями, грязными, безобразными и дураками, а для того, чтобы нечистая сила к таким людям не привязывалась.

Много имён славянского происхождения имеют приставку не: Недруг (Недругов), Нецветай (Нецветаев), Невежа (Невежин), Невер (Неверов)… Эти имена могут иметь охранительное значение или быть характеристикой личности. К именам, определяющим характер личности, можно отнести такие: Плакса (Плаксин), Тужил (Тужилов), Смеляк (Смеляков), Храбрый (Храбров), Молодец (Молодцов)… От имени-прозвища образовывались не только фамилии, но и отчества. Так, у сына боярского Киреевского Некраса было два сына: Немир Некрасович и Сувор Некрасович Киреевские.

Фамилия от имени-прозвища образовывалась не сразу. Предком А. С. Пушкина, как известно, был Ратша (Радша, Рача), который, по выражению поэта, «десницей бранной святому Невскому служил». Один из его потомков получил прозвище Пушка, откуда и пошла фамилия Пушкиных.

В дохристианский период и в первые века по принятию христианства каждый человек имел своё собственное имя-знамя. Затем постепенно от имени стали образовываться фамилии и отчества. В XV-XVIII вв. князья и цари в знак особой милости жаловали князей и бояр правом писать своё отчество с окончанием на «вич». В 1685 г. в царствование Петра I и его брата Ивана, был издан указ, в котором говорилось: «Буде кто напишет думного дворянина жену без «вича», и им на тех людех великие государи и сестра их великая государыня, благородная царевна указали за то править бесчестие».

Известно, что русская культура окончательно сложилась в XV-XVI веках. Сложилось к этому времени и именообразование. Однако вот что любопытно. Официальное православное христианство господствует уже половину тысячелетия. И имена даются в соответствии с установленным правилами – по святцам. И в то же время в одном из азбуковников XVII в. указывается, как нужно давать имена детям: «Первых родов и времен человеци… до некоего времени даяху детем свои имена, якоже отец и мать отрочати (т.е. ребенка) изволят: или от взора и естества (т.е. по внешнему виду и природным данным), или от вещи, или от притчи. Такожде и словене прежде их крещения даяху имена детем своим сице (вот так): Богдан, Божен, Первой, Второй, Любим и ина такова»[13].

Имена, образованные по этому правилу, сплошь и рядом давались детям до XVII в. Имена крестильные сочетались с именами-прозвищами. Это хорошо видно в поколенных росписях боярских, княжеских и дворянских родословий. С XVIII в., т.е. со времени петровских преобразований, имена-прозвища постепенно вытеснялись крестильными. Поэтому чисто славянских имён сохранилось в повседневном обиходе мало. Однако они перешли в фамилии, и фамилий славянского происхождения в русском народе сохранилось гораздо больше, нежели самих имён. Многие крестильные имена по своему неблагозвучию для восприятия русского народа так и не привились. А. С. Пушкин замечает: «Агафон, Филат, Федора, Фекла и проч. Употребляются у нас только между простолюдинами»[14].

Бабушка Н. С. Лескова родилась в купеческой семье. При крещении священник дал ей соответствующее святцам имя Акилина (Акулина). Но отец «слышать не мог неблагозвучного имени новорожденной, видя в нём поругание своей купеческой именитости и избыточности. Бросился к архиерею – тщетно! Тогда он строго-настрого приказал всем в доме облагороженно называть девочку Александрой… Тайна эта соблюдалась всеми»[15].

Одновременное существование славянских имен-прозвищ и крестильных имён свидетельствует о единстве корней русской культуры. Это единство закреплено и в русских именах. Крестильными стали славянские дохристианские имена Борис, Боян, Вадим, Владимир, Владислав, Всеволод, Вячеслав, Горазд, Игорь, Олег, Ольга, Мстислав, Святослав, Вера, Злата, Любовь, Людмила, Милица, Надежда и др. Православная церковь празднует память благоверного князя Новгородского Мстислава Храброго (1180), во святом крещении Георгия (14/27 июня); благоверного князя Владимиро-Волынского Ярополка (1086), во святом крещении Петра; благоверного князя Ярослава Муромского (1129), во святом крещении Константина (21 мая/3 июня) и т.д. И хотя, по выражению Льва Аннинского, древнеславянскую душу «перепахало» православие[16], славянские имена-прозвища-фамилии прочно вошли в культуру русского народа и одновременно сосуществуют с именами православными.

Длительное время в русском народе бытовала традиция наречения двойным именем – славянским и крестильным. Одновременно с этим имелись ещё и прозвища, переходящие у потомков в фамилии. Наглядное представление об этом дают Боярские и Российские родословные книги. Из родословной князей Оболенских, потомков великого князя Рюрика, узнаём, что Иван Андреевич Оболенский Долгоруков – потомок Рюрика в XVII колене, стал родоначальником Долгоруковых. Его брат Василий Щербатый – родоначальник князей Щербатых. Андрей Никитич Оболенский Ноготь (XVIII колено от Рюрика) – родоначальник Ногтевых. Иван Васильевич Оболенский Стрига – родоначальник Стригиных, Петр Васильевич Оболенский Нагой – родоначальник Нагих, Василий Васильевич Оболенский Телепень – родоначальник Телепневых, Иван Михайлович Оболенский Репня – родоначальник Репниных, Иван Владимирович Оболенский Лыко – родоначальник Лыковых, Василий Владимирович Оболенский Каша – родоначальник Кашиных, Дмитрий Семенович Оболенский Щепа – родоначальник Щепиных и т.д. Потомками уже упоминаемого Андрея Владимировича Долгая Рука из рода Вяземских, наряду с князем Ярославским Василием Давыдовичем Грозные Очи, были Михайло Федорович Крюк, Иван Федорович Собака, Борис Федорович Вепрь, Иван Федорович Уда, а также Александр Юрьевич Нетша – родоначальник Нетшиных, Александр Юрьевич Монастырь – родоначальник Монастыревых, Александр Борисович Поля – родоначальник Полевых, Семен Иванович Трава – родоначальник Травиных. Сын Ивана Федоровича Вяземского Засеки (ХХ колено от Рюрика) Иван Старший Иванович Засекин Бородатый Дурак – родоначальник одной из угасших ветвей Засекиных, а его брат Дмитрий Иванович Засекин Солнце – родоначальник князей Сонцовых (Солнцевых). И несть числа языческим именам в княжеских фамилиях. Только по линии Рюриковичей произошли фамилии: Пузины, Огинские, Сатины, Монастыревы, Судаковы, Аладьины, Цыплетевы, Мусоргские, а в Бархатную книгу занесены: Внуковы, Татищевы, Ржевские, Осинины, Заболоцкие, Еропкины, Толбузины, Ляпуновы, Дмитриевы-Мамоновы, Травины, Березины, Ивины и др.[17]. Такие же имена-прозвища-фамилии сплошь и рядом были и у простолюдинов. По исследованиям А. А. Зимина, конюхами Иосифо-Волоколамского монастыря были: Гриша Иванов Туровский, Иван Загладин, Иев Рукин, Истома Мижуй, Истома Мороз, Кондрат Шмырев, Шарап Иванов, Негодяй Капустин, Филипп Сорокин, Семен Орех, Сенька Кривой, Скула Горемыкин, Третьяк Верещагин, Шевыра, Ширяй Комовский, Якуш Горохов[18].

Имена-прозвища свидетельствуют также о происхождении человека из какого-либо населенного пункта. Так, широкую известность имеют князья Старицкие, Стародубские, Волоцкие, Звенигородские, Белозерские и т.д. То же относится и к крестьянскому населению. В Книге ключей Иосифо-Волоколамского монастыря значатся: Данила Мамошинский, Афоня и Федор Туровские, Васюк Олехновский, Горемыка Пеньевский, Иван Спасский, Кузьма Волоченин, Кура и Степан Хованские, Митя Чащовский, Федор Луковниковский, Ширяй Комовский, Юша Корякинский, Шарап Давыдов Чеклевский[19].

Единство исходящих от дохристианского периода корней русской культуры прослеживается и в наших повседневных фамилиях: Клыковы, Рудометовы, Барабановы, Сорокины, Колобковы, Мухины, Пивоваровы, Удаловы и т.д. Фамилия Онучин произошла от имени Онуча (принадлежность обуви), Решетников – от Решетник (мастер по изготовлению решёток для ворот), Мелехов от – Мелех (мельник).

Любопытное явление отмечает Б. А. Успенский, говоря о «школьных прозвищах, которые восходят, как правило, к соответствующим фамилиям. Так, попадая в школу, Соколов обычно становится Соколом, Попов именуется Попом, Киселёв – Киселём и т.п.; этот процесс в точности противоположен процессу образования фамилий, поскольку в своё время прозвища Сокол, Поп и т.п. преобразовались в соответствующие фамилии (Соколов, Попов и т.п.). Существенно, что эти прозвища вновь выступают именно как индивидуальные, а не как родовые наименования, т.е. выступают на правах личного имени: прозвище Сокол относится именно к данному Соколову и т.п.»[20].

