Некоторое время назад автору этих строк довелось читать лекцию. Речь шла о русской литературе, но не классической, а средневековой, подзабытой.

Специалисты, купающиеся в материале, с годами не утрачивают, конечно, способность радоваться найденному редкому списку, но потерять дар речи при виде очередной находки им уже не грозит. Лекционная публика, вдруг осознавшая великое русское слово как чудо, ведет себя совершенно иначе. После моего получасового монолога был обмен мнениями, где кто-то произнес фразу: «Да ведь это … русская литература, которую мы потеряли!». Наступила пауза, вспомнилась буря двухсотлетней давности, которую породил в читающей части русского общества Карамзин. Познакомившись с его «Историей государства российского», люди ошеломленно восклицали: «Как? У нас была своя история?!» (до этого предполагалось, что историю имели только англичане, французы, да древние римляне).

Вернувшись к нашим реалиям, поневоле задумываешься: почему так? Ведь тема не заброшена, курс по литературе русского средневековья регулярно читается во всех уважающих себя университетах, и публикациям в солидных изданиях несть числа.

Потому ли, что у большинства преподавателей слишком книжные – т.е. из учебника взятые – знания, а настоящих специалистов катастрофически мало?

Может быть, потому, что докричаться, достучаться до сердца слушателя – талант особого рода?

Или средневековый язык лишь обманчиво близок и понятен, а на деле – суть стена каменная, иже не перейдеши?

Что-то мешает нам войти в контакт с нашим прошлым. Что-то пропахало трактором непроходимую разделительную полосу между Достоевским, известным всем, и автором «Слова о полку Игореве», имя которого напрочь забыто. А ведь «Слово…» даже двести лет спустя было высшим авторитетом для российских мастеров плетения словес. Демонстративным заимствованием его стиля подчеркнул свое преклонение перед «Словом…» создатель «Задонщины» Софроний Рязанец – общеизвестный факт!

Нам скажут: ну что вы, «Слову…»-то как раз повезло –оно изучается в школе!

Пропади она пропадом, эта школа.

После аналитического распиливания иных произведений на части, лишь лет двадцать спустя хватает сил с оказией взять книгу в руки и через час остолбенело произнести: «Боже мой!»

Мой предшественник на посту лектора – филолог и философ Валера Бондаренко, поминая толпы паломников, идущих к Моне Лизе, назвал результаты этого благочестивого затаптывания «истончением духовной ауры произведения». Слишком многое предстоит сделать, чтобы при звуках «Слова…» наш современник испытывал чувства, хотя бы отдаленно напоминающие ощущения читателя 12 века.

А что мы вообще можем? Коллеги из двух городов, не сговариваясь, предложили снять фильм по сюжету «Повести о Тимофее Владимирском». Дай Бог, конечно, стать ему очередным «Предстоянием» или чем-нибудь покруче. Сам бы снялся в нем в роли рядового татарина. Это без всякой иронии. Но фильм – дело далекое. Пока найдут миллионы долларов, пока… Для любого творца давно уже очевидна жизнеспособность лозунга: «если не я, то кто же?». Брать на вооружение кинокамеру мы, конечно, не будем. Но издать тексты, да не в томах ТОДРЛ, а чтобы доступно любой ранетке. Да с фотографией новонайденного списка. Да с комментариями, когда у самого комментатора от эмоций перехватывает горло. Почему нет?

Это не будет очередная многошумящая «История русской литературы», пусть Академия наук не беспокоится – мы ей не конкуренты. Но вот назвать проект «Крýгом чтения русского средневекового человека», и выдать в эфир в виде серии публикаций нам ничего не помешает.

ДО СКОРОГО.

Нестеров И. В.