Заинтересовавшись вопросом о хронологии жизни основателя владимирского Космина монастыря Успения Богородицы – Козьмы Яхромского, мы столкнулись с противоречиями данных источников на этот счет. В целом ряде работ 1492 г. представлен как дата смерти Козьмы. Эта дата, однако, отсутствует в ранних источниках – в известных нам актах XV–XVI вв., а также в Житии[1]. Как установила А.И. Ефимова, первое документальное упоминание Козьмы и основанной им обители содержится в меновой грамоте, написанной между 1464 и 1473 гг.[2] Она упоминает «Кузьмин монастырь». Был ли Козьма жив в момент составления грамоты? Этот вопрос заставляет поставить проблему шире: в какой момент имя основателя монастыря входит в его название? Попытаемся прояснить эти вопросы.
Учитывая скупость данных источников о ранней истории большинства монастырей (в т.ч. и Космина), свое внимание мы сосредоточим на тех обителях, сведения о которых содержатся в ранних актах (Троице-Сергиевом, Кирилло-Белозерском, Спасо-Евфимьевом и Иосифо-Волоцком монастырях), а затем предпримем попытку экстраполировать эти данные на историю Космина монастыря. Несколько забегая вперед, зафиксируем, что имя настоятеля обители, судя по рассмотренным нами актам, монастырь получал после его смерти. Когда же это происходило?
Первые троицкие акты, фиксирующие имя Сергия (ум. 1392 г.) в названии обители, датируются 1392–1427 гг., т.е. достаточно широким диапазоном[3]. К этому же времени относится и целый ряд грамот, в которых отсутствует это наименование монастыря[4]. Для актов, датированных 1410–1427 гг., также характерны оба варианта названия монастыря. Наши наблюдения позволяют уточнить акты с более узкой датировкой. В актах 1423, 1425–1427 гг. имя Сергия присутствует в названии обители[5]. Впрочем, его имени нет в ряде грамот, относящихся примерно к этому же времени[6]. Лишь в документах, датируемых 1428–1432 гг., имя Сергия закрепляется[7], хотя и в этот период встречаются отдельные упоминания монастыря и без него[8]. Есть основания полагать, что окончательное утверждение нового наименования Троицкой обители приходится на рубеж 20-х – 30-х гг. XV в. (т.е. на период, отстоящий примерно на 40 лет от кончины Сергия).
Судя по всему, аналогичным образом дело обстояло и с названием основанного Евфимием Суздальским (ум. 1404/05 г.) Спасо-Преображенского монастыря. Несмотря на то, что степень сохранности его актов значительно уступает троицким, можно полагать, что первые поименования обители «Евфимьевой» отстоят от смерти ее основателя не менее чем на десятилетие. Так, упоминание этого имени в названии обители фиксирует акт, датируемый временем около 1418–1419 гг.[9] Однако, по-видимому, в данном случае речь идет скорее об отдельном случае, а не о сложившейся традиции. На это указывает то, что в грамотах 1417–1433 гг. имя Евфимия отсутствует[10]. Оно вновь появляется лишь в документах 1430-х гг.[11] и времени около 1440 г. (№ 440). В актах же 1440–1444 гг.[12] имя Евфимия снова не фиксируется. Его закрепление в документах можно отнести к середине – второй половине 40-х гг. XV в.[13], т.е. к периоду, отстоящему от смерти преподобного примерно на 40 лет. При этом отдельные документы, не содержащие имени Евфимия, также встречаются и позднее[14]. (А.В. Маштафаров в соответствующей статье в «Православной энциклопедии» указал, что «имя прп. Евфимия появилось в наименовании монастыря не позднее 30–40-х гг. XV в.»[15]).
В актах, связанных с Белозерской и Волоцкой обителями, прослеживается другая тенденция. В белозерских актах имя Кирилла (ум. 1427 г.) фиксируется почти сразу же после его смерти – оно уже есть в документах, относящихся ко времени около 1428–1432 гг.[16] Аналогичная тенденция характерна и для актов, связанных с Волоцким монастырем: имя Иосифа (ум. 1515 г.) фигурирует в названии монастыря в актах, начиная с 1515–1516 гг.[17]
В свете вышесказанного можно обратить внимание на два момента. Во-первых, имя своего основателя обитель получала через некоторое время после его смерти. Во-вторых, отметим, что этот срок различался. В ряде случаев (Кириллов и Иосифов монастыри) обители почти сразу же после кончины своего основателя получали его имя. В других случаях (Троицкий и Спасо-Преображенский монастыри) этот процесс затягивался на 30–40 лет. При этом в течение какого-то достаточно значительного времени (10–20 лет) названия обители, включающие имя ее основателя и без него, могли сосуществовать.
Возвращаясь к вопросу о дате кончины Козьмы Яхромского, отметим следующее. В том случае, если наши наблюдения справедливы, его кончину можно относить ко времени до 1464–1473 гг.: либо ко времени около 1420–1430-х гг. (в том случае, если речь идет о типологическом сходстве Космина монастыря с Троицким и Спасо-Евфимьевым) или к периоду, непосредственно предшествовавшему составлению меновой грамоты 1464–1473 гг. (если для Космина монастыря характерны тенденции, присущие Кирилловой и Иосифовой обителям). Сказанное выше дает основания для предварительного вывода о том, наиболее осторожной датировкой смерти Козьмы, по-видимому, можно считать период времени не позднее 20-х – 60-х гг. XV в. В связь с этим можно поставить то, что Богородичная икона из Благовещенского собора московского Кремля (т.н. «Богоматерь Яхромская), происхождение и раннюю историю бытования которой в литературе связывают с именем Козьмы, датируется второй половиной XIV в.[18], на которую, согласно приведенным выше данным, могла приходиться первая половина жизни Козьмы.
Есть основания полагать, что результаты продолжения изучения этого вопроса – прежде всего, расширение круга источников, привлечение более широкого сравнительного материала, а также данных о почитании соответствующих святых – дадут возможность оценить познавательные возможности предлагаемой модели анализа ранней истории ряда обителей.
С незначительными изменениями статья опубликована: Усачев А.С. О дате смерти Козьмы Яхромского // Ключевские чтения – 2010. История России: личность, общество и природа страны: материалы всероссийской научной конференции: сб. науч. тр. М., 2010. С. 402–404.
[1] Житие Козьмы, написанное известным суздальским агиографом Григорием (середина XVI в.), сохранилось не менее чем в 4 списках XVII в. В настоящее время нами ведется работа по подготовке этого памятника к изданию.
[2] См.: Акты, относящиеся до юридического быта Древней России / под ред. Н. Калачева. СПб., 1864. Т. 2. С. 476. № 156 (III); Ефимова А.И. Успенский Козьмин монастырь на реке Яхрени в документах XV–XVIII столетий // Искусство христианского мира. Вып. 6. М., 2002. С. 247.
[3] АСЭИ. Т. 1. М., 1952. № 4–5.
[4] Там же. № 6–8, 11 и др.
[5] Там же. № 40, 46, 54 и др.
[6] Там же. № 44–45, 48–49.
[7] Там же. № 54, 56–57 и др.
[9] АСЭИ. Т. 2. М., 1958. № 435.
[10] Там же. № 434, 436 и др.
[14] Там же. № 449 (1447–1449 гг.) и № 453 (1451–1462 гг.).
[15] См.: Евфимиев суздальский в честь Преображения Господня мужской монастырь // ПЭ. Т. 18. М., 2008. С. 362 (автор соответствующего раздела – А.В. Маштафаров).
[16] АСЭИ. Т. 2. № 50–51, 53 и др.
[17] АФЗХ. Ч. 2. М., 1956. № 65.
[18] Подробнее об этой иконе см.: Щенникова Л.А. «Богоматерь Яхромская». Византийский прототип и русские иконы XIV–XVI вв. // Россия и христианский Восток. Вып. 1. М., 1997. С. 49–62.
Источники XIII-XIX вв. 
распечатать
Смотри также:
