УЛИЧНЫЕ ЛИСТКИ ЮМОРИСТИЧЕСКОГО И САТИРИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА (Ул), во множестве появившиеся в Петербурге весной 1858 г., Ул стали характерным фактом стремления общества к гласности и обличительству. Оживление общественной жизни, смягчение цензурных условий, возрастающая потребность в чтении у городских низов создали благоприятные условия для успешного развития этого типа изданий. Они представляли собой своеобразные газетки, как правило, без определенной периодичности выпускавшиеся предприимчивыми издателями. Ул были разными по тематике, различного литературного достоинства, но все они имели развлекательный характер, некоторые не чурались свойственного предреформенной эпохе либерального обличительства. Массовое возникновение юмористических листков было настолько заметным явлением, что в сентябрьском номере журнала «Современник» за 1858 г. Н. А. Добролюбов посвятил ему специальную статью «Уличные листки», в которой рассмотрел нравственные и литературные черты вышедших изданий. Назвав три десятка Ул («Бардадым», «Бессонница», «Бесструнная балалайка», «Весельчак», «Всякая всячина», «Говорун», «Дядя шут гороховый» и др.), названия которых говорили сами за себя, критик сообщил, что «в Петербурге появляются новые Демокриты, потешающие серьезную столицу своей веселостью, юмором, шутками и всякой всячиной». Смех для Петербурга, по ироничному замечанию Добролюбова, «сделался в некотором случае священнейшею, хотя и тяжкою, его обязанностью; смех есть для него не забава, не естественное проявление веселости, а долг человеколюбия и благотворительности». Причина тому — заявления издателей, «что их претензии ограничиваются малою толикою пятачков, на бедность, или, как иные из них выражаются, на голые зубы». Рыночный характер Ул предопределил их литературные достоинства. Откровеннее других о цели своего издания высказался «Сплетник»: «Действительно, почтенная публика, литература в наше время не что иное, как промысел достать себе кусок хлеба. Отчего же, разве добывать себе кусок хлеба постыдно? Спросите вы. Ничуть; но где же тут добросовестность? Где их назначение? Где юмор? Смешить писатель-временщик не в состоянии; цель — пятачки, в которых все в настоящее время нуждаются!».
Большинство Ул не отличались продолжительностью существования и прекращались после двух-трех выпусков («Бессонница», «Говорун», «Ералаш», «Картинки с натуры», «Литература в ходу», «Муха», «Ороскоп кота», «Потеха», «Правда мужика Федота» и др.), лишь немногие из них перешли в 1859. Наиболее успешным оказался «Смех», издаваемый А. К. Нестеровым, тираж которого, по информации «Сплетника», стал рекордным — 13000 экз. Он выходил под разными названиями: в 1858 — «Смех № 0», «Смех № 00», «Смех и горе», «Смех смехович»; в 1859 — «Смех в I раз по возобновлении», «Смех во II раз по возобновлении», «Смех в III раз по возобновлении», материалы его были написаны в форме раешника. Однако «возобновленный» вариант 1859 г. быстро утратил прежнюю популярность и тираж.
В условиях конкуренции и борьбы за читателя и за «пятачки», издатели Ул не пренебрегали никакими методами: грубая брань, оскорбительные намеки, откровенная клевета друг на друга. Более всего доставалось сильным конкурентам — «Весельчаку» и «Смеху». Как пишет Добролюбов, «по принципу, изъявленному самими издателями, литературная сторона во всех веселых листках этих должна исчезать пред торговою». И, таким образом, вопреки здравой логике, когда ожидалось, что «литературные достоинства листков должны возрастать по мере того, как конкуренция увеличивается», новые издания, появившиеся в числе последних («Фантазер», «Бардадым» и др.), когда рынок подобной продукции был уже занят другими, стали состязаться между собой в пошлости и бездарности. И все же, несмотря на невысокий в целом литературный уровень Ул, они стали заметным явлением середины XIX в. в формировании массового читателя, развлекая и приучая его к чтению.
Учитывая их широкое распространение и склонность некоторых из них к либеральному обличительству, Ул подвергались строгой цензуре, и даже в довольно безобидных листках цензоры находили «предосудительные» мысли. Правительство всегда зорко наблюдало за изданиями для народа. В 1850 г. вышло высочайшее повеление, которым должно было руководствоваться цензурное ведомство при их рассмотрении. В 1857 г. возникло дело о «Балагурном листке», в результате которого цензору В. Н. Бекетову было сделано замечание. ГУЦ обратило внимание на то, что листок по содержанию и языку предназначен для «обширного круга необразованных читателей», что «обязывает цензуру быть осмотрительнее и строже в нравственном отношении». Петербургский митрополит Григорий в обращении к пастве заявил, что в «Весельчаке», «Смехе», «Пустозвоне» и других уличных листках проявился «злой дух времени», что такие издания «развращают волю, искореняют христианские чувствования и производят совершенное забвение об обязанностях святой веры». О вредном влиянии уличных листков писала «Домашняя беседа» В. И. Аскоченского, посвятившая им специальную статью, в которой уличные листки рассматривались как опасное орудие «современных прогрессистов», сеющих в массах дух растления и отучающих народ от мысли, что «печатный лист непременно должен быть святым». Петербургский военный генерал-губернатор П. Н. Игнатьев 18 мая 1858 г. обратился к министру народного просвещения Е. П. Ковалевскому с просьбой либо запретить уличные листки вовсе, либо подвегнуть их более строгому рассмотрению цензуры. Цензорам было предписано ужесточить контроль за листками, руководствуясь высочайшим повелением 1850 г. по поводу цензуры книг для «простого народа»; запрещалось «придавать сим листкам наружную форму, исключительно принадлежащую периодическим изданиям, а в особенности газетам». Поэтому власть в мае-июне 1858 г. предприняла ряд мер по сокращению их влияния: сначала им было запрещено выходить в формате газетных листков, вследствие чего с середины мая они издавались в виде брошюр, что в значительной мере ограничило их распространение. Преследовалась практика издателей выпускать Ул под одним и тем же названием в нескольких выпусках «с продолжением в них одних и тех же статей, что придавало им «вид газет». Александр II потребовал, чтобы в листках «не было вовсе допускаемо суждений и статей, вообще до крестьянского вопроса относящихся». Министр народного просвещения, опасаясь массового распространения листков в Москве, предложил председателю Московского цензурного комитета «объявить конфиденциально гг. цензорам московского цензурного комитета, чтобы они под благовидным и законным предлогом не допускали издания таковых». Но самой болезненной мерой было запрещение уличной продажи. Издатель «Правды в стихах и прозе» Г. П. Надхин главной причиной неуспеха издания считал его выход в виде брошюры и запрещение продажи на улицах. Об этом же писал в воспоминаниях издатель «Потехи» П. И. Пашино: «Были выпущены два нумера и набирался уже третий, но вдруг вышло приказание от обер-полицмейстера о воспрещении розничной продажи». Многие издания, не выдержав конкуренции, были вынуждены прекратить свое существование. Если в апреле-мае 1858 г. вышло 34 листка, в июне лишь 9, то в последующие месяцы выходило лишь по 1—2 в месяц.
Лит.: Лемке М. К. Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия. СПб., 1904; Масанов И. Ф. Русские сатиро-юмористические журналы. Владимир, 1911—1914. Вып. 1—2; Пашино П. И. Литературные воспоминания // Минута. 1882. 21 мая; Ямпольский И. Г. Сатирические и юмористические журналы 1860‑х годов. Л., 1973.
Л. П. Громова
Цензура в России. Материалы к энциклопедическому словарю
распечатать
Смотри также:
