По выходе в свет XLIX тома «Красного архива», в котором была помещена публикация «Испанская революция 1873-74 гг.», в крупнейшей мадридской буржуазной газете «Эль Соль» («El Sol»), в № от 27 августа 1932 г., вместо передовой статьи, было помещено изложение этой публикации под заголовком «О первой испанской республике». Подписана была эта статья фамилией известного испанского публициста Jose Pla.

Охарактеризовав «Красный архив», как «внушительное издание документов по истории международной политики, выходящее в Москве под патронатом Народного комиссариата иностранных дел» (?!), Jose Pla дал в обширных цитатах изложение документов, вошедших в названную выше публикацию, и закончил свою статью так:

«Эта публикация показывает, что там время не тратится даром. Сквозь страницы публикации видна дьявольская усмешка советского архивиста».

Советские архивисты, которыми введено в научно-политический оборот путем публикации огромное количество архивных документов, мне думается, могут быть лишь польщены этой аттестацией размеров и качества произведенной ими археографической работы. Jose Pla прав в том, что советская археография, овладев после Октября документальным наследием разбитого вдребезги дворянско-буржуазного строя, немедленно поставила архивы на службу марксистско-ленинской науке и делу освобождения трудящихся во всем мире. А то, что Jose Pla называет «дьявольской усмешкой советского архивиста», есть ничто иное, как уменье вскрыть с помощью документов классовую сущность внешней и внутренней политики царизма, а также правительств капиталистических государств.

Начало советским публикациям архивных документов положено изданными матросом Н. Г. Маркиным осенью 1917 г. тайными договорами и другими секретнейшими документами царского министерства иностранных дел. На политическое значение опубликования документов, хранившихся «за семью печатями» в тайниках царских архивов, было указано В. И. Лениным еще в марте 1917 г., тотчас после Февральского переворота. Намечая программу мира, с которой должно было выступить будущее революционное правительство, Ленин указывал на необходимость опубликовать «тотчас все договоры, чтобы предать публичному опозорению разбойничьи цели царской монархии и всех без исключения буржуазных правительств»[1]. После свержения буржуазного Временного правительства Керенского и перехода власти к Советам это указание Ленина было немедленно осуществлено. Политический эффект публикаций, связанных с именем Н. Г. Маркина, как известно, был огромен.

В дальнейшем издание документов царских архивов было поставлено в широких размерах. Особенно велика в этом деле роль М. Н. Покровского. На ноябрьской сессии Академии наук СССР в 1932 г. было совершенно правильно указано, что до Октябрьской революции «великодержавные историки считали ниже своего научного достоинства заниматься публикацией документов... В XIX веке создалось своеобразное разделение труда: «крупные» историки только «творили» историю; во главе же архивных учреждений стояли малоизвестные историки, которые занимались публикацией материалов. М. Н. Покровский упразднил этот дуализм: историки-марксисты считают для себя издание документов не менее важным, чем непосредственную их обработку»[2]. Действительно М. Н. Покровский был не только одним из виднейших политических деятелей Советского Союза и крупнейшим историком-марксистом, но и выдающимся археографом. Он был организатором издательской деятельности Центрархива РСФСР и вместе с тем фактическим редактором крупнейших центрархивских публикаций («Восстание декабристов», «Архив Октябрьской Революции», «Международные отношения в эпоху империализма» и др.). Он же был основателем и ответственным редактором журнала «Красный архив».

В своих выступлениях на архивных съездах и конференциях, а также на страницах периодической печати М. Н. Покровский постоянно разъяснял политическое, научное и практические значение публикации архивных документов. Всем известно его ставшее крылатым сравнение некоторых советских публикаций с камнем, каким был камень Давида, поразивший великана Голиафа. Взгляды М. Н. Покровского на значение публикации документов органически связаны с задачами политической борьбы пролетариата, требованиями марксистской исторической науки и нуждами социалистического строительства.

С октября 1917 г. мы вступили в новую эру. На шестой части земного шара победила новая идеология, единственно научное мировоззрение – коммунизм. Мы не можем смотреть на вещи так, как смотрели люди, выросшие в обстановке капиталистических отношений, классового общества, построенного на эксплоатации человека человеком. Наша философия, наука, эстетика, мораль должны быть построены заново. Вместе с уничтожением старых производственных отношений подлежит ликвидации и идеологическая их «надстройка», из которой должно быть сохранено лишь то, что имеет неоспоримую ценность для нового бесклассового общества.

