О. Ф. Козлов,

кандидат исторических наук

Одним из актуальных теоретических вопросов советской археографии является вопрос об определении содержания предмета данной научной дисциплины. О том, что эта проблема еще недостаточно полно разработана в современных исследованиях по теории археографии говорят рецензии на учебное пособие М. С. Селезнева «Теория и методика советской археографии», опубликованные в журнале «Советские архивы»[1].

Как видно из рецензии профессоров М. А. Варшавчика и С. А. Яковлева, среди археографов, источниковедов и историков существуют различные мнения относительно определения содержания предмета археографии. Рецензия еще раз показала, насколько этот вопрос является актуальным и нуждается во всестороннем обсуждении.

Возросший объем работы по изданию письменных исторических источников поставил перед нашей археографией целый ряд проблем требующих своего теоретического осмысления и изучения. В этом проявилась новая черта советской археографии, не свойственная ее дореволюционной предшественнице. Одной из таких серьезных проблем стало определение предмета археографии. Научные дефиниции имеют огромное значение в науке, поскольку именно с их помощью устанавливаются существенные отличительные признаки исследуемого предмета его содержание и границы. В. И. Ленин считал, что они указывают на «... весьма существенные черты того явления, которое надо определить»[2].

Упомянутые рецензенты выступают против того определения содержания предмета археографии, которое имеется в книге М. С Селезнева. Последний считает, что «археография как область научных знаний и специальная историческая дисциплина занимается изучением истории публикации исторических документов и разработкой теории и методики их издания на основе обобщения археографической практики»[3]. По мнению рецензентов, неправомерным является включение в дефиницию археографии изучение собственной истории, так как каждая наука, в том числе и историческая, занимается исследованием процесса своего развития. Они выступают также против положения о том, что теория и методика археографии развиваются на основе обобщения археографической практики, поскольку сама археография включает в себя археографическую практику, и проблемы археографии разрабатываются не только в ходе теоретических изысканий, но и в процессе подготовки исторических источников к изданию. Рецензенты дали свое определение содержания предмета археографии. Исходя из того, что археография включает в себя две стороны —  теоретико-методическую и практическую, — они полагают правомерным рассматривать ее как специальную историческую дисциплину, которая охватывает теорию, методику и практику публикации исторических источников[4].

Не определяя в данный момент правомерность и научную истинность приведенных различных мнений, попытаемся рассмотреть в историческом плане изменения в определении предмета археографии как научной дисциплины. Такой подход представляется нам наиболее приемлемым, так как он дает возможность не только проследить имеющиеся мнения по данному вопросу, но и выявить общую тенденцию, которая поможет в будущем дать более четкое определение содержания предмета советской археографии.

В одной из первых работ, в которой рассматривалась связь археографии с исторической наукой, задачи археографии определялись как собирание, описание и публикация письменных источников, а подготовка документов к изданию — как логическое завершение цикла архивных работ, связанных с систематизацией и описанием документов. «Работа по описанию архивного фонда, — писал С. В. Рождественский, — не завершенная его археографической, в тесном смысле, обработкой напоминала бы брошенный фундамент начатого постройкой здания»[5]. Археография рассматривается здесь как часть в общей системе архивоведения. С таких же позиции определял археографию и Ш. К. Чхетия, видевший задачу археографии в разработке научных принципов публикации документальных материалов[6].

Как ставную часть архивоведения рассматривал археографию и Н Ф. Бельчиков. По его мнению, это «область работы в архивохранилищах по приему, разборке, систематизации и описанию материалов»[7]. Публикация исторических источников была отнесена им к источниковедению, в которое «наряду с критикой текста, научной экспертизой источника также входят и работы по изданию источников»[8]. Однако Н. Ф. Бельчиков сомневался в отношении применения термина «археография» для указанных видов архивных работ и заявлял, что он «охотно уступит» его для другого термина — «архивоведение»[9]. Определяя археографию как часть архивоведения, Н. Ф. Бельчиков вместе с тем рассматривал ее как вспомогательную дисциплину по отношению к исторической науке, поскольку исторические построения на основе документов являются принадлежностью исторической науки[10].

Понимание археографии как части архивоведения, занимающейся приемом, систематизацией и описанием документов, встретило возражение со стороны рецензентов, которые считали, что археография включает только вопросы, связанные с изданием источников[11]. Однако некоторые из них полагали, что археография наряду с подготовкой источников к изданию должна также заниматься их описанием в описях и обзорах (то есть она не выводилась за пределы архивоведения)[12]. Подобную точку зрения высказал и Ш. К. Чхетия, рассматривавший археографию как составную часть архивоведения[13].

Представление об археографии как части архивоведения, в задачи которой входит издание и описание хранящихся в архивах документов, уходит своими корнями к дореволюционному периоду, когда архивоведение и археография еще не различались. Такое представление о их слитности сказалось и на первых работах советских исследователей, посвященных теории археографии.

