АВТОРСКОЕ ПРАВО В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ. Устав о цензуре 1804 г. — первый свод узаконений, упорядочивший цензуру в России,— практически не касался вопросов авторского права, как в силу своей относительной краткости, так и в силу того, что главное внимание в этом уставе было, естественно, уделено установлению единого порядка цензуры на всем пространстве империи.
Сменивший его устав 1826 г. был гораздо более реакционным и по праву получил в истории наименование «чугунного». В то же время этот устав отличался не только гораздо большей строгостью и мелочностью регламентации и не только особой пространностью (230 параграфов). В нем заметно гораздо большее внимание к вопросам литературной деятельности, в том числе и литературной собственности. Так, в частности, устав 1826 г. впервые устанавливал правило, по которому издатель того или иного произведения, если он сам не являлся его автором, должен был представить в цензуру письменное удостоверение, что он обладает законным правом собственности на это произведение. Учитывал права авторов и § 74 этого устава: «Имея в виду, что сочинители, переводчики и вообще издатели желают сколько можно более усовершенствовать труды свои прежде появления их в свет и что несправедливо было бы отнять у них всякую к тому возможность после одобрения их цензурою, позволяется им при чтении корректурных листов делать нужную по усмотрению их перестановку слов и переменять некоторые выражения, под строгою однако ответственностию, чтобы таковые сделанные ими изменения отнюдь не превращали смысла». Такое внимание устава 1826 г. к нормам, призванным регламентировать профессиональную литературную деятельность, объясняется как накопившейся практикой разрешения казусов, возникавших в значительно оживившемся в эти годе литературно-издательском процессе, так и принадлежностью к литераторам авторов устава и самого министра народного просвещения А. С. Шишкова. Цензурный устав 1826 г. впервые подробно описывал правила, на основании которых разрешалось заводить типографии и издавать газеты и журналы. Наряду с требованием «добрых нравов», известности на поприще отечественной словесности и «хорошего образа мыслей» издателя, устав содержал детальное описание порядка получения разрешения на повременные издания. Устав 1826 г. действовал менее двух лет. Главной причиной столь скорой замены его новым уставом была не столько его реакционность, сколько стремление объединить в рамках одного ведомства все виды цензуры.
Цензурный устав 1828 г. (ставший основой для всего последующего цензурного законодательства) также уделял значительное внимание авторскому праву. Более того, именно этот устав положил начало основным принципам российского законодательства о литературной собственности, которые впоследствии были инкорпорированы в Свод законов гражданских. Ст. 135 Цензурного устава 1828 г. впервые определяла литературную собственность как благоприобретенную движимую. Тем самым был сделан значительный шаг в развитии российского законодательства о литературной собственности. Предшествующие законодательные нормы, касавшиеся привилегий на изобретения, оставались в рамках права на монопольное использование результатов интеллектуальной деятельности и были плохо применимы к литературной собственности. Ст. 136 устава устанавливала 25-летний срок (после смерти автора) сохранения его наследниками права собственности на опубликованные литературные произведения. А ст. 137 вводила норму перехода сочинений по истечению этого срока в разряд «публичной собственности».
Всего в уставе 1828 г. вопросам литературной собственности было посвящено 5 статей (135—139). При рассмотрении проекта цензурного устава 1828 г. в Государственном совете было решено развить положения этих статей и подготовить отдельное положение, что и было сделано. В тот же день, когда был утвержден цензурный устав 1828 г., т. е. 22 апреля 1828 г., именным указом Сенату было утверждено «Положение о правах сочинителей». Это положение развивало и конкретизировало принципы, в зачаточном виде содержавшиеся в предшествующем законодательстве и в цензурном уставе 1828 г. Оно закрепляло за каждым сочинителем пожизненное пользование авторским правом на созданные им произведения как благоприобретенным имуществом. Это специфическое благоприобретенное имущество было охраняемо некоторыми особыми привилегиями. Так, в частности, сочинение не могло быть продано в удовлетворение кредиторов ни при жизни, ни после смерти автора. В случае издания сочинения, обусловленного договором автора с издателем, последний получал право только на первое издание, второе же издание (переиздание) требовало специального соглашения автора и издателя. Но и автор не имел права на переиздание этого сочинения без согласия издателя. В качестве нового произведения, на которое это правило уже не распространялось, могло рассматриваться сочинение, если в нем было «прибавлено или переменено» 2/3 первоначального текста или ему была в результате переработки дана «совершенно новая форма». Последняя норма действовала в России еще долго и после отмены большинства положений устава 1828 г., и даже после отмены цензуры. «Положение» еще раз подтверждало, что право авторской собственности наследовалось и что через 25 лет после смерти автора сочинение становилось «собственностью публики». Впоследствии 25-летний срок был увеличен до 50-летнего, что было закреплено в издании Свода законов 1857 г. Неразрывную связь авторского права и цензурного законодательства подчеркивала закрепленная в «Положении» норма, по которой сочинитель, напечатавший книгу без соблюдения правил цензурного устава, лишался всех прав на нее. Но уже вскоре выяснилось, что это положение не охватывает всех возможных казусов и нуждается в дополнении, особенно в части прав на переводы. Министр народного просвещения выступил с инициативой дополнения и расширения «Положения». В результате 8 января 1830 г. высочайше утвержденным мнением Государственного совета было принято положение «О правах сочинителей, переводчиков и издателей». Это новое положение содержало дополнения и пояснения предыдущего.
При составлении первого издания Свода законов (1832 г.) положение «О правах сочинителей, переводчиков и издателей» составило VI главу Устава о цензуре, включенного в ХIV том свода. Осталось это положение и в составе Устава о цензуре (ХIV тома Свода законов), т. е. вне рамок общего гражданского законодательства (кодифицированного в 1832 г., как известно, в рамках Х тома Свода законов) и в издании 1842 г. И, наконец, лишь в последнем полном издании Свода законов (1857 г.) основные положения авторского права были инкорпорированы во 2‑е примечание к ст. 420 Х тома свода, т. е. в Свод законов гражданских.
Одновременно «Положение о правах сочинителей, переводчиков и издателей» составляло гл. VII Устава о цензуре (т. ХIV Свода законов). Таким образом, цензурное законодательство по-прежнему являлось основой российского авторского права. Такое положение было обусловлено не только обстоятельствами истории развития российского авторского права, но и реалиями российской издательской практики, когда цензурное вмешательство самым существенным образом влияло на реализацию права литературной собственности (равно как и собственности на издательства, средства массовой информации и отдельные произведения печати), так что даже после либеральных реформ 1860‑х гг. правовая защита авторских интересов и правовое сопровождение издательского дела требовали прежде всего знания цензурного законодательства. Здесь следует иметь в виду особенности бюрократического сознания, неотъемлемой частью которого было убеждение в необходимости государственного регулирование печати и литературы и в особой опасности неблагонамеренной печати для устоев государства. Несмотря на высокий уровень правовой культуры составителей Свода законов, они также не были чужды такой позиции. В то же время в работах независимых юристов (особенно со времени появления нового суда и адвокатуры) ссылки на примечание 2 к ст. 420 Х тома Свода законов стали преобладать. Но формально законодательные нормы, регулировавшие авторское право в Российской империи, продолжали оставаться как в составе Х тома Свода законов (Законы гражданские), так и ХIV тома того же свода (Устав о цензуре), а нормы, регулировавшие судопроизводство о нарушениях этого права, в составе Устава гражданского судопроизводства (т. ХVI Свода законов издания 1892 г.), Устава уголовного судопроизводства, а также в составе Уголовного уложения. 22 марта 1903 г. было высочайше утверждено новое Уголовное уложение, в котором предусматривались наказания за умышленное нарушение чужого авторского права.
Расцвет печати и превращение издательского дела в прибыльную отрасль предпринимательства, а литературных занятий в достаточно высоко оплачиваемую профессию, ставшие заметным явлением в пореформенное время, стимулировали развитие законодательства об авторском праве. Но процесс этот шел сравнительно медленно как в силу общего консерватизма российского законодательства, так и в силу преобладания в правительственной среде охранительного начала. Во всяком случае, в течение второй половины ХIХ — начале ХХ в. количество узаконений и административных распоряжений, вводивших (или конкретизировавших) те или иные цензурные ограничения, значительно преобладало над узаконениями, направленными на защиту литературной собственности.
После вызванных революцией 1905—1907 гг. изменений в государственном строе и обеспечении основных прав российских подданных, в частности, некоторого расширения свободы печати, вопрос о новом законе, регулирующим авторское право, встал в повестку дня наряду с другими реформами, необходимыми для модернизации страны. В результате был подготовлен и утвержден 11 марта 1911 г. Закон об авторском праве. Он был довольно удачно составлен и сформулирован и выдерживал сравнение с наиболее прогрессивным законодательством об интеллектуальной собственности наиболее передовых стран того времени. Новый закон закреплял уже имеющиеся нормы, обеспечивающие собственность авторов на литературные произведения, как письменные, так и устные (речи, лекции, доклады, рефераты и т. п.), музыкальные, художественные (относящиеся к изобразительным искусствам) и фотографические произведения. Авторское право признавалось в отношении произведений, вышедших в свет в России, за всеми авторами и их правопреемниками, независимо от подданства, а в отношении произведений, вышедших в свет за рубежом, за авторами, состоявшими в российском подданстве, и их правопреемниками, независимо от подданства. В отношении неопубликованных произведений авторское право признавалось за всеми авторами и их правопреемниками, независимо от подданства и местонахождения рукописи. К авторскому праву на произведение, написанное соавторами, применялись нормы общей собственности, т. е. это право принадлежало всем авторам. При наследовании авторского права был сделан ряд изменений (благоприятных для обладателей литературной собственности) по сравнению с общими нормами наследования, предусмотренными гражданскими законами. В частности, к супругам, бывшим единственными наследниками авторского права, последнее должно было переходить не в указанной законами доле, а полностью родители наследовали авторское право не в пожизненное владение, а в полную собственность. Если автор при жизни не распорядился своим авторским правом и после него не оставалось законных наследников, авторское право прекращалось со дня смерти автора. Но если произведение было написано в соавторстве, то при отсутствии законных наследников у одного из авторов, авторское право переходило после его смерти к остальным соавторам. Новый закон сохранял 50-летний срок после смерти автора на пользование авторским правом его наследниками. Срок на произведения, написанные в соавторстве, исчислялся со дня смерти соавтора, пережившего всех остальных. Закон требовал составления в письменной форме договора об отчуждении авторского права, уступке права на издание или предоставления права перевода и т. п. Договоры относительно будущих произведений автора (практика, получившая широкое распространение в российском издательском деле в конце ХIХ — начале ХХ в.) сохраняли силу на срок не более 5 лет, даже если в договоре был предусмотрен больший срок. Закон обеспечивал авторское право составителей сборников произведений устного народного творчества, причем это право сохранялось в течение 50 лет после их издания. Такое же право существовало и для издания древних рукописей.
Издатели газет, журналов и т. п., а также словарей, альманахов и других сборников, составленных из отдельных произведений различных авторов, получали авторское право на эти издания в течение 25 лет со времени их выпуска, а сотрудники этих изданий сохраняли авторское право на свое отдельное произведение (если иное не было установлено договором). Срок авторского права в случае исчисления его со дня издания устанавливался отдельно для каждого тома, номера (для периодических изданий), а в случае выхода издания отдельными выпусками — со времени выхода последнего выпуска, если промежутки между этими выпусками не превышали двух лет, а если превышали — отдельно для каждого выпуска. Для произведений, вышедших под псевдонимом или анонимно, авторское право сохранялось в течение 50 лет со дня выпуска, но в случае, если автор или его правопреемники заявляли авторское право на это произведение, то данным правом они начинали пользоваться на общих основаниях.
Закон дополнительно защищал права авторов в том случае, если они уступали авторское право другим лицам. Эти лица не имели права без согласия автора вносить в произведения изменения, издавать его с дополнениями или сокращениями. Авторы имели право на вознаграждение по суду за убыток, причиненный нарушением их авторского права. Авторское право на литературные произведения дополнительно защищалось такими нормами закона, как, например, запретом без согласия автора на публичное изложение неопубликованного произведения или публикацию его содержания. Исключительное право перевода принадлежало авторам в течение 10 лет со дня издания подлинника, в том случае, если он напечатал перевод в течение 5 лет со дня выхода в свет подлинника. Переводчики обладали правом на свой перевод, но это право не препятствовало другим переводчикам публиковать свои переводы того же произведения. Изданные за границей произведения иностранных подданных могли переводиться и издаваться в переводе в России без согласия авторов или их правопреемников при отсутствии специальных договоров об охране авторских прав между Россией и другими государствами, причем закон специально оговаривал, что по этим договорам иностранным авторам не могут предоставляться большие права, чем русским. Что же касается дневников, не предназначенных для опубликования, закон предусматривал необходимость согласия автора или наследников, но по истечении 50 лет со дня смерти автора для издания требовалось лишь согласие супруга или детей автора. Аналогичная норма существовала и для переписки.
Публично произнесенные речи в законодательных учреждениях, органах местного самоуправления, в суде, различных собраниях и т. д. могли печататься в повременных изданиях и отдельных отчетах без согласия оратора, за которым оставалось исключительное право на отдельное издание этих речей или их сборников. Авторское право не распространялось на законы, правительственные распоряжения, постановления земских и городских, сословных и других общественных органов, судебные решения и т. д. Таким образом, к 1911 г. Россия получила достаточно современное по тем временам законодательство по авторскому праву, а само авторское право окончательно перешло в область гражданских законов и окончательно отделилось от цензурного законодательства. Однако процесс выделения авторского права из законов о цензуре занял в России без малого 100 лет.
Лит.: Раскин Д. И. Авторское право в контексте цензурного законодательства России XIX — начала XX века // Цензура в России: история и современность. СПб., 2006. Вып. 3. С. 99—105.
Д. И. Раскин
Публикуется впервые
Цензура в России. Материалы к энциклопедическому словарю
распечатать
Смотри также:
