Источников по XIII веку никогда не бывает слишком много. Одна из загадок периода татаро-монгольского нашествия – Козельск, единственный город, в далеком 1238-м поддержавший униженную аж до Куликовской битвы славу русского оружия.
Собственно, для Козельска за всю его многовековую историю – это еще и единственное достойное упоминания событие. Ничего более заметного не происходило в этом всеми забытом маленьком городке.
Он и сейчас маленький, похожий на бесчисленное множество собратьев. У вокзала – полагающееся в таких случаях кафе «Встреча» (последствия встречи с которым с гастрономической точки зрения могут быть самыми ужасными). Дорога в город. Местный автобус – такая же часть здешнего быта, как в Лондоне – такси. Церкви. Краеведческий музей, которому при разделе имущества коммунистов не досталось приличного здания. А чуть в сторону от центра – жизнь уже совсем деревенская: маленькие домики, огороды, женщина, подгоняющая свою корову криком: «Ну, пошла, Машка, собака!» Тут же вездесущие, всюду сующие свой сопливый нос пацаны, и – дали, дали, дали… – на многие версты вокруг. Вид русской равнины с уходящим во Вселенную пространством – что-то совсем особенное, пожалеешь, что не художник.
Тут-то и ждали семь с половиной столетий назад страшную грозу той поры – татаро-монголов, превративших в пыль уже не один десяток государств. Ждали с тоской душевной, вглядывались в дали с тайной надеждой – а вдруг обойдется, молились, наверное: да минует нас, Господи…
Среди русских городов, разоренных Батыем, Козельск упоминается последним. Семь недель отбивались жители от окруживших город врагов. Под Козельском легло тогда более 4000 татар – несомненно, значительные (по меркам последних) потери. За весь поход упоминание подобного рода цифр встречается первый и последний раз. Для Козельска, еще в 1926 году имевшего 4500 населения, тем почетнее.
Тут, однако, всплывает некий парадокс. Вспомним первый русский поход, ставший, если б не Козельск, легкой прогулкой для Батыя. Предав огню и мечу Рязанское княжество, он выдвигается к рубежам Северо-Восточной Руси. Сколько было войска у русских, мы приблизительно можем подсчитать, сколько у противника – об этом известий немного. Венгерский монах Юлиан называет цифру 375 тысяч1, позднейший источник – «Задонщина» – говорит о 400 тысячах. Ужас, который они вселили в душу Великого Князя, сломя голову бежавшего после получения известий о битве у Коломны, – признак характерный. Князь тогда бросил столицу, не захватив даже близких родственников, и ушел далеко в ситские леса.
Видимо, превосходство оказалось настолько подавляющим, что о каком-либо организованном сопротивлении нечего было и думать.
Татарские отряды, сновавшие тут и там, быстро гасили отдельные очаги сопротивления. Наброшенная на горло Северо-Восточной Руси петля, протянувшаяся по Волге, сделала свое дело. Внутри нее, если верить летописям, не только городов – сел неразоренных почти не осталось.
Не уцелел и Великий Князь: по свидетельству восточного историка Рашид-ад-Дина, «эмир этой области Вике-Юрку [Юрий Всеволодович] бежал и ушел в лес; его также поймали и убили»2.
Свершив положенное, довольные татары поворачивают домой, и… упираются в крохотный Козельск, с его малолетним князем и кучкой жителей. Что происходит дальше, мы знаем.
Прогулка по окраинам Козельска объяснит немногое. Из естественных препятствий – речка, которую вброд переходит воробей, да косогоры – не преграда даже для бойскаутов. Конечно, в древности все могло выглядеть чуть-чуть внушительней, но – не этим же остановили защитники города армию, за полдня взявшую Владимир – столицу немалой территории!
Иногда диву даешься, сколь близорука российская наука – при всем уважении к ней. В это трудно поверить, но никто, повторяем – никто из историков за все время ее существования не принял на себя труд проанализировать данные летописей. Один за другим ученые мужи (включая даже Н. М. Карамзина) старательно переписывали свидетельства летописцев, и на этом дело заканчивалось.
Единственную попытку такого рода сделал не историк даже – писатель Владимир Чивилихин. Выступавший с позиций патриота, он выдвинул гипотезу о гибели значительной части монгольской армии (120 тысяч из предполагаемых 150), об усталости ее бойцов, под стенами Козельска напрягавших последние силы3. Поскольку, кроме случая с Козельском, о существенных боевых потерях летописи ничего не говорят, в качестве главного объяснения Чивилихин предлагает партизанскую войну, ведшуюся якобы населением против захватчиков во все время их пребывания здесь. Доброхоты писателя тут же подсчитали и количество кормов, необходимое, по их мнению, для монгольской конницы, и сделали вывод о неизбежности массового конского падежа вследствие недостаточности последних. Однако «нельзя приводить в качестве доказательства то, что само нуждается в доказательстве». Кстати, те же летописи, весьма четко фиксирующие подобные эпизоды фразой типа «кони охромоша», «кони падоша», на этот раз словно воды в рот набрали! А ведь случай был бы явно не рядовой!
Что же касается партизанской войны, то знаменитый Евпатий Коловрат, строго говоря, не партизан, а руководитель профессиональной дружины, опоздавший ко времени боев за Рязань и потому ударивший ушедшим монголам в тыл. Ничего другого на сегодня повести о нашествии Батыя предложить не могут. Попробуем рассуждать логично. Взятые из летописей и помещенные на отдельный листок даты рисуют любопытную картину.
Рязань пала 21 декабря 1237 года (другие города княжества – еще ранее). Следующая из приводимых летописями дат – 3 февраля, день появления монголов под Владимиром. Чуть ранее этого времени произошли два других события: Коломенская битва, длившаяся не более одного дня, и пятидневная осада Москвы4. Добавив немного на передвижение войск, получим нечто удивительное: на 130-километровый путь от Рязани до Коломны (пограничный город между двумя княжествами) татаро-монгольская конница вместо положенных – максимум – трех-четырех дней затратила… более месяца! Нетрудно подсчитать, что скорость ее была при таких условиях ненамного выше скорости черепахи – 3–4 км в день. Объяснять подобную медлительность действиями мифических партизан не поворачивается язык. Куда логичней предположить, что монголы в это время попросту не трогались с места, отдыхали и занимались сбором тех самых кормов, которых им, по мнению некоторых ученых, так не хватало в первом русском походе.
Далее. Между появлением во владимирских пределах в 20-х числах января и взятием последнего перед Козельском русского города – Торжка – 5 марта 1238 года интервал примерно в полтора месяца. Если один из отрядов монголов отправился в сторону Козельска в момент начала общего движения войск на Коломну, все встает на свои места. Несомненным подтверждением сказанного служит сообщение все того же Рашид-ад-Дина: «Бату пришел к городу Кисель Иске [Козельску] и, осаждая его два месяца [наши летописи чуть точнее. – И. Н.], не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня»5.
Тогда – и только тогда, в начале, а не в конце пути – появились татары под Козельском. Сколько ни прикладывай указанный 7–8-недельный промежуток, ничего более правдоподобного не получится. Если предположить, что Батый действительно вышел к Козельску только после 5 марта, то где в течение двух месяцев болтались остальные? Ходили в сторону Новгорода? Но на это нужны считанные дни!
Не забудем и то, что под Козельском стояла лишь часть монгольского войска, причем часть небольшая (возможно, седьмая или менее, если считать общее число ордынских царевичей, из которых при осаде Козельска первоначально упомянут только один). Этим объясняется длительность осады.
Что же в итоге? Когда Северо-Восточная Русь цепенела, словно кролик, под леденящим взглядом монгольского удава, Козельск уже обливался кровью – своей и вражеской. Во все время страшного погрома он сдерживал мужеством защитников атаки степных пришельцев. Вступив в бой первым, Козельск пал последним, заставив дорого запла
Примечания
1. Известия венгерских миссионеров XIII–XIV вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. Т. III. М.–Л., 1940.
2. Автор Рашид-ад-Дин // Сборник материалов, относящихся к истории Золотой орды. М.–Л., 1941. Т. 2. С. 36–37.
3. Чивилихин В. Память. Фрунзе, 1986. С. 500.
4. Симеоновская летопись // ПСРЛ. Т. 18. СПб., 1913. С. 57, 59.
5. См. прим. 2.
Источники XIII-XIX вв. 
распечатать
Смотри также:
