В конце 2021 года в рамках культурного проекта «Провинциальная Россия» осуществлено издание сборника очерков замечательного русского прозаика и журналиста Николая Степановича Власова-Окского (1888 – 1947) «Отошедшие: литературные воспоминания», рассказывающего о его встречах с писателями-современниками.
Публикуем послесловие к сборнику его редактора-составителя В.А. Гурьева.
Виктор ГУРЬЕВ
ДОЛГИЙ ПУТЬ К ЧИТАТЕЛЮ
(О книге Н. С. Власова-Окского «Отошедшие»)
Книгу воспоминаний о писателях, когда-либо встреченных и уже закончивших свой жизненный путь, Николай Степанович Власов-Окский впервые упоминает 12 февраля 1937 года в письме к прозаику Ивану Алексеевичу Новикову: «Мне хотелось бы познакомить Вас и с «Отошедшими» – серией литературных портретов, о которой я Вам говорил. Как книгу рукопись я еще ни одному издательству не предлагал» [1, л. 2]. 14 января 1941-го, написав предисловие к последней редакции воспоминаний, Николай Степанович окончательно подготовил их к печати. Мемуарные очерки, составившие книгу, появлялись из-под пера Н. С. Власова-Окского примерно в течение десяти лет, однако с публикациями литературных портретов как-то не складывалось. Повезло лишь однажды: во второй книжке журнала «Каторга и ссылка» за 1934 год напечатали очерк «Бытописатель Карийской каторги», посвященный замечательному врачу и литератору Владимиру Яковлевичу Кокосову. С ним, по-видимому, в 1910–11-м Николай Степанович встречался в Нижнем Новгороде: сюда он довольно часто приезжал тогда из родного села Дуденево, благодаря крепнущему сотрудничеству с газетой водников «Судоходец», которое всячески поощрял редактор издания Федор Павлович Хитровский. Впоследствии Н. С. Власов-Окский был хорошим знакомым Виктора Владимировича Кокосова, сына Владимира Яковлевича. В 1935 году Ф. П. Хитровский, узнав столичный адрес Николая Степановича, отправил ему коротенькое послание на открытке, в котором просил: «Сообщите, что и как. Дела водного транспорта меня по-прежнему очень интересуют. Пишите о себе и Ваших планах» [2]. В ответ получил достаточно обстоятельное письмо о пережитом и настоящем. Н. С. Власов-Окский в том числе интересовался, какому горьковскому изданию можно было бы предложить очерки мемуарного характера о литераторах, с которыми его сводила судьба. Федор Павлович живо и с охотой откликнулся, обещав помочь с публикацией: «Вы пишете о серии очерков, которые у Вас имеются, частью уже в готовом виде. Дело хорошее. Меня среди перечисленных имен особенно трогает имя Петра Алексеевича Оленина-Волгаря. Много в этом человеке было хорошего, человеческого, а также талантливого. Какая-то универсальная даровитость: и поэт, и беллетрист, и артист, и певец, и, наконец, капитан флота Марии Капитоновны. Если у Вас что наберется нового и обработанного, то могу предложить напечатать в местном краевом журнале «Натиск». Я говорил с редактором Александром Михайловичем Муратовым. Он ничего не имеет против. Попробуйте прислать. Помещение в «Натиске» не лишает Вас права издать эти очерки отдельно. Даже лучше: по напечатанному Вы просмотрите, исправите, а затем уж приступите к изданию» [3]. Увы, к началу 1936-го «Натиск» прекратил свое существование, и сотрудничество с ним не состоялось. В том же году Николай Степанович предлагал литературные портреты «Горьковской коммуне», однако из-за проблем с гонораром опубликовать их не удалось. В июне 1937-го Н. С. Власов-Окский обратился в газету «Горьковский рабочий». Его письмо попало к знакомому по былой нижегородской журналистике Александру Васильевичу Сигорскому, который в ответном послании от 19 июня сообщал: «Я работаю в редакции на амплуа литературного секретаря и организатора краеведческого материала. Так что будьте добры в дальнейшем адресоваться непосредственно ко мне: это будет и быстрее, и целесообразнее. Из предлагаемых Вами тем используем с удовольствием о Рукавишникове и Ширяевце. О Кокосове у нас уже писалось, о Суслове и Хохлове пока не нужно» [4]. Обнадеженный, Николай Степанович уже 28 июня писал: «Уважаемый Александр Васильевич! С большой приятностью получил и прочел я Ваше письмо и спешу без задержки ответить на него. Очерк о Ширяевце шлю Вам при сем. О Рукавишникове пришлю по напечатании этого. Вы спрашиваете, что может быть я мог бы представить Вашей редакции и еще о ком-либо очерки. У меня есть готовые: 1) «Улыбающийся сквозь слезы» (Лев Быстров) . 2) «Блестящий капитан» (П. А. Оленин-Волгарь). 3) «Последний лямочник» (Вл. А. Гиляровский). 4) «Низовский соловей» (С. Д. Дрожжин). 5) «О простом и попросту» (Ив. А. Белоусов). 6) «Гость случайный» (Сергей Есенин). 7) «Служитель красоты» (Федор Сологуб). 8) «Поговоримте лучше о стихах» (Вл. А. Щурёнков). 9) «Безвестный песенник» (М. И. Ожегов). 10) «Неутомимый труженик» (А. А. Федоров-Давыдов). Все это люди, с которыми я был долго знаком, с иными в дружбе, вместе сотрудничал. Если что-либо их этого подходит Вам, прошу написать мне, тогда я стану присылать Вам очерки через интервалы, названные Вами» [5, л. 5–6]. К сожалению, присланный материал об Александре Ширяевце Сигорского не устроил, поскольку литературные портреты мыслились им в первую очередь как небольшие популярные биографии, о чем Александр Васильевич и уведомил Н. С. Власова-Окского в письме от 3 июля: «…с очерком о Ширяевце я несколько расстроился. Нашему читателю нужно рассказать, кто такой Ширяевец, в чем изюминка его стихов, каков его жизненный путь. Вы подали отрывки из воспоминаний Воспоминания вообще лишь дополняют уже известный читателю образ, а нашему читателю (впрочем, не в большинстве) Ширяевец не знаком. Пожалуйста, учтите это, когда будете писать для «Горьковского рабочего». Из новых тем интересно было бы иметь очерки о Быстрове, Ожегове, Рукавишникове и еще о ком-то – но обязательно в том разрезе, о котором я написал выше» [4]. Не привыкший сдаваться, Николай Степанович 20 июля вместе с письмом высылает Сигорскому новый материал. «Очерк о Быстрове, надеюсь, подойдет Вам, – выражает некоторую уверенность Власов-Окский, – и тематически актуален, и биография дается вкратце и творчество характеризуется и не мною, а его же чтением своих стихов. Великонек очерк, подсократите. У самого рука не понимается на это. О Ширяевце, если угодно, могу дать критико-биографический очерк, а уже не бытовой. И почему Вам не взять бы очерка о Дрожжине? О Рукавишникове и Ожегове пришлю уже по напечатании – о Быстрове. Только прошу не замедлять это дело» [5, л. 4 об.]. Дело, однако, и вовсе не сладилось: послание осталось без ответа, публикации в газете также не последовало. Некоторое объяснение этому находим в следующем письме Н. С. Власова-Окского к А. В. Сигорскому, отправленном, правда, лишь 22 января 1941 года: «Уважаемый Александр Васильевич! 3 ½ года прошло с той поры, как я получил два коротеньких редакционных письма Ваших относительно очерков для горьковской вечерки. Я тогда послал очерк, но ответа не получил. Позднее кто-то сказал мне, что Вы оставили работу в этой газете, а у других ответы авторам, должно быть, не в обычае» [5, л. 1]. Вряд ли случайно Николай Степанович решил возобновить эпистолярный диалог с Александром Васильевичем. Книга литературных воспоминаний была завершена (судя по окончательному варианту, автор учел замечания и пожелания Сигорского относительно очерков), кроме нее у Власова-Окского давно уже лежали без движения поэтические сборники «Лазурь» и «Золотой простор», потому как в Государственном издательстве оказалось «тесненько». Попытки самостоятельного обращения в Горьковское книжное издательство также ни к чему не привели. Отсюда вполне понятна надежда на помощь А. В. Сигорского в налаживании отношений с последним. Напрямую Николай Степанович этого не обозначает, но молчаливая просьба между строк слишком очевидна: «Где Вы? Как поживаете? Что пишете и печатаетесь ли? Напишите пообстоятельней, не по-редакционному. Я – без перемен – восьмой год работаю методистом, обучая рабочих авторов. А писать – пишу и даже большую повесть, но печататься не печатаюсь: повесть еще не кончил, а мелочишку не хочется печатать. Что и много ли издает Горьковское краевое издательство? Секретарь Горьковского союза писателей насоветовал мне еще летом обратиться к директору и редактору худож. отдела, чтобы договориться о сборнике моих избранных стихотворений. Я посмотрел на это, как на дело неосуществимое, но все же написал и… не ошибся: ни тот, ни другой даже не ответили… Вообще родной край стал относиться ко мне прохладно. Итак, Александр Васильевич, прошу не отказаться ответить мне на сии строки. Крепко жму Вашу руку» [5, л. 1 об.–2]. Ответного письма Николаю Степановичу пришлось ждать больше трех месяцев: А. В. Сигорский собрался написать ему лишь 30 апреля. Извинившись, Александр Васильевич сослался на долгую болезнь и работу до изнеможения, скупо рассказал затем о судьбе общих знакомых горьковских (нижегородских) писателей. В завершение коротко заметил: «Знаете, а Вам стоило бы все-таки об издании стихов обратиться в наш Союз писателей – непосредственно к Ал-дру Мих. Муратову (Университетская, 26)» [6]. Начавшаяся вскоре война далеко отставила издательские заботы. Оставшемуся в Москве Н. С. Власову-Окскому пришлось нелегко: осложнение после сильного гриппа во вторую военную весну обострило общий склероз, вот уже несколько лет беспокоивший Николая Степановича, что вместе с недостатком питания привело к истощению организма. Справиться с недугом помогли вернувшиеся из эвакуации писатели, в частности, хороший знакомый Власова-Окского еще с 1919-го К. А. Федин, напрямую обратившийся за помощью для больного к секретарю советской писательской организации Александру Александровичу Фадееву. А 24 июля 1943 года Николай Степанович Власов-Окский был принят в члены Союза советских писателей СССР. Вступительные рекомендации дали прозаики Константин Александрович Федин, Николай Николаевич Ляшко и Константин Георгиевич Паустовский. Любопытно, что первые два упомянули о неизданной книге «Отошедшие», обозначив ее как «воспоминания» и отметив значимость. «Мне знакома не только поэзия Власова-Окского (одобрявшаяся и такими мастерами, как Валерий Брюсов), но и проза, – утверждал К. А. Федин, – например – его воспоминания (подчеркнуто автором. – В. Г.) о народных писателях, весьма ценные для истории всего движения, близкого к суриковскому, дрожжиновскому поэтическому ряду» [7, л. 13]. «Работы Николая Степановича последних лет – читанные мною в рукописи: повесть «Сказочная страна», «Воспоминания» – убеждают, что он может дать советскому читателю не одну поучительную незаменимую работу» [7, л. 14], – заключил Н. Н. Ляшко.
Высокая оценка собратьев по перу и членство Н. С. Власова-Окского в ССП СССР ничего отрадного к судьбе «Отошедших» не прибавили: книгу не печатали – возможно, причиной тому литературные портреты Сергея Есенина и Федора Сологуба, бывших тогда не в чести. В этой ситуации Николай Степанович делает попытку издать сокращенный вариант воспоминаний. Пожертвовав пятью очерками, переписав предисловие и сменив заголовок на «Писатели Поволжья», он отсылает в Горьковское издательство исправленную машинопись книги, которая, пополнив архив главного редактора Алексея Ивановича Елисеева, так и не дошла до печати. После кончины Николая Степановича Власова-Окского 8 ноября 1947 года оригинальный текст «Отошедших» сначала хранился в семье старшей дочери писателя Галины Николаевны Черкасовой, а впоследствии у ее сына Валерия Павловича Черкасова, внука Н. С. Власова-Окского. Во второй половине 1980-х на волне нового открытия забытых литературных имен Валерий Павлович попытался предложить воспоминания деда столичному журналу «Москва». Из редколлегии пришел уклончивый ответ, что материал любопытный, но трудно сказать, вызовет ли он большой интерес. Затем в частном порядке последовало предложение редактора предоставить текст книги в его личное распоряжение без каких-либо гарантий, на что Валерий Павлович не согласился.
Лишь в 2000 году при финансовой поддержке младшей дочери Николая Степановича Евгении Николаевны Зайцевой литературные воспоминания Н. С. Власова-Окского вышли в московском издательстве гуманитарной литературы. Эта скромная книжечка, отпечатанная весьма скромным тиражом в 350 экземпляров, давно уже стала библиографической редкостью.
Новое издание, осуществленное в рамках культурного проекта «Провинциальная Россия» (Н. Новгород, 2021) снабжено, в отличие от первого, богатым фотоиллюстративным материалом. Кроме того, к основному тексту книги в качестве приложения добавлены никогда не публиковавшиеся писателем литературные портреты Алексея Силыча Новикова-Прибоя и Константина Георгиевича Паустовского (последний, к сожалению, не окончен), а также автобиографический очерк, написанный Николаем Степановичем в самом начале 1947 года к сорокалетнему юбилею своей литературной деятельности.
К сожалению, тираж второго издания остался на уровне первого, а потому путь книги к читателю продолжается…
Источники
- Письма Власова-Окского Николая Степановича к Новикову И. А. // РГАЛИ. Ф. 343. Оп. 4. Ед. хр. 575.
- Письмо Хитровского Федора Павловича к Власову-Окскому Н. С. 12 апреля 1935 // Личный архив В. П. Черкасова.
- Письмо Хитровского Федора Павловича к Власову-Окскому Н. С. 7 мая 1935 // ОПИ ГИМ. Ф. 429. Ед. хр. 146.
- Письма из газеты «Горьковский рабочий» к Власову-Окскому Н. С. // ОПИ ГИМ. Ф. 429. Ед. хр. 153.
- Письма Власова-Окского Николая Степановича к Сигорскому А. В. // ЦАНО. Ф. 6317. Оп. 1. Д. 418.
- Письмо Сигорского Александра Васильевича к Власову-Окскому Н. С. 30 апреля 1941 // Личный архив В. А. Гурьева.
- Власов-Окский Николай Степанович, 1888 г.р., поэт // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 39. Ед. хр. 1184.