Байрамова В.Ф. Загадки садовых монограмм. Часть III

В.Ф. Байрамова (Санкт-Петербург)

Монограмма в родовом поместье Тургенева – Спасское-Лутовиново

Россию также не обошла страсть к монограммам. Хотя некоторые из них и монограммами-то сложно назвать. Все они, без исключения, были созданы в XIX веке. И у всех есть одна очень любопытная особенность, присущая, кстати, только садовым монограммам России.

Если все предыдущие монограммы, разбросанные по странам Европы и Азии создавались на открытых пространствах и легко читаемы с высоты птичьего полета, то Россия и здесь отличилась. Все письмена скрыты кронами разросшихся деревьев как от птичьего взора, так и от любых других поползновений рассмотреть их с высоты. Похоже, что создателей этих монограмм даже не волновал вопрос, сможет ли кто-нибудь там на далекой планете Тральфамадор прочитать до конца зашифрованное послание.

Первая (по времени создания) монограмма появилась на рубеже XVIII и XIX столетий и посвящена именно этому событию – смене веков. То есть представляет из себя римскую цифру XIX. Находится эта монограмма в усадьбе Спасское-Лутовиново – родовом поместье Ивана Сергеевича Тургенева.

Имя архитектора дома и усадебного парка науке не известно. Кто был инициатором возникновения римской цифры в рисунке аллей также не понятно – может быть это был двоюродный дед писателя Иван Иванович Лутовинов, а может и сам архитектор. Но явно это тот, кто был очень впечатлен самим фактом наступления нового столетия. Хотя, может быть, совсем другие события начала века произвели на автора столь неизгладимое впечатление. Остается только гадать.

Это была уже третья перестройка в усадьбе. Поместье Спасское-Лутовиново существует, по крайней мере, с XVII века. По легенде эти тучные земли сам Иван Грозный даровал помещикам Лутовиновым. Прапрадед Ивана Сергеевича Андрей Иванович Лутовинов отстроил первое поместье. От той усадьбы даже следов не осталось, вторая перестройка была предпринята уже в XVIII веке Иваном Андреевичем. Но и от нее ничего не осталось. Вообще. А вот уже третья попытка оказалась удачной. Хотя, как писал один исследователь: «Полного представления о том, как выглядела усадьба в начале ХIХ века, мы не имеем и сегодня – ни рисунков, ни планов не сохранилось или, во всяком случае, до сих пор не обнаружено»[1]. Правда исследователю возражает сам Тургенев: «Прадеды наши, при выборе места для жительства, непременно отбивали десятины две хорошей земли под фруктовый сад с липовыми аллеями. ˂…˃ Прекрасное дерево – такая старая липа …. Лист на ней мелкий, могучие сучья широко раскинулись во все стороны, вечная тень под ними»[2]. Вот и в Спасском – загадочный рисунок аллей обрамляют липы.

И даже если бы до наших дней не сохранилось бы вообще ничего, то Иван Сергеевич постарался, чтобы о загадочных аллеях память осталась бы хотя бы на страницах его произведений. Открываем роман «Новь»: «…Прямо напротив дома возвышались большим сплошным четырехугольником липовые скрещенные аллеи…»[3]. А еще есть и в «Фаусте», и в «Призраках», ну и, конечно, в «Записках охотника».

А ведь могло и не остаться ничего – трижды от парка вместе с аллеями провидение отводило беду. Усадьба Спасское-Лутовиново по завещанию отходила Полине Виардо. Не известно, сохранился бы парк если бы она вступила в права наследства. Тяжба за усадьбу велась в течение четырех лет, но, согласно российским законам, наследниками были признаны дальние родственницы Тургенева. Правда парк при них пришел в сильное запустение, но по крайней мере – не вырубался.

Второй раз в годы Гражданской войны, когда кучка ошалелых от свободы и вседозволенности бандитов грабила, сжигала и вырубала все дворянские усадьбы. Но  молодое советское государство спохватилось и объявило тургеневскую усадьбу народным  достоянием. Произошло это 22 октября 1922 года в соответствии с постановлением отдела музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата просвещения и законодательным актом 1921 года об охране исторических усадеб, памятников природы, парков и садов: «Парк при родовом имении Ивана Сергеевича Тургенева, площадью 38 га, находящихся в Орловской губернии Мценского уезда, со всеми насаждениями, прудом <…> флигелем, где жил И. С. Тургенев, признан неприкосновенным памятником природы, садов и парков, а по сему никакие вырубки или другие виды его хозяйственного использования без ведома музейного отдела недопустимы…»[4]. Правда, работы по восстановлению парка начались только в 1929 году.