Отсюда делается совершенно понятным указание Энгельса в письме к К. Шмидту, в 1890 г., что «всю историю надо начать изучать сызнова». Археография же, которую некоторые называют ancilla historiae, т. е. «служанкой историографии», тоже должна быть, конечно, перестроена заново. На дореволюционной археографии, обслуживавшей буржуазно-дворянскую историческую науку, лежит печать монархическо-охранительных начал и великодержавного шовинизма. За ничтожнейшими исключениями, она вся проникнута тенденцией служения политической триаде романовской монархии: «православие, самодержавие, народность». И потому и к ней полностью, должно быть применено то положение, которое М. Н. Покровский выдвигал относительно концепций дореволюционной историографии: «Нельзя камня на камне оставить в старых буржуазных построениях».

В цитировавшемся выше докладе на сессии Академии наук совершенно правильно было отмечено, что целый ряд важнейших исторических проблем мы до сих пор не могли поставить из-за отсутствия в печати или недостатка архивных материалов. Возьмем, для примера, вопрос об Октябрьской революции в России и диктатуре пролетариата, подготовленной всем предшествующим ходом мировой и русской истории. Историческое исследование должно показать неопровержимую закономерность этой революции, А. М. Панкратова в статье «За большевистское преподавание истории»[3] говорит: «Товарищ Сталин подходя к критике установок конспектов по новой истории и истории СССР, чрезвычайно остро подчеркнул: ленинское положение о том, что история пролетарской диктатуры есть стержень всей мировой истории в том именно смысле, в каком подчеркивали эту мысль Маркс и Ленин, анализируя историческую перспективу развития человеческого общества... Выделение революционных этапов мировой истории означало изучение путей, какими шла и идет борьба человечества за коммунизм. Именно в такой перспективе должны показать исторический процесс наши учебники истории... Имея в виду такую общую перспективу, Сталин, как и Ленин, предложил выделить в качестве гигантской исторической вехи Октябрьскую социалистическую революцию и диктатуру пролетариата».

Но изучение этой проблемы во всем объеме возможно только на базе изучения истории капитализма и истории пролетариата в царской России. Как известно, для русской буржуазной историографии проблемы истории пролетариата не существовало. Пролетариат в работах буржуазных дореволюционных историков упоминался долго в том смысле, что его в России нет, а если и есть, то он настолько численно незначителен, что говорить о нем, как о сколько-нибудь серьезной социальной группе, нет надобности. Когда революция 1905 года выдвинула пролетариат на арене политической борьбы далеко вперед и его могли разглядеть во всей его мощи многочисленные враги его в лице кадетско-октябристской буржуазии, меньшевиков и проч., то они сочли для себя более целесообразным по политическим соображениям замазывать руководящую роль пролетариата как гегемона революции и отрицать ее.

Подлинно научную историю пролетариата могли создать только революционные марксисты, т. е. большевики, руководившие революционной работой российских рабочих и хорошо понимавшие историческую роль пролетариата, как преобразователя общественных отношений. Но для большевиков до Октября, в силу их подпольного и эмигрантского положения, недоступны были царские архивы, хранившие материал по истории российского капитализма и рабочего класса. Правда, мы имели «Развитие капитализма в России» и ряд других работ В. И. Ленина, в которых дан гениальный анализ политического и социально-экономического прошлого царской России, но ясно, что Октябрьская революция и подготовившие ее события предшествующих веков предстанут перед нами в своем полном объеме, во всей своей закономерности, только тогда, когда при помощи метода Маркса – Ленина – Сталина будут разработаны все важнейшие архивные первоисточники.

Мы, советские историки и архивисты, должны на основе документальных архивных данных поставить и разрешить такие вопросы, как вопрос о первоначальном накоплении капитала в России, о формировании пролетариата, о его социальных корнях, о развитии промышленности за последние два столетия, о влиянии колониальной политики царизма на индустриальное развитие России, о состоянии промышленности накануне и в эпоху мировой войны и т. д. и т. д.

Это совсем новая тематика, которая должна быть разработана марксистской исторической наукой, а также марксистской археографией. Как известно, эту работу уже ведет ряд научно-исследовательских учреждений: Институт истории Комакадемии СССР, ЦАУ СССР, Историко-археографический институт при Академии наук СССР и др.

Данный пример, мне думается, достаточно ясно иллюстрирует первоочередную задачу советской археографии – ввести в обращение максимум нового документального материала, необходимого для марксистского построения науки истории России и СССР. Пореволюционных изданий документов все еще слишком мало в сравнении с теми задачами, которые стоят перед нашей исторической наукой.

Вместе с тем следует указать, что за истекшие семнадцать лет нами издано довольно много документов новейшего времени, эпохи промышленного и финансового капитала, но издание архивных материалов за более ранние периоды мы только начали ставить. Между тем огромное значение постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 мая 1934 г. в том и состоит, что оно ставит вопрос об изучении истории России и других стран в полном историческом масштабе, а не на отрезке лишь последних десятилетий. Следовательно, и советским археографам необходимо включить в свою работу, как дело первостепенной важности, издание документов с самых ранних времен, от которых до нас дошли архивные материалы.

Нам, несомненно, придется значительное количество документов, изданных в свое время дворянско-буржуазными историками, переиздать и доиздать. Мы слишком хорошо знаем цену «объективного документализма» дворянской археографии, чтобы доверять таким изданиям, как, например, многотомное собрание «Актов Кавказской археографической комиссии», тенденциозно подобранных с целью оправдать русское владычество над многочисленными кавказскими народностями, укреплявшееся железом и кровью. Мы знаем, что аналогичные комиссии в Киеве, Вильно и т. д., развивавшие широкую публикаторскую работу, были ревностными проводниками свирепо обрусительной великодержавной политики царизма, превратившего Россию, по меткому выражению тов. Сталина, в «тюрьму народов», и потому их издательская продукция подлежит полному критическому пересмотру и переизданию.   

Но кроме публикации документов для целей научного исследования нам необходимо организовать издание их в целях учебно-педагогических. Я имею в виду выпуск историко-документальных хрестоматий, которые должны дополнить работу с учебником, вооружить учащих и учащихся знанием документов и вскрываемых ими исторических фактов. Точно также давно стоит на очереди, но реализован еще далеко не в достаточной мере вопрос об издании популярной серии небольших сборников документов, рассчитанных на массового читателя: (типа изданных Центрархивом РСФСР брошюр «Интервенция на Севере», «Ленские события» и др.).

* * *

Таковы, в общих чертах, задачи, стоящие перед советской археографией. К сожалению, марксистская методология и техника издания документов разработаны еще очень слабо. Наряду с образцовыми изданиями мы имеем немало изданий, особенно провинциальных, поражающих своей археографической безграмотностью. Публикация документов – одна из форм научно-исследовательской работы, связанная с разрешением конкретных исторических вопросов на основе определенного метода и определенных технических приемов, а не механическое перепечатывание архивных материалов, снятых с полок архивохранилищ.

Недостаток места не позволяет привести здесь примеры типичных дефектов в издании архивных материалов, наличие которых превращает публикацию документов в археографический хлам. Методологическая и техническая безграмотность в области издания документов – явление более распространенное, чем думают. Любопытно, что очень многие историки, зарекомендовавшие себя серьезными научно-исследовательскими работами, обнаруживают явную беспомощность при подготовке к печати текстов архивных документов. Но, что еще любопытнее, та же беспомощность присуща, как это ни покажется странным на первый взгляд, и большинству архивных работников, готовящих по собственной инициативе или по заданиям своих учреждений архивные материалы для публикации, хотя в процессах археографического оформления документов для печати много общего с архивно-описательной работой.

Как показал опыт, археографическое оформление журнальных публикаций, предлагаемых редакции «Красного архива», и сборников документов, поступающих в редакционно-издательский отдел ЦАУ СССР, стоит на невысоком уровне. Составители этих публикаций в большинстве случаев не умеют, например, давать к документам правильно сформулированных и точных заголовков, имеющих чрезвычайно важное значение, так как правильно составленный заголовок дает возможность быстро и легко ориентироваться в составе и содержании публикуемого подбора документов. Публикаторы сплошь и рядом или путаются в делопроизводственной номенклатуре: «отношение» называют «рапортом», «докладную записку» – «донесением», губернаторов, заставляют писать министрам «отношения» вместо «донесений» и т. п. или модернизируют старую номенклатуру: именуют «прошения» «заявлениями», приказные «памяти» – «циркулярами» и т. д. Обычное явление – пропуск в заголовке делопроизводственного номера и даты, указание адресата при умолчании об отправителе, путаница в номенклатуре учреждений и должностей, неуменье отлетать отпуск от белового экземпляра документа, ошибки в установлении авторства документов и т. д. и т. п.

Трудно понять, как могут допускать такие ошибки архивисты, которые в процессе разборочной работы над поступающим к ним материалом и при составлении описей к нему, должны, казалось бы, научиться определять делопроизводственную форму документов, а также устанавливать составителей документов и адресатов, датировку и т. д. – ведь все это процессы, во многом совпадающие с публикаторской работой над документом. Составление так наз. «легенд» к документам, т., е. примечаний с указанием места хранения документов, формы его, материала, на котором он написан, резолюций и помет, имеющихся на нем, и т. д., также часто носит сумбурный и бессмысленный характер. Вот пример «легенды», составленной одним из публикаторов к тексту докладной записки министра иностр. дел гр. Ламздорфа Николаю II: «На записке общая резолюция царя: «Можете сообщить ответные предложения Японии французскому правительству». Против отдельных абзацев [???] царские пометы: «Нужно очень обдумать», «Конечно», «Запросить Лессара и уведомить об этом предложении наместника». Против двух [??] абзацев и одной [?] из помет – отчеркивания двумя штрихами».

Попробуйте на основании этой «легенды» составить себе представление о том, как Николай II отнесся к содержанию записки своего министра, что он считал нужным «обдумать», с каким местом в записке он согласился, написав на полях: «Конечно», о чем надо было «запросить Лессара» и т. д.

Эти примеры свидетельствуют о все еще невысоком уровне нашей археографической культуры.

Но каким же методологическим и техническим требованиям должны удовлетворять научные издания исторических документов? Существуют ли в этой области твердо установленные единообразные научные приемы, которые могут обеспечить пользующегося ими от археографических грехопадений? К сожалению, до сих пор мы еще не имеем таких общеустановленных норм. У нас царит разнобой в применении разными издательствами и разными редакторами приемов публикации документов. Не следует думать, что мы в наших революционных публикациях потеряли ценную в техническом отношении традицию или пренебрегли ею. Дореволюционная археография не оставила нам в техническом отношении особенно ценного наследства: это одинаково относится как к ее практике, т. е. к самым изданиям текстов, гак и к теории, т. е. к разрабатывавшимся до Октября 1917 г. «правилам» и «инструкциям» издания документов. Проф. В. С. Иконников скептически отзывался о научной ценности актовых изданий Археографической комиссии. Проф. Н. П. Павлов-Сильванский в 1906 г. выступил со статьей «Погрешности Актов Археографической экспедиции», в которой, на основании сличения напечатанных актов с подлинниками, доказал весьма низкое качество научно-издательской работы Археографической комиссии.

Отметим здесь, что и на Западе, который, как можно было бы предполагать, всегда стоял высоко в области не только индустриальной, но и археографической техники, дело обстоит далеко не блестяще. Не будет преувеличением сказать, что на Западе в области издания текстов продолжается до сих пор то самое «вавилонское столпотворение»; против которого восставал в свое время H. Крумбахер.

В царской России дело с разработкой правил издания текстов всегда обстояло плохо, и потому приходится констатировать в до-октябрьской археографии отсутствие единой системы публикации текстов и более или менее обстоятельно разработанных правил о методах и технике издания документов[4]. Интересующемуся методологией и техникой издания в ту эпоху письменных исторических памятников приходится обращаться преимущественно к отдельным сборникам документов, в редакционных предисловиях к которым изложены (далеко не всегда, впрочем) приемы отбора материала и техники его подготовки для печати.

Совершенно естественно поэтому, что после Октября, когда в руки революционных историков и архивистов поступило все документальное наследие царизма, встал вопрос о пересмотре архаических правил издания текстов и о создании взамен их новых. Но разрешение этого вопроса попало тогда не в надлежащие руки. Первые пореволюционные «Правила издания документов»[5], хотя были выпущены в свет под маркой Главархива, учреждения, созданного Октябрьской революцией, являются однако продукцией буржуазных историков и архивистов. Эти «Правила» были составлены в 1919 г. специальной комиссией Петроградского отделения Главархива при ближайшем участии акад. А. А. Шахматова, С. Ф. Платонова, А. И. Андреева и других членов Археографической комиссии. Такой состав авторов «Правил», естественно, наложил специфический отпечаток на содержание последних. Эти «Правила», подобно старым правилам Археографической комиссии, далеко не охватывают комплекса основных вопросов научного издания документов и сводятся к небольшой сумме чисто технических указаний. Весьма характерно, что в них ни слова нет о документах новейшей эпохи, доступ к которым открыт был для исследователей революцией 1917 г. Весь иллюстративный материал в «Правилах» взят из приказного делопроизводства XVII в. Стремление к мнимому «объективному документализму» проявилось в отсутствии в «Правилах» каких-либо указаний на необходимость критического отношения к содержанию публикуемых документов. Относительно предисловия указывается только, что в нем должно быть дано «краткое изложение содержания издаваемых материалов и объяснение приемов издания», – и все! Аналогичный характер носят приемы, рекомендуемые при составлении примечаний и указателей к документам.

