Гусарова Т. Зимний мясоед

Т.Гусарова

ЗИМНИЙ МЯСОЕД

Вслед за веселыми, праздничными Святками с их гуляньями, колядованием, гаданьем и ряженьем приходит зимний мясоед – особо любимое в старину время от Крещенья до Масленицы. «Зима за морозы, а мужик за праздник», –  говорит пословица, и в этом основная суть мясоеда. В самом деле, крещенские морозы считались едва ли не самыми суровыми, вынуждавшими человека больше времени проводить в избе, поближе к печке, реже отлучаться из родной деревни по торговым или иным делам. К тому же в это время крестьянин располагал значительно большим досужим временем, поскольку скот был в стойлах, хлеб обмолочен и засыпан в закрома, ни в лес, ни в поле по глубоким сугробам не доберешься, разве что по проезжим дорогам, по санному пути доедешь до ближнего села – в церковь, на базар или на ярмарку. Да еще по гостям разъезжать самое время: запасы в каждом доме зима еще и вполовину не прибрала, найдется и мука, и начинка для пирогов. Есть и мясные запасы, которые заготавливались поздней осенью, в конце осеннего мясоеда и особенно после осенних Кузьминок (14 ноября).

Стоит заметить, что мясные блюда на крестьянском столе были скорее исключением, чем правилом. Даже если исходить из простого подсчета количества постных дней в году (считая 3 однодневных, 4 многодневных, а также среды и пятницы каждой из оставшихся недель), которые обязаны были соблюдать (и строго соблюдали!) все «русские православные христиане», как говорили в народе, и то набегает без малого 200 дней. К этому следует добавить, что в летнее время в крестьянских хозяйствах скот и птицу не забивали, давали им возможность «выгуляться» на подножном даровом корму до осени, а значит, стол был хотя и скоромный, но не мясной, а молочно-яичный. Только поздней осенью начинали забивать домашнюю  птицу (не зря Кузьминки звались «куричьими именинами»!), а с наступлением морозов – и излишки скота, чтобы не расходовать понапрасну заготовленные на зиму корма. Мясо обычно хранилось на морозе, в холодных кладовых подвешивали на крюках разделанные туши свиней, овец, говядину; по мере необходимости от них отрубали куски – вот и щи с убоиной на столе, и говяжий студень, и сальца кусок…  Еще и охотники из лесу кой-какую дичинку приносят.

Если наступали долгие оттепели, заготовленное мясо приходилось солить в кадках, часть солонины хранилась долго, вплоть до Пасхи, на праздничный стол. Так что в зимний мясоед мясо на столе все равно было.

К тому же от самого Рождества до Масленой нет строгих постов, разве что в среду и пятницу предписывалось воздерживаться от скоромного. Да и то разрешалось есть рыбу, а неделя о мытаре и фарисее (предпоследняя перед мясопустной – масленичной) была сплошной, или всеядной, то есть даже в среду и пятницу не постились.

Это и был праздник – свободное от тяжких летних и осенних трудов, сытное праздное время, которое каждый был волен заполнять по-своему. Конечно, никто не был свободен от повседневного труда: каждая крестьянская семья занималась домашними делами. Приготовление пищи, выпечка хлеба, кормление и уход за домашним скотом и птицей, ремонт орудий труда, изготовление предметов утвари, починка сбруи, обуви, плетение лаптей, корзин и множество других дел, не говоря уже о домашних производствах и промыслах,  отнимали все светлое время суток, кроме субботы, когда топили баню, и воскресенья, когда работать вообще считалось за грех.

И все-таки это было свободное время, потому что любое из этих дел можно было отложить ради какого-нибудь семейного события, приезда гостей или деревенского гулянья, о чем в летнюю страду или в уборочную и подумать нельзя было. Даже в осенний мясоед не было такого простора для семейных контактов, родственных встреч, молодежного общения: осенью приходилось думать о заготовках на зиму, подготовке избы к зиме, о дровах, сене, о хлебе, льне, о множестве других дел и забот. К тому же осенняя распутица в эту пору, дорожная грязь, в которой по ступицу вязли колеса, заставляли откладывать посещения родни в других деревнях на более удобное время, когда встанут  реки и будет проложен по снегу санный путь.

Наконец наступало это долгожданное время. 20 января – день Иоанна Крестителя, Иванов день, был первым днем зимнего мясоеда. В народе говорили: «Иван Креститель праздники увел». Место святочных гуляний, бесчинств и веселья занимают молодежные посиделки, бабьи супрядки, общение с приезжей родней; по вечерам, при лучине, дети и взрослые заслушиваются сказками, рассказами о домовых и иной нечистой силе, рассказами бывалых людей…

Но самым главным, из-за чего так ждали мясоеда, было иное. С 21 января, на Емелину неделю, и до последний недели перед Масляной, засылали родители повзрослевших парней сватов к приглянувшимся им девушкам, а в домах, куда уже сосватали невесту – гуляли свадьбы.

Свадьбы на зимний мясоед считались «самыми коренными», самыми богатыми, собирали самое большое количество родни и долго потом обсуждались всей деревней. Однако с ними надо было поторопиться: мясоед недолог, на Масляной уже не венчали, а между сватовством и самой свадьбой проходило множество обрядов, которые необходимо было соблюсти. К тому же на последней неделе перед Масленицей, которую в народе называли пёстрой, свадеб обычно не играли, это считалось неудачным временем для начала семейной жизни. Говорили: «На пестрой жениться – с бедой породниться», «Оттого и жизнь у бабы пестра, что на пестрой замуж шла». Так что тот, кто не посватался до Афанасия Ломоноса (31 января), рисковал остаться, что называется, «с носом», либо играть свадьбу ему приходилось уже после Пасхи, на Красную горку.

© Гусарова Т.В.

© Открытый текст