Эпоха усадеб: В русле натурализма

Эпоха усадеб

В 1603 году завершился процесс объединения страны. Начался период Эдо (1603 – 1867), когда политическое влияние в стране стало переходить от самурайских домов к торговым. Для усиления центральной власти и ослабления самурайских домов был издан ряд законов, один из которых касался наследования собственности. Согласно этому закону при передаче в наследство землевладения наследник должен был платить такой огромный налог, что получение наследства теряло для него всякий смысл. Быт старых самурайских усадеб уходил в прошлое. Чаще всего усадьбы, принадлежавшие самурайству и аристократии, не передавались наследникам, а просто продавались, и покупали их, как правило, набиравшие силу купцы и предприниматели. Со временем возможность приобретения или постройки загородных усадеб получили представители и других слоёв общества. В результате в конце XIX – начале XX веков наличие у достаточно обеспеченных членов общества загородной усадьбы – бэссо  стало не таким уж редким явлением. Эти усадьбы предназначались не только для постоянного проживания, но и для летнего отдыха на природе. Недаром период Тайсё ( 1912 – 1926) получил название “бэссо-дзидай” – “эпоха усадеб” («бэссо» – «другое имение», «вилла», «дача», «усадьба»).

Творчество таких людей, как Огава Дзихэй, Сигэмори Мирэй, Иида Дзюки  преобразило лицо японского сада, не затронув его глубинных основ. Однако наряду с хорошо известными и досконально изученными шедеврами садового искусства, каковыми являются их работы, существуют сотни садов, не удостоившихся внимания исследователей, по крайней мере, российских. Это жилые усадьбы, создававшиеся не высокими мастерами, а самими хозяевами или при непосредственном их участии. Именно такие усадьбы, будучи элементом быта, в немалой степени отразили настроения и вкусы своих владельцев и, как следствие – атмосферу эпохи.

Когда речь заходит о Серебряном веке, в памяти всплывают в первую очередь имена поэтов, писателей, художников – людей, которые во многом и творили этот век, для многих из которых символизм, акмеизм, футуризм были не только течениями, школами, но и образом жизни.

И конечно, вспоминаются меценаты. Замечательные представители купечества, промышленники, предприниматели, с которых и начиналось возрождение мира усадеб России. Такие как Рябушинский, Морозов, Мамонтов, Бахрушин, Третьяков.

Но сколь существенно идейные устремления и образ мыслей японских деятелей искусства и культуры повлияли на их стиль жизни и повлияли ли вообще? Успела ли европеизация конца XIX – начала ХХ века проникнуть в быт людей и, в частности, в быт усадеб?

При рассмотрении дошедших до нашего времени усадеб наиболее выдающихся деятелей литературы и искусства начала ХХ века оказывается, что большой популярностью у них пользовались «природные сады», часто в стиле «садов смешанных деревьев», относящиеся к течению натурализма.

В русле натурализма

Усадьба Мусянокодзи Санэацу (1885 – 1976)

Илл. 6. Мусянокодзи Санэацу

Очень немногие из деятелей культуры, искусства, науки могли позволить себе усадьбу, в основном, из финансовых соображений. Среди писателей это были, прежде всего, члены объединения Сиракаба, дети состоятельных родителей, выпускники Школы пэров (ныне – университет Гакусюин), основанной в 1877 году для обучения детей императорской семьи и придворной аристократии. Одним из них был Мусянокодзи Санэацу, родившийся в семье виконта  Мусянокодзи Сансё, потомка древнего рода Фудзивара.

Ещё в юности Санэацу заинтересовался литературой, познакомился с Библией и произведениями Льва Толстого. По окончании Школы пэров он поступил на философский факультет Токийского императорского университета, но в 1907 году бросил его и вместе с друзьями, Сига Наоя, Сатоми Тоном, Арисима Иакэо занялся созданием литературного кружка, получившего название Сиракаба.

