ТЮТЧЕВ Федор Иванович (5.12.1803 — 27.07.1873) — поэт, дипломат, публицист.
В 18 лет Т. закончил Московский ун-т и 5 февр. 1821 был зачислен на дипломатическую службу в Министерство иностранных дел. С этого времени он жил в Мюнхене и Турине, изредка наезжая в Россию. За рубежом молодой, подающий надежды дипломат знакомился с многими выдающимися деятелями: философом Шеллингом, филологом Тиршем, поэтом Гейне и др.; изучал европейскую политику; писал стихи, прочитав которые в 1836, А. С. Пушкин пришел в восторг (Плетнев. С. LVII). В 1844 вышли в свет первые публицистические произведения Т., замеченные в России даже Николаем I. 21 марта 1844 влиятельная немецкая газета «Allgemeine Zeitung» напечатала отклик Т. на одну из статей цикла «Письма немецкого путешественника с Черного моря», где затрагивались проблемы взаимоотношений Германии и России. Летом 1844 в Мюнхене вышла на французском языке брошюра Т. «Письмо к доктору Густаву Кольбу, редактору «Всеобщей газеты» » (Allgemeine Zeitung»)», посвященная тем же проблемам, но разработанным более основательно. Статья перепечатывалась на русском языке под заглавием «Россия и Германия». А. И. Тургенев замечал в письме к П. А. Вяземскому 24 июня 1844: «Жаль, что нет здесь брошюры Тютчева „Письмо к редактору аугсбургской газеты Кольбу“: хорошо писано. Мы с ним виделись в Париже. Умен и сведущ, и с пером» (Тютчев. 1988. С. 345).
В конце 1844 Т. по личным обстоятельствам переехал в СПб. Высочайшим приказом по Гражданскому ведомству № 22 Т. был назначен «чиновником особых поручений V класса и старшим цензором при Особой канцелярии Министерства иностранных дел 1 февраля 1848 г.» (РГИА. Ф. 779. Оп.1. Д. 19. Л. 4—5).
Первые годы своего цензорства Т. совмещал с публицистической деятельностью: вышли в свет его статьи «Россия и революция» (Париж, 1849 г. как «Записка, поданная императору Николаю после Февральской революции одним русским чиновником высшего разряда Министерства иностранных дел») и «Папство и Римский вопрос» (Revue des Deux Mondes. 1850. 1 янв.). В немецкой, французской, английской, итальянской, бельгийской прессе появилось до полусотни откликов на эту статью (ЛН. Т. 97. М., 1988. Кн. 1. С. 247). Однако, публицистическая стезя убедила Т. в том, что в тех условиях слово бессильно, совершенно бесполезно (Старина и новизна. 1915. Кн. 19. С. 203).
Как цензор он работал с периодикой. Попеременно по неделям назначались два цензора для просмотра статей по внешнеполитическим вопросам в газетах столицы. Привычный к чтению западноевропейской печати, имея связи в высшем свете, Т., по отзыву современника, «разрешал гораздо более, чем обыкновенный чиновник министерства» (Усов П.С. С. 126). Это было замечено Комитетом 2 апреля 1848 г. после появления в «С.‑Петербургских ведомостях» 11 мая 1849 статьи «Великое герцогство Тосканское». Комитет усмотрел в ней восхваление «совершенно несоответственных нашему политическому устройству преобразований». Редактор газеты А. Н. Очкин получил предупреждение (Пигарев К. В. С. 159).
На карьере Т. это практически не отразилось. 2 февр. 1849 он был «произведен в статские советники с оставлением в звании камергера со старшинством»; в 1852 и в 1856 получил знак безупречной службы за 20 и 25 лет. 7 апр. 1857 Высочайшим приказом № 79 по Гражданскому ведомству «произведен «за отличие в Действительные статские советники с оставлением в настоящем звании» (Жирков Г. В. СПб., 2000. С. 110).
Накопленный цензорский опыт и анализ взаимоотношений власти и печати, деятельности цензурного ведомства Т. обобщил в статье «О цензуре в России» (1857), написанной в качестве записки к князю А. М. Горчакову, ставшему в 1856 канцлером России (Жирков Г. В. СПб., 2000. С. 110—119). Первый публикатор этой статьи П. И. Бартенев, помещая ее на страницах журнала «Русский архив» в 1873 подчеркивал: «Печатается нами как произведение, знаменующее собою важную минуту в истории русского умственного развития» (Рус. арх. 1873. Кн. 1. С. 607).
