Десятни как источник изучения нижегородского служилого «города»*

 

     Десятни – разновидность делопроизводственной документации Московского государства XVI – XVII вв., именные военно-учетные списки служилых людей «по отечеству» (дворян и детей боярских).

      Поскольку данная работа адресована не только специалистам, но и широкому кругу читателей, необходимо сделать ряд разъяснений относительно структуры сословной группы светских землевладельцев. Без этого невозможно понять особенности данного исторического источника. Тем более что в литературе учебного характера этот вопрос излагается довольно туманно, а в узко специальных исследованиях знание читателем этих особенностей считается само собой разумеющимся, а потому не поясняется. Затем охарактеризуем десятни в целом как исторический источник и отметим основные вехи их изучения, после чего перейдем к собственно нижегородскому материалу.

 

     I. Служилые люди «по отечеству»: формирование структуры сословной группы.

     В период раздробленности на Руси каждый суверенный князь опирался в своем правлении на свой «двор», который представлял собой иерархически выстроенную ассоциацию феодалов, включавшую «бояр и слуг вольных». Их вассальные обязанности подразумевали военную службу в обмен на материальное вознаграждение и соучастие в управлении княжеством. Представители более низкой страты двора (вольные слуги) с 30-х гг. XV в. стали называться «детьми боярскими», что соответствовало средневековой традиции выражать социально-иерархические различия в терминах родства.

      Одним из результатов создания единого Российского государства стала изменившаяся сословная структура общества. Служилые люди в эпоху от Ивана III до Ивана IV пережили значительные трансформации своего положения. По мере объединения русских земель московскими князьями их двор уже не мог включать всех вассалов, т. к. к старым прибавлялось большое количество новых, переходивших на московскую службу. Государев двор стал объединять только представителей генеалогической и выдвинувшейся по службе элиты. Все остальные несли службу не в столице, не вблизи особы государя, а в своем городе – центре уезда, откуда, как правило, они происходили родом и где расположены были земли, которыми они владели. Так сформировались территориально-уездные корпорации, по-другому -  служилые «города».

       Государев двор первоначально тоже имел территориальное устройство, представляя тем самым отдельные земли и княжества, порой совсем недавно потерявшие свою самостоятельность. Такая структура служилого сообщества являлась живым пережитком времен раздробленности. Однако параллельно начал выкристаллизовываться чиновный принцип деления, постепенно разрушавший прежние территориальные связи, а в месте с ними возможность противостоять, опираясь на эти традиции, великокняжеской власти, эволюционировавшей в сторону деспотизма.

        В составе государева двора в первой половине XVI в. помимо  древних чинов бояр и окольничих, существовали стольники, стряпчие, возможно, жильцы. Бояре и окольничие являлись членами Боярской думы, занимали высшие государственные посты. Стольники прислуживали за царским столом, наблюдали за порядком на царских пирах, служили рындами (оруженосцами) царя и царевичей на посольских приемах и в походах, ясаулами (головами) в государевом полку, входили в отряды, охранявшие ночью «государев стан», раздавали награды от имени царя, проводили смотры детей боярских, собирали дворян и детей боярских по городам перед крупными походами. Старшие по возрасту стольники могли служить воеводами в полках. Стряпчие ведали личными царскими вещами, прислуживали за столом у царевичей, выступали в качестве телохранителей. На посольских приемах, как и стольники, служили рындами. Жильцы на царских пирах прислуживали за столами гостей, в походах служили поддатнями (помощниками) у рынд, составляли большинство в отрядах, охранявших ночью «государев стан», пред крупными походами собирали и приводили в войско даточных людей, в торжественных случаях исполняли обязанности личных царских посланцев. В военных действиях, не связанных с царскими походами, жильцы участия обычно не принимали.

        В «городах» выделилась лучшая часть, собственная элита, которая привлекалась к службе при дворе, где они заняли низшую иерархическую ступень. Поэтому их стали именовать «детьми боярским дворовыми», а иногда «дворянами». Они, таким образом, заняли промежуточное положение между государевым двором и рядовой служилой массой.

        Большую роль в оформлении структуры сословной группы служилых людей «по отечеству» сыграла тысячная реформа 1550 г. – одно из преобразований правления Ивана IV. К середине XVI в. двор, даже в описанном виде, был слишком велик. Самой большой его стратой были дворовые, чье количество явно превышало потребности государственного управления. Многие из них практически перестали призываться в столицу. В ходе реформы из числа дворовых детей боярских была отобрана «тысяча лучших слуг», что способствовало оформлению новой чиновной группы – «выборных дворян» или «выбора из городов». Они заняли позицию детей боярских дворовых при государевом дворе, а сами дворовые потеряли связь с двором и стали высшим чином служилого «города». В войске представители государева двора, в том числе и выборные дворяне, выступали в качестве «офицерского корпуса», а дворовые и городовые – представляли собой рядовой состав.

       В дальнейшем из массы выборного дворянства была выделена его верхушка, которая получила название «дворян московских». Они полностью обособились от уездных корпораций и стали нести службу исключительно по «московскому списку». Служебные назначения дворян московских и выборных были схожи. Их поручения, в отличие от стольников, стряпчих и жильцов, несших преимущественно придворную службу, носили больше «общегосударственный» характер: воеводы и головы в полках и городах, судьи в московских приказах, послы за границу, проводили писцовые описания и верстали на службу городовых детей боярских, сопровождали царя во время «выходов», присутствовали на царских пирах и посольских приемах и пр. Отличало выборных дворян то, что они чередовали службу в столице и в «посылках» со службой «с городом», т. е. со своей уездной корпорацией. Дворовую службу, по-видимому, чаще поручали тем выборным, которые обладали опытом и высокими поместными окладами. Кроме того, чин московского дворянина, в отличие от выборного, являлся пожизненным, т. е. неспособность к службе не влекла за собой его потерю.

        С выборными через некоторое время произошла почти та же метаморфоза, что и ранее с дворовыми. Уже во второй половине XVI в. начинается процесс их оседания в «городах» и ослабления связи с государевым двором.  Особенно стремительным он стал в послесмутное время.

        Так сложились три основных разряда уездных служилых корпораций: выбор, дворовые и городовые[1]. Численно городовые чины, безусловно, преобладали, но политически доминировал государев двор. Основные военные тяготы несли на себе первые, главные выгоды из положения привилегированного сословия извлекали вторые. Произошедшее к концу XVI в. замыкание двора, закрывавшее провинциальному дворянству возможности пробиться наверх, начавшиеся в связи с этим трения стали одной из причин наступления Смутного времени в нале XVII в.

 

       II. Десятни как исторический источник.

       Персональный состав служилых людей фиксировался различными документами: члены государева двора – боярскими списками и боярскими книгами, представители местных служилых организаций – прежде всего, десятнями. Последние характеризуют численность, боевое снаряжение, военно-служилую иерархию провинциального дворянства, условия отбывания разных служб, порядок получения и размера денежного жалования, величину поместного оклада. Самые ранние упоминания десятен приходятся на начало XVI в., но лишь со второй половины столетия становятся постоянными. Первые дошедшие до нашего времени десятни относятся к 1556 г.

       В соответствии с делением, которое проводилось в описях XVII - XVIII вв., исследователи указывают три типа десятен.

       Верстальные десятни фиксировали зачисление на службу, составлялись при верстании (наделении) городовых дворян, детей боярских и новиков поместными и денежными окладами, подразумевавшими право получения денежного жалования и поместной земли. До 1608 г. денежные оклады назначалось по трем особым категориям: «первые деньги», «другие деньги» и «свершенные деньги». После Смуты такое деление совершенно исчезает. Дело в том, что за время службы член служилой корпорации имел право на двукратное повышение размера жалованья. При зачислении на службу он получал «первые деньги» или «новичные деньги», и мог служить с этой категории более десяти-пятнадцати лет, не получая прибавки. Прибавка обуславливалась «верстанием» и назначением «других денег» в повышенном размере. Наконец, в третий раз назначались «свершеные деньги», после чего повышение жалованья практически заканчивалось.

       Разборные десятни оценивали готовность к военной службе (обеспеченность землей, вооружением, число людей, которых  сын боярский может выставить на службу, их вооружение). Процесс такого ранжирования назывался «разбором».

      Десятни денежной раздачи, составлялись при выдаче денежного жалования. Если при этом денежного верстанья не производилось, то жалованье выдавалось по предыдущей («старой») десятне в прежних размерах. В отдельных случаях жалованье выдавалось в урезанном виде или с одноразовой прибавкой по указу царя.

      Проводившиеся иногда вместе разбор и верстание или разбор и выдача денежного жалования породили смешанные типы десятен - десятни разбора и верстания или десятни разбора и выдачи денежного жалования. Также выделяют новичные десятни, составлявшиеся при проводившихся верстаниях новиков. Верстание их поместным окладом производилось, как общее правило, до денежного верстания. Такие десятни могли составляться и для одного уезда, и для нескольких, и для всех уездов государства.

      Десятни составлялись по решению центральной власти в определенные годы в соответствии с единой программой, обыкновенно на общевойсковых смотрах. В идеале периодичность должна была составлять 8 – 10 лет, но она нарушалась различными экстренными событиями, прежде всего – походами, сопровождавшимися денежными раздачами. Начало проведения смотра, раздачи жалованья и составления десятен всегда определялись царским указом. Указ устанавливал время проведения смотра и состав верстальщиков (как правило, это были полковые воеводы), а также дьяков, ответственных за составление десятен. Вместе с указом составлялся специальный наказ, выдававшийся составителям десятен. Наказ определял, будет ли проведен разбор, поместное и денежное верстанье, денежная раздача (и в каком размере), будут ли верстаться новики и на каких условиях. Вместе с наказом составителям выдавался «московский» или «разрядный» список. Этот список составлялся в Разрядном приказе на основании предыдущей десятни по данному городу и других материалов о прохождении дворянами службы. В десятнях на них часто ссылаются для сравнения с наличным составом служилого города и для определения денежных и поместных окладов. Кроме разрядного списка составители привлекали десятню по данному уезду, составленную в предыдущий смотр, особенно если не производилось нового денежного верстания служилых людей. Так, десятня денежной раздачи по Нижнему Новгороду и по Гороховцу 1607 г. была без изменений «списана с десятни верстанья князя Михаила Темкина Ростовского да дьяка Филимона Озерова 114 году».

        Обычно десятня составлялась для каждого уезда отдельно. Структура десятен отражает устройство самого служилого города и включает разделы выборных, дворовых, городовых, новиков, отставленных и умерших. Отдельно записывались расхождения с разрядным списком и старой десятней, люди, не явившиеся на смотр.

        Большую роль в составлении десятен играли окладчики. Они выбирались уездными детьми боярскими из своего состава (как из выборных, так и из дворовых и городовых). Окладчики свидетельствовали о происхождении, земельных владениях, службе, окладах всех уездных дворян, выступали поручителями в службе, часто определяли размер жалованья и поместного оклада. Эти полномочия обеспечивали привилегированное положение окладчиков в своей уездной корпорации.

        В большинстве случаев десятню приписывал по листам дьяк, справлял на последнем листе подьячий, иногда же приписывал воевода и очень редко окладчики, перечислявшиеся всегда в начале десятни. Формуляр десятни не был устойчив и зависел от времени, целей создания и состава данного "города". Велись десятни в Разрядном приказе, ведавшим служилыми людьми и военным управлением.

        Значительное число десятен не дошло до наших дней. Большинство погибло в Смуту и в московских пожарах 1625 и 1812 гг. Сохранилось более 300 десятен Разрядного приказа за 1577 – 1682 гг. по 87 городам, в том числе по Нижнему Новгороду[2].

 

        III. Основные вехи изучения десятен.

        Впервые десятни в качестве исторического источника привлек для исследования о русском дворянстве известный историк XVIII в. Г. Ф. Миллер[3].

        В 1870-х гг. десятни привлекли внимание директора Московского архива Министерства юстиции (МАМЮ) Н.В. Калачева. В 1875 г. в специальной статье и в 1880 г. в выступлении на II Археологическом съезде он выступил с первым источниковедческим исследованием десятен. Данные им характеристики десятен и различных связанных с ними понятий были очень предварительными и не вполне точными, основанными лишь на изучении десятен «денежной раздачи».          

        В 1888 г. небольшую, но очень содержательную статью о десятнях опубликовал А.А. Востоков (тоже сотрудник МАМЮ). В ней он коснулся почти всех аспектов, связанных с составлением и функционированием десятен, выяснил значение основных терминов, употребляемых в них[4].

        Виднейшую роль в изучении десятен сыграл Василий Николаевич Сторожев (1866-1924). В 1889 - 1895 гг. он работал в МАМЮ, затем преподавал в Коммерческом училище К.К. Мазинга, являлся секретарем финансовой комиссии Московской городской думы. Еще до революции сблизился с М.Н. Покровским, Д.Б. Рязановым и другими деятелями большевистской партии, что повлияло на развитие его карьеры после октября 1917 г. До 1921 г. В.Н. Сторожев последовательно занимал ряд видных постов в Моссовете, Наркомпросе РСФСР, Главном управлении архивным делом, Едином государственном архивном фонде. Впоследствии он преподавал на факультете общественных наук Московского университета[5].

         В 1890-х гг. В.Н. Сторожев осуществил под эгидой МАМЮ и различных губернских архивных комиссий издание всех подлинных десятен XVI и многих - XVII в.[6]. Он же составил и опубликовал описание всех десятен, хранящихся в архиве[7].  Публикаторская и археографическая деятельность В.Н. Сторожева имела большое значение, фактически открыв десятни для широкого использования. Однако эта деятельность имела и некоторые отрицательные стороны. Десятни его интересовали исключительно как генеалогический источник. Поэтому он издавал их, перегружая текст подлинника различными произвольными делениями, нумерацией и примечаниями, зачастую опуская пометы, не указывая пропущенных листов и пр. А.Л. Станиславский в последствии отмечал: «Работы В.Н. Сторожева составили, без сомнения, эпоху в изучении русского дворянства XVI – XVII вв. В то же время на большинстве его изданий лежит печать поспешности, для них характерны недостаточная тщательность в передаче текстов документов и отсутствие, как правило, именных указателей, затрудняющее пользование списками служилых людей»[8].

        В.Н. Сторожев сосредоточился на публикации десятен и не успел дать соответствующего анализа поднятого им материала. Он только наметил возможности и пути исследования десятен, подчеркнув их статистический характер, необходимость сопоставления с писцовыми книгами и актовыми материалами[9]. После В.Н. Сторожева источниковедческое изучение десятен фактически прекратилось, осуществлялись лишь отдельные публикации.

         В советское время история дворянства, с которой неразрывно было связано изучение десятен, стала не только не актуальной, но не желательной. Изучение свергнутых классов не имело, как казалось, никакого смысла. Данные обстоятельства, безусловно, затормозили научную разработку десятен и схожих источников. Начавшийся уже со второй половины 1930-х гг. медленный возврат к традициям дореволюционной историографии, обеспечил яркий подъем в исторической науке 60 – 80-х гг. XX в. В это время оказалось возможным вновь приступить к изучению господствовавших некогда сословий. Вышли в свет исторические и источниковедческие работы А.А. Зимина, В.Б. Кобрина, Б.Н. Флори, В.Д. Назарова. Однако все они были посвящены княжеско-боярской элите и государеву двору. Обращение к городовому дворянству произошло во многом под воздействием ученика А.А. Зимина – А.Л. Станиславского (1939 – 1990). Его собственные изыскания тоже, в-первую очередь, о государевом дворе. Однако интерес к провинциальным служилым людям проявился в ряде публикаций[10] и в творчестве исследователей, сформировавшихся под его  влиянием. В частности, это М.Г. Кротов, разработавший оригинальную методику реконструкции утраченных десятен, и В.Н. Козляков, чьи наблюдения над десятнями и другими источниками вылились в единственную монографию об истории служилого «города»[11].

        Недостаточная источниковедческая изученность десятен оказывала влияние на их использование исследователями. Работы, в которых активно привлекались можно перечесть по пальцам. Среди них «История сословий в России» В.О. Ключевского. Долгое время единственной монографией на тему о провинциальном дворянстве оставалась работа  В.И. Новицкого. Однако она была посвящена лишь верхушке уездных корпорацией – «выбору», использование документов носило иллюстративный характер, источниковедческий анализ оказался поверхностным[12].

        В советское время лишь А.А. Новосельский широко использовал десятни как источник по истории провинциального дворянства. Его статья 1928 г. о «правящих группах» служилых «городов» стоит особняком по глубине выводов и широте привлеченного материала. В результате изучения всего комплекса десятен он показал, что в конце XVI - начале XVII вв. провинциальное дворянство имело особую сословную организацию со сложной внутренней структурой и играло не только военную, но и политическую роль, выражая специфические интересы служилого «города». Вместе с тем, работа посвящена, прежде всего, жильцам и выборным, т. е. провинциальной элите, но не «городу» в целом. Много позднее ученый вернулся к данной теме и в работе 1961 г. проследил процесс распада этой сословной организации, вызванный развитием помещичьего землевладения, его выходом за пределы своего уезда[13].

         С 90-х гг. ХХ в. начался рост интереса к истории провинциального дворянства и к изучению десятен, в частности. Появились работы по материалам отдельных уездов. Так, В.А. Кадик на ростовском материале проследил численные и структурные изменения уездной служилой корпорации[14]. Д.Е. Гневашев, сопоставляя фрагментарные данные Разрядного и Поместного приказов по Вологде, восстановил фамильный состав и наметил динамику количественных изменений по этому «городу». Н.В. Смирнов на примере Твери служилого «города» проанализировал изменения численного и фамильного состава, соотношения основных групп, боеготовности и обеспеченности дворян. Сделанные наблюдения позволили ему поставить под сомнения тезис А.А. Новосельского о распаде уездных корпораций к концу XVII в.[15].

        Наивысшим достижением последнего времени стала уже упомянутая монография В.Н. Козлякова «Служилый “город” Московского государства XVII в. (От Смуты до Соборного уложения)». Автор поставил перед собой три задачи: выяснить участие уездного дворянства в политических событиях первой половины XVII в., проанализировать данные о разборах и верстаниях первой половины XVII в., реконструировать образ жизни рядового члена служилой корпорации. Важнейшим источником явились десятни. Книга, безусловно, стала важным этапом в исследовании русского дворянства XVII в. Вместе с тем, в монографии затронуты явно не все проблемы существования служилых «городов». Автор по существу отказался от изучения отдельных сообществ и постарался воссоздать общую картину развития служилого «города». Можно сказать, что работа посвящена скорее уездному дворянству в целом как страте общества, нежели феномену уездной корпорации.

        В целом, к настоящему времени основные вопросы истории уездных служилых корпораций, чье изучение в значительной степени основывается на десятнях, ждут своих исследователей. Формирование и упадок служилых «городов» в XVII в., размещение собственности членов городовых корпораций, характер их службы и участие в местном управлении, степень устойчивости провинциальных служилых родов – все эти проблемы остаются лишь намеченными в отечественной историографии. По признанию самих авторов, занимающихся данной проблематикой, крайне слабая освоенность архивного материала даже в части выявления персонально состава городовых дворянских корпораций является сегодня главным препятствием для появления крупных обобщающих исследований подобного рода.

 

        IV. Нижегородские служилые люди к началу XVII в.

       Истоки нижегородского служилого сообщества восходят ко временам великого княжества Нижегородского (сер. – втор. пол. XIV в.) – одного из крупнейших по территории и политическому весу княжеств Северо-Восточной Руси. В 1392 г. московский великий князь Василий I Дмитриевич сумел приобрести ярлык на это княжество у хана Золотой Орды Тохтамыша. Это событие стало крупной победой Москвы, наиболее значительным успехом после закрепления за династией Калитовичей великого княжения Владимирского. На Нижегородских землях отрабатывались механизмы включения других регионов в состав зарождающегося Русского государства. Эффективный поиск центральными властями действенных инструментов социальной политики, в конечном итоге обеспечил успех централизации.

       Первоначально Москве пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением местной княжеской династии. Упорная и не безрезультатная борьба за возвращение своей отчины велась ими более полувека. В это же сложное время ордынские правители не раз вмешивались в нижегородские дела, вторгаясь на территорию края.

       Состояние региона в XV в. было крайне тяжелым. Сказывалась полувековая борьба за присоединение к Московскому княжеству, а также захват Нижнего Новгорода ханом Улуг-Мухаммедом (1445 г.), длительное присутствие татар в городе и его окрестностях. По-видимому, значительная часть местного служилого населения была выбита или разорена. В таком состоянии Нижегородский край не мог стать защитой Русского государства от формировавшегося на его восточных рубежах Казанского ханства[16].

       При Иване III, после покорения Великого Новгорода в 1478 г., начались массовые испомещения новгородских «сведенцев» в восточных уездах, в т. ч. в Нижегородском. В результате в ходе решения Иваном III новгородского вопроса происходило освоение пограничной с Казанским ханством территории. Она и в XIV в. была слабо заселена, а в XV в. постоянно становилась ареной военных конфликтов. Освоение шло на новых принципах поместной системы. При ее помощи служилые землевладельцы ставились в прямую зависимость от правительства. Массовые испомещения обеспечивали  усредненные размеры земельной собственности, что, в свою очередь, было наиболее оптимально для эффективного исполнения военно-служебных обязанностей. Так закладывалась основа для формирования боеспособной местной дворянской корпорации, которая должна была стать надежным инструментом в руках московских князей в деле борьбы с казанской агрессией.

         Состав нижегородского дворянства продолжал пополняться и в последующие годы. Судя по косвенным, весьма неполным, данным при Василии III источником был смоленский «вывод» 1515 г. При Иване IV массовые отделы здесь проводились в годы Ливонской войны (1558 – 1583 гг.). Обнаруживаются следы особой политики, проводившейся московским правительством  в период подчинения Казанского ханства. Документы фиксируют в 50-60-х гг. XVI в. на давно освоенных русскими территориях нижегородского правобережья Волги селения, которые были «за новокрещены, что была луговая черемиса» (т.е. марийцы). Среди нижегородских детей боярских и землевладельцев встречаются «новокрещены», «новокрещеные мордвины» и т. п. Вероятно, таким образом правительство пыталось привлечь на свою сторону часть населения недавно присоединенных территорий. Русские получали исконные владения мордвы, а кто-то из ее представителей оказывался на землях русских. Такое перемешивание и неизбежная русификация части местных народностей, безусловно, были в интересах государства и способствовали укреплению власти в регионе.

      С помощью описанных процедур решалась еще одна проблема. Не осуществляя массовых выселений из нижегородских земель, Москва, по-видимому, полностью размыла сложившееся здесь к концу XIV в. немногочисленное служилое сообщество, путем пополнения посторонними родами из самых разных частей страны. Так происходило постепенное стирание различий бывшего Нижегородского княжества с другими землями[17].  

      Уже в самом скором времени после первых перемещений летописи начинают сообщать об использовании в военных операциях против татар нижегородских детей боярских. Списки убитых в сражениях XVI – XVII вв., опубликованные М.Е. Бычковой под условным названием «Синодик по убиенных во брани» содержат перечень погибших в «казанское взятие» (1552 г.), где самое большое место занимают фамилии «нижегородцев»[18]. По всей видимости, это первое свидетельство источников о существовании «нижегородцев» как особой группы cслужилых людей.

      В условиях противостояния Казани у местных служилых людей  складывались разнообразные социальные связи, сплачивавшие представителей разных уездов и формировавшие определенную пограничную среду. Дворянские роды и отдельные их члены могли владеть землями одновременно в Нижегородском, Муромском и Костромском уездах. Также в соседних уездных корпорациях порой числились представители одной фамилии. Члены сопредельных «городов» совместно несли приграничную военную службу. Наблюдается формирование личных, семейно-брачных связей. Тесно сплоченное во владельческом и служебном отношении дворянство соседних порубежных уездов было ориентировано на защиту восточной границы Российского государства. Насколько позволяют нам судить источники, такое положение явилось результатом политики, проводимой правящими кругами Москвы в течение ряда десятилетий.

       Так к середине XVI в. сложилась достаточно многочисленная и боеспособная нижегородская служилая корпорация. Данный факт зафиксирован в книге Полоцкого похода 1563 г., которая упоминает об участии 350-ти детей боярских нижегородцев.  В сравнении с количеством служилых людей других уездов, это одна из наиболее значительных групп[19]. В апреле 1569 г. нижегородским детям боярским производилась раздача денежного жалованья. В связи с чем была составлена первая известная исследователям десятня по Нижнему Новгороду[20]. Произведенная на основании сохранившихся выписок реконструкция этого документа М.Г. Кротовым, к сожалению, не позволяет составить полного впечатлении ни о численности, ни о структуре служилого «города».

       По мнению П.Г. Любомирова нижегородское дворянство формировалось «около середины XVI в.». При этом он ссылался на появление в летописях «нижегородцев» как раз в это время[21]. Наблюдение совершенно справедливо. Более того, можно добавить, что и в источниках иного рода, упоминавшихся выше, «нижегородцы» начинают встречаться с середины XVI в. Однако необходимо также учитывать, что в XVI в. производные от названия интересующего нас города не всегда могли звучать, как привычные нам «нижегородский», «нижегородцы» и т.п. В летописных известиях XIV – XV вв. город часто фигурирует как «Новгород Нижний», а образованные определения принимают следующий вид: «новгородский Нижнего Новгорода» или просто «новгородский»[22]. В связь с этими данными нужно поставить сообщение о прибытии в Москву 4 октября 1535 г. к Ивану IV и его матери Елене Глинской из Казани с вестью об очередном перевороте в ханской столице Федка Тимофеева сын Девочкина «новогородца»[23]. В Тысячной книге и Дворовой тетради Девочкины записаны по Суздалю[24]. Однако среди нижегородских землевладельцев XVI – начала XVII в. встречается несколько Девочкиных[25]. «Синодик по убиенных во брани» называет среди «нижегородцев» четверых Девочкиных, погибших в 1571 г.[26]. В 1577 г. Петр Девочкин был ключником в Нижнем Новгороде[27]. Связь Девочкиных с Нижегородским уездом несомненна. Соответственно, появление нижегородцев как особой категории в составе служилых людей Московского государства может быть отнесено, как минимум, к 30-м гг. XVI в.

       На примере нижегородского региона видно, что власть на уровне уезда, еще до реформ середины XVI в., в основном контролировалась местным порубежным служилым сообществом. Должности волостелей, ключников, дворских, городовых приказчиков систематически получали местные дети боярские. За отсутствием нижегородских десятен по этому периоду и соответствующего раздела в Дворовой тетради и Тысячной книге, эти данные позволяют наблюдать появление наиболее влиятельных дворянских родов.

      Молчание о нижегородцах списков, фиксирующих «лучшую» часть детей боярских, отсутствие разделения нижегородцев на «дворовых» и «городовых»  в росписи Полоцкого похода 1563 г. свидетельствует о невыработанности структуры служилой корпорации. Характерен пример Михаила Колупаева и Андрея Михайлова сына Приклонских, которые смогли стать членами государева двора, Михаил попал и в число тысячников. Однако занять это привилегированное положение они смогли, только будучи записаны по Владимиру, где ими были приобретены земли[28]. При этом прочие владения и родственные связи у них оставались в Нижегородском уезде[29]. Из пяти имен, внесенных М.Г. Кротовым в реконструкцию десятни 1569 г., четыре принадлежат Приклонским. В древнейшем из нижегородских синодиков-помянников, синодике Вознесенского Печерского монастыря, начатого в 1556 г., род одного из Приклонских (Гавриила) записан в числе первых после великокняжеских и монашеских имен[30]. Это свидетельствует о заметной роли данной фамилии в жизни Нижегородского края.