Почувствовав приближение старости, Санэацу решил уйти от дел. С детства он хотел жить у воды, и вот в возрасте 70 лет построил дом с садом и прудами в местечке Сэнгава, преф. Токио, где прожил до самой смерти. Там они вдвоём с женой Ясуко вели тихую жизнь,  подкармливая слетающихся диких птиц, разводя в пруду карпов, ухаживая за растениями в саду и огороде. Конечно, 1955 год – не начало века, но  Санэацу оставался человеком того времени, как и все, представленные в статье, и усадьба вполне соответствовала его вкусам.

Дом Мусянокодзи Санэацу построен в японском стиле, но с применением европейских технологий и материалов: стекла, бетона, металла. Деревянные конструкции либо скрыты, либо использованы в качестве внешнего декора и для оформления интерьеров /Илл. 7,8/.

Дом включает в себя прихожую (гэнкан), гостиную с помещением для омовения, в которой проводились «чайные собрания» (тякай) /Илл. 9/ ,рабочую комнату /Илл. 10/, приёмную для деловых встреч, обставленную в европейском духе /Илл. 11/.

По-европейски оборудованы кухня и ванная комната. В жилой комнате есть солярий. Таким образом, в доме имеются помещения как в японском, так и в европейском стилях.

Дом стоит среди «сада смешанных деревьев». Такой вид рощ был характерен для провинции Мусаси, занимавшей территорию нынешних префектур Токио, Канагава и Сайтама. Санэацу любил пейзажи провинции Мусаси и старался сохранить их дух в саду. Композиционно это прогулочный сад в природном стиле с двумя, фактически – тремя прудами и сложной сетью дорожек /Илл. 12/. Вид на верхний пруд открывается из дома /Илл. 13/, а нижний состоит из двух частей, соединённых протокой, через которую перекинут деревянный мост /Илл. 14/.Через меньшую часть нижнего пруда среди зарослей ириса Кемпфера проходит мост яцухаси. Есть в саду и бамбуковая роща /Илл. 15/. На первый взгляд сад кажется диким и неухоженным, но это – замысел автора.

В 1985 году на участке, прилегающем к особняку был открыт музей Мусянокодзи Санэацу. В настоящее время сад Мусянокодзи Санэацу является городским парком.

Усадьба Симадзаки Тосона (1872 – 1943)

Илл. 16. Симадзаки Тосон

В шесть лет Тосон пошёл в школу, а с помощью отца, котороый был филологом, стал знакомиться с китайскими классическими сочинениями. В девять лет он начал изучать английский язык. Со временем Тосон чрезвычайно заинтересовался  западноевропейской литературой, но не забывал и японскую классику, читая Басё, Сайгё и других великих. Всё это время он занимался поэзией в русле  романтизма, став одним из основоположников «нового стиха» («синтайси»).

Шесть лет, с 1899 года, Тосон проработал учителем английского языка сельской школы в глухой северной провинции, уехав туда с женой из столицы. Жизнь простых людей, в которую он погрузился, сказалась и на творчестве Тосона.  Через год после выхода в отставку он издал за свой счёт роман «Нарушенный завет» («Хакай»), посвящённый жизни японских париев – «эта». Роман приобрёл огромную популярность и был признан в литературных кругах образцом натуралистического стиля. Сам же Симадраки Тосон считается в настоящее время выдающимся мастером реалистического романа.

В 1913 году Тосон отправился в Париж и, прожив там целых три года, поступил по возвращении преподавателем на литературный факультет университета Кэйо.

Усадьба Симадзаки Тосона, окружённая простой бамбуковой оградой, построена около 1923 года, после Великого землетрясения Канто. Дорожка от главных ворот, выполненных в стиле кабукимон с крышей, поросшей травой, ведёт вдоль западной стены дома к гэнкану, где первым встречает гостя падуб цельнокрайний с ярко-жёлтой молодой листвой /Илл. 17,18/.

В усадьбе построены главный дом и небольшой флигель. Главный дом представляет собой одноэтажное строение в японском стиле под черепичной крышей /Илл. 19/. Стены из досок криптомерии напоминают о старой Японии. Маленькие окна зарешёчены прутиками из веток деревьев. Во всём здесь чувствуется стремление к безыскусности /Илл. 21,22/.

