Пудалов Б.М. Начало строительства Нижегородского кремля – памятника XVI века (по летописным источникам)

[29]

Нижегородский кремль – выдающийся памятник русского военного зодчества XVI в. Начало работ по сооружению такой крепости, в силу важности события, фиксировалось в лето-

[30]

писании. Изучение древнерусских летописей традиционно было и остается частью общефилологических исследований, что и обусловило наше обращение к данной теме.

Каменный кремль в Нижнем Новгороде, сохранившийся до наших дней, начал сооружаться в 1500 г.: 1 сентября была заложена Тверская башня. Известие об этом, содержащееся в так называемом «Соликамском летописце», было приведено в издании В. Берха «Путешествие в города Чердынь и Соликамск для изыскания исторических древностей» (СПб, 1821. С. 203). Следует признать, что научный уровень публикации Берха невысок и, разумеется, не отвечает современным требованиям. Отсутствие летописного оригинала и, следовательно, невозможность подвергнуть его палеографическому анализу, а также отсутствие иных свидетельств о начале сооружения Нижегородского кремля 1 сентября 1500 г. могли бы привести к сомнениям в достоверности известия «Соликамского летописца», если бы не открытие еще одного летописного источника в Ивановском областном музее.

Рукописный памятник, получивший в науке название «Летописец Московский краткий», был введен в научный оборот и опубликован чл.-корр. АН СССР, д.и.н. В И .Бугановым[1]. Список, учтенный в Ивановском музее под № 323, представляет из себя столбец на 11 листах-склеях. Текст написан скорописью на бумаге с водяным знаком «Герб Амстердама». По палеографическим признакам список надежно датируется последней четвертью XVII в. Судя по содержанию, памятник возник в кругах, близких к патриарху Иоакиму (Савелову), и опирается на записи предшествующих лет. Записи эти весьма кратки (отсюда – научное название «Летописца»), однако следуют непрерывно на протяжении XVI – XVII вв.; есть и записи, более раннего периода (ХП – XV вв.). На л. 6 содержится интересующее нас известие: «Лета 7009 году сентября в 1 день (то есть 1 сентября 1500 г. по современному летоисчислению. – Б. П.) заложили делать Нижний Новгород, вначале Тверскую башню».

В подлинности Ивановского списка сомнений нет. К тому жб это не единственный (хотя и наиболее ранний из сохранившихся) список «Летописца Московского краткого»: в настоящее время известно еще 4 списка разной степени полноты и сохранности, отразивших не менее трех протографических редакций памятника[2]. Следовательно, известие о начале сооружения Нижегородского кремля 1 сентября 1500 г. – не случайная запись в случайной рукописи, а авторитетное сообщение летописного памятника, имевшего распространение в рукописной традиции.

[31]

Датировку начала строительства Нижегородского кремля попытался пересмотреть профессор Н.Ф. Филатов, выдвинувший в ходе дискуссии несколько доводов против достоверности известия «Соликамского летописца» (о «Летописце Московском кратком» Филатов не упоминает) и в пользу сообщения «Нижегородского летописца» о начале строительства в 1509 г. Разберем последовательно эти доводы.

1. Высказано утверждение, что издатель XIX в. при знакомстве с текстом «Соликамского летописца» (либо древнерусский переписчик при копировании текста) неправильно прочел дату начала стротельства кремля, в оригинале приведенную «от сотворения мира». Утверждение это не выдерживает критики: прочтение буквы «фита» (девятка в дате «7009», т. е. 1500 г.) вместо букв «и десятиричное – и восьмиричное» (в дате «1 сентября 7018», т.е. 1509 г.) невозможно палеографически, и нет ни одного примера такой путаницы – ни в древнерусской рукописной традиции, ни в издательской практике XIX в.
2. Н.Ф. Филатов утверждает, что название первой заложенной башни – «Тверская» – среди башен Нижегородского кремля не встречается; известие о ее закладке якобы относится к кремлю Новгорода Великого, а не Новгорода Нижнего. Но, во-первых, известно, что все башни кремля Нижнего Новгорода имели по три-четыре названия, употреблявшиеся в разное время. Исследовавший этот вопрос И.В. Нестеров установил, что башня, именуемая ныне Кладовой, ранее называлась Тверской: именно такое название указано в старых описях Нижегородского кремля (НГИАМЗ, № 3500, 3743)[3]. О причинах, побудивших строителей Нижегородского кремля назвать башню Тверской, можно догадываться[4].