Появление этих «Правил» не произвело никакого положительного воздействия на издательскую практику нашей эпохи и, в частности, на публикации Центрархива. Издательская работа последнего шла мимо указаний этих «Правил», отыскивая новые пути, по своему, – часто, разумеется, кустарно, – разрешая стоявшие перед ней археографические задачи. Но потребность в создании единообразной системы издания текстов, удовлетворяющей требованиям марксо-ленинской методологии, чувствовалась по мере расширения советской публикаторской работы все сильнее и резче. Становилось все более ясным, что необходимо, наконец, ликвидировать разнобой в применении основных приемов публикаторской работы, построить ее на подлинно научной базе, покончить с кустарщиной.

Откликом на это требование жизни явилось следующее постановление 1-го съезда архивных деятелей РСФСР в 1925 г.: «Признавая необходимым усиление деятельности Центрархива по изданию архивных материалов, съезд настаивает на единообразной системе их издания... Для проведения системы однообразно выдержанных изданий Центрархива в жизнь съезд полагает необходимой выработку подробных правил издания архивных материалов силами специально созданной комиссии при научно-организационной коллегии Центрархива»[6].

Такой комиссии, к сожалению, создано не было. Необходимость разработки правил издания была вновь подтверждена 2-м съездом архивных работников РСФСР в 1929 г., а также 1-й Производственной конференцией архивных работников Ленинграда, (в июне 1929 г.). Но до сих пор правил издания документов ЦАУ СССР мы не имеем.

Однако следует отметить, что хотя после 1-го архивного съезда комиссии для выработки правил издания документов не было создано, но научно-организационной коллегией было поручено ленинградским архивистам С. Н. Валку и А. И. Андрееву составить проект правил издания документов. Проект был составлен, но, сколько мне известно, он не поддался никакой проработке в «специально созданной комиссии», как это было предложено 1-м архивным съездом, и не получил никакого движения.

Что этот проект вносит нового по сравнению с «Правилами» Главархква 1919 года? По размерам он на четыре параграфа больше, а по содержанию представляет собой легкую переделку «Правил» Главархива, причем многие пункты взяты прямо из последних.

Гораздо более ценной следует признать другую работу С. Н. Валка, именно составленный им в 1926 г. по поручению Института Ленина «Проект правил издания трудов В. И. Ленина»[7]. Этот «Проект», как указано в предисловии к нему, имел целью «придать всему изданию сочинений Ленина единообразный характер и регламентировать сложную и кропотливую работу, связанную с приведением в известность, датировкой и изданием трудов Ленина». Поэтому автор «Проекта», указав, что «основною задачею издания является дать критически установленный текст трудов В. И.», подробно останавливается на археографических задачах издания и детально излагает технику составления научно-вспомогательного аппарата. При отсутствии в нашей литературе свода общих правил издания текстов «Проект правил издания трудов В. И. Ленина», отставленный С. Н. Валком, безусловно следует признать ценным пособием для занимающихся публикаторской работой, так как многие изложенные в нем научно-технические указания об издании текстов В. И. Ленина применимы вообще при издании текстов архивных документов.

К пореволюционному периоду относится опубликование Академией наук «Правил издания сборника грамот коллегии экономии»[8]. Издание как самого сборника грамот, так и «Правил» связано с именем акад. А. С. Лаппо-Данилевского. Первый том грамот вышел в свет в 1922 г.; в том же году были опубликованы и «Правила). Составлялись они, как указано в предисловии к ним, начиная с 1901 г., т. е. в течение двадцати одного года. Это говорит, с одной стороны, о трудности составления подобных правил, с другой стороны, разумеется, очень ярко характеризует черепашьи темпы старо-академической работы.

