Байрамова В.Ф. П.А. Столыпин и Елагин остров: опыт реконструкции

 П.А. Столыпин и Елагин остров: опыт реконструкции

В.Ф.Байрамова (Санкт-Петербург)

В начале 20 века, а именно в период с 1907 по 1911 годы,  Собственный сад царской резиденции на Елагином острове становится местом летнего пребывания Председателя Совета Министров, министра внутренних дел Петра Аркадьевича Столыпина. Предложение поселиться на лето на Елагином острове он получил от Николая II зимой 1907 года. После покушения 12 августа 1906 года премьер-министру требовалась круглосуточная усиленная охрана.  Некоторая изолированность Елагина острова позволяла соблюсти все условия.

Указ Петра I от 2 августа 1721 года гласил: «…раздавать места по берегам Фонтанки вниз по течению от набережной першпективы первым людям…». Первые дачные участки были нарезаны за границей города того времени – речкой Мьей (Мойкой), но еще при жизни Петра I они оказались в городской черте. Тогда же раздавали участки по только что учрежденной Петергофской перспективе, которая, по воспоминаниям иностранцев, уже вскоре стала напоминать «прелестный переезд от Парижа до Версаля». При Петре I были розданы и все петербургские острова – нынешние Каменный, Крестовский, Елагин и Петровский, чтобы на них устроить загородные резиденции.

В период 1713 года  по 1817 год Елагин  остров  много раз менял владельцев, но неизменно оставался загородной резиденцией, что в свою очередь диктовало уклад жизни на нем.  Наряду с хозяйственными постройками и огородом, обязательно строились оранжереи для разведения экзотических растений и разбивались сады для гуляний и увеселения.

В 1817 году Елагин остров был выкуплен в казну по указу императора Александра I, для создания новой резиденции его матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Императрице в это время исполнилось 58 лет, ей уже трудно было ездить в Павловск или Гатчину[1].

На эту ответственную работу Александр I пригласил мало известного тогда в Петербурге архитектора К.И. Росси. Работы по благоустройству острова и перепланировке парка поручили опытному садовому мастеру Дж. Бушу и известному садоводу-ботанику Питеру Буку.

Росси не ограничился поставленной перед ним узкой задачей перестройки дворца, он преобразовал остров целиком, подчинив все единому художественному замыслу.  Дворцово-парковый ансамбль, созданный Росси, включает в себя здание дворца, оранжерею, кухню, гауптвахту, парковые павильоны и собственно парк. Свободной асимметричной расстановкой архитектурных сооружений, как и всей композиций парка, зодчий создал  уникальный живописный облик загородной дворянской усадьбы.

По замыслу архитектора ко дворцу примыкала территория так называемого Собственного сада, которая была обнесена  решеткой и  воротами с чугунными столбами, на «коих по двуглавому орлу». Эта часть парка предназначалась для прогулок императрицы Марии Федоровны, и допускались сюда лишь приближенные.

После завершения работ остров на целый век становится царской резиденцией. В середине 19 века жизнь на острове бурлила с мая по октябрь. Еще при Марии Федоровне сложились удивительные для острова традиции народных гуляний. Но к концу 19 – началу 20 века светская жизнь на острове затихла, официальные церемонии проводились в других императорских резиденциях, а остров стал местом тихих прогулок и отдыха петербуржцев и, в первую очередь, многочисленных дачников.

Очевидцы свидетельствовали: «Летом вся вообще Петербургская сторона оживает вместе с природой. Дачемания, болезнь, довольно люто свирепствующая между петербуржцами, гонит всех из города; люди, по словам одного поэта:  «И скачут, и ползут, и едут и плывут» – вон из Петербурга, кто побогаче – подальше, а бедняки – на Петербургскую сторону; она, говорят, та же деревня, воздух на ней чистый, дома больше деревянные, садов много, к островам близко, а главное – недалеко от города; всего иному три, иному только пять верст ходить к должности»[2]. Надо отметить, что с 30-х годов 19 века Островами в Петербурге называли Каменный, Крестовский и Елагин острова. По традиции, сложившейся в первой половине того века, на Каменном и Елагином островах отдыхала знать и придворные, на Крестовском острове проводили лето петербургские немцы-ремесленники, торговцы, купечество. Места так называемых царских летних резиденций (Елагин остров входил в их число) заселялись на летний сезон лицами, имеющими прямое отношение ко Двору, высшими чиновниками, семьями офицеров гвардейских полков. Прописка в этих местах была затруднена, так как там решающее значение имела благонадежность нанимателя дачи.