Флигель, отгороженный от главного дома невысокой бамбуковой оградой с калиткой, видимо, использовался для хозяйственных нужд /Илл. 23/.

Гостиная главного дома с двух сторон окружена широкой энгавой, выходящей в сад /Илл. 24/. Несмотря на простоту композиции небольшого «сада смешанных деревьев», в нём есть чем полюбоваться. Радуют взор красные листья молодых побегов фотинии японской и жёлтые – падуба цельнокрайнего, усыпанные белыми цветами энкиантус почкочешуйный и гардения жасминовидная, цветущая осенью камелия хемалис, леспедеца, ипомея, обвивающая ограды, рододендрон.

В саду довольно много цветущих растений, но сад не выглядит пёстрым, поскольку каждое из них цветёт в своё время года. И сад, и дом, дышащие атмосферой ваби-саби, создают ощущение уюта и покоя. Недаром усадьба Тосона  так и назывался – «Обитель покоя». В этой усадьбе Симадзаки Тосон провёл последние годы своей жизни.

Усадьба Сасаки Нобуцуна (1872 – 1963)

Илл. 25. Сасаки Нобуцуна

Сасаки Нобуцуна – поэт танка, явившийся одним из зачинателей движения за обновления японской поэзии этого жанра – «Симпа вака». Его отец, Сасаки Хироцуна, был известным филологом «национальной школы» (кокугаку). С пяти лет Нобуцуна стал учиться стихосложению под руководством отца. В 22 года он поступил на филологический факультет Токийского Императорского университета.

Через шесть лет начинает выходить в свет двенадцатитомное исследование японской поэтики, над которым вместе с отцом работал и Нобуцуна. В 1902 году была опубликована первая работа Нобуцунэ, посвящённая поэзии вака, а в 1903 – его первый сборник танка. Вскоре Нобуцуна становится профессором факультета отечественной литературы Токийского университета. Его работы по поэзии и поэтике удостаивались почётных наград.  Выдающийся специалист по «Манъёсю». Под его руководством были осуществлены переводы антологии японской поэзии «Манъёсю» (VIII век) на английский, немецкий и китайский языки.

В 1944 году, в возрасте 72 лет,  Сасаки Нобуцуна построил в г. Атами усадьбу с одноэтажным домом в японском стиле, где и поселился /Илл. 26/.

В усадьбу ведут интересные ворота, створки которых с одной стороны словно поросли волосами /Илл. 27/. От них через сад, выдержанный в природном стиле, проложена дорожка к дому /Илл. 28/. Рядом с ней, журча на небольших порожках, бежит ручей /Илл. 29/, начинающийся у входа в дом /Илл. 30/.

Поклонник японской классики и исследователь «Манъёсю», Сасаки Нобуцуна высадил в своём саду растения, упомянутые в этой анталогии. Среди них помело, ардизия городчатая, бамбук /Илл. 31, 32, 33/

Усадьба Кавабата Рюси (1885 – 1966)

Илл 34. Кавабвта Рюси

Кавабата Рюси, художник школы нихонга и поэт жанра хайкай, родился в г. Вакаяма, но в 1895 году семья переехала в Токио. Художественную деятельность он начал как художник Западной школы. В 28 лет Рюси отправился в Америку для изучения живописи, однако работы японца, решившего писать картины по-европейски, не вызвали там никакого интереса, и вернувшись на родину, он обратился к японской живописи. В 1935 году Кавабата Рюси становится членом Императорской академии изящных искусств (Тэйкоку бидзюцуин), в 1937 – членом Императорской академии художеств (Тэйкоку гэйдзюцуин), а в 1941 году выходит в отставку и начинает работать как свободный художник.