Российский «суровый опыт последних лет» «строго» доказал, — делал вывод в статье Т., — что «нельзя чересчур долго и безусловно стеснять и угнетать умы без значительного ущерба для всего общественного организма. Кажется, всякое ослабление и заметное умаление умственной жизни в обществе неизбежно оборачивается усилением материальных аппетитов и корыстно эгоистических инстинктов» (Тютчев Ф. И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 3. С. 202—203). Это сказывается и на характере самой власти. В статье поставлены актуальные и вечные проблемы: власть и свобода слова в обществе, власть и печать, характер цензуры и ее назначение, позиция монарха в этих вопросах, роль законности и др.
Эта статья сыграла важную роль в судьбе Т. В 1874 он был назначен председателем Комитета цензуры иностранной. Из трех представленных кандидатур император выбрал именно его. В формулярном списке Т. появилась запись: «Именным Высочайшим указом, данным Правительствующему Сенату в 17 день апреля 1858 г. Всемилостивейше повелеваю быть Председателем комитета цензуры иностранной с оставлением в ведомстве Министерства иностранных дел и звании Камергера» (Жирков Г. В. Журналистика: исторические этюды и портреты. СПб.,2007. С. 144—153). Одновременно Т. сохранял свою должность при МИД, что отразилось на его денежном вознаграждении: его жалование как председателя Комитета цензуры иностранной составляло 3400 р., затем — 4000 р., по МИД — 1143 р. 68 к.
Деятельность Т. на посту председателя Комитета цензуры иностранной приходится на период переходной эпохи, время реформ 1860‑х гг. Русское общество остро переживало трагедию Крымской войны 1853—1856; было разбужено надеждами, которые вселил в него новый император Александр II; переживало период обличительной гласности; широкое распространение получили рукописная литература и произведения вольной русской (зарубежной) прессы. Т. охарактеризовал это время лаконично — «оттепель».
Почти 15 лет до конца жизни Т. был председателем Комитета цензуры иностранный. 15 марта 1864 г. вошел в состав Совета министра внутренних дел по делам книгопечатания, с апреля 1865 г. стал членом Совета Главного управления по делам печати . По сути в области цензуры деятельность Т. была связующим звеном между МВД и МИД.
Первое, с чего начал Т. как председатель Комитета цензуры иностранной реформировать всю постановку иностранной цензуры, — это изменение характера деятельности самого учреждения. Он добился увеличения штата — к прежним 6 ставкам он получил еще 5 и новые должности — экзекутора и казначея; было организовано английское отделение со ставкой старшего цензора для руководства им. Т. заботился и о достаточном материальном вознаграждении труда сотрудников Комитета. Он стремился по возможности увеличить его оплату.
Поскольку цензура тогда была в ведении Министерства народного просвещения, то Комитету было выделено удобное помещение в здании Санкт-Петербургского ун-та. Все это помогло Комитету цензуры иностранной, по мнению Т., «исполнять требования Правительства и времени удовлетворительно».
Т. произвел пересмотр всей организации труда цензоров Комитета цензуры иностранной. Труд этот сопровождался огромным потоком разного рода бумаг. Т. постарался по возможности сократить их число и упростить делопроизводство. Чиновники высшей инстанции, ревизоры МВД, познакомившись в 1865 с работой Комитета цензуры иностранной, писали в официальном донесении министру: «Все это делопроизводство чрезвычайно сокращено, упрощено и свидетельствует самым наглядным образом, что силы Комитета обращены на иную деятельность, не заведено ни одного лишнего дела, нет ни одной лишней бумаги, напоминающей известные канцелярские отписки, нет ни одного неоконченного дела» (Жирков Г. В. Журналистика: исторические этюды и портреты. СПб., 2007. С. 157).
При Т. в Комитете цензуры иностранной и во взаимоотношениях его сотрудников сложилась совершенно новая атмосфера. М. Л. Златковский, канцелярист Комитета цензуры иностранной, с 1870 г. — его секретарь, замечал: «Назначение Тютчева было целой революцией во внутренней жизни Комитета. О личном влиянии Федора Ивановича на весь состав его и говорить нечего: все были крещены новым духом» (Златковский М.Л. С. 54).
В первом «Отчете о действиях иностранной цензуры за 1858 г.» Т. сообщал: «При назначении меня в апреле месяце 1858 г. Председателем Комитета цензуры иностранной, я считал первою обязанностью привести в более рациональное положение действия иностранной цензуры, желая удовлетворить потребностям читающей публики и принимая в соображение развитие русской литературы, я старался дать больший простор и иностранной, не выходя впрочем при этом из законных пределов и держась точно смысла Устава о цензуре» (ЛН. 1935. Т. 19/21. С. 568). Здесь необходимо подчеркнуть ссылку на Устав о цензуре 1828 г. и стремление точно ему следовать; поскольку в последующие годы в этот документ было внесено множество изменений и дополнений.
Как председатель Комитета цензуры иностранной Т. определил принципы («основания») деятельности иностранной цензуры, о которых он говорил подробно в «Мнении Председателя Комитета цензуры иностранной о предположениях и мерах к сокращению делопроизводства иностранной цензуры, представленных Тайным советником Мартыновым и Действительным Статским советником Варадиновым г. Министру Внутренних дел в донесении о произведенной ими в июне 1865 г. ревизии Комитета (27 ноября 1865 г.)» (Невский наблюдатель. 1998. № 1. С. 81—82). Главный из них — соблюдение законности. Она обязательна для всех, в том числе и монарха. Для всех без исключения существуют суд и право, общественное мнение.
Отделяя монарха от его бюрократии, Т. считал, что, если и сам правитель становится чиновником, попирающим свой же закон, то при таком самодержце свободы печати не может быть. Он дает нелицеприятную характеристику чиновникам от цензуры (1865 г.): «Они чувствуют себя как бы в простенке между общественным мнением и самостоятельным судом и в этой тесноте душат втихомолку все, что у них под рукою» (Тютчев Ф.И. 2004. Т. 6. С. 322).
Подавление мысли — вот что, по мнению Т., самое страшное. При Николае I «подавление мысли было в течение многих лет руководящим принципом правительства. Следствия подобной системы не могли иметь предела или ограничения — ничто не было пощажено, все подверглось этому давлению, все и все отупели» (май 1855 г.) (Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма. 2005. Т. 5. С. 210).
В эпоху реформ принципы цензуры остались прежними: «Цензура будет действовать только тогда с пользой, если она, не выходя из пределов закона и из солидарности с правительством, постоянно соображается с разумом закона, требованиями века и общества. Таковы основания, по которым рассматривались в минувшем году ‹…› новые сочинения» (РГИА. Ф. 779. Оп. 1. Д. 36. Л. 101-102). Одним из принципов Т. — цензора был учет на практике конкретно-исторических условий, по его собственному выражению — «требований века», «новых потребностей времени».
Они дают возможность выполнять и цензуре просветительскую функцию в обществе. В первом же отчете за 1858 г. Т. писал, что «цензура должна была принять другое направление, соответственно новым потребностям времени и просвещения». В результате деятельности Комитета цензуры иностранной достоянием общества стали многие сочинения известных авторов: Гизо, Бастиа, Спиноза, Тьер, Дюма, Гюго, Занд, Ламартин, Сю, Карлейль, Диккенс, Теккерей, Шлоссер, Гервинус, Моль, Блуншли, Улс, Вебер, Гейне, Бернс, Гуцков и других. Перечисляя эти, хорошо знакомые теперь в России имена, Т. добавлял, что он не упоминал второстепенных авторов, к примеру, Ф. Купера, произведения которых входили в книжный оборот страны по заявкам книгопродавцев. В 1870 в Россию было «ввезено чрез Цензурные учреждения 8 735 435 томов заграничных произведений печати», т. е. приблизительно на 10 жителей Империи приходился в год 1 том. «Из этого следует, что торговля иностранными произведениями печати гораздо более процветает в России, чем торговля отечественными сочинениями, — считал Т., — явление во всяком случае неблагоприятное для характеристики русского книжного дела и не лестное для национального самолюбия» (Жирков Г. В. М., 2000. С. 254).
Как ни странно, один из наиболее важных принципов Комитета цензуры иностранной сводился к тому, чтобы как можно меньше запрещать иностранной литературы, ввозимой в Россию. В отчете за 1866 объяснялось: «Но как умственный уровень с каждым годом возвышается, то естественно, что цензурные действия должны быть весьма осмотрительны и уже никак не иметь характер чисто запретительный, как это было в прежние годы». К примеру, таким подходом цензоры руководствовались при рассмотрении нового сочинения Ч. Дарвина «Thе descent of man» («Происхождение человека»); Т. предпочитал открытую полемику вокруг произведений и газеты А. И. Герцена, радикального журнала «Современник», чем их запрет и цензурное преследование.
При Т. в Комитете цензуры иностранной сложились новые профессиональные этические принципы. Уважение чужого мнения, «свободы суждения», ценности человеческой мысли — составляли основу этих принципов. «Я слишком дорожу смелой и откровенной честностью ‹…› мысли, такой, какова она есть», — утверждал Т.
Как председатель Комитета цензуры иностранной Т. активно участвовал в разработке законодательных документов по реформированию цензуры. Фактически каждому новому министру (в 1858 — Е. П. Ковалевскому, в 1862 — А. В. Головнину, в 1865 и последующие годы — П. А. Валуеву) были направлены предложения («предположения»), проникнутые стремлением уменьшить число запрещаемых иностранных книг, газет и журналов, ввозимых из-за рубежа. Любопытно, что от одной бумаги к другой возрастал радикализм предложений Т., а в его «Мнении» речь идет о возможном в итоге «упразднении» «Комитетской процедуры» (Невский наблюдатель. 1998. № 1. С. 82).
Однако Т. так и не смог добиться значительных изменений в законоположениях о печати и цензуре. «У большинства наших законодателей, — замечал он в письме к А. И. Георгиевскому в янв. 1865, — нет в отношении к печати, к русской печати, ни одного здравого, светлого, своевременного, своеместного понятия, все одни глупые страхи и невежественные предположения» (ЛН. М., 1988. Т. 97. Кн. 1. С. 388). Отношение Т. к этой сизифовой работе, которую он все равно считал необходимым делать, отчетливо видно в его реплике по поводу появления нового начальника Главного управления по делам печати М. Р. Шидловского (24 сент. 1870 — 15 ноября 1871): «Говорят, что ему поручено преобразовать печать. Я полагаю, что в свободные минуты он может также заниматься тем, чтобы препятствовать течь воде» (Жирков. М., 2000. С. 135).
В отличие от многих чиновников Т. был общественным и государственным деятелем. В России процесс осознания властью роли журналистики в обществе проходил как раз в этот исторический период, и шел он с большими осложнениями. Т., понимая, что основные его предложения чаще всего попадают под сукно министерских столов, нашел выход из бюрократического тупика: соответствующее своей должности амплуа посредника между властью и печатью, к примеру, «Московскими ведомостями», изданиями И. С. Аксакова, пытаясь хоть что-то практически изменить. Сам Т. это хорошо осознавал. 1 авг. 1863 он писал жене из Москвы: «Здесь я жил в самом центре Московской прессы, между Катковым и Аксаковым, служа чем-то вроде официального посредника между прессой и Министерством иностранных дел» (Жирков Г. В. М., 2000. С. 146).
Вся эта деятельность председателя Комитета цензуры иностранной была чревата конфликтами с МВД, в ведении которого с 1863 находилась цензура. Два подхода к ней не могли долго сосуществовать. Это отчетливо обнажено в решении Главного управления по делам печати от 27 янв. 1871. Поводом к нему послужило судебное преследование издателя русского перевода книги А. Бута «Биография и деятельность Роберта Овена» (т. е. Оуэна), в которой внутренняя цензура усмотрела «в высшей степени кощунственное порицание религии и нападки на брак и собственность». Оказалось, что книга была разрешена Комитетом цензуры иностранной «в английском оригинале к обращению в публике и к переводу».
Совет Главного управления по делам печати отметил, что «настоящий случай в деятельности Комитета далеко не единственный и действия Иностранной цензуры вообще представляются неудовлетворительными, что цензурными постановлениями своими Комитет неоднократно парализировал действия внутренней цензуры по отношению преследований его судом гг. переводчиков, что, позволяя себе серьезные опущения, гг. цензоры Иностранной цензуры тщательно занимаются исключением кратких незначительных фраз и выражений, останавливаясь на ничего не значащих мелочах, в то время как допускают действительно вредные книги к обращению и обнаруживают таким образом совершенно неправильный взгляд на свое дело, относясь с нему не с должным вниманием». МВД указало Комитету цензуры иностранной «на замеченную неудовлетворительность ее действий», объявило выговор младшему цензору Я. П. Полонскому за допуск книги А. Бута. После обсуждения этого дела Совет Главного управления по делам печати принял решение «отменить обязанность Иностранной цензуры определять свои решения касательно перевода иностранных сочинений на русский язык» (Жирков Г. В. М., 2000. С. 138).
Этот документ показывает, насколько деятелен был Комитет цензуры иностранной, руководимый Т. Он «пересмотрел множество прежде запрещенных книг»: «наследие» предшественника — составляло 10000 таких сочинений; подверг запрещению несравненно меньшее число сочинений, нежели их было запрещено в прошлом. Он способствовал прогрессу и просвещению России: число иностранной книг и периодических изданий, ввозимых в страну, постоянно росло. За 13 лет (с 1858) это число увеличилось в 5 раз. И это происходило в тех условиях, когда усиливалась внутренняя цензура. Эффективность действий Комитета цензуры иностранной обеспечивалась высоким профессионализмом председателя; его представлениями о роли журналистики в обществе, о свободе слова, о цензуре как составном элементе системы управления государством; его умением держать постоянную связь с управленческими структурами, воздействовать на них и сохранять определенную независимость от них; умением исследовать ситуацию во взаимоотношениях власти и журналистики, преподнести ей в этом плане урок и т.д. В этом смысле прав был Т., когда образно писал в альбом сослуживцу о том, что он и его сотрудники держали «почетный караул» «у мысли стоя на часах» (Тютчев. Полн. собр. соч. и письма. Т. 2. С. 222).
См. также: Комитет цензуры иностранной.
Соч.: Письмо Ф. И. Тютчева от 21 апр. 1854 г. к жене Эрнестине Федоровне // Старина и новизна. 1915. Кн. 19. С. 203; Тютчев Ф. И. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М., 1988; Тютчев Ф. И. Мнение Председателя Комитета цензуры иностранной о предположениях и мерах к сокращению делопроизводства иностранной цензуры, представленных Тайным советником Мартыновым и Действительным Статским советником Варадиновым г. Министру Внутренних дел в донесении о произведенной ими в июне 1865 г. ревизии Комитета» (27 ноября 1865 г.) / публ. Г. В. Жиркова // Невский наблюдатель. 1998. № 1. С. 81—82; Тютчев Ф. И. Россия и Запад / сост., вступ. статья, перевод и коммент. Б. Н. Тарасова. М., 2007.
Лит.: Плетнев П. А. Записка о действительном статском советнике Ф. И. Тютчеве // Учен. зап. II отделения Императорской Академии наук 1859 г. С. LVII; Усов П. С. Из моих воспоминаний // Исторический вестник. 1882. Т. 7; Златковский М. Л. Апполон Николаевич Майков: биографич. очерк. СПб. 1888; Уманец С. И. Из воспоминаний об А. Н. Майкове // Исторический вестник. 1897. № 5. С. 467—468;; Чулков Г. Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. М.; Л., 1933; Литературное наследство. М., 1935. Т. 19/21; Пигарев К. В. Жизнь и творчество Ф.М.Тютчева. М., 1962; Федор Иванович Тютчев. М., 1988—1989. Т. 97, кн. 1—2 (Литературное наследство); Феоктистов Е. М. За кулисами политики и литературы (1848—1896): Воспоминания. М., 1991; Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. М., 1999—2012. Кн. 1—3; Жирков Г. В. «Но мыслью обнял все, что на пути заметил…» // «У мысли стоя на часах…»: цензоры России и цензура. СПб. 2000. С. 100—158; Жирков Г. В. Век официальной цензуры // Очерки русской культуры XIX века: в 6 т. Т. 2: Власть и культура. М., 2000. С. 167—264; Жирков Г. В. История цензуры в России XIX—XX вв. М. 2001; Гусман Л. Ю. История несостоявшейся реформы. М., 2001; Тютчев Ф. И. Полное собрание сочинений и письма: в 6 т. М., 2002—2005; Никитенко А. В. Записки и дневник: в 3 т. М., 2005; Комитет цензуры иностранной в Петербурге, 1828—1917: документы и материалы / сост. Н. А. Гринченко, Н. Г. Патрушева. СПб., 2006; Тарасов Б. Н. Историософия Ф. И. Тютчева в современном контексте. М., 2006; Жирков Г. В. Ф. И. Тютчев – цензор-просветитель // Жирков Г. В. Журналистика: исторические этюды и портреты. СПб., 2007. С. 144—232.
Г. В. Жирков
Цензура в России. Материалы к энциклопедическому словарю
распечатать
Смотри также:
