Чеченков П.В. Нижегородский кремль XIV – XV веков

[111]

Данная статья посвящена крепостным сооружениям, располагавшимся на территории, ныне занятой кремлем XVI в.

В основе работы лежит вопрос о двух Нижних Новгородах XV столетия – «старом» и «меньшом». Они упомянуты в летописях в связи с появлением здесь хана Улу-Мухаммеда в 1445 г.[1] Проанализировав эти сведения, В.А. Кучкин пришел к выводу, что в середине 40-х гг. XV в. эти объекты действительно различали, и «Нижний Новгород старый» был хорошо известен на Руси.[2] Еще краеведы XIX в. определенным образом трактовали этот не вполне ясный момент нижегородской истории. Во многом здесь лежат корни и современного понимания вопроса.

Н.И. Храмцовский, вслед за ним и некоторые другие авторы отождествляли «меньшой» с великокняжеским кремлем XIV в.[3] Позднее ту же мысль высказывали И.А. Кирьянов, С.Л. Агафонов. Отметим, что в ранних изданиях двух последних исследователей под «меньшим» однозначно понималась крепость, заложенная

[112]

Дмитрием Константиновичем[4]. Со временем С.Л. Агафонов писал об этом с меньшей долей уверенности, а И.А. Кирьянов не давал таких точных определений. Однако все равно имелись в виду укрепления кремлевского холма[5]. Такое понимание близко П.И. Мельникову (Андрею Печерскому). По его мнению, деревянный «меньшой город» был построен на Часовой горе самим Юрием Всеволодовичем[6].

Гораздо больше вопросов возникало вокруг «Нижнего Новгорода старого». Н.И. Храмцовский писал о «старых укреплениях», которые находились на кремлевском холме еще до появления в 1372 г. каменной «цитадели» и сохранялись позже отдельно от нее[7]. П.И. Мельников впервые связал события XV в. с упомянутым в Нижегородском летописце «старым городком» и выдвинул гипотезу о предшественнике Нижнего Новгорода. Согласно ей «старый город [он же – «Нижний Новгород старый» – П. Ч.] был на вершине горы Гремячей, в которую теперь упирается плашкоутный через Оку мост»[8].

Не отличалась четкостью позиция и Л.М. Каптерева по интересующему нас вопросу. «Меньшим» городом он называл деревянный Нижегородский кремль, «старым» – «внешний», то есть окольный город[9]. Однако в другом месте своей работы автор использует понятие «старый» город как синоним «Верхнему», а этим последним считает каменный кремль Дмитрия Константиновича[10].

Интересно проследить изменения взглядов И.А. Кирьянова. В работе 1956 г. «К вопросу о времени основания г. Горького» исследователь непосредственно не разбирал летописный материал об Улу-Мухаммеде в Нижнем Новгороде, но понятия «старый городок» и «Нижний Новгород старый» однозначно использовал как синонимы[11]. По мысли автора, ими обозначалось поселение на Оке, с которого началась история города в 1172 г. В 1961 г. И.А. Кирьянов оставался на тех же позициях по отношению ко времени возникновения населенного пункта в устье Оки. При этом «Нижним Новгородом старым» он считал укрепления окольного города, в отличие от «меньшого» – детинца[12]. В дальнейшем интерпретация событий 1445 г. оставалась прежней, но годом основания города был признан 1221, а «старым городком» Нижегородского летописца – городище I — V вв. н. э. городецкой культуры на Оке[13].

Особый интерес вызывает точка зрения В.А. Кучкина, который выступил с критическим разбором версии П.И. Мельникова. Исследователь пришел к выводу, что «старый» город – это «сохранившийся до наших дней кремль», а «меньшой» – «предградие, укрепленный острог Нижнего Новгорода»[14]. Некоторые краеведы, сторонники идеи П.И. Мельникова, говорят о невнимании к данному вопросу и даже о замалчивании его. По нашему мнению, обращение к этому сюжету В.А. Кучкина, крупного столичного специалиста, не говоря уже о наличии местных работ, свидетельствует об обратном. Но аргументы указанного автора порой игнорируются, хотя и его выводы небезупречны. Ясно, что «старый» город середины XV в. не мог быть «сохранившимся до наших дней кремлем», так как последний возник в начале XVI в.

Вместе с тем, В.А. Кучкин сделал очень важное наблюдение. Он отметил еще одно летописное свидетельство об интересующем

[113]

нас объекте. Во время похода на Казань 1469 г. русские рати собрались в Нижнем Новгороде. Войска, спускавшиеся в лодьях, «…поидоша изъ Окы подъ Новъгород подъ Старои, сташа подъ Николою на Бече†и, вышедъ изъ судъ, идоша въ городъ къ старой церкви Преображениа Господня…и оттолЂ сшедъ, такоже и у святого Николы молебная сътвориша…»[15]. Данная запись позволяет говорить о том, что крепость «Нижний Новгород старый» находилась в районе сохранившегося до наших дней кремля XVI в. Церковь Николы располагалась у выхода Почайны к Волге[16]. От нее ратники поднялись в «город». Одно из значений этого слова в древнерусском языке – крепостная стена, оборонительное сооружение[17].

Ни сторонники гипотезы П.И. Мельникова, ни ее противники, включая В.А. Кучкина, не обратили внимания на следующий факт: отождествление «Нижнего Новгорода старого» со «старым городком» Нижегородского летописца принадлежит самому П.И. Мельникову. Из современных краеведов такой же точки зрения придерживается Н.Ф. Филатов. Другие исследователи, занимавшиеся вопросом времени основания Нижнего Новгорода, не сопоставляли два этих свидетельства, разбирая иные аспекты[18]. Между тем, данные словосочетания используются в разных контекстах, их объединяет лишь слово «старый». Постановка между ними знака равенства требует дополнительной аргументации, но ее нет.

Ю.В. Сочнев отметил еще один документ с упоминанием «старого городка». Это грамота 1593 г. царя Федора Ивановича в Нижний Новгород о разделе спорной земли между Благовещенским монастырем и нижегородским посадом, опубликованная в «Актах феодального землевладения и хозяйства». Частично она цитируется в Писцовой книге по Нижнему Новгороду 1621 – 1622 гг. и в таком контексте была известна в 1956 г. И.А. Кирьянову[19]. В документе приведены определенные сведения, позволяющие с учетом данных исторической метрологии приблизительно определить местонахождение объекта. Вычисления, проведенные автором настоящей работы, позволяют локализовать «старый городок» грамоты 1593 г. в районе современного университетского городка, бывшего училища тыла и Молитовского моста[20].

На наш взгляд, вышеизложенное дает возможность развести вопросы о «старом городке» и «Нижнем Новгороде старом».

Для того, чтобы попытаться ответить на вопрос о двух «городах» середины XV в., нужно обратиться к истории нижегородских крепостных сооружений. Проследить ее во всех деталях практически невозможно. Сделаем лишь некоторые наблюдения относительно их боеспособности.

Наиболее значимым после 1221 г. актом крепостного строительства была закладка каменного кремля в 1372 г. великим князем Дмитрием Константиновичем[21]. В связи с отсутствием в источниках сведений о продолжении работ принято считать, что они не были завершены. Одни исследователи признают нижегородскую крепость небоеспособной[22], другие придерживаются обратного мнения[23].

Обратимся к источникам. Не слишком много информации дает сообщение 1375 г. о появлении ушкуйников. Ограбив Нижний Новгород, они «градъ зажгоша»[24]. Содержательнее сведения о нападе-

[114]

ниях татар в 1377 – 1378 гг. Не надеясь на крепостные стены, нижегородцы разбегались «градъ повергьше» или в судах вверх по Волге, к Городцу, или за Волгу. Сам Дмитрий Константинович вынужден был бросить свою столицу и уйти в Суздаль. Татары же спокойно сжигали город[25]. Таким образом, Нижегородский кремль в 70-х гг. XIV в. не мог выдержать даже непродолжительной осады.

В 1392 г. Василий I московский захватил Нижний Новгород и сверг князя Бориса Константиновича. Некоторые летописи свидетельствуют, что произошло это немирным путем. Однако информацию относительно боеспособности крепости извлечь из описаний событий нельзя[26]. Зато привлекает внимание один из эпизодов начавшейся борьбы князей суздальского дома за свою отчину, а именно, появление под стенами Нижнего Новгорода Семена Дмитриевича с отрядом царевича Ентяка. Различные летописи датируют это событие 1395 г. или 1399 г. Московские воеводы с жителями «затворишася въ городЂ» и три дня его обороняли. Понеся большие потери и, видимо, не ожидая помощи, воеводы пошли на переговоры, и только заключив мир, открыли противникам ворота[27]. Иными словами, во второй половине 90-х гг. XIV в. город мог сдерживать натиск врагов: вероятно, обороноспособность кремля была восстановлена. Когда же это произошло? Вряд ли после 1392 г. Ситуация в регионе отличалась нестабильностью и не способствовала крепостному строительству[28]. Такое могло случиться после 1378 г. и, скорее всего, до 1388 г. В этом году началась открытая борьба Бориса Константиновича со своими племянниками Дмитриевичами, сопровождавшаяся постоянной сменой власти в Нижнем[29].

Следующее событие, которое можно связать с Нижегородским кремлем, – это нашествие Едигея 1408 г., один из отрядов которого послан был из-под Москвы в Поволжье. Судя по летописным данным, экспедиция носила чисто карательный характер. Дважды пройдясь по основной заселенной территории Нижегородского края, татары сожгли его города[30]. Материалы археологии говорят о том, что Городец не смог возродиться и перестал существовать[31]. Вряд ли лучше обстояли дела в тот момент и в Нижнем Новгороде. Последовавшие за тем события показывают: на городские стены здесь надеяться было нельзя. Так, Даниилу Борисовичу, будучи нижегородским князем[32], пришлось дать бой в 1411 г. московским войскам под Лысковом[33]. В 1414 г. он же, узнав о сборе против него большой рати в Костроме, не дожидаясь ее подхода к Нижнему, бежал с родственниками за Суру[34]. В ходе борьбы Василия II с галицкими князьями в Нижнем Новгороде появился Юрий Дмитриевич. Различные летописи помещают это событие под 1425 или 1430 г. Поэтому А.А. Зимин считал, что князь дважды побывал здесь[35]. Для нас важнее, что Юрий Дмитриевич не смог закрепиться и так же ушел за Суру[36].

Между тем, в интересующем нас 1445 г., по крайней мере в «меньшом» городе, снова можно было обороняться, что и делали московские воеводы в течение почти полугода. Прояснить время возникновения этого нового укрепления помогает жалованная тарханная грамота великого князя Василия Васильевича архимандри-

[115]

ту Владимирского Рождественского монастыря Иову на село Веское в Суздальском уезде. Документ датируется приблизительно 30-ми гг. XV в. В нем монастырские крестьяне освобождаются в том числе и от повинности «рубити…Новагорода Нижнего»[37]. Не забудем, что еще в 10 – 20-х гг. расчеты на обретение здесь убежища от врагов не оправдывались, а в 1445 г. воеводы из Нижнего Новгорода к Василию II «прибЂгоша…градъ же сжегши, понежи изнемогаша съ голоду»[38]. Следовательно, в 30-х гг. в Нижнем Новгороде московскими властями могли вестись работы по сооружению или восстановлению деревянной крепости. Причем объем работ должен был быть достаточно велик. Ясно, что привлекались крестьяне не одного села, а по крайней мере, части уезда. Если же сгонялись работники с далекой Суздальщины, то и близлежащая округа была задействована в должной мере. Иначе говоря, мы имеем дело не с периодическим обновлением укреплений, а с серьезным строительством. В пользу такого варианта развития событий свидетельствуют следующие обстоятельства. Не позднее 1431 г. умирает Даниил, будучи великим князем нижегородским. Его смерть, вероятно, положила начало примирению московских правителей с династией Борисовичей[39]. В 1432 г. Василий II получил в Орде ярлык на отчину своего отца, оспаривавшийся Юрием Галицким. Василий I еще в начале 20-х гг. XV в. прекратил политику компромиссов в отношении нижегородских князей и повел линию на ликвидацию политической автономии региона[40]. В этих условиях строительство крепости означало закрепление власти московского князя над регионом. Такое закрепление было актуально в связи с попытками галицких князей завязать с Нижним определенные контакты[41]. Правда, в период смуты в московском княжеском доме средств на каменное строительство у Василия II, скорее всего, не было, в отличие от его сына.

Положение великого князя после 1432 г. не отличалось стабильностью. Только в середине лета этого года он был отпущен из Орды, а летом следующего – потерпел поражение и бежал из Москвы. То же произошло и в марте 1434 г., когда столица досталась Юрию Дмитриевичу[42]. Только со смертью последнего (5 июня 1434 г.) Василии II, возможно, почувствовал себя свободнее. А с лета 1436 г. в борьбе за московский великокняжеский стол и вовсе наступила передышка, продлившаяся до 1445 г.[43]. Так что наиболее вероятным временем возникновения «меньшого» города была серед. – кон. 30-х гг. XV в.

Попробуем определить его местонахождение. «Нижний Новгород старый» располагался на кремлевском холме. По всей видимости, «меньшой» находился в непосредственной близости от «старого», так как воеводам пришлось сесть в осаду от Улу-Мухаммеда, занявшего «старый» город. В то же время можно сказать, что сооружения представляли собой изолированные структуры. Оборонявшиеся не были полностью блокированы татарами, поскольку все-таки смогли оставить крепость и уйти к великому князю.

Таким образом, под понятием «меньшой» город могли скрываться укрепления кремлевского холма, отстроенные московским князем во II половине 30-х гг. XV в. «Нижний Новгород старый» может быть отождествлен с укреплениями периода нижегородской самостоятельности.

[116]

Проясняется и смысл названий кремлевских укреплений в 40-х гг. XV в. «Меньшим» город мог быть по величине, по возрасту или по значению. Слово «старый» могло означать многолетний, древний, давно выстроенный, прежний, первый, оставленный и т. д.[44] Строения 30-х гг. XV в. были младшими по возрасту в сравнении с возникшим задолго до этого сооружением. Подобное понимание подтверждается и Ермолинской летописью, где вместо определения «меньшой» фигурирует «новый»[45]. Это источник неофициального происхождения и не прошел столь тщательного редактирования как другие летописные своды. Их составители, сравнивая различные тексты, могли заменять нестандартное «новый» на более расхожее «меньшой». Последнее время Ермолинской летописи уделяется особое внимание[46]. В части с 1428 по 1472 г. ее протографом является северный свод 70-х гг. XV в. Здесь содержится ряд своеобразных и уникальных известий. Полагают, что свод опирался на некий ростовский или суздальско-ростовский материал, а также на новгородское летописание, включавшее известия, несохранившиеся в других источниках[47]. Возможно, отсюда и пришло второе название «меньшого» города.

Таким образом, приведенные данные позволяют предполагать в XV в. на кремлевском холме наличие разнородных укреплений. Их появление тесно связано с развитием политической ситуации в Северо-Восточной Руси. Одна из составляющих, «Нижний Новгород старый», олицетворяла собой эпоху, постепенно отходящую в прошлое, – эпоху расцвета суверенного великого княжества Нижегородского. Другая, «меньшой город», выступала как форпост неуклонно утверждавшейся новой верховной власти. Символично и появление в Нижнем Новгороде «московского» кремля, и его исчезновение. В очередной раз грозно заявила о себе другая сила, разыгрывавшая нижегородскую карту- орда татарского хана. Представителям Москвы пришлось ретироваться. Василий II после Суздальского побоища оказался пленником Улу-Мухаммеда в Нижнем Новгороде. До окончательного решения «нижегородского вопроса» было еще далеко.

Дальнейшие исследования истории кремля, археологическое и топографическое изучение его территории могут дать важные открытия и находки. Если эта работа будет продолжена, у нас, возможно, появится шанс получить новые объекты мемориализации.