С Новым Годом и Рождеством, уважаемые читатели ЭПИ "Открытый текст".
С.В. Максимов "Васильев вечер на святках" (из «Очерков народного быта». СПб., 1903) в "Этнологическом музее" сайта.
Васильев вечер – вечер и ночь с 13 на 14 января (с 31.12 на 1.01 ст.ст.), с которого начинались «страшные» вечера, то есть период святочных гаданий.
В ночь под Новый год бесчисленные сонмы бесов выходят из преисподней и свободно расхаживают по земле, пугая весь крещеный народ. Начиная с этой ночи, вплоть до кануна Богоявления, нечистая сила невозбранно устраивает пакости православному люду и потешается над всеми, кто позабыл оградить свои дела крестом, начертанным на дверях жилых и нежилых помещений. В эти страшные вечера, говорит народная легенда, Бог на радостях, что у него родился сын, отомкнул все двери и выпустил чертей погулять. И вот черти, соскучившись в аду, как голодные набросились на грешные игрища и придумали, на погибель человеческого рода, бесчисленное множество развлечений, которым с таким азартом предается легкомысленная молодежь.
Так говорит строгая легенда, созданная благочестивыми людьми в поучение ветреной молодежи. Однако молодежь до сих пор не прониклась смыслом этого поверья и по всей великой Руси проводит святки в веселье, распевая песни, затевая игры и устраивая гаданья.
"История формирования и развития усадьбы Серебренникова (Нижний Новгород, улица Большая Покровская, 68)" представлена А.И. Давыдовым в разделе "Текст пространства".
Исследуемая усадьба находится в юго-западной части исторической территории «Старый Нижний Новгород» на углу улиц Большой Покровской (в советское время – улица Свердлова) и Воровского (бывшая Архангельская). Существующая планировочная структура сложилась здесь, в основном, в соответствии с генеральным планом города, «высочайше» утвержденным в Санкт-Петербурге 8 апреля 1839 года. По нему в 1850-е – 1860-е годы сформировалась Новая (Ново-Базарная) площадь, ныне носящая имя М. Горького, а Большая Покровская улица была продлена до городской черты, проходившей тогда в районе современной площади Лядова. (...) Проект проведения воды из городского водопровода в дом мещанки М.С. Серебренниковой, датируемый 1903 годом, показывает, что к этому времени ее усадьба полностью сформировалась: главный каменный жилой дом окончательно закрепил угол Архангельской и Большой Покровской улиц, а деревянный жилой флигель, такая же пристройка к нему, каменные службы и лавка охватывали по периметру двор, фиксируя границы домовладения. Налицо оказалось весьма рациональное («классическое») построение структуры усадьбы.
Главный дом усадьбы Серебренниковой. Вид со стороны Большой Покровской улицы.
Флигель усадьбы Серебренниковой (улица Воровского, 14).
Ахнула толпа, разом выдохнула, когда рубаха слилась с костром. И тут же следом вместе с конем взлетел в костер воевода Александр Юрьевич. Как в пропасть кинулся. В наступившей напряженной тишине спокойно и ровно подошла к страшной черте между жизнью и бессмертием Зина, дочка коновалова. Тихая, робкая, молчаливая. Чуть что –робеет. Глаза долу опускает. А поди ты, сила какая в ней! Вошла в костер и растаяла.
Вот отделилась от толпы худенькая фигурка. И сначала нерешительно, а потом все быстрее и быстрее, словно боясь опоздать, метнулась в костер. Посадские узнали в ней Любавушку, что жила вместе с дедом за кузницей у самого вала.
Андрей Шачень, храбрейший воин. Еле от ран на ногах держится, а идет. Рядом Иринушка жмется. Катенька маленькая на руках. Так втроем и вошли в огонь.
Следом, переступая невидимую черту, входили в костер все новые и новые люди.
И становился город огромным факелом, испепеляя врагов и обретая бессмертие…
Илл. 2. Рябиновый костер не гаснет и под декабрьским снегом
Л. Касcиль повесть "Кондуит и Швамбрания" в разделе "Человек и текст".
Сказки оканчивались благополучно. Судомойки становились принцессами, спящие красавицы просыпались, ведьмы гибли, мнимые сироты обретали родителей… На последней странице играли свадьбу, на которой мед и пиво по усам текли, но в рот не попадали.
В Швамбрании, в стране наполовину сказочной, все дела красил и венчал благополучный финал. И мы пришли к выводу, что люди бы жили гораздо веселее и счастливее, если бы, живя подобно нам, играли в сказку. (...)
– Правда, отсюда красиво? – спросил спокойно дожидавшийся его Оська.
– Сигай сюда, и ша! – зарычал комиссар, протягивая руку.
Он подхватил Оську и втянул его в окно. Через секунду галерея обрушилась. Она осела, как лавина, грохоча и подымая клубы снега.
– Всю бы ты нам музыку изгадил, – сказал комиссар, ставя Оську на землю.
Обломки Швамбрании лежали вокруг нас.
– Все швамбраны погибли, как гоголь‑моголь, – сказал неожиданно Оська.
– Не как гоголь‑моголь, а как Гог и Магог, ты хочешь сказать, – засмеялась Донна Дина.
Я стоял среди этих воображаемых трупов, среди останков нерожденных граждан. Я стоял, как полководец на поле брани.
– Товарищи, – сказал я, – слушайте: я последние швамбранские стихи сочинил:
Стою на поле брани я…
Разрушена Швамбрания.
С ней погиб имен набор:
Джек, Пафнутий, Бренабор,
Арделяр, Уродонал, Сатанатам‑адмирал,
Мухомор‑Поган‑Паша, Точка, и ша!
Каких имен собрание!
Прощай, прощай, Швамбрания!
За работу пора нам!
Не зевать по сторонам!
Сказка – прах, сказка – пыль!
Лучше сказки будет быль!
Жизнь взаправду хороша…
И все подхватили:
Точка, и ша!
Михаил Зеленов
7 января 2011 г.
Архив рассылок
Смотри также:
