[18]

Определив значимость найденного документа, т. е. признав его заслуживающим напечатания, а также его новизну, археограф-историк может приступить к непосредственной работе по обработке текста выбранного документа. Чаще всего археограф имеет дело с одним текстом документа. Тогда он может сразу приступить к подготовке его к печати, к его исправлению и оформлению. Но вопрос осложняется, если археограф-историк имеет не один текст выбранного документа, а два, три или несколько, причем каждый текст чем-либо отличается от другого. Тогда перед работником встает очень важный вопрос — какой же из имеющихся текстов печатать, какой признать основным, как быть с разночтениями, имеющимися в других текстах. Все это и составляет отдел методики публикации документов, называемый выбором или оценкою текста, иначе говоря «рецензией» текста — термином, происходящим от латинского глагола recenseo (рассматриваю качество, произвожу оценку).

Вопрос о выборе текста решается сравнительно просто, когда печатаются так называемые делопроизводственные документы, отложившиеся в результате деятельности какого-либо учреждения, предприятия, организации. С внешней стороны делопроизводственные документы чаще всего являются: 1) «подлинниками»» т. е. такими документами, которые отправлены за соответствующими подписями и другими признаками официального оформления из одного учреждения в другое; 2) «отпусками», т.е. черновыми проектами бумаг, изготовленных учреждением, отправляющим документы, и оставшихся в нем, и 3) «копиям и» (рукописными, литографированными и т. д.), снятыми с подлинника в данном учреждении или присланными в него из другого. Как правило, делопроизводственные документы желательно печа-

 [19]

тать по «подлинникам», имеющим все признаки официального оформления (штамп с названием учреждения, дата и исходящий номер, подлинные подписи, печати и т. д.). При наличии у историка-археографа «подлинника» делопроизводственного документа и его первоначального, отличающегося по тексту его «проекта»-отпуска, печатается первый, т. е. текст того документа, который фактически был отправлен из данного учреждения, а из его первоначального проекта в подстрочных примечаниях, в случае важности, приводятся его разночтения. При отсутствии в данном фонде «подлинника» желательно отыскать его в фонде того учреждения, в которое он был отправлен, и лишь в случае невозможности этого, текст документа можно печатать по «отпуску» с соответствующим указанием в легенде. С особою осторожностью следует подходить к тексту делопроизводственного документа, когда в руках у археографа находится «копия» и особенно «копия с копии», в виду возможности в них ошибок, происшедших в процессе переписки.

Яркий пример необходимости печатать документ по «подлиннику», а не по его «проекту»-отпуску или по «копии», показывают результаты сличения подлинного «всеподданнейшего доклада» Генерал-аудиториата, высшего военно-судного учреждения перв. Полов. XIX в., по делу казанских суконщиков 1836 г. с «определением» того же Генерал-аудиториата, являющимся по существу проектом упомянутого «доклада». Между обоими документами вполне тождественными по содержанию, имеется ряд разночтений, при чем некоторые из них уже приобретают смысловое значение; например, в «докладе»: «приносил жалобы», «в переписке на бело», «в сказании перед судом упорства»; в «определении»: — «приносил жалобу», «в переписке не было», «в оказании перед судом упорства» и т. п.[1].

Большинство документов, дошедших до нас не в окончательном виде, т. е. не в беловике, а в виде черновика, проектов, отпусков, носят на себе следы обработки текста самим автором-составителем, показывающие как хотел автор выразить свою мысль. Автор зачеркивает ненравящиеся ему, недостаточно точно выражающие его мысль слова или фразы, сокращает текст, над зачеркнутым делает исправления, вносит поправки и; дополнения между строк и на полях; часто автор не дописывает слова, делает сокращения слов и т. п. Что же делать со всеми этими показателями авторской работы при выборе текста? В зависимости от происхождения документа, от характера поправок, устанавливается и различное отношение археографа-историка к авторской работе. Если перед нами документ делопроизводственного происхождения

 [20]

(напр., «отпуск») и если имеющаяся в нем правка носит чисто стилистический характер, не изменяющий по существу его содержания, то археограф-историк вполне вправе дать окончательный текст отпуска, не обращая внимания на предшествующую стадию (зачеркнутое) работы составителя документа. Самое большое, что может он сделать, это дать в легенде (если таких документов немного) или в археографическом предисловии (если их большинство) общее указание, что документы печатаются по «отпускам», имеющим некоторые стилистические поправки.

Иное дело, если подобные поправки даже в делопроизводственном документе имеют не только стилистическое значение, но и смысловое. Давая окончательный текст документа-отпуска, археограф-историк не вправе пренебрегать подобными разночтениями и должен указать на последние в подстрочных примечаниях.

Вопросы рецензии или выбора текста сразу осложняются, когда археограф-историк имеет дело не с делопроизводственными документами, а с документами индивидуального происхождения, связанными с определенным автором и носящими на себе следы его авторской работы. Учитывая поправки, имеющие смысловое значение даже при издании делопроизводственного документа, археограф-историк должен быть еще более осторожным в своих приемах, если перед ним черновик документа индивидуального происхождения, да еще принадлежащий лицу, имеющему историческое значение. Тогда работнику следует порекомендовать сделать попытку восстановления последовательного хода работы мысли лица, которому принадлежит документ, для чего все изменения рукописи должны быть тщательно учтены и соответствующим образом зафиксированы в подстрочных примечаниях.

Недописанные слова и сокращения слов мало отражают самую работу автора над текстом; они скорее характеризуют способ его работы. Творческая работа автора отражается в зачеркивании написанных слов, в поправках и вставках между строк и на полях, в написании нового текста над зачеркнутым и т. п. При издании таких документов археограф-историк должен прежде всего определить — кем произведены эти поправки: самим ли автором или другим лицом, например редактором рукописи. При передаче текста этот момент должен быть учтен, ибо от этого зависит соответственное размещение указанных особенностей в тексте или в подстрочных примечаниях.

Как правило, все исправления, внесенные в текст посторонним лицом, отмечаются с соответствующими ссылками в подстрочных примечаниях с указанием лица, сделавшего эти поправки. Например, в статье В. И. Ленина (напечатанной по автографу) по поводу

 [21]

брошюры А. В. Луначарского об отношении партии к профессиональным союзам имеется следующая фраза: «Вероятно, многие читатели, прочитав это заявление нашего великолепного Нарциса, поверят…» Под «великолепным Нарцисом» Ленин подразумевал Г. В. Плеханова, характеризуя его «самовлюбленность». В рукописи ленинское выражение «нашего великолепного Нарциса, поверят» зачеркнуто карандашем и карандашем же рукою Н. К. Крупской заменено одним словом «подумают». При издании, конечно, восстановлен первоначальный текст, а в подстрочном примечании указана поправка Н. К. Крупской с соответствующим объяснением[2].

Поправки самого автора, наоборот, вносятся в самый текст, как окончательные, а в подстрочном примечании дается лишь соответствующее им объяснение. Например, в цитируемой статье В. И. Ленина в фразе: «если хотим быть верны духу Маркса и помогать русским социалистам стать на высоте современных задач рабочего движения» слова «помогать русским социалистам» написаны рукою Ленина над зачеркнутым «воспитывать русских социалистов». При издании дан окончательный текст, а указание на поправку Ленина над зачеркнутым с приведением зачеркнутых слов («воспитывать русских социалистов») дано в подстрочном примечании[3].

О словах, вставленных самим автором между строк или на полях, делается соответствующая оговорка в подстрочных примечаниях, особенно, когда они вставлены автором не одновременно с написанием всей рукописи, а позже (например, на полях рукописи, написанной чернилами, сделаны позднейшие карандашные вставки).

Слова и фразы, зачеркнутые автором и ничем им не замененные, приводятся только в подстрочных примечаниях с оговоркою:

«После такого-то слова в оригинале зачеркнуто то-то». При невозможности восстановить полностью зачеркнутый текст воспроизводятся хотя бы только разобранные слова или буквы, а на месте неразобранной части ставится многоточие с соответствующим пояснением в подстрочном примечании. Если же зачеркнутый текст совершенно не поддается прочтению, то в подстрочном примечании указывается: «после таких-то слов зачеркнуто в оригинале столько-то слов, неподдающихся прочтению».

Издавая документы индивидуального происхождения или авторские, носящие на себе следы авторской работы над их текста-

[22]

ми, археограф-историк может иметь их в разных видах. В его руках может быть или «автограф», т. е. документ, написанный рукою самого данного автора, или «список» («ко пия»), переписанный другим лицом. «Копия» («список») может быть тоже двух видов. Первая, более заслуживающая доверия, называемая обыкновенно «авторизованной копией», т. е. такой «список», который после переписки побывал в руках самого автора;

последний просмотрел его и исправил замеченные ошибки, которые по разным причинам сделал переписчик, вследствие невнимательности пропустивший слово, строку, фразу или не разобравший почерк автора и потому исказивший то или другое слово и т. п. Отсюда ясно, что к такому «авторизованному» описку археограф-историк может иметь больше доверия, чем если бы в руках у него находился список (копия), непроверенный самим автором: в последнем неизбежно будут ошибки, допущенные переписчиком, либо никем не исправленные, либо исправленные другим лицом, которое в свою очередь могло внести свои новые ошибки и искажения в авторский текст.

При подготовке к печати документа археограф-историк, в случае наличия у него и автографа и списка, естественно отдает предпочтение первому, как более достоверному. При наличии авторизованного списка (копии) печатается окончательный текст, исправленный автором; допущенные же переписчиком ошибки и исправления автора могут быть, в случае их значимости (например, для определения соотношения разных списков), отмечены в подстрочных примечаниях, в которых исправляются также ошибки, автором не замеченные. При наличии только неавторизованного «списка» (копии) археограф-историк при издании такого текста должен отнестись к нему с особою осторожностью, особо критически, подвергая сомнению каждое выражение, останавливаясь особо на недостаточно ясных по смыслу местах текста. Все свои исправления и сомнения в целях контроля археограф-историк отмечает в подстрочных примечаниях, поправляя в них ошибки «списка»; конечно, явные описки или ошибки могут быть исправлены и в самом тексте с непременною оговоркою в тех же подстрочных примечаниях. Подготовка к печати документа по неавторизованным копиям («спискам») несколько облегчается, если в руках у археографа-историка их несколько. Сопоставляя их, работник легче может на основании обнаруженных разночтений установить правильное чтение, выбрать наиболее авторитетный «список» (по тщательности переписки, по происхождению, если таковое можно установить, по хронологической близости к оригиналу и т. п.), положить его в основу издания, а разночтения других «списков» использовать в подстрочных примечаниях.

[23]

Автографы, в свою очередь, могут быть: чистовыми или беловыми («редакционно законченными») и черновиками («редакционно не законченными»). Каждый из этих видов имеет не только внешние, но и внутренние особенности. Беловик — статичен: он отображает работу автора только в ее законченном виде, показывает конечный результат ее; он дает тот текст, который хотел дать автор; поэтому по беловику археограф-историк не может проследить предварительной работы автора.

Черновик, наоборот, динамичен, так как, создаваясь в процессе непосредственной работы автора, он показывает процесс его творчества при оформлении своей мысли, его стремление найти возможно полное и точное для нее выражение. Именно по черновикам археограф-историк и прослеживает последовательную работу мысли автора, которая может быть очень сложной и длительной.

При издании черновых автографов основной задачей археографа-историка должно быть стремление установить авторский текст в его законченном виде, т. е. текст, на котором остановилась работа автора. Но археограф-историк сделал бы грубейшую ошибку, если бы не обратил внимания и не показал исследователю сложной предварительной творческой работы автора, отразившейся в черновиках[4].

В руках археографа-историка может в иных случаях оказаться не только один беловик или один черновик, но одновременно и черновой и беловой текст одного и того же произведения; могут, наконец, быть для одного произведения и несколько черновиков или беловиков, причем каждый будет отличаться друг от друга. Рецензия или оценка текста в подобных случаях, как указывает «Проект правил издания трудов В. И. Ленина» (стр. 12),— «ставит себе одновременно задачи: дать такое воспроизведение документа, которое выделяло бы установляемый основной текст издаваемого документа (текст издания), и дать в то же время к этому тексту такого рода редакционный аппарат, который отобразил бы все те части авторской работы над документом, которые не будут приняты (в качестве чтений основного текста («варианты текста»)».

Из предыдущего видно, что главная задача археографа-историка состоит в выделении из авторской рукописи основного тек-

 [24]

ста. Эта работа ни в коем случае не может быть проделана механически (отбор незачеркнутого текста); она очень сложна и должна быть основана не только на изучении внешней стороны рукописи, но и на внутреннем анализе текста. Необходимо прежде всего установить, как был написан изучаемый черновик — в один прием или в несколько приемов; для определения последнего случая помогает различие почерка автора в разные периоды его жизни или в разные моменты его работы, правка первоначального текста другими чернилами, карандашем и т. п. Затем, после детального изучения источников, относящихся к тому периоду жизни автора, в котором было написано данное произведение, после тщательного анализа имеющихся в тексте изменений по содержанию может быть установлена последовательность написания изучаемого черновика — с чего автор начал и в каком порядке, что зачеркивал, чем заменял зачеркнутое и т. д. Читая рукопись в той последовательности, в какой она была написана, археограф-историк может восстановить течение мысли автора, последовательность процесса его творчества[5] ¹.

В результате такой сложной и очень ответственной работы археограф-историк выделяет основной текст изучаемого документа. Выделенный текст и берется в основу издания («текст издания»), а все разночтения («варианты текста») помещаются с соответствующими ссылками в подстрочных примечаниях так, чтобы исследователь сразу увидал — к какому месту основного текста относится то или другое разночтение, и тем самым мог проверить проделанную текстологом работу и се результаты.

При наличии нескольких беловиков или черновиков одного и того же произведения, отличающихся друг от друга по своему содержанию, археограф-историк должен иметь в виду два случая. Первый случай, когда в двух или нескольких текстах имеются незначительные отличия: изменяется расположение отдельных слов; отдельные слова, выражения, фразы заменяются другими, передающими более точно мысль автора и т. п. Все такие переделки обыкновенно не вызывают изменений в дальнейшей части текста; они показывают процесс творчества данного автора и называются вариантами, т. е. разночтениями. Варианты при издании помещаются в подстрочных примечаниях к основному тексту.

Но, кроме разночтений-вариантов возможны и другие изменения текста, являющиеся показателями эволюции мысли автора, влияющие на изменения первоначального текста по существу.

[25]

Перестановка частей, изменения сюжетного характера, внесение новых мыслей дают столь глубокие отличия двух текстов, что говорить приходится не о их вариантах-разночтениях, а о двух редакциях. Одного основного текста, к которому в подобном случае могли бы быть подведены различия изучаемых рукописей, иногда дать нельзя, что заставляет печатать обе редакции полностью друг за другом или, если позволит их характер, параллельно. Причины появления новой редакции уже законченного произведения могут быть различны. На автора могли повлиять печатные или устные отзывы о его работе, если таковая была напечатана или перед кем-либо прочитана; автор мог сократить свое произведение в виду того, что некоторые части его, тесно связанные с моментом выхода работы в свет, уже устарели, потеряли момент злободневности и т. п. Это причины внешние. Внутренние причины — эволюция мысли автора, продолжение его работы (может быть через известный промежуток времени) над своею темою;

на коренную переработку могут влиять и новые материалы, и большая зрелость мысли автора, и его желание дать более углубленную трактовку темы и т. д.

При издании сложных авторских текстов с многочисленными изменениями, вставками, сокращениями и т. п. встает вопрос — правильно ли давать их разночтения-варианты в подстрочных примечаниях? Не лучше ли воспроизвести рукопись со всеми ее особенностями так, чтобы исследователь мог бы и зрительно воспринять особенности рукописного оригинала? Не является ли фотомеханическое воспроизведение черновика самым идеальным способом его издания? Некоторые археографы и отвечали на этот вопрос утвердительно. Фотография, по словам П. Е. Щеголева, — «единственный способ сохранить тот колорит эпохи, который веет со страниц подлинного дела и который исчезает в печатном воспроизведении»[6].

Конечно, фотомеханическое воспроизведение может быть очень полезным, так как, в значительной степени заменяя подлинную рукопись, оно может быть использовано в качестве контроля над обработанным археографом-историком текстом. Но фотомеханическое воспроизведение не только не раскрывает текст, но по существу оставляет его даже непрочитанным. С. Н. Валк в своей статье[7] приводит разные возможности другого воспроизведения, как он называет, «механически типографского размножения оригинала». Рукопись воспроизводится полностью посредством на-

 [26]

бора, причем зачеркнутые места печатаются более мелким шрифтом между строк; текст документа печатается в две строки, причем зачеркнутое в оригинале помещается в разного рода скобках; при воспроизведении сохраняется то же расположение текста, какое имеется в рукописи, а зачеркнутые места перечеркиваются тонкою типографскою линией. Типографская техника дает возможность усложнить и уточнить эти приемы и в конечном счете такое «типографское размножение» оригинала может приблизиться к фотомеханическому его воспроизведению, с тем преимуществом перед последним, что оно дает прочитанный текст. Но и то и другое воспроизведение текста ни в коем случае не является нормальным способом издания документа. Ни то, ни другое не дают самого главного — критически обработанного текста; ни то, ни другое не приближают текст к исследователю, а заставляют последнего проделывать, конечно, с меньшим успехом по сравнению с археографом-историком, ту же самую текстологическую работу, которую археограф, имея в виду дать критически обработанный текст, должен был сам проделать.

Но если фотомеханическое или подобное ему воспроизведение рукописи не дает надлежащего научного эффекта, то и одно механическое подведение вариантов или сопоставление редакций при издании текста тоже не может быть признано настоящим научным приемом. Произведя большую, исключительно трудную и кропотливую работу по установлению текста, подводя все варианты в подстрочных примечаниях, сопоставляя редакции, археограф-историк не может оставить проделанную им текстологическую работу без научной реализации, без выводов и обобщений, которые позволят исследователю без затраты времени освоить по-настоящему поданный ему материал и не заставят вторично проделать в исследовательских целях проделанную уже работу археографа. Работа археографа должна быть закончена осмыслением всех особенностей публикуемого текста в связном изложении, в особой статье, или в отдельной комментаторской заметке. Недостаточно, например, при наличии нескольких черновиков и беловиков одного и того же текста только указать в подстрочных примечаниях все их разночтения-варианты; необходимо по ним проследить процесс творчества и ход мысли данного автора от первоначального наброска, от черновика до последней окончательной редакции, и изложить свои наблюдения и выводы в связной заметке. Необходимо выяснить — что хотел подчеркнуть или сгладить автор речи в момент правки стенограммы ее, если в распоряжении археографа имеется и первоначальный текст стенограммы, и исправленный автором текст его речи. В этом отношении наши текстологи, работающие на таком исключительно сложном материале, как автографы Пушкина, встали в противоположность буржуазным археографам на правильную точку зрения. «Нельзя довольствоваться «корректорской» тексто-

 [27]

логией,—говорит Б. Томашевский[8], — (ниже он называет ее «скопческой»), совершенно бесплодной, если она замыкается на интересах документального сырого воспроизведения источника, не имеет в виду реального читателя и не доискивается до смысла и значения воспроизводимого памятника». — Новую манеру чтения пушкинских рукописей другой текстолог-пушкинист С. М. Бонди[9]  характеризует «стремлением понять смысл, значение и место каждого отдельного слова, каждой буквы». Яркою иллюстрациею того, какие результаты при благоприятных обстоятельствах может дать углубленное изучение текста, является работа того же С. М. Бонди — «Неосуществленное послание Пушкина к «Зеленой Лампе»[10], в которой только на основании сохранившихся черновиков и набросков после применения на практике рекомендуемого автором статьи метода вскрывается замысел великого поэта.

В заключение отдела выбора и оценки текста следует обратить внимание археографа-историка на тот случай, когда в его распоряжении имеется только печатный текст издаваемого произведения или документа, и порекомендовать ему ту же осторожность, с которой следует относиться к неавторизованному списку. Текст, хотя бы отпечатанный и при жизни автора, все-таки не может считаться абсолютно достоверным текстом, и археограф-историк должен произвести над ним критическую работу и по возможности найти рукописный оригинал. В печатном тексте прежде всего могут быть искажения, вызванные самим процессом печатания (пропуски, перестановки, замена одних слов другими). Во-вторых, в дореволюционных изданиях всегда должна быть учтена возможность изменений авторского текста, внесенных цензурою[11]. Наконец, в авторский текст могут быть внесены изменения лицом, редактировавшим его перед отдачею в печать. Сохранившиеся в архиве Института литературы Академии Наук СССР: 1) рукопись очерка Гл. Успенского «Из деревенского дневника», собственноручно отредактированная М. Е. Салтыковым, и 2) рукопись другого очерка Гл. Успенского «На родной ниве», с которой производился набор для «Отечественных записок», являются очень показательным примером такой редакторской правки[12]. Как видно из

[28]

тщательной вступительной статьи, Салтыков не только выправлял пунктуацию Гл. Ив. Успенского, исправлял его стилистические обороты, уточнял или смягчал его формулировки, но и вычеркивал те теоретические рассуждения Успенского, которые для Салтыкова, как редактора «Отечественных записок», были неприемлемы.

Никогда не идеализировавший крестьянской общины, Салтыков выбросил, например, из очерка «Из деревенского дневника» (1880) все рассуждения Успенского (стр. 403, 407—40"8) об общине, в которой последний видел «надежное средство от наростания голыдьбы». По поводу другого очерка Успенского «На родной ниве» (1880) Салтыков в письме к нему от 11 ноября 1880 г. «овительнейшее» просил «допустить те выпуски», которые он сделал.—«Статья ваша,—писал Салтыков в том же письме, — произвела на меня тяжелое впечатление, и я серьезно начинаю думать, что вы увлекаетесь идеалами Достоевского и Аксакова». Исходя из этого, Салтыков вычеркнул все рассуждения Успенского о «гибельном» влиянии городской цивилизации на деревню (стр. 424—425) и об идеализации старых форм экономических отношений крестьянской жизни. При неполноте авторских архивов и при почти полном отсутствии архивов редакций наших журналов очень трудно установить редакторские изменения, внесенные в авторские рукописи. Однако возможность таковых изменений авторского текста всегда должна быть учитываема археографом-историком, если он издает подобного рода рукописи.

---