Наряду с указанными мнениями относительно определения предмета археографии, было высказано другое, согласно которому археография рассматривалась как наука, занимающаяся разработкой методологии и техники издания документов, и как «издание архивных исторических первоисточников»[14].

Возможно, что к подобному пониманию предмета археографии был близок и А. Л. Попов, который в своих работах, посвященных методике издания исторических документов, специально не останавливался на определении предмета археографии. Однако изучение его статей, в особенности статьи «К вопросу о наших публикациях исторических документов»[15], содержащей ряд важных методических вопросов, не потерявших своего значения и в настоящее время, позволяет считать, что археография понималась им и как практика издания документов и как создание новых методов публикации письменных источников. В то же время можно предполагать, что археография рассматривалась им как некоторая область теоретических обобщений археографической практики, поскольку в указанной статье были поставлены такие вопросы, как, например, зависимость специфики отбора публикуемых документов и приемов воспроизведения их текстов от целевой установки издания или о назначении и характере содержания исторических и археографических предисловий в научных документальных изданиях[16].

Как видим, в середине 1930-х годов начинает ощущаться необходимость осуществления исследований теоретического характера, чтобы установить некоторые закономерности, которые уже зафиксированы практикой, но еще не получили научно-теоретического обоснования.

Таким образом, можно констатировать, что в довоенный период археография определялась как вспомогательная научная дисциплина, существующая в системе архивоведения и занимающаяся разработкой методов издания исторических источников. Одновременно с этим под археографией понималась и практика публикации архивных документов. Что касается описания документов, то проявилась некоторая тенденция исключить этот вид работы из содержания предмета археографии.

В послевоенные годы с определением предмета археографии выступил В. В. Максаков, который считал ее вспомогательной исторической дисциплиной, имеющей своей задачей создание методов публикации источников и подготовку их к изданию[17]. П. Г. Софинов рассматривал археографию как научно-вспомогательную дисциплину, «в задачу которой входит разработка и изучение методов издания исторических источников, а также практическая работа по публикации источников»[18]. По сравнению со своими предшественниками он решительно изъял описание в качестве одного из разделов в такую научную дисциплину, как архивоведение.

Определение археографии, данное П. Г. Софиновым, вызвало замечание со стороны М. С. Селезнева, который высказал мнение, что следует различать практическую работу по публикации исторических источников и теорию[19]. В 1957 году был поставлен вопрос об отделении от археографии как научной дисциплины археографической или публикационной практики. Спустя два года М. С. Селезнев в развернутой формулировке дал следующее определение содержания предмета археографии: «археография как вспомогательная историческая дисциплина изучает историю организации и развития практики, теории и методики опубликования письменных исторических источников, связывает это изучение с освещением вопроса об использовании публикаций в научных, политических и практических целях, а также разрабатывает на основе обобщений прошлой и настоящей археографической практики теорию и методику (общую и частную) публикации письменных источников применительно к их конкретным видам и времени происхождения, а также типам издания»[20]. В данном определении дается целый ряд задач, которые призвана решать археография как самостоятельная научная дисциплина, не тождественная самой публикационной практике, но в то же время тесно связанная с ней (как теория и практика, которые находятся в неразрывном единстве, не существуя друг без друга, постоянно воздействуя друг на друга).

Позже тем же автором было предложено определение предмета археографии такое же по содержанию, но в более сжатой и обобщенной форме. Согласно новому определению археография — «вспомогательная, специальная историческая дисциплина, которая занимается изучением истории публикации исторических документов и разработкой теории и методики их издания на основе обобщения опыта археографической практики»[21].

Как самостоятельную научную дисциплину, в состав которой не входит процесс издания письменных исторических источников, рассматривает археографию В. В. Фарсобин. Согласно его мнению, в «...обязанность археографии входит разработка типов изданий и методов правильной передачи текстов, совершенствование научно-справочного аппарата публикаций»[22]. Из приведенного определения видно, что автор его принимал во внимание только ту сторону археографических исследований, результаты которых непосредственно связаны с повышением научного уровня документальных изданий. Но и в этом случае археография не рассматривается как практическая работа, связанная с подготовкой исторических источников к изданию. Сходное мнение было высказано также Ш. К. Чхетия, который видел назначение археографии в разработке научных принципов публикации документальных материалов[23].

Наряду с понятием археографии как вспомогательной или самостоятельной исторической дисциплины, занимающейся изучением теоретических и методических проблем, в нашей современной литературе бытует еще и такое понимание содержания предмета археографии, в которое ходит и практическая деятельность, связанная с изданием исторических источников. Так, например, И. А. Буганов полагает, что археография «вспомогательная историческая дисциплина, занимающаяся изучением вопросов издания письменных исторических источников» Одновременно с этим «в задачу археографии входит также работа по изданию источников»[24]. В таком же плане определяли предмет археографии М. Н. Тихомиров и В. И. Стрельский. По мнению М. Н. Тихомирова археография особая дисциплина, занимающаяся изучением и изданием текстов[25]. В. И. Стрельский, не причисляя археографию к числу самостоятельных или вспомогательных исторических дисциплин, полагал, что предмет археографии состоит в «издании и разработке принципов издания исторических источников...»[26].

Как видим, археография понимается как совокупность издательской деятельности и исследования методики публикации документов с целью совершенствования публикационной практики. Такое определение археографии, на наш взгляд, содержит в себе один существенный недостаток. Если археография самостоятельная научная дисциплина, то она не может включать в свое содержание практику издания документов, так как будучи одной из отраслей науки в целом, она относится прежде всего к сфере исследовательской деятельности, которая направлена на производство новых знаний относительно исследуемого ею объекта. Сочетание в одном понятии двух различных частей, одна из которых охватывает исследовательскую деятельность, воплощенную в виде теоретических обобщений и построений, а другая имеет своим содержанием практику издания письменных источников, приводит к определенному противоречию. Последнее в отчетливой форме проявилось в статье С. Н. Валка, который считал, что такие видные советские ученые, как А. А. Сергеев и А. А. Шилов, правильно поступали, определяя «предмет своих занятии как издание документов или еще точнее в зависимости от содержания предмета как методологию, методику, технику или даже практику издания документов»[27]. Попытавшись представить археографию как практику издания исторических источников, С. Н. Валк вынужден был признать, что такое определение не соответствует современному развитию археографии. В силу создавшихся условий произошло разделение труда, и одни из археографов стали заниматься теоретическими работами «и материалом для их суждений служат по преимуществу не сами подлежащие изданию документы, а уже проделанная над этими документами работа по их изданию»[28]. Другая часть археографов занимается непосредственным изданием письменных исторических источников.

При определении предмета археографии В. А. Кондратьев и В. М. Хевролина утверждают, что археография является «только научной дисциплиной, изучающей и разрабатывающей теорию методику и историю издания исторических источников»[29]. В. Н. Автократов рассматривает археографию как самостоятельную дисциплину, предмет которой составляет «теория и методика научной публикации исторических источников»[30].

Выделение археографии в самостоятельную научную дисциплину, а издание письменных источников в отдельную область практической деятельности представляется вполне закономерным явлением, которое возникло как в результате роста самой издательской практики, так и в силу необходимости теоретического обобщения и исследования данной практики. История науки знает немало примеров появления целого ряда наук и научных дисциплин, возникших в процессе практической деятельности человеческого общества, которые в свою очередь обусловливают дальнейшее поступательное развитие общественно-производственной практики.

Археография, возникнув как практическая деятельность, имевшая своей задачей издание письменных исторических источников, в процессе своего развития вышла из недр архивоведения и превратилась в самостоятельную научную дисциплину, входящую в состав исторических наук.

Рассмотрение соответствующей литературы, приведенной в данной статье, позволяет считать, что в настоящее время достаточно прочно утвердилась тенденция определения археографии как отрасли научного знания, относительно самостоятельного по отношению к практике издания документов в той мере, в какой теория и практика (продолжая зависеть друг от друга и взаимодействовать) являются относительно самостоятельными формами общественной деятельности.

Поэтому стремление некоторых ученых, в том числе и рецензентов учебного пособия М. С. Селезнева, рассматривать археографию как совокупность теоретических исследований и практической деятельности представляется, на наш взгляд, неправомерным и противоречит научному определению археографии как специальной исторической дисциплины, поскольку именно в таком качестве они ее и определяют.

Наличие двух тенденций в определении предмета археографии свидетельствует о том, что советская археография находится еще в процессе своего становления как самостоятельной научной дисциплины.

Принимая во внимание все сказанное, можно считать, что определения содержания предмета археографии, данные М. С. Селезневым, а также В. А. Кондратьевым и В. М. Хевролиной, являются более правомерными и отвечающими научной истине, чем определения их оппонентов, хотя и в этих определениях не все бесспорно. Вызывает сомнение закономерность включения в предмет археографии изучения истории издания источников.

На этот счет существуют мнения, что история издания источников и ввода их в научный оборот является частью истории исторической науки. Так, например, С. Л. Пештич, давая определение предмета историографии, считал, что историография заключается не только в изучении развития исторических идей и концепций, но наряду с другими проблемами, составляющими предмет историографии, включает также и историю публикации письменных исторических источников[31]. Подобную точку зрения разделяет Г. Д. Алексеева, которая рассматривает историю издания исторических источников как часть истории исторической науки, подчеркивая, что появление первых советских документальных изданий было событием большой важности, так как это положило «начало работе по собиранию и исследованию совершенно нового, неизвестного буржуазной историографии фактического материала»[32]. Первые успехи советской археографии оцениваются и как первые достижения советской исторической науки[33].

К точке зрения Г. Д. Алексеевой близко мнение С. О. Шмидта который, не включая непосредственно в определение предмета «советская историография» историю публикации исторических источников, в то же время, останавливаясь на вопросе, что считать историографическим фактом, к числу последних относит и историю издания документов. К историческим фактам принадлежат «концепции», определяющие на длительный срок развитие исторической науки, исследования и публикации к которым и сегодня постоянно обращаются ученые. Но для дальнейшего развития науки могут быть очень важны и работы, содержащие лишь первоначальную постановку вопроса, дискуссии, статьи и доклады, показывающие неправильность распространенных мнений, первые пусть еще несовершенные публикации источников, и т. д.»[34].

Как видим, публикации исторических источников рассматриваются как историографический факт, и на этом основании можно считать, что и история самой археографии является составной частью предмета истории исторической науки. Это мнение подтверждается и таким соображением, что любая значительная публикация источников отражает ту или иную научную концепцию, то или иное направление развития исторической мысли. Кроме того, такие публикации сами оказывают влияние на разработку ряда исследовательских проблем и формирование научных представлений. Поэтому исследование развития археографии вне связи с развитием историографии, на наш взгляд, было бы неправильным и не отвечало бы научной постановке вопроса.

В исторической литературе существует мнение, согласно которому история всех вспомогательных исторических дисциплин является предметом изучения историографии. Такое мнение было высказано М В Нечкиной, считающей, что помимо истории самой исторической науки предмет историографии должен включать «...и историю развития ряда самостоятельных исторических дисциплин: историю археологии, этнографии исторической географии, краеведения, источниковедения. Входит в неё также история вспомогательных исторических дисциплин: история палеографии, дипломатики, хронологии, нумизматики, сфрагистики метрологии, генеалогии и геральдики, исторической библиографии истории архивов и музейного дела и ряда других дисциплин»[35]. Указанный ряд вспомогательных исторических дисциплин, как нам представляется логично было бы дополнить, включив в него и историю археографии.

Однако отнесение истории археографии к содержанию предмета истории исторической науки должно сопровождаться некоторым пояснением, поскольку вызывает сомнение включение, например, истории развития методов публикации письменных источников в сферу историографии самой исторической науки. По нашему мнению, одной из составных частей истории исторической науки должно являться изучение создания корпуса опубликованных источников по той или иной научной проблеме и выяснение роли и значения документальных изданий в создании теоретических обобщений и выводов, которые составили определенную концепцию в объяснении исторического процесса.

К сказанному следует добавить, что развитие вспомогательных исторических дисциплин за последние пятьдесят лет характеризуется проникновением историзма, который заключается «в стремлении исследователей изучать внутренние закономерности развития тех явлений, которыми занимаются отдельные дисциплины»[36]. Проникновение историзма, являющегося моментом методологического порядка, в исторические вспомогательные дисциплины определило изучение вопроса теоретического плана. Поэтому «в связи с углублением методологии вспомогательных исторических дисциплин и расширением сферы их действия вставал вопрос и о некотором пересмотре их предмета и задач»[37].

Этой обшей закономерности, присущей названным дисциплинам, не избежала и советская археография, которая еще на начальной стадии своего развития «все больше и больше обогащаясь теоретически, превращается в самостоятельную научную дисциплину...»[38].

Если подойти к определению предмета археографии под углом зрения историзма, то можно в виде попытки дать следующую формулировку: археография — вспомогательная историческая дисциплина, которая занимается анализом результатов археографической практики в ее историческом развитии и их теоретическим обобщением с целью создания научных основ для разработки методики публикации письменных источников.

Нам представляется, что такое определение археографии имеет право на существование, так как в нем содержится связь теории с практикой, что является необходимым условием для развития любой отрасли научного знания, и в то же время в нем находит отражение относительная самостоятельность археографии, которая выступает как теоретически обобщенная совокупность знаний об объективном процессе издания исторических источников.

Настоящая статья не преследовала цели дать исчерпывающее и окончательное определение археографии. Назначение статьи более скромное и состоит в том, чтобы, сопоставив имеющиеся в специальной литературе определения данной научной дисциплины, в порядке дискуссии поставить вопрос о необходимости обсудить такую серьезную методологическую проблему, как предмет советской археографии.

• Размещено: 04.12.2017
• Автор: Козлов О.Ф.
• Ключевые слова: археография, публикация исторических источников
• Размер: 33.19 Kb
• постоянный адрес:
• © Козлов О.Ф.
• © Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
  Копирование материала – только с разрешения редакции