      Вместе с тем ясно, что когда в XVII в. в нижегородской служилой корпорации обозначилась обычная для уездных сообществ иерархия, возникла она не на пустом месте. Трудные годы существования на военном положении способствовали постепенной консолидации и выделению наиболее успешных в служебном отношении родов, представители которых чаще других фиксировались сохранившимися источниками, поскольку эти люди занимали наиболее активные позиции, получали ответственные поручения, новые земли, кормления, должности, отличались большими связями. В этом отношении сведения о персональном составе местного управления особенно показательны.

      Среди нижегородцев во второй половине XV – XVI вв. обозначились роды, членов которых замечаем на разных должностях на протяжении десятилетий. Более чем одним лицом представлены среди ключников Бровцыны (Брейцыны) и Доможировы. Представители некоторых фамилий обнаруживаются и среди волостелей, и среди ключников. Это Апраксины, Доможировы, Девочкины. Интересно, что в первых двух случаях ключниками выступают дети бывших волостелей. Доможировых, Жедринских, Приклонских встречаем среди ключников и городовых приказчиков. Шестеро Жедринских в течении XVI в. были городовыми приказчиками, а Андрей Алексеев и, возможно, Василий Михайлов дважды. Алферий Жедринский в 1519 был дворским, а в 1539/40 – городовым приказчиком. Савелий Алферьев сын Жедринский в 70-х гг. XVI в. являлся ключником Нижнего Новгорода[31].

       О том, что это не какое либо традиционное доминирование отдельных фамилий, берущее свое начало в предшествующую эпоху, т. е. в период существования Нижегородского княжества, можно судить по тому положению, которое заняли выходцы из Новгорода Великого и их потомки: Бровцыны (Брейцыны), П.Д. Левской (Ляцкий), В.И. Ружанинов, В.И. Полонский, И.Г. Савельев.

       Особенно выделились Доможировы. После присоединения Новгорода к Московскому государству своих владений лишились богатые новгородцы братья Матвей, Михаил и Федор Константиновы Доможировы. По-видимому, «сведены» они и их родственники были в Нижний Новгород. К их числу нужно относить Максима (гороховецкого волостеля первой трети XVI в.) и Гаврилу Матвеева сына (балахнинского волостеля 1538 г.). Это первые известные Доможировы в интересующем нас регионе. У их детей были владения в Нижегородском уезде. Этот род кроме двух волостелей дал в XVI в. трех ключников и двух городовых приказчиков. Наиболее заметен ключник Борис Шихов (Иванов) сын. О нем, в нашем распоряжении, более всего информации. Он получил 25 августа 1577 г. послушную («жалованную») грамоту «на вотчину за осадное сиденье», а 20 февраля 1583 г. – город Орлов на Вятке в кормление. В сентябре 1576 г. Борис был послан из Нижнего Новгорода вместе с возвращавшимися ногайскими послами в Ногайскую Орду с царским посланием нурадину (втрое лицо в Орде) мирзе Урус ибн Исмаилу[32]. В разрядных книгах Борис отмечен как голова на Иртыше в 90-х гг. XVI в., в боярском списке 1602 – 1603 гг. – в Касимове. Его род записан для поминовения в синодике Благовещенского монастыря Нижнего Новгорода первой половины XVII в.[33]. П.Г. Любомиров отметил, что с окладом в 600 четв., Б.И. Доможиров был самым крупным нижегородским помещиком в начале XVII в. За ним числилось поместье – 545 четв., 600 копен сена, мельница[34]. Позднее лидером нижегородского дворянства был Иван Борисович Доможиров, известный как предводитель восстания, блокировавшего Нижний Новгород  в период болотниковщины.

        Необходимо отметить, что назначение головой и получение кормления (возможность собирать с местного населения определенные выплаты в свою пользу) в качестве вознаграждения за службу характерно для членов государева двора. Следовательно, в Нижнем Новгороде к началу 80-х гг. XVI в. оформился «выбор». Впервые он зафиксирован боярским списком 1602 – 1603 гг. Элиту нижегородской служилой корпорации составили пять человек: Борис Иванов сын Доможиров и Василий Булгаков сын Онучин с окладом 600 четв. земли, князь Иван Дмитриев сын Болховской – 500 четв., Мисюрь Мансуров сын Товарищеы – 350 четв., князь Иван Дмитриев сын Бабичев – 140 четв.[35].

       Борис Доможиров отмечен выше. Онучины, как нижегородские помещики, встречаются, по известным нам данным, с 1570/71 г. (выписи из дозорных книг князя Семена Жижемского и подьячего Степенна Коровина). Среди них фигурируют двое Булгаков (Иванов сын и Родионов сын)[36]. Василий Онучин вместе с Борисом Доможировымв 1576 г. возил царские послания ногайской знати (грамота Василия предназначалась мирзе Тинбай ибн Исмаилу). Происхождение князей Болховских доподлинно не выяснено, но связывается с Южной Русью. Также неизвестно и время их перехода на московскую службу. П.Г. Любомиров указал на перевод Болховских в Нижний Новгород из Владимира[37]. Действительно, в Боярском списке 1588 – 1589 гг. среди выборных по Владимиру есть князья Василий Иванов сын и Семен Васильев сын Болховские. Однако в том же документе по Мурому записан князь Федор Иванов сын, в боярском списке 1598 – 1599 г. – князь Григорий Леонтьев сын по Юрьеву Польскому[38]. Еще четырех князей Боховских находим в десятне 1597 г. по Мурому: Иван Федоров и Иван Иванов дворовые, Михаил Петров городовой, Василий Михайлов новик[39]. Одним словом, исторические судьбы князей Болховских еще нуждаются в уточнении. В Нижегородском уезде землевладение Болховских фиксируется с конца 60-х гг. XVI в. тоже благодаря выписи из дозорных книг князя Семена Жижемского, в которых фигурировал жребий князя Федора Ильина сына в деревне Шумилово Березопольского стана. Известен Дмитрий Иванович Болховской, вероятно, отец выбороного 1602 – 1603 гг.  В 1579 - 1584 гг. он воевода в Алатыре, упомянут как заимодавец в сохранившемся фрагменте нижегородской кабальной книги 1585 г., владел двумя поместными жребьями пуcтоши Княжья Тарка Березопольского стана (1587/88 г.). Иван Дмитриевич – воевода в Царицыне в 1593 г., в Новосиле в 1600 г., в Шацке в 1602 г., в Темникове в 1603 г. Вместе с Иваном Борисовичем Доможировым возглавлял восстание в Нижегородском крае против Василия Шуйского (1606 г.), но после поражения Болотникова оба отказались от противостояния. Будучи воеводой во Владимире в 1609 г., Иван Дмитриевич заслужил похвальную царскую грамоту за освобождение Мурома и Владимира от нападения изменников и получил новое назначение — идти с войском на защиту осажденного Троице-Сергиева монастыря. В 1610 г. князь Иван был назначен для охраны к Воронцовским воротам в осажденной Лжедмитрием Москве. Владел селищем Глатковым (1590-е гг.). Род Ивана Дмитриевича записан в синодике Печерского монастыря, начатого в 1595 г.[40]. В книге письма и меры писца Дмитрия Васильевича Лодыгина, Василия Ивановича Полтева и дьяка Дементия  Образцова 1620/21 – 1622/23 гг. упоминается «за вдовою за княгинею Домною княж Ивановую женою Дмитреева сына Болховского в поместье, что было за мужем ее за княж Иваном сельцо, что была деревня Замельничная, а Костентиновская тож на речке на Кишме». Следовательно, к началу 20-х гг. XVII в. князь Иван ушел из жизни. Ни один он из Болховских сражался в Смуту на стороне царя Василия. Князь Роман Федоров Болховской получил в вотчину свое поместье сельцо Обашево, Каргашино тож на р. Пере «за службу царя Василия Ивановича»[41]. Установить связь Товрищевых и князей Бабичевых с Нижним Новгородом до 1602 – 1603 гг. не удалось. Иван Мансуров Товарищев, возможно брат Мисюря, числился в 1589 – 1590 гг. выборным по Костроме. Различные Бабичевы известны на рубеже XVI – XVII вв. как выборные по Белой и как землевладельцы Рязанского уезда[42]. Род князя Ивана Бабичева внесен в тот же синодик, что и род князя Ивана Болховского (через две записи после него)[43].

      Наблюдения П.Г. Любомирова объясняют относительно позднее обособление верхушки нижегородского служилого «города», привлеченной ко двору. К началу XVII в. местное дворянство принадлежало к числу мелкопоместного, было плохо обеспечено экономически, не блистало генеалогией (на весь уезд одна очень захудалая княжеская семья Болховских), не имело служебных связей, не пополняло чины московские[44].

      Численность корпорации к этому времени заметно изменилась. В росписи русского войска, посланного против самозванца в 1604 г., фигурирует «нижегородцов 255 чел.»[45]. Вероятно, сокращение связано с освоением Казанского края, куда в качестве «жильцов» переводились служилые люди соседних «русских» уездов. При этом за ними могли сохраняться прежние владения (или их часть), но «городовая» принадлежность, видимо, менялась.

      Таково положение нижегородского служилого «города» к началу XVII в. Восстанавливается она по весьма фрагментарным данным. Поэтому исследование источников XVII в., прежде всего десятен и писцовой документации, имеет большое значение не только для выяснения дальнейшей эволюции дворянской корпорации, но и в ретроспективном плане.

 

      V. Нижегородские десятни.

      Самая ранняя десятня по Нижнему Новгороду, сведения о которой и небольшие фрагменты, дошли до наших дней, была составлена в апреле 1569 г. Разбор и денежную раздачу осуществляли окольничий Далмат Федорович Карпов и дьяк Салтан Федорович Засецкий. Документ погиб в 1812 г. во время оккупации Москвы французской армией М.Г. Кротов, на основе разработанной им методики, провел частичную реконструкцию. Основой для  нее послужили материалы Канцелярии Разрядно-Сенатского архива (Российский государственный архив древних актов [РГАДА]. Ф. 388), в кортом содержалась десятня: копия предисловия и выписки, сохранившиеся в составе черновых генеалогических справок

      Десятня 1569 г. была составлена не на общегосударственном смотре провинциального дворянства, а по каким-то экстренным обстоятельством «пока остающимся неизвестными», по ворожению М.Г. Кротова[46]. Представляется, что условия эти могут быть уточнены.

      Как известно, взятием Казани в 1552 г. не закончилось присоединение Казанского ханства. Лишь к 1557 г. были подавлены последние очаги сопротивления, и в юго-восточных областях Российского государства временно наступило успокоение. Однако к концу 60-х гг. XVI в. положение дел на юге стало обостряться. Присоединение Астраханского ханства, активная политика России на Северном Кавказе, намечавшееся русско-иранское сближение беспокоили Крым и Турцию. В январе 1569 г. «крымские люди» совершили набег на южные русские области. Турецкое правительство в мае того же года предприняло большой поход на Астрахань. Для отпора противнику основные русские войска были сосредоточены в Коломне, Рязани и Калуге, в Астрахань послали князя П.С. Серебрянного и З.И. Сабурова, а в Нижний Новгород самого князя Владимира Андреевича Старицкого (удельный князь, двоюродный брат царя Ивана Грозного) и боярина П.В. Морозова[47]. В связи этими событиями, по-видимому, находилось проведение экстренного смотра нижегородского дворянства.

      Десятня привлекалась для составления всего двух генеалогических справок: по родам Приклонских и Мошенских. В реконструкцию вошло четверо Приклонских и один Мошенский. Однако сохранившиеся выписки относятся к нескольким носителям фамилии, записанным в разных разделах десятни, и точно указывают листы подлинника, благодаря чему легче представить структуру десятни. В начале, как обычно, были записаны четвертчики, не получавшие денежного жалования при таких раздачах, затем — дети боярские, которым было дано жалование в размере оклада. Далее запись шла в порядке уменьшения поместных окладов. Все выписки относятся к городовым детям боярским. На л. 2 (между заголовком на л. 1 и списком городовых, начинавшимся на л. 3) могли быть записаны окладчики; не исключено, что здесь находился и перечень выборных или дворовых.

      Из пяти человек самым привилегированным был Степан Шагин сын Приклонский.  С окладом 400 четв. он получал деньги из четверти, т. е. из центрального органа управления[48], что означало выдачу жалования ежегодно в соответствии с окладом. Остальные – «с городом», а значит нерегулярно (раз в 3 – 5 лет или реже) с перспективой выплат не в полном объеме: Василий Остафьев сын Приклонский (400 четв.), Петрок Андреев сын Приклонский (200 четв.), Семейка Иванов сын Приклонский (200 четв.), Богдашко Иванов сын Мошенский (100 четв.).

      Верстальная новичная десятня была составлена в 1578/79 г. в Новгороде в связи с Ливонской войной. Это верстание упомянуто в следующей по времени десятне, относящейся к общему смотру 1581 г., когда казначеем Петром Ивановичем Головиным и дьяком Алферием Григорьевым было проведено новое верстание всех нижегородцев служилых и новиков денежным жалованьем, а также денежная раздача. Смотр вызван Ливонской войной (в августе 1580 г. король Стефан Баторий осадил Псков). Десятня погибла в 1812 г.

      При царе Федоре Ивановиче общие очередные смотры проводились в 1591 и 1597 гг. В первом случае нижегородцам денежное жалование выдавали дьяки Дружина Петелин и Смирной Васильев, во втором - боярин князь Федор Иванович Хворостинин, Иван Михайлович Пушкин, дьяк Григорий Клобуков (в Серпухове). В 1597/98 г. десятня по Нижнему Новгороду была составлена окольничим Дмитрием Вельяминовым и дьяком Андреем Татьяниным.

      Денежные раздачи нижегородцам вместе с другими «городами» проводилась в 1600 г. боярином Федором Никитичем Романовым и дьяком Василием Нелюбовым по случаю восшествия на престол Бориса Годунова, в 1604 г. окольничим князем Иваном Дмитриевичем Хворостининым, Андреем Васильевичем Шерефединовым, дьяком Пешеком Жуковым в связи с подготовкой к отражению Лжедмитрия I, в 1605 г. стольником Василием Бутурлиным, дьяком Афиногеном Голенищевым во время обороны Кром от Лжедмитрия I.

      После победы последнего было проведено новое общее верстание служилых «городов» (1605 г.), в ходе которого состоялось некоторое повышение окладов и их унификация. Кроме того, следующие одна за другой выдачи денег при царе Борисе и при Лжедмитрии I заметно улучшали положение уездных служилых людей. Нижегородская десятня денежного верстанья и раздачи князя Михаила Григорьевича Темкина-Ростовского и дьяка Филимона Озерова датирована 21 октября  1605 г. Также как и все упомянутые выше  - до наших дней она не сохранилась.

      Древнейшая из сохранившихся  нижегородских десятен – десятня денежной раздачи 1606/07 г. боярина воеводы князя Андрея Васильевича Голицына, князя Андрея Васильевича Хилкова, Григория Григорьевича Пушкина, головы Богдана Матвеевича Глебова и дьяка Сыдавного Васильева (РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 4. Дела десятен. Кн. 9). Она представляет собой подлинник на 54 листах, скрепа дьяка Сыдавного Васильева, справил подьячий Климко Козодавлев. Текст написан скорописью начала XVII в. Состояние книги ветхое. Листы 25 – 47 повреждены (отсутствуют нижние углы у края листа). В качестве основы использовалась вестальная десятня 1605 г. («списана с десятни верстанья князя Михаила Темкина Ростовского да дьяка Филимона Озерова 114 году»). Появление десятни связано с проведением больших денежных раздач провинциальным дворянам, произведенных в марте-начале апреля 1607 г. после победы войск царя Василия Шуйского над болотниковцами под Серебряными Прудами и других успешных сражений. Составлена воеводами, возглавлявшими войска под Серебряными Прудами. Тенденция увеличения окладов, начатая при Лжедмитрии I, была продолжена – документ содержит новые придачи за службу[49].

      От десятни денежной раздачи 1615/16 г. князя Михаила Петровича Борятинского и дьяка Василия Семенова дошло лишь последние 11 листов из имевшихся 52-х (РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Кн. 10). Это видно из двойной нумерации листов. Одна из которых начинается с 42 и доходит до 52, вторая – 1-12. Об этом же свидетельствую пометы XIX в. На первом листе, обозначенном римской цифрой «I»: «Начинается съ 42 листа». На последнем листе 12 (другого номера нет): «По старой перемете пятьдесят два листа, в начале десяти сорока одного листа не оказалось. Секретарь Анохинъ». Подлинник написан скорописью XVII в., скрепа дьяка Василия Семенова. Состояние ветхое. На лл. 8 об.-10 концы фраз угасают. Сохранившийся фрагмент содержит информацию о нескольких городовых, которые служат по другим городам, и о новиках. В первые годы царствования Михаила Федоровича раздача жалования производилась нечасто и была связана с участием в конкретных военных операциях. Нижегородцы в 1613 г. назначены были для участия в походе князя И.Н. Одоевского на мятежного казачьего атамана Ивана  Заруцкого. Однако среди детей боярских замосковных «городов» была большая неявка. Возможно, этим объясняется тот факт, что по данной десятне жалованье получили всего105 человек. Это более чем в три раза меньше численности служилой корпорации, зафиксированной в 1606/07 г. О том же говорит и иной состав окладчиков, отличающийся своей худородностью по сравнению с прочими десятнями.

      Десятня денежной раздачи 30 ноября 1618 г. боярина князя Бориса Михайловича Лыкова «с товарищи» также дошла в ветхом состоянии (РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Кн. 11). Подлинник на 91 листе скорописью XVII в., скрепа дьяка Дементия Образцова, справил Яков Ключарев. Лист 6 отсутствует, между листами 51 и 52 не хватает двух листов, после листа 53 следует лист 56. Листы покрыты темными пятнами и разводами, многие повреждены. Лл. 1-4, 50, 51, 57-65, 67-70, 76-72, 80, 81, 86-93 – отсутствуют верхние углы у переплета. Лл. 46, 48 – отсутствуют нижние углы у края. Л. 56, 78, 79 – отсутствуют верхний угол у переплета и нижний у края. Лл. 52, 66 – отсутствует верхняя часть листа. Л. 53, 82 – верхняя часть и нижние углы. Л. 19 – в верхней части в середине листа утрачен фрагмент. Появление десятни вызвано необходимостью отразить поход польского королевича Владислава на Москву. По решению земского собора были назначены два центра сбора войск – Ярославль и Нижний Новгород. В последнем собирал войска и раздавал им деньги кн. Б.М. Лыков. Жалованье дано в размере оклада от 25 до 15 рублей, с более высокими окладами – по 25, с окладами ниже 15 рубелей - 15. Такое упрощение размеров окладов стало следствием запущенности дел в Смуту, невозможности установления точных значений.

      Десятня разборная 30 января 1622 г. разбора князя Афанасия Васильевича Лобанова-Ростовского и дьяка Воина Трескина сохранилась лучше, чем все предыдущие, тем не менее, уже в XIX в. она считалась ветхой (РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Кн. 12). Помимо нижегородцев в нее включены «балахонские помещики, вязмичи и дорогобужане» (последние еще в Смуту были испомещены в Балахнинском уезде). Подлинник на 174 листах, скоропись XVII в., скрепа дьяка Воина Трескина. Разбор 1621/22 г. стал первым общим смотром служилых людей после 1605 г. Решение о его проведении принималось на земском соборе 1621 г. Он должен был навести порядок с учетом личного состава, служебной годности и земельного обеспечения после окончания Смуты. Для проведения разбора назначался 21 уездный центр, куда собирались представители как этих, больших городов, так и, тяготевших к ним, малым. В качестве одного из них выступал Нижний Новгород, где помимо нижегородцев разбирались дворяне и дети боярские Арзамаса, Вязьмы, Дорогобужа, Алатыря, Курмыша, а также служилые татары и пометстные казаки.

      Огромная работа по проведению большого «сыска» 1621/22 г., в значительной степени, пропала даром из за пожара в Москве в мае 1626 г. Понадобилось проводить новый разбор в 1630/31 г. Однако нижегородские десятни ни этого, ни последующих смотров не сохранилось. По крайней мере, в научный оборот они не введены.

      Первое, что бросается в глаза при рассмотрении сохранившихся десятен по Нижнему Новгороду – это колебания численности корпорации. Как отмечалось выше, в 1563 г. она составляла 350 человек, в 1604 г. – 255. Десятни дают следующую картину: 1606/07 г. – 341, 1618 г. – 280, 1622 г. – 288. Сверх этого десятня 1622 г. зафиксировала 62 неслужилых (отставленные, вдовы и пр.), 14 недорослей, 36 служилых иноземцев. Обращает на себя внимание резкий количественный рост за три года между 1604 и 1607 – 86 чел. Предположение о том, что в походе 1604 г. участвовал не весь «город», надлежит, по-видимому, отмести. Известно, что Борис Годунов стремился мобилизовать все возможные ресурсы против  самозванца. Следует учесть, что в войсковой росписи в числе 255 указаны только дети боярские. Дворяне выборные в полке правой руки, в состав которого вошли нижегородцы, отмечены отдельно совокупно по нескольким «городам». Следовательно, реальное число нижегородцев, выступивших в поход могло быть больше приблизительно на 10 чел., т. к. в 1606/07 г. выборных насчитывалось восемь. Возможно, увеличение корпорации произошло за счет молодежи и связано с проведением Лжедмитрием I общего верстания в 1605 г. Например, десятня 1622 г. показывает, что в тот год заново поверстано в службу было 95 человек. Что касается снижения численности к 1618 г., то оно, скорее всего, связано с потрясениями Смутного времени.

      Можно сказать, что количество нижегородцких служилых людей по отечеству в XVII в. колебалось около трех сотен. Это подтверждается более поздними данными, приведенными В.Н. Козляковым на основе Смет русского войска 1630 и 1651 гг. В первом случае – 302, во втором – 334. По сравнению с другими «городами» центральной части России Нижний Новгород – крепкий середнячок. В целом же по стране разброс довольно большой – от 16 в Гороховце до 1049 в Костроме (на 1630 г.). Из соседних корпораций нижегородцы значительно уступали арзамасцам (Арзамас – 526, Суздаль – 241, Алатырь – 178, Муром – 116, Курмыш – 95, Гороховец – 16)[50].

      «Выбор» от Нижнего Новгорода в течении XVII в. постепенно возрастал от 5 чел. в начале столетия к 14 – на конец первой четверти, до 47 – в середине. В целом, это число также являлось средним для корпораций центра страны. Постепенно возрастали поместные оклады выборных: 1603 г. – от 140 до 600 четв., 1607 – от 400 до 700, 1618 г. – от 600 до 900, 1622 г. – от 400 до 800.

      Хорошо видна преемственность нижегородской служилой элиты первой половины XVII в. с предыдущим столетием. По-прежнему сохраняли свое положение Доможировы. В первой половине XVII в. в состав выборного дворянства вошли Жедринские, Приклонские и Зубатого – игравшие значительную роль в жизни местного сообщества XVI в. Из пяти – шести родов, составивших ядро нижегородского «выбора», три известны нам по материалам периода противоборства с Казанским ханством (Доможировы, Жедринские, Приклонские).  Князья Болховские и Онучины упоминаются с 1570-х гг. Эта группировка давала наибольшее число свои представителей в состав «выбора», являлась основой нижегородских окладчиков, обладала наиболее высокими поместными и денежными окладами.

 

      VI. Десятни по Нижнему Новгороду в историографии.

      Десятни по Нижнему Новгороду долгое время не становились объектом специального исследования. Естественно, что этот источник должен был привлечь внимание местных любителей старины. В дореволюционное время важнейшим центром краеведческих исследований в Нижнем Новгороде являлась Нижегородская губернская ученая архивная комиссия (НГУАК, 1887-1918 гг.). Ее члены немало сил отдали публикации и изучению источников. В первую очередь, издавались нижегородские архивные материалы. Большое внимание уделялось писцовым и дозорным книгам, платежницам, поместным актам, грамотам и пр. Сложнее было с многочисленными документами по нижегородской истории, находящимися в архивохранилищах Москвы. Интерес к ним у деятелей комиссии был, но своими усилиями освоить этот материал они не могли. В таких случаях использовались знания и опыт иногородних специалистов. Так получилось и с десятнями.

      История и генеалогия дворянства, как «первого сословия», интересовала архивистов и любителей нижегородской старины. Однако своих знатоков этого вопроса не было. Сведущим в данном вопросе человеком, безусловно, мог считаться В.Н. Сторожев. В 1890 г. он опубликовал описание всех десятен, хранящихся в МАМЮ. В том же году на четырнадцатом  заседании НГУАК 22 октября шестым пунктом повестки дня организатор и председатель комиссии Александр Серафимович Гациский «доложил письмо члена комиссии В.Н. Сторожева, при котором им прислано сообщение “Состав нижегородского дворянства по десятням XVII в.”». По этому вопросу было постановлено: «Принести В.Н. Сторожеву искреннюю благодарность комиссии за содействие ея целям, а сообщение его напечатать в “Действиях”»[51]. Под последним подразумевалось издание «Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии», выходившее отдельными выпусками, которые освещали ход заседаний НГУАК. В качестве приложений публиковались тексты научных сообщений и исторических документов. В самом деле, в девятом выпуске, посвященном заседанию 22 октября 1890 г., содержится пятое приложение с указанным текстом В.Н. Сторожева[52]. 

       В процитированном выше отрывке автор назван членом комиссии, что не вполне точно, т. к. вопрос о его избрании был на этом заседании только еще поставлен. Семнадцатым пунктом обозначено предложение Гациского об избрании В.Н. Сторожева, Г.П. Демьянова, Ф.А. Желтова, С.Н. Зененко. Постановлено: «По принятому порядку произвести избрание предложенных в члены комиссии лиц в следующем заседании»[53]. Так и было сделано. На пятнадцатом заседании, прошедшем 4 марта 1891 г., «по произведенной, закрытой подачей голосов, баллотировке, все названные лица избранны в члены комиссии, первые трое единогласно и последний – большинством голосов»[54].

      Пока остается не известно было ли письмо московского архивиста первым актом взаимодействия с НГУК или ему предшествовали какие-то предварительные контакты. Позднее подобные материалы были опубликованы Сторожевым в Твери, Рязани и Воронеже. Нижний Новгород выступил здесь пионером.

      Интересующая нас работа представляла собой обзор десятен по Нижнему Новгороду. Подобные обзоры с перечислением документов, произвольным акцентированием на тех или иных данных источника, частичном цитировании были распространены в XIX столетии. Известны они в нижегородской дореволюционной историографии. Можно привести примеры публикаций краеведа П.И. Мельникова об актах Благовещенского и Печерского монастырей в губернских ведомостях за 1848 г. и известного археографа С.А. Шумакова, чья работа о балахнинских и арзамасских актах из коллекции Грамот Коллегии экономии МАМЮ, вышла отдельным изданием в Нижнем Новгороде в 1898 г.[55]

      В соответствии со структурой самих десятен, Сторожев пересказал их предисловия и привел рубрики, по которым распределялись служилые люди: выбор, дворовые, городовые, новики, недоросли, вдовы, иноземцы и т.п. Фамилии же по рубрикам приведены выборочно, иллюстративно. Исследователь уделил основное внимание титулованным и выборным нижегородцам, а также окладчикам. Как видим, его интересовала, прежде всего, верхушка служилого «города». В итоге служащие по выбору перечислены полностью, из дворовых названы до 11 человек, из городовых – до 19, из новиков – до 12, по прочим рубрикам – 1-3 или никого. О некоторых служилых приводится «любопытная» информация, например: «окладчики сказали: живет в Муроме, бражник и зернщик… взята по нем порука, что впредь не играть». Ясно, что основная масса нижегородского дворянства осталась за рамками публикации Сторожева. В этом основной ее недостаток. Так, городовых детей боярских по десятне 1607 г. насчитывалось 89, по десятне 1618 г. – 71, по десятне 1622 г. – 125. Аналитическая составляющая свелась к сравнению общего количества служилых людей за разные годы и интерпретации колебаний численности.

      Таким образом, ни в археографическом, ни в источниковедческом плане данную публикацию нельзя признать исчерпывающей в плане изучения нижегородского дворянства XVII в. Однако автор и не ставил пред собой таких задач. Он предполагал проинформировать нижегородцев о существовании указанных источников. Также Сторожев высказал ценную мысль о продуктивности сопоставления данных десятен с писцовыми материалами по Нижегородскому уезду.

      К сожалению, публикация Сторожева не смогла пробудить источниковедческий интерес к нижегородским десятням. Других работ специально посвященных им так и не появилось.

      Тем не менее, этот обзор использовался в исторических исследованиях. В частности, П.Г. Любомиров в книге по истории Нижегородского ополчения 1611 – 1613 гг. ссылался на десятню 1622 г. в передаче Строжева. Десятню 1607 г. Любомиров использовал в подлиннике и сделал ряд интересных наблюдений, которые были бы невозможны при обращении к указанной публикации. Он сопоставил оклады, указанные в десятне, с «дачей» (т. е. размером полученных земельных владений) по дозорной книге 1612/13 г. и количеством пашни «в живущем» (реально обрабатываемой) по платежнице 1607/08 г. На основе этого исследователь пришел к выводу о том, что владения нижегородских дворян и детей боярских были небольшими, окладам соответствовали редко, не смотря на это, обрабатывалась лишь небольшая доля поместья. Таким образом, доход от владений не мог быть очень большим, но и денежное жалованье, также весьма скромное, не слишком выручало[56].

      Десятни по Нижнему Новгороду не избалованы вниманием современных исследователей. В известной книге В.Н. Козлякова о служилом «городе» XVII в. лишь упоминается об их существовании[57]. Безусловно, десятни по Нижнему Новгороду, сыгравшему выдающуюся роль в годы Смуты, нуждаются в комплексном исследовании и в сопоставлении с документацией иного рода, в частности, с писцовыми материалами.

       Возможности для этого в ближайшем будущем должны расшириться. Сейчас сотрудниками РГАДА готовится к публикации комплекс делопроизводственной документации по Нижнему Новгороду XVII в., в который войдут и десятни. Предваряя это важное для исследователей событие и стремясь привлечь внимание к данной проблематике, мы переиздаем разобранную выше публикацию В.Н. Сторожева, являющуюся библиографической редкостью.

           

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

      Текст печатается по изданию: Сторожев В.Н. Состав нижегородского дворянства по десятням XVII в. // Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии [Сборник. Т. I]. Вып. 9. [Нижний Новгород, 1890]. С. 399 – 408 (Приложение V). При публикации сохранены орфография и пунктуация оригинала. Исключение составляет «фита», замененная на «Ф». Также сохранена нумерация примечаний. В некоторых случаях компьютер может не отображать "ять" (ѣ).

               

      Следует обратить внимание на то, что В.Н. Сторожев допустил ряд неточностей.

C. 399. Имя городового Струйского – «Иаков» Левоньев сын, а не «Якум».

С. 401. Фамилия дворового Иваниса Хрисанфова сына – Злобин, а не «Зюбин».

С. 403. 1) Сторожев написал, что в конце списков выборных и городовых указаны «прописанные в московском списке». На самом деле в рукописи читаем на л. 16 об. – 17: «Нижегородцы в московском списку не написаны. А по окладчикове скаске служат  по выбору, и помесные оклады написаны по окладчикове скаске». На л. 29: «В московском списку не написан. А по окладчикове и по ево скаске  - дворовой, а помесной оклад…». 2) Неверно приведена цитата о Т.Г. Борисове: «…а сказали, что они ево не знают и с ними нигде не служивал и поместья за ним в Нижнем, от розбору побежал, неведомо где…». Должно быть: «…с ними нигде не служивали и поместья за ним в Нижнем не знают, от розбору побежал, неведомо где…» (курсив мой – П.Ч.).

 

* * *

 

[399]

 

С  О  С  Т  А  В  Ъ

нижегородскаго  дворянства по десятнямъ

XVII   в ѣ к а.

В.   Н.   С Т О Р О Ж Е В А.

(Къ засѣданiю 22 октября 1890 года, стр. 388).

 

I.

     По Нижнему Новгороду въ московскомъ архивѣ министерства юстицiи уцѣлѣло всего только три десятни денежной раздачи; за то всѣ три относятся къ началу XVII вѣка, именно: къ 1607 г. (дд. №  9), 1616 г. (№ 10) и 1618 г. (№ 11). Не распространяясь о зиаченiи десятенъ вообще, что сдѣлано мною въ предисловiи къ описи десятенъ, напеча­танной въ VII томѣ „Опис. док. и бум., хранящ. въ м. а. м. ю.” (М. 1890) и въ особой статьѣ, помвщенной въ „Юридическомъ Вѣстникѣ” за 1890 г. (№ 3), я прямо обращаюсь къ содержанiю нижегородскихъ десятенъ*), чрезвычайно цнныхъ и для мѣстнаго изслѣдователя.

     Десятня 1607 г. „списана съ десятни верстанья князя Михаила Темкина-Ростовскаго да дьяка Филимона Озерова 114 году” (т.е. 1606 г.). Денежное жалованье въ этомъ году указано было давать нижегородцамъ дворянамъ и дѣтямъ боярскимъ боярину и воеводѣ князю А. В. Голицыну, да князю А. В. Хилкову, вмѣстѣ съ Гр. Гр. Пушкинымъ, го­ловою (сотеннымъ?) Богданомъ Глѣбовымъ да дьякомъ Сыдавнымъ-Васильевыыъ. Жало­ванье дано было по обыкновенiю „съ пору­кою” въ размерѣ полныхъ окладовъ до 6 р. и въ половину при окладѣ свыше 6 рублей. Окладчиковъ при раздачѣ денежнаго жало­ванья было десять человѣкъ.

     Въ началѣ десятни идетъ перечисленiе дворянъ и дѣтей боярскихъ, получившихъ жалованье „изъ четверти”. Ни объ одномъ изъ нихъ не говорится, какъ о получившемъ жалованье въ раздачу князя А. В. Голи­цына. То были:

     I. а) Выборъ (деньги емлютъ изъ чети).... 7 чел. (Мисюръ да Яковъ Головины, Солов-цовы*^*) Б. Ив. Доможировъ, В. Булгаковъ Онучипъ, Влад. *^**) да Дмитрiй Савины, Жедринскiе и князь Ив. Дм. Волховской съ окладомъ въ 550 четвертей).

     b) Дворовые.... 2 чел. (Никита Сав. Жедринскiй 1) да Ив. Бор. Доможировъ).

     c) Городовые (какъ и предъидущiе „изъ чети”).... 5 чел. (Ив. Ларiоновъ Жедринскiй, Жданъ Петровъ Болтинъ, Елизарей Вас. Жедринскiй 2) Григор. Конст. Доможировъ, Семенъ Лар. Жедринcкiй 3). Всего получив­шихъ изъ чети 14 челов. (лл. 1—3 об.).

     Далѣе десятня перечисляетъ нижегородцевъ дворянъ и дѣтей боярскихъ, получив­шихъ денежное жалованье „съ городомъ”; о каждомъ изъ нихъ отмѣчено, что такому-то денежнаго жалованья дано столько-то за порукою „въ службѣ и въ деньгахъ” такихъ-то окладчиковъ.

     II. а) Выборъ.... 1 чел. (Степанъ Посниковъ Шипиловъ „а г -во ж—ье ему не дано”).

     b) Дворовые.... 1 чел. (Ив. Ник. Сколковъ 4).

     c) Городовые.... 89 чел. (князь Никита Федор. Болховской, л. 4 об., князь Романъ Федоров. Болховской 5) л. 5 „а впередъ пущонъ въ четь”, Дементей Ушаковъ 6) л. 6, Мих. Русиновъ 7) л. 6, нарядчикъ Якумъ Левонтьевъ Струйской, л. 20 и пр.),

     d) Новики, которые верстаны во 114 году помѣстьемъ и деньгами другими (лл. 23 — 31).... 32 чел.: (Ершовъ, Кречатниковъ, Утинскiй Глядковъ и пр.) 8).

     e) Новики во 112 году поверстаны одними деньгами, а во 114 г. поверстаны помѣст-нымъ окладомъ и деньгами другими (лл. 31 об.—33).... 1 чел. дворовый да 6 городовыхъ (Воинъ Приклонскiй, Болтинъ и пр.).

 

[400]

     f) Новики верстаны во 114 году.... 1 чел – дворов., да 35 городовыхъ (Богданъ При­клонскiй, князь Федоръ Богдановъ Болхов­ской и пр.).

     Послѣ перечисленныхъ разрядовъ на л. 41 читаемъ общiй итогъ: „и всего роздано ни-жегородцамъ 803 рубли. Роздано. И въ томъ числѣ дачи дьяка Сыдавново-Васильева 794 р. съ полтиною. Дано. А остальные 8 р. съ полтиною дача дьяка Ивано Ефанова. Дано. (Слова курсивомъ писаны другою рукой).

     Далѣе идутъ такiя рубрики:

     III. 1. Нижегородцы, которымъ за нѣты г—ва жалованья не дано, а иные на г-ву службу не бывали. А по розписи за приписью дьяка Ивана Ефанова даны имъ деньги поcлѣ дьяка Сыдавнаго-Васильева, „какъ дьякъ Сыдавный-Васильевъ взятъ изъ Каширскаго полка къ Государю”: а) городовые.... 53 челов. (губной староста Андрей Бардинъ Глядковъ, городовой прикащикъ Суря Юрьевъ Кожинъ и пр.; изъ того числа жалова­нье дано только семи челов., среди которыхъ значится сотникъ стрѣлецкiй Денисъ Семеновъ Рохмановъ, получившiй жалованье въ половину противъ д. оклада безъ приня­тiя во вниманiе придачи). b) Новики въ 114 г. пом. и деньгами другими верстаные.... 7 чел. (жалованье дано только 4 челов.). с) Новики 114 г.... 36 чел. (жалованье дано только 3 чел.).

     2. Нижегородцы у г—ва дѣла по городамъ и по приказамъ: а) выборъ.... 1 челов. (Мисюръ Мансуровъ Товарыщевъ); b) горо­довые.... 6 чел.

     3. Нижегородцы (л. 49) на г—вѣ службѣ на Tepкѣ: а) выборъ.... 2 чел. (Мирославъ Степановъ да Петръ Сусловъ Приклонскiе); b) дворовый (Григ. Влад. Жедринскiй); горо­довые.. .. 34 чел. (при нѣкоторыхъ именахъ съ боку отмѣтки „умре”, „убитъ”); новики слу­жилые на Теркѣ.... 13 чел.

     4. Въ житьѣ новикъ князь Алексѣй Ивановъ Болховской.

     5. Наконецъ перечисляются нижегородцы, которые померли (л. 52 об.).... 7 челов. (всѣмъ кромѣ князя Льва Иванова Бабичева деньги были даваны при царѣ Борисѣ). Всего съ нѣтчиками роздано 868 рублей.

     Упомянутый во введенiи голова Богданъ Глѣбовъ въ текстѣ десятни не встрѣчается. Такимъ образомъ въ составъ нижегородскаго дворянства 1607 года входить 341 челов.

 

II.

     Вторая изъ сохранившихся по Нижнему Новгороду десятенъ отъ 1616 г. также денежной раздачи, но, къ сожалѣнiю, безъ 41 листа въ началѣ, такъ что уцѣлѣло только десять послѣднихъ листовъ. Въ уцѣлѣвшей части сперва слѣдуетъ нѣсколько именъ, о которыхъ замѣчено „служить по Яранску” или по Самарѣ, по Чебоксару 1). Изъ по-слѣдняго листа (л. 52 об.) однако видно, что жалованья по этой десятиѣ дано всего 105 челов. 939 рублей. Отсюда можно полагать, что князь Михаилъ Барятинскiй съ дьякомъ Василiемъ Семеновымъ давали жалованье не всему городу. При раздачѣ жалованья по обычаю происходило и верстанье помѣстнымъ окладомъ. Всего было поверстано 20 челов. (Степанъ Парфинъ, Максимъ Зубатой, Имаха Бобоѣдовъ и друг.), которые и получили день­ги по окладамъ сполна. Новиковъ неверстаныхъ помѣстьемъ, а служащихъ „съ отцова окладу” перечислено 5 челов. (Меньшикъ Ржевсий и др.). Служащихъ ,,съ прожиточныхъ помѣстей” упомянуто 10 человѣкъ, изъ которыхъ только двое получили жало­ванье, а объ остальныхъ замѣчено либо „помѣстье пусто”, либо „служить по Цывильску”, Самарѣ и Ядрину. Въ числѣ окладчи­ковъ упомянуты: Путила Медоварцевъ, Вас. Стечкинъ, Ив. Скорятинъ, Ив. Каировъ, Нехо­рошiй Ушаковъ и Китай Струской. Все это уже не тѣ окладчики, что были въ 1607 году. Этимъ исчерпывается содержанiе де­сятни 1616 г.

 

III.

     Переходимъ къ третьей десятнѣ денеж­ной раздачи отъ 1618 г., которая интереснѣе двухъ предшествующихъ но своему содержанiю.

     Жалованье раздавалъ въ Нижнемъ Новго­родѣ бояринъ и воевода князь Борись Ми-хайловичъ Лыковъ съ товарищами „для го­сударевы службы и походу”. Указныя статьи для раздачи жалованья установлены были такiя: 1) получающимъ „изъ чети” по 40,35 или 30 р. дать но 25 р.; 2) 2) полу­чающимъ менѣе 25 р. до 15 рублей вклю­чительно дать по окладамъ сполн ; 3) полу-

 

[401]

чающимъ но окладу менѣе 15 рублей дать по 15 рублей; 4) поверстаннымъ окладами при раздачѣ жалованья дать по 15 рублей. Десятня за скрепою дьяка Демения Образцова.

     I. а) Выборъ... 8 челов. (к н я з ь Романъ Федор. Болховской 1), Богданъ Мирославовъ Приклонской*, Григорiй Влад. Жедринской *, Афанасiй Дмитр. Жедринской *, Василий Федор. Приклонскiй *, Жданъ Петровъ Болтинъ, Михаилъ Игнатьевъ Онфимовъ, Стенанъ Васильевъ Онучинъ). Всѣ получали „изъ чети” костромской и галицкой.

     b) Дворовые.... 16 челов. 2) (Иванъ Семеновъ Змѣевъ *, Павелъ Семен. Арбузовъ *, Иванъ Васил. Оникѣевъ *, Василiй Иван. Рушениновъ *, Тимоеей Протасьевъ Кармацкой *, Федоръ Семеновъ Мостининъ *, Дмитрiй Семеновъ Карамзинъ, Иванисъ Хрисан. Зюбинъ *, Иванъ Посниковъ Козловъ *, Афанасiй Петровъ Суровцовъ *, Петръ Андр. Глядковъ * и др.)

     c) Городовые.... 71 челов. 3) (Павлинъ Ротмановъ Матюнинъ *, Тихонъ Ратмановъ Матюнинъ *, Никита Федор. Доможировъ *, Иванъ Федоровъ Карамзинъ, Никита Ка-зариновъ Бородинъ*, Курдюкъ Семеновъ Карамзинъ, к н я з ь Федоръ Богдан. Бол­ховской, Ивашко Наз. Игумновъ *, Степанъ Посниковъ Лопшанскiй *, Александръ Федо­ровъ Крамовъ *, Иванъ Гордѣевъ Микитинъ *, Михайло Семеновъ Бычковъ *, Михайло Васильевъ Стригинъ *, Посникъ Безсоновъ Оначкинъ *, Григорий Иван. Зага­ринъ и др.)

     II. а) Нижегородцы въ московскомъ спискѣ написаны съ отцовскихъ помѣстей, а иные изъ недорослей, а у разбора и де­нежной дачи сказали про нихъ окладчики и они сами, что они г-вымъ жалованьемъ пом. и ден. окладами верстаны на Москвѣ.... 12 челов. (Нехорошей Дементьевъ Ушаковъ *, Никифоръ Кошкинъ и др.)

     b) Объявившiеся въ Нижнемъ „по сбору и по высылкѣ сборщиковъ” сверхъ москов­скаго разряднаго списка.... 2 чел. (Степаиъ Одинцовъ Арфинъ, Савинъ Казыевъ Пав­ловъ *.

     III. а) Нижегородцы   новики   служили въ отцовъ своихъ мѣсто, а иные служи ли съ отцовскихъ съ прожиточныхъ помѣстей, а деньгами певерстаны, а иные помѣстьемъ, и деньгами певерстаны, — теперь поверстаны и получили жалованье.... 4 чел. (Андрей Соловцовъ, Богданъ Сем. и Богданъ Елиз. Жедринскiе, Никита Борис. Доможировъ.)

     b) Новики верстанья 127 года.... приблиз. 25 челов. (Ив. Зубатой, Федоръ Приклонскiй, Кирила Лѣнивцевъ, Абрамъ Василисовъ и друг.)

     IV. а) Нижегородцы (л. 56) въ мос­ковскомъ разрядн., спискѣ написаны, а г-вѣ службѣ въ Нижнемъ не были, а г-во ж-ье имъ съ городомъ не дано, потому что какъ государево ж-ье въ Нижнемъ давали, и они въ тѣ поры были въ отсылкѣ для г-выхъ дѣлъ по городомъ, а иные отъ ранъ неизлѣчились и больны, а въ службѣ имъ данъ срокъ, покамѣста излѣчатца и обмогутца.... 1 чел. изъ выбора (князь Никита Федоровичъ Болховской) да трое городовыхъ (изъ кото­рыхъ одинъ пропущенъ въ м. разрядномъ спискѣ).

     b) Нижегородцы,    которымъ   также  не дано д. жалованья,  потому что по нихъ у денежной   дачѣ   окладчики не  ручались.... 23   челов. городовыхъ  да двое сверхъ раз­ряднаго списка.

     c) Новики, которымъ послѣ верстанья (денегъ не дано.... 9 чел. (Семенъ Болтинъ,  Андрей Тим. Новокрещеновъ, Ивашко Взовской и др.)

     d) Неявившiеся къ денежной дачѣ, потому что оставлены на Моеквѣ или въ походѣ съ окольничимъ кн. Григ. Конст. Волконскимъ (жалованье имъ дано на Москвѣ).... 1 чел. изъ выбора (Петръ Сусловъ Приклонскiй „оставленъ на Москвѣ для посольсково дѣла” л. 64) да 21 чел. городо­выхъ полка Волконскаго.

    e) Отставные вполнѣ или отбывающiе городовую службу.... 2 чел. изъ выбора (М. Г. Соловцовъ, С. Л. Жедринскiй) да 11 чел. городовыхъ да сверхъ м. разряднаго списка 25 чел.

     f) Въ городахъ у дѣлъ (въ губныхъ старостахъ, въ городовыхъ прикащикахъ etc.) .... 5 челов. (дворов. Мих. Гол. Солов­цовъ въ Казани у стрѣльцовъ въ головахъ; город. Ив. Петр. Хохловъ, Гр. Гр. Теряевъ въ Нижнемъ губные старосты; Степ. Исаевъ Княжегорскiй у нижегородскихъ стрѣльцовъ

 

[402]

въ сотникахъ; Мясоѣдъ Никитинъ Рохотовъ на Уржюмѣ у стрѣльцовъ въ головахъ).

     g) Бедные, пустопомѣстныхъ, по кото­рыхъ и въ круговую поруку никто не пи­сался.... 3 чел ; двое сверхъ разряднаго списка 1).

     V. а) „Нижегородцы жъ въ московскомъ списку написаны, а у денежные дачи не бывали, а сказали про нихъ окладчики, что они переписались и служатъ изъ иныхъ городовъ”.... 6 чел. (см. десятню 1616 г. л. 42 и 42 об. и 1618 г. л. 82: Карпъ Анд. Савушкинъ по Яранску; остальныя имена переписавшихся десятни 1616 г. въ дес. 1618 г. не встрѣчаются, именно: Максимъ Кольбетцкiй, Семенъ Челищевъ, Исакъ Го­родецкiй, Блудъ Тим. Суринъ).

     b) Нижегородцы, которые окладчикамъ неизвѣстны и съ ними не служатъ, или ко­торые сошли безъ вѣсти, либо бродятъ межъ дворъ.... 8 чел.

     c) Въ тюрьмѣ.... 1 город., въ плену 1 город. (Парфинъ, Бартеневъ).

     d) Убитыхъ и умершихъ 6 чел.

     e) Отставные сверхъ разряднаго списка 14 чел. Въ заключенiе десятня перечис­ляетъ нижегородскихъ недорослей. Такимъ образомъ въ составъ нижегородскаго дво­рянства по десятнѣ 1618 года входило 280 челов. Если и десятня 1607 г. и десятня 1618 г. перечисляютъ весь наличный сос­тавъ нижегородскаго дворянства (число переписавшихся, какъ мы видели, незна­чительно), то нетрудно замѣтить, что уменьшенie дворянства въ 1618 г. стоитъ въ зависимости отъ бурь смутнаго времени, ко­торое многихъ смело съ лица земли.

     Въ настоящемъ обзоре выписаны все имена нижегородцевъ титулованныхъ 2), служившихъ  но  „выбору”   и  окладчиковъ.

     Остается лишь составить алфавитъ ни­жегородскаго дворянства нач. XVII в. во­обще, да сопоставить съ писцовой книгой по Нижнему отъ 1613 года (арх. м. ю. III отд. к. 291 лл. 1—246 описи № 1700).

     Въ дальнейшемъ изложенiи мы поста­раемся   сгруппировать  данныя, касающаяся арзамасскаго дворянства по к. д. 4 и 207 за 1615 и  ок. 1649   года (моей описи №№

6 и 7).

     Особенный интересъ, сравнительно съ только что изученными нижегородскими десятнями *), представляетъ разборная 1622 года, когда (именно 1621—2 гг.) московское правительство предприняло разборъ всего наличнаго городового дворянства, съ целью узнать его боевую годность и степень ея ослабленiя, происшедшаго благодаря только что минувшей смутѣ. Разборъ нижегородцевъ производилъ бояринъ кн. Аф. Вас. Лобановъ-Ростовскiй, да дьякъ Воинъ Трескинъ; во время разбора происходило и верстанье новиковъ (новичные оклады: 1) 300 чет., денегъ съ городомъ 10 рублей; 2) 250 чет., ден. съ гор.   8  р.; 3) 200 чет., ден. съ гор. 7 р.; 4) 150 чет., ден. съ гор. 6 рублей; 5) 100 чет., ден. съ гор. 5 р.). Мы выдѣлили разсмотрѣнiе этой десятни особо потому,   что  въ ней  помимо   нижегородцевъ разобраны вязъмичи и доробужане, испомѣщенные въ балахонскомъ уѣздѣ.   Окладчи­ковъ изъ нижегородцевъ  при разборѣ сидѣло 23 человѣка (к. д. 12 л. 7 об.).

     Составъ дворянства по этой десятнѣ рисуется въ слѣдующемъ видѣ.

 

Нижнiй Новгородъ.

 

     I. Выборъ.... 14 челов. (Богд. Миросл. Приклонскiй * „на конѣ, въ пансырѣ, саадакъ, сабля, съ простымъ конемъ человѣкъ на меринѣ, саадакъ, сабля”; Ив.Сем. Змеевъ *; Петръ Анд. Глятковъ „въ Казани въ судьяхъ”; В. Ф. Приклонскiй *; Жданъ Петровъ Бол­тинъ *, котораго „сынъ служитъ съ ево помѣстья, а верстанъ себѣ въ отводъ во 127 году”, а на г-вѣ службѣ будутъ съ одного помѣстья; Гр. Вл. Жедринскiй *; Аф. Дм. Жедринскiй *; Мих. Игн. Олфиновъ; Тим. Протас. Нарматцкiй *; Петръ Ал. Парфеньевъ — всѣ перечисленные получали жа-

 

[403]

лованье изъ костромской четверти *); Гр. Денис. Рохманиновъ „помѣстье за нимъ худо, служить стариною, а се отецъ ево служилъ по приказамъ”, жалованье изъ устюжской четверти; послѣ замѣчанiя о его вооруженiи прибавлено: „а будетъ онъ на службѣ такъ потому, что отецъ ево ссужаетъ” л. 15 об.; Ив. Яков. Соловцовъ съ жал. изъ костром­ской чети; далѣе слѣдуютъ прописанные въ московскомъ спискѣ: Ст. Вас. Онучинъ съ жал. изъ галицкой чети „а что было вотчины, и то у нево взято и отдано дьяку Микифору Шипулину”; новикъ Андр. Мисюревъ Соловцовъ съ жал. изъ костромской чети.

     II. Дворовые....  15 челов.  (изъ нихъ 14 чел. получало изъ костромской чети; Осипъ Ф. Приклоискiй *;  Аф. П. Суровцовъ *; Ив. В.  Оникеевъ;   Павелъ   Сем.  Арбузовъ  *); Дмитрiй  Семеновъ  Карамзинъ *;  Федоръ Сем. Мостининъ *; Б.  Гр. Теряевъ  „а бу­детъ государь пожалуетъ,  велитъ дать жа­лованье,   и   за нимъ  будетъ конь простъ, поведетъ тотъ  же человѣкъ,   который  за нимъ написанъ на меринѣ”;  Мясоѣдъ Ник. Рокотовъ *   и др.;  Тим. Григ. Борисовъ „окладчики сказали, что онъ въ сотникахъ на Павловѣ  перевозѣ,  а сказали,  что они ево не знаютъ и съ ними нигдѣ не служивалъ и помѣстья за нимъ въ Нижнемъ, отъ розбору побѣжалъ, невѣдомо гдѣ, въ Нижнемъ ево не сыскали” л. 29; далѣе слѣдуетъ прописанный   въ  московскомъ   спискѣ   В. Ив. Ружениновъ *.

     III. Городовые....   125 чел.  (изъ нихъ 25 человѣкъ получало „изъ костромскiе чети)”; Г. К. Доможировъ   „не  служитъ съ тѣхъ мѣстъ, какъ царь Василiй былъ подъ Тулою, а помѣстье за нимъ въ Нижнемъ худо” л. 30; П.   Ратм.   Матюнинъ *;   Ив.  П. Хохловъ „въ Нижнемъ губной староста” л. 31; Карпъ Ос. Скрыпѣевъ *;  Ив. Ф. Карамзинъ л. 38 об.; Ник. Каз. Бородинъ *; Тих. Ратм. Ма­тюнинъ *;  Н. Ф. Доможировъ *;  Гр. Гр. Теряевъ   „въ  Нижнемъ  губной   староста, увѣченъ.... помѣстья за нимъ съ братомъ ево Борисомъ 676 чети, крестьянъ 25 человѣкъ, бобылей 15 человѣкъ, взять съ нево даточ­ныхъ людей дву человѣкъ добрыхъ  на конѣхъ съ пищальми,   а Борись служитъ  съ тово жъ помѣстья” л. 45;   Курдюкъ Семеновъ Карамзинъ; В. М. Русиновъ „быть ему на ближней службѣ за болѣзнью”; Андрей Фед. Карамзинъ л. 66 об. „служити ему мочно такъ (т. е. при худомъ помѣстьѣ на конѣ съ пищалью), что онъ служилъ съ понизо­выхъ городовъ; Поздѣй Исламовъ Каиревъ л. 67 об. „служилъ по Яранскому, а по государевѣ грамотѣ велѣно служити изъ Нижняго; князь Федоръ Богдановъ Болховской л. 68; Путило Ф. Бартеневъ; Гришка Мурзинъ Кольбецкiй „собою худъ и въ службу непригодитца, помѣстья за нимъ 20 чети, служить городовая служба” (л. 92) и др.; прописанныхъ въ московскомъ спискѣ трое: Ан. Ник. Новокрещеновъ л. 87; О. С. Шипиловь л. 80 и Аф. Ив. Жедринскiй л. 53).

     IV. Новики 127 года (верстанья боярина князя Бориса Михайловича Лыкова).... 30 челов. (изъ нихъ Б. Е. Жедринскiй повер­станъ только денежнымъ жалованьемъ, а между тѣмъ отмѣчено, что „отцовское по­мѣстье за нимъ худо, запустѣло отъ голоднова времяни” л. 93; Ник. Вл. Жедринскiй л. 94 „въ житьѣ”; нарядчикъ Андрей Тим. Новокрещеновъ „собою худъ, помѣстье за нимъ худо, па службѣ будетъ на меринкѣ съ саадачишкомъ” л. 104; Ив. Мих. Взовской и др.).

     V. Новики 128, 129 и 130 гг..... 8 челов.

(Т. С. Жедринскiй, Яковъ С. Болтинъ — „а въ г-вѣ грамотѣ къ боярину кн. А. В. Лобанову-Ростовcкому да къ дьяку В. Трескину написаны имъ помѣстные оклады Тимофею и Якову по 350 чети, и про то ве­лѣно допросить нижегородскихъ окладчиковъ, въ тѣхъ ли статьяхъ имъ быть” л. 104 об. Окладчики утвердили за ними означенный окладъ; объ одномъ окладчики отозвались полнымъ незнанiемь и „въ городѣ такова у нихъ нѣтъ” л. 107; нарядчикъ Григ. Казарйновъ Орефинъ „собою обычной, на службѣ будетъ на мериѣ съ пищалишкомъ, помѣстья да въ дачахъ сказалъ 100 чети, крестьянъ нѣетъ, отдаетъ землю въ наемъ, быти на ближней служб” л. 109).

     VI. Въ московскомъ спискѣ написанъ; служитъ за отца, а окладчики сказали, что онъ верстанъ, окладъ ему помѣстный триста чети (Ив. Ст. Шипиловъ — „окладчики ска­зали: живетъ въ Муромѣ, бражникъ и зерщикъ.... взята по немъ порука, что впредь не играть” л. 109 об.).

      VII. Новики 130 г. верстанья въ Ниж­немъ.... 95 челов. (Степ. Рахманиновъ Бурцовъ „но государевѣ  грамотѣ  велѣно   по-

 

[404]

верстать въ Нижнемъ, а отецъ ево служитъ съ Свiязсково”, л. 112; В. Т. Зубатой; Г. М. Бычковъ; Ф. Д. Кошкинъ; С. Кудашевъ-Старковъ и др.).

     VIII. Въ московскомъ списку ненаписанъ, и помѣсной окладъ невѣдомъ (Богданъ Пе-тровъ Зворыкинъ „помѣстья за нимъ въ Нижнемъ нѣтъ, а велѣно его испомѣстить на Вологдѣ, и онъ неиспомѣщенъ.... отпущенъ къ государю къ Москвѣ съ первово разбору” л. 133 об.).

     IX. Отставные.... 24 чел. (съ нихъ брали даточныхъ:

     М. Г. Соловцовъ вотчины за нимъ 125 чети, крест. 17 и боб. 7 человѣкъ, даточнаго взять одного на конѣ съ пищалью да одного пѣшаго человѣка съ пищалью; Н. С. Жедринскiй пом. и вотч. за нимъ 280 чет. (150-130), крест. 17 и боб. 11 чело­вѣкъ, даточныхъ по окладчиковѣ сказкѣ взять 2 челов. на конѣхъ съ пищальми; Т. П. Жеребятниковъ въ московскомъ спискѣ ненаписанъ, приписанъ къ городу).

     X. Записанные въ городовую службу и не въ состоянiи ее отбывать.... 20 челов.

     XI. Отставленные въ 130 году.... 13 челов.

     XII. Съ отцовскихъ помѣстей по памя­тямъ изъ помѣстнаго приказа 128 года, написаны по московской росписи, а въ служ­бу не поспѣли.... 4 чел. (Н. С. Немчиновъ, у него „помѣстье издавна пусто, а кормитца межъ людей, и даточново человѣка взяти несвово; крестьянъ и бобылей нѣтъ" л. 149 об.; Ив. Гр. Щогловъ 13 лѣтъ „помѣстье сдалъ дядѣ своему Матвѣю Щоглову, а Мат­вѣй служить но Яранскому, а самъ Ивашко волочитца межъ двохъ)”.

     XIII. Недоросли по московскому списку (а. 151)... 14 челов.

     XIV. Вдовы (л. 154), съ которыхъ брали даточныхъ людей, напр., въ такомъ объемѣ:

     1) Вотч. 300 четв., крест. 15 и боб. 11 человѣкъ: одного даточнаго на конѣ съ пи­щалью да одного пѣшаго съ пищалью (Оничкова).

     2) Пом. 208 четв., крест. 6 и боб. 3 “по­мѣстье выгорѣло” человѣкъ: одного даточнаго на меринѣ съ пищалью (Рязуева); тоже съ Соловцовой, у которой пом. и вотч. 130 чет. (60 + 70), крест. 6 и боб. 2 челов.

     3) Пом. 260 чет.,  крест. 7 и боб. 3 чело­вѣка: одного даточнаго на меринѣ на добромъ съ пищалью и др.

     XV. Нижегородскiе помещики иноземцы (крестьянами владеютъ):

     а) „Литва”.... 16 челов. (встрѣчается отмѣт­ка л. 160 за худымъ помѣстьемъ въ 20 чет. „служили пѣшему”)

     в) „Немцы”....20 челов. (у нихъ троеокладчиковъ: Гарлантъ, Думерстотъ, Рымеровъ; л 168. П. Ив. Шоркжановъ „умеръ, а помѣстье отдано кормовому нѣмчину Захарью Вест-ру.... а въ московскомъ списку Захарей съ иноземцы ненаписанъ; а что ему помѣсной и денежной окладъ тово не вѣдаютъ, пото­му что онъ былъ въ кормовыхъ; крестьянъ за нимъ десять человѣкъ”).

     с) Вдовы, нѣмецкiя жены, живутъ на прожиточныхъ помѣстьяхъ, и недоросли (на об. 174 л. приписка,  сдѣланная  въ Москвѣ въ разрядѣ 28 марта   131   года о поспѣвшихъ въ службу по памяти изъ помѣстнаго   при­каза, за приписью дьяка Третьяка Карсокова).

     Составь нижегородскаго дворянства (т. е. служащаго съ Нижняго Новгорода) рисуется по десятне 1622 года  въ такихъ цифрахъ:

     a) полковая, ближняя и городовая служба  (14+15+125+30+8+1+95) 288 челов.

въ томъ числе одинъ титулованный князь Ф. Б. Волховской).

     b) неслужащiе (1+24+20+13+4) 62 чел.

     c) недоросли 14 челов.

     d) служилые иноземцы-нижегородцы 36 , челов.

     Хотя десятня при каждомъ лицѣ особо не говорить о мѣстѣ испомѣщенiя, однако изъ сопоставленiя  нѣкоторыхъ данныхъ я нахожу возможнымъ утверждать, что всѣ были испомѣщены въ нижегородскомъ уѣздѣ, исклю­чая одного лица, именно Михаила Игнатьева Олфимова, который былъ испомѣщенъ въ Нижнемъ, да въ Луху (л. 13 об.). Что  касается техническихъ особенностей составления настоящей  десятни, то приходится  замѣтить, что на ряду съ умолчанiемъ объ уездѣ испомѣщенiя десятня молчитъ и о названiяхъ селъ, деревень и пустошей, въ которыхъ испомѣщалось каждое лицо. Изъ отмѣтокъ можно вывести заключение, что въ экономическомъ отношенiи смута отозвалась на нижегородекомъ дворянствѣ гораздо менѣе тяжело, чѣмъ, напр., на зубцовскомъ дворян­ствѣ. Въ десятнѣ встрѣтилось оченьнемного от-мѣтокъ о занустѣнiи помѣстей отъ смуты (таковы лл. 26, 8, 10 об., 30 об., л. 17 „разорено отъ межуусобные брани”, „разорено въ межуусобье” „запустѣло отъ войны” „охудѣло отъ войны, какъ были подъ Нижнимъ при царѣ

 

[405]

Васильѣ чюваши, и черемиса, и pyccкie во­ры”; л. 92 ,,запустило отъ голоднововремяни”).

     Въ Нижнемъ-же въ 1622 году разобраны были вязмичи и дорогобужане (т. е. служившiе съ Вязьмы и Дорогобужа), испомѣщенные въ балахонскомъ уѣздѣ въ Жарѣхъ *) (л. 175 и слтѣд.) и др. мѣстахъ и не принадлежавшiе къ нижегородскому дворянству. Они перечисляются вслѣдъ за окончанiемъ собст­венно нижегородской десятни.

     [Вязьма: а) выборъ 7 челов. **) (Н. В. Тимашовъ испомѣщен. на Вологдѣ, Балахнѣ и Владимiрѣ; М. К. Наумовъ; Ив. Ив. Вырубовъ; С. A. Коновинскiй испомѣщенъ на Балахнѣ и Гороховцѣ; Б. Ив. Хитровъ; Як. Гр. Протопоповъ; Ив. Меньшой Павл. Кобяковъ испомѣщенъ на Балахнѣ и на Рязани); дворовые… 4 чел. (С. Ю. Лодыгинъ испомѣщ. на Валахнѣ и Вологдѣ, жалованье изъ владимiрской чети; Я. Г. Чюлиндинъ жал. изь костр. чети; Д. С. Волженскiй; Ив. Ив. Сущовъ жалов. изъ галицкой чети); городовые... 2 чел. (М. Д. Карцевъ; Б. Т. Митцкой); новикъ 129 г. Ив. Ф. Фофановъ; отставной П. А. Творовь, помѣстье его отдано вязмитину Ив. Волженскому; прописные... 4 челов. (Ив. С. Волженскiй испомѣщен. въ Жарѣхъ и Вязьмѣ, жалов. изъ устюжской чети; И. Г. Чюлиндинъ; М. П. Кобяковъ; С. Гр. Чю­линдинъ испомѣщ. на Гороховцѣ).—Дорогобужъ: выборъ... 3 чел. (В. Г. Аверкiевъ, испомѣщ. въ Жарѣхъ и на Вологдѣ; С. О. Квашнинъ испом. въ Жарѣхъ и въ Шуѣ; А. И. Юрьевъ); дворовые 2 чел. (Ив. А. Ржевскiй; Д. А. Юрьевъ жал. съ городомъ); новикъ 130 г. П. А. Юрьевъ.]

     Таковы результаты  изученiя   нижегородскихъ десятенъ. Перехожу къ арзамасскимъ десятнямъ, которыхъ нашлось пока  только двѣ.

     1) Составь арзамасскаго дворянства но десятиѣ денежной раздачи 1615 года (к. д. № 4; моей описи № 6) представляется въ слѣдующемъ видѣ.

     I. Выборъ.... 3 челов. (Илья Булгаковъ Мертвой „въ черемискихъ городѣхъ въ воеводахъ, а въ которомъ городѣ тово не упомнятъ”; „Яковъ Семен.Миленинъ „по памяти изъ галицкой чети за приписью дьяка Се­мена Головина четвертного денежново жалованья окладъ 32 р.;”   Петръ Ив.  Кашкаровъ ,,безпомѣстенъ, бѣденъ;” изъ нихъ только Миленину дано 20 р.)

     II Дворовые.... 16 чел. (Вас. Алекс. Мотовиловъ *; Тим. Фед. Любятинскiй *; Лука Ульяновъ Пановъ *; Фед. Ив. Языковъ *; „по росписи изъ костромскiе чети за при­писью дьяка Андрея” Степанова изъ костромскiе чети окладъ четвертново жалованья 17 р.; Семенъ Исаевъ Блохинъ *; Ив. Пасмуровъ Языковъ „по подписной памяти изъ костромскiе чети за приписью дьяка Ми­хаила Огаркова окладъ ему четвертново жа­лованья 15 р.;” „Як. Ив. Лукинъ; Гавр. Ив. Хохловъ; Петръ Ив. Копнинь; Ив. Борис. Нармацкiй; Прок. Фед. Любятинскiй; Семой Салтановъ Симанскiй; Ив. Александровъ Мотовиловъ; Фад. Ульяновъ Пановъ; Игн. Фед. Любятинскiй; Maтвѣй Вас. Блохинъ; жало­ванья имъ дано 234 р.)

     III Городовые.... 368 челов. (Никита Семен. Миленинъ *; Ф. Ст. Чемесовъ *; Степанъ Силинъ Сычовъ *; Назар. Данил. Труфановъ *; Богд. Павл. Сонинъ *; Ст. Ив. Нетесовъ *; Сем. Никит. Любятинскiй *; Севрюкъ Белейицынъ Ефимьевъ по арзамаской десятнѣ окладъ съ городомъ 14 р.; Денисъ Елиз. Остафьевъ *; Ив. Сунбуловъ Чюфаровъ *; Аристъ Гавриловъ Соловцовъ „по окладчиковѣ сказкѣ окладъ ему денежново жалованья съ городомъ 14 руб.; Дав. Фед. Труфановъ *; Мих. Андр. Романовъ *; Изм. Тимоф. Демьяновъ *; Лавр. Ив. Исуповъ; * Матв. Кречковъ Оленинъ *; Богданъ Ив. Тургеневъ; Петръ Сем. Левашевъ „безпомѣстенъ, живеть у Федора Левашева за чело­вѣка мѣсто” л. 38; Алекс. Авр. Бахметевъ „по памяти изъ устюжскiие чети за при­писью думново дьяка Петра Третьякова чет­вертново денежново жалованья окладъ ему 12 руб.”; А. Г. Соловцевъ „на службу бу­детъ, побѣжали люди, поѣхалъ ихъ сыскивати” л. 43; Ф. Романовъ Романовъ; Б. П. Лихачевъ; Б. Анд. Романовъ; Савинъ Ив. Тургеневъ; Томило Панф. Старухинъ „по арзамасской десятиѣ денегъ въ окладъ 7 рублевъ.... по окладчиковѣ скаскѣ окладъ ему денежново жалованья съ городомъ 9 р., и по челобитной за помѣтою думнаго дьяка Сыдавково-Васильева велѣно вѣрити, что скажуть въ сыску” М. С. Верзиловъ и др.).

     III Новики 124 года... 3 челов.

Такимъ образомъ по Арзамасу въ 1615 году служило 390 челов., изъ которыхъ толь-

 

[406]

ко 196 челов. получило жалованье на сумму 2296 р., а остальные не получили за бѣдностiю,   за   неявкою   къ   раздачѣ   или за службою по приказамъ. Очень многiе числи­лись получающими жалованье изъ галицкой, устюжской и костромской четвертей. Ветрѣчается нѣсколько  отмѣтокъ  о придачѣ  къ денежному жалованью за  устюжскую, бѣлозерскую   и вологодскую  службы 123 года и за службу съ  бояриномъ княземъ Борисомъ Михайловичемъ Лыковымъ на воровъ. Условiя раздачи хотя и не указаны  во введенiи къ десятнѣ, однако изъ  наблюденiя отдѣльныхъ случаевъ видно, что при окладѣ съ 20 рублей и ниже давали по окладамъ сполна, а при окладѣ выше 20 рублей давали только по 20 рублей.

     Другая арзамасская десятня денежной раздачи *), относится, какъ кажется, къ 1649 году (к. д.№ 207; моей описи № 7) сохранившись не вполнѣ.

      Арзамасцы дворяне и дѣти боярcкiе раздѣлены здѣсь на двѣ половины.

 

Арзамасъ.

 

Первая половина.

 

     I Выборъ   14  челов.   (Алекс.   Абрамовъ Бахметевъ * „окладчики   сказали:   на госу­даревѣ   службѣ быть ему и впредь  будетъ на конѣ, въ саадакѣ, да человѣкъ  съ простымъ конемъ на  конѣ съ карабиномъ да за нимъ пять человѣкъ на конѣхъ съ карабины да четыре человѣка въ кошу съ пищальми; да и самъ онъ въ скаскѣ своей про службу написалъ тожъ.... а въ прошлыхъ во 154, и во 155 и во 156 годѣхъ на службахъ былъ и городовыя крѣпости дѣлалъ”; Ив Гр. Чюфаровъ *„ а  во  154 году былъ на службѣ ; въ Астрахани,   а во  155 и во  156 годѣхъ на службахъ былъ же, а городового дѣла не дѣлалъ”.  Анд. Арт.  Ермоловъ  *,  Ст. Аф. Щукинъ; Яковъ Вас. Ростригинъ; Вас. Сидор. Протасовъ; С. Ф. Чемесовъ *  ,, на конѣ съ пистольми,  да  человѣкъ  съ  простымъ ко­немъ на конѣ жъ съ карабиномъ, а на про­стомъ конѣ пара  пистолей, да за нимъ два человѣка на конѣхъ   съ пищальми, да два человѣка на меринѣхъ съ карабины, да че­ловекъ въ кошу съ   пищалью”; Ив. П. Олферьевъ *;   Ник. Ем. Григоровъ; Гр. Безсон. Остафьевъ; Гр.  Юр. Яхонтовъ *  Фед. Безс. Остафьевъ; А. Ф. Бекетовъ; прописной (т. е. пропущенный въ московскомъ разрядномъ спискѣ) Ив. Александровъ Мотовиловъ „ок­ладчики сказали: служить по выбору, а на государевѣ службѣ быть и впредь будетъ за нево датошной человѣкъ на конѣ съ пистолью; жалованья дано имъ (20+11. 14) 174 р., изъ того числа одному дано жало­ванье на Москвѣ).

     II. Дворовые 46 чел. (С. Н Любятинскiй; Фил. Мих. Жидовскiй1) жалованья не по-лучилъ, ибо былъ въ губныхъ старостахъ; Лука Ив. Саврасовъ; Илья В. Нетесовъ; Ф. Люб. Языковъ жалованья не получилъ, ибо въ Арзамасѣ въ осадныхъ головахъ, служитъ за него сынъ; Гр. Ив. Нетесовъ * жалованья не получилъ, ибо былъ „на при­казѣ”; Ив. Гр. Воронцовъ; Ф. Т. Микулинъ; Любимъ Ив. Оксаковъ; Як. В. Москотиневъ; Кл. Ив. Шильниковъ; Лев. Люб. Языковъ; Ст. Лав. Исуновъ; Ив. Лав. Исуповъ „на Москвѣ, а на государевѣ службѣ были ему въ первой половинѣ”; Смирной Ст. Сычовъ; Вас. Позняковъ Кисленскiй; Петръ Безc. Чуфаровъ; Як. Юр. Шильниковъ; Ив. Гр. Кашинъ; Сем. Тр. Исуповъ; Илья Яновъ Богатовъ; Ф. Н. Лихотниковь; Ф. Матв. Ананьинъ; Ив. Безсон. Миленинъ „на Москвѣ въ челобитчикахъ”; Н. Богд. Левинъ; Вас. Ник. Кирѣевъ; Иг. Сав.  Тур­геневъ; Мат. Аник. Тоузаковъ; Лука Сем. Чуфаровъ; Лавр. Богд. Симанскiй; Дм. Ер. Киленскiй „на конѣ съ пистольми, да за нимъ три человѣка на коняхъ съ карабины, да челоѣекъ съ простымъ конемъ на меринѣ съ пистолью, да два человѣка въ кошу съ пищальми”; Дан. Ив. Оленинъ; Р. Ал. Иса­евъ; Товарищъ Игнатьевъ Степановъ; Ст. Фед. Андреяновъ; Сем. Ив. Новиковъ; П. Ив. Кречетниковъ; Гр. Я. Патрекѣевъ; Титъ Ив. Федорчюковъ; Ом. Вс. Дмитреевъ; К. Ив. Рунтяевъ; Тф. Аф. Копьевъ; Тер. Ив. Чемесовъ; Ал. Нехор. Дмитреевъ; Замятня Вас. Дмитреевъ; Андр. Богд. Лихачевъ; жа­лованья дано имъ (10. 20+14. 22) 508 рублей).

     III. Городовые 97 челов. (Ан. Б. Аристовъ; Никифоръ Васил. Левашевъ *; Ив. Игн. Романовъ; Анд. Ив. Романовъ; Ст. Ар. Борсуковъ; Вас. Ан, Болотовъ и др.; да сверхъ московскаго списка: Н. Сер. Провосельковъ,

 

[407]

А. Ф. Пилюгинъ, Арс. Дан. Бурцовъ, К. Лев. Рачевскiй. Ив. М. Кункинъ, Л. Н. Суховъ, Ф. Н. Копьевъ; жалованья дано имъ (14 21+10.76) 1054 рублей).

     IV. Новики служилые 157 года... 55 челов. съ помѣстн. окладами въ 350, 300, 250, 200 и ден. окл. въ 12, 10, 8, 7 рублей; Ив. Ник. Анненковъ, Ив. М. Горышкинъ, Мих. Богд. Тургеневъ, В. Ив. Протасовъ, П. Н. Суморуковъ, Евс. П. Чичеринъ. Ер. Ив. Оверкiевъ, Р. Ф. Болотовъ, и др.; жа­лованья дано имъ (14. 3+10. 52) 562 рублей).

      V. Новики неслужилые 157 года 35 чел. (съ помѣст. окладами въ 300, 250, 200, 150, 100 и денеж. оклад. въ 10, 8, 7, 6 и 5 рублей; „жалованья имъ не дано по ево государеву указу”; Ив. С. Кривцовъ ,,въ челобитьѣ сво написано: будетъ онъ на государевѣ службѣ на меринкѣ съ карабиномъ”; А. П. Романовъ; Ос. Игн. Романовъ и др.)

     Таковъ составь первой половины арзамасцевъ по службѣ 1649 года: всего 247 лицъ, получившихъ 2298 рублей.

 

Д р у г а я   п о л о в и н а (л. 144 и сл.)

 

     I. Выборъ.... 18 чел. (Сем. Ис. Блохинъ „окладчики сказали: на государевѣ службѣ быть и впредь будетъ за нево даточной человѣкъ на конѣ съ пищалью”; Ф. Богд. Побѣдинской „на Москвѣ отъ города въ выборѣ”; Юр. Ер. Бахметевъ „на государевѣ службѣ быть ему и впредь будетъ на конѣ, въ саадакѣ, да за нимъ два человѣка на конѣхъ съ карабинами да два человѣка съ простыми конями на копѣхъ же съ кара­бины да три человѣка въ кошу съ долгими пищальми”, жалованья не получилъ, ибо „былъ на Черномъ Яру на воеводствѣ” 1); Матв. Ис. Блохинъ; Ив. Мисюринъ Товарищевъ *; Дм. Ст. Нетесовъ „по государевѣ грамотѣ взятъ къ Москвѣ”; Ив. Ст. Нетесовъ „на г-вѣ службѣ быть и впредь будетъ на конѣ въ бахтерцѣ, да въ шапкѣ мисюркѣ съ пистольми, да человѣкъ съ простымъ конемъ на конѣ съ карабиномъ да человѣкъ за нимъ на конѣ съ карабиномъ да съ ро­гатинами”; Любимъ Мамлѣевъ * Онаньинъ; Ив. Фед. Языковъ *; А. Ник. Чемесовъ жа­лованье получилъ на Москвѣ; Сем. Вас. Своитиновъ; Сем. Гр. Анненковъ *, Ал. Ив. Бутурлинъ *; Ив. Товарыщевъ Скрябинъ жалованья не получилъ, ибо  въ 154 и 155 гг. былъ въ Арзамасѣ въ губныхъ старостахъ; Сем. Ив. Шавринъ; М. Ст. Нетесовъ „у смотру окладчики сказали: на Москвѣ”; Сем. Шестовъ Исуповъ „по г-вѣ грамотѣ взять къ Москвѣ”; Ив. Мих. Романовъ *; Дм. Алек. Малаховъ жалованья не получилъ, ибо былъ въ Арзамасѣ въ губныхъ старос­тахъ; жалованья дано имъ (14.7 + 10.4) 138 рублей).

     II. Дворовые.... 34 чел. (Юр. Ст. Теплой; Ал. Фед. Языковъ „былъ на приказѣ въ Ке­ренскомъ”; Ист. Анд. Ларивоновъ; Ост. Сем. Оникеевъ *); Федоръ Севр. Дементьев*; Лука Гр. Воронцовъ; Анд. Сем. Чюфаровъ *; Ив. Ост. Ружевской; Ив. Гавр. Соловцовъ; Пав. Вас. Своитиновъ; Дм. К. Дементьевъ; Ив. Анд. Малаховъ; Петръ Ал. Олферьевъ; Ив. Ив. Языковъ; Ив. Ф. Плотцовъ; Пав. Баж. Ульянинъ; П. П. Саврасовъ; Матв. Пар. Ерофеевъ; Ром. А. Соловцовъ; Фед. Пут. Трескинъ; Ф. Ф. Селяниновъ; Власъ Ив. Новиковъ; Ник. Ос. Мотовиловъ жало­ванье не получилъ, ибо въ 155 году былъ въ Арзамасѣ въ губныхъ старостахъ; Сам. Первовъ Синбухинъ; Фед. Ост. Ружевской; Т. Фед. Куроѣдовъ; Фед. Фил. Лукинъ; Веш­някъ Исаевъ Пановъ; Тим. Яков. Кречетниковъ; Елф. Ив. Курюнтяевъ; Неф. Вас. Нѣздинъ; Ив. Трет. Ерофеевъ; Богд. Докучаевъ Микулинъ; Мих. Сем. Страховъ; жалованья дано (10.15 + 14.67) 338 рублей).

     III. Городовые.... 93 чел. (С. Евс. Мото­виловъ; Дм. Ив. Пановъ; Сем. Гр. Кулюнановъ; Вас. Фил. Романовъ; Мих. Ив. Рома­новъ; Фед. Як. Лукинъ жалованья не полу­чилъ, потому что былъ въ губныхъ старо­стахъ л. 189 об.; Тим. Ив. Тургеневъ; Ив. Жад. Пироговъ; Ив. Ф. Болотовъ; Васил. Данил. Аксаковъ л. 215; Борисъ Никиф. Аксаковъ; Гавр. Захар. Болотовъ; Гр. Игн. Романовъ; Ст. Ив. Романовъ и др.; да сверхъ московскаго разряднаго списка у раздачи и разбора объявились: Ив. Ив. Любятинскiй, Мак. Ив. Щукинъ „за болѣзнью не будетъ, а на государѣ службѣ будетъ за него датошной человѣкъ въ другой половинѣ л. 227; Бор. Пятово Ульянинъ; Н. Ф. Хлоповъ; Баж. Сем. Ховринъ; Ст. Ив. Курниковъ; Сем. Ив. Растовской и Васил. Гавр. Шильниковъ; жалованья имъ дано (14.15+10.76). 970 рублей 2).

 

[408]

    IV. Новики служилые 157 года. Высчитать ихъ число нельзя, такъ какъ конецъ десятни утраченъ; до 238 л., на которомъ десятня обривается, ихъ. перечислено 16 человѣкъ (дано имъ 176 рублей).

     V. Новики не служилые 157 г. (жалованья не получили; числа ихъ возстановить нельзя).

     Изъ сравненiя состава обѣихъ „половинъ” можно вывести заключенiе, что дѣленiе города на половины, для отправленiя, по очереди, службы, производилось приблизительно точно пополамъ. Приростъ дворянскаго эле­мента, служащаго по Арзамасу въ 1649 году, сравнительно съ 1615 годомъ, выразится въ цифрѣ не болѣе 70 или 80 человѣкъ (это почти за 35 лѣтъ).

     На этомъ мы заканчиваемъ пока наше сообщенiе о нижегородскомъ и арзамасскомъ дворянствѣ XVII вѣка.

OCR , подготовка – П.В. Чеченков

 

© П.В. Чеченков

 

 

 

 

размещено 30.11.2009

---