Изданный Академией наук в 1922 г. первый том «Сборника грамот коллегии экономии» иллюстрирует, так сказать, «Правила», и их следует рассматривать во взаимной связи. Характеристика археографических приемов Лаппо-Данилевского и его сотрудников по изданию «Сборника» и «Правил» дана мной в моей статье «Методология и техника публикации документов», помещенной в 30-31 выпуске «Архивного дела». Поэтому останавливаться вновь здесь на оценке этих «Правил» не буду. Отмечу лишь, что значение этих «Правил», состоящих из 240 параграфов и составленных применительно к изданию определенного вида документов XVI-XVIII вв., выходит за рамки задач, поставленных их авторами. Многие из технических приемов, рекомендуемых «Правилами», мы можем принять и для наших изданий древних документов. Но мы не можем в наших публикациях руководиться той формально-идеалистической установкой, которой пронизаны «Правила» и на которой построен сборник, вышедший из кружка Лаппо-Данилевского. В «Сборнике грамот коллегии экономии» мы видим стремление к максимальному соблюдению всех палеографических особенностей текста, к тщательному техническому оформлению публикуемых документов – без какой бы то ни было попытки научно-исторического анализа классовой сущности его состава. Для археографов типа учеников Лаппо-Данилевского документ – самоцель, а не средство для достижения познавательной цели, как смотрит на него советский археограф, в лице которого объединяется архивист-марксист и историк-марксист и который не отрывает так наз. техники издания от его методологии.

Мы однако можем констатировать попытки и марксистского построения правил издания текстов. Укажем на работу украинского архивиста П. Билика, опубликованную в 1931 г. в виде тезисов в журнале Центрархива УССР «Радянский архив» под заголовком: «Основные правила методологии и техники публикации документов для научно-исторического исследования»[9]. Билик указывает, что мы должны бороться с узким техницизмом в области издания документов и с дворянско-буржуазным «объективным документализмом», ведущим к фальсификации исторического процесса. Тематика наших изданий, – указывает П. Билик, – «должна быть актуальной с точки зрения политических задач, которые стоят перед пролетарской исторической наукой, она должна... связывать прошедшее с теорией и практикой нашей социалистической действительности». Ничего похожего на эти высказывания в рассмотренных нами выше правилах издания текстов мы не имели. «Правила» П. Билика содержат методологические и технические указания о приемах работы над текстом. Но они охватывают только небольшую часть комплекса вопросов, связанных с публикацией документов, причем ряд рекомендуемых автором этих «Правил» приемов (например, о датировке, о восстановлении зачеркнутых мест и т. д.) вызывает решительные возражения.

По общим своим установкам к названным правилам примыкают опубликованные в том же номере «Радянского архива» «Правила научно-документальной публикации в журнале «Архив Радянской Украины». В этих «Правилах» находим указания о выборе и формулировке темы публикации, приемах «внутренней критики» документов, воспроизведении внешних особенностей последних, составлении примечаний, заголовков, указателей и т. д. Но объем и этих «Правил» узок, притом же в них содержатся совершенно неприемлемые положения вроде, например, рекомендации составлять комментарий к документам при помощи цитирования «проверенных критикой уже напечатанных [в других изданиях! – А. С.] примечаний, ссылаясь при этом на их источник».

Работниками Центрархива УССР опубликованы в том же номере «Радянского архива» также «Правила пропаганды архивными материалами через массовую периодическую прессу», и «Правила составления научно-документальных брошюр». Это в общем, очень элементарная попытка методической проработки вопросов публикации документов в широкой прессе и в виде массовых документальных брошюр, но ее все же следует здесь зарегистрировать.

Наконец, следует сказать несколько слов о проекте «Правил по подготовке к печати и изданию документов нового времени (XIX-XX вв.)», составленном в 1933 г. научно-исследовательским кабинетом Ленинградского Центрального исторического архива. Этот проект (в рукописи) состоит из 52 параграфов, расположенных по следующим рубрикам: 1) выбор и установление текста, 2) приведение текста в исправный вид и составление к нему подстрочных примечаний заголовка и легенды, 3) справочный аппарат, 4) правила для цитирования при ссылках названий печатных источников. В основном проект охватывает главные моменты публикаторского процесса, как одного из видов научно-исследовательской работы, строящейся на базе марксистско-ленинской методологии. Недостатком проекта является сосредоточение внимания главным образом на технической стороне археографической работы. В проекте не доработаны некоторые отделы, есть очень спорные пункты, отсутствуют указания о приемах составления географических и предметных указателей, исторического предисловия и т. д. Ленинградский проект представляет собой значительный шаг вперед в деле разработки археографической теории, но все же он не удовлетворяет в смысле полноты и четкости тем требованиям, которые мы должны предъявлять к построению правил научного издания письменных исторических источников.     