Б. А. Успенский замечает: «Способность русских видоизменяться, адаптируясь к той или иной социальной норме, не может вызывать удивления, если иметь в виду, что фамилии в России представляют собой относительно новое явление. Об этом в какой-то мере свидетельствует, между прочим, иностранное происхождение самого слова фамилия: это слово было заимствовано в XII в., причем первоначально оно означало род, семью (в соответствии со значением латинского или польского слова familia); значение наименования выкристаллизовывается к 30-м годам XVIII в., но окончательно закрепляется за этим словом только в конце XVIII – начале XIX в.»[21].

По своему происхождению фамилии на –ов/ев представляют собой притяжательные прилагательные. Фамилия Хвостов образовалась от имени-прозвища Хвост, Бобров – от Бобр, Быков – от Бык, Шипов – от Шип и т.п. При этом со временем менялось ударение в полученной фамилии, перемещаясь с последнего слога на первый: фамилии Шипóв, Быкóв, Кустóв, Пластóв, Новикóв, Топорóв, Живóв… начинают произноситься как Шúпов, Бы’ков, Кýстов, Плáстов, Нóвиков. Тóпоров, Жúвов и т.п.

Процесс образования имён и прозвищ по «славянскому образцу» продолжается и в настоящее время. В Сибири, в поселке Могочино, в 1950-е гг. в одной из летних палаток продавали морс – клюквенный напиток. Никто из жителей посёлка не знал настоящего имени продавца. Его просто звали Морс Иванович. В заводской кассе зарплату выдавал не так уж и молодой человек. Он был хромой, ходил, припадая на одну ногу, и его все звали Коля-Ножка. На берегу реки жил рыбак из старообрядцев, которых в Сибири называли кержаками. Этого рыбака так и звали: Кержак. Сосед наш часто в разговоре употреблял выражение: «якорь-бока». Его так и прозвали: Якорь-бока. Директора семилетней школы все звали Щетинкиным или иногда Трёхщетинкиным, хотя у него была совсем другая фамилия. А всё потому, что однажды в разговоре с плохо успевающими учениками он сказал: «У меня на голове всего три щетинки и то я понимаю, а вы ничего не соображаете». Оказывается, сообразили – так и осталась навеки за ним это имя-прозвище. Когда мать меня привела в первый класс и, зайдя со мной к директору, сказала: «Здравствуйте, товарищ Щетинкин», а я вслед за ней поздоровался более «правильно»: «Здравствуйте, товарищ Трёхщетинкин», он не обиделся, не осерчал, только заметил, что у него есть настоящая фамилия. Её-то я и не помню, а прозвище врезалось в память прочно. Учителем математики был Леонов, заядлый, но неудачливый охотник. Он был горбат и слегка картавил. Все его звали Лявой (Лярвой) Горбатым или просто Лярвой. Позднее в школе у меня был ученик по фамилии Маринин. Но в разговорной речи для ребят было неудобно произносить в его фамилии звук «р». Его стали звать сначала Малининым, потом Малиной, а поскольку он был мальчиком по характеру колючим и на малину никак не походил, его прозвали от противного Крыжовником. Бесконечную череду таких примеров, когда характеризующее человека прозвище становится именем, в жизни своей может найти каждый человек. Так, например, правнучка Л. Н. Толстого Фёкла в детстве имела прозвище Графин, как производное от слова графиня.

Прозвище часто дают по фамилии, и оно становится его именем. Нередко в группе людей можно слышать такие разговоры: «Вон Колесо катит, на выпивку надеется» (это значит – идёт Колесов); «Смотри, опять Заяц скачет» (Зайцев приближается) или «Каша ползет» (Кашин подходит). Причём в таких выражениях точно сочетаются слова, подчёркивая характер человека: Колесо именно катит, Заяц скачет, Каша ползет. При этом Колесо – маленький и толстый, Заяц – прыткий и неусидчивый, а Каша – медлительный, увалень. Здесь наблюдается нередкое «природное» сочетание настоящей фамилии с его «фамильной» кличкой-прозвищем и характером или внешним видом человека.

Отзвуком славянского принципа наречения человека является и современное народное именование по каким-либо признакам или поведению. В Каргопольском районе жители вспоминают: «Был председатель колхоза Микита с Миколой. А его звали Никита Алексеич, а он переписался на Николу, от так по деревне у нас зовут Микита с Миколой». В другом колхозе председателем был единственный на всю округу коммунист, и, поскольку он в деревне был первым лицом, его прозвище звучало как фамилия: Коммунистов[22].

К этому можно присовокупить мнение П. П. Бажова: «Наблюдения языкового порядка – в частности над двойными сысертскими и полевскими фамилиями, где уличное прозвище казалось русским переводом неизвестного слова, – говорили, что заводской округ, если не сплошь, то в подавляющем большинстве был заселён выходцами из северных областей… Иногда отметка о национальности и северном происхождении оставалась в фамилии: Зыряновы, Пермяковы, Олонцевы, Вологодцевы, Устюжанины. Чаще об этом можно было лишь догадываться по значению слова: Чипуштановы, Черепановы, Подкины, Наносовы, Летемины, Тулункины, Мухлынины, Талаповы и пр. разумеется, много было фамилий и обычного типа – от производства: Валовы, Засыпкины, Кузнецовы, Ширыкаловы; от лесной жизни: Медведевы, Зайцевы, Хмелинины, от имен и различных прозвищ: Антроповы, Григорьевы, Савелковы, Потопаевы, Полежаевы, Потоскуевы и т.д.»[23].

В обыденной жизни часто можно слышать суждение о том, что русские имена совсем де и не русские, а большей своей частью еврейского, греческого и латинского происхождения. С этим можно согласиться, но можно и возразить. С одной стороны, имён славянского происхождения гораздо больше всех остальных. А с другой – имена складываются в процессе жизни и в соответствии с социальными устройством общества. А всякое общество никогда не существовало изолированно. Находясь в постоянном общении, люди даже отдалённых расстояний находились в исторических, политических, культурных взаимосвязях, впитывая в себя различные культуры, вырабатывая межязыковые признаки общения, в том числе связанные с именами. «В результате многовековых контактов людей разных культур, имена переносились на огромные расстояния, заимствовались в языки иных систем, становились самыми международными словами и в то же время оставались глубоко национальными символами»[24].

Фамилии, происходящие от славянских имён и прозвищ, в русском народе употребляются более часто, нежели «христианские». Вопреки сложившемуся мнению, фамилии: Иванов, Петров, Сидоров распространены не повсеместно. Фамилия Иванов бытует, преимущественно, в центральных областях. В южных областях их значительно меньше. Петровы проживают, в основном в северо-западных областях, Сидоровы – в восточных и центральных. Самыми распространёнными являются не Ивановы-Петровы-Сидоровы, а Смирновы (славянского происхождения). Фамилия Смирнов произошла от прозвища Смирный. Не является ли это одним из важных показателем характера русского человека, его смирности, смиренности? О. Балановский пишет: «… в каждом российском регионе свой спектр фамилий. По ним можно составить своеобразный портрет местности. Так, в Западном регионе преобладают «календарные» фамилии (от имён, упоминаемых в православном календаре). Для Центрального характерны фамилии, образованные от названий зверей, птиц и растений. В Восточном чаще встречаются приметные (Румянцев, Беляков, Чистяков), в Южном – профессиональные (Кузнецов, Гончаров, Ермаков), в Северном – диалектные (Булыгин, Лешаков)»[25].

Таким образом, русские имена частично утрачены, но большей частью перешли в фамилии. Христианское влияние на имянаречение имеет чрезвычайно важное значение. Но русской православной церковью имена славянского происхождения были приняты, о чём свидетельствуют имена святых со славянским звучанием. Многие святые вошли в историю под славянским именем (с указанием в скобках имени, данного при крещении). Великий князь Владимир (Василий), Владимир Мономах (Василий), княгиня Ольга (Елена), князь Борис (Роман), князь Глеб (Давид), благоверный князь Мстислав Ростиславич (Георгий) Святослав Ярославич (Никола Святоша), князь Псковский Всеволод (Гавриил), князь Псковский Довмонт (Тимофей), благоверный князь Иоанн Угльчский (в иноках Игнатий)  и др. Мы знаем имена русских князей, но не знакомы с их крестильными именами. Например,  Изяслав Ярославич – во святом крещении Димитрий, Мстислав Ярославич Великий – Феодор, Ярослав Мудрый ‑ Георгий, Всеволод Большое Гнездо – Дмитрий.

В этом проявляется единство русской культуры, взаимовлияние и взаимосвязь культурных напластований различных времён. Имена (как и национальный язык) являются ядром культуры, одним из её стержней.

Публикуется впервые