И третий раз уже после Великой Отечественной войны. А точнее в 1967 году, когда план реставрации усадьбы попал в реставрационную мастерскую к Валентине Александровне Агальцовой. Во время войны тургеневская усадьба три месяца находилась под оккупацией фашистов. Летом 1944 года директор Тургеневского музея Б. Ермак сообщал: «Горы грязи, мусора, пепел пожарищ, остатки разбитых строений, множество изуродованных поваленных лип и берез прекрасного родового парка Тургенева – вот что оставили нам бежавшие фашисты в Спасском-Лутовинове»[5].

В.А. Агальцова – легендарный ландшафтный архитектор-реставратор. Она работала в Тарханах, Шахматово, Коломенском и Кузьминках, а за реставрацию парков Пушкиногорья  удостоена почётного звания лауреата Государственной премии РФ. Спасское-Лутовиново было ее первой самостоятельной работой. И было бы очень странно, если бы такой знаковый элемент, как аллеи в виде римской цифры XIX,  не были бы ею включены в проект реставрации.

Монограмма в усадьбе И.И. Воронцова-Дашкова – Новотомниково

Все предыдущие монограммы, за исключением японской, содержали римские цифры или буквы латинского алфавита. Что, собственно, позволяет выстроить правдоподобную версию о некоем зашифрованном тайном послании. Да и японский иероглиф, обозначающий «сердце» ничуть не нарушает стройности этой самой версии. Даже римская цифра XIX в тургеневском поместье вписывается в общую концепцию. Появление же среди прочих монограммы в виде букв кириллицы создает определенные сложности для прочтения единого для всех садовников «тайного послания». Хотя, как сама возможность возникновения монограммы, читающейся в сложном рисунке парковых аллей, так и её существование, некоторыми авторитетными историками ставится под сомнение.

В Тамбовской губернии, на самой границе с Рязанщиной стоит ныне никем не приметное село Новотомниково. В истории этого села много всяких загадок, связанных и возникновением церкви на берегу речки Цны, и с кражей священника, и с именами Пушкина и Лермонтова. И по сей день является загадкой существование монограммы в усадебном парке последнего Кавказского наместника Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова.

Имение это, в селе Новотомниково в Шацком уезде (ныне Моршанском районе), Илларион Иванович унаследовал в 1856 году, после смерти матери. Всю историю имения делят на три периода. Первый начинается уже в 1859 году, когда совсем ещё юный граф активно начинает преобразования усадьбы. Связаны эти преобразования в первую очередь со строительством конного завода. На этом заводе разводили орловских рысаков. В 1892 году конный завод в Новотомниково был признан лучшим в России. За тамбовскими жеребцами выстраивалась очередь, хоть и стоили они по тем временам баснословных денег – 800 рублей, при средней стоимости на породистого жеребца 150 рублей.

Надо сказать, что из 21 имения, принадлежащих семье Воронцова-Дашкова, разбросанных по 16 губерниям и 49 уездам, самое любимое у Иллариона Ивановича было именно Новотомниково. Он называл его любовно – Томники и даже, будучи на заграничных курортах, по свидетельству своего управляющего канцелярией В.С. Кривенко, утверждал, что «…лучше Томникова нет курорта»[6]. И любимым это имение было не только из-за лошадей, страстным поклонником которых являлся граф. Он «любил здешнее приволье, любил широкий простор русских нескончаемых полей, заливных лугов и дремучих лесов. В представлении графа ни морские виды, ни швейцарские ландшафты не могли выдержать сравнения с родной ему русской черноземно-степной стихией, навевающей неизъяснимую чарующую прелесть»[7].

Второй этап относится к 1878-1881 годам, вплоть до назначения Воронцова-Дашкова министром Императорского двора. Граф очень часто бывал в усадьбе в этот период. Некоторые краеведы связывают именно этот период со временем многих преобразований в парке, в общем, и с возникновением монограммы, в частности. Но, для того, чтобы понять, кому принадлежит идея включения монограммы в композицию аллей, и существовала ли она вообще, необходимо знать имя ландшафтного архитектора, работавшего в усадьбе в то время.  А по мнению известного тамбовского краеведа Валентины Андреевны   Кученковой имя архитектора парка неизвестно, так как пока «не выявлено никаких документов по планировке парка и составу насаждений»[8]. Этот же краевед полагает (хотя это несколько противоречит предыдущему утверждению), что основные преобразования в парке связаны с династией известных в России садоводов – Регель.

Историки искусства и архитектуры также утверждают, что проект парковой планировки разработан московским архитектором Николаем Владимировичем Султановым и петербургским садовым инженером (так он сам себя называл) Арнольдом Регелем, и происходило это в период с 1884 года по 1890 год, то есть в третий период. Доктор искусствоведения Ю.Р. Савельев в своей большой работе об архитекторе Султанове, приводит косвенные доказательства того, что Арнольд Регель работал в Новотомниково вместе   с Султановым[9], но упоминаний о монограмме в личной переписке ни Воронцова-Дашкова, ни Султанова нет ни слова. Арнольд Регель, к сожалению, ни оставил никаких воспоминаний.

Одна из легенд, озвученных краеведами, звучит так. Весь парк занимал площадь около 22 десятин. На территории усадьбы было два водоема – один естественный, другой –  искусственный, так называемый – копань. Что бы поддерживать нужный уровень воды в обоих водоемах была создана сеть протоков между ними. Когда стали прокладывать аллеи парка – решили, что протоки очень уж красивый рисунок образуют, надо бы его по смыслу и закончить. Так появилась идея очертания протоков и аллей парка объединить в монограмму «Г.В.Д.» – граф Воронцов-Дашков. Похожий вензель «Г.В.Д.» уже украшал каждый кирпич в поместье, сделанный на собственных кирпичных заводах графа. Также легенда гласит, что каждая аллея, образовавшая буквы, обсаживалась своей отдельной породой дерева – таким образом объясняют присутствие в парке (вернее в том, что от него осталось) таких деревьев, как пихты, лиственницы, каштаны и прочие экзоты.

Усадьба находится под охраной государства. Но хозяина у нее нет. В последнее столетие не производилось натурных изысканий, и планировки парка по-прежнему не существует. Насаждения парка без должного ухода находятся в очень плачевном состоянии. Парк сильно зарос, многие протоки пересохли и аэрофотосъемка не подтверждает, пока, возможное существование монограммы. Одна надежда – появление хозяина, которому было бы важно восстановление этого удивительного парка.

Монограмма в императорской резиденции в Нижней Ореанде

Все рассмотренные ранее монограммы представляли собой буквы латинского алфавита и кириллицы, арабские и римские цифры и начертание японского иероглифа. Последняя загадка в истории создания монограмм и их предназначения находится в Крыму и, строго говоря, монограммой как таковой не является. Это четыре миниатюрных водоема в парке Нижней Ореанды, очертания береговой линии которых полностью повторят очертания четырех южных морей Российской Империи – Каспийского, Черного, Азовского и Аральского.

Но также, как и в истории с остальными монограммами, при изучении истории возникновения водоемов, важным остается вопрос – зачем? Зачем создавать декоративные водоемы с четкими, прорисованными контурами, которые целиком читаются только с высоты? В чем декоративность подобных сооружений, спрятанных от посторонних глаз раскидистыми кронами почти вековых деревьев? И вторым немаловажным вопросом, до конца так и не выясненным, остается – это южные моря царской России или СССР?  

Дворцово-парковый комплекс в Нижней Ореанде появился благодаря Александру I, который посетил это место, кстати принадлежащее графу Кушелеву-Безбородько, буквально за две недели до своей смерти. Этого времени императору хватило, чтобы выразить намерение купить его. Официально купчую потом совершил уже его брат Николай I. Купчая была оформлена 26 апреля, а уже 1 мая 1826 года началась разбивка территории. Это была первая царская резиденция на южном берегу Крыма. К строительству не приступали больше 10 лет из-за сложностей с финансированием. В 1838 году, 17 сентября, Николай I вместе с супругой впервые посетили имение в Нижней Ореанде. Часто и много болевшая императрица была поражена красотами Крыма и его чистым воздухом, так похожим на Сицилию, что было принято решение все-таки изыскать средства на постройку в Ореанде дворца.

В этом же, 1838 году, государыня Александра Федоровна по протекции своего брата, принца Прусского, заказала известному немецкому архитектору Карлу Фридриху Шинкелю проект комплекса императорского дворца в крымской Нижней Ореанде с видом на море. Однако, представленный проект Шинкеля хоть и поражал своим великолепием, но был очень дорогим (по некоторым сведениям, стоимость дворца составляла более 1 миллиона рублей серебром). Александра Федоровна, щедро заплатив Шинкелю, от проекта отказалась. Новый проект поручают Андрею Ивановичу Штакеншнейдеру как главному, на тот момент, архитектору Императорского двора.

Андрей Иванович лишь упростил роскошный проект Шинкеля, уменьшив масштабы дворца (в 4,5 раза) и включил в отделку последнего местный мрамор и другой местный строительный материал. В конечном итоге строительство всего комплекса обошлось казне всего в полмиллиона рублей серебром.  К строительству приступили в 1842 году. Оно велось  долгих 10 лет. Штакеншнейдер не мог сам присутствовать на стройке, поэтому бывал там редкими наездами. Но тем не менее в апреле 1849 года он нашел время, чтобы составить генеральный план переустройства всего парка и детальную разработку сада в районе дворца: «…дворец построен на таком месте, где кругом его должен быть разведен сад». В связи с этим он предлагает «…спланировать и отделать площадь перед дворцом до 625 кв. саж., высадить 1 тысячу разных деревьев и до 5 тысяч кустарников разных сортов, перекопать землю на том пространстве, где должны быть посажены деревья, кустарники и цветы»[10].  В этом плане водоемы в виде российских морей не значатся.

Дворец закончили строить в 1852 году. В этом же году свое имение посетила супружеская чета Романовых. Более ни Николай I, ни Александра Федоровна в Ореанде не бывали. Хотя государыня и контролировала после смерти мужа все, что происходило в Крыму. Однажды гибель в Ореандской оранжерее померанцевых и лимонных деревьев, привезенных при содействии графа Потоцкого из Италии, вызвала немедленное увольнение садовника. В своем завещании Александра отписывала Ореанду Великому князю Константину Николаевичу. Следовательно, можно утверждать с абсолютной точностью, что при Николае I водоемов-морей не было.

Константин Николаевич, в связи со своей занятостью, в Ореанде бывал редко. Жить он здесь стал только после своей отставки в 1881 году. Надо отметить, что косвенным свидетельством того, что водоемов до 1867 года в Ореанде не было, могут служить воспоминания Марка Твена, который и был-то в России только в Севастополе и в Ореанде, где их американскую делегацию принимал Великий князь Михаил с супругой. «Красивый дворец со всех сторон обступают могучие деревья старого парка, раскинувшегося среди живописных утесов и холмов; отсюда открывается широкий вид на покрытое рябью море. По всему парку в укромных тенистых уголках расставлены простые каменные скамьи; тут и там струятся прозрачные ручейки, а озерца с поросшими шелковистой травой берегами так и манят к себе; сквозь просветы в густой листве сверкают и блещут прохладные фонтаны, — они устроены так искусно, что бьют, кажется, прямо из стволов могучих деревьев; миниатюрные мраморные храмы глядят вниз с серых древних утесов; из воздушных беседок открывается широкий вид на окрестности и на морской простор. Дворец построен в стиле лучших образцов греческой архитектуры, великолепная колоннада охватывает внутренний двор, обсаженный редкостными благоухающими цветами, а посредине бьет фонтан — он освежает жаркий летний воздух и, может быть, разводит комаров, а пожалуй, что и нет»[11].

Но в книге Н. Калинина и М. Земляниченко «Романовы и Крым» можно прочитать следующее: «Парк Ореанды являл тогда собой пример блестящей творческой фантазии архитекторов и садовников. Представьте себе, читатель, многочисленные, оригинально оформленные бассейны (бассейны в виде южных морей России появились в 1879 году), прелестные маленькие водопады, скрывающиеся в густой зелени, или фонтан, бьющий прямо из дупла огромного дуба — вода к нему была подведена столь незаметно, что создавалась полная иллюзия естественного родника; наконец, представьте маленьких ланей — «даниэлек» и благородных оленей, свободно пасущихся на лужайках парка. Растительность же была подобрана так, что отдельные уголки парка представляли различные районы субтропиков всего земного шара». Это очень трудно проверяемый факт. Ни имен архитекторов и строителей водоемов, ни ссылок на источник информации. Ничего. Можно ли это упоминание считать достоверным? Не понятно, Хотя, можно допустить, что у генерал-адмирала, управляющего флотом и морским ведомством на правах министра могли бы появиться макеты четырех южных морей России.

В августе 1881 года великолепный дворец по какой-то чудовищной случайности сгорел. Версий, озвучивающих причины случившегося, было несколько. Восстанавливать дворец Константин Николаевич отказался по финансовым соображениям. Оставался лишь парк, из 40 с лишним гектаров которого почти 5 были отведены под виноградники и фруктовые сады.

К строительству санатория «Нижняя Ореанда» по велению партии и правительства приступили только в 1945 году. Вероятно, сразу после Ялтинской конференции. Возможно, что сам Сталин выбрал место санатория для партийных бонз. Но документально это ничем не подтверждено. Проект санатория был поручен Моисею Яковлевичу Гинзбургу. Выбор на Гинзбурга пал не случайно. В 1937 году он выполнял проект пионерского лагеря «Артек», в 40-х, довоенных годах, выполнял проект санатория в Мисхоре. А в послевоенное время разрабатывал проекты восстановления Севастополя и проекты планировки городов Южнобережного Крыма. Из более чем пятидесяти построек в парке по проекту Гинзбурга оставлялись только три. К реализации проекта приступили только после смерти архитектора, в 1946 году. Строительство длилось вплоть до 1952 года. И вновь, нигде, ни в описаниях проекта, ни в исторической справке о реализованных проектах Гинзбурга, нигде нет информации ни о макетах морей, ни о их возможной реконструкции. «Вместо царских дворцов, памятников угнетения и бесправия трудящихся, мы скоро увидим в Ореанде памятники освобожденного труда—пролетарские кузницы здоровья—санатории»[12].

В это же самое время (1948 год) в Ялте проводится грандиозное строительство Приморского парка, позже получившего имя Гагарина. На самой высокой точке нижней террасы Приморского парка был создан еще один декоративный водоем в виде Азовского и Черного морей с полуостровом Крым. Про макет двух морей на смотровой площадке известно только, что он появился в самом начале 50-х годов и автором проекта был Зиновий Перемиловский.

Таким образом, среди загадок, связанных с монограммами, появилась еще одна – кто был автором водоемов в парке Нижней Ореанды и когда они появились?

Подводя итоги небольшого расследования, связанного с садовыми монограммами, можно констатировать: в композицию девяти парков, разбросанных по всему миру, включены монограммы с изображением разных букв, цифр и знаков.  Безусловно, воспринимать их надо как некий декоративный элемент, своеобразный композиционный прием, который позволяет хоть немного понять и эпоху, и личность создателя садового шедевра. Но без ответа остаются многие вопросы, связанные с существующей и по сей день идеей создавать монограммы на огромных пространствах парка. И вероятно, именно поиски правильных ответов лягут в основу современного садового детективного бестселлера.

1. План усадьбы Спасское-Лутовиново. Источник – Официальный сайт Государственного мемориального и природного музея И.С. Тургенева – http://spasskoye-lutovinovo.ru

2. Аллеи парка в Спасском-Лутовиново. Источник – Коллекция материалов, посвященная И.С. Тургеневу.  http://www.tyrgenev.narod.ru/park.html

3. Монограмма на кирпиче из усадьбы И.И. Воронцова-Дашкова Новотомниково. Источник – Новотомниково, орловские рысаки и история графа Воронцова-Дашкова – http://ekogradmoscow.ru/eko-blog/blog-t-kolesnikovoj/novotomnikovo-orlovskie-rysaki-i-istoriya-gafa-vorontsova-dashkova-chast-2

4. Ялта. Приморский парк. Фото В. Байрамовой. Март-апрель 2017 г.

5. План Приморского парка. Ялта. Фото В. Байрамовой.  Март-апрель 2017 г.

6. Парк в Нижней Ореанде. Фото В. Байрамовой.  Март-апрель 2017 г.

7. Парк в Нижней Ореанде. Фото В. Байрамовой. Март-апрель 2017 г.