Таково, в общих чертах, состояние вопроса, о разработке теоретических основ советского публикаторского дела. Ни одна из рассмотренных инструкций по изданию документов не удовлетворяет полностью задачам публикаторской работы, не говоря уже о тех, которые как, напр., «Правила издания грамот коллегии экономии», неприемлемы для нас по своим идеологическим установкам. Эти инструкции или трактуют вопросы издания только отдельных видов документов или же если относятся к изданию документов во всем их разнообразии, то оставляют многое без ответа. Притом все инструкции отличаются друг от друга методологическим и техническим подходом к разрешению одних и тех же издательских проблем. Таким образом, задача составления обстоятельного, единого свода правил издания архивных документов, вводящего унификацию издательских приемов и ликвидирующего разнобой в применении последних, остается до сих пор невыполненной, несмотря на требования жизни, и стоит в порядке дня.

Пора, наконец, покончить с таким положением дела на этом участке идеологического фронта. Этого требует борьба за качество нашей издательской продукции. Вопросы методологии и техники издания документов надо вновь поставить на обсуждение широкого круга занимающихся публикацией архивного материала. Число советских публикаторов значительно возросло. Накопился массовый опыт, который пора подытожить.

С целью проверки и использования этого опыта вниманию в интересующихся изданием архивных документов предлагается печатаемый ниже проект «Правил издания документов ЦАУ Союза ССР». Этот проект ни в коей мере не претендует на исчерпывающий и универсальный характер. Он печатается здесь лишь в порядке постановки вопроса, как первичный материал для дискуссии, в которой наряду с проработкой поставленных в проекте проблем, должно иметь место обсуждение многих других проблем, которые будут выдвинуты участниками дискуссии, но которые здесь упомянуты вскользь или же совсем умалчиваются. Целью дискуссии должно быть выяснение максимального полного объема тех методологических и технических требований, которым должно удовлетворять марксистское научно-критическое издание документов. Читатель сразу же заметит, что в проекте не проводится строгого разграничения в издательском отношении между документами нового времени и документами древнейших эпох, между письменными памятниками литературно-повествовательного характера и документами официального (канцелярского) происхождения, что обходятся молчанием вопросы о многообразии и специфичности официальной документации, требующей часто индивидуального подхода в выборе издательских приемов, и т. д. Безусловно, в будущих «Правилах издания документов ЦАУ СССР», обладающего, в силу централизации архивного дела, документальным богатством во всем его возможном разнообразии, всем этим вопросам будет уделено надлежащее внимание.

Публикуемый же здесь проект содержит свод лишь самых общих приемов публикаторской работы, которые должны применяться по отношению ко всем документам разных типов и разных возрастов и без соблюдения которых издание документов не может претендовать на элементарную археографическую грамотность. В проекте дано сначала определение с точки зрения марксистско-ленинской методологии задач научно-критического издания документов и затем структуры публикации, далее следует изложение приемов выбора документов для печати и установления текста, работы над составлением легенды к документу и особенно заголовков, приведения текстов в исправный в грамматико-синтаксическом отношении и удобочитаемый вид, составления историко-политического, биографического и библиографического комментария к тексту и указателей именного, географического и предметно-тематического.

Это – минимум, который, однако, думается, все же можно поставить в качестве дискуссионного материала на тему о том, как и в каком объеме должны быть построены правила издания документов ЦАУ СССР. Эти правила, когда они будут составлены при активном содействии марксистов архивистов и историков, интересующихся изданием письменных исторических памятников, должны способствовать поднятию нашей публикаторской работы на ту научную и политическую высоту, которая обеспечила бы наши издания источников от всяческих извращений и фальсификаций и соответствовала бы тем требованиям, которые указаны нам великим учением Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина.

Опубл.: Архивное дело. 1935. Вып. 1 (34). С. 55-66.

• Размещено: 08.11.2015
• Автор: Сергеев А.
• Ключевые слова: археография, издание документов в СССР, публикация исторических источников
• Размер: 38.59 Kb
• постоянный адрес:
• © Сергеев А.
• © Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
  Копирование материала – только с разрешения редакции