9 Мая – знаменательный день – годовщина Победы нашей страны в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов. Эта война стала серьезным испытанием в судьбе целого государства, народа, и каждого человека в отдельности.

Это день памяти о подвиге тех, кто, приближая Победу, навсегда остался на передовой, кто, пройдя фронт, вернулся назад для того, чтобы возрождать разрушенное врагом, продолжать начатое до войны свое мирное, для многих главное дело жизни. Для ученых-археологов это, конечно же, Археология.

И сотрудники Института Археологии РАН СССР, и преподаватели высшей школы (в том числе главного ВУЗа страны – МГУ), студенты и аспиранты, призванием которых было археологическое изучение прошлого нашей Родины, прервав свои исследования, оставив научные изыскания, кафедры и экспедиции, встали на защиту своей земли, своего народа, на защиту любимого дела, выполняя свой долг – гражданский, научный, человеческий…

Так, с началом войны многие студенты кафедры археологии МГУ ушли на фронт, а преподаватели – в народное ополчение. Ушли на фронт, чтобы уже не вернуться с войны, погибнув смертью храбрых, выпускники Г.Э. Бауэр, И.П. Можайская, И.З. Птицын, Р.Д. Розенберг, И.А. Таубин. Священная память о них жива на историческом факультете, а их имена знакомы всем сегодняшним студентам кафедры[1].

Следует отметить, что и в тяжелых условиях военного времени археологическая наука продолжала развиваться силами талантливых и самоотверженно преданных своему делу ученых. Война не приостановила, а даже активизировала профессиональный рост преподавательского коллектива МГУ, рассматривавшего свой труд как высокий патриотический долг. Защитили докторские диссертации Б.А. Рыбаков, В.Д. Блаватский, А.Я. Брюсов, А.П. Смирнов и др. Не приостанавливалась и полевая практика студентов: исследовались курганы близ Ашхабада, раскапывалась Островская стоянка в устье Чусовой, в 1944 г. студенческими раскопками в подмосковном Царицине по очереди руководили А.В. Арциховский, В.Д. Блаватский, С.В. Киселев[2].

В первые дни войны (6 июля 1941 г.) Отто Николаевич Бадер – выдающийся ученый-археолог, основатель Камской археологической экспедиции – уходит добровольцем на фронт в составе ополчения МГУ. Годы Великой Отечественной войны стали тяжелым испытанием в его судьбе. Будучи этническим немцем, О.Н. Бадер разделил участь многих из них, оказавшись в трудармии на Урале,  куда он был выслан в декабре 1941 г. В феврале 1942 года он был мобилизован и направлен в стройотряд №18-74 Тагиллага НКВД[3].

 По рассказам сына О.Н. Бадера Николая Оттовича, во время переброски эшелона в тыл, полевой археологический опыт помог Отто Николаевичу Бадеру переубедить офицеров направить людей по другому маршруту движения, благодаря чему весь эшелон остался жив и не попал прямо в расположение врагов. После войны О.Н. Бадер работал в Пермском университете, в 1946 году он продолжил раскапывать Островскую стоянку, с раскопок которой ушел на фронт и не вернулся М.В. Талицкий. Именно с 1946 года Островская стоянка стала называться “стоянкой имени Талицкого”[4].

Еще один археолог, изучавший памятники Прикамья, Анатолий Данилович Вечтомов, уйдя на фронт, попал в летную школу и стал летчиком. Всю войну он прослужил в штурмовой авиации и уволился в звании гвардии старшего лейтенанта. Про войну он не вспоминал. После войны А.Д. Вечтомов продолжил заниматься археологией. Анатолий Данилович внес значительный вклад в изучение эпохи раннего железного века, проведя раскопки на таких интересных и уникальных памятниках, как Гремячанское поселение-святилище в Осинском районе и Гляденовское костище в Пермском районе[5].

С началом войны Борис Борисович Пиотровский, возглавлявший тогда археологическую экспедицию Эрмитажа, прервал исследования легендарной урартской крепости Тейшебаини на холме Кармир-Блур в Армении. Молодой Пиотровский добровольцем ушел в партизанский отряд, а затем принимал непосредственное участие в борьбе за сохранение находящихся в музее коллекций. Был даже заместителем начальника команды МПВО Эрмитажа, чем очень гордился. Самыми счастливыми считал дни возвращения сокровищ после вражеской блокады. А среди своих многочисленных наград особо выделял медаль “За оборону Ленинграда”[6]. В блокадную зиму 1941 – 1942 годов Пиотровский написал в Ленинграде капитальный труд “История и культура Урарту”, который был опубликован 1944 году. За эту книгу Борису Борисовичу была присуждена ученая степень доктора исторических наук (1944 г.) и Государственная премия СССР (1946 г.). В 1942 г. умиравший от истощения Б.Б. Пиотровский был эвакуирован из блокадного Ленинграда в Ереван[7].

Вспоминая впоследствии о военных годах, Б.Б. Пиотровский отмечал, что научная работа очень облегчила тогда тяжелую жизнь. “Те, у кого день был занят работой, легче переносили голод. Чувство голода со временем переходило в физическое недомогание, мало похожее на желание есть в обычных условиях, и так же, как всякое недомогание, оно легче переносилось в работе... Мои научные статьи, написанные в Ленинграде зимой 1941/42 года, удовлетворяют меня более, чем некоторые из выполненных в мирной обстановке. И это понятно: в ту зиму можно было или не писать, или писать с большим подъемом, среднее исключалось вовсе… Андрей Яковлевич Борисов дежурил в Темном коридоре. В ожидании очередной бомбежки мы встречались с ним на границе наших пожарных постов в Ротонде и читали друг другу курсы лекций: он меня знакомил с основными проблемами семитологии, я же обучал его археологии. Нас очень беспокоило, что в случае нашей гибели все то, что нам удалось узнать, но еще не удалось опубликовать, сделать достоянием науки, общим знанием, уйдет вместе с нами, пропадет навсегда и кому-нибудь надо будет впоследствии все начинать сначала. Мы приходили к решению: надо писать, писать, писать немедленно, не откладывая…”[8]. Научной работой сотрудники Эрмитажа занимались в промежутках между бомбежками и артобстрелами (осенью и зимой 1941 г. бывало по полтора десятка воздушных тревог в сутки).

Спустя годы после окончания войны в 1964 г. Б.Б. Пиотровский стал директором Государственного Эрмитажа – одного из крупнейших музеев мира – и оставался им в течение 26 лет до самой смерти.

Исследователь древнерусских городов А.Ф. Медведев, впервые предпринявший в 1960 и 1961 гг. значительные раскопки в Городце на Волге, в июле 1941 г. ушел добровольцем на фронт. Он был рядовым 975 артполка 8 стрелковой Краснопресненской дивизии Народного ополчения на Западном фронте. Участвовал в октябрьских боях за Москву под Ельней. В ходе этих боев попал в окружение, из которого с группой ополченцев вышел под Вязьмой. Из окружения А. Ф. Медведев на плащпалатке вынес раненого в ногу С.П. Толстова[9].

Сам Сергей Павлович Толстов (впоследствии руководитель самой большой археологической экспедиции страны – Хорезмской) в первые же дни Великой Отечественной войны мечтал записаться добровольцем и попасть на самый опасный участок фронта. В июле 1941 г. просились добровольцами многие сотрудники исторического факультета МГУ, не имевшие специальной военной подготовки. Однако вскоре по указанию властей всех профессоров вернули на обычные места работы. Отказались подчиниться этому строгому приказу только три человека (двое из них вскоре были убиты), среди этих троих был Толстов[10].

Как и многие люди, проявившие героизм на войне, С.П. Толстов очень не любил рассказывать об этом. Не приходится удивляться тому, что о периоде его военной жизни коллеги, работавшие вместе с ним многие годы, узнали лишь после его смерти из воспоминаний некоторых лиц и из его официальных анкет. Во время войны быстро проявились многие таланты и организаторские способности Толстова. Вскоре, вопреки обычным правилам, он стал руководить небольшой группой разведчиков. В один из самых трагических моментов обороны Москвы, 5 октября 1941 г. взвод, которым руководил Толстов, должен был прикрывать выход из окружения ряда воинских частей в районе села Усть-Демино. В этом бою Сергей получил свое первое ранение.   После госпиталя Толстов настойчиво добивался возвращения на фронт, но военное начальство решило иначе, приказав профессору вернуться в Москву. Оба научных учреждения, где он работал, были эвакуированы в Ташкент, и Толстов вскоре оказался там (коллеги давно считали его погибшим и даже официально простились с “мертвым” Сергеем Павловичем).

А уже в 1942 году Толстов был назначен директором Института этнографии АН СССР. В 1943 – 1945 гг. ему пришлось вывозить в Москву сотрудников ленинградского отделения из блокированного немцами около 2,5 лет огромного и умиравшего города, возвращать другую часть коллег из Средней Азии. Он смог сконцентрировать в Институте всех лучших в стране из оставшихся в живых во время войны специалистов[11].

Участниками Великой Отечественной войны были и многие другие ученые-археологи, награжденные медалями и орденами. Это  Б.А. Колчин,  П.А. Засурцев,  Д.А. Крайнов,  В.В.Седов,  А.Л. Монгайт,  Р. Л. Розенфельдт,  А.П. Смирнов,Д.А.Авдусин,Л.Р.Кызласов и многие, многие другие[12].

Это далеко не все героические имена, не все яркие личности, которые внесли свой вклад в дело Великой Победы, в дело сохранения в военные годы археологии, как сильной научной дисциплины, и археологического достояния нашей страны.

Совершенно не думая о том, что их мужественные поступки, их повседневная работа являются подвигом, эти люди просто жили так, потому что не могли иначе. И все же можно говорить, что ученые-археологи в годы Великой Отечественной войны выполнили свой долг перед  Родиной, с оружием в руках защищая, всемерно сохраняя и непрерывно изучая ее уникальное археологическое наследие.

Светлая память погибшим, благодарность и земной поклон солдатам археологии – людям, исследователям, ученым, труженикам, с достоинством прошедшим тяжелейшее испытание XX века – испытание Войной.  

 

размещено 11.05.2008

---