Т. Цареградская. Время и ритм в творчестве Оливье Мессиана.
Трактат о ритме, цвете и орнитологии
(фрагменты)
[25]
Глава 1 Время
Время и вечность[1]
«Вечность есть вся полная одновременность,
а во времени есть до и после»
(Св. Фома – Сумма Теологии – «О вечности Бога» – глава 4)
Время не точка, как можно было бы предполагать, не частица Вечности, которая включена в Вечность и выступает за [её] пределы. Время и вечность есть две совершенно разных меры (mesure) дления (durée). «Для того, чтобы понять – говорил св. Фома – достаточно вспомнить о том, что время и вечность есть мера (mesure) (Святой Фома – Сумма теологии – «О вечности Бога», раздел 4). Время есть мера сотворенного, вечность есть Бог сам по себе. Вечность неделима, как и Бог неделим. Время не есть конечная протяженность, которая заключается в бесконечной протяженности: это протяженность (континуальность) перед лицом неделимого (Бога). «Время соответствует движению, а вечность остается сама собой» (там же). «Мгновение времени являет себя как единство Бытия непреложного (незыблемого)» (Святой Фома – Комментарии к Физике Аристотеля). К тому же «время измеряет не только то, что измеряется очевидно, но то, что может измениться (меняться): отсюда следует, что оно измеряет не одно только движение, но и неподвижность (покой), которая была
[26]
рождена чтобы двигаться и которая в сущности не двигается…» (Святой Фома – Сумма теологии – «О вечности Бога» раздел 4).
«Очевидно, – говорит дальше Святой Фома, – что время и вечность не одно и то же, но то, что можно заметить по поводу разницы, это то, что вечность не имеет ни начала, ни конца, а время имеет начало и конец. Но эта разница случайна и несущественна, ибо даёт предположение о том, что время существовало раньше и что оно будет всегда, не уничтожает разницу между временем и вечностью: то, что вечность есть вся одновременность (совокупность времен), это есть то, что не присуще времени, принимая во внимание, что вечность есть мера непереходящего, а время – мера движения самого по себе».
Вещь длится, пока она существует. Бог равен самому себе, и каждая часть его равна вечности. Говорить о незыблемом и неделимом настоящем (present) значит поименовать Вечность, а поименовать Вечность – значит подтвердить существование Бога. Процитируем снова святого Фому: «Понятие вечности является результатом понятия неизменности, как понятие времени является результатом понятия движения. Как Бог есть единственно непреложное, он делает непреложным вечное. Но он не просто вечен, он есть сама вечность, которой не имеет никто другой, потому что нет той точки, где бы его не было. Бог напротив, есть сама непрерывность и единство, и вот почему, поскольку он имеет такую сущность, он сам себе вечность» (Святой Фома – Сумма теологий – О вечности Бога (раздел 2).
Известно, что ангелы живут в эвуме (l’aevum) [вариант: ангелы живут в веках], который есть промежуточное между временем и вечностью. Время, эвум, вечность: Святой Фома их различает и определяет очень точно: «Время показывает последование до и после; эвум – это не до и не после, но это состояние дления непостредственно, состоящее из последовательности; вечность (вообще) не есть последование и описывается в другой манере» (там же, раздел 5). Предыдущее и последующее – это основные состояния времени; оно существует в веках (в эвуме); оно не существует в том, что стабильно, единообразно, неделимо, то есть в вечности: «вечность – это вся одновременность» (там же, раздел 4).
[27]
Периодические изменения, чередование одного и другого, причем то же самое не всегда идентично само себе, но подобно, характеризует человеческое время. Экклезиаст описывает его периодичность с захватывающей силой: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру». (Экклезиаст, гл.3 1-8)
Это время, в которое мы живем, должно быть в какой-то день прекратит свое существование. В этот ужасный момент избранные – подобно ангелам – достигнут одного из измерений вечности. Святой Иоанн Богослов описывает нам объявление конца Времени в величественных видениях Апокалипсиса: «И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головой его была радуга, и лице его как солнце; и ноги его столпы огненные. В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю.
И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.
И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.
И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу.
И клялся живущим во веки веков, Который сотворил небо и всё что в нем, что времени уже не будет;
Но в те дни, когда возгласит седьмый Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам» (Апокалипсис св. Иоанна Богослова – Глава X, 1-7).
[28]
Наконец, некоторые тексты Библии тоже описывают вечность: «Прежде нежели родились горы, и Ты образовал землю и вселенную, и от века до века Ты – Бог. Ты возвращаешь человека в тление, и говоришь: «возвратитесь, сыны человеческие!» Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как бодрствование в ночи» (Псалом 90).
«От века до века» есть поэтическая фигура, чтобы пояснить то, как может не быть ни начала, ни конца. Именно об этом писал св. Иоанн: «В начале было Слово, или Сын Божий, существует вечно, и которым Отец породил и то, что вверху, и то, что внизу. Об этом начале без начала процитируем ещё раз строфу Молитвы Христовой, одной из самых торжественных во всем Святом Писании: «И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Евангелие от Святого Иоанна, глава XVII, строфа 5)
Не будем забывать, что отсутствие начала и конца, очевидно, не есть высшая прерогатива Вечности. Святой Фома нам все объяснил: вечность не имеет до и после, она неподвижна, неделима, она есть вся одновременность. Вечность есть сам Бог. «Книга Мудрости», говоря о Мудром, который есть Сын Божий, справедливо указывает: «…она обновит все» (Книга Мудрости, глава VII, стих 27). И Христос, Сын Божий во плоти, подтвердил свою божественность с новой силой, он соотносится с настоящим без прошлого и будущего, представляя только лишь настоящее: «Истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Евангелие от св. Иоанна, глава 8, стих 58).
Философия длительности:
временящаяся длительность,
структурированное время.
Время и пространство тесно связаны. Их восприятие очень важно для формирования человеческого духа. Это два интеллектуальных инструмента, которые нам позволяют конструировать мир. Для музыканта и ритмиста восприятие времени есть источник всей музыки и всего ритма. Музыкант по необходимости должен
[29]
быть ритмистом, иначе он не музыкант. А поскольку он ритмист, он должен совершенствовать своё чувство ритма через все более тонкое понимание временящейся длительности, через изучение различных концепций времени и различных ритмических стилей. Бергсон утверждает, что дление есть «непосредственная данность сознания»: это название его первой книги. Длительность являет себя темповыми флуктуациями, переменой скорости; это длительность временящаяся, гетерогенная, восприятие которой зависит прежде всего от количества внутренних и внешних событий, наполняющих у каждого из нас наше прошлое и наше будущее. Противоположностью временящейся длительности будет время абстрактное, или структурированное.
Временящаяся длительность неизмерима. Временящаяся длительность способна изменяться. Её восприятие продолжительно, но эта первоначальная деятельность настолько далека от принятого представления о времени, что она не может сразу раскрыть свою внутреннюю природу. Временящаяся длительность обнаруживается в последовательности наших состояний сознания. «Чистое сознание не воспринимает время в виде суммы единиц длительности; предоставленное самому себе, сознание не имеет ни средств, ни даже основания для измерения времени, но чувство, которое длилось бы в два раза меньше, было бы для сознания уже другим чувством: от этого состояния сознания ускользнула бы множественность впечатлений, обогащающих и изменяющих его природу» (Бергсон – «Непосредственные данные сознания», с 147). «Чистая длительность вполне могла бы быть только последовательностью качественных изменений, вместе сливающихся, взаимно проникающих друг в друга, без ясных очертаний, без стремления к внеположенности по отношению друг к другу, без всякого родства с идеей числа: это была бы чистая разнородность» (Бергсон, 1999, с. 753-754).[2] Временящаяся длительность зависит также от биологического времени. Ритмы нашей органической жизни: биение сердца, дыхание, химические реакции человеческого тела – влияют на наше чувство дления. Наконец, наше восприятие длительности зависит от числа событий, совершающихся для
[30]
каждого из нас: события психологические, события физиологичиские, события замышляемые и исполненные (действия), внутренние события, возбуждающие нас (шок), – и скорость дления изменяется сообразно тому, являются ли эти события внутренними или актуальными. Вывод: два закона, прекрасно обобщающие временящуюся длительность.
А) чувство дления в настоящем (времени). Закон: чем больше время заполнено событиями в настоящем, тем оно кажется нам короче, чем меньше оно заполнено, тем оно кажется нам длиннее.
Б) ретроспективное восприятие прошедшего времени. Закон, обратный предыдущему: в прошлом время кажется тем длиннее, чем оно больше заполнено событиями, и чем меньше оно заполнено событиями, тем оно кажется нам короче.
Если мы обратимся к настоящему, то очевидно, что ожидание и бездействие порождают пустоту, которая замедляет протекание времени – напротив, радость, работа – всё, что нас занимает и удерживает наше внимание, ускоряет протекание. Если мы обратимся к прошлому, воспоминание послужит зеркалом (событий – Т. Ц.) и изменит чувство скорости. Пустой период не оставит в нас какого-то глобального воспоминания, без особенностей, без образов, которые цепляют сознание, (это будет – Т. Ц.) воспоминание без интереса: если он сам по себе по времени длинный, то в ретроспективе он покажется вам коротким,- напротив, периоды, заполненные событиями всех видов (работа физиологическая и психологическая, эмоциональный шок, законченные или продолжающиеся действия), нам кажутся длинными и тем более длинными, чем больше событий произошло. Скорость их протекания пропорциональна количеству воспоминаний, которые они оставляют в нас.
Я буду долго разбираться и комментировать эти два закона в параграфе о «наложении времен» (temps superpses) ссылаясь на авторитет доктора Алексиса Карреля, специалиста по вопросу физиологического и психологического времени. Я их дам также в связи с музыкальным временем: рассматривая закон соответствия атакдлительностей, мы ещё обратимся к опыту двух выдающихся философов – музыковедов: Андре Суриса и Жизель Бреле.
[31]
Для каждого ребенка конструирование времени – это медленная и постепенная работа. Он мало-помалу упорядочивает собственные действия. Потом он упорядочивает действия других и события, принадлежащие его внутреннему миру и его внутренней вселенной. С очень большим трудом он может представить последовательность событий, воспринимаемых не непосредственно, а опосредованно во времени и пространстве или даже совсем чуждых.
Мы делим время на три момента: прошлое, настоящее и будущее. Почти невозможно определить настоящее; каждое отдельное мгновение нагружено прошлым и будущим; последовательность отдельных мгновений есть непрерывное смешение прошлого и будущего. «Границы настоящего чрезвычайно неопределенны, – говорит Арман Кювийе, – оно вовлекает в себя эхо того, что только произошло и ожидание того, что придет». Это почти означает то, что настоящее не существует. Тем временем отдельный момент даёт возможность нашему действию, вместе с опытом и последствиями прошлого, сюрпризами и возможной недосказанностью будущего. Арман Кювийе различает три прошлых и три будущих: недавнее прошлое, ближайшее будущее – отдаленное прошлое и отдаленное будущее – очень отдаленное прошлое и очень отдаленное будущее. Недавнее прошлое отличается от других прошлых эмоциональным характером своего проявления. Прошлое отдаленное есть истинное прошлое; его можно квалифицировать вслед за Кювийе как «застывшее настоящее»; мы его конструируем с помощью памяти, но его никогда нельзя изменить: что было, то было. Если мы играли недостойную роль, она остаётся в нас в форме угрызений совести; чаще всего, она является нам в нежном свете, в котором мы двигаемся преображенными, нематериальными, и оставляет в нас сожаление или ностальгическое воспоминание о том, чего больше нет.
Очень отдаленное прошлое является нам как нечто мертвое: совершенно определенно говорят об угасших цивилизациях и мертвых языках. Ближайшее будущее продолжает начатое действие или желание настоящего момента. Отдаленное будущее есть подлинное будущее. Прошлое вызывает сожаление или угрызения совести; будущее порождает ожидание. Но поскольку мы часто не знаем, что будет, то здесь возможны всяческие фантазии. «То, что создает из ожиданий интенсивное удовольствие, это то, что будущее предстает в то же са-
[32]
мое время во множестве форм, одинаково сияющих, одинаково возможных. Но самая желаемая из этих возможностей, будучи реализованной, приносит в жертву все остальные, и мы много потеряем. Идея будущего, чреватая бесконечностью возможностей, всегда более плодоносна, чем само по себе будущее, и вот почему большим очарованием обладает ожидание, нежели обладание, мечта, а не реальность» (Бергсон – «Непосредственные данные сознания», с.7). Мы не можем изменить прошлое: мы имеем больше власти над будущим: Гюйо говорил (с большой долей преувеличения): Будущее это не то, что идёт к нам, а то, к чему идём мы» (Гюйо – «Происхождение идеи времени»). Из трёх моментов времени, будущее, конечно, более высокое, ибо оно освещает, объясняет два других: это будущее дирижирует настоящим, это будущее извиняет или оправдывает прошлое. Что касается отдаленного будущего, о нем мы ничего не знаем, это чистая нематериальность, как данные науки или Веры: конец нашей планеты, жизнь тел прославленных или или просто час нашей смерти.
Для завершения этого короткого исследования Времени и Дления приводится сводная таблица разных качеств одного и другого. Я опираюсь на термины философа Армана Кювийе. Слева даны качества временящейся длительности; справа, напротив – качества абстрактного времени, или структурированного времени. Время и Длительность: два слова-синонима, часто употребляемые одно вместо другого. Философы их активно противопоставляют и устанавливают структурированное время в противовес временящейся длительности: приведенная ниже таблица выявляет эту оппозицию.
[33]
[1] С данного фрагмента начинается текст «Трактата…». В изложении сохранена авторская пространственная дистрибуция абзацев (прим. пер.)
[2] Здесь и далее фрагменты из работы А. Бергсона «Непосредственные данные сознания» даны в переводе Б. С. Бычковского. См. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память. Минск: Харвест, 1999(Серия «Классическая философская мысль»).
Опубл.: Цареградская Т. Время и ритм в творчестве Оливье Мессиана. М: Классика – XXI, 2002. С. 27-33.
Оливье Мессиан. Вознесение. Четыре медитации для симфонического оркестра. Кливлендский симфонический оркестр. Дирижёр Пьер Булез:
Оливье Мессиан. Вознесение (mp3)