Усадьба Кавабата Рюси была построена в японском стиле на основании его собственной концепции и по его дизайн-проекту в 1920 году. Однако во время воздушного налёта, произошедшего за три дня до окончания Второй мировой войны, в сад попала бомба. Кроме сада, были разрушены жилой дом и старая мастерская художника. Уцелела только стоявшая в стороне другая мастерская, построенная в 1938 году /Илл. 35/.  Рюси восстановил дом. Перед его входом, как и перед мастерской, весной расцветает слива /Илл. 36/. Неказистый фундамент декорирован бамбуковыми панелями. Слева от дверей парадного входа – проход в сад /Илл. 37/.

Сад сохранён в его прежнем виде. От главных ворот к внутренним ведёт мощёная дорожка, по обе стороны которой устроена ограда из толстых стволов бамбука /Илл. 38/.  Ограда кажется излишне массивной, но её толстые стволы хорошо перекликаются с таким же толстым бамбуком декоративных панелей главного здания. Сразу за главными воротами слева от дорожки – пруд, под который была приспособлена воронка от разорвавшейся бомбы. Он заполняется водой из подземного источника /Илл. 39/.

Сад главного здания, в который попадаешь, пройдя через внутренние ворота, радует цветами четырёх времён года. Его растения часто служили темой работ Рюси. В саду растут дзельква пильчатая, магнолия Кобус, железное дерево и другие. Там же установлена тринадцатиярусная пагода, относящаяся к эпохе Камакура (1185 – 1333) /Илл. 40/.

Сад смешанных деревьев перед мастерской передаёт очарование лесов долины Мусаси /Илл. 41/.

Рюси хотел, чтобы из помещений всё время был виден сад, поэтому и в мастерской, и в жилом доме остеклены большие поверхности стен и дверей /Илл. 42/

Перед мастерской Рюси поставил сосуд для омовения рук (тёдзубати) /Илл. 43/, дизайн которого построен на сочетании трёх фигур – круга, треугольника и квадрата, фигур, имевших в своём сочетании глубокое символическое значение не только на Востоке

В Японии их единство чаще всего понимается как единство Неба (круг), Земли (квадрат) и человека (треугольник) между ними. Именно так понимал его известный художник, дзэнский монах Сэнгай Гибон, живший примерно за 50 лет до Кавабата Рюси /Илл. 44/.

Весной после войны, когда Рюси восстанавливал дом и ремонтировал мастерскую, повсюду по обочинам весенних дорог, проходивших по окрестным полям и лесам, цвела сушеница, одна из «семи трав», поэтому и усадьбу свою он назвал «Усадьбой сушеницы».

Уадьба Ямамото Сюнкё (1872 – 1933)

Ямамото Сюнкё – художник нихонга, во многом определивший развитие этой школы в Киото. В 12 лет Сюнкё поступил в ученики к киотскому художнику нихонга Номура Бэнкё. В 1899 году он становится преподавателем Киотского художественного училища, в 1917 году – членом Императорской академии художеств, а в 1922 году его работы выставляются  на японско-французской выставке в Париже.

Придерживаясь традиций японской живописи, Ямамото Сюнкё, тем не менее, не избежал влияния западноевропейского искусства.

Усадьба Ямамото Сюнкё в преф. Сига, сохранившаяся до нашего времени в первоначальном виде, строилась с 1915 по 1923 годы. Проект сада и особняка в стиле сукия  разрабатывался  специалистами при непосредственном участии Сюнкё /Илл. 45,46/.

В архитектуре, как и в живописи, Сюнкё не избежал влияния Европы. Об этом говорит наличие окон в западном стиле в гостиной на втором этаже главного дома, где располагались ещё мастерская и молельня. Интерьер за этими окнами тоже европейский /Илл. 47/. В обстановке мастерской присутствовали как японские, так и европейские элементы /Илл. 48/. Все помещения первого этажа обставлены по-японски.

Главный дом с флигелем и книжной лавкой в западной части обширного участка возведён так, чтобы охватить строениями центральный сад. С северной стороны к нему примыкает павильон Сакотэй /Илл. 49/, под которым раньше протекал ручей, а с южной  находятся главные ворота типа удэгимон с шатровой крышей, крытой кипарисовой корой.  Ворота ведут в передний сад, выполненный в стиле чайного сада (родзи), и рядом с ними устроена скамья для ожидания (косикакэматиаи).

В глубине между строениями — выполненный с большим вкусом сад цубо с растущим в нём бамбуком четырёхгранным /Илл. 50/.

В 1933 году в юго-восточной части сада была построена ещё и домашняя божница Киондо /Илл. 51/, совмещённая с чайной комнатой. Традиция такого совмещения была отнюдь не нова и напоминала о сакральной роли чайной церемонии в старой Японии.

В том же году на северо-восточном участке сада был построен чайный павильон Суйро /Илл. 52/.

Есть в усадьбе и чайный павильон с круглым окном «Дзангэцу-но кан» /Илл. 53, 54/. Поэтичный перевод этого названия сложен, но буквально оно означает «От луны на предутреннем небе – к  предзакатной луне». Окно с переплётом из стеблей бамбука, напоминающим орнамент в духе модерна, выглядит необыкновенно изящно. Это не просто красивый дизайн. В нём скрыт подтекст: фазы луны, искусно вписанные в полнолунье окна: полумесяц, молодой месяц, луна в последней четверти. Небольшой чайный сад при этом павильоне соединён галереей с божницей.

Полностью застеклённые сёдзи широкой галереи, проходящей по восточной и южной стороне главного дома, позволяют любоваться садом /Илл. 55/.

Сад создан в лучших традициях пейзажных садов с заимствованным видом – озером Бива с горой Микамияма  на противоположном берегу. (В настоящее время между садом и озером проходит дорога). В саду устроен извилистый поток, газон и невысокие искусственные всхолмления ближе к озеру, формирующие ландшафт побережья /Илл. 56/.

Весь сад создаёт ощущение лёгкости и простора во многом благодаря заимствованному виду на огромное озеро и горную цепь вдали, зрительно и являющуюся границей сада, образующего одно целое с озером. На берегу, укреплённом камнями, был устроен причал для катания на лодках и рыбной ловли, а во многих местах сада рос тростник, неразрывно связанный с пейзажами побережья озера Бива, на которых был воспитан Сюнкё. Недаром это скромное растение вошло в само название сада — Рокасэнсуй-со, «Тростник на мелководье».

Сигэмори Мирэй, давший высокую оценку этому саду, называл его картиной, принявшей облик сада.

Усадьба Каваи Гёкудо (1873 – 1957)

Илл. 57. Каваи Гёкудо

Каваи Гёкудо родился в семье торговца канцелярскими принадлежностями. В 12 лет он увлёкся живописью и, уехав в Киото, поступил в ученики к Мотидзуки Гёкусэну. У Гёусэна он познакомился  с живописью чёрной тушью (суйбокуга) и живописью школы Тоса, отличавшейся яркостью красок, рисовал с натуры цветы и птиц. Позже Гёкудо занялся живописью реалистической школы Маруяма-Сидзё, оказавшей большое влияние на дальнейшее развитие нихонга. В 27 лет Гёкудо открыл частную школу, а в 34 года стал членом Императорской академии художеств. С 1915 года он преподавал живопись нихонга в Токийской школе изобразительных искусств. К тридцатым годам его работы получили широкую известность в Европе. В 1931 году Каваи Гёкудо был награждён французским орденом Почётного легиона, в 1933 году – почётным орденом Немецкого Красного Креста, а в 1940 – удостоен награждения японским Орденом Культуры. В 1944 году, во время Второй мировой войны, Каваи Гёкудо эвакуировался в уезд Тама преф. Канагава, где ещё в 1917 году им была построена усадьба. Любивший природу родной земли и сделавший её темой своих произведений, он проводил там каждое лето, а после эвакуации стал жить в усадьбе постоянно.

Сад этой усадьбы площадью около 0,8 га, разбитый в природном стиле у подножья горы, понижался к югу, образуя низинный участок, а с севера заходил на её склон /Илл. 58/. Усадьба с домом в стиле сукия, называлась Нисёан – «Хижина у двух сосен», потому что там росли две старых сосны.

В усадьбу вели крытые мискантом ворота, от которых к дому мимо небольшого пруда поднималась дорожка /Илл. 59, 60/

Дом был построен в северо-западной части участка, всё же остальное место было отдано саду. В доме располагались мастерская и большая общая комната, служившая одновременно гостиной и тясицу (чайной комнатой).

Обстановка дома была выдержана в японском стиле. Хотя общая комната в качестве тясицу выглядела не совсем обычно из-за хорошей освещённости и потолка, напоминающего днище судна,  нельзя не отдать должное рациональности её планировки /Илл. 62/.

Интересен переплёт сёдзи общей комнаты, как две капли воды похожий на раму европейского окна /Илл. 63/.

Дом был окружён дубами и клёнами, и осенью в его комнатах был слышен шелест опадающей листвы /Илл. 64/.

Сад создавался мастером Ого Рюдзи при непосредственном участии Гёкудо. Благодаря обострённому эстетическому чувству Гёкудо, в саду удалось передать спокойную атмосферу гармоничного единства человека и природы. Там росли клёны пальчатолистные, дубы острейшие, сливы мумэ, камелии, гортензии, бамбук.  Это был природный сад, где среди деревьев протекал небольшой горный ручей, мелодично журчавший под мостиком из неокорённых брёвен /Илл. 65/. Ого Рюдзи говорил, что однотонное журчание воды навевает уныние, три тона — уже лучше, но только пять тонов поистине радует слух, однако это требует большого труда.

Раньше в северо-восточной части сада у двух сосен стояла беседка, из которой открывался прекрасный вид на море.  В настоящее время побережье застроено домами

16 октября 2013 года усадьба Нисёан полностью сгорела.

Усадьба Окоти Дэндзиро (1868 – 1962)

Илл. 66. Окоти Дэндзиро

Известный киноактёр, знакомый русскому зрителю, прежде всего, по фильмам «Гений дзюдо», где он играет мастера  Согоро Яно, и «Идущие за хвостом тигра» в роли Бэнкея.

Отец Дэндзиро до Реставрации Мэйдзи был лейб-медиком при дворе даймё, а после Реставрации стал сельским медиком в родной деревне Ивая (преф.  Фукуока). Когда Дэндзиро исполнилось 10 лет, его отец умер, семья оказалась в тяжёлом финансовом положении, и мальчику пришлось, бросив школу, поступить в Осакское коммерческое училище. Там же, в клубе при училище, он начал  занимается кэндо. В 20 лет Дэндзиро сдал экзамены в Высшее коммерческое училище в Кобэ, по окончании которого был принят на службу в компанию Никко, занимавшуюся переработкой рыбы. Однако коммерческая карьера была ему не по душе, и в 1923 году он поступил в школу драматического искусства, а уже в 1925 году снялся в двух фильмах: Midagahara no satsujin и Gifun no chikemuri.

Дэндзиро всегда обладал философским складом ума и в преклонном возрасте обратился к буддизму, с равнодушием относясь к своей вполне заслуженной актёрской славе. Ещё в 1931 году, в возрасте 33 лет, он купил участок земли у вершины горы Камэяма (ныне р-н Арасияма), где построил усадьбу с  большим природным садом площадью 1,8 га. Сад создавался самим Дэндзиро вместе с мастером садов Хиросэ Рихэ.

Возведя в саду храм Дзибуцудо, Дэндзиро провозглашал в нём по утрам и вечерам мантру «наму амида буцу», читал свитки  секты Дзёдо, предавался медитации /Илл. 67/.

Маленький храм, всего 1,8 м х 3,6 м в стиле синтоистской храмовой архитектуры, был первой постройкой усадьбы. Перед ним посажены невысокие сосны и простирается открытое пространство, посыпанное белым гравием. У входа в храм – небольшая скульптура сидящего будды Амиды /Илл. 68/.

Неподалёку «протекает» прекрасно выполненный сухой ручей. Он единственный напоминает о воде. Водоёмов или ручьев с естественной водой в саду нет /Илл. 69/. Источником воды в усадьбе служил глубокий колодец.

Другая статуя Амиды, выполненная в полный рост, находится справа от Срединных ворот, через которые надо пройти, чтобы попасть в Главный дом. Эти ворота построены около 1941 года /Илл. 70, 71/.

Главное здание усадьбы, согласно своеобразному замыслу Дэндзиро, содержит в себе элементы всех основных японских архитектурных стилей: синдэн-дзукури, сёин-дзукури, сукия-дзукури и минка. Он назвал это здание Дайдзёкаку, «Дом махаяны» /Илл. 72/. Издали оно кажется затерявшимся среди горных лесов /Илл. 73/.

В выступающей фасадной части Дайдзёкаку явственно прослеживаются черты стиля синдэн-дзукури: высокая крыша с загнутыми вверх углами, пол, высоко приподнятый над землёй с галереей, на которую ведёт лестница, подъёмные решётки, напоминающие верхнюю подъёмную часть перегородок ситомидо. Однако в отличие от синдэн-дзукури, где предполагается черепичная крыша, здесь крыша крыта тростником, что более характерно для раннего стиля сукия-дзукури /Илл. 74/.

О сёин-дзукури напоминают, прежде всего, раздвижные перегородки сёдзи, являющиеся одним из характерных элементов этого стиля. В Дайдзёкаку стоят юкими-сёдзи, «сёдзи для любования снегом», нижняя часть которых делалась стеклянной /Илл. 75/.

С восточной стороны дома установлены тории и пагода XIII века, в нижней части которой сохранилось полустёртое изображение Амиды,  дух которого витает над всей усадьбой /Илл. 76/.

Внутри дома –  кабинет в стиле сукия, чайная комната (тясицу) с подсобным помещением (мидзуя), помещение для омовения, кухня сельского типа с земляным полом (минка). Была там и домашняя молельня.

У дома растут высокие клёны, сакура, сосны, а перед ним простирается широкий газон, за которым – простор до горизонта /Илл. 77/.

От дома дорожка, сложенная из крупных камней, спускается в густой сад, за которым внезапно открывается широкий вид на далёкие горы /Илл. 78/.

Замечательный вид открывается и с обзорной площадки Гэккотэй, построенной к западу от главного дома, как и Срединные ворота, в послевоенное время /Илл. 79/.

Неподалёку от площадки растут высокие рододендроны широлистные, радующие весенним цветением /Илл. 80/. Кроме рододендронов весной в саду зацветают вишни, жимолость японская, камелия японская, цветущая зимой и весной. Вдоль дорожек распускается скромный диспорум смилациновый.

За храмом Дзибуцудо дорожка из уложенных во мху тобииси ведёт к привезённому в усадьбу чайному павильону Тэкисуйан под тростниковой крышей, относящемуся к эпохе Мэйдзи. Стоящий среди поросшей мхом поляны, он дышит покоем /Илл. 81/. Примечательно, что в саду, почти нет травы. Только мох. Обходя павильон, можно полюбоваться цветением вишен в горах /Илл. 82/. Но особенно прекрасен сад, расцвеченный яркими красками осени /Илл. 83, 84/. Удивительно хорош он и зимой /Илл. 85, 86/.

Пожалуй, сад Окоти Дэндзиро является наиболее ярким в прямом и переносном смысле примером природного сада, подразумевающего минимальное вмешательство в существующий естественный ландшафт. Вмешательство, не создающее, а только раскрывающее красоту пейзажей, тем более, что природа киотского района Арасияма вполне этому благоприятствует. Недаром в саду активно используются заимствованные виды. “Рукотворные” композиции присутствуют, в основном, возле построек, но сделаны они весьма ненавязчиво, чтобы не вступать в противоречие с окружающим лесом. Работа дизайнера, конечно, чувствуется и в других местах, но это только штрихи, выявляющие и подчёркивающие естественную красоту.

Усадьба Окакура Тэнсина (Какудзо), (1863 – 1913)

Илл. 87. ОкакураТэнсин

Окакура Тэнсин – художественный критик, литератор, искусствовед, философ, оказавший значительное влияние на развитие японского искусства, в частности, живописи нихонга.

Отец Какудзо был младшим самурем клана Фукуи, однако вышел из самурайского сословия и занялся торговлей. В миссионерской школе г. Ёкогама, где жила семья Окакура, Какудзо познакомился с китайской классикой и английским языком. Когда Какудзо было девять лет, умерла его мать. В Токио, куда переехала семья, Какудзо поступил в Открытую школу (в настоящее время Токийский университет), где изучал политологию и экономику.

Впоследствии Какудзо принимал активное участие в создании Токийской школы изящных искусств и стал родоначальником искусствоведения в Японии, введя с 1890 года в курс лекций предмет «История японского искусства». Он создал свою собственную законченную концепцию «японского национального искусства», на долгое время определившую круг предметов, которые стали рассматриваться в качестве канона японского искусства, а также задал его периодизацию и методологию изучения. Отдавая должное японской природе, словно созданной для пробуждения в человеке чувства прекрасного, он писал: «Если искусство не процветает в этой островной стране, то тогда вообще не может быть другого места [в мире], которое рождало бы искусство» (Окакура Тэнсин дзэнсю. Токио: Рокугэйся, 1939. Т.4).

Будучи сторонником сохранения традиционных японских ценностей, он активно занимался просветительской деятельностью, в частности, публикуя свои работы на английском языке и знакомя тем самым англоязычного читателя с японской культурой. Так, в 1903 году в Нью-Йорке была издана на английском языке книга «Идеалы Востока», в 1904 – «Пробуждение Японии»,  а в 1906 году  выходит в свет, также  на английском языке, «Книга чая», переведённая на разные языки, в том числе и на русский.

В 1904 году Какудзо был приглашён к сотрудничеству в отдел Китая и Японии  Бостонского музея изящных искусств, и в 1910 году стал первым куратором этого отдела.

В 1903 году Какудзо довелось посетить побережье Ицура близь г. Китаибараки преф. Ибараки, и открывающийся на океан вид так поразил его, что он решил поселиться  здесь. До последних лет жизни эта усадьба среди соснового леса на берегу Тихого океана оставалась постоянным прибежищем Какудзо. Чтобы ничто не закрывало вид на океан, перед домом был разбит просторный газон. Только этот газон да небольшая композиция из низкорослых кустарников в одном из его углов говорят о вмешательстве человека в естественный пейзаж побережья.

В первоначальном виде сохранены Старый дом и ворота нагаямон с пристройками по сторонам /Илл. 88, 89,90/. Павильон Роккакудо /Илл. 91/, стоящий на мысу, как и дом, был построен по собственному проекту Какудзо в 1905 году. Для него это была и чайная комната, и храм. Здесь он предавался размышлениям, слушая плеск волн, разбивающихся о камни и шум закипающей в чайнике воды, так похожий на шум ветра в соснах, обступивших усадьбу. Роккакудо и «Книга чая» создавались почти одновременно. Мысль о написании книги зародилась чуть раньше и, может быть, этот павильон на берегу океана явился воплощением представления Какудзо об идеальном тясицу.

Как раз в этот период Какудзо работал в Бостонском музее, но каждые полгода он возвращался в Китаибараки.

В этом доме, который он так любил, Какудзо прожил всего восемь лет. Его могила находится в лесу неподалёку от дома, такая же неброская, как и вся усадьба этого замечательного человека – просто небольшой холмик /Илл. 92/. Сюда была перенесена часть пепла из основного захоронения в токийском районе Тосимаку.

Однако были и люди, которые, несмотря на прозападные настроения,  предпочитали придерживаться не менее древнего течения «рукотворных садов». Эти сады многие века «правили бал» в Японии не только по эстетическим, но и по практическим соображениям, поскольку требовали для своего создания значительно меньших площадей, чем природные сады. К таким людям принадлежал  Муро Сайсэй (1889 – 1962),  поэт и прозаик, один из зачинателей движения неосенсуализма в японской поэзии, сторонники которого придерживались идей психологического реализма в духе Достоевского.

Публикуется впервые