Во-вторых, привязка известия о закладке Тверской башни 1 сентября 1500 г. к Новгороду Великому не имеет под собой никакого основания. Даже хорошо сохранившиеся наиболее пространные летописи новгородские Забелинская, Погодинская и Уваровская, подробно фиксирующие все мало- мальски значительные события в Новгороде Великом, не содержат никаких сообщений о кремлевском строительстве под указанной датой; нет этого и в других новгородских сводах. Таким образом, версию о новгородском происхождении записи 1500 г. следует решительно отвергнуть, признав летописное известие относящимся к Нижнему Новгороду, как это, собственно, и указано в текстах летописцев Соликамского и Московского краткого.

3) По мнению Н.Ф. Филатова, летописное сообщение о

[32]

начале строительства Нижегородского кремля в 1500 г. противоречит известию «Нижегородского летописца» о строительстве кремля в 1509 г. Между тем сопоставительный анализ текстов показывает, что никакого противоречия в известиях нет. В «Нижегородском летописце» под 7017 г. (1508/9 г.) сказано (цитируем по списку ГАНО, Ф.2013. 0п.602 а. Д.98 а. Л. 16 —16 об., разночтения по спискам Д. 102. Л.8 об.; Д. 105, Л.4 об.): «Государь царь и великий князь Василий Иванович прислал в Нижней Новъгород Петра Фрязина и велел ему ров копать, где быть городовой стене каменной и башням в прибавку к Дмитриевской башне»[5]. В этом известии лишь отмечается присылка Петра Фрязина и строительство в дополнение («в прибавку») к уже стоявшей Дмитриевской башне, но нигде не сказано, что это – начало строительства кремля (ср. в «Летописце Московском кратком»: «…Заложили делать Нижний Новгород, вначале Тверскую башню»). Иными словами, летописные известия 1500 г. и 1508/9 г. сообщают соответственно о первом и последующем этапах строительства Нижегородского кремля. Так что нет ничего странного или противоречивого в том, что «исторические источники» (но не «все» и не «синхронно») сообщают о строительстве – не о закладке! – Нижегородского кремля при Василии 111, в правление которого (1505 – 1533 гг.) это строительство и завершилось.

4) Н.Ф. Филатов отказывает в достоверности известию 1500 г. еще и на том основании, что этого известия нет в тексте «Нижегородского летописца» – памятника местного летописания. Как же, спрашивается, могли нижегородцы в своем летописании упустить столь значительное событие? Но в том-то и дело, что в «Нижегородском летописце» отсутствует не только известие 1500 г. (это было бы действительно странно), но и все известия за долгий период между 1422 и 1509 гг.! При этом выясняется, что приведенные в «Нижегородском летописце» известия XIII – XVI вв. – не местные нижегородские записи, заново сведенные и отредактированные в XVII в., а выборка относящихся к Нижнему Новгороду известий из общерусской летописи (по-видимому, близкой к летописям Никоновской, Типографской или Воскресенской; возможны и иные источники)[6]. А если учесть, что для «Нижегородского летописца» вообще характерны ошибки в хронологии событий (с отклонением от истинных дат до столетия!), то удивляться отсутствию здесь записи 1500 г. о начале строительства кремля уже не приходится. Можно лишь недоумевать о предпочтении, отдаваемом Н.Ф. Филатовым чрезвычайно недостоверному «Нижегородскому летописцу» перед «Летописцем Московским кратким».