Конец 19 — начало 20 века ознаменовались началом так называемого «дачного бума», и все говорили о  «великом дачном переселении». Действительно, дачная жизнь тогда стала массовым явлением. Этому способствовало, во-первых, то, что в сознании людей существовало представление о «гибельности» петербургской жизни. Такой мотив можно проследить в творчестве многих писателей того времени. «Не в состоянии порвать с «проклятым» городом, люди искали временной передышки в его окрестностях»[3].    В статьях говорилось, что воздух в Петербурге загрязнен дымом с фабричных труб, шум и давка на улицах невыносимы, набережные летом превращаются в сплошные причалы, а сам город похож на гигантскую строительную площадку – тогда только начиналось строительство нормальной канализации. Современники писали: «Город изрыт весь точно во время осады: пешеходы, конки, экипажи – все лепится к одной стороне. Трудно жить в Петербурге летом, в знойные дни, а еще хуже того в тихие вечера после них: дышать нечем, на улицах висит сизоватая пелена каких-то промозглых испарений, начинает пахнуть даже на лучших улицах гнилью, навозом». Современники считали, что «слово дача, в значении летнего загородного жилища, есть, можно сказать, почти исключительный термин Петербурга. Москва усвоила его от северной столицы, и то в недавнее время» [4].

Из воспоминаний М.П. Бок: «Мы часто ездили кататься на острова и всегда любовались прелестным дворцом на Елагином острове. Очаровательно белое здание издали ласкало взор своими классическими линиями, своими стройными колоннами. Приветливо шумели вокруг него вековые высокие деревья, и прелестью давнишних дней веяло от флигелей, лужаек и конюшен, окружающих дворец… За последнее десятилетие никто из царской семьи в Елагином не жил, а раньше там любил иногда жить Александр III и императрица Мария Федоровна и там давались небольшие балы».

Кроме Столыпина с семьей на остров на летнее время переезжает «товарищ министра по должности министра внутренних дел, директор канцелярии, сама канцелярия и некоторые должностные лица, вверенные Высокопревосходительству ведомства»[5].

После десяти лет забвения Елагиноостровский дворец и парк вновь становятся  летней резиденцией высших сановных чинов Российской Империи. По многочисленным архивным документам и воспоминаниям можно воссоздать облик Елагина острова, такой, каким его видел Петр Аркадьевич, его семья и сослуживцы.

Елагин дворец. Вид со стороны Масляного луга (у подъезда охранники П. А. Столыпина). Петербург, 1906 г. Фотограф К. Булла. Архив КФФД – yнв.№ Е 6529

Премьер-министр с семьей поселился в Елагиноостровском дворце — на первом этаже для премьер-министра были устроены кабинет и приемная, всем остальным чиновникам  были выделены для жилища Наследнический и Великокняжеский флигели, а также квартиры  смотрителя дворца, старшего садовника и паспортиста. Всем служащим, постоянно пребывавшим и работающим на Елагином острове, предоставлялось летнее жилье вне острова, что влекло за собой, безусловно, большие неудобства, но иначе не возможно было бы соблюсти режим строгой охраны.

Вид Елагина дворца с реки (с охраной, катерами и охранной сеткой). Петербург, 1906-1907 г. Фотограф К.Булла.  Архив КФФД.

Район Собственного сада и прилегающих корпусов был обнесен колючей проволокой. Ограждались также берега Средней и Большой Невки со стороны воды. Вдоль всей ограды располагались посты полиции и охраны. Охрана осуществлялась силами Общей полиции, речной полиции, дворцовой полиции, а также Собственного Его Императорского Величества сводного полка.  Посты охраны находились по берегам Средней и Большой Невки, по берегам Северных прудов, у каждого корпуса. Во дворце и вокруг дворца насчитывалось 6 постов полиции. В ночное время территория  охранялась отрядами конной полиции и казаками, причем их маршруты пролегали и вдоль ограды Собственного сада и по Масляному лугу. Помимо дворцовой охраны и наружной полиции места эти были наводнены агентами тайной полиции.

Вид на Павильон у Гранитной пристани. Петербург, 1906 г. Фотограф К.Булла. Архив КФФД.

На Елагин остров можно было попасть различными способами. Несмотря на существующие уже к тому времени мосты-переправы, основным способом оставался  речной перевоз. С 1893 году речные перевозы на Елагин остров сдавались в аренду   крестьянину Дешнину. С ним каждые три года  заключался контракт на условия содержания перевозов «к Новой и Старой деревне (от пристани и от стрелки), к Крестовскому острову (от стрелки, от фермы, от павильона близ Гауптвахты)»[6]. Общий надзор за соблюдением правил перевозок на водном транспорте был возложен на речную полицию. Она при всех несчастных случаях на воде должна была оказывать помощь пострадавшим.

В 30-х годах 19 века открывается летнее омнибусное (дилижансное) сообщение из города на Острова (Елагин, Крестовский и Каменный), в Новую и Старую деревни. Омнибус был транспортом безрельсовым и мог передвигаться только по определенным мостовым.   Так как нужного качества мостовых было мало, омнибус был малораспространенным видом транспорта. В зимнее время по маршрутам омнибусов ходили большие открытые сани.

Легкое Невское пароходство в 40-х годах 19 века открыло регулярные линии в Новую Деревню и  на Острова. Для посетителей, прибывавших на остров на прием к премьер-министру, была устроена пристань у Павильона под флагом.

Кроме всех видов упомянутого транспорта, был еще транспорт, носивший развлекательный характер. Сюда можно отнести: лихачей, тройки и даже перевоз по льду Невы на креслах. «На поворотах Невского, — к Михайловской, к Конюшенной…. сидели бочком на облучке лихачи… ездили в Новую Деревню, на Острова, на Стрелку Елагина острова…»[7].

«Как-то поразительно скоро обжились мы на новом месте… и взрослые и дети — все были в восторге. Папа мог несколько раз в день, между занятиями выходить в сад подышать свежим воздухом, а мы все время проводили вне дома… Весь Елагин остров представлял собою огромный парк с массою больших и малых аллей»[8].

Елагин дворец. Восточный фасад. Петербург, 1906-1907 г. Фотограф К. Булла.  Архив ЕОДМ

Елагин дворец. Год и автор не атрибутированы. Архив ЕОДМ

Все Елагинское дворцовое садоводство было в ведении начальника Санкт-Петербургского дворцового управления президента Императорского Российского общества садоводства С.И. Сперанского. Оно отличалось от подобных городских садоводств большей площадью, так  как числилось уже как загородное. Елагиноостровское садовое хозяйство включало в себя многочисленные оранжереи  для выращивания растений закрытого грунта, розовые и левкойные оранжереи, оранжереи для выращивания овощей, а также питомник для растений открытого грунта, древесную школу и плодовый сад.

Елагинские дворцовые оранжереи.  Петербург, 1907. Вестник садоводства, плодоводства и огородничества, №8.

Ассортимент растений, содержащихся в  теплых и холодных оранжереях, был весьма разнообразен. Каменная, она же пальмовая, оранжерея предназначалась для выращивания растений, украшающих дворец и интерьеры корпусов и флигелей. На террасу дворца выставлялись кадки с лавровыми деревьями. Интерьеры помещений украшали финиковые пальмы, разнообразные цитрусовые, фикусы и драцены, олива и олеандры.  В теплых оранжереях, общее число которых достигало по разным свидетельствам от 3 до 6, выращивались выгоночные растения для оформления интерьеров не только Елагиноостровского дворца, но и Зимнего дворца, а также для  украшения усыпальниц в Соборе Петропавловской крепости. По описям тех лет можно сделать вывод, что дворцы украшались букетами и венками, в составе которых были луковичные растения — гиацинты, крокусы, тюльпаны, тацеты, а также  гвоздика, примулы, азалия индийская, розанная камелия.  В 1898 году была построена, а позже в 1907 году перестроена орхидная оранжерея[9]. «В особенности внимания заслуживают грунтовые розы, которые благодаря артистической их культуре Г.Ф. Зюсмайером, здесь вызывают всеобщее восхищение и удивление»[10]. В этом же «Вестнике» описываются способы выращивания томатов в пустующих летом оранжереях. Излишки овощей и фруктов, поставляемых к столу проживающих во дворце, очень успешно продавались и приносили немалый доход.

В плодовом саду выращивались груши сортов Зимняя Богемка, Бергамоты Данцигские, Золотая, Бель-а-бланш и яблони традиционных российских и иностранных сортов, среди которых Антоновские, Анисовые, Ренеты, Овсяные, Борштапель и др.

Согласно описной  книге [11] в древесном питомнике выращивался довольно обширный ассортимент деревьев и кустарников. Общее количество видов насчитывало более 20 наименований, среди которых были пихта бальзамическая, можжевельник казацкий, липа мелколистная, рододендроны. Древесный питомник находился  в западной части острова. В 1907 году в питомнике была построена теплица для «прививки кустов  хвойных пород, роз и для производства черенков»[12].

По некоторым сведениям[13] на территории Елагина острова с 1891 года располагался сад Сарептского общества, которое основали  гернгутеры, поселившиеся согласно Манифесту Екатерины II от  1762 года в степных районах Поволжья. Прекрасные мастера, сарептяне привезли с собой навыки разнообразных ремёсел и создали из небольшой колонии довольно крупный центр Нижнего Поволжья. Из Сарепты по всему региону распространились впоследствии ткацкое и табачное производства. Первые в Поволжье свечной и мыльный заводы были сарептскими. А производимая здесь горчица была известна всей стране. Будучи саратовским губернатором, Петр Аркадьевич Столыпин посещал Сарепту. Он нашел организацию хозяйства в колонии образцовым и откровенно восхищался им, о чем и писал своей жене: «Мне жаль, что я не могу показать тебе и детям Сарепту. Это уголок старинной Вестфалии, целиком перенесенный в наши степи. Деревушка каменных домиков, вся мощеная, с водопроводом, вся в садах, в виноградах… Порядок – не к чему придраться. Вместе с тем корректность полная – все по-русски»[14].

В Петербурге сарептская община была немногочисленна — около сорока человек. Местоположение этого сада на острове на  данный момент неизвестно. Известно только, что сарептскому торговому дому принадлежал загородный дом в Новой деревне[15]. Основными культурами, которые выращивались в садах, были виноград и яблоки.  «Пепинка литовская», культивируемая в сарептских садах, была настолько хороша, что превышала по качеству своего родоначальника и распространилась под названием — «сарептянка»[16].

По свидетельству Российского Императорского общества садоводства коллекция растений на Елагином острове являлась «одной из самых многочисленных» и служила «значительным» его украшением. Работу садовых мастеров Елагина острова отмечали золотыми и серебряными медалями на разнообразных выставках общества.

Также в ведении садовников находилось устройство на острове «…подготовительных работ и расставления палаток на время гуляний…»[17] и содержание в порядке всех площадок.

В Собственном саду  была устроена гимнастическая площадка. Доподлинно известно, что на этой площадке помимо прочего была площадка для игры в кегли. История игры в кегли гласит, что в России эта игра появилась только в 20 веке, но согласно архивным данным с 1866 года площадка для игры в кегли была построена на Елагином острове по проекту архитектора Монигетти[18].

Весьма распространенным аттракционом начала 20 века были так называемые «гигантские шаги». Это аттракцион, представляющий собой устройство для катания по кругу в виде столба с вертушкой наверху, к которой прикреплены длинные веревки с петлей на конце. По воспоминаниям М.П. Бок в Собственном саду для детей был устроены «гигантские шаги».

«Конечный пункт парка, так называемая «Стрелка», выходящая на море, служила в то время, особенно по вечерам, целью прогулок в экипажах, верхом и пешком элегантной петербургской публики…»[19]. Традиция прогулок к Западной стрелке сложилась на острове еще во времена правления Николая I. В то время западная оконечность острова называлась «пуанте». «Это любимое место петербуржцев, где они каждый июньский вечер собираются сюда в живописные группы, чтобы взглянуть на великолепный закат солнца и провести ночь, которая длится не более как полчаса…»[20].

Дорога на Западную стрелку, 1913 г. Открытка.  Интернет-ресурс: http://oldsp.ru.

Западная стрелка, 1910-1914 г. Открытка.  Интернет-ресурс: http://oldsp.ruм

Посещение Западной стрелки было весьма популярно и в начале 20 века. Косвенно  это подтверждает тот факт, что в этот период на острове, и в частности на Западной стрелке, сдаются в аренду многочисленные киоски для продажи различных товаров, начиная пряностями и заканчивая цветочными букетами. В 1902 году на Стрелке был установлен киоск для фотографии[21], крестьянин Евдокимов содержал два киоска «для торговли пряностями, прохладительными напитками и пр.»[22]. Вплоть до революции 1917 года на Стрелке Елагина острова находились киоски известного торгового заведения искусственных минеральных вод. Это заведение было основано в 1834 году при непосредственном участии Николая I. C 1848 года по 1870 год в этом заведение работал известный ресторатор, первым познакомивший петербургскую публику с французским шансоном Ив. Ив. Излер. С тех пор у петербуржцев заведение искусственных минеральных вод неизменно ассоциировалось с именем Излера. К концу 19 – началу 20 века это заведение уже не имело собственного торгового дома и продавало лечебную воду во всех общественных парках города в специализированных  киосках. В заведении приготавливались все сорта вод, аналогичных водам известных ключей: соляные, щелочные, серные и железистые… всего 24-30 сортов. Их можно было принимать по предписанию врачей как внутрь, так и наружно.

Ежегодно, с 15 апреля по 31 августа, садовое заведение Эйлерса «на углу шоссейной и пешеходной дорог близ Стрелки»[23] арендовало киоск для торговли «комнатными растениями, букетами, цветочными корзинами и бутоньерками»[24].

В целом, все киоски, сдаваемые в аренду на территории Елагина острова, приносили неплохой доход в Придворную контору. По смете доходов Главного Садового Управления садовое заведение Эйлерса платило за аренду 100 руб. за сезон, за аренду с других киосков приходилось 200 руб. От аренды от рыбной ловли «на отмели у Елагина острова в полуверсте от берега к взморью — 300 руб.»[25].

Придворная контора зарабатывала в парке не только на аренде разнообразных киосков.  С 1906-го  по 1909 год в прудах парка проводился  эксперимент. В 1906 году некий техник-гидролог барон Тизенгаузен подал прошение в Санкт-Петербургское Дворцовое Управление, в котором просил разрешить ему разводить на продажу рыбу в Елагиноостровских прудах. Дворцовое управление таковое разрешение предоставило с одним условием — весь доход от данного мероприятия должен был поступать в казну. «Принимая во внимание, что разведение рыбы в указанных прудах, с необходимой для сего предварительной очисткой их, отразится, несомненно, благоприятно, на содержание прудов в должном порядке; что предприятие это впоследствии может оправдать произведенные на него расходы…»[26]. В течение трех лет Тизенгаузен чистил пруды и разводил в них рыбу. Примечателен тот факт, что пруды он чистил специальной машиной, для этих целей им самим и изобретенной. Из отчета барона: «…в 1907 и 1908 годах чистка прудов производилась с помощью особо устроенного трала… на котором вперемежку крепились крючья и серпы… Эта снасть при помощи лебедки тянулась по дну, крючьями вырывались водоросли с корнями, а серпы их подрезали. Кроме этого крючья захватывали и вытаскивали пни, сучьи и хворост…»[27]. Известно, что барон пытался разводить в прудах Елагина острова радужную форель, карасей и стерлядь. К сожалению, этот эксперимент закончился полной неудачей техника-гидролога. Из всех выпущенных в пруд икринок, выжила только стерлядь. В своем отчете, представленном в Дворцовое Управление, Тизенгаузен объясняет это шлюзовым сообщением с Невой. Так или иначе, но посетители Елагина острова начала 20 века могли наблюдать интересную картину –  чистку прудов с помощью невиданной доселе машины.

В некоторых дачных местах практиковался прокат верховых лошадей. Это мероприятие проводилось, главным образом, там, где были большие парки, а в парках — специальные дорожки для верховой езды. Из воспоминаний М.П.Бок: «…мне папа купил чудную арабскую белую лошадь….Стоило мне выехать за ворота нашего сада (Собственного сада), чтобы попасть на идеально мягкие дороги. Ездила я с берейтором по Островам, а в плохую погоду в дворцовом Елагинском манеже». Здание Манежа было построено с западной стороны Конюшенного корпуса в 1892 году, предположительно по проекту архитектора В.И.Семенова, работавшего в то время на Елагином острове. Строение предназначалось для выгула лошадей. Постройка сохранилась до настоящего времени с частичными искажениями фасада.

Характерным развлечением для того времени  были увеселительные сады с духовым оркестром.  В 1882 году в Санкт-Петербурге был создан первый в России военный оркестр, в обязанности которого входило не только обеспечение военных ритуалов, но и участие в протокольных государственных церемониях. Музыканты оркестра с успехом играли во дворцах и во время приемов иностранных послов и мероприятиях, проходивших в высочайшем присутствии. С 1902 г. военные оркестры выступали в Летнем и Таврическом садах, а также на Елагином острове[28].  Эта традиция сохранилась и сегодня.

Музыкальный Павильон. Петербург, 1907 г. Фотограф К. Булла. Архив ЕОДМ.

Музыкальный павильон, который долгое время служил местом расположения оркестров, в конце 19 века был перестроен. Помещения Музыкального павильона служили квартирами для офицеров караула. Можно предположить, что в начале 20 века военные оркестры располагались либо на Морской стрелке, либо на аллеях парка. Основным репертуаром подобных оркестров были различные марши и другая военная музыка, а также переложения симфонических и оперных сочинений. Во второй половине XIX века стали появляться произведения, посвященные воинским подвигам, героизму русских солдат и полководцев, победам русского оружия. А с начала 20 века в парке можно было услышать и произведения таких композиторов как Николай Мясковский, Игорь Стравинский, Пауль Хиндемит, Алан Хованесс.

О жизни премьер-министра в то время писали очень многие петербургские и московские журналы. Журнал «Родина» даже опубликовал распорядок дня Петра Аркадьевича: «В начале дня Столыпин выпивал стакан кофе, выходил в кабинет и знакомился с экстренными делами, давал поручения подчиненным, просматривал русские и иностранные газеты, включая вырезки из всех газет, составляемых канцелярией по всем отделам. Затем выслушивал доклады высших чинов министерства внутренних дел, а также членов Государственной думы и Государственного совета, желавших лично переговорить с министром. В час дня у Петра Аркадьевича был завтрак в кругу семьи и приближенных чиновников. После завтрака, до четырех часов дня, Столыпин работал в кабинете, а с четырех до семи проводил прием лиц, вызванных повестками или явившихся по личному делу. В семь вечера премьер обедал в кругу семьи, после чего вел заседания совета министров или чинов министерства внутренних дел, которые продолжались до часу ночи. Последние два-три часа рабочего дня Столыпин вновь проводил в кабинете»[29]. М.П. Бок в своих воспоминаниях также пишет о потрясающей работоспособности отца. Но тем не менее П.А. Столыпин находил время бывать с семьей, устраивать на Елагином воскресные шумные обеды с друзьями и родственниками, «что создавало совсем помещичью атмосферу»[30]. Во дворце собирались шумные компании, отмечались дни рождения и именины, ставились спектакли, написанные младшей дочерью Столыпина Наташей. Во дворце же было объявлено о помолвке старшей дочери Марии с офицером императорской яхты «Нева» лейтенантом Б.И. Боком. Здесь же были сделаны самые известные фотографии ателье К. Буллы. Именно на этих фотографиях Столыпин предстает зрителям нежным мужем и отцом.

«Я так полюбила Елагин, что стала умолять папа остаться там и на зиму. Папа мне ответил, что и ему здесь очень нравится, и что провести зиму в этом дворце, среди парка, было бы блаженством, но, кроме того, это было бы непростительным эгоизмом, так как это заставляло бы всю массу людей, имеющих до него дело, ездить зимой из города, в эту даль, когда к тому же нет больше сообщения по воде»[31].

П. А. Столыпин с женой Ольгой Борисовной в парке Елагина острова.  Петербург, 1906 г., Фотограф К. Булла. Архив КФФД – инв.№  Е 6538.

П. А. Столыпин с дочерью на скамейке у Елагина дворца. Петербург, 1906 г. Фотограф К.Булла. Архив КФФД – инв.№ Е 6507.

П.А. Столыпин. Петербург, 1907 г. Фотограф К. Булла. Архив ЕОДМ.

Сын П. А. Столыпина Аркадий у Елагиноостровского дворца. Петербург, 1907 г. Фотограф К. Булла. Архив КФФД – инв. № Г 7558.

Опубликовано: 

Сб.: Михайловская пушкиниана, 2014. Вып. 62. Садово-парковая культура России. По материалам III научно-практической конференции, посвященной памяти В.А. Агальцовой “Сады и парки России” 16 – 20 мая 2012 г. и Научно-практической конференции “Вклад европейских ландшафтных архитекторов в формирование садово-парковой культуры России” 4 – 8 сентября 2012 г. С. 24 – 35.