[33]

Схожая ситуация выясняется при анализе близкого к «Нижегородскому летописцу» списка БАН, 16.17.23 (XVII в.), именуемого Н.Ф. Филатовым «Строгановским летописцем». Памятник этот, «открытый» Н.Ф.Филатовым, хорошо известен специалистам под названием «Летописец о Нижнем Новгороде»: впервые он был введен в научный оборот и опубликован А.А. Шиловым в 1910 г.[7], вторая публикация текста, на современном археографическом уровне, выполнена М.Я.Шайдаковой в 1986 г.[8] При этом выяснилось, что текст списка 16.17.23 менее исправен, чем списка БАН, 4.7.27 (XVII в.), а потому может использоваться только для подведения разночтений (наряду с третьим известным списком памятника – ИРЛИ, собрание В.Н. Перетца, № 160, рубеж XVII – XVIII вв.). Так вот, в «Летописце о Нижнем Новгороде» вообще нет известий XV в., включая 1500 г.; источники летописных сообщений здесь опять-таки общерусские, а не местные (это отчетливо видно в списке 16.17.23, текст которого после «Летописца о Нижнем Новгороде» продолжен выписками за 1430 -1555 гг., не относящимися к Нижнему Новгороду). Вдобавок сообщения данного «Летописца…» также изобилуют хронологическими ошибками, общими для всех списков, что и позволило исследователям определить «Летописец о Нижнем Новгороде» не как древнерусскую летопись, а как «памятник провинциальной историографии»[9].

Приведенные факты свидетельствуют, что поставить под сомнение достоверность летописного известия 1500 г., опираясь на «Нижегородский летописец» и «Летописец о Нижнем Новгороде», невозможно.

5) Недоумение вызывает прозвучавший в докладе Н.Ф.Филатова тезис: «Обычно привлекающееся в качестве основного доказательства истинности «Соликамского летописца» сведение о видимости в 1500 г. в течение 33 дней хвостатой звезды относится по первоисточнику как раз к 1509 г.!» Точную дату видимости кометы с Земли могут назвать только астрономы на основе принятых ими математических методик расчета траекторий небесных тел, причем это может оказаться иной – не 1500-й и не 1509-й – год; другие «первоисточники» здесь невозможны. Датировать закладку Нижегородского кремля по таким упоминаниям не рискнет ни один серьезный историк. А вот известие «Вологодского летописца», которое Н.Ф. Филатов считает первоисточником «Летописца Соликамского» (повторяю, о существовании «Летописца Московского краткого» Филатов не упоминает), заслуживает рассмотрения.

«Летописец Вологодский», именуемый специалистами также «Уваровский летописец» (по месту хранения – ГИМ,

[34]

собр. Уварова, № 591) или «Уваровский вид Вологодского летописца», представляет из себя компиляцию рубежа XVII- XVIII вв., составленную из нескольких частей. Как показала исследовавшая памятник Н.А.Казакова, интересующая нас часть (до XVII в.) опиралась на добрый десяток источников, в числе которых и Северный свод 1470-х годов, и Лаврентьевская летопись, и летопись Авраамки, и летописец, близкий к Мазуринскому, и многое другое[10]. Иными словами, «чуточку отсюда, чуточку оттуда». Еще определеннее высказался новейший исследователь памятника Я.Г.Солодкин: «В Л[етописце] Вологодском], который носит компилятивный характер, особенно в части до 1612 г., нередки фактические ошибки, прежде всего анахронизмы…» (и далее приведены примеры)[11]. Составной характер и анахронизмы «Вологодского летописца» наглядно проявились и в записи 7018 (1509) г.: здесь рядом с упоминанием кометы помещено известие о закладке Дмитриевской башни (в «Нижегородском летописце» под этой датой говорится о начале строительства стен около уже стоящей Дмитриевской башни, и в достоверности этого известия не сомневаются ни Н.Ф.Филатов, ни его оппоненты). А если учесть, что в «Вологодском летописце» обнаруживаются выдержки из общерусского краткого летописца[12], то, разумеется, отнюдь не «Вологодский летописец» был источником «злополучной ошибки» «Соликамского летописца», как полагает Н.Ф.Филатов. Как раз наоборот: неизвестный Филатову «Летописец Московский краткий» (или его архетип), более ранний общерусский памятник, точный в своих записях XVl в. и получивший распространение в рукописной традиции, стал источником известия 1500 г. «Соликамского летописца», а также – прямо или, скорее, опосредованно – неточного известия 1509 г. в «Вологодском летописце», более поздней провинциальной компиляции, сохранившейся в единственном списке. Спрашивается, к кому же следует отнести гневную реплику нашего оппонента о проявлении «незнания и откровенно наплевательского отношения к истории России и своей малой родине – Нижнему Новгороду»?..

6) В работе Н.Ф.Филатова приходится отметить небрежное обращение с историко-филологическими понятиями. Так, отстаивая дату закладки Нижегородского кремля в 1509 г., автор утверждает: «Об этом свидетельствует значительный комплекс опубликованных и не­опубликованных исторических источников, в том числе 4 самостоятельных текста «Нижегородского летописца»… а также десятки других русских хроник». Во-первых, хроники

[35]

в древнерусской письменности суть переводные сочинения по всемирной истории – либо с греческого, от «сотворения мира» до правления римских или византийских императоров (например, «Хроника Георгия Амартола» или «Хроника Иоанна Малалы»), либо с польского, также с древнейших времен до европейских событий XVI в. (например, «Хроника Мартина Вельского»). Разумеется, никаких известий о строительстве кремлей на Руси в хрониках нет и быть не может, а «Нижегородский» и другие летописцы к хроникам не относятся.

Во-вторых, термин «самостоятельность» по отношению к 4 текстам «Нижегородского летописца» неуместен. Параллельные издание 8 списков памятника, предпринятое А.С. Гациским[13], и текстологическое исследование М.Я. Шайдаковой, которая учла 29 списков[14], показали, что в основе всех списков памятника лежит общий протограф. Иными словами, известие 1509 г. в «Нижегородском летописце» – не 4 «самостоятельных» текста, а один текст в 4 (и более) списках.

Кроме того, характеризуя работу В.Н.  Берха, Н.Ф .Филатов противоречит сам себе: то у него Берх «скрупулезно списывал… акты и хроники» (опять хроники! -Б.П.), то вдруг оказывается, что выписки Берха легли «в основу злополучной (т. е. ошибочной?-Б.П.) записи «Соликамского летописца»… В итоге непонятно, считает ли Н.Ф.Филатов В.Н.Берха добросовестным исследователем или приписывает ему палеографические ошибки (как это прозвучало, например, во время дискуссии о дате начала строительства Нижегородского кремля)[15].

Наконец, в подкрепление своей версии Н.Ф. Филатов в докладе ссылается на «сведения 40 – 50 русских летописей» (во время дискуссии он говорил о «сотне»). Непонятно, идет ли речь о самостоятельных летописных памятниках или о количестве списков этих памятников? И сколько их в итоге: 100, 40 – 50 или?.. Лишь после того, как Н.Ф.Филатов перечислит шифры этих пресловутых 100 или 40 – 50 или… летописей (списков?), с проверкой их достоверности и сопоставительным анализом (в частности, с «Летописцем Московским кратким»), можно будет всерьез рассматривать это утверждение.

Таким образом, подводя итоги, приходится констатировать:

во-первых, нет оснований сомневаться в подлинном древнерусском происхождении записи о начале строительства Нижегородского кремля в 1500 г.;

во-вторых, нет оснований для отнесения событий 1500 г.  к Новгороду Великому;

[36]

в-третьих, нет оснований для противопоставления летописных известий 1500 и 1508/9 гг.: записи не исключают одна другую.

Следовательно, нет оснований для пересмотра даты начала строительства Нижегородского кремля, как нет и самой проблемы датировки. Строительство нынешнего кремля в Нижнем Новгороде началось 1 сентября 1500 г. с закладки Тверской (ныне Кладовой) башни.

И последнее замечание. Настойчивость исследователя в защите своих научных взглядов заслуживает уважения только в том случае, если им привлекаются неизвестные науке факты, последовательно разбираются аргументы «за» и «против», внимательно анализируются доводы оппонентов. В противном случае отрицание очевидных фактов и игнорирование всех возражений специалистов превращают настойчивость в упрямство. Упрямство же, как известно, никогда не было признаком ни ума, ни культуры научного исследования.

Б.М. Пудалов,

начальник отдела использования и публикации документов

комитета по делам архивов администрации Нижегородской области,

канд. филол. наук

Опубл.: Нижегородский кремль. К 500-летию основания каменной крепости – памятника архитектуры XVI в.: Мат-лы научной конф. 13 – 14 сентября 2000 года в Нижнем Новгороде. Нижний Новгород: Комитет по делам архивов администрации Нижегородской области, 2001. С. 29 – 37.